Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят

Глава 99

А теперь мы возвращаемся к основной истории…

Пока Сумак Эппл пытался прийти в себя после телепортации на большое расстояние, его оцепеневший разум сообщил ему, что у них так и не было возможности вместе зажечь звезды. Голова кружилась, зрение затуманилось, и он услышал топот множества копыт и несколько голосов, говоривших одновременно. Слишком много голосов одновременно, и он не мог разобрать, о чем говорят. Твайлайт, похоже, тоже не могла.

— Просто постойте! — скомандовала Твайлайт.

Голоса смолкли, и Сумак моргнул, чтобы прояснить зрение. Он услышал, как Бумер зевнула, и предположил, что сон во время прыжка через портальный самоцвет должен был облегчить ситуацию. Когда его ноги зашатались, он почувствовал, что Лемон Хартс поддерживает его, и был благодарен за это. В общем, Сумак предпочел бы прогулку пешком или, может быть, поезд.

— Твайлайт, есть несколько серьезных чрезвычайных ситуаций, которые нужно решить… сейчас же. — На слове "сейчас" Мундэнсер сделала сильный акцент, и это было несомненно. — Ты без предупреждения отправилась в незапланированную поездку, и теперь у нас множество ситуаций.

— Всякое бывает, Мундэнсер… К тому же, насколько все может быть плохо? Меня не было всего несколько дней. — Твайлайт нахмурилась и покачала головой. — Как будто все рушится, если меня нет рядом, чтобы управлять делами, или что-то в этом роде.

— Одно из многих непредвиденных последствий движения за равенство Старлайт Глиммер прибыло во плоти, умоляя нас о помощи. Твайлайт, ты должна немедленно идти…

Слова Мундэнсер оборвались, когда она, Твайлайт, Старлайт Глиммер и еще несколько пони просто исчезли. Сумаку стало любопытно, что же происходит. Оглядевшись, он обнаружил, что Трикси тоже исчезла, оставив его наедине с Лемон Хартс, которая вздохнула. Подняв голову, он окинул ее ожидающим взглядом, гадая, собирается ли она что-то сказать.

— Когда им понадобится чашка чая, они позовут меня, — с улыбкой сказала она Сумаку. — Такое ощущение, что кризисный режим стал нормой. Теперь, когда это стало нормой, мне даже страшно представить, каким может быть настоящий кризис. Я пойду приму душ, а ты не уходи. Я скоро отведу тебя к Пеббл.

— Значит, теперь за мной нужно следить? — спросил Сумак.

— Ну, — ответила Лемон, — я не знаю точно. Мне не давали конкретных указаний, что делать. Надеюсь, ты не расстроишься.

— Кажется, это справедливо. — Сумак пожал плечами, а затем удивился, когда Бумер перепрыгнула с его рога на рог Лемон. — Думаю, Бумер хочет в душ.

— Знаешь, Сумак, может, тебе и самому стоит подумать об этом. Просто говорю. Но помни о скобе на голове. Если Трикси придется тебя мыть, ты будешь пахнуть девчонкой. — Лемон Хартс подождала, возможно, чтобы ее слова дошли до сознания, и улыбнулась. — Мы с ней поговорили и решили, что пойдем и купим самое девчачье жидкое мыло, какое только сможем найти, и будем мыть тебя, пока ты не начнешь мыться сам. Я решила предупредить тебя.

Сумак почувствовал, как кровь стынет в жилах, когда он выслушал слова Лемон Хартс о чистом, преднамеренном зле. Опустив уши, он смотрел на Лемон, недоумевая, как пони, утверждающая, что любит другого пони, могла совершить такой ужасный, чудовищный поступок. Это было так же непостижимо, как и ужасно.

— Теперь запомни: много шампуня и, когда закончишь, хорошо промой, а затем используй много кондиционера. Если не использовать кондиционер, в шерсти появятся колтуны и начесы, а это затруднит расчесывание. Чаще всего они появляются в ямках на ногах и в местах, где шерсть трется о себя, и, как жеребенок, ты должен обратить особое внимание на этот совет.

Задыхаясь, Сумак вздрогнул от совета Лемон и сделал несколько шагов назад. У Лемон явно были мысли матери, и это его нервировало. Ему совсем не нравилось такое развитие событий. Она думала о нем, как о своем жеребенке, и указывала ему, что делать. От переизбытка чувств мозг Сумака попытался отключиться, и у него случился приступ дурноты, как это обычно бывает у пятилетних детей.

— О, пожалуйста, — сказала Лемон Хартс, закатив глаза. — Не стой так и не смотри на меня. Я уже оттирала тебя со всех сторон, и я была рядом с Трикси, когда она оттирала тебя со всех сторон…

Сумак начал внутренне кричать.

— Так что я не понимаю, в чем дело. Купаться лучше всего вместе, это хороший способ общения, укрепления доверия, и, честно говоря, Сумак, это ничем не отличается от совместного плавания или прогулки под дождем, если вода — это твоя стихия.

Внутренний крик значительно усилился.

— Такой глупый жеребенок… а теперь иди и прими душ!

— Хм, какой красивый жеребенок в зеркале. — Сумак стоял на задних ногах, балансируя на табурете, прислоненном к раковине, которая холодила  его живот. Он любовался своими зелеными глазами и несколько раз моргнул, размышляя, не слишком ли длинные у него ресницы. Его кремовая шерстка казалась немного темнее, а может быть, это просто потому, что он был мокрым.

Он не мог отделаться от мысли, что цвет его шерсти почти такой же, как у Эппл Блум, а грива и хвост почти полностью совпадают с гривой и хвостом Эпплджек. Он видел семейное сходство. И он ни в коем случае не был бежевым, как предположил Дискорд.

Когда он начал чистить зубы, то подумал о том, как трудно ему было всего год назад. Его телекинез становился все лучше, сильнее и намного точнее. Но не телекинез был его главной заботой: его магическое чувство тоже становилось все сильнее, возможно, даже слишком, и это уже доходило до того, что он начинал беспокоиться.

Даже сейчас он чувствовал, что замок Твайлайт волшебный, и хотя это ощущение не было неприятным, Сумак знал, что через некоторое время оно начнет раздражать. До поездки в Луламун Холлоу такого не было. Сумак понял, что его магия становится зрелой или, по крайней мере, начинает долгий путь к этому. Чистя зубы, он думал о разных видах зрелости, с которыми ему придется столкнуться в жизни: эмоциональной, магической, физической и той самой неприятной зрелости, которая приводит к способности заводить собственных жеребят. Однажды ему захочется прикоснуться к Пеббл по-взрослому, и он захочет, чтобы она прикоснулась к нему в ответ. Брр. Ему не хотелось становиться взрослым, по крайней мере, в данный момент.

С полным ртом пены он начал формировать свою гриву, зачесывая ее вверх и используя немного магии, которой научила его Винил. После нескольких попыток у него получился вполне приличный ирокез, который сохранялся до того момента, пока его не увидела Трикси. Лемон считала его "милым", но это было совсем не так, он был "грубым" и " суровым". Но Трикси тут же разгладила бы его, как только увидела, потому что хотела, чтобы он выглядел "прилично".

Это была его грива, и он считал, что должен иметь право голоса в том, как она выглядит.

Выплевывая остатки зубной пасты, он подумал, не изменить ли ему цвет гривы так же, как Винил изменила свой…

Удерживая коробку сока из вощеного картона, Сумак смотрел на Твинклшайн, пытаясь прочесть выражение ее лица, а она смотрела на него сверху вниз. Казалось, она была немного удивлена тем, что он сказал "пожалуйста" и "спасибо", когда просил пить. Жеребенок не знал, как к этому отнестись: может, она не ожидала от него такого, а может, ей попадались грубые пони. Трудно было сказать.

— Ты можешь свободно бродить в светлое время суток, — сказала Твинклшайн Сумаку. — Держись на открытом месте и не забредай за город. На кладбище, конечно, можно. Если заподозришь неладное, зови на помощь.

Сумак кивнул, потягивая яблочный сок через узкую соломинку, которую он держал между губами. Он был рад, что все стало почти нормально. Сидя и глядя на Твинклшайн, он наблюдал, как загорелся ее рог, а затем почувствовал любопытное ощущение на коже головы. Не прошло и трех секунд, как у него появилась гладкая грива, зачесанная назад между ушами и, несомненно, идеальная по меркам Твинклшайн.

— Выглядело так, будто твою гриву вообще не расчесывали. Какой беспорядок. Тебе нужно расчесать ее, когда выйдешь из душа. Из-за того, что она торчит вверх, пони могли бы начать называть тебя Петушок-Ку-Ка-Ре-Ку. Ты единорог, Сумак, и простой уход за шерстью для нас не составляет труда. Нам не нужно чистить шерсть или расчесывать гриву… Нам просто нужен базовый уход. Это настолько просто, что не считается настоящим заклинанием. Если у других пони уходят часы на то, чтобы привести себя в порядок, или им приходится посещать спа-салон, то у нас на это уходят считанные мгновения.

Хлюп. Иногда лучше было промолчать.

— Мы, единороги, обязаны помогать другим. Наша магия облегчает многие обычные дела и обязанности. Есть так много вещей, которые мы можем сделать без особых усилий с нашей стороны, но для этого пегасу или земному пони потребовались бы серьезные затраты времени и энергии. Как единороги, мы также обязаны уважать путь земных пони, если нас об этом попросят, и мы никогда не должны навязывать свою магию другим так, чтобы они оказались ущемленными.

Именно тогда Сумак понял, что Твинклшайн хочет научить его чему-то другому, нежели магии. Он был уверен, что для этого есть слово, но не знал, что это за слово. Однако она учила его именно этому, что бы это ни было.

— Худшее, что может сделать единорог, Сумак, — это накапливать свою магию и использовать ее только для себя. Это недопустимо и бессовестно. Если единороги снова начнут так поступать, я не сомневаюсь, что вернутся виндиго или еще что-нибудь похуже. — Твинклшайн взмахнула хвостом, и ее глаза сузились. — Никогда не ленись со своей магией, Сумак, иначе нам придется поговорить.

— Точно. — Сумак несколько раз моргнул, а потом решил, что Твинклшайн не просто хорошая пони, а замечательная, и она ему нравится. У нее была светлая голова, и ее совет показался ему правильным. — Я буду слушать, что ты скажешь, и следовать любым твоим советам, Твинклшайн, но ты также должна научить меня магии.

— Справедливо. — Твинклшайн кивнула Сумаку. — Я специализируюсь на заклинаниях умиротворения и начала упорно тренироваться после вторжения чейнджлингов. Однажды меня застали врасплох… и больше я такого не допущу. Я буду рада начать учить тебя. Думаю, тебе можно доверить несколько опасных заклинаний, учитывая твое положение.

Заинтригованный, Сумак кивнул:

— Я пойду к Пеббл… спасибо!

Понивилль уже возвращался к нормальной жизни. Многие дома были отстроены заново — магия значительно ускорила этот процесс, и теперь их нужно было лишь немного отделать и обставить, чтобы они стали пригодными для жизни. Наверху метео-команда проводила учения по борьбе с облаками, тренируясь противостоять опасным бурям, которые могут налететь. Воздух был холодным, уже чувствовалась настоящая промозглость, и осень переходила в зиму.

Возле Сахарного уголка он заметил Вормвуда, Глуми и Сильвер Лайн, когда они входили в дверь. Он свернул в сторону от толпы и обогнул заднюю часть Сахарного уголка, избегая пробок. Было приятно снова оказаться на улице, гулять и смотреть на мир. Прямо над головой летела пегаска с двумя маленькими жеребятами за спиной, и Сумак улыбнулся, наблюдая за уроком полетов.

Около фонтана группа жеребят, играя, переговаривалась между собой. Сумак наблюдал за ними, когда они проходили мимо, и испытывал противоречивые чувства. Часть его души тоже хотела поиграть, но он также хотел увидеть Пеббл. В социальном взаимодействии существовали правила, ритуалы, скрытые сложности, а Сумак их не знал. Слабое чувство тревоги витало на краю сознания Сумака, когда он думал о том, как трудно пойти и поиграть с другими жеребятами его возраста.

Октавия называла это интроверсией и говорила ему, что его больше волнуют правила, ситуации и социальные взаимодействия, чем остальных, — они просто хотят играть. Ему было трудно понять эту мысль. Играть, участвовать, взаимодействовать, не зная правил, не зная, что приемлемо… Об этом даже думать было неприятно, и Сумак не хотел иметь с этим ничего общего.

Однако он обнаружил, что все еще хочет играть, и это озадачило его.