Сказки служивого Воя

Часть 9 Вечерняя поверка

Вечерний лагерь дополняли потрескивающие костерки и вялая суета утомленных длинным переходом и обустройством воев. Бойцы стали собираться около костров, пришло время ужина. Каша с яблоками всё же лучше чем с щавелевым листом. Удивительно, но такой, казалось бы, простой ингредиент, как яблоки в каше, подымает настроение бойцов. Почему? Всё просто, пони, не ведавшего походной жизни, не удивят яблоки, а ведь вой поймёт: раз яблоки в каше, значит он дома, на своей земле, а в какой уж её части — неважно. Хотя и среди воев можно было услышать разговорчики типа; «что уже так разожрались эти Кантерлотские стражники, что даже город-крепость отбить не в состоянии», их возмущение вполне понятно. После инцидента на свадьбе в Кантерлоте, из-за которого столица чуть было не оказалась оккупирована этими насекомоподобными вурдалаками, Советом Народных Атаманов было предложено принцессе Селестии командировать с линий границ в подкрепление Летучим отрядам гвардии Особые ударно-заградительные сотни воев для обороны столицы и зачистки территории от недобитых чейджлингов и других «нежелательных элементов». Предложение было одобрено и вокруг столицы предполагалось организовать «засечную линию», патрулированием которой и будет заниматься специально сформированный полк из воев и гвардейцев — стражников. Командир каждого отряда или сотни закреплялся на определенном участке и обязывался отчитываться ежемесячно письменно и раз в три месяца лично назначенному принцессой командующему этим «внешним кольцом обороны». В бытность Баяна кадетом надпись на плакате, что висел на самом видном месте в казарме, гласила: «Помни, боец, враг не дремлет!». Сейчас же вокруг тихо, ни драконов, ни грифонов, ни чейнджлингов, противника как бы и нет, но что делать если ты чувствуешь врага каждой клеточкой, он есть, он рядом, единственное, что пугает, — вопросы, где, кто, когда, когда он себя проявит? Может, это паранойя, может, «волшебное» чувство, может, психическое расстройство. Неважно. Главное что, сейчас так тихо!

Красный жеребец сидел около костра, растегнув плотный сточий воротник, устремив взгляд на величественный Кантерлот, город-столицу, сердце страны и по совместительству его бывший дом, в котором он родился и вырос, и в котором в первый раз осмелился влюбиться, не просто влюбиться, а по уши втрескаться в замкнутую «заучку», да ещё и ученицу самой принцессы. Единорог переводил взгляд с замка на костер и на медленно клонящееся к закату солнечный круг. В лагере становились слышны песни и переборы гармошки, так всегда отманивают вои мысли от безвременной скуки. К костру подсели трое пегасов, тех самых, сходивших с хорунжим Копьём за «языками».

— Что, братцы, нашкодили, — с ноткой юмора проговорил сотник, — ну, а честно, это вас кобылки эти… так? — обведя копытом вокруг морды спросил Баян у троих заметно повеселевших воев-пегасов.

— Да если бы, там у этой… канареечной пегаски в доме зоопарк натуральный. Мы когда её в мешок засовывали, на нас вся эта живность и бросилась. Хорунжему так вообще какой-то кролик чуть глаз не выдрал. А вторую по чистой случайности взяли, она зашла, когда мы от зверья отбивались.

Глаза Баяна округлились, а уголок рта стал подрагивать. В этот момент сотник опустил голову и задавленно посмеялся.

— Ну, вы дали конечно! Ладно, всё хорошо, что хорошо кончается, но что бы больше такого не было! Не хватало ещё, чтоб о нас как о насильниках говорили.

Пегасы слегка покивали головой в знак понимания и уставились в костер. Сотник Баян не спеша поднялся и, придав взгляду задумчивый вид, побрел в сторону своей палатки. На пути его догнал серый пегас, это был вахмистр Петля, излучающий оптимизм весельчак и вечный затейник.

— Баян, Баян, нас всех на праздник в город позвали, что думаешь?

— Приглашают, пойдем. Скажи, чтоб Копьё позаботился о дозорных, а Кольцо проинструктировал дежурных.

— Есть, — отчеканил с улыбкой вахмистр и несколькими взмахами крыльев поднялся в воздух.

Единорог уже обернулся, чтобы продолжить путь, как его вновь окликнул знакомый голос.

— А, товарищ сотник. Тут вас принцесса Луна желает видеть.

— А,… КТО? — удивился жеребец.

Баян развернулся, перед ним уже приземлялось её высочество, принцесса во всем своем ночном великолепии в сопровождении двоих лейб-гвардейцев. Темно синий аликорн, медленным, но одновременно твердым шагом направилась к сотнику. Единорог спешно застегнул пуговицы и, приняв подобающий вид, уже рефлекторно, отдал воинское приветствие.

— Здравия желаю, ваше высокопревосходительство. На вверенном… — в этот момент его перебила принцесса.

— Полно вам, мы пожелали лично лицезреть легендарного «Каменного единорога». Это ведь вы?

Баян смутился такому комплименту, а левое «полуухо» несколько раз дёрнулось, поэтому продолжил по протоколу:

— Так точно! Ваше высо…

— Прошу, извольте обращайтесь ко мне просто Луна.

В войске ходили слухи о том, что младшая из принцесс, а именно Луна, проста в общении и предпочитает открытый диалог протокольным беседам. Но Баян себе нарушить порядок позволить не мог, поэтому продолжил разговор как положено. Сотник был убежден, что лучший метод для поддержки порядка и воспитания — личный пример командира, и в этом, наверное, ключевая его роль.

— Виноват, не положено так.

— Хорошо! Тогда Наше высочество желает осмотреть лагерь и побеседовать с вами лично.

— Виноват, ваше высокопревосходительство, но я вас не знаю, разрешите ваши документы.

— Что, какие ещё документы?

— Простые, подтверждающие личность, что вы та, за кого себя выдаёте.

— Позвольте, по какому праву вы смеете требовать у соправительницы Эквестрии, принцессы ночи и сестры принцессы Селестии ещё и подтверждения её личности, — вмешался в разговор один из стражей принцессы, интонация голоса, которого больше походила на гневную угрозу, чем на вопрос.

Сотник Баян, не растерявшись и не меняя выражения морды, силой магического рога вынул из небольшой седельной сумки, закрепленной на ремне, небольшой свиток с печатью принцессы и гербом Заупряжского войска.

— Вот по этой грамоте я имею полное право проверять документы, досматривать и даже задерживать любого находящегося в зоне ответственности. Так что ещё раз прошу, пожалуйста, предъявите документы.

Принцесса Луна, ошарашенная таким требованием, смотрела на сотника Баяна круглыми от удивления глазами, затем, слегка улыбнувшись, сотворила из воздуха свиток с тремя печатями и, передав его сотнику, ответила: «Что ж, извольте».

Баян принял документ и принялся изучать содержимое, тщательно просматривая каждую запятую.

— И глаза покажите, — проговорил единорог, не отрываясь от свитка

— Что?

— Глаза покажите! У пони в глазах живая искра есть, а у перевертышей её нет. Дежурный, проверь! — приказал сотник дежурившему около его палатки единорогу.

Темно-синий аликорн слегка нагнула голову и широко открыла глаза, в которые с некоторой опаской глянул единорог с черными усами.

— Есть искра.

— Вижу. Прошу простить, ваше высокопревосходительство, — сказал Баян, возвращая свиток владелице и отдавая воинское приветствие.

— Служба, понимаю. Такое нынче время. Позвольте, однако, похвалить вас за бдительность.

— Служу Отечеству.

Аликорн одобрительно улыбнулась и, расправив величественные крылья, грациозно, словно мотылёк, поднялась в воздух, за ней проследовали её ночные стражи.

— Ваше величие, Вы желали осмотреть лагерь!

— Незачем! Мы уверенны, что с таким командиром участок надежно защищен! — громко во всеуслышание проговорила ночная властительница и, подмигнув, начала удаляться в сторону замка.

— Когда же этот день кончится? — с нервной улыбкой на морде и мыслью: «Хорошо, что меня сейчас никто не видит!» — думал багровый единорог в черном мундире, глядя на величественный замок и удаляющихся от них темные силуэты.