Dies et Nox: Somnium aut Incubus

Перекресток

Шиза крепчает, напоминаю что все что я пишу, в той или иной степени является трагикомедией. Возможно глава будет изменена если решу что не соответствует атмосфере фика(в частности излишним дарком)

Глухой удар потрескавшегося копыта о каменный пол, и Найтмер рухнула, больше не в силах поддерживать себя на ногах. Она дышала тяжело и рвано, её грудь болезненно вздымалась, разрываясь от каждого вздоха. По телу стекали потёки запёкшейся крови, а свежие раны пульсировали тупой, изматывающей болью. Липкая грязь смешалась с потом, а шерсть теперь казалась ещё более чёрной от прилипшей к ней пыли.

Впереди раскинулся город… если это вообще можно было назвать городом. Сеть туннелей и пещер, забитых примитивными, наскоро сколоченными жилищами, освещёнными лишь слабым багровым светом магмы, сочившейся из расщелин в скалах. Вонь тухлого мяса, грязи и гари резала ноздри, наполняя воздух удушающей смесью вони и сырости.

Щёлкнул хлыст, и его конец снова опустился на спину, оставляя очередную полосу боли. Найтмер даже не вскрикнула. Её тело больше не реагировало. Всё, что она смогла сделать — лишь дёрнуться, когда новый удар резанул по уже разорванной коже.

— Поднимайся, если жить хочешь, — раздался хриплый голос.

Перед ней стоял алмазный пёс — высокий, сгорбленный, с грубой шерстью, пропахшей потом и грязью. В когтистых лапах он сжимал рукоять плети, но теперь смотрел на неё с выражением скуки.

Найтмер глухо вздохнула, но не пошевелилась. Она даже не могла открыть рот, чтобы ответить.

Пёс недовольно вздохнул и усмехнулся, обнажая жёлтые клыки.

— Тогда в яму удовольствий пойдёшь, — пробормотал он, покачав головой. — Там с тобой весело играть будут… не нам, нет, но пони, что там сидят… хе-хе… они любят новых гостей.

Она с трудом попыталась отползти назад, напрягая каждую мышцу, но лапа грубо схватила её за хвост. Мир поплыл перед глазами, когда её потащили по пещерному полу, острая галька врезалась в живот, разрывая кожу и оставляя за собой алый след.

Где-то впереди мелькали лица. Они были повсюду — сломленные пони, закованные в цепи, тени от самой себя. Их пустые глаза следили за ней, их шёпот шёл следом, как эхо её собственной боли.

И вот, перед ней разверзлась бездна. Огромная яма, окружённая деревянными сваями. Запах, исходящий оттуда, был ещё хуже, чем всё остальное: смесь плесени, ржавчины, чего-то тухлого… и страха.

Найтмер чувствовала, как тело отказывается повиноваться. Нет, нет, она не пойдёт туда!

— Вы не можете с ней это сделать!

Она подняла голову, едва удерживая веки открытыми.

Перед ней стоял земнопони — высокий, жилистый, с взлохмаченной гривой. Его копыта были стёрты до крови, а сам он был в цепях, но всё же сделал шаг вперёд, вставая между ней и бездной.

Псы замерли. А потом расхохотались.

— Почему? — лениво спросил один из них, щурясь.

— Вы не понимаете! — надрывно воскликнул земнопони, с трудом стоя на дрожащих ногах. — Это аликорн! Они — столпы этого мира! Их жизнь бесценна, они…

Раздался хруст.

Удар лапы пришёлся прямо в глаз, разрывая кожу и оставляя глубокий кровоподтёк. Земнопони рухнул, беспомощно хватаясь копытами за лицо, кровь тонкой струйкой потекла по его щеке.

Алмазные псы лишь усмехнулись.

— Пустая болтовня, — хрипло бросил один из них. — Она выдохлась сразу после первого же заезда. Никакая она не столп. Просто слабая кобыла без пользы.

Пони захрипел, из последних сил приподнимаясь на локтях.

— Она… — он закашлялся, сплёвывая кровь. — Она всего лишь жеребёнок… умоляю вас… не отдавайте её этим тварям…

— Хе, а что нам с ней делать? — лениво протянул один из псов, покручивая в лапе плеть. — Ломать жеребят легче.

Смех хриплый, мерзкий, заполнил пещеру.

А затем её выбросили в бездну.

Найтмер едва осознавала, что происходит. Воздух свистел в ушах, сознание мерцало, граница между реальностью и кошмаром становилась всё тоньше. Она падала… глубже, глубже, в темноту…

Но внезапно что-то погасило удар.

Мягкое, но неправильное.

Она открыла глаза.

Под ней — тела.

Они были изувечены, сломаны, искорёжены до неузнаваемости. Запах гнили, крови, тухлой плоти ударил в нос с такой силой, что желудок скрутило, и она не сдержалась — её вырвало. Горькая желчь обожгла горло, смешиваясь с кровавой жижей под копытами.

Из теней послышался смех.

— Свеженькое мясо…

Голоса, тёмные, голодные, выныривали из глубины. Глаза вспыхивали в темноте, приближаясь, словно стая хищников, нашедшая добычу.

— Хорошенькая.

— Жеребята — самые лучшие.

— Ломаются быстро… и визжат громко…

Она попыталась отползти, но сил не было даже на это. Её тело только хватило на то, чтобы свалиться с груды тел на холодный каменный пол.

И тогда первый из них шагнул вперёд.

Он был пони — или когда-то был. Теперь же это был худой, оборванный, покрытый засохшей кровью силуэт с безумной ухмылкой, с глазами, наполненными первобытной жаждой.

Он склонился над ней, его горячее, зловонное дыхание обжигало её морду.

Но в следующий миг ухмылка исчезла.

Его взгляд изменился, лицо исказилось в неверии. Он сглотнул, попятился, а затем прошептал, едва слышно:

— Г-госпожа?..

— Чего ты, блядь, несёшь?! — раздался грубый голос откуда-то сбоку.

— Да сам посмотри! — зашипел первый, делая шаг назад. — Это аликорн! Жеребёнок-а-ли-корн! Ты хоть понимаешь, что это значит?!

Второй подошёл, присмотрелся, и его глаза недоверчиво сузились.

— Да ну нахрен… — пробормотал он. — Она же… Она похожа…

— На нашу императрицу, — закончил за него первый.

Третий, стоявший чуть поодаль, презрительно фыркнул.

— Херня. Императрицы больше нет. Мы сами видели, как её убил тот луч! Прямо перед тем, как… — он осёкся, понизив голос. — Прямо перед тем, как она превратилась в Луну.

— А вообще, — продолжил он с ядовитым сарказмом, — мы ведь, кажется, давным-давно облажались когда у кучки мятежников вышло её одолеть. Так какого хрена ей быть здесь?!

— Это не важно, — раздался низкий, строгий голос из темноты.

Все затихли.

Из теней выступила фигура, массивная, но точёная, с жёсткими чертами, словно высеченными из мрамора.

— Она… — голос не дрогнул. — Абсолютно точно та самая Найтмер Мун, что правила нами последнюю тысячу лет.

— Но… но это же всего лишь жеребёнок, — попытался возразить кто-то, но низкий голос его перебил:

— Неважно.

Пауза, наполненная напряжением.

— Позаботьтесь о ней.

Ещё мгновение — и десятки глаз с жадным интересом уставились на дрожащий, истощённый силуэт жеребёнка, лежащего в грязи.

— Возможно, — медленно произнёс голос, с оттенком тёмного удовлетворения, — нам, наконец, улыбнулась удача.

Тёплые, липкие от крови и ещё чего-то мерзкого копыта подхватили её. Запах гнили, пота, разложения — всё смешалось в головокружительный вихрь, когда её слабое тело прижали к худой и холодной груди.

Тьма сомкнулась.

И Найтмер провалилась в сон.

Она снова была здесь.

В этом месте, лишённом формы, цвета, времени.

И снова перед ней стоял силуэт, обрисованный тенями.

Он скучающе смотрел на неё, словно ожидал чего-то неизбежного.

— Опять ты, — лениво протянул он. — Долго же ты копалась.

Найтмер сглотнула. Голова гудела, в ушах звенело, но она нашла в себе силы сделать глубокий вдох и…

— ЗАТКНИСЬ!

Её голос разнёсся по пустоте, раскатываясь эхом. Тень перед ней не шелохнулась, но, кажется, чуть склонила голову.

— Меня высекли, — продолжала Найтмер, яростно сверкая глазами. — Затем запрягли в телегу, как скотину! Всю дорогу издевались, а потом просто скинули каким-то психопатам, которые чуть меня не изнасиловали!

Она дышала тяжело, прерывисто, сдерживая дрожь, но не собиралась останавливаться.

— Я больше не намерена это терпеть! — прошипела она, делая шаг вперёд. — Ты либо отвечаешь на все мои вопросы прямо сейчас, либо можешь даже не надеяться на мою помощь!

Тень вздохнула.

— Ответы тебе всё равно пользы не принесут, — отозвалась она равнодушно. — Если хочешь уцелеть в этой подземной дыре, лучше бы тебе меня слушаться.

Найтмер сощурилась.

— Я не доверяю никому из внешнего мира, — холодно сказала она. — Особенно после того, как один такой похитил мою сестру.

Тень не ответила, но, кажется, напряглась.

— И знаешь, что-то мне подсказывает, что это тебе нужна помощь, а не мне. Иначе ты бы не лез ко мне в голову.

Тень пробормотала что-то себе под нос, а затем, с протяжным вздохом, проворчала:

— Ну ладно, засранка мелкая… напряги свой мозг и попытайся с трудом обработать то, что я сейчас скажу.

Найтмер фыркнула, но промолчала.

— Ты знаешь теорию о множестве измерений? — спросил он лениво. — Что существует бесчисленное количество миров, отличающихся друг от друга в бесчисленном количестве вещей?

— Допустим, — буркнула Найтмер, скрестив передние копыта.

— Так вот, — продолжил он. — Эта теория правдива. Миров действительно бесчисленное множество, и каждый из них отличается устройством, историей, географией, даже физическими законами.

Найтмер нахмурилась, но слушала.

— Я видел даже несколько, — задумчиво добавил он, — где вместо пони все были жуткими лысыми приматами.

— В каком это смысле «видел»? — подозрительно спросила она.

— В прямом, — усмехнулся он. — Меня… немного помотало по разным измерениям после одного… случая.

Он замолчал, словно обдумывая, стоит ли говорить дальше.

— В любом случае, — наконец продолжил он, — в конце концов я оказался здесь. В плену. Так же, как и ты.

Он сделал паузу и добавил с нажимом:

— Нам нужно сотрудничать.

Но Найтмер лишь покачала головой, резко и недоверчиво.

— Чушь ты несёшь! — огрызнулась она. — Я только вышла из дома и сразу наткнулась на путешественника между мирами?

— Это не совсем корректный термин, — лениво ответила она. — Всё гораздо сложнее. Да и я — не путешественник.

— Скажи-ка, помнишь, что я говорил о том, как алмазные псы добывают себе рабов?

Тень не спешила отвечать. Она словно выжидала, оценивая, насколько глубоко Найтмер уже догадалась о происходящем.

— По всему миру могут встречаться разрывы между измерениями, — наконец заговорила она, лениво и вальяжно. — Они обычно появляются в самых глухих, богами забытых дырах, типа той, где мы сейчас застряли.

Найтмер сощурилась, пробежалась взглядом по бесконечной тьме вокруг них и чуть склонила голову.

— Значит, — медленно проговорила она, — все пони, которых я здесь видела, попали сюда не из одного мира? Они все… выходцы из других реальностей?

Тень усмехнулась.

— Соображаешь,— кивнул он. — Именно так.

Он сделал несколько шагов, словно прохаживаясь по невидимой поверхности, затем махнул копытом.

— Один из этих переходов — тоннель, который ведёт в нечто вроде карманного измерения. Оно само по себе нестабильно, иногда разрастается, иногда схлопывается, но его особенность в том, что оно… притягивает. Оно вытягивает из множества миров живых существ и сбрасывает их сюда, в эту дыру. Чаще всего пони, но бывают и исключения.

Найтмер нахмурилась.

— И что же это за реальности, где появляются такие жуткие пони?

— О, здесь компания весьма пёстрая, кого только не встретишь. Дикие рейдеры из каких-то пост апокалиптических пустошей, религиозные фанатики, психопаты из мира антиутопичных ночных кошмаров, единороги-расисты, которые считают, что солнце должно принадлежать только им… Тут можно найти кого угодно.

— И псы… — добавила Найтмер, догадываясь, к чему он ведёт.

— Именно. — Тень остановился, пристально глядя на неё. — Когда местные алмазные псы наткнулись на этот тоннель, они довольно быстро поняли, что он — бесконечный источник рабов. Ведь все пони, попавшие сюда, — пропавшие без вести. Их никто не хватится.

Губы Найтмер дрогнули от гнева.

— И они решили использовать это в своих целях…

Тень кивнула.

— Они построили свою маленькую, ущербную империю. Прямо здесь, на границе Эквестрии, но за её взором. Они соорудили целый город вокруг тоннеля — столицу своего маленького рабовладельческого мирка.

— Значит… все эти несчастные пони, которых я видела…

— Большинство из них уже приняли свою судьбу, — безразлично пожал плечами Тень. — А кто не принял… тех уже нет.

— Проклятие… — выругалась Найтмер, потрясённая услышанным. — Уже жалею, что вообще спросила.

Тень лишь тихо хмыкнул, словно давно ожидал такой реакции.

— Ты действительно, — пробормотал он, протягивая слова, — весьма и весьма слабый, и возможно даже тупой жеребёнок. Хотя, конечно на фоне моих знакомых, ты ещё ничего так.

Она мгновенно ощетинилась, фыркнула и оскалилась:

— Да пошёл ты, сам тупой!

Тень фыркнул в ответ, но продолжать спор не стал.

— Когда проснёшься, — проговорил он лениво, — постараюсь сделать так, что бы ты точно не облажалась.

Найтмер уже собиралась съязвить в ответ, когда внезапно замерла. Что-то в её разуме будто переключилось, ударило по нервам оголённой вспышкой тревоги. Её тело.

Она судорожно сглотнула.

— Ох, — пробормотала она, чувствуя, как по спине пробегает липкий страх. — Я ведь заснула… А если… если прямо сейчас с моим телом творят что-то… жуткое?..

Тень неожиданно рассмеялся.

— Ох, маленькая, — его голос звучал почти сочувственно, но в то же время весело, будто он наслаждался её паникой. — По личному опыту могу сказать: если не хочешь сойти с ума, просто попытайся расслабиться.

— Расслабиться?! — взвыла она.

— Представь тихое, приятное место, — невозмутимо продолжил он. — Полностью изолируй разум. Делай так, словно тебя здесь вообще нет.

Найтмер вздрогнула.

— Да чтоб тебя!..

Но прежде чем она успела добавить что-то ещё, реальность вокруг неё дрогнула, рассыпалась, словно стекло, разлетаясь в миллионы обломков.

Она ахнула и…

…проснулась.

Тёплая, шершавая ткань под боком. Глухая тьма, размытая приглушённым свечением какого-то далёкого источника света. Запахи – тяжёлые, сырость и что-то металлическое в воздухе.

Она дёрнулась, резко вдохнув.

Её голова кружилась, а конечности казались ватными. Она лежала на какой-то грубой подстилке, расстеленной прямо на холодном полу.

Медленно, с тихим стоном, Найтмер приподнялась, осматриваясь.

Полутёмное помещение. Узкое, почти как камера. Каменные стены, потрескавшиеся, сырые. Углы затянуты тенью, и там что-то тихо шевелилось.

В горле пересохло.

— Где… я?..

Ответа не последовало. Только медленный, далёкий звук капель, падающих на камень.

---

Дэйбрейкер кружила перед большим зеркалом, нетерпеливо изучая своё отражение.

Её рог теперь украшал массивный браслет из гладкого, матово-золотого металла, усеянного незаметными, но ощутимыми магическими рунами. Чуть ниже, вокруг её шеи, поблескивал элегантный, но всё же неоспоримо сдерживающий ошейник. Он был не просто украшением — в нём чувствовалось нечто большее, нечто неуловимо чужеродное, давящее, словно невидимая цепь.

Но больше всего её беспокоили крылья. Точнее, их отсутствие.

Она поворачивалась то так, то эдак, вытягивала шею, пыталась расправить их, но вместо привычного движения… ничего. Пустота.

— Где они?! — рявкнула она, резко обернувшись к Селестии, стоявшей позади.

Та лишь мягко улыбнулась, её взгляд был спокоен, но непроницаем.

— Они не пропали, — ответила она ровным голосом. — Просто стали невидимыми для окружающих.

— Почему?

Селестия шагнула вперёд, её золотые туфли глухо стукнули о мраморный пол. Она легонько потрепала Дэйбрейкер по голове, словно успокаивая непоседливого жеребёнка.

— Быть аликорном — большая ответственность, — произнесла она мягко, но с явным оттенком наставления. — И есть те, кто не поймут... наличие ещё одного.

— "Ещё одного" какого?

Селестия чуть приподняла бровь, уголки её губ дрогнули в едва заметной усмешке.

— Ты особенная.

— Это я уже слышала.

— И я всё ещё размышляю над твоим рассказом, — продолжила Селестия, явно игнорируя её реплику, — о том странном доме, где ты родилась. Это… любопытно. Но, несмотря на это, я не позволю никому причинить тебе вред.

Она наклонилась ближе, её голос стал мягче, но вместе с тем в нём скользнуло нечто предостерегающее.

— Пока ты меня слушаешься.

Дэйбрейкер фыркнула, отстраняясь.

— Я всю жизнь жила взаперти, — бросила она раздражённо. — И выбралась именно для того, чтобы посмотреть мир!

Селестия молча выпрямилась, её крылья едва заметно дрогнули.

— Я понимаю, — кивнула она после недолгой паузы. — Что-нибудь придумаем… потом.

Но прежде чем Дэйбрейкер успела обрадоваться, Селестия добавила:

— А пока что ты остаёшься здесь. В этой комнате. Ни при каких обстоятельствах её не покидая.

Дэйбрейкер распахнула невидимые крылья, инстинктивно пытаясь придать себе внушительности, но тут же почувствовала странное сопротивление, будто воздух вокруг удерживал их в невидимой, липкой паутине. Она раздражённо тряхнула головой.

— Мне нечего бояться, — заявила она с вызовом. — Я одолею любого врага!

На этот раз Селестия посмотрела на неё иначе. Глаза её сузились, голос стал тише, но в нём прозвучала сталь.

— Слушайся меня.

Найтмер ощутила, как внутри что-то ёкнуло.

— Я не хочу тебя… наказывать.

В её словах не было угрозы — лишь простая, сухая констатация.

Дэйбрейкер не сразу осознала, что именно её насторожило. Но взгляд Селестии… он был холодным. Не жестоким, не сердитым, а именно холодным. Отрешённым.

Она сжалась, непроизвольно отступая на шаг.

Но вот взгляд Селестии вновь смягчился. Она тепло улыбнулась.

— Я понимаю, что ты в пике своего… скажем так, подросткового возраста.

Она сделала паузу, словно выжидая.

— Но настоятельно прошу, ради общего блага, не делать поспешных решений. Слушайся меня. И не забывай о своих процедурах.

Где-то глубоко внутри Дэйбрейкер вспыхнул протест, но он мгновенно затух под тяжестью её взгляда.

Медленно, нехотя, она кивнула.

Селестия довольно улыбнулась и, развернувшись, направилась к выходу.

— Умница.

Дверь закрылась за ней с мягким, но гулким щелчком.

Дэйбрейкер вздохнула и начала нервно расхаживать по комнате кругами.

Она уже почти неделю не покидала это тесное, хоть и неплохо обставленное помещение. Выйти ей разрешалось лишь затем, чтобы снова подвергнуться странным, и зачастую болезненным, процедурам, после которых её магия исчезала, а вместе с ней — силы, энергия, жгучее пламя, которое всегда было частью неё.

Селестия… Селестия была доброй. В каком-то смысле. Она посещала её несколько раз в день. Она не удивлялась её истории, охотно отвечала на любые вопросы, но при этом неизменно сдержанно ограничивала её, мотивируя это абстрактными причинами.

"Ты должна оставаться здесь."

"Так будет лучше для всех."

"Ты ведь доверяешь мне?"

Дэйбрейкер безусловно верила, что эта кобылица не желает ей зла. Она чувствовала что-то родственное, почти материнское в её присутствии… но за этим теплым ощущением скользило нечто другое. Жуткое. Холодное. Давящее.

Селестия была спокойна — слишком спокойна. Она говорила размеренно, смотрела мягко, но это спокойствие... оно выглядело слегка фальшивым и даже выверенным. Расчётливым. Будто Дэйбрейкер была лишь ещё одним пунктом в её бесконечном списке.

И это пугало.

А сестры всё не было. Никаких вестей, никакого намёка на её существование.

От этого мир вокруг казался ещё более чуждым.

Дэйбрейкер снова вздохнула и подошла к окну. Тяжёлые шторы разошлись под её движением, открывая вид на внутренний двор дворца. Внизу, среди аккуратных дорожек и ухоженных клумб, прохаживались стражники, а в дальнем углу сада гулял какой-то белый жеребец.

Она потянулась к открытому пространству, желая вдохнуть побольше свежего воздуха, наполнить лёгкие живительным теплом солнца, почувствовать хоть каплю свободы.

Окно было большим, почти доходящим до пола. Она осторожно высунулась вперёд, позволяя солнечным лучам согреть свою шерсть.

И в этот момент потеряла равновесие.

Её передние копыта соскользнули по гладкому карнизу, тело качнулось вперёд, и прежде чем она осознала, что происходит, её мир перевернулся.

Свободное падение длилось всего пару секунд.

А затем — жёсткий удар.

Она вскрикнула, когда колючие кусты впились в её кожу, раздирая её острыми ветками. Ветви хрустнули, листья зашуршали, а боль пронзила тело сразу в нескольких местах.

Воздух вырвался из лёгких, и на мгновение Дэйбрейкер могла лишь лежать, уставившись в небо, не в силах ни вдохнуть, ни пошевелиться.

Боль в теле постепенно отступала, оставляя после себя лишь тупое жжение от многочисленных царапин. Дэйбрейкер тяжело дышала, всё ещё лежа в кустах, пытаясь осознать, что только что произошло.

Но внезапно до её ушей донеслись приглушённые голоса.

Она тут же затаилась.

— Местоположение мелкой версии Найтмер Мун всё ещё неизвестно, — раздался низкий, но удивительно мягкий голос. — И в мире снов она так и не появлялась.

Ответ прозвучал почти сразу, и он не оставил у Дэйбрейкер сомнений — это была Селестия.

— Надеюсь, она не станет проблемой, — сдержанно заметила та.

Её собеседница неуверенно хмыкнула.

— Не знаю… В последнее время ты сама куда-то пропадаешь, Тия.

Дэйбрейкер услышала, как шаги на гравийной дорожке замедлились.

— К тому же, я хотела уточнить… Ты уверена, что тот монстр, которого мои фестралы притащили в Кантерлот, точно мёртв?

Голос стал чуть более настороженным.

— По их словам, когда её доставили, она выглядела ещё вполне живой.

Наступила короткая тишина.

А затем — тихий вздох Селестии.

— Я не стала бы рисковать, оставляя её, — буквально ожившее воплощение моих пороков.

Собеседница хмыкнула.

— Мы всё ещё так и не поняли, откуда они вообще появились… Со своими-то телами.

— У меня есть пара теорий, — сказала Селестия после короткой паузы. — Но сейчас меня больше волнуют насущные вопросы.

Дэйбрейкер прижалась глубже в кустах, стараясь дышать тише.

— Я планирую отправить Блюблада налаживать связи с гиппогрифами. Может, даже заключить династический брак — как в старые добрые времена.

В ответ раздался тихий смех.

— Вряд ли кто-то стерпит этого бабника, — усмехнулась вторая кобылица. — Его неприкрытый гедонизм порой переходит все границы.

— Он и твой племянник тоже, — напомнила Селестия с лёгкой улыбкой в голосе.

В ответ раздался усталый вздох.

— Знаешь, я бы выпорола его как следует, чтобы не превращал дворец в бордель.

Селестия тихо засмеялась.

— Времена изменились. Нам придётся меняться вместе с ними.

Шаги снова зазвучали по дорожке, а затем начали удаляться.

Когда голоса окончательно стихли и тишина вновь окутала сад, Дэйбрейкер осторожно высунулась из колючих ветвей. Вокруг никого.

Она начала выбираться, но стоило сделать первое движение — острая ветка зацепилась за её бок.

— Аааа! — вскрикнула она, пытаясь отдёрнуть тело.

Одна нога запуталась в листве, вторая соскользнула по влажной траве, а мелкие иголки цеплялись за её кожу, оставляя жгучие следы. Дэйбрейкер тихо зашипела, продолжая протискиваться крупом вперёд, раз за разом вздрагивая от новых уколов.

Она ещё не знала, что за ней наблюдают.

Чуть поодаль, у подножия одной из статуй, стоял жеребец в элегантном чёрном жилете и галстуке-бабочке. Его золотистая, приглаженная грива сверкала в свете фонарей. Он слегка склонил голову набок, с явным интересом разглядывая странную незнакомку, извивающуюся в кустах.

"Кто?.. Или что это?"

Наконец, Дэйбрейкер выползла наружу и, сделав неловкий шаг вперёд, поскользнулась на гладкой плитке дорожки, с громким шмяком рухнув на спину.

— Ф-фух… — выдохнула она, раскинув ноги, тяжело дыша.

И тут раздался голос.

— Вы не заблудились, часом?

Дэйбрейкер вздрогнула и мгновенно вскочила, шерсть на загривке встала дыбом. Перед ней стоял тот самый жеребец — высокий, статный, с откровенно удивлённым выражением на лице.

— Я… я… это… вот того… — пробормотала она, чувствуя, как уши прижимаются к голове.

Жеребец тихо вздохнул, снисходительно улыбнувшись.

— Ах, понятно. Новая служанка?

Она быстро кивнула, хватаясь за эту мысль, как за спасательный круг.

— Я так и думал, — он усмехнулся, окинув её цепким взглядом. — Как же ты умудрилась в первый же день упасть в кусты… ещё и невольно подслушать разговор монарших особ?

Дэйбрейкер сглотнула.

— Невольно! — торопливо кивнула она, даже не до конца понимая, что он имеет в виду.

Жеребец чуть приподнял бровь, затем усмехнулся ещё шире, его глаза хищно сверкнули.

— Ох, разумеется… невольно.

Он склонил голову, лениво смерив её взглядом:

— Красивые волосы.

Слова застали её врасплох.

Всё внутри на мгновение замерло, а затем разлилось странное, тёплое удовлетворение. Никто никогда не говорил ей такого. И это было приятно, слишком приятно, впервые в ней начало разгораться пламя истинного самолюбования, которое пробежавшись по всем уголкам её разума, практически моментально вызвало зависимость.

Дэйбрейкер почувствовала, как уголки губ поднимаются сами собой, и, даже не думая, глупо хихикнула:

— А у вас тоже… классные волосы.

Он рассмеялся, покачав головой.

— Очаровательная попытка комплимента, но у меня они хотя бы не в колючках.

Она замерла, моргнув, и взглянула на себя. Да, он был прав. Лапы в пыли, на коже тонкие красные царапины, а грива… о, она вообще была в каком-то мхе.

— Тебе бы в медпункт, — заметил он, — а то ты буквально покрыта ссадинами.

Дэйбрейкер отвела взгляд, смущённо опустив голову.

— Мне лучше там не появляться… — пробормотала она. — Да и вообще, в идеале, меня никто не должен видеть.

Он неожиданно вздохнул — глухо, словно с тяжёлым пониманием.

— Как знакомо…

Она посмотрела на него с лёгким недоумением, но он уже вновь улыбался — слегка криво, но как-то тепло.

— Ты всё ещё выглядишь ужасно, — сказал он. — Но если медпункт не вариант, то можно сходить ко мне. Туда никто почти не заглядывает. Я бы мог помочь с ранами… заодно дворец покажу, раз уж ты тут новенькая.

Дэйбрейкер замерла.

Как странно. Только что она сидела в запертой комнате, чувствуя, как мир за её дверью становится недосягаемой мечтой. А теперь… вдруг она стоит здесь, в саду, и с ней говорит незнакомец, который не требует, не запрещает, не наставляет. Просто предлагает.

Она глупо захихикала, улыбка расползлась сама собой. Встреча с другом — это было так… неожиданно.

Радостно замотав головой, она заявила:

— Да! Лучше, чтобы на мне не осталось следов перед тем, как я вернусь!

И с этими словами потянулась следом за ним, всё ещё чуть посмеиваясь.

Спустя несколько шагов вдруг спохватилась:

— А как тебя вообще зовут?

Он вздохнул, словно ему приходилось повторять это сотни раз.

— Блюблад, — сказал он. — Принц Блюблад. Единственный и неповторимый.

Дэйбрейкер тупо фыркнула.

— А я — Дэйбрейкер.

И принц рассмеялся, качая головой, а они шагали дальше, растворяясь в тенях дворца.