Амальгама

01. Метеоролог Её Высочества

Год 7720 до восстания Найтмэр Мун.

Высокие своды подземного зала освещали слегка мерцающие огоньки кристаллов, размещённых по стенам. В центре зала сгустилась темнота, едва разгоняемая голографической проекцией. Над рабочим столом в центре медленно вращалось светящееся полупрозрачное изображение примитивного поселения из нескольких кособоких хижин. Между хижинами бродили необычные двуногие существа, их передние конечности, оснащённые гибкими хватательными отростками, не касались земли.

— За порталом мы обнаружили разумную расу, глава Дайвидера, — продолжил докладчик. — Как видите, они не похожи на большинство разумных рас нашего мира. Коллега Брайт Минд считает, что они, вероятно, произошли от приматов. Сейчас они находятся на весьма низкой ступени своего развития. По нашим оценкам, они относительно недавно перешли от охоты и собирательства к земледелию.

— Охоты? Они — хищники? — голос, задавший вопрос, был ниже, чем у докладчика, он звучал грубовато и уверенно, наполненный силой.

— Всеядные, — ответил докладчик. — Хищники, как правило, не развиваются до уровня цивилизованного общества самостоятельно, за редкими исключениями. Эти существа весьма уязвимы и страдают от хищников не меньше, чем травоядные. Но их способность пользоваться орудиями труда позволяет им достаточно эффективно защищаться. Пока это лишь примитивные копья и каменные топоры, но эти существа живут общинами и защищаются коллективно. Большинство местных хищников охотятся в одиночку или мелкими группами и не могут совладать с целой общиной разумных.

На голографическом дисплее появилось изображение сцены нападения хищников. Две голодных львицы, рыча, кружили вокруг входа в пещеру, обороняемого двуногими, не решаясь атаковать. Под градом камней, бросаемых защитниками пещеры, хищники нехотя отступили.

— Мы считаем, что будет весьма полезно понаблюдать за ними по возможности с близкого расстояния, хотя бы даже в надежде прояснить на их примере некоторые вопросы возникновения нашей собственной цивилизации, на которые у нас пока нет ответов. К сожалению, значение универсальной тауматической постоянной в том мире куда ниже, чем в нашем, — сокрушённо покачал головой докладчик. — Единороги там почти беспомощны, если не используют дополнительные артефакты-накопители. В том числе поэтому мы вынуждены просить вас о защите и технической помощи в организации поста наблюдения.

— Понимаю, — ответил низкий голос. Скрипнуло кресло, послышался звон, скрежет и лязг стали, и из сгустившейся темноты показалась немного вытянутая вперёд голова, увенчанная длинным, слегка изогнутым рогом. Его плоская боковая поверхность блеснула металлом, перепонки над ушами качнулись и вновь застыли, демонстрируя спокойствие. — Я передам Маскипале указание выделить вам техников и врача, а также несколько «боевых единиц» в сопровождение. Дорога до комплекса «Алый» далеко не безопасна, даже после того, как была введена в действие железнодорожная линия.

— М-да, к сожалению, в мире, где самые опасные хищники — крылатые, даже поезд не может служить надёжной защитой для путешественников, — сокрушённо кивнул кремового цвета единорог, выключая проектор и складывая в папку бумаги. — По пути сюда нас неоднократно атаковали мантикоры, и только помощь охраны позволила избежать жертв. Мы вам очень благодарны, глава Дайвидера.

— Это наш долг, не благодарите, — крупная, тяжеловесная фигура главы комплекса «Круг Древних», увешанная стальными браслетами артефактов, выступила из мрака. — Солнце оберегает, Луна защищает.

-= W =-

Год 1004 от Восстания Найтмэр Мун.

Хорошо быть пегасом. Всегда можно устроиться в погодную команду, или курьером в службу доставки «Пони-Экспресс». Ну, или почтальоном, почта Эквестрии — организация очень важная, работающая под личным патронажем принцессы Селестии, и её сотрудники имеют немало льгот и преференций от короны.

Вот только всё выглядит далеко не так радужно, если ты — пегас, родившийся в семье земных пони, далеко от Клаудсдэйла, на глухой лесосеке, где о погодных командах и не слышали, и некому поставить жеребёнка на крыло, научить правильно летать. В детстве Саншайн чаще приходилось ходить пешком, чем летать, и даже её кьютимарка оказалась не связана с традиционными занятиями пегасов.

Для лесорубов погода не менее важна, чем для фермеров, но держать погодную команду пегасов на дальней лесосеке никто не будет. В таких случаях приходится полагаться на прогноз погоды.

Да, в Эквестрии тоже есть метеорологи, и почти все они — пегасы, потому что никто не чувствует изменения и нюансы погоды лучше пегасов. Погодные команды не могут контролировать всё побережье, особенно — малонаселённое западное. Ветер с океана в любой момент может принести шторм, поэтому вдоль побережий редкой неровной цепочкой встали маяки, обеспечивающие рейсы каботажных судов. Каждый маяк одновременно служит метеостанцией. Вместе они образуют систему раннего предупреждения об ураганах и торнадо.

Такими же метеостанциями окружён Вечнодикий лес, где погода, подпитываемая его дикой, необузданной магией, своевольна и своенравна. Цепочка метеостанций протянулась вдоль южного склона Кристальных гор, отделяющих лесистую северную Эквестрию от Кристальной империи. Удивительный северный город-государство накрыт непроницаемым для холода и ветра магическим куполом, вдоль его южного внутреннего края пролегает полукольцо огородов и ферм, но вокруг, за внешней границей купола, мёртвая холодная пустошь, где восемь месяцев в году лежит снег.

Ещё одна цепочка метеостанций тянется вдоль границ населённой части Эквестрии с юга, от холмов Эпплвуда, по холмам Макинтош, до Додж-сити, и от него до побережья моря Селестии на востоке, огибая с севера гиблые Хайсидские болота. На каждой метеостанции работает смотрителем метеоролог, и практически всегда это — пегас. Южнее этой цепочки метеостанций погода никем не контролируется, поэтому пони там не живут. Нормальные пони не суются ни в Хайсидские болота, ни в Бэдлэндс, где обитают чейнджлинги, ни, тем более, в смертельно опасную пустыню Сан-Паломино.

Всё началось с того, что отец привёз из Ванхувера редкостную тогда техническую новинку — радиоприёмник. Саншайн была буквально очарована голосами и музыкой, доносящимися из маленького деревянного ящичка с решётчатым окном на передней стенке. Ей очень захотелось понять, как это работает. В средней школе она училась уже в Ванхувере, жила у тётки, земной пони, и каждый день после школы сидела в библиотеке, изучая статьи про радио в научных журналах.

Радиодетали в магазинах продавались, но стоили немало. Саншайн начала подрабатывать курьером, разносчиком продуктов. Летать она к тому времени научилась, хотя и понимала, что попасть в «Вандерболты» ей не светит. Пытаясь скопить биты на радиодетали, она решила для начала сделать из доступных материалов простейший детекторный радиоприёмник.

Собрать приёмник без использования магии, только копытцами и зубами, оказалось для неё непростой задачей. Сделать её первый детекторный приёмник Саншайн помогала школьная подруга — единорог Айвори. Понимая, что подруга не будет рядом всю жизнь, Саншайн попросила её придумать что-нибудь, что поможет ей манипулировать мелкими предметами.

После нескольких дней раздумий, недели примерок и переделок, Айвори сделала для подруги хитрые накопытные зажимы. Проведя несколько недель в упорных тренировках, Саншайн научилась достаточно ловко обращаться с их помощью даже с мелкими деталями. Ещё пару недель пришлось потратить, чтобы освоить обращение с проводами и тонкими проволочками. Было очень непросто, но Саншайн справилась. Приёмник был собран на простой строганой доске, к которой Саншайн и Айвори проволокой и шурупами прикрутили здоровенную катушку колебательного контура, намотанную вкопытную, детекторный кристалл и остальные детали. Зато какая была радость, когда они услышали в наушниках музыку, что передавала городская радиостанция Ванхувера.

К тому времени Саншайн накопила несколько битов, которые потратила на детали для усилителей высокой и низкой частоты. По схемам из журнала она переделала свой первый детекторный приёмник в более совершенный приёмник прямого усиления. Он уже мог подавать сигнал на небольшой динамик. Теперь музыку и новости можно было слушать без наушников, всей компанией.

В тот момент, когда она включила приёмник, и из динамика послышалась музыка, комнату осветила вспышка. Саншайн сначала испугалась, что что-то замкнуло, но тут Айвори радостно взвизгнула:

— Ой! Саншайн! Смотри! У тебя кьютимарка!

Посмотрев на своё бедро, Саншайн увидела, что на нём появилось изображение — трёхногая антенна с шариком на верхнем конце, и расходящиеся от неё синусоиды радиоволн. Айвори получила свою кьютимарку ещё несколько месяцев назад, и, как принято у поней, искренне порадовалась вместе с подругой. Тётушка тоже была очень довольна успехом Саншайн.

Как обычно бывает, после окончания школы жизнь разлучила подруг: Айвори уехала в Кантерлот, продолжать образование в Школе для одарённых единорогов принцессы Селестии, а Саншайн поступила в Ванхуверский технологический институт, учиться на метеоролога. Параллельно с основной учёбой она закончила курсы телеграфистов, выучила код Хорсе и научилась работать на ключе. Впрочем, к моменту окончания института и распределения радиотехника в Эквестрии существенно шагнула вперёд. Теперь кодом Хорсе пользовались куда реже, чем раньше, связь в основном осуществлялась голосом.

На распределении Саншайн получила назначение на одну из метеостанций на побережье. Уединённый маяк на берегу океана Луны, на западном побережье Эквестрии, правда, недалеко от Ванхувера. Саншайн вначале огорчилась, она предпочла бы работать южнее, ближе к Эпплвуду, где вокруг тёплое море, пальмы и изобилие фруктов — куда лучше, чем в холодном, пусть и гостеприимном Ванхувере. С другой стороны, здесь она оставалась поблизости от родных и друзей.

Работа не была особо обременительной — нужно было только присматривать за исправностью светящегося кристалла на маяке, да несколько раз в день снимать показания приборов и передавать их по радио в Метеослужбу Западного побережья. В остальное время Саншайн была предоставлена самой себе. Она либо летала, либо сидела в наушниках возле радиостанции, либо читала статьи в научных и технических журналах, которых в Эквестрии с каждым годом издавалось всё больше, по мере распространения технического прогресса, либо собирала всё более совершенные радиостанции. Уже за первые полгода её очередная самоделка оказалась более продвинутой и обеспечивала более качественную связь, чем стандартная рация Солнечной гвардии, также используемая в Метеослужбе.

Новостные и музыкальные радиостанции в Эквестрии обычно работали на средних волнах, используя амплитудную модуляцию. В то же время гвардия, и Солнечная, и Лунная, а также прочие государственные службы и немногочисленные пока радиолюбители, вроде Саншайн, использовали коротковолновую связь с частотной модуляцией. Преимущества её были очевидны — намного большая дальность связи. При хорошей погоде и подходящих параметрах ионосферы Саншайн изредка удавалось ненадолго устанавливать связь с Мэйнхеттеном, Балтимэйром, Филлидельфией и другими городами восточного побережья, даже с Троттингемом и Рэйнбоу Фоллс. Хотя регулярную связь она поддерживала только с районным штабом Метеослужбы в Ванхувере и несколькими соседними маяками.

Но иногда её рация ловила и другие передачи, совершенно непохожие на эквейстрийские. Они выглядели как хаотичный набор букв и цифр. Саншайн вначале недоумевала, принимая их за шифровки. Эти передачи, как правило, были лучше слышны по ночам. Однажды она поинтересовалась у знакомой с ближайшего к ней маяка, слышит ли она эти необычные передачи. Знакомая, впрочем, интереса не проявила:

— Ой, Санни, да мало ли кто по ночам в эфире хулиганит! Выкинь эту чушь из головы, ночью спать надо, а не в наушниках сидеть!

Но Саншайн одолевало любопытство. Она начала записывать странные передачи, пытаясь понять их содержание, составляла таблицы кодов, сравнивала с ними каждое принятое сообщение. По мере накопления информации она догадалась, что это не коды, а сокращения. Некоторые из них всегда встречались в начале сообщения и никогда в конце. Другие, напротив, употреблялись только в конце и не попадались в начале. Саншайн обоснованно решила, что это приветствия и прощания. Также она вскоре сообразила, что часто встречающееся сокращение QTH, после которого следуют разные слова, похожие на названия городов, вероятно, как раз и обозначает географическое положение передающего. Пегаска была очень озадачена — в её таблицах с записями уже встречались десятки слов, принятых ею после QTH, но в Эквестрии городов с подобными названиями не было. Впрочем, Саншайн дошла до этой догадки далеко не сразу, а лишь увидев однажды после очередного QTH знакомое название, правда, записанное не совсем привычно — Ванкувер.

Постепенно накопив базу подобных сокращений, она неоднократно и сама пробовала работать на передачу, пытаясь поговорить с кем-нибудь из таинственных респондентов. Но её, похоже, то ли не слышали, то ли не понимали, хотя Саншайн принимала их сигналы достаточно отчётливо.

С наступлением зимы условия для полётов стали совсем некомфортными, и теперь Саншайн уделяла радиосвязи и совершенствованию своей аппаратуры почти всё свободное время. Одна из нескольких её радиостанций круглые сутки работала на приём, чтобы не пропустить какое-нибудь сообщение. Саншайн продолжала попытки разгадать таинственные сокращения неизвестных радистов и связаться с ними, но пока безуспешно.

Что оказалось ещё хуже, зимой она особенно сильно страдала от одиночества. Летом и осенью она всё же летала или на соседний маяк, или на рынок в ближайшую деревню. Но лететь было не близко, а неизбежный вблизи океана ветер превращал любой снегопад в метель, смертельно опасную для одиноких пегасов в случае потери ориентировки. Ей оставалось лишь безвылазно сидеть на маяке. Продовольствием смотрителей-метеорологов снабжали централизованно, в каждом маяке был установлен артефакт — почтовая колонна. Отправлять с неё что-либо Саншайн не могла — для настройки колонны перед отправкой требовался единорог. Но для получения посылок помощь единорога не требовалась, и это позволяло организовать бесперебойное снабжение всей сети маяков.

Из-за разбушевавшейся метели пегаска впервые в жизни была вынуждена встречать День Согревающего Очага в одиночестве. Ветер на улице был настолько сильный, что она даже побоялась выйти, чтобы снять показания с анемометра. Из-за этого Саншайн впала в депрессию — пони всё же существа социальные и плохо переносят вынужденную изоляцию. Целыми днями, закрыв ставни и завесив окна одеялами, она сидела рядом с жар-кристаллом, обогревавшим маяк, вслушиваясь в тонкий писк хорсянки в наушниках и пытаясь установить связь.

-= W =-

2022 год н. э.

Поездка к родственникам для Андрея Петровича в этот раз вышла невесёлой. Почти сразу после Нового Года в глухом уральском посёлке умерла его двоюродная тётка, которой было уже за восемьдесят, и теперь он ехал на похороны. Не то, чтобы Андрей Петрович был единственным родственником или претендентом на наследство — кое-какая родня у тётки жила в том же посёлке. Но, как ему передали, тётка оставила для него что-то и очень просила его приехать.

Добраться было непросто — сначала самолётом, потом местным поездом, и под конец — ещё пару километров пешком от станции до посёлка. Непосредственно на похороны Андрей Петрович не успел, рейс задержали из-за нелётной погоды. Он приехал уже к поминкам.

Когда гости разошлись, пожилая соседка, в последние годы помогавшая тётке по хозяйству, достала и передала ему увесистый прямоугольный узел:

— Вот, тётка Марья велела тебе передать. Книги тут старые. Очень их покойница берегла, не показывала никому. В диване у неё лежали. Что за книги — я не смотрела, не моё это дело.

Когда соседка закончила мыть посуду после поминок и ушла, Андрей Петрович развязал узел. Как он и понял наощупь, ещё до распаковки, сверху лежала пара старинных икон, завёрнутых по отдельности в обёрточную бумагу. Одна из икон была в потемневшем от времени серебряном окладе, другая напоминала коробку из тонких досочек — изображение было нарисовано на дне внутри, а оклад был объёмный, сделанный из золотой и серебряной фольги. Под ними обнаружилась Библия, на вид — издание начала XIX века. Он хотел посмотреть дату на титульном листе, но там, где у обычных книг стояла дата, в этом издании были буквы под чёрточкой с засечками. Решение тётки оставить иконы и Библию ему выглядело логичным — такие раритеты в уральском посёлке продать некому, приличные деньги за них можно получить разве что в Москве или Петербурге.

Под Библией лежала ещё одна книга, с потемневшими от времени фигурными серебряными застёжками, заметно толще, чем Библия, и несколько большего формата. На кожаной обложке виднелось полустёртое золотое и серебряное тиснение, а в центре верхней крышки обложки была укреплена серебряная четырёхконечная звезда, окружённая кольцом, с нанесённым на нём узором из замысловатых извилистых символов. Андрей Петрович открыл книгу и озадаченно хмыкнул. В книге не было привычных букв, церковнославянских или латинских. Вместо них были солнца, звёзды, полумесяцы, головы лошадей и единорогов, подковы, и ещё разные изображения. Между ними были интервалы, ряды изображений прерывались точками, многие символы неоднократно повторялись, то есть, похоже, это были предложения, состоящие из отдельных слов, но прочитать их было невозможно.

Задумчиво почесав подбородок, Андрей Петрович завернул книги и иконы обратно и убрал в сумку. Необычную книгу с застёжками он упаковал в отдельный полиэтиленовый пакет и положил отдельно, рассчитывая ещё полистать её в самолёте.