Принц, Пересмешница и ужасная Твайлайт Спаркл

Глава 3. В которой указываются недостатки правил Принцессбери

Мне достоверно известно, что по неким неизвестным мне причинам некоторые пони были бы в восторге, обнаружив себя связанными и во власти изобретательно порочной кобылы. Сам же я не вижу в этом особой привлекательности. И текущие события не делают ничего, чтобы убедить меня в достоинствах подобной ситуации.

— ...проклятье, это что такое? — в конце концов пробормотал я, дергаясь в цепях, крепко приковавших мое переднее копыто к историческому произведению искусства. И эти проклятые штуки держались крепко. Как и статуи — скульпторы прошлого имели весьма раздражающую привычку не работать с материалом, который не мог вызвать грыжу.

— Мне кажется, это оковы, — беззаботно ответила сама Пересмешница. — Поверь на слово — это всецело дело моих копыт.

Преодолев головную боль и затянувшуюся размытость зрения, я уставился на нее. Я нашел всю ее манеру поведения определенно отвратительной — от нее исходила аура непринужденной властности, которую не хотелось бы видеть у пони, которые не являются Тетушкой. Она была почти другой кобылой, чем та, которая обманула меня в Кантерлоте. Почти.

Крыльев не видно, шерсть теперь лазурная, грива — взъерошена, глаза золотистые, и вся осанка казалась более свободной, расслабленной и непринужденной. Ее акцент также изменился — на что-то с легким провинциальным оттенком, который я не смог бы определить, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

На самом деле нужно было обратить внимание на ее скулы и лицо, чтобы понять, что это та же самая пони. Есть некоторые вещи, с которыми макияж, краски, протезы и сценическое мастерство могут справиться лишь до определенной степени.

— Сделай фото, — заметила она. — Он сохранится дольше, а еще одно фальшивое лицо соорудить не составит большой проблемы.

Она щеголяла в широком темном платье, достаточно просторном, чтобы спрятать крылья, если они у нее вообще имеются, и, возможно, со всевозможными карманами со всевозможными отвратительными маленькими приспособлениями внутри. На боковом столике у нее за спиной красовалась бутылка чего-то цивилизованного, бокал для вина, толстая книга и наполовину опустошенная сырная тарелка.

— Не путай это с моим обычным стандартом декадентской жизни, — продолжила она, наблюдая за направлением моего взгляда. — Я просто люблю баловать себя, когда добиваюсь большого куша. Заметь, за два дня подряд. Ты заставишь меня к такому привыкнуть.

Комната, в которой мы находились, имела странного вида дверь и была усеяна освежителями воздуха и ярко освещена разноцветными алхимическими лампами, вмонтированными в каменные стены. Кстати, вдоль этих стен выстроилось все культурное наследие Эквестрии или достаточно близко к тому.

Мой благоговейный взгляд скользнул по сокровищнице Пересмешницы, которой мог позавидовать и дракон. Древние картины заполонили пространство стен, бесценные статуи подпирали низкий потолок, а различные известные драгоценности, оружие и наборы доспехов занимали свои собственные маленькие самодельные постаменты.

И на почетном месте, в центре дальней стены, я увидел ее. Гармонию.

Мои глаза расширились, и я подверг свои путы дискордовски хорошему напряжению. Вот она, любимая картина Тетушки, наконец-то передо мной после всех моих мучений.

— К слову о большом куше — передай привет всем моим предыдущим, — весело произнесла Пересмешница. — Ты последний, если это неясно.

Природа этого ужасного высказывания прошла мимо меня. По крайней мере, поначалу. Вида Гармонии и негодяйки, которая расстроила Тетушку и ударила меня дубинкой по голове, оказалось достаточно, чтобы пробудить во мне боевой дух, и я наконец соизволил обратиться к преступнице.

— Немедленно освободи меня, негодяйка! — потребовал я.

— Я не услышала ни волшебного слова, ни причины, по которой должна это сделать.

Я обдумал свое положение, а затем наградил ее надменной усмешкой.

— Духу не хватает, чтобы сразиться со мной честно вкопытопашную, не так ли? Давай! Раскуй меня и подними передние копыта. Впервые в жизни узнаешь о спортивном поведении.

— Хм, — Пересмешница, казалось, задумалась над этим, и мои надежды поднялись. — Знаешь, что? Если мне станет достаточно скучно, и я получу травму головы, то, наверное, и пойду на это.

Я напряг сухожилия, сделал глубокий вдох и снова дернулся в своих кандалах, до судорог работая мускулами. Пересмешница снисходительно наблюдала, и казалось, что она погладит меня по голове, как только я начну пыхтеть, как набор мехов. Затем она вернулась к своему ужину.

— Думаю, на миллиметр ты сдвинулся, — любезно сказала она, после того как я рухнул, хрипя, ненадолго потеряв сознание и страдая от болей по всему телу. — Может, попробуешь еще раз?

Я попытался назвать ее чем-то неприятным, хотя подозреваю, что это больше походило на бессмысленную цепочку согласных. Когда я восстановил дыхание, я снова обдумал свое положение.

Я собрался и выковал свои слова. Гордость требовала, чтобы я не дал этой дряни ничего, кроме неповиновения, и, проклятье, она получит неповиновение.

— Слушай, ты, волдырь, и слушай внимательно, — медленно, холодно, со всей уместной угрозой и ужасающей властностью произнеся. — Понятия не имею, как ты на меня наткнулась или что за...

— След из трюмной воды помог, — перебила она.

На меня нахлынули неприятные воспоминания, и я едва сдержал недостойные выражения.

— И тем не менее... — надавил я.

— Это, во-первых, простая удача и банальное расследование, — продолжила она, глухая к моему нажиму. — Какие-то пони, только что с поезда, забрели в мое любимое бистро, и их болтовню стоило подслушать. Кого они видели пытающимся перенаправить поезд в Кантерлоте? И куда он направлялся? Мои звезды. Надевается одно из моих очаровательных лиц и уточняется. А когда я добралась до вокзала, у Децибелл уже имелись новости, за которые не жалко было немного заплатить.

— Децибелл? — Поначалу я не понял. А потом как понял! — Ты имеешь в виду ту маленькую негодяйку-газетчицу? — Когда Пересмешница кивнула, я издал сдавленный стон. — Никогда бы не подумал, что у нее есть имя. Скорее серия неописуемых воплей.

— Впереди у этой кобылки блестящая карьера и/или длительный тюремный срок. За ней нужно присматривать, — Пересмешница одобрительно посмотрела на меня. — Дальше слухи привели меня в гавань, где, как я поняла, ты угрожал самому отвратительно благопристойному бару в городе и обвинял всех пони в нем во всех грехах под солнцем. Они дали тебе знать, что они думают об этом, а затем ты затих, оставив след, так сказать, — затем она сделала широкий взмах передней ногой. — И вот ты здесь. Просто чтобы прояснить первую часть непонятного. О чем ты еще спрашивал?

Я на мгновение задумался о всем этом проклятом дне, рассмотрев его под таким углом. «Проклятый», казалось, описывало его практически точно.

— Иногда я действительно ценю простоту, — продолжила Пересмешница, как будто чувствовала, что тишина нуждается в заполнении. — И не хочу показаться неблагодарной... но не мог бы ты воздержаться от того, чтобы делать все мои дела настолько простыми? Преодоление трудностей — часть удовольствия, видишь ли.

— Повторяю, — коротко произнес я, как будто она ничего не говорила. Я продумал этот монолог, забери его тьма, и я намеревался изложить его хорошо и жестко. — Слушай, ты, волдырь, и слушай внимательно. Я понятия не имею, как ты на меня наткнулась или какие...

— Но я только что тебе рассказала.

— ...или какие у тебя грязные намерения, — настаивал я. — Но я объясню тебе ясно, Пересмешница. Какие бы пытки или жестокости ты ни запланировала на ближайшее будущее, не жди от меня даже намека на удовлетворение. Ты не заслуживаешь ничего, кроме презрения, неповиновения и недобрых замечаний в изобилии, и это именно то, что ты получишь. Делай все, что можешь. Невежа, — добавил я. И да, я хотел уязвить.

В идеале, она была бы запугана моей героической решимостью и уязвлена моей резкой оценкой ее характера, в равной и обильной мере.

Вместо этого она задумчиво посмотрела в сторону и отпила из своего бокала.

— Жаль, — сказала она как-то философски. — А я-то надеялась на твое содействие при написании письма о выкупе...

— Извини, что? Письма о выкупе? Как?

— Но, полагаю, мне придется постараться самой. Ну и ладно.

— На шаг или два назад, будь любезна, — сухо произнес я. — Какое-такое еще проклятое письмо о выкупе?

Она терпеливо посмотрела на меня.

— Подумай хорошенько, принц. Я уже как минимум один раз открыто назвала тебя своей последней добычей, и уверена, что намекала на это тут и там. Конечно, я не могу поставить тебя на пьедестал и наслаждаться тобой, как делаю с другой добычей. Поэтому собираюсь написать во дворец и спросить, какую цену они считают справедливой за тебя.

Явная и полная гнусность этой идеи потребовала времени, чтобы дойти до меня. Мой рот открывался и закрывался несколько раз. Мир, казалось, немного пошатнулся. В конце концов я пробормотал:

— Ты... ты не можешь этого сделать!

— А почему нет? — возразила Пересмешница. — У меня есть расходы, знаешь ли. Инструменты для моего ремесла, сырье для мастерской, предметы первой необходимости, вся та мелкая роскошь, которая помогает держать тело и душу вместе... Полный бюджет я тебе не дам, но идею ты должен уловить. Выкуп за принца должен быть очень хорош.

Представьте себе картину, если хотите. Я, конечно, так и сделал.

На следующий день Тетушка восседает на своем троне, и какой-нибудь лакей приносит ей письмо на блюдечке вместе с ее утренним чаем и булочкой.

Тетушка читает это письмо.

Выражение ее лица.

Слов, казалось, было не совсем достаточно. Я издал хриплый рык и снова попытался испытать свои оковы на прочность.

— Ты презренная негодяйка! Отпусти меня, говорю! Сними эти проклятые кандалы!

— Однажды он выучит волшебное слово, — задумчиво сказала она себе. — Не то чтобы это принесло ему хоть какую-то пользу, но разве не было бы здорово.

— ВАШ ПРИНЦ ЗОВЕТ НА ПОМОЩЬ! — заорал я во все горло, чтобы любой дружественный пони мог оказаться в пределах слышимости. Забудем о достоинстве — я не мог снова подвести Тетушку. — ВСЕ, КТО СЛЫШИТ — СПАСИТЕ МЕНЯ ОТ ЗЛОДЕЯ! Что есть у низших сословий вместо noblesse oblige? Plebius oblige? PLEBIUS OBLIGE ТРЕБУЕТ!

— Я могу проигнорировать грубые прозвания, но признаю — меня оскорбляет, что ты так плохо обо мне думаешь. Это логово надежно скрыто от посторонних глаз и ушей. Ты не рискуешь быть услышанным, принц Блублад, — Пересмешница повернулась к своему столу. — Вот как все будет. Я закончу ужин. Я поделюсь с тобой, так как я не жестокий пленитель. Потом я напишу черновик письма о выкупе, и, если ты передумаешь, то буду рада твоим к нему уточнениям. Как тебе это?

Я собралась с духом для очередного крика. И открыл рот.

— Второй раз, хотя и не уверена, что последний, — вздохнула она. — Не нужно петь мне серенады. Вокруг нет никого, кто мог бы тебя услышать.

Слева внезапно раздался стук.

Пересмешница и я посмотрели в ту сторону.

Он доносился от одной из прочных на вид дверей, вмонтированных в каменную стену. В игру вступила чья-то магия — аура малинового цвета окутала ручку и отступила от нее, и тот же цвет засиял в замочной скважине. Раздалось слабое скрежетание, как будто та же магия играла с замком. Затем раздался резкий щелчок.

Дверь распахнулась. И в нее шагнула Спаркл.

Дракон сидел на ее спине. У обоих были призрачные прищепки на носу и торжествующие выражения лиц за оными.

Пересмешница опешила, как будто получила дубинкой по голове. Я сделал что-то примерно похожее.

В тот момент, независимо от списка ее грехов и недостатков характера, я мог простить Спаркл все, что угодно. Она проверила свое заклинание слежения, когда плелась домой, и поняла, что всем хорошим пони пора сплотиться, чтобы помочь своему принцу? Каковы бы ни были ее методы, я их одобрял. На самом деле, если бы она вошла, размахивая свежим трупом, я бы помог ей спрятать его.

— Я же говорил, что мы найдем ее логово в канализации, — произнес дракон Спаркл самодовольным, хотя и немного гнусавым тоном. Вы поймете состояние моих эмоций, если скажу, что в тот момент, если бы не был скован, я бы обнял его как брата и отдал ему ключ от хьюмидора с сигариллами.

— Я не должна был сомневаться в тебе ни мгновения, Спайк, — Спаркл пинком захлопнула за собой дверь, сняла прищепки и глубоко вдохнула. Затем окинула комнату взглядом и небрежно кивнула мне. — Ваше Высочество.

— Спаркл! Как никогда вовремя! — воскликнул я, самый веселый и жизнерадостный представитель Блубладов, которого когда-либо заковывали. — Все прощено, старая подруга, и давай больше не будем вспоминать о нашем последнем разговоре и о событиях, которые были до того. Освободи меня, и я разберусь с этой бандиткой.

Спаркл не освободила меня сразу, не ответила мне и вообще ничего мне не сделала. Вместо этого она повернулась к Пересмешнице.

— Привет.

— Спаркл? — позвал я. Эту новую вспышку полезности в ней нужно было поощрять и мягко побуждать. — Смотри сюда. Не отвлекайся. Освободи своего принца, давай.

Пересмешница, в свою очередь, казалась совершенно растерянной, что мне гораздо больше нравилось по сравнению с ее прежней манерой уверенной властительницы. Она широко раскрытыми глазами уставилась на Спаркл и ее дракона, мельком взглянула в потолок, ее рот открывался и закрывался, и на несколько секунд показалось, что она готова разразиться потоком вопросов.

Но когда Спаркл обратилась к ней, она прочистила горло и взяла себя в копыта. Невозмутимая злобность снова начала проявляться в ее манерах.

— Ну что ж, — наконец-то заговорила Пересмешница. — Это научит меня не делать заявлений, которые практически приглашают вселенную пнуть меня в круп. Не думаю, что имела удовольствие?..

— Твайлайт Спаркл. А вы?

— Пересмешница, если ты не против придерживаться псевдонимов, — преступница немного пошевелила челюстью. — Должна ли я считать тебя соратницей принца?

— Можно и так выразиться, да.

— Я слышала, что его видели в компании молодой кобылы и дракона, но свидетели передали мне, что он, по-видимому, после событий в баре послал тебя паковать вещички... — Пересмешница замолчала, посмотрела на стену, а затем повернулась к Спаркл, нахмурившись. — Прости мою назойливость, а также любопытство, но как, забери тебя тьма, ты меня нашла? Мы прямо посреди канализации Мейнхеттена.

— Именно! — воскликнул дракон Спаркл в своей раздражающей манере. — Но мне нравится. Это классика, понимаешь?

— Спасибо, — рассеянно ответила Пересмешница. — Но повторяю, канализация Мейнхеттена. У меня есть достоверные сведения, что ряд трагических и невероятных недоразумений привел к тому, что архитектор-проектировщик прочитал «система канализации» как «лабиринт». Городские власти имеют лишь самые смутные представления об ее планировке, и даже мои знания не совсем полны. Проклятье, мы сейчас в казармах, которые были построены десятилетия назад, чтобы справиться с проблемой аллигаторов, и нашла я их лишь по счастливой случайности. Как, во имя всего, ты...

Спаркл попыталась скрыть свою гордость и потерпела полную неудачу.

— Просто заклинание слежения.

— Слежения?.. А. Ага, — Пересмешница посмотрела в мою сторону и глубоко вздохнула. А затем она повернулась к Спаркл с признательной улыбкой. — Ну и ну. Милая и прямолинейная, и совершенно непримечательная. Ты кобыла, с которой я, наверное, могла бы многое обсудить.

— Спасибо! Может быть...

— Извините, — вмешался я немного сдержанно, совершенно озадаченный тем, что здесь не было сказано. — Уверен, это увлекательно во всех отношениях, чем бы это ни было. Но, Спаркл, могу ли я убедить тебя, чтобы ты, во имя звезд, наконец уже занялась освобождением ме...

— Не сейчас, — рассеянно ответила Спаркл уголком рта. — Я разговариваю.

Я пошатнулся. Голова закружилась. Акции Спаркл, которые недолго наслаждались своим ростом, теперь пробивались в тоннели Алмазных Псов.

— «Не сейчас»? Какого Дискорда ты имеешь в виду под «Не сейчас»? Спаркл, я приказываю тебе...

— Ты, должно быть, из королевской разведки, — заявила Пересмешница, словно меня там не было, и продолжила говорить, даже когда я заговорил громче. — Это один из их планов? Тот, кто там всем заправляет, уже давно пытается заманить меня в ловушку. Они достаточно хитры, чтобы сделать несколько хороших попыток, хотя и недостаточно, чтобы добиться успеха. Использовать принца в качестве приманки — это для них шаг вперед, одобряю.

— Я не одна из них. Я сама по себе. И не могу сказать, если честно, что у меня имелся какой-то план. Если кратко, большую часть времени я импровизировала по ходу дела. До сегодняшнего утра я даже не ожидала, что буду пытаться выследить вас.

— О, я должна это услышать.

— Нет, забери тебя тьма, ты не должна! Спаркл, заткнись и освободи меня немедленно!

Это мое последнее вмешательство так и осталось неоцененным, как все великие дела, и ужасная парочка продолжила свой диалог.

— Видите ли, когда ваша кража во дворце был обнаружена, принц призвал меня помочь найти вас и Гармонию. Он сказал, что ему поручили эту задачу, — пока что все было верно. — Я была настроена несколько скептически. Поэтому уточнила у принцессы Селестии, и она сказала, что ему вообще ничего подобного не поручали. Но поскольку к тому моменту я уже сидела в поезде до Мейнхеттена, то подумала, что могу посмотреть, как смогу помочь принцессе с тем, что я знаю и что у меня есть.

Между моим возмущением от беспечных откровений Спаркл и моим огорчением от того, что мой план оказался раскрыт Тетушке до того, как у меня появился шанс вернуться увенчанным славой, я нашел время, чтобы быстро задаться вопросом, где она нашла время и средства связаться с Тетушкой.

Я отвлекся от этой мысли, когда ее дракон икнул зеленым дымком, и бросил на него презрительный взгляд. Маленького дикаря не переделать.

— И я подумала, как мы вообще вас найдем? А после того, как все обдумала и быстро обсудила со Спайком, то поняла, что подход у меня неверный. У нас просто нет достаточно информации. Но мы могли попытаться выманить вас.

Дракон, казалось, воспринял это как намек, и указал на меня.

— И чтобы с этим справиться, у нас имелся принц Болван! — сказал он. В ответ я высказал ему все, что думал, но этот маленький поганец не слушал.

— Видите ли, — продолжила Спаркл. — Вы нацелились на известные сокровища и произведения искусства, на вещи, кражи которых попадут в газеты и привлекут к тебе внимание. Это не похоже на то, что сделал бы осторожный или не желающий лишнего шума пони.

Пересмешница щелкнула языком.

— Ты посчитала, что я просто не смогу устоять перед соблазном поглазеть на крушение поезда, которое сама и устрою. И что я не смогу устоять перед соблазном воспользоваться легкой, заметной целью. А сочетание этих двух факторов показалось бы рано наступившим Днем Согревающего Очага.

Спаркл выглядела отвратительно торжествующей.

— И я оказалась права! Ты не смогла.

— Ха. Виновна, — Пересмешница хоть и хихикнула, но все же удрученно посмотрела на Спаркл. — Стоило догадаться, но иногда приманка может казаться слишком очевидной, чтобы быть приманкой, понимаешь?

— Я задавалась вопросом, не слишком ли очевидно мы действуем, — призналась Спаркл. — Я хотела быть уверенной, что вы услышите о нем. Поэтому я могла подтолкнуть его к пони и местам, где он наверняка вызовет обсуждение и привлечет ваше внимание. А когда представился шанс, я отступила, чтобы вы совершенно точно не устояли.

Я возмущенно фыркнул. У всех пони, с кем я имел неудовольствие столкнуться во время всей этой эскапады, имелись просто неописуемые запасы бесстыдства.

И намек на то, что я допустил неловкую ошибку, попавшись на кукловодство Спаркл... ну, он даже не заслуживает рассмотрения.

— Ты когда-нибудь думала о карьере преступника, Твайлайт Спаркл? — спросила Пересмешница.

— Не могу сказать, нет.

— Ну, так подумай. Подобная злокозненность может далеко увести тебя на этом пути.

— Спасибо!

Минута молчания, к счастью.

— Итак, да, — начала Пересмешница. — Вот ты, и вот я, и вот Гармония там. Что теперь? — Она указала на выход в канализацию. — У тебя там отряд, готовый взять меня под стражу?

— Не совсем, — ответила Спаркл. — Но у меня для тебя есть еще один сюрприз.

Ее дракон приосанился.

— Не хочешь все испортить?

— Я бы предпочла этого не делать.

— Ладно, — кивнула Пересмешница. Одно из ее передних копыт скользнуло к платью, словно пытаясь подтянуть и расправить.

А когда ее переднее копыто опустилось, то я мельком заметил что-то блестящее. Она надела какой-то странный ботинок. Скользнуло змеей и другое ее копыто, и трюк повторился.

А затем глаза Пересмешницы злобно сверкнули, и она шагнула к Спаркл. Ее новые туфли несколько приглушенно звякнули о камень.

— Тогда вот что я тебе скажу. Мы устроим состязание. Ты попробуй преподнести свой сюрприз, а я попытаюсь тебя схватить, сковать и отдать за выкуп вместе с принцем. И посмотрим, кто финиширует первым.

— Эээ… — теперь настала очередь Спаркл на мгновение растеряться, и она нерешительно отступила и быстро оглянулась, словно ожидая кого-то. — Разговор окончен, так? Не хотите поговорить еще немного?

— Нет, не сейчас, — Пересмешница продолжала наступать на Спаркл, подобравшись так, что не подумать о неминуемом и исключительно профессиональном насилии было невозможно.

— Я могу рассказать вам больше о том, как именно все произошло в «Морском коньке»? — рискнула Спаркл. Плохой ход, подумал я. Почему это должно быть темой, на которой нужно зацикливаться?

— Знаешь, я спрошу тебя, когда ты будешь скована. Но сейчас, думаю, я уже в достаточно плохом положении.

С этими словами Пересмешница прыгнула на Спаркл с явным намерением попортить ей лицо, а Спаркл в свою очередь отскочила назад с широко раскрытыми глазами и соскальзывающим со спины драконом. Ее рог засветился, она нацелилась поверх головы Пересмешницы прямо на меня, и выпустила луч малинового света, который соприкоснулся с кандалами на моем теле.

Замки щелкнули, оковы скользнули и металлические цепи упали к моим копытам, словно сонные змеи. Это заняло у нее достаточно много времени, и потребовало ужасающего количества бесстыдства, но она наконец сделала это. Она освободила своего принца.

Пересмешница мчалась галопом в погоне за Спаркл, и их путь отмечали вспышки магии и общий шум лихой стычки. Я же, со своей стороны, встал, потер шерсть там, где ее натерли оковы, и собрался с духом, бросив взгляд, полный суровой решимости, в сторону Пересмешницы.

Она гоняла соперницу по всей комнате. Спаркл телепортировалась, появлялась вновь и с каждой вспышкой обрушивала на Пересмешницу залпы ошеломляющих заклинаний. Преступница уворачивалась, когда они приближались, или сбивала в воздухе — ее проклятые туфли, казалось, развеивали магию, когда она ловила разряды.

Дракон Спаркл вопил, давая советы, Спаркл вопила в ответ, Пересмешница приближалась в мрачной тишине, а сполохи заклинаний потрескивали и свистели. Веселая симфония, должен заметить.

Я добавил к шуму свой боевой клич, и стремительным галопом быстро помчался на перехват неуклонного натиска Пересмешницы. Когда я приблизился на расстояние плевка, то неуклюже поднялся на задние копыта и вспомнил правила Принцессбери.

Бей передними копытами твердо и прямо. Не бей в спину или в самый тыл противника. Не делай захватов и не бей магией. Когда сбил противника с ног — отойди и выслушай, что судья скажет по этому поводу. Возможно, есть и другие правила. На самом деле, если сомневаешься, применяй здравый смысл по всем направлениям. Напомнив об этом, я бросил вызов Пересмешнице.

— Стой немедля! Повернись и сражайся, как настоящая пони…

Быстро, как молния, она развернулась и ударила передним копытом по моему… хоботу. Я захрипел, как туба, и рухнул на пол.

Меж копыт и бесчестно — так я назову этот удар. Как, я пока не уверен, но это, несомненно, был удар.

Я катался и хрипел, и заставил нервы моего живота перестать вопиять — боль была замечена и принята во внимание, спасибо. Восстановление вертикального положения казалось сложным, но я пытался добиться прогресса.

На заднем плане события, казалось, обострялись. Спаркл стала намного агрессивнее и изобретательнее со своей магией — когда я на мгновение отвлек Пересмешницу, она призвала спектральную клетку вокруг преступницы, светящиеся прутья которой мгновенно устремились вниз.

Пересмешница увернулась с пути приближающихся прутьев, ступив прямо на участок пола, который светился малиновым цветом и пытался поглотить ее, как дружелюбная лужа. Она топнула одной из своих странных туфель, рассеяв лужу, и прыгнула на Спаркл. Раздался свист-треск телепортации, и Пересмешница пустилась в погоню, в то время как в воздухе разлилось еще больше малиновой магии.

Спаркл, конечно, старалась изо всех сил, как могла, и, смею сказать, часть ее научной подготовки наконец-то пригодилась. Но Пересмешница под ее платьем, казалось, состояла из стальных пружин, и овладела искусством не находиться там, куда попадали заклинания Спаркл. И похоже имелся довольно явный риск, что она измотает Спаркл, если я не вернусь к своей ведущей роли в этой драке.

Казалось, повсюду раскатываются громы и молнии. Более слабодушный пони не решился бы туда сунуться.

Я поднялся, лишь слабо хрипя, чтобы глотнуть воздуха. Я снова надел выражение суровой решимости и устремил взгляд в затылок Пересмешницы.

Знаете, невероятным было то, что она даже не обращала на меня внимания. Вот стоит Блублад, грозный противник, требующий безоговорочной капитуляции, а Пересмешница позволила себе отвлечься на мою жалкую помощницу.

Возможно, она считала, что я — нечто, от чего можно легко отмахнуться, что некоторое время в плену сломит мой дух и сделает из меня хнычущую кобылку, которую спасет никто иная, как Спаркл. Возможно, она думала, что один хороший пинок доказал ее явное преимущество передо мной, несмотря на то, что она нанесла этот пинок незаметно, но неоспоримо обманно.

Она чудовищно ошибалась.

Ибо род Платины не остановит ничто. Ни низкие шансы, ни примитивный страх, ни путь наименьшего сопротивления, ни простое чувство самосохранения, ни здравый смысл, ни что-либо еще в мире. Мы не ведаем, когда побеждены; мы не ведаем, когда в опасности; мы не осознаем возможность поражения; клянусь, у нас нет чувств, свойственных большинству пони, и это привело нас туда, где мы сейчас находимся — на вершину всей этой горы.

Я протрубил свой самый грозный боевой клич и снова бросился за Пересмешницей.

— En-garde, мерзавка!

Она повернулась ко мне, а затем снова к Спаркл, собиравшей на роге энергию для очередного заклинания — и довольно много, как мне показалось. Пересмешница оказалась зажатой между нами — между моим натиском и нарастающей волной магии Спаркл. Когда я бросился к ней, то показалось, что в ее глазах мелькнуло что-то вроде опасения.

Поразмыслив, позже я понял, что это, вероятно, был расчет.

Пересмешница стояла на месте, пока Спаркл не выпустила свое заклинание — довольно простой оглушающий разряд, хоть и переполненный мощью — и я ловко шагнул вперед, чтобы нанести предварительный удар.

Таков был мой план, во всяком случае. Я замахнулся и внезапно обнаружил, что Пересмешницы, которую можно было бы ударить, нет. Она рухнула на землю, и я взглянул вниз как раз в тот момент, когда она лягнула, чтобы сбить меня с копыт.

Я закачался, издавая испуганные возгласы. И едва успел подумать о том, насколько ужасен был этот ее удар ниже разрешенной правилами зоны — как после небольшого дополнительного толчка Пересмешницы я обнаружил, что оказался прямо на пути заклинания Спаркл.

Вы когда-нибудь попадали под оглушающее заклинание? Ощущение, знаете ли, похоже на то, как будто вас минут на десять, сжатых в одно мгновение, бросили в сушильную машину вместе с парой кирпичей. И выйти из этого мгновения без ощущения, что крепкие бренди и сон — то, что доктор прописал, невозможно.

А в случае от Спаркл спать и пить требовалось без перерыва лет десять. Перед глазами вертелись звездочки, я смутно ощущал свои кое-как двигающиеся конечности, и каждый нерв напрягался, чтобы зарегистрировать как жуткое онемение, так и сильную боль. Над лежащим мной нависла статуя — какой-то бронзовый парень положил подбородок на копыто и хорошенько задумался.

— Ааа, быть не может! — раздался крик Спаркл из усеянного звездами далека. — Извините!

Я попытался дать ей ответ, которого она заслуживала. К сожалению, мой голосовой аппарат в тот момент не был готов к выражению каких-либо чувств более развито, чем «Ттхтхппллплрк» — которое не обладало тем ранящим качеством, на которое можно было бы надеяться.

Вокруг меня стучали копыта. Я смутно пытался понять, что происходит наверху. Пересмешница, казалось, зигзагами двигалась к Спаркл, уклоняясь или отбивая в сторону скорострельные оглушающие разряды, которыми Спаркл отчаянно стреляла в ее сторону.

Рассмотрим ситуацию. Я не только был поражен значительно ниже разрешенной правилами зоны, по которой можно бить, но Пересмешница также бессовестно воспользовалась заклинанием, чтобы сделать меня недееспособным. Могло создаться впечатление, что она никогда даже не слышала о правилах Принцессбери, если не игнорировала их полностью, что показалось мне как раз тем бесчестьем, на который она могла пойти.

Очень сложно понять, что делать с таким противником. Честь не позволяет опускаться до их уровня. Соблюдайте правила игры и играйте, и все такое.

Но, несмотря ни на что, такого противника нужно победить, чтобы вернуть Тетушке ее картину.

Это те этические дилеммы, которые заставляют философов пить.

С могучим стоном я напряг все сухожилия, напряг все мышцы и вложил всю оставшиеся унции своей немалой воли, чтобы подняться вновь. Примерно восьмая часть дюйма, которую мне удалось преодолеть, была не очень благоприятным началом.

Пока я изображал выброшенную на берег рыбу, Пересмешница приблизился к Спаркл, которая выпустила последний оглушающий разряд, а затем, казалось, поспешно готовила магию для телепортации. Но Спаркл ослабевала, а Пересмешница бросилась в наступление бодрее, и прокатилась под чарами Спаркл, чтобы оказаться прямо перед ней. Маленький дракон выкрикнул запоздалое предупреждение, и в копыте Пересмешницы блеснуло что-то черное. Копыто опустилось, с приглушенным взвизгом Спаркл исчезла из виду, а я вложил все силы в еще одну попытку подняться.

Четверть дюйма представляла собой очень хороший прогресс, хотя и не совсем такой, как я мог бы желать.

Спаркл отшатнулась от Пересмешницы, давая возможность увидеть ее нынешнее состояние. Я увидел, что сделала Пересмешница. Рог Спаркл больше не горел сиянием ее магии, как это было непрерывно в течение последнего времени. На него, как кольцо для рога, оказался насажен квадратный черный магический ингибитор, похожий кусок угля. На мгновение замешкавшись, Спаркл цапнула его передними копытами.

— Я помогу! — воскликнул ее сильно встревоженный маленький поганец, и наклонился поверх ее головы, чтобы попытаться ингибитор сдернуть.

— Ой!

— Он снимается?

— Ой! Нет!

Пересмешница, стоявшая на расстоянии вытянутой ноги от них — как раз, чтобы свались обоих — на мгновение тяжело вздохнула и насладилась своей очевидной победой. Аура убийцы покинула ее, и вернулась та уверенная властность, которую я так хорошо знал и ненавидел. Она побежала вперед, словно намереваясь навредить Спаркл и ее дракону еще больше.

В такие времена жеребец узнает о себе много нового. Он смотрит в огонь, пылающий в глубине его души, и по его форме угадывает глубокие истины.

Поддерживать ли честь рода Платины и играть честно в нечестном окружении? Или нужно сделать все возможное, чтобы не подвести Тетушку?

И вы согласитесь, что если поставить вопрос так, то он вообще стоять не будет.

Вопреки всем установленным правилам, я пробудил свой рог.

Потянулся к магии.

И поджег платье Пересмешницы.

Ну, по крайней мере, один его уголок — я никогда не практиковал этот трюк сверх необходимого для поджигания сигарилл и всего такого. Она остановилась и моргнула, заметив, что мой рог светится, принюхалась, когда пошел запах дыма, а затем нахмурилась, увидев язык пламени, играющий на подоле.

С разочарованным фырканьем она дернула платье и одним движением выскользнула из него, обнажив фигуру обыкновенной земной пони, и отбросила тлеющее одеяние в сторону. Взгляд, который она бросила на меня, оказался совсем не дружелюбным. Преступница пошла в мою сторону.

Я отчаянно перебирал в памяти все те смутно вспоминающиеся часы, которые я провел, заставляя своих учителей магии грызть карандаши от досады, ища что-то, чему я мог бы научиться, но более артиллерийского класса, и не смог. Я вновь попытался подняться и сумел продвинуться на весьма приличные полдюйма, прежде чем Пересмешница нависла надо мной. Раздраженные золотистые глаза внимательно меня оглядели.

— Ттгллк! — вызывающе заявил я. А что еще можно было тут сказать?

Она наклонилась, схватила меня за горло передней ногой и подняла — при этом совершенно беспричинно ударила меня головой о бронзового жеребца, размышляющего, где он оставил свои ключи. Кобыла обвила изгиб ноги вокруг моего горла, и я хрипло забулькал.

Я посмотрел на Спаркл в поисках помощи — настолько я был в отчаянии. Но подмога не пришла. Она и ее дракон стояли в позе, в которой он, спустившись с ее спины и оказавшись перед ней, схватил ингибитор на ее роге и изо всех сил тянул. Она в свою очередь отчаянно тянула назад. Огромная разница в массе и силе между ними привела лишь к тому, что ее дракона потащило следом.

— Он слезает?

— Нет! Ой! Держись за пол!

— Я пытаюсь… уххх!

— Сначала я вырублю тебя, — непринужденно произнесла Пересмешница. Она сжала мне горло, и в моих глазах начало темнеть. — Затем их. И добавлю стоимость этого платья в выкуп, чтоб ты знал.

Мир постепенно мерк, все вокруг расплывалось в нечто единое — произведения искусства, участки стены, далекая дверь в канализацию, в которую вошла Спаркл, сама Спаркл и ее дракон — и когда наконец нависла угроза потери сознания, я мог лишь думать о непокорности и издавать непокорные хрипы.

Дверь скрипнула, и внутри вспыхнул свет. Я ошеломленно смотрел на него, поскольку тьма, поглощающая мое зрение, грозила поглотить его окончательно.

Свет принял форму Тетушки.

Она появилась из мерцающего золотого портала, довольно небрежно прошагала вперед и наклонилась, чтобы пройти через дверной проем. Затем выпрямилась и расправила крылья. Казалось, тепло и свет солнца поглотили все происходящее.

Я снова опешил. Тиски вокруг моего горла ослабли. Пересмешница сама опешила, и я воспользовался шансом втянуть в себя жизненно важный О2. Тьма немного отступила.

Тетушка одним взглядом окинула всю комнату, и ее бездонные пурпурные глаза охватили меня, Пересмешницу и собранные произведения искусства Эквестрии, Спаркл и ее дракона. Издалека я услышал, как Спаркл воскликнула:

— Принцесса Селестия!

— Тттк! — воскликнул я, чтобы не отставать.

Когда взгляд Тетушки наконец остановился, он оказался на Пересмешнице, которая, казалось, застыла на месте, все еще держа меня.

Наконец Тетушка заговорила, и тон ее был подобен затмению.

— Блублад.

Пересмешница немедленно отпустила мою трахею, и я рухнул на пол. И хотя в звуке моего неистового вдоха в тот момент было что-то от резиновой утки, это казалось лишь незначительным неудобством в великом плане бытия.

Тетушка произнесла тоном, уже менее напоминающим Конец Времен:

— Гармония.

Я смутно осознал, что Пересмешница указывает передним копытом. Что-то проплыло в магии Тетушки, и одноименная картина сама оказалась у нее. Она мгновенье ее изучала, а затем с облегчением вздохнула, как будто с ее плеч сняли приличных размеров горный хребет.

Я почувствовал что-то похожее. Выражение лица Тетушки было таким, что я готов был пережить тысячу премерзких дней в Мейнхеттене, лишь бы увидеть его.

Тетушка продолжила:

— Флер.

Повисла недолгая пауза, а затем Пересмешница с легкой жалобной ноткой произнесла:

— Я, гм… Ваше Величество, у меня нет Флер…

В этот момент из портала за Тетушкой вышла Флер, улыбаясь так, что ей позавидовали бы волки. Несколько более крепко сложенных детективов притаились за ней, по другую сторону портала.

По вздоху Пересмешницы можно было понять, что это не то, как она хотела бы, чтобы закончился день.

— Я не ожидала, что столь внезапно приму так много гостей.

— Добрый день. Пересмешница, я полагаю, — промурлыкала Флер, приближаясь. Ее взгляд скользнул по произведениям искусства, заполнившим стены, и она кивнула, словно сверяясь с каким-то внутренним списком. — Простите мою прямоту. Я в некотором роде ярая поклонница вашего творчества и давно хотела получить интервью об этом.

Она остановилась перед Пересмешницей и наклонилась ближе.

— В частности, я хотела бы поговорить об альтернативных карьерных путях, которые вы, возможно, захотите рассмотреть. Пройдите со мной, пожалуйста.

Казалось, в чертах лица Пересмешницы промелькнуло мимолетное колебание, как будто она обдумывала какой-то последний смелый побег, даже находясь в метафорических челюстях Тетушки и Флер. Клянусь, она на мгновение задумалась и поискала глазами варианты выхода.

Но это мгновение прошло, и самая послушная пони, которую я когда-либо видел, покорно пошла следом за Флер к порталу.

Она ушла, и готов сказать, что очень мало пони я был так рад видеть сзади.

Но прежде чем успел надолго о ней задуматься, я почувствовал, как теплая аура магии окутала меня, и понял, что тетя осторожно подняла меня с пола. Мои копыта коснулись земли и пошатнулись, поскольку эффекты оглушающего заклинания Спаркл отказывались рассеиваться, и после моего почти падения Тетушка, похоже, решила, что будет лучше держать меня в своей магии. Я мог бы произнести слова благодарности, но они могли прозвучать бессвязно.

Неважно. Она казалась спокойной, донельзя счастливой, у нее была Гармония, и с миром снова все было в порядке.

Тетушка повернулась к Спаркл и вновь послышалось движение ее магии, которая сняла ингибитор с рога. Спаркл с облегчением тяжело вздохнула.

— Спасибо, принцесса Селестия, — пролепетала она. — Спасибо. Я пыталась заставить ее говорить, как можно дольше, сразу после того, как отправила письмо и пришла сюда, но она все поняла, и все такое, э-э...

— Прошу прощения за задержку, Твайлайт и Спайк, — мягко ответила Тетушка. — Сегодня вечером у меня оказалось больше бумажной работы, чем обычно. Я предполагала, что ваше письмо может немного подождать. Вы оба невредимы?

— Ага... то есть, да, принцесса. Мы оба в порядке, хотя, по-моему, Блублад получил один или два удара, — честность, которую я не ожидал от Спаркл, проявилась сама собой, и она смущенно пробормотала. — Его толкнули под одно из моих заклинаний. Хотя даже когда лежал, он все еще пытался отвлечь Пересмешницу и отвести ее от Спайка и меня.

Никаких «отвлечь», я пытался как следует ее избить.

— Блып, — заявил я, проясняя ситуацию.

— Я доставлю его обратно во дворец, — ответила Тетушка, и разве можно было получить предложение прекраснее? — Он поправится в самые короткие сроки, уверяю. И хочу сказать, что я глубоко благодарна всем вам за ваши усилия, какими бы они ни были, по возвращению Гармонии. Очень немногое имеет для меня большую сентиментальную ценность во всей Эквестрии.

В моей голове тысячи предков прославляли мое имя. Я был вынужден некоторое время не соответствовать требованиям чести рода Платины? Возможно, но многие из них тоже знали Тетушку. Я не сомневался, они одобрят любой поступок, совершенный для оказания ей помощи.

Ну, за исключением, возможно, Иридия, но об этом пятне на гербе мы не вспоминаем по веской причине.

Спаркл, казалось, светилась, как и ее дракон — и тьма меня забери, несмотря на их общую и переполненную книгу грехов против моей персоны и авторитета, я предположил, что они оба оказали некоторую незначительную помощь пару раз. Пусть наслаждаются теми лаврами, которые им выдадут. Я просто постараюсь не приглашать их с собой в будущие приключения. Полагаю, им уже достаточно.

— Хотя я чувствую, что должна напомнить тебе, Твайлайт, — продолжила Тетушка, все еще спокойно, но с определенной воспитательной твердостью. — Что в ответном письме, которое я отправила тебе, когда ты была в поезде, я просила тебя приложить все усилия, чтобы уберечь Блублада от слишком больших неприятностей, насколько это возможно.

Спаркл замерла, несколько раз открыла и закрыла рот и в целом колеблясь. Что касается меня, все еще подвешенного в воздухе, я не мог понять, почему было отдано такое указание. Проклятье, Тетушка все же должна знать пределы своей ученицы.

— Я не могу не чувствовать, что эта просьба могла быть творчески интерпретирована, — указала Тетушка.

— Да, принцесса, — наконец призналась Спаркл и опустила голову. — Мне жаль. У меня просто возникла идея плана ее поимки, и я не думала, что он попадет в реальную опасность, и... я...

Она замолчала, очевидно, заблудившись в зарослях чистого унижения, и Тетушка не стала донимать ее дальнейшей критикой. Она просто наклонилась вперед и нежно приподняла подбородок Спаркл передним копытом.

— Возможно, есть уроки, которые из этого нужно извлечь, — мягко продолжила она. — О том, как общаться и правильно обращаться с другими пони, и многое в подобном ключе. Уверена, такая возможность представится — может, даже этим летом.

Сверх восторженного внимания, которое Спаркл являла Тетушке, выражение ее лица стало несколько сомневающимся. Она все еще кивнула, хотя и несколько смущенно.

— Я... ну, до того, как принц Блублад нанял меня для всего этого, я планировала спросить вас, каким должен быть мой летний проект.

Тетушка ответила не сразу. Она лишь улыбнулась одной из своих загадочных улыбок, мельком взглянула в сторону парящей Гармонии, а затем повернулась к порталу.

— Я подумаю над этим, моя верная ученица, — а затем продолжила таким тихим голосом, что расслышать ее сумел лишь я. — У меня, кажется, уже есть кое-какие соображения.

---

Больше по этому неприятному дело добавить нечего. Меня доставили обратно в рай Кантерлотского дворца, и, как обещала Тетушка, мое выздоровление там оказалось быстрым. Действительно, долгой ванны, шикарного ужина, двух полных кубков бренди, обычной игры в покер и, наконец, полноценного ночного сна оказалось достаточно, чтобы вновь стать бодрым и веселым, и полностью готовым вернуться в приличное общество.

В течение следующих нескольких дней у меня была возможность изложить факты дела Тетушке — во многом те, что я только что изложил вам, и она оказалась превосходной и по-настоящему внимательной аудиторией.

К счастью, я мало видел Спаркл и ее любимого фурункула, и в целом желал им долгой и продуктивной жизни вдали от себя и всех невинных прохожих.

О Пересмешнице я ничего не слышал, по крайней мере, поначалу. Я надеялся, что Флер и она насытились друг другом, и что ни одна из них не получает удовольствия. Ее сокровища, как я понимаю, были разделены между теми, кто однажды поднял голову и обнаружил раму или постамент необъяснимо пустыми. Газеты, наверное, разразились сенсациями. Может, Децибелл надорвала диафрагму, извещая Мейнхеттен обо всем этом. Жеребец может лишь надеяться.

И среди всего этого я нашел время выкурить одну-две сигариллы и заняться тяжелым самоанализом. Чему я научился? Какой очищенный металл выплеснулся, когда старый добрый Блублад столкнулся со своим горнилом?

Ну, для начала я понял, что старый добрый Блублад должен быть очень осторожен с любым вежливым незнакомцем, который проникает во дворец и пытается завоевать его расположение. Они тоже, вероятно, будут намерены ограбить, или убить, или перейти улицу в неположенном месте, или что-то еще, но я буду достаточно мудр. Их целеустремленности предстоит серьезное испытание их же притворством, прежде чем я соглашусь на их компанию, и я поклялся, что стану придерживаться этого плана.

Кроме того, правила Принцессбери, возможно, потребуют внесения некоторых разумных исключений, чтобы допустить возможность того, что кому-то на ринге может понадобиться поджечь противника. Если я когда-нибудь узнаю, кто управляет такими вещами, я напишу им и дам знать. Нет причин, по которым другие не должны извлечь выгоду из моей с трудом полученной мудрости.

Наконец, Твайлайт Спаркл и ее партнер представляют опасность для всего живого, и им нельзя позволять творить заклинания, строить планы или иным образом взаимодействовать с чем-либо или кем-либо важным. Этот урок показался мне особенно важным, и я трижды подчеркнул его в своем блокноте.

В следующий раз я найду себе гораздо лучшего помощника, несомненно.

И это почти завершило самоанализ и все уроки, которые, как я чувствовал, требовалось усвоить. Из меня сделали более мудрого жеребца, и теперь было совершенно ясно, что род Платины набирает силу.

Однако произошел еще один инцидент, через несколько дней после того, как все закончилось.

Я упоминаю его только потому, что мы хорошие приятели.

Был ясный и звездный вечер, я плелся обратно в свои покои, во мне плескалась добрая выпивка, а мой кошелек приятно полегчал после веселого вечера в баккара с приятелями. Замок в моей комнате потребовал некоторой возни, прежде чем он неохотно позволил мне войти, и я ввалился внутрь с рогом, сияющим светом.

Что-то показалось мне неладным. Я нахмурился, глядя на различные династические портреты, на мой собственный бар, шкаф и тумбочку, как будто что-то из этого могло дать хоть какую-то подсказку. Мой ночник загорелся, когда я попытался разобрать, что меня напрягло.

В конце концов, я все понял, и когда это произошло, невольно вскрикнул.

Старинный гобелен с изображением самой Платины, висевший в моих покоях, отсутствовал. На его месте теперь возвышалась голая стена, на которую прикрепили копытописную записку.

Я наклонился вперед, чтобы прочитать ее.

И сейчас, старина, уверен, вы можете себе представить, как я отреагировал, когда дочитал.

Моей бывшей добыче, принцу Блубладу Единорожскому,

Флер оказалась достаточно мила и предложила мне относительно честную работу на правительство, чтобы искупить мои преступления. Однако, серьезно поразмыслив над этим вопросом последние несколько дней, я пришла к выводу, что даже относительная честность и искупление просто не в моем стиле. Пожалуйста, получив это письмо дайте знать Флер, и предложите подумать над недостатками ее камер содержания.

В свете недавнего изъятия моей сокровищницы (не держу на вас зла за вашу невольную роль в этом) я решила начать работу над новой. Содержимое вашей спальни стало отличной отправной точкой. Как спортспони, я ограничилась только одним предметом.

Желаю вам удачи при нашей следующей встрече. Держите копыта поднятыми! Но цельтесь ниже пояса.

Ваша знакомая,

Пересмешница.