Dies et Nox: Somnium aut Incubus
День согревающего очага
Вайбы вайбы вайбы, каких не бывало с доктрины превосходства, этот удивительнейший новый персонаж, надолго в истории не задержится.
Ну и тут вообще будут логические приколы с изображениями Найтмер и Дэйбрейкер, поэтому сразу подмечу, что изображения их в книжках, особенно в детских не являются точь в точь, а скорее примитивными и более простыми художественными иллюстрациями и представлениями. Из за чего они прямых параллелей с собой и не видят.
Годы текли, словно ленивые ручьи, неспешно огибая каждый угол и тайный проход огромного дома. Сёстры оставались внутри его стен, не помышляя покинуть их пределы. Дом казался бесконечным. Его коридоры сворачивались в спирали, залы переходили в галереи, галереи — в лестницы, а те вели в новые загадочные пространства. Ни дня не проходило без нового открытия: будь то потайная дверь, ведущая в комнату, полную зеркал, или винтовая лестница, уходящая в бесконечный мрак, будто прямая дорога в другой мир.
И этот другой мир у них уже был — за волшебным зеркалом, которое словно дышало собственной магией. Там они проводили часы, дни и даже месяцы, резвясь в идеально зелёных лугах, купаясь в прозрачных озёрах или просто лежа в мягкой траве, смотря на идеально чистое небо. Время там будто стояло на месте, а следы их шалостей исчезали так же быстро, как появлялись.
Но даже бесконечные игры не могли занять их полностью. Дом, щедрый на дары, предоставил им бесконечный запас книг. Сначала они просто листали страницы, восхищаясь яркими иллюстрациями. Но со временем, научившись читать, они погрузились в истории, которые раскрывали им невиданные миры. Там были сказания о героизме, любви и предательстве, о великих королевствах и трагичных падениях, о радости и горе, смехе и слезах. Каждая новая книга открывала что-то неизведанное, что-то, что заставляло их мечтать.
Светлая смеялась над весёлыми рассказами, восхищалась яркими героями и вдохновлялась их подвигами. Темная же чаще тянулась к печальным историям, находя в них скрытую красоту, которая трогала её сердце. Она часами могла сидеть у окна, глядя на снежные вихри за стеклом, держа книгу в копытах и обдумывая прочитанное.
И хотя жизнь в доме была спокойной и полной радости, её нельзя было назвать безоблачной. Темную часто тревожили кошмары. Во снах она видела что-то огромное, давящее, что-то, что звало её наружу. Она не могла понять, что именно её пугало, но каждый раз, просыпаясь в холодном поту, она избегала смотреть в окна. Светлая же, напротив, спала как дитя, часто свернувшись калачиком рядом с сестрой, чтобы успокоить её своим теплом.
Очередной год подходил к концу. Снег тихо покрывал мрачный пейзаж за окнами, делая его ещё более отдалённым и чужим. В холодные зимние ночи они особенно любили собираться у камина в комнате, обставленной мягкими коврами и старой мебелью. В этот вечер Найтмер сидела на полу, держа в копытах книгу. Её взгляд бегал по строчкам, и, несмотря на то, что она читала медленно, её это не останавливало. Она погружалась в текст, пока рядом дремала Дэйбрейкер, уютно завернувшись в свои крылья. Свет от камина мягко освещал их лица, а за окном медленно падали снежинки.
Тепло камина медленно угасало, оставляя в комнате лишь слабый свет, который едва освещал пыльные книги и глубокие тени по углам. Найтмер, устроившись на мягком ковре, была погружена в чтение. Её глаза пробегали по строкам, а копыта крепко держали книгу, словно она боялась, что кто-то может её отнять.
— Дэйбрейкер, — не поднимая головы, наконец заговорила Найтмер. — Добавь огня, здесь темно.
Со стороны раздался ленивый вздох, за которым последовал звук хлопающих крыльев. Дэйбрейкер неохотно поднялась со своего места, растягиваясь и недовольно фыркая.
— Ты же знаешь, я только устроилась поудобнее, — ворчала она, подходя к камину. — Почему бы тебе не сделать это самой? Ты ведь тоже умеешь.
— Потому что я занята, — коротко ответила Найтмер, не отрывая взгляда от книги.
Дэйбрейкер закатила глаза, но всё же наклонилась ближе к пламени. Её рог вспыхнул, и из него вырвалась струя огня, заставившая поленья ярко загореться. Тени на стенах заметались, а в комнате снова стало тепло и светло.
— Вот, готово, — буркнула она, возвращаясь на своё место и снова укутываясь крыльями. — Но, знаешь, мы могли бы заняться чем-нибудь поинтереснее. Сколько можно сидеть с этой твоей книжкой?
— Ты и так целыми днями ничего не делаешь, кроме как носишься по дому и жжёшь всё вокруг, — отмахнулась Найтмер, переворачивая страницу.
— А я не вижу причин тратить время на эту мало полезную чушь, — огрызнулась Дэйбрейкер, слегка раздражённая.
Найтмер наконец подняла на неё взгляд, полный упрёка.
— Ты даже нормально говорить научилась позже меня, и то до сих пор не уверена в каждом своём слове.
Дэйбрейкер тут же перекатилась на спину, её золотая грива мягко рассыпалась по ковру. В следующую секунду она ловко выхватила книгу из копыт Найтмер.
— И что? — ухмыльнулась она, держа её над собой. — Я прекрасно понимала тебя и без слов. А вместо скучных книг могла бы посмотреть, чему я научилась с магией.
— Верни, — Найтмер сердито потянулась за книгой, но Дэйбрейкер, продолжая удерживать её, только рассмеялась. — И магию я освоила именно благодаря этим «скучным книгам»!
— Не-а, — отрезала Дэйбрейкер, перекатившись обратно на живот. — Мы такие, какие есть. Для нас это естественно.
— А сказки я тебе читаю, интересно, откуда? — с хитрым прищуром спросила Найтмер. — Не из тех же самых книг?
Дэйбрейкер замерла на мгновение, после чего, вздохнув, нехотя признала:
— Ну ладно, книги крутые. Но только те, которые интересные. Например, как та про кобылу-археолога.
— Она не археолог, её зовут Дэринг Ду, и она скорее расхититель, — поправила её Найтмер, хватая книгу.
Дэйбрейкер лишь отмахнулась.
— Какая разница? Всё равно весело. А что у тебя за книга на этот раз? Снова что-то скучное?
Найтмер слегка усмехнулась, проводя копытом по потрёпанной обложке книги и раскрыв её на нужной странице.
— Вообще-то, это тоже сказка, — начала она, её голос был тихим, почти шепчущим, словно она боялась разрушить магию повествования. — Здесь рассказывается о двух сёстрах, которые правили волшебной страной Эквестрией.
Её слова потекли, как вязкие тени, заполняя комнату.
— Старшая сестра управляла солнцем, поднимая его каждое утро, чтобы озарить мир теплом и светом. Младшая же отвечала за луну, освещая ночное небо звёздами, чтобы оно было таким же прекрасным, как день. Вместе они поддерживали равновесие, и их народ жил в гармонии.
Дэйбрейкер слушала, распахнув глаза. Отражение пламени в её зрачках плясало, словно живое, а её крылья слегка подрагивали.
— Но... — голос Найтмер стал ниже, таинственнее. — Младшая сестра начала чувствовать, что её труд недооценивают. Все прославляли солнце, но ночь обходили стороной, погружаясь в сны. Однажды она позволила этим чувствам овладеть собой. Её сердце наполнилось горечью, и в отчаянии она решила сделать ночь вечной.
Она перевернула страницу, показав иллюстрацию — на ней изображалась величественная фигура, погружённая во тьму, с глазами, сияющими, как ледяные звёзды.
— Она стала монстром, которого назвали Лунная Пони, и восстала против своей сестры.
Дэйбрейкер моргнула, ошеломлённая. Её крылья беспомощно сложились за спиной, и она плотнее прижалась к ковру.
— Что за ужас! — ахнула она, дрожа. — Какие глупые эти сестры! Как можно так глупо рассориться?
Её голос стал тише, почти умоляющим:
— Мы-то точно никогда не будем враждовать, правда?
Не дожидаясь ответа, она подползла ближе и заключила Найтмер в жаркие, почти удушающие объятия.
— Обещай! — прошептала она, её голос дрожал, как свеча на ветру.
Найтмер, оказавшаяся в крепкой ловушке сестринской любви, изо всех сил попыталась вырваться, но её попытки лишь вызывали у Дэйбрейкер ещё более тёплую улыбку.
— Только если ты меня не задушишь прямо сейчас, — сухо заметила она, бросив на сестру испытывающий взгляд.
Дэйбрейкер, наконец разжав объятия, лениво потянулась, её грива, словно огненная вуаль, вспыхнула и засияла в отблесках камина. Она бросила на Найтмер задумчивый взгляд, прищурив глаза, словно обдумывая что-то давно назревшее.
— Найтмер, — медленно начала она, перелистывая книгу копытом, хотя её мысли явно были далеко от страниц, — ты когда-нибудь задумывалась, что находится за пределами дома?
Найтмер подняла голову от книги, в которой только что углублённо читала, и её взгляд наполнился лёгким удивлением.
— За пределами? — переспросила она, как будто Дэйбрейкер только что предложила изучить дно звезды. — Зачем об этом думать? Это наш мир, он всё, что нам нужно. Тут тепло, еда есть, и, главное, книги...
Она прищурилась, словно взвешивая свои слова.
— Столько книг, что их хватит до конца жизни.
Дэйбрейкер скептически фыркнула и оттолкнула книгу, которую держала перед собой, к краю ковра.
— Книги, книги, книги! — громко и немного насмешливо воскликнула она, закатив глаза. — Тебе и правда больше ничего не нужно? Ты никогда не задумывалась, каково это — покинуть дом?
Найтмер уставилась на неё, словно та только что предложила прыгнуть в холодный огонь.
— Абсурд, — коротко отрезала она, сложив копыта на груди. — Всё, что мы видели за окнами, это холод, мрак и беспросветность. Там ничего нет. Мы должны ценить то, что у нас есть.
Дэйбрейкер усмехнулась, но её улыбка дрогнула. Она резко встала, топнув копытом, отчего пол под ними чуть не затрясся.
— Всё, что мы видели, — это то, что нам показывают окна дома! — выкрикнула она. — Но там может быть столько всего! Интересного, захватывающего!
Найтмер, однако, лишь приподняла бровь, её голос оставался спокойным, но в нём звучал ледяной оттенок раздражения.
— И что же такого может быть в этом пустом, мрачном мире? Что там есть, чего нет у нас здесь?
Ответ Дэйбрейкер прозвучал, как удар грома.
— Пони!
Найтмер на мгновение остолбенела. Она моргнула, отложив книгу в сторону, и недоверчиво склонила голову.
— Пони?
Дэйбрейкер энергично закивала, её крылья расправились, словно она готовилась к прыжку.
— Да, пони! Они в каждой книге, в каждой истории. Народы, города, целые цивилизации. Но мы ни одного из них никогда не видели!
Её голос дрожал от восторга.
— А что, если мы сами пони?
Найтмер покачала головой, её взгляд стал отстранённым.
— Не думаю, — задумчиво произнесла она, отвернувшись. — Мы — это мы. А если эти "пони" действительно существуют, то нам лучше держаться от них подальше.
Дэйбрейкер нахмурилась.
— Почему ты так думаешь? Если судить по книгам, они такие интересные, смелые, добрые!
Найтмер резко повернулась к ней, её голос зазвенел, как раскалённый металл.
— Ничего ты не найдёшь в этом мире, кроме предательства и ненависти! — выкрикнула она, словно острие её слов должно было сразить сестру.
Комната погрузилась в звенящую тишину. Дэйбрейкер замерла, удивлённая резкостью Найтмер. Пламя в камине затрещало, нарушая тишину, а по комнате прошёл слабый холодный сквозняк, словно само пространство содрогнулось от их спора.
— Почему ты так говоришь? — тихо спросила Дэйбрейкер, сжав крылья к бокам.
Но Найтмер не ответила. Она просто отвернулась, вновь устремив взгляд в темноту комнаты, где отблески пламени отражались в её спокойных, но напряжённых глазах.
Найтмер долго молчала, её взгляд устремился в сторону окна, за которым царил вечный сумрак. Пламя в камине отбрасывало на её лицо сложную игру света и тени. Вздохнув, она наконец заговорила, её голос звучал глухо, словно её слова рождались из самой глубины.
— Во снах… — начала она тихо, не глядя на сестру. — Я видела вещи. Разные вещи. Порой красивые, порой странные, но чаще — ужасные.
Она замерла на мгновение, будто взвешивала, стоит ли продолжать, затем чуть сжалась, как от озноба, и отвела взгляд ещё дальше.
— Было одно существо, — продолжила она, её голос слегка дрогнул. — Оно появлялось снова и снова, пытаясь найти меня. Я не знаю, что это такое, но каждый раз, когда я его встречала, меня охватывал ужас. И всплывали… обрывки воспоминаний. Холод, боль, страдания. И... предательство. Такое дикое, жестокое, абсолютное предательство.
Она обернулась к сестре, её глаза блестели, но это был не гнев и не слёзы, а нечто странное, непонятное, почти потустороннее.
— Нам не нужно выходить в мир, Дэйбрейкер. — Её голос стал твёрже. — Там ничего нет, кроме боли. Наше место здесь. Здесь мы в безопасности.
Дэйбрейкер, которая до этого сидела, сложив крылья, поднялась и подошла ближе, её грива вспыхнула чуть ярче, словно отражая её решимость. Она наклонилась к Найтмер, и в её глазах светилось тёплое, искреннее чувство.
— Найтмер, — произнесла она мягко, кладя копыто на её плечо. — Ты не одна. Если это существо попробует добраться до тебя… я защищу тебя. Всегда.
Но Найтмер лишь покачала головой.
— Нет, Дэйбрейкер. — Её голос был полон горечи. — Это я хочу защитить нас. От всего, что там, снаружи.
Она подняла взгляд, и её глаза горели, как холодные звёзды.
— Я… умею путешествовать во сне. В другом, странном измерении, где могу дотянуться до снов почти любого живого существа.
Дэйбрейкер удивлённо подняла бровь, но молчала, давая сестре продолжить.
— После встречи с тем созданием… — Найтмер судорожно вдохнула. — Я оградила нас от мира сновидений. Да, за пределами дома, кажется, живут существа, которых называют пони. Но нам не стоит с ними общаться. Просто поверь мне.
Дэйбрейкер долго смотрела на неё, её взгляд метался между сочувствием и протестом. Наконец, она вздохнула и села обратно, тяжело опустив крылья.
— Ты никогда не хотела сама стать персонажем книжки? — спросила она, её голос был одновременно задумчивым и немного мечтательным. — Там ведь столько всего… приключений, веселья, новых знакомств.
Найтмер вздрогнула и недовольно нахмурилась.
— Если судить по книжкам, там не только приключения, — холодно ответила она. — Там полно зла, ужаса и бедствий. Чудовища, вроде той жуткой «Лунной Пони». Или древний Король, питающийся чистым страхом и поработивший тысячи невинных.
Дэйбрейкер скептически фыркнула, её грива полыхнула чуть ярче.
— Но герои всегда побеждают зло! — уверенно заявила она.
Её рог вспыхнул, и из него вырвался магический луч, который с громким звоном ударил в стойку доспехов, стоящую в тени. Металл задрожал, отражая пронзительный звон по всей комнате.
— Вот что я сделаю с этой Лунной Пони, — выкрикнула она, раскинув крылья, — и с любым, кто посмеет угрожать нам!
Звон затих, а комната вновь погрузилась в тишину, нарушаемую лишь редким потрескиванием огня в камине. Найтмер сидела у окна, её взгляд был направлен на бесконечный мрак за пределами дома. Её голос был холодным, но в нём сквозило напряжение, накопившееся за долгий разговор.
— Ты слишком импульсивна, как всегда, — сказала она тихо, не оборачиваясь.
Дэйбрейкер, стоящая посреди комнаты, встрепенулась, её грива на мгновение вспыхнула ярче.
— Разве тебе никогда не хотелось быть героем как в сказке? Странствовать по миру? Искать приключения и бороться со злом? — воскликнула она с неподдельным пылом. — Победить врагов, получить любовь, уважение, друзей?
Найтмер медленно повернула голову, её взгляд был тяжелым, почти укоризненным.
— У нас есть мы, друг у друга. Что ещё нужно? — спросила она с резкостью, в которой скрывалась боль. — Или… — её голос стал тише, почти шёпотом, — тебя не хватает меня? Я не нужна тебе?
Дэйбрейкер на мгновение замерла, её уверенность ослабла. Она потупила взгляд, будто ища ответа в узорах ковра.
— Я… я помню, какой у тебя пунктик на одиночество, — произнесла она с виноватой ноткой, словно боялась задеть сестру ещё сильнее.
Найтмер тяжело вздохнула, вновь отворачиваясь к окну.
— А ты не думала, — произнесла она медленно, с тщательно скрываемой горечью, — что, может быть, чисто гипотетически, мы совсем и не герои?
Дэйбрейкер подняла голову, и в её глазах на мгновение отразилась растерянность, прежде чем она громко, почти пронзительно засмеялась.
— Кто же мы тогда, по-твоему? — бросила она, её смех звучал как вызов. — Злодеи?
Найтмер резко развернулась, её глаза сузились, в голосе прозвучала стальная уверенность.
— Мы не покинем это место. Ни-ко-гда.
Дэйбрейкер шагнула вперёд, и её грива полыхнула, отражая нарастающий гнев.
— Всё, что тебе нужно, это книги! — почти выкрикнула она. — Но ты хоть раз спросила, устраивает ли меня такая жизнь? В этой… золотой клетке? Может, я никогда и не желала так жить!
Найтмер встала, её магия слегка дрогнула, и книги на столе содрогнулись.
— Ты даже не представляешь, как нам повезло! — рявкнула она, её голос звучал громче, чем когда-либо прежде. — Ты не понимаешь ценности нашей жизни. А ты… ты импульсивная, пустоголовая, занимаешься целыми днями своими глупостями! Раздолбайка!
Дэйбрейкер не осталась в долгу, её голос стал холоднее, словно огонь, который обжигает изнутри.
— Ты считаешь себя лучше меня? — её слова резали, как кинжал. — Ты никогда не видела во мне равную, правда? Для тебя я всегда была лишь глупым придатком. Но знаешь что? Ты не лучше меня, Найтмер! Никогда не была лучше, что бы ты о себе ни думала!
Её последние слова эхом отразились от стен, прежде чем она резко развернулась и, размахивая крыльями, вылетела из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Найтмер осталась одна. Комната вновь погрузилась в тишину, нарушаемую только её недовольным ворчанием. Она несколько раз раздражённо вздохнула, пытаясь вернуться к своим мыслям, но слова сестры жгли её изнутри, не давая покоя.
Комната, куда забежала Дэйбрейкер, была не очень большой, но уютной. Здесь царила тишина, только гул пурги за окном напоминал, что мир снаружи жив и беспокоен. В углу стоял небольшой шкаф, на котором лежали забытые книги, а стены украшали картины — пейзажи, которые казались бесконечно далекими.
Дэйбрейкер, тяжело вздохнув, зажгла светильник, стоящий у окна. Оранжевый огонёк заиграл мягким светом, разгоняя тени. Она поднесла светильник ближе к окну, чтобы он стал своего рода маяком среди бушующей пурги.
Она смотрела, как снег кружится за стеклом, и начала негромко бормотать:
— Она меня совсем не понимает, — произнесла она с горечью. — Боится… из-за своих надуманных и глупых причин. Ну подумаешь, путешествует в мире снов. А мне это никогда и не нужно было! Я и сама по себе отличная!
Её голос стал чуть громче, а слова — более напряжёнными.
— И пусть я не такая организованная, как она. Пусть я не читаю по десять книг в день. Пусть учусь всему медленнее… Но это ведь не делает меня хуже, правда?
Она попыталась улыбнуться, но почувствовала, как горечь расползается внутри. Эти слова прозвучали настолько фальшиво, что ей стало неприятно. Дэйбрейкер вздохнула и отвела взгляд от окна, сосредоточившись на огоньке в светильнике.
Огонь. Свет. Тепло.
Эти три слова всегда приносили ей покой. В них было что-то родное, близкое её душе. Она чувствовала, как огонь касается её самого сердца, убаюкивает своими движениями, медленными, но притягательными.
— Ты всегда рядом, — прошептала она, обращаясь к пламени.
Дэйбрейкер прищурилась, вглядываясь в тонкие языки света, извивающиеся внутри стекла. Их движения завораживали, будто влекли куда-то, куда она ещё не ступала. За окном пурга становилась всё сильнее, но она уже не слышала этого грохота ветра.
В её голове начал звучать голос. Глубокий, уверенный, наполненный жаром. Он не просто говорил, он пел.
— Огонь моей души, что сожжёт весь мир,
— И не истлеет страсть моя, ведомая теплом.
— Душу бередит кровь, вскипевшая от ран,
— И рассеется туман, сердце погружая в пламя.
Эти слова звучали, как древняя колыбельная, забытая, но внезапно всплывшая в её памяти. Каждое слово ритмично повторялось, погружая её всё глубже в себя.
Она закрыла глаза, и перед её внутренним взором вспыхнули образы: поля, объятые пламенем, силуэты, что вырастают из огня, и бесконечное небо, расколотое молниями. Но вместо ужаса она чувствовала… восторг. Её сердце билось всё быстрее, словно в унисон пламени.
Дэйбрейкер не хотела разрывать эту связь. Она наклонилась ближе к светильнику, почти касаясь его стекла носом. Голос продолжал звучать, но теперь он обращался к ней лично:
— Ты — огонь. Ты — сила. Ты та, кто изменит мир.
Она почувствовала, как её дыхание стало горячее, а в груди разгорелся огонь, который не мог угаснуть. Её глаза раскрылись, отражая танцующее пламя светильника.
— Я не позволю этому миру держать меня в клетке, — прошептала она, сжимая зубы.
Но в ту же секунду пурга за окном завыла ещё сильнее, заставив огонёк в светильнике слегка дрогнуть. Дэйбрейкер резко подняла голову, как будто из этой снежной пустоты за окном ей кто-то ответил.
— Это ты мне противостоишь? — мысленно спросила она, и её сердце забилось ещё быстрее.
— Ты думаешь, ты сильнее меня? — тихо прошептала она, глаза горели яростью и внутренним огнём. — Ты можешь завывать, можешь снести все вокруг, но ты не пробьёшься сюда. Я — огонь, я…
Она замолчала, слова застряли в горле, когда глухой, но отчётливый стук раздался из-за её спины. Это было настолько неожиданно, что её копыта подкосились, и она с глухим шлепком упала на пол.
Стук повторился. На этот раз он звучал тише, но всё равно внушительно. Дэйбрейкер отбежала от окна, прижавшись к стене, её горящая грива мерцала беспокойными языками пламени.
— Кто… — хрипло выдавила она, оглядываясь.
Дверь. Кто-то стучал в дверь.
Этого не могло быть. Никто за всё время её жизни здесь никогда не стучался. Никто. Она замерла, пытаясь уловить какой-нибудь звук. Только ветер продолжал яростно выть за стенами дома.
— Разумный… — пробормотала она, складывая услышанное в голове. — Это кто-то разумный.
Но кто будет стучаться в такую погоду? Что ему нужно? Может, он ищет убежища? Помощи?
Она сглотнула, чувствуя, как паника накатывает волной. Найтмер бы никогда этого не сделала. Она бы даже не подумала подходить к двери. Она бы сказала, что это глупость, что никто и ничто не должно входить в их мир.
Но она ведь не Найтмер.
Дэйбрейкер поднялась, собрав всю свою смелость, и медленно двинулась в коридор. Каждый шаг отдавался гулким эхом в тишине. Остановившись перед массивной дверью, она замерла, сердце бешено колотилось.
Стук раздался снова.
Она вздрогнула, едва не подпрыгнув на месте. Грива вспыхнула ещё ярче, выдавая её тревогу.
— Успокойся, — шептала она себе. — Это просто дверь. Ты… сильная. Ты справишься.
Глубоко вдохнув, она медленно протянула копыто к ручке. Металл был ледяным на ощупь, но это только разожгло её упрямство. Она огонь, она не сдастся перед холодом.
Осторожно, с напряжением, она повернула ручку. Щелчок замка прозвучал оглушительно.
Дверь распахнулась, и мир превратился в хаос.
Ледяной ветер с силой ворвался внутрь, принеся с собой облако снега. Огонь в светильнике затрепетал, чуть не погаснув. Дэйбрейкер отшатнулась, её грива вспыхнула в ответ на мороз, словно защищая хозяйку.
На пороге стояла фигура, закутанная в огромный меховой плащ. Пурга пыталась сорвать с неё капюшон, но плотная ткань защищала незнакомца от ярости стихии.
Прежде чем Дэйбрейкер успела что-либо сказать или сделать, фигура шагнула внутрь.
— Холодно, как в ледяной бездне, — проговорил бодрый голос из-под капюшона. Густой, уверенный, он звучал так, будто не обращал внимания на бурю. — Но я ведь знал, что здесь кто-то есть. Свет в окнах не мог обмануть.
Дэйбрейкер застыла, не веря своим глазам. Это был кто-то живой.
Незнакомец стряхнул с себя снег и распахнул плащ. Под ним оказался высокий пони с густой красной гривой, слегка растрёпанной от ветра. Он выглядел так, будто пурга была ему нипочём.
Дэйбрейкер не могла выдавить ни слова. Её взгляд был прикован к этому странному гостю, стоящему теперь в их доме.
— Вы… пони? — наконец выдохнула она, её голос дрожал. — Да?
Слова прозвучали почти шёпотом, и на этом всё оборвалось. Атмосфера вокруг замерла, словно весь дом задержал дыхание, ожидая ответа.
Тишина в комнате стала осязаемой, будто сам воздух застыл в ожидании. Незнакомец, только что распахнувший дверь и вторгшийся в её мир, внимательно смотрел на неё, будто пытаясь разгадать тайну, которая вдруг предстала перед ним. Его взгляд скользил по её облику — по огненной гриве, горевшей даже ярче светильника, по крыльям, по рогу.
На его лице на мгновение мелькнуло напряжение, как будто он увидел нечто неожиданное. Но это выражение тут же сменилось добродушной улыбкой, почти слишком непринуждённой.
— Флеймхарт, — сказал он, голос его прозвучал тепло и уверенно. — Путешественник, авантюрист и, как я люблю говорить, искатель проблем на свой круп.
Он сделал легкий поклон, скинув с себя меховой плащ. Под ним открылась темно-алая шерсть, а за спиной показались мощные крылья. Он стряхнул остатки снега с плеч и посмотрел на неё с лёгкой усмешкой.
— Да, я, конечно, пони. А вот кто ты, если не секрет? Ты ведь… аликорн, так?
Слово прозвучало так, будто оно несёт особый вес, что-то значительное.
Дэйбрейкер, до этого застывшая, будто статуя, смогла прийти в себя. Её оцепенение медленно уступило место любопытству, которое захватывало её целиком.
— Аликорн? — переспросила она, голос её был наполнен искренним недоумением. — Кто это?
Флеймхарт чуть приподнял бровь, удивлённый.
— Ну, ты. У тебя крылья и рог. Это достаточно очевидно. Но… ты необычная. Я никогда не видел аликорнов с горящей гривой.
Её интерес только рос.
— Я никогда не видела пони, — призналась она, шагнув ближе. — Вы все такие большие?
Он громко рассмеялся, от этого смеха её дом, казалось, ожил, наполняясь чем-то новым и неизведанным.
— Большие? — переспросил он, хохоча. — Ну, это скорее ты маленькая, но… я дал бы тебе лет шестнадцать-восемнадцать. Может, четырнадцать.
Она нахмурилась, не понимая, что он имел в виду.
— Мне столько, сколько я себя помню, — сухо ответила она.
Флеймхарт ещё раз оглядел её, затем сел у стены, легко махнув крыльями.
— Странно. Ты не знаешь, кто такие аликорны. Никогда не видела пони. Но тогда кто ты? И… что за история с горящей гривой? Это ведь не совсем норма.
Дэйбрейкер уже готова была начать говорить, но он поднял копыто, останавливая её.
— Ладно, ладно. Расскажу всё, что знаю. Но только у тёплого камина. У вас тут слишком холодно.
Она оживилась, чуть не подпрыгнув на месте.
— Конечно! Камин! Найтмер будет так рада познакомиться с тобой!
Он замер, смотря на неё.
— Найтмер? — медленно переспросил он, в его голосе прозвучало что-то настороженное.
— Да, моя сестра, — гордо ответила она, направляясь вглубь дома. — Я знаю её столько, сколько себя. Она всегда была рядом.
Флеймхарт хмыкнул, тихо пробормотав:
— Сестра… значит.
Пока они шли через длинный, тёмный коридор, тусклый свет лампы в её копытах отбрасывал на стены причудливые тени. Он то и дело оглядывался, как будто ожидая, что из темноты выскочит что-то ещё.
— У вас тут… только вы двое? — осторожно спросил он.
— Только мы, — ответила она без тени сомнения. — Всегда только мы.
Флеймхарт ничего не сказал, но она заметила, как его уши чуть дёрнулись.
— Мне столько всего нужно тебе показать, — продолжила она, ускоряя шаг. — И столько узнать!
В его глазах мелькнуло нечто похожее на улыбку, но тени за его спиной казались всё глубже, а взгляд — всё настороженнее.
Каменные стены комнаты отбрасывали долгие, бесформенные тени, освещённые лишь пламенем камина. Найтмер сидела неподвижно, согнувшись и протянув копыта к огню. Тёплый свет мерцал на её тёмной шерсти, но холод, казалось, пронизывал её изнутри. Она безуспешно пыталась согреться, но ощущение леденящей пустоты не уходило.
Она вздохнула тяжело и горько.
— Глупая, глупая Дэйбрейкер, — пробормотала она себе под нос.
Дэйбрейкер ничего не понимала. Никогда. Она не видела того, что видела Найтмер в своих кошмарах, и не ощущала того холодного ужаса, что сковывал душу. Её сестра просто жила в своём радужном, наивном мире, полном тепла и света. Но Найтмер всегда знала правду.
Они — лишние. Это знание мучило её с самого детства. Чем больше она читала и размышляла, тем сильнее понимала, что их место — здесь, в этой клетке, в этом странном доме, вдалеке от всего, что могло бы принести боль.
Она никогда не выйдет. Никогда.
Даже когда всё внутри неё звало к внешнему миру — к ответам, к свету, к истине, она подавляла этот зов. Она знала, чем это закончится. Видела в кошмарах, чувствовала на своей шкуре.
Их бросили сюда. Заперли, чтобы защитить мир от них и их от мира. Это был замкнутый круг, но так было лучше. Так правильно.
Её мысли оборвал звук: скрип двери.
Найтмер резко подняла голову, её тело напряглось.
— Дэйбрейкер, — выдохнула она, её взгляд устремился к двери.
На пороге, сияя счастливой улыбкой, стояла её сестра. Она буквально светилась — не только от горящей гривы, но и от какой-то детской, необузданной радости.
— Опять что-то сожгла? — автоматически подумала Найтмер, но тут же осеклась.
Дэйбрейкер выглядела... иначе. Слишком счастливой, слишком оживлённой.
— Ты не поверишь, кого я нашла! — воскликнула Дэйбрейкер, её голос звенел от восторга. — У нас гость!
— Гость? — Найтмер ощутила, как ледяная паника охватывает её. — Нет… нет… нет!
Она резко встала, её глаза метались между сестрой и дверью.
— Ты не могла! — закричала она, но Дэйбрейкер уже сделала шаг в сторону, пропуская кого-то в комнату.
На пороге стоял незнакомец. Красношерстный пегас с густой гривой цвета пламени оглядывался по сторонам, явно удивлённый обстановкой.
— Знакомься! Это Флеймхарт! Пони! — радостно заявила Дэйбрейкер, указывая на гостя копытом.
Найтмер замерла, но ненадолго. Гнев и страх взорвались внутри неё.
— Вон! — её голос превратился в утробный рёв, от которого задрожали стены.
Её магия ожила, подхватив ножи и другие острые предметы, которые были в комнате. Всё оружие устремилось в сторону Флеймхарта.
Он отступил на шаг, его глаза расширились, но не от страха, а скорее от изумления.
— Убирайся! Здесь не рады чужакам! — Найтмер сделала шаг вперёд, удерживая магией оружие наготове.
— Прекрати! — громко воскликнула Дэйбрейкер, вставая между ними.
Флеймхарт, подняв копыта в примирительном жесте, медленно заговорил:
— Прошу, не делайте этого. Я всего лишь скиталец. Просто хотел переждать бурю в тепле. Я уйду, как только она утихнет.
— Видишь? — Дэйбрейкер повернулась к Найтмер. — Он не злой!
Найтмер тяжело дышала, её грудь поднималась и опускалась, словно она только что пробежала несколько миль. Она сверлила Флеймхарта взглядом, но постепенно её магия ослабла, а затем и вовсе исчезла, отпустив оружие.
Дэйбрейкер подошла ближе, её голос стал мягким:
— Всё хорошо. Я здесь. Ты не одна. Он ничего нам не сделает.
Найтмер смотрела на неё, будто пыталась найти подтверждение этим словам. Затем медленно кивнула и сделала шаг назад.
Флеймхарт осторожно вошёл в комнату, обтрушивая снег со своего плаща. Он уселся у камина и протянул копыта к огню, не сводя с сестёр внимательного взгляда.
— У вас тут, похоже, нечасто гости бывают, — заметил он с лёгкой улыбкой.
— Никогда, — ответила Дэйбрейкер, усаживаясь рядом. — Ты первый пони, которого мы видим.
Флеймхарт на мгновение замолчал, а потом посмотрел на Найтмер, чьи глаза всё ещё сияли подозрением.
— Тогда, надеюсь, я не разочарую вас, — сказал он, и его улыбка стала чуть шире.
Огонь в камине плясал, отбрасывая теплые отблески на стены комнаты. Флеймхарт сидел на полу, вытянув перед собой копыта и грея их у огня. Его взгляд был отрешённым, будто он наблюдал за чем-то далёким, скрытым за языками пламени.
— Вы двое, кажется, аликорны, — задумчиво произнёс он, будто обращаясь к самому себе. — Только... не такие, как те, что я помню.
Слова застали Найтмер врасплох. Она, устроившись в другом углу комнаты, где свет камина почти не доставал, резко подняла голову.
— Что ты имеешь в виду? — её голос звучал недоверчиво. — Другие? Неужели есть ещё такие, как мы?
Флеймхарт посмотрел на неё, чуть приподняв бровь, а затем рассмеялся, словно услышал забавный вопрос.
— Конечно, есть, — ответил он с добродушной улыбкой. — И каждая из них принцесса.
— Принцесса? — переспросила Дэйбрейкер, сидевшая ближе к камину. Она усмехнулась. — Ты это серьёзно?
— Абсолютно. Аликорны — это создания, которые объединяют в себе черты всех трёх племён пони: магия единорогов, крылья пегасов, сила земных пони.
Дэйбрейкер, посмеиваясь, качнула головой, её огненная грива засияла ярче.
— Я никогда не понимала, почему в книгах эти глупые пони имеют либо рог, либо крылья, а иногда вообще ничего. С нашей точки зрения, они почти калеки.
— Дэйбрейкер! — Найтмер бросила на неё предостерегающий взгляд.
Но к их удивлению, Флеймхарт лишь рассмеялся.
— Не всем дано иметь всё сразу, — сказал он. — И, честно говоря, обычно те, у кого это есть, очень... особенные пони.
— Постой! — воскликнула Дэйбрейкер, вскакивая на ноги. — Ты хочешь сказать, что мы тоже пони?
Флеймхарт снова улыбнулся, склонив голову.
— А кто же ещё?
Найтмер фыркнула, но её глаза сузились, в них горел интерес, пусть и скрытый за холодной маской.
— Какие ещё аликорны существуют? — спросила она после короткой паузы.
Флеймхарт задумчиво начал перечислять:
— Принцесса Селестия, правительница солнца. Принцесса Луна, покровительница ночи. Принцесса Твайлайт Спаркл — хранительница дружбы. Принцесса Ми Аморе Каденс, повелительница Кристальной Империи. И её дочь, Фларри Харт.
Дэйбрейкер широко раскрыла глаза, её восторг был почти детским.
— Хм, что-то знакомое. И они все принцессы? — переспросила она.
Флеймхарт кивнул.
— Все до одной.
Дэйбрейкер резко повернулась к Найтмер, её глаза горели энтузиазмом.
— А вдруг мы тоже принцессы? Просто ещё об этом не знаем!
— Мы кто угодно, но только не принцессы, — холодно ответила Найтмер, в её голосе звучало раздражение.
Между сёстрами повисла тишина, пронзённая только треском поленьев в камине.
Флеймхарт оглядел их обоих, заметив, как между ними проскользнула тень напряжения.
— Что-то не так? — осторожно спросил он, прерывая молчание.
Дэйбрейкер махнула копытом, будто отмахиваясь от вопроса.
— Да ничего! — сказала она с излишней бодростью. — Просто... мы всю жизнь провели в этом доме.
Флеймхарт удивлённо поднял бровь.
— Всю жизнь?
— Всю, — подтвердила Дэйбрейкер. — С тех пор как мы появились, мы ничего другого не видели.
Флеймхарт потер подбородок, обдумывая услышанное.
— Занятно. И вы совсем ничего не знаете о мире снаружи?
— У нас было много книг, — ответила Дэйбрейкер, пожимая плечами. — Но сами мы его не видели.
— И не нужно, — перебила её Найтмер.
Дэйбрейкер бросила на неё недовольный взгляд, а затем повернулась к Флеймхарту.
— А вдруг эти другие аликорны наши родственники? Может, нам стоит встретиться с ними?
Найтмер прищурилась, её голос прозвучал низко и холодно:
— Нам не стоит ни с кем встречаться. Никогда.
Флеймхарт внимательно посмотрел на неё, его взгляд был наполнен любопытством и, возможно, каплей беспокойства.
Комната вновь наполнилась тяжёлым молчанием, нарушаемым только треском поленьев в камине. Тени плясали по стенам, создавая причудливые узоры, словно сам огонь пытался развлечь присутствующих. Флеймхарт, сидя у огня, бросил взгляд на своих спутниц. Он чувствовал, что напряжение в воздухе росло, и решил его разрядить.
— Ну, — начал он с лёгкой улыбкой, протягивая копыта к теплу. — Это, по крайней мере, не самый худший день Согревающего очага, что я помню. Как минимум, в этот раз я встречаю его в тепле.
Дэйбрейкер, слегка склонив голову, нахмурилась.
— День согревающего очага? — переспросила она. — Что это?
Флеймхарт удивлённо поднял бровь, даже отодвинувшись чуть назад.
— Вы что, никогда не слышали о Согревающем очаге? — Его голос был наполнен искренним недоумением. — Это один из важнейших праздников Эквестрии!
— Праздник? — Дэйбрейкер заинтересованно наклонилась ближе.
— Да. Давным-давно, века назад, три племени пони объединились и создали Эквестрию. Этот день символизирует не только смену года, но и сплочённость, тепло семьи и надежду на лучшее будущее.
— Они ещё и были разделены? — фыркнула Найтмер, откидываясь в кресле. — Неудивительно. Эти создания такие глупые.
Флеймхарт усмехнулся, но не стал отвечать на колкость. Дэйбрейкер задумчиво посмотрела на него.
— Мы никогда не праздновали этот праздник, — призналась она. — Даже не знаю, что для этого нужно.
— Ничего сложного, — отозвался он, пожимая плечами. — Главное — провести его в праздничной, яркой атмосфере и в кругу семьи. У меня, конечно, семьи нет, но я рад разделить этот день с вами.
Найтмер недовольно фыркнула, вставая с места.
— Всё это глупости, — сказала она резко. — Надеюсь, ты уберёшься отсюда как можно скорее.
С этими словами она вышла из комнаты, оставив за собой холодный шлейф.
Дэйбрейкер проводила её взглядом, в котором смешались грусть и беспокойство. Она вздохнула, повернувшись к камину.
— Она никогда не позволит мне покинуть этот дом, — произнесла Дэйбрейкер, больше обращаясь к себе. — Я люблю её, но она слишком осторожна. Даже не знаю, что на неё нашло.
Флеймхарт молча смотрел в огонь, его лицо стало задумчивым, а затем он заговорил:
— А с чего ты взяла, что нужно спрашивать сестру?
Дэйбрейкер посмотрела на него, слегка нахмурившись.
— Что ты имеешь в виду?
Флеймхарт поднялся и подошёл к окну. Буря, бушевавшая весь день, как раз утихала, оставляя за собой ясное ночное небо, усыпанное звёздами.
— Я мог бы не рассказывать, а показать тебе внешний мир, — сказал он, повернувшись к ней.
Её глаза широко раскрылись.
— Показать? — переспросила она, не веря своим ушам.
— Ты же не собираешься оставлять сестру и это место навсегда, — продолжил он, пожимая плечами. — Но что мешает тебе покинуть его хотя бы на время?
Дэйбрейкер села прямо, её взгляд метался между Флеймхартом и дверью, за которой скрылась Найтмер.
— Но... — начала она, но Флеймхарт прервал её.
— Подумай об этом, — его голос был спокойным, но в нём звучала твёрдость. — Вы аликорны. Вы бессмертны. Ты действительно хочешь провести всю свою бессмертную жизнь здесь, запертая в четырёх стенах?
Эти слова, как удар молнии, заставили её замолчать. Её взгляд потух, и она медленно опустилась на пол, словно вся тяжесть противоречий разом обрушилась на неё.
Флеймхарт не стал больше говорить. Он вернулся к камину и сел, позволяя ей самой сделать выбор, который она уже давно должна была сделать.
Темная комната, озарённая лишь слабым отблеском луны, выглядела как предел одиночества. Тяжелые тени ложились на старую мебель, покрытую слоем пыли, и медленно танцевали на полу, словно подчиняясь невидимому ветру. Найтмер стояла перед большим зеркалом, его стекло отражало её силуэт в тусклом свете. Она долго смотрела на своё лицо, на знакомые черты, которые вдруг показались ей чужими.
Слова Флеймхарта о других аликорнах не выходили у неё из головы.
"Может, мы действительно не такие странные? Может, мир снаружи не так уж враждебен?" — мелькнула мысль, заставляя её нахмуриться.
Но следом пришло сомнение.
"Зачем рисковать? Здесь всё знакомо, всё под контролем. А там, в этом хаосе, где ничто не гарантировано, разве стоит покидать это убежище?"
Её взгляд стал жёстче. Но что-то внутри всё ещё шевелилось, будто призрак забытого страха пробуждался от её мыслей. Найтмер шагнула ближе к зеркалу, и в тишине её дыхание стало отчётливо слышно.
Внезапно её отражение изменилось.
Сначала это были лишь едва уловимые искажения: черты лица становились острее, глаза блестели хищным светом. А затем фигура в зеркале начала расти, превращаясь в чудовище, облачённое в массивную броню. На её рогу пульсировала мрачная энергия, а позади раскинулись гигантские крылья.
На месте уютной комнаты появилась пустыня, мёртвая и серая, бескрайняя, как само отчаяние. Пепел кружился в воздухе, а под ногами виднелись обломки когда-то величественных строений.
Найтмер вздрогнула, отступив на шаг, но фигура в зеркале не исчезла. Она смотрела на неё с той же бездонной тоской, которая словно тянула её в бездну.
— Не повторяй моих ошибок, — произнёс аликорн в зеркале. Его голос был глубоким, но лишённым угрозы. Он звучал так, словно исходил из самого сердца этой пустыни. — Ты даже не представляешь, что ждёт вас снаружи.
Найтмер напряглась, едва сдерживая страх.
— Кто ты? — спросила она, но её голос был слабым.
Фигура лишь грустно покачала головой.
— Не нужно искать других аликорнов. Не нужно искать пони. Вас ждёт только боль, нескончаемый кошмар и ужас. Этот мир не будет добр к вам.
Слова, лишённые злобы, но наполненные какой-то древней и абсолютной печалью, пронзили её сердце.
— Не нужно... — продолжал он, опуская голову. — Не разделяй мою судьбу. Ради вас обоих. Как бы тяжело ни было.
Найтмер почувствовала, как её тело охватывает холод. Она знала, что эти слова — не просто предупреждение. Это было напоминание о чём-то давно забытом, о боли, которая всегда была с ней, глубоко спрятанной.
Буря за окном стихла, оставив дом в абсолютной тишине. Найтмер не заметила этого. Она медленно подошла к зеркалу, её глаза блестели от слёз.
— Я не допущу этого, — прошептала она, прижимаясь лбом к холодному стеклу. — Никогда.
Её голос дрожал, но в нём звучала решимость.
— Никогда не забуду ту боль, что вижу во снах.
Она закрыла глаза, пытаясь подавить слёзы. Образ в зеркале стал меркнуть, но пустыня осталась в её сознании.
— Я не знаю, как, почему и когда, но этот мир отверг меня. Ещё тогда, давно. Он подарил мне участь, гораздо хуже гибели.
Она прижалась к зеркалу сильнее, её горячее дыхание оставляло туман на стекле.
— Если этот мир был так жесток ко мне... он мне не нужен. И Дэйбрейкер он тоже не нужен.
Найтмер отступила от зеркала, оставляя его в полной тьме.
Темнота окутывала коридоры дома, как плотное одеяло, душащее и неотступное. Найтмер медленно шагала по полу, её шаги казались тяжёлыми, как будто невидимые цепи удерживали её на месте. Она глубоко вздохнула, пытаясь обуздать хаос мыслей, бушующий в её голове.
"Я должна извиниться перед Дэйбрейкер," — сказала она себе.
Слова звучали уверенно, но в душе царила буря. Она осознавала, что была несправедлива. Её сестра... Она ведь просто заботилась, старалась защитить её. Да, она неопытна, она ничего не знает о внешнем мире, но ведь это не её вина.
Когда Найтмер подошла к двери комнаты, где они сидели перед камином, её сердце начало учащённо биться. Она почти видела, как огонь мягко освещает лицо Дэйбрейкер, как её улыбка искрится теплом...
Но реальность ударила по ней, как хлесткий морозный ветер.
Комната была пуста.
Никого.
Её взгляд метался по комнате в панике, выискивая хоть что-то, что указывало бы на присутствие сестры.
"Может, она решила показать этому незнакомцу дом? Да, скорее всего," — она пыталась убедить себя, но её дыхание уже участилось, а голос внутри шептал: "Нет, это не так."
Взгляд Найтмер упал на клочок бумаги, валявшийся на полу рядом с креслом.
"Что это?"
Она резко схватила листок, её копыта дрожали. Внутри всё похолодело, как будто её сердце, которое и так было уязвлено, теперь погрузилось в ледяной омут.
— НЕТ! — вырвался у неё хриплый крик.
Она не могла читать. Она не хотела читать. Но слова на клочке бумаги уже впивались в её сознание, словно раскалённые иглы.
"Я должна увидеть мир. Прости меня."
Эти слова эхом разнеслись в её голове, вытеснив всё остальное. Она уже знала, что там будет написано, ещё до того, как дочитала. Холод внутри стал ещё сильнее, буквально разрывая её сердце и душу на части.
— Это... нет... это не может быть! Она не могла! — её голос дрожал, срываясь на истерику.
Она начала ходить по комнате кругами, пытаясь найти объяснение.
"Она ушла... Она ушла с ним! Нет, это невозможно! Она ведь знала, как я не хочу оставаться одна. "
Найтмер вцепилась в бумагу, сжимая её так сильно, что её копыта побелели.
— Они её забрали! — внезапно вырвалось у неё, голос был хриплым, полным ужаса. — Да, они похитили её!
Она развернулась к окну, глядя в тёмный горизонт, словно пытаясь увидеть там ответы.
— Другие аликорны... Они вовсе не друзья! Они заберут её, как забрали всё у меня! Они запрут её, оставят в темноте, заставят страдать!
Слова лились потоком, бессвязным, отчаянным. Воспоминания нахлынули: те сны, полные боли, одиночества и ужаса. Она вспомнила каждый миг, каждый вздох, который прожила в том кошмаре, от которого её до сих пор трясло.
— НЕТ! ТОЛЬКО НЕ ДЭЙБРЕЙКЕР!
Она упала на пол, сжав клочок бумаги в копытах. Слёзы, которых она так боялась, хлынули ручьями, сжигая лицо, как раскалённый металл.
— Они не доберутся до неё! — прошептала она сквозь всхлипы. — Они не посмеют...
Она встала, её взгляд стал твёрдым, но в нём всё ещё горела боль.
— Я найду её, — сказала Найтмер, её голос дрожал, но в нём звучала безусловная решимость. — Я найду её и спасу, чего бы это ни стоило.
Она обвела взглядом комнату, её взгляд остановился на погасшем камине. Внутри всё дрожало, но она заставила себя сделать первый шаг.
— Ты не одна... я никогда не позволю тебе пройти через то, что прошла я.
И с этими словами Найтмер исчезла в тени, оставив за собой только крик отчаяния, эхом разносившийся по пустым коридорам.