Венец творения
Арка вторая. Часть 1.
Дурацкий фрак не поддавался.
Минуту назад Артём был неумолимой стихией, что не знала пределов, рвала и метала, а теперь банальный карман на золотой гравированной пуговице стал ему непреодолимой преградой. Пальцы попросту не гнулись, до них не доходил сигнал. Мелкая моторика споро оставила его вслед за пошедшей в разнос сосудистой системой, продолжавшей содрогать организм волнами афтершоков от рвущихся после перегрузки сосудов. На фоне этих каскадных разрушений даже дыра в боку не выглядела чем-то важным, как и разорванная левая рука.
"Я буду цел", — на самом деле, важным для него не было и собственное состояние вообще, — "Всё срастётся, затянется и встанет на свои места". Нечестивая регенерация не вызывала сомнений, он ощущал её уже не раз, а потому был уверен, нужно всего-то подождать. Всё будет вновь не нормально, но приемлемо, ведь так уже было прежде. Об ином не могло быть и речи, об ином он отказывался думать. Сейчас же двигаться приходилось через лей-линии, что дублировали нервные ткани, перегоревшие от напряжения на пиковой нагрузке, когда всё тело было превращено в гидравлическую пушку.
Попытка расстегнуть карман полностью провалилась, оторвав пуговицу и клок от фрака, когда вместо лёгкого хвата и плавного хода действие вышло резким и сильным. Артём задумался, всмотревшись в отрывок атласной шёлковой ткани на фоне розовой шёрстки. Роль одежды в обществе пони вопросов не вызывала. Даже на обмякшем теле и с багровыми пятнами значимость персоны передавалась чётко, иерархия была понятна. Вопрос был в том, как они вообще додумались до подобного наряда, как и до многих других вещей, которые хотя бы из утилитарных соображений должны были иметь хоть и схожие с привычными ему, но другие формы.
"Вот же чушь", — деревянные пальцы выпустили клочок и пустились вглубь кармана, нащупав искомое. Насколько это было возможно, он осторожно и бережно поднял нечто среднее между яйцом и двумя бутонами лотоса. Тусклый, белый огонёк, проглядывающий изнутри, был недостаточен для освещения, но вероятно подтверждал исправность устройства. Эта небольшая безделушка, способная приходить в движение, воспроизводить речь и даже определять правду, куда больше походила на артефакт полностью автономной культуры, рождённой нечеловеческим разумом, нежели всё виденное им ранее.
Кареты коснулись земли и, сильно дребезжа, протащились ещё с десяток другой метров. Может больше, из-за причудливого облика мира вокруг, Артём всё ещё плохо ориентировался в расстояниях на местном пространстве, а потому не мог дать точной оценки. На небольшом удалении села новая, четвёртая карета без освещения и иным, не столь вычурным дизайном без солярных эмблем. Разворачивался в полуприседе он долго и натужно, видя сквозь стёкла, как из карет спереди и сзади на ночную поляну высыпались единороги. Бежать или отбиваться никто не пытался, под выкрики их прижимали к земле серые, перепончатые пегасы, пока переводящая машинка в его руке начинала набирать обороты, уловив голоса.
Он оценил злую иронию, когда заметил ручку на дверце. Даже копытные были способны как-то её открыть, но не он в нынешнем состоянии, хотя та идеально подходила к форме кисти. Проблема была в том, что зафиксировать усилие на отдельном этапе напряжения было тяжело, повинуясь потокам лей-линий мышцы сокращались полностью или не сокращались вовсе. С другой же стороны, сейчас не было принципиально разницы между малыми и большими движениями, ибо все они давались одинаково сложно. А потому дверца без прикрас была выбита с ноги, чтобы вылезти из ставшего катафалком воздушного транспорта.
Выбравшись, Артём смог детально различить вид новых пони в свете фонарей карет. Похожие на пегасов по габаритам и факту наличия крыльев, они одновременно походили на летучих мышей. "Вампиры?" — перепончатые крылья и еле заметные клыки запускали не лучше ассоциации, но Артём был благодарен хотя бы за то, что от их расцветки не рябило в глазах. В тоже время кисточки на ушах делали их похожими на кошачьих, создавая странную шутку природы.
Пока он изучал незваных гостей, больше дюжины пар жёлтых глаз с вертикальными зрачками пристально изучали его. Смотреть в глаза нападавшие на конвой избегали, оружия в виде больших дротиков на него не направляли, дистанцию сохраняли, судя по позам бросаться на него не собирались, так что он не припятствовал. После тесной кареты воздух снаружи ощущался невероятно свежо, после стычки с разума спала давящая пелена, требующая крови, после смирительных пут свобода была прекрасна, а после сотворённого их сородичами тихое подвывание пегасов в упряжи и поваленных единорогов звучало лучшей усладой для слуха.
Где-то вдали на юго-западе, если он правильно представлял нынешнее положение на новых землях, продолжали вспыхивать яркие столбы света, озаряя округу. Он бы простоял так ещё несколько часов, дыша полной грудью и любуясь видом. Но идиллию разрушил вышедший из кареты напротив крылатый пони. Он был без доспеха, но в мешковатой робе со множеством странных печаток и резной деревянной маске, сквозь которую с хрюкающим звуком обратился к нему.
— Клан Спирит рад приветствовать грозного Пожирателя, — изрекла окрасившаяся в зелёный безделушка в руке, пока разум резюмировал, что имеет дело с какими-то культистами, — Меня зовут Нут и я несу предложение угодить твоему голоду... в обмен на дружбу. Но сперва, нужна ли тебе помощь знахаря?
"Знахаря говоришь, да? — несмотря на искренность, обращение звучало издёвкой, — и что он сделает, припарок каких поставит или пиявок? Да у меня же кровотечение повсюду, мне нужна помощь бригады реаниматологов и экзорцист". К тому же хотелось возмутиться использованному обращению, но для этого бы сперва пришлось выплюнуть шмат чужой шеи, о котором он позабыл из-за онемевшего языка.
— В знахаре нет нужды, как и в таком обращении. Моё имя Артём, — на последнем слове он прикрыл переводящую машинку, чтобы Нут услышал настоящие имя, а не исковерканную механизмом интерпретацию, — Названное мне ничего не говорит о твоём народе. Кто вы такие? Я впервые вижу подобных существ.
Крылатые, досели что-то посвистывающие между собой, замерли в неловком молчании, обмениваясь странными взглядами. Их лидер шагнул ближе, задумчиво повернув голову набок.
— Как скажешь, Аˈрту... — Нут замялся, по всей видимости его гортань не могла сходу правильно воспроизвести все звуки, но он всё же нашёлся с выходом, —... кошмарный Вестник. Мы фестралы, дети ночи. Верные поданные Её Высочества Найтмер Мун, тысячу лет денно и ночно молящиеся за её возвращение...
Под набирающий ход мифический бубнёж разгонялись и мысли Артёма. Надежда на то, что у Хексариона оказалось пришедшее за ним подполье, не оправдалась. Было очевидно, что его хотят использовать для чего-то грязного, для иного "дружбу" с монстрам не заводят. Думать о себе в подобном ключе было неприятно, но и отрицать, что он представлял собой ту ещё картину, было нельзя.
— Молитесь? Вот и молитесь дальше, — но уже сейчас он не видел альтернатив принятию ещё не до конца озвученного предложения, ведь вряд ли после понесённых потерь ему дадут самому отсюда уйти, — Я не богослов и не жрец, так к чему я вам сдался?
Не видел альтернатив он не в последнюю очередь из-за того, что раньше взывавшая к нему стихия ныне молчала. Она насытилась на какой-то период? Фестралы выглядели недостаточно уязвимо, чтобы спровоцировать реакцию? Сработала некая система свой-чужой, зашитая на подкорку и не дающая сцепиться с близкими по пантеону слугами? Он не знал ответов на эти вопросы, но одно понимал точно, в случае эскалации его попросту сметут.
— Неужто наш посланник, великий Лумакар, не поведал сего?
— Он не успел рассказать всего, — "тогда я бился в истерике и всё прослушал", — Нас прервала та, кто зовётся Принцессой Луной.
От сказанного фестрал сокрушённо покачал головой и будто бы стал темнее прежнего, как и прочие его сородичи.
— Мы больше не питаем надежды, что наши воззвания будут услышаны. — ранее заискивающий голос стал натужен и горек, — Среди нас больше нет единения. Виденная тобой самозванка предлагает сдаться тем, кто веками губил нас, и это затмевает умы слишком многих малодушных. Они не видят другого пути, покуда обитатели Мира снов предпочитают бежать или прятаться... Но наши архивы помнят ужас из глубин времён, помнят подобных тебе. Я надеюсь, что ты последуешь за нами, чтобы явиться заблудшим и доказать возможность вернуть из забытья времена торжества сил, что благосклоннее к нам, нежели воцаряющие ныне.
"Отлично, люди достаточно набедокурили в прошлом, чтобы стать аналогом демонов у целого разумного вида", — к концу тирады крылатого переводящая машинка в руке ни разу не сменилась в цвете, отметая вопрос об искренности сказанного.
— И что я получу взамен на роль пугала при твоём клане?
— Их всех, — пони указал копытом на пленных, — И ещё стольких, сколько понадобится, чтобы утолить твой голод.
Подобное предложение вновь кольнуло эго, но Артём отмёл идею попытаться откреститься от дурной славы. Вряд ли каждый день из местных лесов вываливается хтоническая аберрация, потрошащая прохожих.
— Сами их и ешьте.
— Мы благодарны за щедрость, — фестрал стушевался с подобного предложения, явно не так поняв его смысл, — Но боюсь...
— Взамен на помощь вам, я хочу доступ к записям о моих предшественниках. Кто. Где. Когда. С пояснениями, где вымысел летописца, а где неоспоримая правда.
— С этим не будет никаких проблем.
— А когда вы возьмёте реванш, я хочу город, — "скормлю его Хексариону и мы в расчёте", — Тот, из которого меня перевозили.
На том и решили.
Его уверили, что Владычица ночи щедра к своим союзникам и за верную службу город ему отдадут для любых целей. От этого даже сквозь сбоящую мимику пробивалась улыбка злорадства, — "Я ни за что не вернусь в Пустоту". Где-то в глубине горела совесть, страстно желая, чтобы его обманули, пока разум холодно резюмировал: Он провалился. Скомпромитированные алтари в скором времени разыщут и уничтожат, а у "начальства" к нему возникнут серьёзные вопросы. Осталось лишь надеяться, что откупа хватит и тысячи горожан сгодятся в обмен на собственную жизнь.
После разговора он вместе с Нутом уселся в карету фестралов, наблюдая, как пленных единорогов пакуют обратно, не на съедение, так на допрос. Когда ему вернули вещи, также конвоируемые в ведущей и замыкающей каретах, они тронулись, набирая высоту и удаляясь куда-то на юг. Поглощённый недобрыми, тягучими мыслями, Артём медленно перебирал рюкзак. Вторая рука успела затянуться буквально на глазах и теперь также участвовала в процессе. Перстень перекочевал обратно на палец, ледоруб на страховку, а та на туловище. Разговор не шёл, оказавшись с ним на малой дистанции и один, фестрал заметно потерял в храбрости, вжавшись в сидение и изредка постреливая любопытными глазами сквозь деревянную маску.
— Держи, — заметив это, Артём протянул крылатому налобный фонарь. Сидеть в тише желания не было, — Подарок.
— Спасибо, — тот весьма ловко принял презент копытами и начал его вертеть, осматривая, — Но что это?
Вид обычного предмета, что мельтешит в хватке на вид резинового чуда, вызывал диссонанс, вынуждая прикрыть глаза.
— Фонарик. Слева кнопка для включения, — под выкрик "ой" сквозь закрытые веки полоснул луч света, — Батареек надолго не хватит, их лучше выкинуть подальше, как перестанет работать.
— Мы хорошо видим в темноте, — "по зрачкам можно было и догадаться", — Но я сохраню его как сувенир. А что такое батарейки и зачем их выкидывать?
"Это то, чего, как я надеюсь, не требует переводящая машинка. Иначе дела мои будут плохи".
— Внутри корпуса две или три металлические колбы. Они наполнены... токсичным зельем, что заключает похожую на молнию силу.
— Фу, — судя по звуку, предмет отложили подальше, — Зачем же они в фонаре?
— Когда ты нажимаешь на кнопку, металлическая нить соединяет два противоположных конца этих колб и сила из них бежит по фонарю, зажигая свет.
— Звучит творением искусного алхимика. Я слышал, как работают наши фонари в церемониальных залах, в подвалах под ними растят кристаллы-накопители. Они громоздки и гудят, хоть и безопаснее.
С разговорившимся фестралом можно было переходить на действительно интересующие вопросы.
— Расскажи мне о народах мира, Нут. Я видел карты, они полнилась многими существами от драконов и грифонов до русалок и странных циклопов. Неужели все они действительно живут в краях вокруг? Разумны ли они?
Исторический экскурс скоротал полёт. На первых порах Артём действительно вслушивался в рассказ, но довольно быстро пришёл к выводу об мягко говоря ангажированности своего гида. Так например страна, чьё воздушное пространство они пересекали, была охарактеризована "блестящей солнечной пустышкой, полной самодовольных пони, забывших о балансе сил и роли ночи с луной". В подобном ключе была описана каждая из стран, коих оказалось не так чтоб и много, приходясь по одной на разумный вид. Такое обилие разумных форм жизни вызывало вопрос, как они умудряются сосуществовать вместе, но протонационалистические лозунги в речи фестрала были ему доходчивым ответом. С другой же стороны, с наводящими вопросами его собеседник за милую душу выдавал всё, абсолютно всё.
За часы полёта увлажнённые лиственные леса под ними сменились болотами, а следом и пышными тропическими деревьями. Воздух тоже сменился, даже ночью став жарким и знойным. Артём искреннее радовался, что за всё время здесь к нему не приставали местные насекомые и надеялся, что так продолжится впредь. Долетев до предместьев одной из гор, они начали постепенно снижаться.
— Артём, — внезапно правильно обратился к нему фестрал, — Перед тем, как ты вступишь на наши земли, я, Нут, первый сын Стрейта, главы клана Спирит, предлагаю тебе лично свою дружбу.
— Я, Артём Степанович Янсен, принимаю её, — копыто и кулак несильно стукнулись, — "Какие же вы всё же открытые существа".
Кареты коснулись мраморной посадочной полосы, с которой считанные минуты назад наземная команда растащила полные кустов и листвы маскировочные сети. Охранявшие полосу подскочили к ним, отварив дверь и выстроившись почётный караулом.
— Знаешь, Нут, — Артём попробовал встать вслед за спустившимся фестралом, но с первого раза это не вышло, — Кое в чём я тебе соврал.
— А..?
— Мне нужна помощь знахаря, — сросшиеся обратно нервы давно били в набат, именно их он пытался заглушить общением по мере полёта, — И я очень надеюсь, что вам знакомы болеутоляющие.