Сказки служивого Воя

Часть 22 Это еще цветочки, а яблочки впереди

Атака грифонов на окраину Понивилля была отбита. К сожалению, бригадный генерал Гловер вновь умудрился ускользнуть, зато все остатки его интернационала смерти этой ночью были частью порублены, частью взяты в плен. Но и сотня понесла тяжёлые потери в эту ночь: из двадцати воев-пегасов разъезда выжило всего четверо, их спешно отправили в Клаудсдейльский военный госпиталь. Остальные вои до утра прочесывали лес и следили за воздушным пространством. Пока безрезультатно.

Начинало светать, и утренние лучи заставили двоих воев лениво сощурить глаза, провожая бессонную ночь и встречая алую зарю.

— Кольцо, — обратился к товарищу багровый единорог, — я подозреваю, что цель этих варварских атак не прорыв линии,

— А что, тогда?

— Элементы гармонии, например.

— Не согласен, — отметил Кольцо.

— Почему?

— Посуди сам, из элементов была атакована лишь Флаттершай, но и там не факт что целью была она.

— А кто тогда?

— За шкуру «Чёрного барона» драконы готовы отвалить немало самоцветов, Баян, ты прекрасно это знаешь. Все находки говорят, что мы имеем дело с охотниками за головами.

— Согласен, но всё равно что-то тут нечисто.

— В любом случае, все пути к ферме и городку контролируются нашими «секретами», подходы проглядываются, секунда — и дежурный отряд рванёт в бой две и хоругвия «на крыле», три — вся сотня, зараз, перемелет врага в окрошку.

— Меня больше беспокоит, что кто-то готовит и сливает грифонам информацию, а это значит, что здесь работает крот.

— Крот? Но ведь в Понивилле грифонов не проживает.

— А я и не говорил о грифонах! Если мои подозрения подтвердятся!

— Какие подозрения?

Сотник Баян призадумался, а затем ответил: «Кольцо, ты, уже несколько дней не спавший, отправляйся в лагерь. Поешь, отдохни, приведи себя в порядок».

— Товарищ сотник, разрешите отлучиться в город на час?

— В город? — командир перевел взгляд на Понивилль, а потом на блестящую вдали ферму, затем вновь на хорунжего. — На полтора, разрешаю!

— Спасибо, — ответил хорунжий и, отдавая воинское приветствие, поскакал по тропинке к городку.

Твайлайт Спаркл этой тихой ночью долго не могла заснуть, в отличие от своего чешуйчатого ассистента. Фиолетовая единорожка хотела выговориться, её терзали призраки прошлого, точнее призрак. Из раза в раз в уме всплывал багровый единорог в синей кадетской форме, смущенно прячущий взгляд от Твайлайт. Букет противоречивых чувств пробуждался в единорожке грустные воспоминания о былом.

…

Последний раз, поправив гриву, удерживаемую заколкой в виде кометы с искрящим хвостом, Твайлайт открывает окно своей комнаты. Спайк уже два часа мирно спал в колыбели, посасывая коготь рядом с кроватью юной волшебницы, которую в эту ночь будет ждать самое первое романтическое свидание. Там цветы, признание, а может быть, и она сама сегодня раскроет своё сердце молодому кавалеру. Их губы встретятся, и магия любви, переполнив сердца, водопадом заструится из кончиков рогов. «Так, всё, Твайлайт, хватит мечтать!» — скомандовала единорожка сама себе и, глянув в зеркало, ещё раз удостоверилась в том, что шерстка приглажена, а хвост достаточно распушен. Прошло уже несколько лет с курьёза в библиотеке, и волшебнице всерьёз запал в сердце робкий, немного глуповатый, но смелый багровый единорог, и скорее всего эта симпатия была взаимной. В книгах теорию романтических взаимоотношений кобылки и жеребца Твайлайт за годы учебы изучила досконально, с практикой дело обстояло сложнее, потому что это другая область. Область чувств, а учёной единорожке ближе была область мыслей. Твайлайт засомневалась, а что если она сделает что-то не так, а что если… Но фиолетовая единорожка отбросила эти мысли и перевела взгляд на фотокарточку, закрепленную на уголке зеркала. Четыре жеребца в синих кадетских гимнастёрках, пегас со светло-голубой шерстью, рядом с ним серый земной пони в темных очках, имена этих кадетов Твайлайт не помнила, далее следует Шайнинг Армор, а с самого краю — Баян.

«Заурядный, неказистый, простой. Нёс какой-то вздор про добро и красоту! И такой, такой необычный, удивительно загадочный. По-моему, я ему нравлюсь», — сделала вывод Твайлайт и магией телепортировалась на улицу, откуда без проблем по вечерним улочкам прошла к месту встречи. Очень тихое и романтичное место: фонтан, фонарики, цветы. Твайлайт, заприметив белую скамейку, запрыгнула на неё и, подогнув копыта, легла на живот.

Ночь сгущалась над молодой пони, а кавалера всё не было. Час, два, три, четыре, над парком начинали собираться дождевые тучи.

«Всё нормально! Он придет! Он просто задерживается!» — нервно старалась успокоиться Твайлайт, лежа сжавшись на скамейке и теребя хвост копытцами. Аккуратно уложенная грива растрепалась, а заколка висела на честном слове. Неожиданный гром оборвал размышления кобылки. С неба начал лить дождь и в скором времени так заботливо уложенная фиолетовая шкурка пошла катышками, а грива намокла и упала на глаза.

Дома мокрая, разбитая и обманутая единорожка дала волю эмоциям и, заперевшись в ванной комнате, изо всей силы швырнула заколку об пол, чего та выдержать не смогла и с треском разлетелась на несколько частей. Горькие слезы она топила под теплыми струями воды в душе, идеальном месте, чтобы быть одной. Одной, это значит наедине с собой, со своими мыслями.

— Почему он не пришел? — задала вопрос единорожка. — Почему? Я… я… я что ему… безразлична!? Или он меня просто использовал, чтобы сдать экзамены, а свидание лишь для того, чтобы Шайнинг его не побил. Ведь Баян — трус, он даже себя защитить не может, и как я вообще могла согласиться на свидание с таким паршивым единорогом. Всё! Отныне учёба, учёба и только учёба. Ничто меня больше не отвлечет.

Волшебница выскочила из душа и, слевитировав к мордочке полотенце, тщательно вытерлась. Фиолетовая единорожка вновь преобразилась в опрятную и аккуратную ученицу. Грациозно ступая копытами по кафелю, под которыми несколько раз хрустнули осколки «кометы — заколки», разбитой, как сердце маленькой пони, она проскакала в свою комнату и легла спать.

После Твайлайт Спаркл зарылась в библиотечные фонды, утоляя печаль всё новыми и новыми порциями знаний. Юная волшебница, один раз позволившая себе, прикоснуться к миру чувств, обожглась, и теперь долгие годы этот ожог будет давать о себе знать, когда её сверстницы начнут бегать на свидания, а затем делиться впечатлениями.

Прошло несколько месяцев — от Баяна вестей не было. На дворе уже была осень, но на улице было ещё по-летнему тепло, поэтому студенты школы для одаренных единорогов предпочитали обедать на свежем воздухе. Твайлайт Спаркл сидела перед столом и внимательно изучала толстую книгу по магии, изредка прерываясь на то, чтобы сделать глоток цветочного чаю.

-… Он такой милый! — восхищенно рассказывала одна единорожка за соседним столиком своей подруге. — Он пригласил меня на свидание, там он подарил мне розы…

— Ну, вообще… а потом? — в нетерпении переспрашивала подруга.

— А потом, мы танцевали. И тут он…

— Можно потише, — неожиданно сделала замечание Твайлайт.

Кобылки с небольшим возмущением посмотрели на единорожку с фиолетовой шкуркой, а потом одна из них язвительно сказала: «Тогда, может, ты расскажешь о своем кольтфренде, ой, у тебя же нет кольтфренда».

— Ты что, всезнайке Твайлайт больше нравятся обниматься с книгами, чем с жеребцами! — подхватила другая, лукаво улыбаясь.

— Эй, Твайлайт, а правду говорят, что один жеребец от твоего занудства предпочел спрыгнуть с балкона и разбиться? — вновь влезла первая единорожка.

— Ты что! Какому уважающему себя жеребцу может приглянуться такая пони, как наша Твайлайт Спаркл?

— Ну разве что какому-нибудь книжному червю с убитым зрением.

Две кобылки залились смехом, а затем ушли. Твайлайт наконец осталась в тишине и, склонившись над книгой, вернулась к тексту. Неожиданно буквы стали плыть. Но это был не дождь, солёные капли падали, стекая робкими ручейками из фиолетовых глазок единорожки. День оставался ясным и безоблачным, но только не для Твайлайт Спаркл.

…
Твайлайт перевернулась на другой бок и, смахнув хвостом слёзы, закрыла глаза и постаралась заснуть. Она не знала, что Баян в этот вечер стрелялся и был сослан, что Шайнингу запретили рассказывать о случившемся и поэтому единственное, что он мог сделать — это помочь сестренке оправиться. Лишь через несколько часов единорожка, окончательно вымотавшись, уснула.

Однако здорового сна не случилось, потому, что утро пришло, как всегда, когда его не ждали. Спальню работницы библиотеки сквозь овальное окно заливал солнечный свет. Твайлайт Спаркл, спасаясь от звона будильника, прижала уши к голове, а магией слевитировала будильник в ящик тумбочки, чтобы вечером Спайк его нашел и сказал: «Он там, куда ты его положила!»

— Спаааайк, Спаааайк. — сквозь утреннюю дремоту звала Твайлайт своего любимого ассистента.

— Я здесь! — отрапортовал дракончик.

— Будь добр, закипяти крепкий чай.

— Будет сделано, что-нибудь ещё?

В этот момент в дверь библиотеки постучали.

— Открой, пожалуйста, дверь, — протянула Твайлайт и вновь, «ударившись» мордочкой об подушку, попыталась выкопать в кроватке норку. Но игра в постельного крота была оборвана взволнованным аристократическим голосом. На второй этаж поднялась Рарити в кремовой шляпке, которую украшала цветочная композиция.

— Твайлайт, я надеюсь, ты не забыла, что сегодня... Ты что заболела? — поинтересовалась белая единорожка, увидев невыспавшиеся фиолетовые глаза подруги. — Если ты плохо себя чувствуешь, тогда ничего страшного, мы можем перенести нашу поездку на другое время.

— Нет, я просто… — зевнув ответила фиолетовая единорожка, поднимая голову, на которой, будто ночевал дикобраз, — ужасно спала.

Твайлайт слезла с постели и подошла к зеркалу.

— Что такого может сниться, после чего грива напоминает взрыв на макаронной фабрике? — спросила Рарити, указывая на причёску подруги.

— Не спрашивай, — ответила Твайлайт, подхватывая расчёску и зевая попробовала расчесаться.

— Дорогая, позволь мне, — предложила Рарити и, не дожидаясь разрешения подруги, начала приводить её гриву в порядок. — Дорогуша, нельзя так относится к своей внешности. Тебе необходимо быть красивой и ухоженной. Но ничего, Рарити сейчас всё исправит.

Твайлайт ничего не ответила и не стала возражать, когда подруга стала расчёсывать её фиолетовые свалявшиеся пряди. Однако молчание продлилось не долго.

— Твайлайт, тебя что-то беспокоит? — спросила Рарити.

— Я не знаю, что со мной происходит, это как будто ты прочитала толстую книгу, сделала несколько записей, а потом убрала на самую дальнюю полку. Но проходит год или два, и ты, может быть, совершенно случайно натыкаешься на него. Тебе снова хочется ощутить тяжесть, запах, снова увидеть и прочувствовать все хитросплетения, и постепенно с каждым днем желание растет. Пусть даже ты и знаешь, что написанное в книге малоценно с научной точки зрения, немного наивно, но всё равно хочешь к этому вернуться.

— Мне кажется я понимаю, к чему ты клонишь.

— Правда?

— Да! Это ты о Баяне, верно?

— Как ты? О-о Нет! — немного помедлив ответила единорожка. — Я уже забыла его. И чего бы мне к нему возвращаться, Баян — не самый лучший жеребец, он труслив, некрасив, чрезмерно застенчив, зануден, апатичен, глуп, а теперь ещё и лишенный кьютимарки. Наверное, если посмотреть на иллюстрацию в словаре к слову «неудачник», то там будет его фотография, — решительно отрезала Твайлайт.

— Зачем ты так говоришь? Баян — не идеален, но определенно, он не лишен шарма.

— Не сомневаюсь. Только шарм, в отличие от шрамов, способствует общению, а Баян как был замкнутым социофобом, таким и остался.

— Дай ему шанс, Твайлайт, вот увидишь, он ещё проявит себя как истинный джентельпони. А твоя грива, готова.

Расческа заключительный раз скользнула по гладкой шелковистой фиолетовой гриве и заняла своё законное место около зеркала.

— Спасибо, Рарити, а то я бы тут возилась…

— Чай и тосты готовы, леди. — послышался голос Спайка с нижнего этажа.

— Надеюсь, ты не откажешься от легкого завтрака перед поездкой в Кантерлот? — спросила Твайлайт, надеясь перевести тему беседы и внимание подруги на другую тему.

— Конечно, с радостью, — ответила Рарити и, прихватив шляпку, проследовала за подругой на нижний ярус библиотеки, где и была устроена кухня.

Комнатка опустела, кровать самой организованной пони осталась незаправленной и слегка развороченной. Одеяло со звездной расцветкой было скомкано и свисало краем на пол, из подушки вылезло несколько перышек. В общем, все следы тревожного сна на своих местах.

Кобылки довольно быстро прикончили заботливо приготовленный для них маленьким дракончиком завтрак и уже были готовы покинуть библиотеку.

— Спайк, ты уверен, что приглядишь за библиотекой один? — ещё раз спросила Твайлайт, магией закрепляя на своей спине седельные сумки, собранные с вечера.

— Разве я хоть раз тебя подводил? — спросил Спайк, но, поймав недоумение на мордочке хозяйки, осекся. — Тот случай не считается! Ты точно справишься без меня в Кантерлоте?

— Не волнуйся, это же наш родной город, там не будет проблем.

— Твайлайт, дорогая, если мы не хотим опоздать, то необходимо торопиться.

— Мы не опоздаем, Рарити, но впредь если мы будем брать с собой так много вещей, то… — но не успела договорить фиолетовая единорожка, как её перебила подруга легким снисходительным смешком.

— Здесь только самое необходимое, — ответила Рарити, кинув взгляд на доверху груженную повозку, которую тянуло несколько жеребцов, и по их мордахам было видно, что «всё самое необходимое» даётся им крайне непросто.

Тем не менее дамы покинули Понивилль вовремя, даже несмотря на то, что пришлось демонтировать дверь вагона, виною, как выразился проводник, стали: «нестандартные габариты багажа одного из пассажиров…». Несложно догадаться, чей это багаж! Но Твайлайт эти мелочи ничуть не смущали, наоборот, в глубине души ей было радостно, что удалось ненадолго отвлечься от мыслей, которые причиняли столько боли.

В библиотеке малыш дракончик наслаждался предоставленным ему свободным временем. Читая книгу о рыцарях и драконах, изредка закидывая в пасть самоцвет, Спайк не сразу заметил, что дверь в библиотеку открылась и внутрь зашел посетитель.

— Виноват, а могу я…

— Сейчас! — ответил дракончик и обернулся, — чем могу помочь… э-э-э господин?

— Товарищ.

— Товарищ сотник, чем могу помочь? — поинтересовался Спайк.

— Мне бы хотелось увидеть Твайлайт Спаркл.

— Её нет. Уехала.

— Тогда… мне «Повесть про бойца»

— Секунду.

Дракончик удалился, а через мгновение багровый жеребец уже держал в телекенетическом захвате небольшой стихотворный рассказ «…Без начала и без конца…». Поблагодарив, жеребец в черном мундире удалился, а Спайк, закрыв дверь, прошел на место и вновь сел за книгу. Неожиданно взгляд дракончика привлекла ваза, но не сама по себе, а цветы: замысловатый букет из трех кремовых георгинов, трех красных роз и одного как по случайности затесавшегося, белого цветка дурмана. Спайк ясно помнил, что ваза была пуста, до… до прихода сотника. Дракончик бросился к выходу, но жеребца уже и след простыл.

Хорунжий Кольцо давно хотел осуществить один план, и только сейчас ему представилась действительно хорошая возможность. Всё было готово, осталось лишь вспомнить… Вот он. Всё! «Я сделаю это!» — решил про себя хорунжий Кольцо.

Пятнадцать минут спустя вой-единорог уже скакал вдоль аккуратно посаженных рядов яблонь, как вдруг, его окликнул знакомый голос. Это была она, всегда очаровательная и прекрасная пони в ковбойской шляпе со светлой, слегка растрепанной челкой, что придавало ей утончённую простоту. Яркие зеленые глаза фермерши выглядели немного уставшими. Хотя и сам белый жеребец выглядел не лучше в этот момент: темная местами от пыли и грязи шкура, нечёсаная грива, следы затянувшегося дежурства, несколько царапин и синяков.

— Куда спешишь, ковбой?

— Спешу на встречу с одной милой красавицей, — ответил единорог и, облокотившись на изгородь, стал наблюдать, как Эпплджек меняется в лице, явно не догадавшись, о ком он.

— Вот как значит, — начала, еле сдерживая голос, земная пони. — Давно познакомились?

— Не очень.

— Иии… какая она? — лишь бы не молчать спросила фермерша.

— Она красивая, трудолюбивая, заботливая, скромная, а ещё и сдержанная, и я надеюсь, она согласится стать моей женой.

— Как её зовут? — опустив голову и кусая губу спросила Эпплджек.

— Ты знаешь, как!

Имена заносились в голове кобылки просто с невероятной скоростью, но, не признав ни одно, она выдавила из себя лишь: «Ясно!» и, опустив голову, пошла прочь. Светлогривая фермерша ощущала себя надкусанным яблоком, которое пожирает червяк. Но сзади раздался стук копыт перемахнувшего через изгородь жеребца, и вскоре её обогнал светлый единорог и слевитировал к её носу плоскую бархатную коробочку и сказал: «Я ей кое-что купил!» Коробочка открылась, и перед глазами Эпплджек оказалось блестяще золотое колье, украшенное янтарем, а дополняли композицию несколько драгоценных камней по центру, выполненных в виде зелёного, желтого и красного яблока. Вечная труженица с фермы знала в том числе и от Рарити для чего кобылкам разные блестяще безделушки, знала, что иногда их дарят жеребцы, чтобы подчеркнуть самые серьёзные намерения. У своих подруг Эпплджек не раз видела красивые украшения, подаренные поклонниками и кавалерами, но ей ещё никто не дарил драгоценности и вскоре светлогривая красавица стала убеждать себя, что ей они не нужны вовсе, как безделушки, так и ухажеры.

— Красиво, — подавив в себе желание выругаться, ответила Эпплджек.

— Ой, ты же ещё открытку не видела!

— Мне нужно работать! Ты меня отвлекаешь, — вновь кобылка предприняла попытку уйти.

— Только прочти и я сразу уйду!

— Самой лучшей пони на свете… как мило.

— До конца прочитай.

— … «яркой, трудолюбивой, заботливой, пусть твоя красота будет, как вода, сточит грусть и»… тут не разборчиво…

Единорог выхватил бумажку, магией повертел её в воздухе перед своими глазами, но, отчаявшись прочитать собственный почерк, смял и закинув в рот прожевал и проглотил.

— В общем… это… тебе, вот, — смутившись, сказал единорог и вручил коробочку Эпплджек.

— Не надо мне от тебя ничего, иди к этой своей, к которой шел, а ко мне больше не подходи, видеть тебя не хочу! — фермерша со злобой оттолкнула подарок и вновь настойчиво попыталась уйти.

— Эпплджек, стой, нет у меня никого, и шел я к тебе! — опешил единорог, останавливая земную пони.

— Ты врешь!

— Нет. Вспомни, что я сказал, что иду к… к… — Кольцо замялся.

— К красивой, трудолюбивой, заботливой, скромной и сдержанной

— Ну, а разве ты не такая? Я думал ты поняла! Прости, с запиской галимо получилось, и романтическое признание так себе.

— Так это ты всё про… меня? — удивилась Эпплджек.

Жеребец смущенно опустил голову и сказал лишь: «Да»

— Ты… ты… Дурак. Я уж подумала… — неожиданно кобылку поразила идея «сладкой мести», — Кольцо, а хочешь сладенького? — игриво облизнув верхнюю губу, спросила Эпплджек.

— А кто же не хочет?

Фермерша хитро улыбнулась и подняла копыто, на котором лежал кусочек белого сахара. Кольцо, увидя угощение, как маленький жеребёнок, потянулся мордочкой к лакомству. Как только он ухватил сахар пастью, Эпплджек вцепилась своими белоснежными зубками в белое ухо единорога. Светлогривая кобылка начала легонько, затем всё настойчивей покусывать ухо жеребца, еле слышно приговаривая: «Мой, мой и только мой единорог». Кольцо не спеша прожевывал сахар, слегка мотая головой, придавая Эпплджек немного азарта. Кобылка наслаждалась тем, как ей удалось перехитрить жеребца и теперь за такую «шутку» она была готова оттяпать ухажёру ухо, но медленно смакуя. В принципе Кольцо мог освободиться от захвата в любой момент, но ещё никогда ему не хотелось так долго оставаться «уязвимым», к тому же пока его избранница «старалась присвоить» себе ухо, он пользуясь моментом наслаждался нежным яблочным ароматом её гривы. Сильные рабочие копыта стали обхватывать белую шею единорога. Внезапно резкий толчок и жеребец падает на спину, подогнув передние копыта, а кобылка торжественно усаживается сверху.

— Что, сладенькое кончилось?

Эпплджек загадочно улыбнулась и сказала: «Может, это подойдет?» наклонившись, она подарила белому единорогу нежный поцелуй, а потом, смеясь, скрылась в яблочной роще. Вновь внутренний взрыв и пьянящее яблочное послевкусие на несколько секунд выкинули жеребца из мира боли и лишений в райский яблочный сад.

Хорунжий Кольцо ещё лежал на примятой траве и смотрел, как через листву пробивается солнечный свет, как спелые плоды терпеливо ждали возможности рухнуть на землю. Как редко пролетающая птичка просвистит что-то на своем языке и улетит дальше по своим делам. Белый единорог повернул голову, затем поднялся на ноги и, отряхнувшись, начал оглядывать землю в поисках драгоценного подарка для своей избанницы, но нигде бархатной коробочки было не видно. «Обидно, если такой подарок потеряется!» — думал единорог, внимательно оглядывая траву.

Тем временем Эпплджек заскочила в открытые двери амбара, и ещё до того, как успела улечься дорожная пыль, резко захлопнула их. Отдышавшись, фермерша подошла к верстаку и, глядя в вычищенный до блеска жестяной таз, сняла шляпу. На верстак скатилась бархатная коробочка и сразу раскрылась. Светлогривая красавица не вольно зажмурилась, когда украшение щедро одарило её глаза стайкой разноцветных солнечных зайчиков. Но затем, привыкнув к свету, она аккуратно приподняла ожерелье и прикинула на себя. Искаженное шершавой жестью отражение ничуть не смутило кобылку. «Разве я красивая?» — спрашивала сама у себя Эпплджек, — «Ну а что, так, вроде бы и ничего. Наверное».

Неожиданно сердце земной пони прострелила грусть. Эпплджек прижала ожерелье к груди копытами и опустила голову. Из глаз норовили потечь горькие слезы, понимания факта запретности любви воя-единорога и земной пони из клана Эппл.

— Кольцо, почему я влюбилась в тебя, а ты в меня? Почему, почему, почему, мне так радостно, когда ты рядом? Почему я родилась земной пони? Почему… любовь… так… жестока? — пони уткнулась мордочкой, удавив плач, в ковбойской шляпе.

Для родственников и друзей Эпплджек всегда была воплощением стойкости, казалось, что она способна справиться со всеми проблемами. Но слезами горю не поможешь, и фермерша, немного успокоившись, покинула амбар, направившись работать вновь. Украшение было аккуратно спрятано за висящим на стене тазом. Тишина и покой вновь вернулись в помещение с устланным соломой полом и стогами сена, хаотично разложенными вдоль стен. Тут из-за самой большой кучи сена показалась рыжая челка и парочка торчащих торчком красных ушей, конопушки и зеленые глаза в недоумении уставились на дверь. Биг Макинтош, устроив себе незапланированную сиесту, невольно слышал весь крик души сестрёнки, и теперь ему стали понятны причина изменений произошедших в её поведении. Когда сестрёнка «ни свет ни заря» вставала, чтобы причесать гриву, что она считала бессмысленной тратой времени, её работа с постоянными оглядками на дорогу, долгие посиделки у окна, словно в ожидании кого-то, даже то, как она стала говорить в повседневной речи нет, нет, да проскочит упоминание о белом вое-единороге.

Старший брат не знал, как помочь сестрёнке, но как всегда, молчать он не собирался. Выйдя из амбара, Биг Мак пошел к дому, но, только взойдя на порог, он услышал внутри голоса. Один ему был знаком, Бабуля Смит вела с кем-то разговор. Зайдя в гостиную красный жеребец увидел и гостя, светлого единорога в черном войсковом мундире.

— Биг Мак, хорошо что ты пришел, Я как раз рассказывала нашему гостю историю семьи Эппл. Проходи, подскажешь мне, если я что-то забуду. Я и гриву бы свою забыла, если бы она не была ко мне «приклеена», — попросила пожилая пони, на что работяга прошел и сел напротив. — Так это, о чем это я?

— Миссис Смит, — неожиданно начал единорог, закрыв книгу копытом, — я люблю вашу внучку и пришел просить вашего благословления на наш союз.