Во тьме ночных кошмаров

Глава 42

«Думается мне, совершаешь ты ошибку, милая Старлайт», – сказала ей однажды Аморэ-Долор. «Покуда не осознаешь ты, кто есть Найтмер, в чем ее цели, и сколь ничтожны и ты, и я, на фоне Владычицы»

Тогда она ничего не ответила, не желая вступать в бессмысленный спор, да и сейчас не хотела сомневаться. Сомнения – первый шаг на пути к поражению, уж этот урок она выучила крепко, как и то, что в одиночку победить будет невозможно. Даже у королевы с самого начала была поддержка в виде фестралов.

Пройти мимо цербера было несложно – совсем еще щенок, глупый, необученный, он мгновенно погнался за иллюзорным мячом, покинув свой пост. Старлайт даже сделала иллюзию покрепче и поинтереснее, не столько чтобы отвлечь на больший срок, сколько из ощущения неправильности обмана. В ее жизни и так было достаточно плохого, чтобы пятнать себя издевательством над пусть и огромным, трехголовым, но щенком.

Первые десятки метров спуска выглядели непримечательно – просто каменный туннель с редкими сталактитами и сталагмитами. Света не было, и пони зажгла светляк, подвесив его над спиной, воздух оказался затхлым, неподвижным, тяжелым от неизвестно откуда взявшейся влаги. Здесь все намекало на опасность, на проблемы, на угрозу, но... Лишь намекало. Кого-нибудь слабого духом, ну или сунувшегося сюда из любопытства, эти меры с легкостью отвадили бы, но не ее. У нее была цель, найти себе союзников, ситуативных, временных, но достаточно сильных, чтобы хоть как-то ослабить Найтмер. Чтобы был шанс справиться с королевой, Воплощением Войны.

Следом в каменном коридоре появились скелеты, но кости были слишком белыми, а сами костяки – слишком целыми, чтобы поверить в подобное. Снова дешевый трюк, но в рамках гармонизированной Эквестрии наверняка действенный.

А дальше была высокая решетка с толстыми прутьями, между которыми не смог бы пройти разве что тот самый цербер. Проверив металл на магию, да и в целом убедившись, что никаких ловушек и сигналок нет, Старлайт спокойно шагнула между металлических колонн.

Естественно, ничего не произошло.

А вот вид начал меняться, чем глубже она спускалась в Тартар, тем живее он становился. Появились кристаллы, дающие свет, движение воздуха, несущего с собой различные запахи, больше свойственные какому-нибудь городку. Пол был истерт множеством ног и когтей, на стенах появились выцарапанные надписи на незнакомых языках, а позже – и отнорки с полноценными указателями. Один из них однозначно указывал на туалет.

Вскоре она встретила и первого местного жителя.

Это был единорог, весь какой-то усохший, словно обтянутый светло-бежевого цвета шкурой скелет. Он валялся прямо посреди коридора, подложив под голову массивный фолиант, и совершенно невозмутимо... храпел на всю округу. Меток у него не было, но зато были многочисленные ожоги по всему телу, а его магия ощущалась, словно какое-то древнее кладбище.

«Арктик Дейл, единорог, печально известный создатель некромантии», – всплыло в голове Старлайт Глиммер имя заключенного. «По легендам, стал бессмертным, поглотив души множества пони. Описан как высокий жеребец... А не как иссохшая полумумия»

Недолго думая, пони просто пнула заключенного в ногу. Всхрапнув, он лениво поднял голову, приоткрыв глаза насыщенного темно-зеленого цвета.

– Шо, инспекция? – сонно причмокивая, один из самых опасных магов в истории Эквестрии сел, потирая глаза. – Предыдущая была семьдесят восемь лет назад... Зачем приходить так часто?

– Нет, не инспекция, я...

– Да, поднимал толпы мертвецов, кушал жеребят, дал под круп Селестии, нет, я не воровал у нее торт, да, посидел на троне в Кантерлоте, нет, автографов не даю.

– ... – Старлайт тряхнула головой. – Часто просят?

– И десятилетия не проходит, как сюда не заваливается какой-нибудь обиженный на мир пони и пытается что-то тут найти, – Арктик Дейл, покряхтывая, встал на ноги. Фолиант сам собой, явно без телекинеза, взмыл в воздух и завис рядом с плечом жеребца. – Но если ты сюда за армией пришла, то ошиблась, тебе никто не поможет.

– Не сомневаюсь. Но у меня есть несколько новостей и пара предложений.

– Дорогуша, Селестия может быть сколько угодно добренькой и и милой, но вот эта шкура все еще помнит мощь ее пламени, – Дейл помахал ногой с огромным уродливым шрамом от ожога.

– Разве она после изгнания Найтмер Мун хоть кого-нибудь обожгла?

– Первые лет триста из нее еще то и дело лезла ее темная натура, – пожевав губами, ответил жеребец. – А с тех пор сюда больше никого и не ссылали. Только время от времени инспекции приходят, да искатели темной стороны магии.

– И вы... Не восстали? – Старлайт с недоумеванием посмотрела на расслабленного Арктика. – Зная, что Селестия слаба? Что вы можете захватить эту страну?

– Никто не хочет проверять, вспомнит ли Селестия, как она была Дэйбрейкер, или нет. Быть бессмертным – значит, очень, Очень долго гореть, дорогуша.

– Принцесса Селестия была свергнута два года назад. Эквестрия сейчас под управлением королевы Найтмер Мун.

– А, эта отбитая вернулась все-таки, – хмыкнул Арктик Дейл, больше никак не отреагировав. – И даже сестричку свою пристукнула. Ну туда солнцекрупой и дорога.

– Она развязала множество войн, и правит жестоко и кроваво...

– И что, мы можем к ней прсоединиться? – оживился жеребец.

– Нет, я прошу помочь ее свергнуть.

– А... – единорог устало вздохнул. – Я же уже сказал, тут никто тебе с этим не поможет. Хотя... Можешь спросить Тирека, он новенький, может, ему хватит дурости записаться в твою авантюру.

– Так и сделаю. Почему вы тут лежали?

– Просто моя очередь дежурить у входа, такие дела.

Коротко кивнув укладывающемуся спать жеребцу, Старлайт направилась дальше по коридору. В глубине души у нее бушевала буря эмоций, которую воля Владычицы подавить была не в силах.

Она помнила слова Найтмер и Селестии, но даже представить себе не могла, насколько все... запущенно. Легендарные преступники, чудовища, именами и образами которых пугали жеребят, здесь, в Тартаре, буквально прятались, неоднократно обожженные пламенем Дэйбрейкер или звездами Найтмер Мун. Сломленные волей, лишенные смысла и цели, слишком хорошо помнящие, каково это, проиграть аликорнам, вызвать их гнев... Бессмертные, но безвольные, а то и вовсе проклинающие свою неспособность умереть. Возможно, аликорны и смогли бы их убить, приложив больше усилий, но нет. Дэйбрейкер и Найтмер Мун не хотели лишаться игрушек, а Селестия была слишком добра, чтобы убивать.

Возможно, стоит попробовать пообещать смерть от копыт Найтмер? Быть может, это заставит их хотя бы немного пошевелиться.

Старлайт Глиммер была честна сама с собой, она их понимала, узников Тартара. Если бы она точно так же была бессмертна, и так же неоднократно горела в безумном пламени Повелительницы Огня... Веками не видеть солнечного света – не такая уж и плохая участь в таких условиях, отнюдь не плохая. Но ей нужны были союзники, эти легендарные темные маги, чудовища, безумцы. Хоть кто-то из них должен был сохранить волю к мести.

Хоть кто-то.

Тартар часто изображали как бесконечно глубокую пещеру с рядами клеток, с цепями, крюками, храмами, в общем, как типичное жуткое местечко. Но чего Старлайт не ожидала, так это... Деревни. Маленького поселения на сотню жителей максимум, с домами из камня, каждое из которых было украшено кто во что горазд. Тут были даже огороды, теплицы с кристаллами, имитирующими солнечный свет, а на площади стояла сцена для выступлений, сейчас пустующая. Это место должно было быть тюрьмой для самых жестоких разумных, узницей чудовищ, где за решетками гниют самые опасные существа всего Эквуса.

А тут... А тут вон, судя по виду, сирена в бассейне купается, потягивая что-то из высокого вычурного стакана из камня. А там из огромной будки выглядывает белоснежно-белый древолк, как бы не легендарный Альфа, первый древесный волк, которого, согласно древним текстам, Луна одолела лично.

У него не было правого глаза, только звездообразная дыра на его месте.

Убежище поверженных. Быть может, когда-то Тартар и был тюрьмой, но с появлением аликорнов он стал местом, где побежденные злодеи могли укрыться от ярости солнца и безумия кошмаров.

«Интересно, если я здесь базу обустрою, меня быстро выпнут, или точно так же внимания обращать не будут?»

– Так-так... – раздался рядом низкий, глубокий голос, с характерными старческими нотами. – Кто тут у нас?

Старлайт повернулась и увидела перед собой представителя неизвестной расы. Высокий, массивный, с мощной шеей и грудью, и парой выдающихся закручивающихся назад рогов. Рога эти были настолько большими, что пони просто не понимала, как у него голова под такой тяжестью не отваливается. Седая грива, кустистые седые же брови, короткий хвост. Синяя шерсть местами отсутствовала, обнажая ожоги и звездообразные шрамы, красные глаза с небольшими радужками и горизонтально вытянутыми зрачками смотрели спокойно, без вызова. Удивляли раздвоенные копыта и потрепанный красный хомут с золотыми бубенцами и темно-зеленым квадратным колокольчиком, оплавленным и без язычка.

– Старлайт Глиммер, – представилась единорог, поняв, что неизвестный ждет ее ответа, спокойно, терпеливо.

– Грогар, последний из рода баранов, – старик чуть склонил голову, словно бы вежливо кланяясь. Пони невольно проследила за движением его огромных рогов. – Когда-то – Владыка Монстров, ныне же просто старый бессмертный узник Тартара.

– Не так я представляла себе разговоры в этом месте, – призналась Старлайт, в который раз обращая внимание на полное игнорирование со стороны остальных «самых опасных существ Эквуса».

– Идем, – Грогар несколько неуклюже развернулся и, заметно прихрамывая, неторопливо пошел в сторону одного из домов. Кобылка пошла следом, периодически посматривая по сторонам.

К одноэтажному домику не вели тропинки, не было заборов, ничего. У крыльца стояло кривоватое кресло-качалка рядом с каменным столиком, сбору расположился маленький садик с парящим над яблоней магическим кристаллом, тут же, неподалеку, не менее маленький огородик. К стене дома прибита доска с крюками, на которых висели садовые инструменты. Старлайт с трудом умещала в голове вот это вот все, чудовищ, преступников и садоводство. С тем же успехом она могла попытаться представить Найтмер, ковыряющуюся в земле тяпкой – получалось плохо.

– В тебе два источника магии, отчего так? – взгромоздившись в кресло-качалку, поинтересовался баран, магией вытаскивая из дома стул. Старлайт оценила его мастерство – сама она на таком расстоянии вслепую телекинез применять не могла, слишком высоки требования к концентрации.

– Второй – кристалл, воплощенная воля Найтмер, – пони расстегнула жилетку и продемонстрировала вставленный в грудь черный камень. – Могу я задавать вопросы?

– Сначала расскажи, что происходит во внешнем мире, и что тебя привело сюда. А там я уже смогу ответить на твои вопросы.

На то, чтобы рассказать о том, кто такая Найтмер и чем она отличается от Найтмер Мун, ушло немного времени. Больше потребовалось на рассказ о поражении и гибели Селестии, войне с тенями Тенебрис, возвращении Кристальной Империи, возглавляемой Ми Аморэ Каденцией, аликорном зверски убитым ее воспитанницей. Пришлось рассказать о Твайлайт Спаркл, ученице двух аликорнов, каким-то чудом выжившей в Кристальном Сердце. О планах Воплощения Войны и о том, почему она, Старлайт Глиммер, отправилась сюда, в Тартар.

– Вот как... – Грогар потер копытом подбородок, провел по бородке, одним копытокинезом имитируя расческу. – Тогда тебе к Тиреку. Он потерпел поражение от копыт Селестии всего однажды, он точно тебя поддержит.

– Почему только он? – спросила Старлайт. – Разве вы не хотите освободиться, вырваться на свободу?

– Эквус – древний мир, Старлайт Глиммер, – невпопад ответил баран, начиная чуть покачиваться в кресле. – Он был древним, когда я строил свою империю в землях, ныне занятых империей Кристальной. Он был древним, когда я пришел на руины предыдущей империи, неизвестно кем населенной. И у этого мира есть одно правило, наказание для глупцов, возжелавших бессмертия. Мы получили желаемое, да, мы не можем умереть... В принципе. Что бы с нами не произошло, как бы нас не пытались убить, сжечь, испарить, разорвать на сотни и тысячи частей, мы не умираем. Если повреждения слишком сильны, мы перерождаемся, причем не как аликорны, с задержкой, в другом месте или вовсе – теле, но там же, в тот же миг. Единственный для нас шанс умереть – истощить, уничтожить душу, а это непросто. Дэйбрейкер и Найтмер Мун быстро это поняли.

– Они вас пытали, – мгновенно поняла Старлайт.

– Злодеями и самыми опасными существами Эквуса называют нас, за наши амбиции, за наши возможности и деяния. Но злодеи мы лишь потому что проиграли аликорнам, так-то они не лучше. Но у них вышло то, что не получилось у нас – они захватили власть, а нас... Ну, ты видишь.

– Почему вы не поднимитесь, не восстанете? Селестия бесполезна, осталась только Найтмер, и вместе...

– Потому что ты не понимаешь, что значит сломаться, – Грогар вздохнул. – Только в легендах и сказаниях могучий герой оправляется от слома, встает и вершит подвиги. В реальности... В реальности сломавшись, именно сломавшись, когда воля и амбиции рассыпаются прахом, уже нельзя стать прежним. Можно стать другим, перестать быть собой, но самостоятельно того не совершить. В голове всегда шепчет трусливый голосок страха, поджилки трясутся, и сама мысль о восстании, сопротивлении...

Барана ощутимо передернуло, он на долгую секунду сжался, прижимая уши и замурившись. Старлайт вдруг осознала, что уже видела подобное. Точно так же вела себя переродившаяся Селестия, сломленная, разбитая... Глаза пони распахнулись, стоило ей осознать, что Найтмер не просто так возилась с ней.

Она собиралась перековать, переплавить ее, вылепить нечто совершенно новое, чуждое... Опасное. Селестия стала чейджлингом, принцессой роя, ей было под силу занять место королевы Кризалис или породить свой выводок. С ней Эквестрия станет еще сильнее, еще опаснее.

– Что здесь было до аликорнов? – сменила тему единорог. Грогар чуть оживился.

– Тюрьма для самых опасных существ Эквуса. Клетки из подавляющего магию металла, меж которыми бродили стражи – церберы. Тюрьма, построеная некоей древней империей, что занимала эти земли задолго до Эквестрии, Кристальной Империи, моей... Эквус очень древний, Старлайт Глиммер. Расы создавались и истреблялись, появлялись, исчезали, империи сменяли друг друга, менялись языки, менялась магия. Когда-то солнце и луна странствовали по небу своей волей, никому не подчиняясь, но уже при мне их движение контролировалось. Сначала древним комплексом, оставшимся от неких существ, затем – единорогами Кристальной Империи, ныне же – аликорнами. А что было десять, сто тысяч лет назад – никто и не скажет... Ищи Тирека, юная пони. Он поселился вдали от нашей деревни, ведь мы – сломленные души, раздражали его. Ищи... И пиши свою историю, пока есть возможность...

***

– Занятная штука, – Найтмер вертела Идол Борея в поле телекинеза, рассматривая со всех сторон не только визульно, но и магически.

Артефакт выглядел необычно, словно вытянутое, длинное золотое крыло, по спирали обхватывающее сферу из красного мрамора. Вернее, материал был похож на красный мрамор, но по факту это было нечто другое. Древнее, уже давно не существующее, эхо далекого прошлого. Реликвия, оставшаяся от давно сгинувшей цивилизации.

Аликорн хмыкнула, магическая структура разительно отличалась от всего, что она или Найтмер Мун когда-либо видели. Предельно, неестественно четкая, выверенная, на фоне современной магии она была словно выточенная на многоосевом токарном станке деталь рядом с изделием кузнеца. Тот мог быть сколько угодно мастером, но такую стремящуюся к абсолюту точность воспроизвести просто физически не способен.

Эффект артефакта же был... Занятным, иначе и не скажешь. Он то ли резонировал с магией и душой владельца, то ли просто усиливал, но Идол был способен превратить любого разумного в вождя, за которым без страха и сомнений пойдут толпы. Вот только, с Найтмер он никак не взаимодействовал, вероятно, из-за ее грубой мощи или того, что она – воплощение. Для чего создавать такой артефакт, вопроса не стояло, но вот почему он работал с ныне живущими расами – это уже, конечно, интересно.

– На, подержи, – аликорн сунула Идол Борея в копыта Твайлайт. Пони вцепилась в него и с недоумеванием уставилась на наставницу, которая в свою очередь изучала работу артефакта.

Он не давил на разум, не пытался как-то влиять, и вообще был на редкость безобиден сам по себе. Постепенно слабая магическая аура единорога начала окутывать Идол, крупица за крупицей встраиваясь в его сеть, и процесс этот был небыстрым. Вероятно, во избежание проблем или каких-то побочных эффектов, неважно, суть в том, что первоначальная идея всучить артефакт грифонам была отброшена. Да, с ним они, скорее всего, смогут построить свою империю, если, конечно, сойдутся во мнении, кому быть новым императором, но это произойдет нескоро.

А вот отдать Твайлайт с целью усилить ее в будущем... Причем значительно...

– Дарю.

Грифоны, стоящие неподалеку, дружно распахнули клювы, посмотрели на Найтмер, с неподдельным интересом смотрящую на них, и так же дружно заткнулись, нахохлившись. Дураков, оспаривать решение королевы, не нашлось. В основном потому, что проблему беснующихся в карцере птицекошек она решила в своем стиле – повырывала всем крылья. В самом буквальном смысле. И в продолжение наказания-издевательства, этих калек оставили на борту «Дредноута», но уже не в качестве летунов, а обслуживающего персонала – они должны были перезаряжать пулеметы и подносить боеприпасы, а так же помогать экипироваться.

Страшная и жестокая участь, даже несмотря на то, что Найтмер все же пообещала вернуть крылья тем, кто хорошо выслужится.

– И на кой хвост мне эта штука? – Твайлайт помахала Идолом, попросту не ощущая его силы.

– Потом допрешь, че к чему.

– Почему это прозвучало как «вырастешь – поймешь»... – пробормотала темно-фиолетовая единорог, убирая артефакт в седельную сумку.

– В душе ни ебу, что ты там себе навыдумывала. Генерал, оценку боеготовности авиасоединения, кратко.

– В целом высокая, но зависит от снабжения, – мгновенно ответила Рэйнбоу Дэш. – На данный момент склады заполнены на сто процентов, но этого хватит максимум на месяц интенсивных боевых действий.

– Месяц – это уже заебись на самом деле, – Найтмер задумчиво потерла подбородок копытом. – Транспортными дирижаблями сыт не будешь, нужно тянуть «жэдэшку»...

– Зачем? – Твайлайт тряхнула головой. – У одного дирижабля грузоподъемность сто семьдесят тонн, и то, уже в следующей итерации мы сможем повысить ее до трехсот. И это при крейсерской скорости в сто километров в час.

– В целом, да, только сбить их легче, чем пустить под откос военный эшелон, – Найтмер вздохнула. – Сука, ну не шарю я в логистике настолько. Но чем больше средств доставки – тем лучше. По-хорошему, надо бы и дороги сделать, и грузовики уже придумать, а то вся логистика, сука, на пегасах держится, а они на фронте нужны.

– Владычица, мэм, есть ли возможность выделить больше штурмовых комплектов для пегасов?

– А Ноктюрнал что сказала?

– Все, что были, переданы второму ударному соединению.

Бывшая лисица потерла затылок сгибом крыла, выковыривая из памяти последние приказы.

– Ага, да, помню... Ща производственные линии новые наладят, и вам передадут штурмовые комплекты с бомбами.

– Бомбами?

– Угу, магические осколочно-фугасные бомбы номиналом по триста кило каждая. Штурмовых комплектов для пегасов потому и нихуя нет, что зачаровывать их даже сложнее, чем пулеметные.

Стоящие в охранении пони растеряно переглянулись – куда сложнее-то? Система наведения и компенсация аэродинамического сопротивления и так превращали седло в чудо маготехники.

– Так, ладно, мы тут закончили?

– Наверное? – Твайлайт пожала плечами. – Мы сюда только за Идолом шли?

– Владычица, нам нужен специалист по магии на замену Старлайт Глиммер.

– В курсе, будет. Что еще?

– Аморэ-Долор просит аудиенции, так же... Эм... – Рэйнбоу Дэш тяжело вздохнула. – Ваше Величество, можно Файрфлай перевести куда-нибудь? Она мешается.

– Прибью засранку, – Найтмер скрипнула зубами. Она ей, значит, дала шанс исправиться, а эта хрень и тут всем мешает? – Что она опять натворила?

– Просто путается под ногами у занятых делом солдат, Владычица.

– Хорошо, я займусь ей, – бывшая лиса вздохнула. – Слушай, а тебе не нужен целый пехотный полк с промытыми мозгами?

Пони и грифоны переглянулись с настолько растерянным видом, что Твайлайт некультурно хрюкнула, подавляя смешок.

– Эм... Владычица?..

– Полк «Эквалис», – пояснила Найтмер, открыто ухмыляясь. – Бывшие жители Нашгорода Старлайт. А вы что думали, что я на него забила?

– Владычица, но я ведь командую авиасоединением, – осторожно заметила Рэйнбоу Дэш.

– У тебя вон, наземных сил уже не меньше. Или тебе не нужен полк мотивированных штурмовиков с отличным снаряжением и выучкой?

Пегаска на секунду задумалась, прикидывая, нужно ли ей такое пополнение, и была вынуждена признать – да, нужно. Даже очень, скорее даже, необходимо.

– Чудно, чудно, – аликорн довольно улыбнулась даже не дожидаясь ответа вслух. – А то че они простаивают... Ладно, где эта мелкая сферическая дрянь?

– Вероятно, где-то на борту, мэм, – Дэш пожала крыльями. – Не могу знать.

– Все же прибью заразу, – фыркнув, Найтмер зубами схватила за загривок закатившую глаза Твайлайт и провалилась в свою тень.

Пони и грифоны несколько секунд молча стояли, пытаясь переварить увиденное и услышанное, все же не каждый день на их глазах королева таскает свою собственную ученицу, будто кошка – котенка. Да и судя по поведению единорожки, это уже стало нормой.

– Так значит, это не слухи, – пробормотал Магнус, потирая затылок сгибом перепончатого крыла.

– Майор? – на него с недоумением уставилась радужногривая пегаска.

– Великая удочерила Твайлайт Спаркл.

Кто-то громко подавился воздухом и, судя по звукам и панике рядом стоящих, собирался от этого умереть.

***

Тишина окружала, но не была приятной. Безмолвие давило, напряженное, обволакивающее, словно тяжелое, неудобное одеяло. Точно так же хотелось из под него выбраться наружу, к свету, вдохнуть полной грудью... Но Селестия не нарушала эту тиширу.

Она заслужила это наказание. Оторванная от многоголосой сети роя, оторванная от матери, от других чейджлингов, которых с самого своего перерождения раздражала, нервировала. Бесполезная, бестолковая, она недостойна была зваться даже тенью.

Воплощенное Отчаяние, так сказала ей Найтмер. Последняя из «темных» сил, что должны совместными усилиями обрушить мир, перезагрузить его, вновь, в неизвестно который уже раз провернуть вечный цикл Эквуса. Гармония создает мир Дружбы и Любви, но вечным он быть не может – освобождается Тень, вынуждая защищаться. Поле боя, смерть и горе пробуждают Раздор, что сеет Вражду. Вражда взращивает Ненависть, что порождает Отчаяние, и вместе они уничтожают цивилизации, чтобы уже на руинах еле тлеющий огонек Надежды разгорелся в пламя Веры. Вера, эта могучая сила, разгонит тучи хаоса и тьмы, и вновь воссияет Гармония. Последние кусочки мозаики Найтмер откопала совсем недавно, собрав, наконец, полный цикл мира.

Цикл, который Кристальная Империя, пони, нарушили, почти полностью истребив Вражду, воплощающих ее духов, вендиго.

Если бы не Найтмер, если бы она не стала Войной, мир бы мог стать совершенно другим. Освобожденная Тень бы вновь обрушилась на мир, призывая Раздор, но он, Дискорд, сам по себе не способен пробудить истинную Ненависть. На смену Раздору быстро пришли бы Надежда и Вера, сократив цикл, позволив миру развиваться дальше, не обрушиваемому в пропасть «темными» силами, но... Но Война уже здесь. Ненависть и Отчаяние уже возродились, и не просто стихийными силами, но разумными воплощениями. Любовь погибла, не успев серьезно повлиять на мир, а Дружба и вовсе не успела зародиться.

Мир обещал стать очень жестоким, очень мрачным, темным местом... И это усиливало боль Селестии, ее отчаяние.

– Ты не задумывалась, что значит быть воплощением?

Чейджлинг торопливо стерла слезы, шмыгнула носом, пытаясь принять хотя бы не слишком унылый, разбитый вид. Прошедшая мимо Найтмер в облике аликорна, впрочем на нее даже не взглянула, и это было, наверное, не менее больно и обидно.

– Дискорд – Раздор, Дисгармония, Каденция – Ненависть, я – Война... А ты – Отчаяние. Но что это значит, быть воплощением?

– Я... – Селестия сглотнула, смотря себе под копыта. – Я не знаю...

– Быть воплощением – значит, распространять свою... Силу, назовем это так, – ночногривая пони неторопливо залезла на диван, сбросив накопытники, повертелась на нем, словно лиса и так же легла, укрывшись хвостом. – Дискорд сеет Раздор, дробя страны, разрушая семьи, узы. Каденция отравляет Ненавистью всех, кто слишком слаб волей, а будь она сильна, прими себя и свою суть, то и вообще всех подряд. Я распространяю Войну, разжигая ее пламя повсюду, куда могу дотянуться. А ты?

– Я... Я бесполезная...

– Ты – воплощение Отчаяния, но твое отчаяние – это боль и самобичевание. Это не твоя суть, Тия, не твое воплощение.

Чейджлинг промолчала, только еще ниже опустила голову.

Что она могла ответить? Ничего.

– Ты ведь прекрасно помнишь, какое отчаяние воплощаешь, Тия.

Она помнила. Помнила даже слишком хорошо, и всегда, всю тысячу лет стремилась забыть, изгнать... Получилось лишь из памяти пони, но не своей.

Селестия помнила, какое отчаяние вызывала всегда, еще до Эквестрии и на заре становления королевства.

Дэйбрейкер, Повелительница Огня, Воплощенное Пламя, Солнечная Кобылица... У нее было много титулов, не меньше, а то и больше, чем у Найтмер Мун, ее младшей сестры. Она с самого обращения аликорном наслаждалась своей мощью, силой. Огнегривая пони была той, кто научила Найтмер сражаться, наслаждаться схватками не на жизнь, а насмерть, когда кровь кипит, а оскал сам собой искажает лицо в гримасе ярости.

И отчаяние, сладкое отчаяние жертвы... Селестия слишком хорошо его помнила, это выражение лиц, позы, мольбы... Помнила, хоть и старалась забыть. Она приняла Гармонию, позволила ей укорениться в себе, погрузилась в ее мягкость и тепло, что вымыли следы прошлого.

Но память осталась.

Она не хотела становиться Дэйбрейкер, не хотела снова видеть это отчаяние на лицах, мордах, в позах, слышать в криках и рыданиях. Она не хотела больше быть всекарающим пламенем, да и не могла. Пусть в ней действительно тлел огонек безумного огня, разжечь его в ураган уже невозможно.

– Отчаяние, как и Война, и Ненависть, и Любовь с Дружбой, они разные бывают, – Найтмер, неизвестно когда оказавшаяся рядом, посмотрела прямо в глаза чейджлингу, без улыбки, ухмылки. Сухой, холодный взгляд. – Твое отчаяние, Тия, направлено вовнутрь. Ты вновь пытаешься трусливо сбежать, погрузиться в свою же боль, свои страдания, отречься от мира. Ты вновь хочешь бросить всех, меня, Твайлайт... Кризалис, свою мать. И знаешь, что... Я могу тебя убить. Окончательно. С концами. Я могу обратить твою душу в ничто, пережечь в энергию для какого-нибудь масштабного проекта. Ты больше никогда не возродишься, не переродишься, ни в этом, ни в каком бы то ни было ином мире.

– П-правда?..

Сладкое желаемое забвение... Селестия действительно хотела раствориться в нем. Трусливо сбежать, потому что она не считала себя годной хоть для чего-то. Она всех подвела, предала, нарушила каждое свое слово. Отверженная, бесполезная кобыла, не годная ни для чего, слабая, разбитая...

– Да. Но знаешь, почему я этого не делаю? Потому что ты нужна.

– Я? – удивление было столь сильным и неожиданным, что смогло пробиться сквозь тягучую патоку тоски.

– Ты. Нужна Кризалис, которая все еще любит тебя, как свою дочь. Нужна пони Эквестрии, для которых любой аликорн – это символ. И, знаешь, ты ведь даже мне нужна.

– Но ведь я – бесполезная...

– Конечно, подменить меня ты не в силах. Не способна вести армии, не можешь защитить наших пони на поле боя... Но ты все еще тысячу лет правила этой страной. Ты все еще лучше кого бы то ни было знаешь, как манипулировать этими массами, о чем они думают, о чем мечтают, что ими движет.

Найтмер мягко коснулась щекой щеки опешившей, замершей Селестии, задержавшей дыхание.

– Ты ведь знаешь это, в глубине души, там, за сладкой патокой саморазрушения, – мягко прошептала иссия-черная пони, коснулась губами уха, отчего то непроизвольно дернулось. – Ты знаешь... Что можешь лучше... Ты понимаешь, что знаешь больше... Ведь именно это поддерживает твой огонек, не дает ему потухнуть...

Неожиданно нежный, черный дым, которым обратилось тело Найтмер, обволакивал, словно пушистое полотенце, мягко холодя шкуру, шевеля шерстинки. Стадо мурашек пробежалось по всему телу чейджлинга.

– Гордость все еще тлеет в глубине твоей души, Тия, – лисьи руки, черные в серебристых шерстинках, словно звездах, обняли ее за шею. – Гордость принцессы Эквестрийской... Гордость принцессы Роя... Попранная, забитая, оттоптанная тобою же... Ведь именно гордость всегда была главным чувством Дэйбрейкер, правда?

– Да... – прошептала Селестия, понимая, что попала в ловушку. Она знала, как выбраться из нее, что сказать, что сделать, чтобы освободить свой разум из тисков ментальной магии, но... Но не хотела.

– Ты всегда чувствовала ее... Гордость повелительницы. Гордость сильнейшей... Она, а не Гармония, давала тебе силы, правда?

– Да...

Гармония... Она отдалась ей без остатка, вся, всю свою магию, душу, тело, разум. Отдалась целиком... И всеми силами игнорировала предательский шепот из глубин души.

– Ты всегда это знала. Знала, что ссылка Найтмер Мун на луну не стоила того... Да даже ваша ссора. Внутри тебя, загнанная твоим же копытом как можно дальше, тлела гордость. Твоя душа всегда болела от осознания предательства, правда?

– Да...

Этот шепот... Боль от собственного предательства, ведь она всегда держала слово... Пусть верность и честность не были ее элементами, но она все еще считала ложь и предательство отвратительными. Так почему же она стала той, кто предала? Почему она с такой легкостью прониклась Гармонией? Лишь одно имя всплывало в голове, Старсвирл...

– Ни ты, ни Найтмер Мун не знали, что скрывается за элементом Магии. Да и я долгое время не знала... Пока не сложила всю мозаику воедино. И ответ... Ответ тебе не понравится, Тия. Потому что полное название этого элемента – Магия... Дружбы, – глаза Селестии широко раскрылись. – Это ведь все меняет, правда?

– Да.

Старсвирл знал... Знал все с самого начала. Он учил их не только магии, но и терпению, смирению... Пытался. Они сопротивлялись, не понимая, зачем им быть снисходительными с обычными пони, которые, даже соберись они армией, не ровня им? Но после Элементов Гармонии... После битвы с Дискордом, хотя какая там битва... Все изменилось. С тех пор она начала меняться. Найтмер Мун даже надев личину Луны, оставалась собой, но не Дэйбрейкер, ставшая Селестией.

– Сколько проблем можно было бы избежать, убей вы его раньше... – лисица демонстративно вздохнула, отходя в сторону. – Но увы, что произошло, то произошло.

Чейджлинг долгие секунды молча пялилась в пространство перед собой, прежде чем наведенный транс отступил, отпустил ее. Тряхнув головой, она с недоумением уставилась на Найтмер, разорвавшую цикл. Почему эта лиса не затянула ментальную петлю до конца?

– Мне не нужна еще одна Ненависть или Война, Тия, – лиса хмыкнула, смотря, как меняется выражение лица Селестии.

Она... Она ведь почти смогла... Почти стала другой! Почти выбралась из тягучей патоки отчаяния! Ей оставалось совсем немного, и, возможно, ее пламя вновь бы зажглось!

– Почему?! – закричала сквозь слезы чейджлинг, ее крылья жужжали, зло, растерянно. Она зажмурилась от боли и обиды. – Я настолько никчемная?! Почему ты перековала Твайлайт, но не меня?!

– Потому что ты – не моя дочь, Тия.

– Что?..

– Кризалис передала, что она все же придумала тебе подходящее имя, – Найтмер хмыкнула. – Тристия. Так она решила назвать тебя. Принимать имя, или нет – сама решай.

Насладившись совершенно безумным, полным противоречивых эмоций взглядом, лисица рассыпалась дымом, что рассеялся, оставив чейджлинга в одиночестве.

Тристия. Грусть. Это ей... Подходило. Пришло осознание, что за весь разговор Найтмер ни разу не назвала ее полным именем. Потому что даже она, даже теперь, после всего произошедшего, давала ей выбор, как себя называть.

Кем быть.

Чейджлинг упала на пол, не выдержали дрожащие ноги. Ее глаза, полные слез, зажмурились, по черной плотной шерстке на щеках покатились крупные, горькие слезы.

Мама дала ей имя... Несмотря ни на что, несмотря на ее бесполезность, бестолковость, несмотря на то, что она своей тоской отравляла Рой. Подарила имя... Последний, прощальный подарок.

Отчаяние захлестнуло с головой, черное и беспросветное.