Парадокс. Смерть и время

Глава 11. Мини истории из обыденной жизни в Эквестрии. Первое полугодие. Часть 1

Данные истории написаны, чтобы показать, как наш главный герой обживался в мире пони. В принципе можно это не читать, если вам не интересно, но я старался сделать эти истории со смыслом и даже местами подкинуть лора. Надеюсь, Вас не разочарую.

P.s. Эти истории не на постоянку. Всего будет 4 части, дальше идем по сюжету:)

Только не яблоки…

 

Утро на ферме "Сладкое яблоко" начиналось с тишины, которую нарушали лишь редкие крики петухов и шелест листьев под легким ветерком. Солнце только начинало подниматься над горизонтом, окрашивая небо в нежные розовые и золотистые тона. Воздух был свеж и наполнен ароматом спелых яблок, смешанным с запахом утренней росы. Казалось, что весь мир еще спит, но только не Эпплджек. Для нее утро — это время работы, и никакие заботы не могли отвлечь ее от обязанностей.

Я стоял посреди яблоневого сада, наблюдая, как Эпплджек с привычной ловкостью пинает ствол дерева, и спелые яблоки градом сыплются в корзины, расставленные вокруг. Ее движения были точными и уверенными, словно она танцевала с деревьями. Я же, в свою очередь, пытался помочь, но мои методы были далеки от совершенства. Вместо того чтобы пинать деревья, я решил трясти их, обхватывая ствол и изо всех сил раскачивая. Это было не так эффективно, как у Эпплджек, но я надеялся, что хоть что-то получится.

− Ты так если будешь собирать яблоки, то до вечера не успеешь, − заметила Эпплджек, остановившись на мгновение и посмотрев на меня с легкой улыбкой. Ее голос звучал добродушно, но в нем чувствовалась нотка иронии.

− Ты хочешь сказать, что я должен пинать деревья? − спросил я, вытирая пот со лба. – Я же не пони, у меня просто сил не хватит. Мне сподручнее просто трясти их... хотя это тоже нелегче.

Эпплджек засмеялась, и ее смех разнесся по саду, словно звонкий колокольчик.

Я вздохнул и снова обхватил ствол дерева, пытаясь раскачать его. На самом деле, я мог бы дотянуться до большей части плодов, если бы залез на дерево, но собирать яблоки с земли казалось мне более простым и безопасным занятием. Хотя, признаться, это было не так уж и легко.

− Да и секунду, − вдруг сказал я, останавливаясь и смотря на Эпплджек. − Ты хочешь все собрать до вечера? Я хоть и примерно, но видел протяженность. А вообще, на сколько большой сад деревьев?

− 20 акров.

− Ну... мне эта цифра ничего не дает, − признался я, чувствуя, как мой мозг пытается представить, насколько это много.

− 8 гектаров. Примерно

− Сколько?! 8? − воскликнул я, широко раскрыв глаза. − Ты с ума сошла что ли?

Эпплджек рассмеялась, и ее смех снова наполнил сад. − Да я же шучу…ну на счет сбора до вечера − сказала она, подходя ко мне. − Я однажды пробовала так в одиночку собрать, ничем хорошим не закончилось.

− Понятное дело, − пробормотал я, но в этот момент что-то твердое и круглое ударило меня по голове. − Ай! − воскликнул я, потирая ушибленное место. Яблоко, сорвавшееся с дерева, покатилось по земле, словно издеваясь надо мной.

Эпплджек снова засмеялась, но на этот раз ее смех был более мягким, почти сочувственным. − Ну что, как тебе яблочный удар? − спросила она, поднимая яблоко и бросая его в ближайшую корзину.

− Очень познавательно, — ответил я, стараясь сохранить серьезное выражение лица, но вскоре тоже рассмеялся. − Чувствую, как гениальные мысли начинают проникать в мою голову, − сказал я, потирая ушибленное место.

Эпплджек улыбнулась, но в ее взгляде читалась легкая забота.

− Ладно, я вижу, ты подустал, тебе надо передохнуть, − сказала она, указывая копытом на корзину с яблоками. − Возьми, подкрепись.

Я посмотрел на корзину, полную сочных красных яблок. Они выглядели аппетитно, их гладкая кожица блестела на солнце, а аромат, сладкий и свежий, наполнял воздух вокруг. Но внутри меня возникло легкое отвращение.

− Спасибо, конечно, − начал я, стараясь быть вежливым. − Твои яблоки — самые вкусные, которые я ел, но они скоро из меня полезут, если честно. Мне срочно нужно менять рацион питания.

Эпплджек подняла бровь, ее уши насторожились, словно она услышала что-то необычное.

− А что ты предпочитаешь? − спросила она, и в ее голосе появился легкий вызов. − Яблочный пирог, яблочное сладкое пюре, запеченные яблоки с корицей, яблочные оладьи, яблочный штрудель, салат с яблоками...

Я закатил глаза, чувствуя, как мое терпение начинает иссякать.

− У меня складывается впечатление, что ты питаешься только яблоками.

Эпплджек рассмеялась, но в ее смехе чувствовалась нотка смущения.

− А куда их девать? − ответила она, разводя копытами. − Хоть часть и на продажу уходит, все равно остается очень много запасов, которые идут нам и нашим родным.

Я вздохнул, чувствуя, как мой желудок начинает бунтовать против очередного яблока.

− Я рад, что у вас нет дефицита с этим... но мне бы чего-нибудь другого. Может... картошечки с курочкой, или...

Эпплджек резко остановилась, ее глаза расширились, а уши насторожились.

− Воу-воу, та ты получается мясо ешь? − спросила она, и в ее голосе появилась легкая тревога.

Я сразу же понял, о чем она ведет речь.

− Нет-нет, не волнуйся, поняшек я кушать не собираюсь... − поспешно ответил я, чувствуя, как мое лицо краснеет от смущения.

Эпплджек посмотрела на меня с удивлением, затем рассмеялась.

− Что? А... ты про это, − сказала она, махнув копытом. − Не, я об этом даже не задумывалась.

− Действительно? − спросил я, чувствуя, как напряжение начинает спадать.

− Конечно, − ответила она, улыбаясь. − Не похож ты на того, кто будет есть кого-то разумного. Да даже если так, ты мне ответил, и я тебе поверила. − Она подмигнула мне, и в ее глазах появилась искра добродушного юмора.

Я почувствовал облегчение, но в то же время мне стало немного стыдно за свою поспешность. Эпплджек была открытой и доверчивой, и я не хотел разрушать это доверие. Мы продолжили работать, и разговор постепенно перешел на более легкие темы. Солнце светило ярче, а яблочный сад наполнялся звуками нашей работы и смеха.

− Пока не забыл… − начал я, смахивая капли пота с виска − Ты тогда про еду говорила… Что имела в виду?

Эпплджек замерла, поправляя шляпу. Ее глаза, обычно ясные, как осеннее небо, на миг затуманились. Она переложила корзину с боку на бок, и в этом движении была неестественная медлительность.

− Ну… знаешь, я ж животных держу. Свиней, кур… − Голос ее дрогнул, будто споткнулся о невидимый камень. − Некоторым… пора на покой.

В её голосе не было ни капли злоты, но я ощутил лёгкий холодок, пробежавший по спине. Это было неожиданно.

− Так, ты меня немного пугаешь такими разговорами... − выдохнул я, чувствуя, как сухость во рту перебивает даже запах спелости.

Она фыркнула, но смешок прозвучал натянуто, словно треснувший колокольчик.

− Разве? − Эпплджек присела, собирая плоды, и тень от шляпы скрыла ее лицо. − Думаешь, раз мы травоядные, то и внутри все сахар да розы? Не-а, так не работает.

Я поднял последнее яблоко, зажав его в ладони, будто пытаясь впитать прохладу гладкой кожуры. В голове роились образы: курятник с пустыми насестами, свинарник, где тишину нарушает лишь скрип двери на ветру…

− А Флаттершай…. Ее приют — не только кролики да белочки. Там есть… хищники.

Слово повисло в воздухе, тяжелое, словто гроза. Я представил Флаттершай — ту самую, что испугалась бы легкого шороха, — и вдруг увидел иное: ее крылья, обнимающие волка с глазами-углями, ее тихий голос, усмиряющий рык.

− То есть… − начал я, но язык заплелся.

− Вот-вот. − Эпплджек ткнула копытом в землю, поднимая облачко пыли. − Только ты… не суди. Мы не звери, но и не ангелы. Жизнь… − Она махнула копытом, очертив круг, вмещающий и сад, и ферму, и лес на горизонте. − Она такая.

Я кивнул, глотая ком в горле. Тень от яблони легла между нами, словно живая трещина. Ранее я видел их — Эпплджек, Флаттершай, других — как существ из сказки: беззубых, безкогтистых. Теперь же в воображении всплывали клыки медведей из приюта, острые клювы ястребов, и за этим — тихая сила пони, управляющих хрупким балансом.

− Я… никогда так не думал, − пробормотал я, и это была полуправда. Глаза Эпплджек сузились, будто она слышала невысказанное.

− Вот и славно, − её улыбка снова расправила углы её рта, вызывая облегчение в моем сердце, но я всё ещё был немного ошеломлён. − А теперь хватит болтать. Работа ждет.

Я вздохнул, глядя на бесконечные ряды деревьев. Солнце жгло спину, смех Эпплджек звенел уже чуть дальше, но мысли путались, будто корни старой яблони. Прожив несколько месяцев в сердце дикой природы, я пришёл сюда, ожидая вдохнуть свежесть и спокойствие, мир, где все идеально и беззаботно, но опыт, кажется, шептал мне иное. Внутри меня возникло ощущение, что я опять забылся, запутался в своих страхах и предостережениях. Словно призраки прошлого тянулись за мной, но, как говорила Эпплджек: "Жизнь она такая". Согласившись с её словами, я пытался заглушить внутренний бунт и взять под контроль свои эмоции. Казалось, что каждый листок, трепещущий на ветру, рассказывал свою историю — каждое движение и звук навевало воспоминания о дремучем лесу, где всегда следил за своим шагом, всегда оставался на чеку. Осознание того, что здесь, в яблочном саду, царит мир и дружба, помогало раскрепостить сердце, но страх прятался в тени, не желая так просто покинуть меня…

Рубрика «Эксперименты»

 

Я сидел на холодном металлическом стуле, ощущая, как его поверхность слегка давит на кожу сквозь тонкую ткань моей одежды. Вокруг меня царила полумгла, нарушаемая лишь мерцанием экранов и тусклым светом ламп, подвешенных к потолку. Воздух был насыщен запахом старой бумаги, пыли и едва уловимого металлического аромата, который исходил от приборов. Лаборатория, спрятанная глубоко в подвале библиотеки Золотого дуба, напоминала странный симбиоз древнего архива и высокотехнологичного научного центра. Стены, сложенные из грубого камня, были уставлены полками, забитыми книгами в потрепанных переплетах, а между ними ютились странные устройства, чье назначение я мог только смутно угадывать. Провода, словно паутина, опутывали все вокруг, соединяя приборы в единую систему, которая сейчас гудела и мигала, словно живое существо.

На моей голове тяжело лежал железный шлем, покрытый множеством датчиков и светящихся точек. Он слегка давил на виски, вызывая легкое головокружение. Я чувствовал, как что-то внутри него жужжит и вибрирует, словно сканируя мои мысли, проникая в самые потаенные уголки сознания. Руки я держал на подлокотниках, пальцы непроизвольно сжимались и разжимались, выдавая мое внутреннее напряжение.

Твайлайт стояла передо мной, ее фигура освещалась мерцающим светом приборов. Ее фиолетовые глаза, обычно такие спокойные и уверенные, сейчас казались слегка тревожными, хотя она старалась этого не показывать. Она поправила гриву, откинув прядь волос, которая упала на лицо, и улыбнулась мне, но в этой улыбке было что-то натянутое.

− Твайлайт, я надеюсь, со мной все будет в порядке, − произнес я, и мой голос прозвучал тише, чем я ожидал. Он словно потерялся в гуле машин и шепоте старых книг, окружавших нас.

− О чем ты думаешь? Конечно, все будет хорошо. Я уже так делала.

− На человеке надеюсь?

Твайлайт замерла на мгновение, ее взгляд скользнул в сторону, словно она искала ответ среди полок, забитых книгами и странными артефактами.

− Ну... ладно, это неважно, − наконец сказала она, махнув копытом, − Просто доверься мне.

Я кивнул, хотя внутри меня все еще клокотала тревога. Лаборатория, казалось, сжималась вокруг меня, давя своим мрачным величием. Я чувствовал, как холодный воздух подвала проникает под одежду, заставляя кожу покрываться мурашками.

− Итак, вот в чем эксперимент, − начала Твайлайт, ее голос звучал уже более уверенно, словно она переключилась на привычную роль ученого. − Сейчас я попробую закачать в тебя магию, и мы посмотрим, что с тобой случится.

− А если что-то случится? Меня случаем не разорвет на части? − спросил я, и мой голос снова предательски дрогнул.

Она посмотрела на меня, и в ее глазах мелькнула тень сомнения, но она быстро взяла себя в копыта.

− Если бы это уже случилось, то ты бы мне давно это сказал, − ответила она, и в ее словах был смысл, который я не мог оспорить.

Твайлайт подошла к панели управления, ее копыта уверенно нажимали на кнопки и рычаги. Я видел, как ее грива слегка колышется от движения воздуха, создаваемого работающими приборами. Она взялась за рубильник, и на мгновение ее глаза встретились с моими.

− Итак, я запускаю, − произнесла она, и рубильник щелкнул.

Мир вокруг меня взорвался звуками. Пиликанье, гудение, треск — все смешалось в единый хаотичный шум, который заполнил мое сознание. Я почувствовал, как что-то обволакивает меня, начиная с головы и постепенно спускаясь к груди. Это было странное ощущение, будто меня заливают чем-то густым и тяжелым. Я сжал пальцы на подлокотниках, стараясь не подавать виду, что мне неприятно, но внутри меня все кричало от дискомфорта.

− Ну как? − спросил я, когда шум начал стихать, и Твайлайт выключила прибор.

Единорожка подошла ко мне, ее копыта мягко ступали по каменному полу. Ее глаза внимательно изучали меня. Она обошла меня вокруг, время от времени останавливаясь, чтобы проверить показания приборов.

− Мда... к сожалению, это нам ничего не дало, − наконец произнесла она, и в ее голосе я услышал разочарование. − В тебе ни на каплю магии не увеличилось.

− А это плохо?

Твайлайт задумалась, ее взгляд скользнул по полкам, забитым книгами и странными инструментами. Она подошла к одной из них и замерла, глядя на набор хирургических инструментов, которые лежали там, сверкая холодным металлом.

− Я точно не могу сказать, − наконец ответила она, и в ее голосе прозвучала нотка сомнения. − Мы же разные. Но понять что к чему надо. Но если тебя более тщательно изучить...

Ее голос оборвался, и я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Твайлайт смотрела на инструменты, и в ее глазах мелькнуло что-то, что заставило меня внутренне сжаться. Она словно взвешивала варианты, и я не был уверен, что мне понравится ее решение.

− Я что-то передумал участвовать в твоих экспериментах, − произнёс я, стараясь, чтобы мой голос звучал решительно, хотя внутри меня всё ещё бушевала буря эмоций.

− Тебе разве не интересно, что с тобой происходит? − её тон был почти настойчивым.

− Интересно, конечно, но под нож ложиться я не хочу, − ответил я, пытаясь вспомнить о том, каково это — доверять ей, несмотря на все риски.

Она инстинктивно скривила губы в задумчивой улыбке, словно мне следовало покориться.

− Да ладно тебе. Я аккуратно резать буду... конечно, под наркозом, − вторила Твайлайт, её задорный голос звучал обнадеживающе. − Что ты теряешь? − с улыбкой спросила она, и в её глазах блеснула уверенность.

С этим не поспоришь, но все же мне было не по себе. Я даже не мог себе представить, как это – умереть во сне, так сказать. Но все же через силу надо было.

− Ну… только один раз, − наконец произнёс я, чувствуя, как колебались моё решимость и сомнение.

− Отлично! Ты пока жди меня здесь, я всё принесу! − ответила она с таким восторгом, что на мгновение забываешь о том, что будет происходить дальше.

Радость на её лице сияла, словно звезды на небосводе, и она вдруг исчезла из комнаты, весело скользнув кверху, на свет, оставляв мне невыносимо тихие стены лаборатории. Я остался наедине с собственными мыслями и обстановкой, которая казалась теперь ещё более мрачной. Лаборатория напоминала моё собственное состояние — каждая тень таила в себе неопределенность. Я закрыл глаза, пытаясь услышать своё сердце: его бешеный ритм звучал в унисон с моими колебаниями, как будто вытесняя страх.

− Эх... жаль, что я не могу разделить с ней её энтузиазм…

Тряпье на белье

 

− Рарити, можно я хотя бы трусы на себе оставлю? − спросил я, стараясь звучать как можно более убедительно, хотя внутри меня все сжималось от смущения, вспоминая прошлый раз.

Она остановилась, вынула иголки изо рта и посмотрела на меня с легким недоумением.

− Да что не так-то? − спросила она, поднимая бровь. − Как будто тебе есть что скрывать...

− Ну, вообще-то, есть кое-что, − пробормотал я, стараясь не смотреть ей в глаза. − Да и какая разница? Мне же нужна простая одежда. Необязательно ее точь-в-точь подгонять.

Мастерская Рарити была настоящим храмом моды. Свет от хрустальной люстры мягко рассеивался по комнате, отражаясь в зеркалах, которые занимали почти всю стену. Повсюду были разбросаны рулоны ткани, мотки ниток, булавки и выкройки. На манекенах красовались полуготовые наряды, а на столе лежали аксессуары, которые, казалось, ждали своего часа. Воздух был наполнен легким ароматом лаванды и свежей ткани, что создавало уютную, но в то же время рабочую атмосферу.

Я стоял и чувствовал себя крайне неловко. Моя одежда уже лежала аккуратно сложенной на стуле, и я остался в одних трусах, которые, как мне казалось, были последним оплотом моей скромности. Рарити, с иголочками в зубах и измерительной лентой в копытах, крутилась вокруг меня, словно пчела вокруг цветка. Ее глаза горели энтузиазмом, но в то же время в них читалась непоколебимая решимость.

− Исключено! − воскликнула она, и в ее голосе прозвучала непоколебимая уверенность. − Я не позволю тебе носить что-то не по размеру...

Она замолчала на мгновение, и я увидел, как в ее глазах мелькнула тень ужаса, словно она представила что-то совершенно немыслимое.

− Нет-нет, это будет совершенно ужасно, − продолжила она, размахивая копытами для большей выразительности. − Представь, если ткань будет хоть на миллиметр шире или уже, чем нужно! Это нарушит всю гармонию, весь баланс! Ты будешь выглядеть, как... как... − она замялась, подбирая подходящее сравнение, — как мешок с картошкой в костюме для бала!

Я вздохнул, чувствуя, как мои аргументы тают под напором ее красноречия.

− Ты преувеличиваешь.

− Нисколько!

Чем дольше я стоял, тем больше я ощущал себя беззащитным. Рарити, казалось, была готова снять с меня последний лоскуток личной границы, и я понимал, что сопротивляться бесполезно.

− Ладно, но давай все же я не буду стоять в растопырку, окей?

− Главное — не ерзай и не мешай, − ответила она, уже возвращаясь к своим измерениям.

Я начал потихоньку снимать трусы, стараясь прикрыть одно место рукой. Рарити это нисколько не смущало. Она спокойно начала мерить меня. Измерительная лента двигались уверенно и профессионально под управлением ее магии.

− Я вот не понимаю, чего тут такого, − сказала она, словно разговаривала сама с собой.

− У нас немного разное общество с разными устоями, − пробормотал я, чувствуя, как моя щеки горят от смущения.

− Да даже так, чего тут такого? − продолжила она, не обращая внимания на мой дискомфорт. − Я же тебя тут не совращаю.

− Еще бы ты меня совращала, − пробормотал я себе под нос, но в тот же миг представил эту картину и поспешил выбросить ее из головы.

Рарити, казалось, была полностью поглощена своей работой. Она измеряла, записывала, прикидывала, и в ее глазах горел огонь творчества. Я же стоял, стараясь не двигаться и не думать о том, насколько нелепо я сейчас выгляжу.

− Ну вот, − сказала Рарити перед тем, как исчезнуть, − я все померила. Осталось только все изготовить, соблюдая пропорции. Ты пока посиди так.

Быстрым движением Рарити собрала всю мою одежду, как будто это была часть какого-то ритуала, и с легкостью, свойственной только ей, исчезла в глубине мастерской, оставив за собой лёгкий шлейф аромата свежего хлопка и подвергнутого свету шелка. Я остался один, ощущая гнетущее молчание вокруг. Эта комната, наполненная яркими цветами и текстурами, вдруг показалась мне слишком обнаженной и холодной. Оглядываясь вокруг, я ощутил, как очень быстро начинаю осознавать, насколько чуждым я становлюсь в этом мире. Свет, проникающий сквозь окно, бросал нежные блики на стены, но в этот момент они словно кульминировали вместе с моей неловкостью.

− Я был неправ, − пробормотал я себе под нос, оглядывая пустую мастерскую. − Мы все же да чем-то отличаемся.

Мои мысли крутились вокруг того, как сильно наши культуры различаются. Для Рарити, очевидно, это было совершенно нормально — измерять кого-то в таком... минималистичном виде. Но для меня это было испытанием на прочность. Я пытался отвлечь себя, разглядывая окружающую обстановку. На одной из полок стояли манекены в роскошных платьях, на другом — коробки с лентами и украшениями. Все это выглядело так, словно мастерская Рарити была не просто местом работы, а ее личным миром, где каждая деталь имела значение.

− Хотя я уверен, что найдется то, что для пони будет зашкваром, − продолжил я свои размышления вслух, стараясь успокоить себя. – Ох, как все сложно…

Место в жизни

Клубный домик Меткоискателей выглядел так, будто его строили сами жеребята — и, скорее всего, так оно и было. Стены были слегка кривоваты, крыша кое-где протекала, а внутри царил приятный хаос. На полу валялись разбросанные инструменты, в углу стоял ящик с какими-то странными изобретениями, а на стенах висели плакаты с лозунгами вроде: "Найди свою метку!" и "Предназначение ждет тебя!". Воздух был наполнен запахом дерева, свежей краски и легким ароматом яблок, который, видимо, принесла с собой Эпплблум.

Три жеребенка — Эпплблум, Скуталлу и Свитибелль — стояли передо мной, их глаза горели энтузиазмом. Эпплблум, с ее ярко-желтой шкуркой и розовой гривой, выглядела как настоящий лидер. Скуталлу, с его оранжевым окрасом и вечно взъерошенной гривой, казался немного рассеянным, но в его глазах читалась жажда приключений. Свитибелль, с ее белой шкуркой и кудрявой гривой, выглядела самой осторожной, но даже она не могла скрыть своего волнения.

− Итак, поприветствуем нового Меткоискателя! − торжественно объявила Эпплблум, и три жеребенка дружно застучали копытами по деревянному полу.

Мне накинули красную накидку с изображением пони на синем круге. Я почувствовал себя немного глупо.

− Я же вроде бы объяснил, что мне незачем вступать в клуб, − осторожно напомнил я, − да и метку я не могу получить.

Жеребят это явно немного расстроило. Их уши слегка опустились, а глаза потеряли часть своего блеска. Но ненадолго.

− Но ты же сам сказал, что не знаешь своей судьбы, разве нет? − вмешалась Свитибелль, ее голос звучал мягко, но настойчиво.

− Я имел в виду, что не знаю, что со мной будет в будущем, − попытался объяснить я. − Да и я хоть и не помню, кем я был, но я был кем-то же.

− Ну сейчас же ты не знаешь, какое твое предназначение, − добавил Скуталлу.

— Ну да.

Эпплблум, казалось, уже забыла о моих сомнениях. Она стояла перед нами, как генерал перед войском, и ее глаза горели решимостью.

− Ну вот, так мы этим и занимаемся ― ищем предназначение пони, − заявила она, и в ее голосе звучала непоколебимая уверенность.

Я понял, что сопротивляться бесполезно, и решил просто посидеть с ними, посмотреть, что они будут делать. В конце концов, это могло быть забавно.

− Итак, команда, какое сегодня дело будем пробовать? − спросила Эпплблум, оглядывая своих товарищей.

− А давайте попробуем скалолазание, − предложил Скуталлу, его глаза загорелись при мысли о новом приключении.

− Нет, мы уже делали это на прошлой неделе, − возразила Свитибелль, слегка нахмурившись. − Может, попробуем себя в виде спасателей?

− Ага, только вот мы пробовали себя в роли пожарных, и ничего не вышло, тут как будто тоже самое, − фыркнула Эпплблум.

Она задумалась на мгновение, а затем ее лицо озарилось улыбкой, которая заставила меня насторожиться.

− О! Придумала! Давайте будем... исследователями древних руин!

− Древних руин? − переспросил я, чувствуя, как внутри меня начинает расти тревога.

− Да! − подтвердила Эпплблум, ее глаза горели энтузиазмом. − Мы найдем старые развалины где-нибудь в лесу, будем искать сокровища и разгадывать тайны!

− Это звучит... опасно, − осторожно заметил я, но жеребята уже не слушали.

− Отлично! − воскликнул Скуталлу, хлопая себя по боку копытом. − Я уже представляю, как мы находим древний артефакт и получаем метку искателя тайн!

− А я представляю, как мы разгадываем тысячелетние загадки, − добавила Свитибелль, ее глаза мечтательно блестели.

Я сидел и смотрел на них, чувствуя, как тревога внутри меня растет. У меня было ощущение, что мне придется кое-кого вызволять из задуманной ими передряги…

На перегонки

 

Воздух был наполнен прохладой осени, смешанной с ароматом опавших листьев и сладковатым запахом яблок, который приносил ветерок с ближайших садов. Небо над Понивиллем было ясным, но уже окрашенным в теплые оттенки заката, предвещающего скорый вечер. Лес, окружавший город, пестрел всеми цветами осени — от ярко-желтого до глубокого багряного. Казалось, сама природа готовилась к празднику.

На поляне, где собрались пони, царила оживленная атмосфера. Повсюду слышался смех, топот копыт и радостные возгласы. Пони всех мастей и возрастов готовились к ежегодному Осеннему забегу. Некоторые разминались, другие обсуждали стратегию, а третьи просто наслаждались моментом. В центре внимания был огромный воздушный шар, украшенный гирляндами из листьев и тыкв. На его корзине сидела Пинки Пай, держа в копытах громкоговоритель. Рядом с ней расположился Спайк, который, судя по его выражению лица, был немного недоволен.

− Итак, дамы и господа! − весело кричала Пинки в громкоговоритель, ее голос разносился по всей поляне. − Добро пожаловать на ежегодный Осенний забег!

Спайк, удобно устроившись рядом, скептически покачал головой.

− Знаешь, Спайк, − продолжала Пинки, − несмотря на название гонок, листья не имеют никакого отношения к гонкам. В забеге принимают участие пони!

− Что ж... да, Пинки, − ответил Спайк, почесывая затылок. − Топот копыт пони вызывает листопад.

− Ох уж эти ленивые листья! − воскликнула Пинки, размахивая копытами. − Они бы сами никогда не упали!

Я стоял на старте и готовился. Вся эта суета меня подначивала и я был не против во всем этом поучаствовать. Как я понял, суть его заключалась в том, что пони бегут по лесу, и за счет их топота листья падают с деревьев. Зрелище обещало быть впечатляющим.

Рядом со мной стояла Твайлайт, ее фиолетовые глаза внимательно следили за происходящим. Эпплджек и Рэйнбоу Дэш, которые тоже участвовали в забеге, стояли неподалеку. Между ними явно назревал спор.

− Так, а зачем нужно вообще скидывать листья? − спросил я, обращаясь к Твайлайт.

Она повернулась ко мне, слегка улыбнувшись.

− Это связано с тем, что природа не контролирует падение листьев, ну или оно проходит очень медленно, − объяснила она. − Пони придумали такой способ все ускорить.

− Необычный способ, − заметил я, глядя на толпу пони, которые готовились к старту. − А сил-то хватит все сбросить?

− Вот увидишь. Тут такой грохот будет стоять, что ты стоять нормально не сможешь.

Я мог в это поверить. Тут собралось столько пони, что можно было представить, насколько мощным будет их топот. Земля, казалось, уже слегка дрожала в предвкушении.

− Радуга, не забывай, что это просто игра, − сказала Твайлайт, обращаясь к Рэйнбоу Дэш, которая явно была настроена на победу.

− Да, но правила изменились, − ответила Рэйнбоу, ее голос звучал уверенно. − И в этой игре только двое — я и Эйджей!

Эпплджек, стоявшая рядом, лишь усмехнулась, поправив свою шляпу.

− Ну, посмотрим, кто кого, − сказала она, и в ее голосе прозвучал вызов.

Я наблюдал за ними, чувствуя, как атмосфера накаляется. Эти двое явно были готовы устроить настоящее соревнование.

− Ты тоже будешь бежать? − спросил я Твайлайт, стараясь звучать спокойно, хотя внутри меня все кипело от азарта.

− Мне это незачем, − ответила она, слегка улыбнувшись. − Я просто хочу пробежаться легкой трусцой, полюбоваться природой.

− Как хочешь. Я же хочу испытать себя.

Мне не терпелось показать, на что я способен. В голове уже рисовались картины победы, где я, человек, оставляю позади этих быстрых пони. Считай, это битва между расами. Я вспоминал свои лесные тренировки, где бегал от волков и других зверей. Конечно, я не знал, насколько быстры пони, но я должен был хотя бы попытаться.

Пинки Пай, стоя на своем воздушном шаре, снова взяла в копыта громкоговоритель.

− Ну что, господа, на старт! − крикнула она, и все участники замерли в ожидании.

Мы встали в стойку. Я почувствовал, как мышцы напряглись, готовые к рывку.

− Марш! − раздался хлопок, и все мигом помчались.

Я не сразу отреагировал, задержавшись на долю секунды, но затем рванул вперед. Земля под ногами была мягкой от опавших листьев, и каждый шаг отдавался легкой вибрацией. Воздух свистел в ушах, а вокруг меня мелькали фигуры пони, которые уже начали отрываться.

− Пинки, а как же «Внимание»? − говорил Спайк Пинки.

− Что, куда внимать мне...А... ты про это. Я просто подумала, зачем медлить, когда можно просто приготовиться и побежать.

− Хорошо, что ты просто не сказала всем бежать.

− Спайк, а ты прав, − весело сказала она. − В следующий раз так и сделаю!

Я бежал, стараясь не отставать. Сначала все шло хорошо. Я начал подгонять пони, бегущих впереди. Их хвосты и гривы развевались на ветру, а копыта выбивали ритм, который, казалось, сливался с биением моего сердца. Я чувствовал, как адреналин наполняет меня, и думал: «Я могу их перегнать».

Но затем что-то пошло не так. Сначала появилась легкая одышка. Воздух, который раньше казался таким свежим, теперь будто стал густым и тяжелым. Бедра начали ныть от непривычной нагрузки, а ноги, которые еще минуту назад казались легкими, теперь будто наливались свинцом.

Пони, которые бежали впереди, начали отдаляться. Сначала это было едва заметно, но с каждой секундой расстояние становилось все больше. Я пытался ускориться, но тело не слушалось.

− Черт возьми! − вырвалось хриплым шепотом. Ладони впились в колени, пальцы дрожали от бессилия. В ушах стучала кровь, смешиваясь с шелестом листвы под ногами Твай, которая обернулась, замедляя бег. Ее грива, цвета спелой пшеницы, колыхнулась на ветру, а в изумрудных глазах мелькнула искорка насмешки.

− Что такое, герой? Уже выдохся? − она приподняла бровь, и уголок губ дрогнул в едва уловимой улыбке.

Я выпрямился, с трудом переводя дыхание. Каждый вдох обжигал легкие, напоминая о восьми месяцах, что канули в небытие. Воспоминания всплывали обрывками: бесконечные тренировки, потрескавшиеся от усталости ладони, ночные костры под звездным небом… Все это стерлось, будто песок, смытый прибоем. Перерождение. Проклятый цикл вернувший меня к старту.

Твай подошла ближе, ее теплая шерсть блестела в косых лучах солнца, а запах диких яблок, что она носила в сумке, смешивался с лесной сыростью.

− Может, со мной попробуешь побежать? − предложила она, кивнув на тропу, что вилась меж золотых берез. − Только чур, без геройств. Спокойно и с расстановкой.

Ее слова отозвались горькой усмешкой. Для нее — пара летних прогулок; для меня — понимания утраченной возможности. Но я кивнул, смирившись. Мы тронулись шагом, и постепенно ритм наших шагов слился в тихую мелодию: шелест листьев, далекие крики журавлей, перестук копыт о замшелые камни.

− Смотри! − Твай махнула копытом, указывая на стайку синиц, вспорхнувшую с ветки.

Ее голос звучал легко, будто смеясь над незримыми цепями, что сковывали меня. Солнце, пробиваясь сквозь кроны, рисовало на земле узоры, похожие на паутину. Я вдыхал полной грудью, и гнев таял, уступая место странному умиротворению.

− Красиво, правда? − она повернулась, и в ее взгляде не было прежней насмешки ― только тихая радость.

− Да… − ответил я, замечая, как алые листья падают ей на спину, словно капли застывшей крови. Возможно, в этом цикле я научусь не бежать, а видеть. Хотя бы до следующего перерождения.

Заглянуть в будущее…

 

Улицы Понивилля были наполнены теплым осенним воздухом, пропитанным ароматами свежей выпечки и опавших листьев. Солнце, уже низко висящее над горизонтом, окрашивало небо в теплые оттенки янтаря и розового золота. Мы с Пинки Пай шли по мощеной дорожке, я едва успевая за ее энергичным шагом. В руках я нес стопку коробок с тортами, которые едва не доставали до моего подбородка. Каждый шаг был подобен балансированию на канате — одно неверное движение, и сладкий груз мог рассыпаться по всей улице.

− Так это правда, что ты можешь предсказывать будущее? − спросил я, стараясь не споткнуться о неровности тротуара.

Пинки, шедшая впереди, обернулась и улыбнулась своей фирменной улыбкой, которая всегда казалась одновременно беззаботной и немного загадочной.

− Ну, знаешь, это не совсем предсказания, − начала она, слегка покачивая головой. − Это скорее... чутье. Иногда мой хвост дергается, или уши звенят, и я просто чувствую, что что-то должно произойти. Но это не как в книжках, где все точно и ясно. Это больше как... ммм... как запах свежеиспеченного пирога, который еще не готов, но ты уже знаешь, что он будет вкусным! Ай, уши чешутся…

Я кивнул, пытаясь представить, каково это — жить с таким странным даром. Но мои размышления прервал резкий звук, похожий на глухой удар. Я едва успел повернуть голову, как из ниоткуда прямо на меня вылетел бильярдный шар. Сердце ушло в пятки, но прежде, чем я успел среагировать, Пинки молниеносно протянула копыто и поймала шар в воздухе, будто это было самое обычное дело.

− Ого! − вырвалось у меня, пока я пытался прийти в себя. − А ты...

− Нет, будущее мое чутье увидеть не может, − перебила она, подбрасывая шар в копыте и ловя его снова. − И, честно говоря, оно не всегда точное. Ну, вот, например... − она вдруг замолчала, и ее хвост начал нервно подергиваться.

− Ой-ей, берегись верха! − крикнула она, резко отпрыгнув под карниз ближайшего дома.

Я, недолго думая, бросился за ней, но было уже поздно. Сверху что-то тяжелое и мягкое упало прямо на меня, заставив потерять равновесие. Коробки с тортами выскользнули из рук, и одна из них, раскрывшись, обрушила на меня водопад из крема, бисквита и ягодного джема. Я стоял, как памятник собственному невезению, с кусочками торта, свисающими с волос и капающими на плечи.

− Ну вот, − пробормотал я, пытаясь стряхнуть с себя сладкую лавину.

− Не переживай, это был мои торты. Я еще испеку. − весело сказала Пинки, выглядывая из-под карниза.

− А почему я вообще его несу?

− Ну-ка, стой, − скомандовала она, подбегая ко мне. Прежде чем я успел что-то сказать, она одним ловким движением слизала крем с моего лица.

− Пинки! Фу, я весь в слюнях!

− Ммм, вкусно, − промурлыкала она, облизывая губы.

− Рад за тебя.

Пинки вдруг замерла, ее глаза загорелись любопытством.

− Так ты хочешь узнать свое будущее? − спросила она, приближаясь ко мне с хитрой улыбкой.

− Ну... желательно бы.

Она оглянулась по сторонам, словно проверяя, не наблюдает ли за нами кто-то посторонний. Затем, не говоря ни слова, она схватила меня за руку и резко потащила за собой, оставив коробки с заказами посреди дороги.

− Пинки, куда мы...

Мы бежали через узкие улочки, мимо ярко раскрашенных домов и уютных кафе. Ветер свистел в ушах, а сердце бешено колотилось в груди. Я не знал, куда она меня ведет, но в ее глазах читалась решимость, которая заставляла меня довериться ей.

Мы остановились у фиолетового шатра, который казался таким же неожиданным, как и сама Пинки. Его ткань колыхалась на легком ветру, а золотые узоры, вышитые по краям, блестели в последних лучах заходящего солнца. Шатер выглядел так, будто его перенесли сюда из какой-то далекой восточной сказки. Пинки, не говоря ни слова, подняла полог и жестом пригласила меня войти.

Внутри царила полутьма, нарушаемая лишь мягким светом нескольких свечей, расставленных по углам. Воздух был наполнен ароматом ладана и сушеных трав, которые висели пучками на стенах. В центре шатра стоял низкий столик, покрытый бархатной скатертью глубокого синего цвета. На нем уже ждал прозрачный шар, который казался почти живым в мерцающем свете свечей.

− Садись, − прошептала Пинки, указывая на подушку, лежащую на полу.

Я опустился на нее, чувствуя, как мягкая ткань слегка прогибается под моим весом. Пинки тем временем надела на себя фиолетовый тюрбан, украшенный блестящими бусинами, которые звенели при каждом ее движении. Она подошла к столу и поставила шар на подставку, затем начала водить копытами вокруг него, словно совершая какой-то таинственный ритуал.

− Итак, ты готов узнать свое будущее? − спросила она, и ее голос звучал так, будто доносился из далекого эха.

− Давай, − ответил я, стараясь скрыть легкое волнение, которое начало подкрадываться ко мне.

Пинки закрыла глаза, ее грива слегка колыхалась в такт ее дыханию. Она наклонилась ближе к шару, и ее отражение исказилось в его стеклянной поверхности.

− Я вижу... я вижу... − начала она, и ее голос стал глубже, почти мистическим.

Я замер, ожидая, что же она скажет. В голове проносились мысли о том, что она может увидеть. Может, она узнает о моих перерождениях? Или о том, что ждет меня в будущем?

− Я вижу... − она сделала паузу, и в шатре воцарилась тишина, нарушаемая лишь трепетом пламени свечей.

− Ну... что там?

Пинки открыла глаза и посмотрела на меня с легкой грустью.

− Знаешь... я вообще не вижу твоего будущего. Точнее, далекого твоего будущего. Как будто тебя в нем вообще нет...

Эти слова ударили меня, как удар молота. Я сразу понял, о чем она говорит. Видимо, в будущем меня просто не будет. Я умру, и цикл начнется заново. Это объясняло, почему она не может увидеть мое будущее — его просто не существует.

Пинки, однако, неожиданно рассмеялась. Ее смех, звонкий и беззаботный, разорвал напряженную атмосферу.

− Хи-хи-хи! Ты чего такой серьезный? Я же тебе сказала, что не могу видеть будущего!

− Что? − я не сразу понял, что происходит. − А тогда зачем все это было? Зачем этот шар?

Она улыбнулась своей обычной, лучезарной улыбкой и подмигнула.

− Это просто забавно! Шар же для красоты и мистики... он же из стекла.

Я вздохнул, чувствуя, как напряжение постепенно уходит. Надо было помнить, что Пинки Пай редко говорит серьезно. Ее мир — это мир шуток, розыгрышей и веселья.

− Ну, ты даешь.

− Ну а что? Иногда нужно просто добавить немного волшебства в жизнь. Даже если это волшебство — просто стеклянный шар и свечи.

Я посмотрел на нее, и вдруг понял, что, несмотря на все ее странности, Пинки была права. Жизнь — это не только серьезные вещи. Иногда нужно просто позволить себе поверить в чудо, даже если оно ненастоящее.

− Ладно, − сказал я, вставая. − Но в следующий раз предупреждай, если собираешься устроить цирк.

− Обещаю! − засмеялась она, подмигнув.

Радуга на небе

 

День выдался теплым и солнечным. Воздух был наполнен ароматом свежескошенной травы и легким запахом земли после недавнего дождя. Я стоял на дороге, ведущей к городу, и методично размахивал метлой, сметая опавшие листья и мелкий мусор. Работа была монотонной, но приятной — ритмичные движения успокаивали, а звук щетинок метлы, шуршащих по камням, создавал почти медитативную атмосферу.

Вдруг в небе появилась яркая точка, которая быстро приближалась. Я прищурился, пытаясь разглядеть, кто это, но уже через мгновение передо мной с легким шумом крыльев приземлилась Радуга Дэш. Ее радужная грива слегка растрепалась от ветра.

− Мда... полная скукотища у тебя, − сказала она, оглядывая мою работу с явным пренебрежением.

Я остановился, оперся на метлу и посмотрел на нее с легкой ухмылкой.

− А ты чего хотела? Я не многими делами могу заниматься, да и нужно мне хоть что-нибудь делать, нарабатывать хорошее мнение. На меня все еще многие косо посматривают.

Дэш фыркнула, сложив крылья за спиной.

− Ясно дело, ты вон какой.

Я перестал мести и, скрестив руки на груди, недовольно спросил:

− А ну-ка, какой это я такой?

Она подняла копыто, будто собираясь перечислить мои недостатки, но затем просто махнула им в мою сторону.

− Ну, ты знаешь... о, ты дылда высокая.

− Чего?! − я приподнял бровь, чувствуя, как легкое раздражение начинает подкрадываться. − Ну знаешь, на себя бы посмотрела. "Радужная мушка".

Дэш замерла на мгновение, ее глаза сузились, а уголки губ дрогнули.

− Ах, вот ты как?

− Это ты первая начала языком трепать, − парировал я, снова берясь за метлу. − В отличие от тебя, я вон пользу всем приношу.

− А я что, нет?

− Ну, на данный момент ты только говоришь, − ответил я, слегка ехидничая. − Мне начинает казаться, что ты только этим и занимаешься.

Дэш явно закипела. Ее крылья напряглись, а глаза загорелись огнем.

− Ой, поговори мне еще! Я столько могу всего сделать, я столько всего могу!

− Ага, только говорить, есть и спать делами не считаются, − продолжил я, чувствуя, как ситуация начинает меня забавлять.

− Да ты!.. Да я!.. О! − она топнула копытом, явно пытаясь найти слова. − Я сейчас тебе ТАКОЕ покажу, сразу поймешь, кто круче!

− Ну давай, я весь во внимании.

Я стоял, опершись на метлу, и смотрел в небо, полное ожидания. С Дэш скучно не бывает — это я знал точно. Она взмыла вверх с такой скоростью, что ее силуэт почти мгновенно превратился в крошечную точку на фоне голубого неба. Сначала я даже не понял, что она задумала. Но потом небо начало меняться.

Воздух вокруг словно замер, будто сама природа затаила дыхание. Вдалеке, на горизонте, появилась яркая вспышка. Она росла, приобретая форму острого клина, словно гигантская стрела, выпущенная невидимым луком. Я замер, не в силах оторвать взгляд.

И вот это случилось.

Небо заполнилось мощным радужным кольцом, которое расползалось из центра, как ударный волны от взрыва — огромный радужный круг попытался охватить всё вокруг. Оно было настолько ярким, что на мгновение ослепило меня. Цвета переливались, как жидкое стекло, смешиваясь и создавая узоры, которые невозможно описать словами. От кольца во все стороны устремилась радужная полоса, которая, казалось, не хотела заканчиваться. Она извивалась, как змея, оставляя за собой след из искр и света.

Я стоял, завороженный, чувствуя, как сердце бьется в такт этому невероятному зрелищу. Это было что-то за гранью реальности — словно сама радуга ожила и решила показать свою мощь. Я слышал, что Дэш способна на такое, но видеть это вживую... Это было нечто, что невозможно передать словами.

− Вот это да... − прошептал я, чувствуя, как мурашки бегут по коже.

Но зрелище на этом не закончилось. Ударная волна, созданная этим взрывом цвета, докатилась до меня. Воздух сгустился, а затем с грохотом ударил в землю. Листья, которые я так старательно убирал, взметнулись вверх, кружась в безумном танце. Я едва устоял на ногах, чувствуя, как ветер бьет в лицо и пытается сбить с ног.

Когда все стихло, я огляделся. Дорога, которую я только что подмел, снова была усыпана листьями и ветками. Я вздохнул, чувствуя смесь восхищения и легкого раздражения.

Дэш приземлилась рядом, ее радужная грива слегка растрепалась, а глаза сияли от восторга.

− Ну что, как тебе? Правда же невероятно? − спросила она, явно гордясь собой.

− Конечно. Такое я в жизни никогда не видел. Но знаешь, что...

− Ну что? Я потрясающая? Крутая? Потрясно крутая?

− Потрясно дурная!

− Что? − она приподняла бровь, явно не ожидая такого ответа.

− Ты посмотри, мне теперь все заново собирать, − сказал я, разводя руками.

Дэш сначала замерла, а затем рассмеялась. Ее смех был таким же ярким, как и ее радуга.

− Ну... мое дело было показать, твое же дело — все собирать, − ответила она, подмигнув.

− Вообще-то это не... − начал я, но она уже взмыла в небо, оставив меня одного среди разбросанных листьев.

Оставшись один, я вздохнул глубоко, глядя на гору листьев и мелкого мусора, которые снова раскинулись вокруг меня. Меня охватило чувство усталости, но и легкой улыбки. Мне ничего не оставалось, как вновь поднять метлу и продолжить работать, собирая новые образовавшиеся кучки

Где-то вдалеке, в небе, мелькал радужный след, оставленный Дэш. И, несмотря на все неудобства, я не мог не восхищаться ею.