Дух ночных кошмаров

Глава первая "Возрождённая"

Сумеречный свет окрашивал небо в блеклые серо-фиолетовые тона, когда маленькая поникшая единорожка остановилась перед заброшенным домом. Её пепельная шерсть была потрёпана, на боку темнелось несколько засохших царапин, а уши безвольно опустились вниз. Она тяжело вздохнула, опустив взгляд на растрескавшуюся тропинку под копытами, и неуверенно пробормотала:

— А это о-обязательно?..

Голос её дрожал, словно осенний лист под порывом ветра.

Сол Райдер — высокий, крепкий жеребец с тёмно-рыжей гривой, стоявший рядом, усмехнулся, склонив голову набок:

— Конечно, обязательно. — В его голосе прозвучала лёгкая насмешка, будто это было самое очевидное дело на свете. — Мы уже по сто раз такое делали.

Он шагнул вперёд, доски под его копытами тихо заскрипели, и, обернувшись, он добавил:

— Если хочешь, чтобы остальные в приюте перестали смеяться над тобой… если хочешь, чтобы мы стали друзьями… тебе нужно доказать, что ты не трусливая кобылка.

Он подмигнул, в его взгляде появилась лёгкая теплота, хоть и спрятанная за маской бравады.

— Там ничего страшного. И если что — мы рядом, поможем.

Единорожка сжала губы, её тонкие плечи слегка задрожали, но она всё же шагнула вперёд. Сглотнув комок в горле, она осторожно толкнула рассохшуюся деревянную дверь. Та с глухим скрипом приоткрылась, выпуская наружу затхлый запах пыли и времени.

— А… а что тут было? — спросила она, едва переступив порог, голос звучал глухо и неуверенно.

— Да так… что-то вроде старого центра утилизации, — пожал плечами Сол Райдер, проходя следом. — Сомнительные магические штуки, всякая рухлядь.

Он хлопнул её по плечу, отчего она вздрогнула.

— Бояться нечего.

Девочка глубоко вдохнула, запах старого дерева и влажной пыли щекотал ноздри. Её взгляд метался по мрачным коридорам: обшарпанные стены, покосившиеся двери и пыльные лучи света, пробивавшиеся сквозь треснувшие окна.

— Н-не так уж это и страшно, — выдавила она с легкой натянутой улыбкой, пытаясь казаться смелее, чем чувствовала себя на самом деле.

Сол Райдер хмыкнул и кивнул в сторону длинного коридора, где окна давно потеряли стекла, а тусклый свет медленно угасал.

— Главное впереди. — Его голос стал тише. — Там, в конце, вход в подвал. Самое жуткое место в этом доме. Пробудешь там немного — и всё. Дело сделано.

Сердце единорожки забилось быстрее. Она бросила взгляд на тёмный проход, где тени казались гуще, чем сама ночь.

— Раз… раз на этом всё, — она сглотнула, стараясь не показать страха, — это не должно быть сложно.

Пыльная тьма сжалась вокруг маленькой единорожки, когда она осторожно шагнула в комнату, где не было ни малейшего проблеска света. Её рог засиял мягким голубоватым светом, который медленно разогнал мглу, открывая взгляду заброшенное помещение. Стены здесь были покрыты слоем копоти и паутины, а воздух, тяжёлый от вековой пыли, забился в лёгкие, заставив её закашляться.

— Ф-фу, — захрипела она, смахивая слёзы от пыли. — Да не так уж тут и жутко…

Её голос, дрожащий, но полон решимости, утонул в гулкой тишине. Однако прежде чем она успела сделать ещё шаг, где-то за спиной с пронзительным лязгом захлопнулась дверь. Комната содрогнулась от громкого удара, и волна пыли поднялась в воздух, заставив её вздрогнуть.

— Эй! — Она резко развернулась и бросилась к двери, её рог вспыхнул ярче, освещая искривлённые старые доски. — Откройте! З-зачем вы это сделали?!

Она отчаянно забарабанила копытами по дереву, её дыхание сбилось от паники.

— Ну надо же как-то гарантировать, что ты не сбежишь! — донёсся приглушённый голос Сол Райдера.

За дверью раздались удаляющиеся шаги и смех.

— Через пару часов вернёмся за тобой! — крикнул он напоследок. — А пока… наслаждайся своим новым жильём!

Смех растворился в тишине, оставив её одну в давящем мраке.

— Пожалуйста! — взвизгнула она, стуча всё сильнее, пока копыта не начали болеть. — П-прекратите!

Но в ответ была лишь мёртвая тишина. Её магия погасла на мгновение, и лишь всхлипы заполнили пустоту комнаты. Она опустилась к двери, слёзы потемнели на пыльной шерсти, и, уткнувшись лбом в холодное дерево, заглушённо всхлипнула.

— Я… я не трусиха… — пробормотала она сквозь рыдания.

Но вдруг что-то изменилось.

Внизу, словно из-под пола, раздался еле слышный, обволакивающий шёпот. Она замерла, её уши дёрнулись, пытаясь уловить направление звука.

— Кто... кто здесь? — дрожащим голосом прошептала она.

Шёпот не умолкал, наоборот, становился настойчивее, как будто что-то снизу звало её. С трепетом она подошла к месту, где звук становился громче, и наклонилась к старому, истёртому дощатому полу.

— Это плохая идея… — прошептала она самой себе, но страх и любопытство сплелись в клубок в её груди.

Собравшись с духом, она постучала копытом по полу. Треск.

И вдруг, словно предчувствуя её слабость, доски под ней рухнули.

Крик сорвался с её горла, когда она полетела вниз, вихрем несущаясь в неизвестность. Острая боль полоснула по спине, когда она ударилась крупом о что-то твёрдое, и звонкий хруст раздался в пустоте. Она не смогла согнуться от боли, лёжа, выгнувшись, и хрипло хватая воздух.

— А-Ааах… — она задрожала, слёзы вновь защипали глаза.

Вокруг было темно, но вдруг, сквозь боль, она услышала голос — глубокий, бархатистый, но с хищной ноткой.

— О, я не ждал гостей...

Она вздрогнула, дыхание перехватило, и сердце бешено заколотилось.

— Кто здесь?! — закричала она, не в силах скрыть ужаса.

— Не бойся, малышка, — голос звучал мягко, почти утешающе. — Я не желаю тебе зла. Более того... я могу помочь.

Она попыталась повернуть голову, но резкая боль пронзила позвоночник, заставив её замереть на месте.

— Где ты?! — в панике воскликнула она.

— Я рядом. В ящике, прямо возле тебя. Ты сможешь дотянуться?

Кобылка заскрипела зубами от боли, но её рог вспыхнул тусклым светом. Магия дрожала, но она смогла нащупать ящик неподалёку. С усилием потянула его к себе, и тот с глухим скрипом упал на бок, рассыпав содержимое.

На пыльный пол выкатились два предмета: алый осколок рога, мерцающий собственным зловещим светом, и гладкий сферический шлем из тёмного металла.

Слабое мерцание магии угасло на кончике рога, оставив маленькую единорожку лежать во мраке, её дыхание было прерывистым и хриплым. Острая боль продолжала пронзать позвоночник, парализуя тело. Слёзы катились по запылённой морде, когда внезапно из рога вырвался сгусток темной энергии, клубящийся, как дым, прежде чем принять отчётливую форму — силуэт головы пони, выточенный из теней.

Алые, ледяные глаза фигуры вспыхнули светом, когда она склонилась над ней, изучая каждую царапину на её теле.

— Позвоночник сломан, — раздался низкий, хриплый голос, наполняющий комнату эхом. — Ещё час… может, чуть меньше. Ты не переживёшь этого.

Её сердце пропустило удар.

— Ч-что? — всхлипнула она, захлёбываясь страхом. — Н-нет! Я не хочу умирать! П-пожалуйста, сделай что-нибудь!

Она дрожала, вцепившись копытами в пыльный пол, пытаясь подавить рыдания.

— Я… я сделаю всё, что угодно! Просто не дай мне умереть! — выкрикнула она, в голосе слышалась отчаянная мольба.

Теневой силуэт на мгновение замер, словно раздумывая, а затем в голосе появилась нотка притворного сочувствия:

— Как трогательно. Мне редко встречаются такие… решительные души. К счастью для тебя, я — добрый дух, — язвительно протянул он, — и совершенно случайно оказался здесь.

Единорожка вскинула на него полный надежды взгляд, игнорируя зловещие нотки в его голосе.

— Я могу указать тебе путь к спасению, — продолжил силуэт, его глаза сузились. — Видишь шлем?

Он указал на тёмный металлический предмет, лежащий рядом с осколком алого рога. Шлем казался чуждым этому месту, его гладкая поверхность словно затягивала в себя свет, а слабое багровое свечение ползло по его изгибам.

— Надень его. И боль уйдёт. Все твои раны исчезнут.

Она повернула голову к шлему, чувствуя, как страх отступает, уступая место отчаянной решимости. Трясущимся копытом она подтянула его ближе. Металл был холодным, почти ледяным. В отражении она увидела своё бледное, измождённое лицо, грязные пряди гривы, полные страха глаза.

— Пожалуйста... — прошептала она самой себе.

И натянула шлем на голову.

Секунда тишины.

А потом — взрыв боли.

Где-то в глубине сознания раздалось глубокое, страстное:

— Наконец-то…

Её разум провалился в вязкую тьму. Мир исчез.

Тело выгнулось в страшной судороге. По позвоночнику прошла волна жгучего жара, и треск костей наполнил помещение, когда они стали на место. Её шерсть начала темнеть, словно тьма затягивала её в себя, превращая пепельный оттенок в глубокий, ночной чёрный. Грива заструилась фиолетовыми прядями, которые волной сползли по плечам.

Копыта обрели чёрный глянец, а зубы заострились, как у хищника. Глаза, распахнувшиеся в резком вдохе, налились ярким голубым светом с суженными вертикальными зрачками.

— Ха… ха-ха-ха! — звонкий, но теперь искажённый смех сорвался с её губ. Она резко поднялась, осознав, как легко теперь двигаться, и с силой топнула копытом, от чего пыль вихрем взвилась в воздух.

Её голос прозвучал как грохот грозы:

— Ночь будет длиться вечно!

Звуки её собственной фразы эхом пронеслись по залу, пока она любовалась отражением в треснувшем осколке стекла.

— Не так уж и плохо, — удовлетворённо заметила она, грациозно поворачивая голову, наблюдая, как мускулы под новой кожей легко откликаются на любое движение.

— Если бы не я, ты бы гнила под этими досками, — раздался голос Сомбры.

Перед ней заклубилось облако теней, исходящее от алого осколка рога, и его силуэт проступил сквозь мрак — глаза-изумруды вспыхнули багровым светом.

Найтмер Мун холодно скользнула по нему взглядом.

— И что это за ничтожество предо мной? — ядовито произнесла она, прищурив глаза.

Тени в помещении сгустились, клубясь вокруг осколка рога, из которого исходил голос Сомбры.

— Мы едва ли пересекались ранее, — протянул он с ленивой ноткой в голосе. — Но ты должна помнить меня.

Найтмер Мун нахмурилась, прищурив светящиеся глаза, вглядываясь в тёмный силуэт.

— Погоди-ка... — протянула она, нахмурив лоб.

Резкий спазм пронзил её спину. Она сжала челюсти, обнажая выросшие клыки, когда из-под тёмной шкуры с хрустом проросли два массивных чёрных крыла. Мгновение она тяжело дышала, чувствуя, как мускулы спины ноют от преобразования.

— Это тело ещё сопротивляется... — раздражённо процедила она, расправляя новые крылья и взмахивая ими, поднимая клубы пыли. — А эта глупая единорожка внутри не затыкается. Постоянно кричит. Мешает сосредоточиться.

Она резко дернула шеей, разминая напряжённые мышцы, и, наконец, развернулась к Сомбре, обнажив клыкастую, хищную улыбку.

— Но теперь я вспомнила тебя, — сказала она с ленивой насмешкой. — Воспоминания Луны, конечно, слегка запутаны, но ты — их часть. И знаешь, удивительно, что ты ещё уцелел.

Сомбра усмехнулся.

— Уцелел — громко сказано. Моё состояние оставляет желать лучшего, — его голос потяжелел, и красные глаза полыхнули. — Но, как видишь, я всё ещё здесь. И за помощь, что я тебе оказал, рассчитываю на ответную услугу.

Найтмер Мун издала короткий смешок и, опустив взгляд, подняла с земли осколок его рога. Она повертела его между копыт, позволяя багровому свету играть на его острых гранях.

— И с чего бы мне помогать тебе? — её голос зазвенел сталью. — Зачем мне делить власть, когда я могу забрать то, что у меня отобрали? Отомстить Луне за то, что она выбросила меня как мусор. И Селестии с её дурацкими камешками. А затем править Эквестрией одной — под покровом вечной ночи. Как всегда и должно было быть.

Её глаза сверкнули холодным огнём.

Сомбра, казалось, ожидал такой ответ.

— И всё же, — медленно начал он, — наши цели пересекаются больше, чем тебе кажется. Ты сама знаешь: твоё тело ещё далеко от идеала. Без моей помощи ты рискуешь потерять контроль — или снова быть запечатанной.

Он сделал паузу, позволяя словам осесть.

— А мне нужна только Кристальная Империя. Что творится за её пределами, меня не интересует. Ни Луна, ни Селестия, ни вечная ночь. У нас нет причин враждовать. Мы можем быть союзниками.

Найтмер молчала, глядя на него с недоверием, затем шумно выдохнула сквозь ноздри.

— Тебе нужно новое тело, — бросила она, подбрасывая осколок рога в воздух и ловя его копытом.

— Не обязательно, — парировал Сомбра. — Найди достаточно магических кристаллов, и я воссоздам себя. Взамен — моя магия и знания. Они пригодятся тебе.

Найтмер Мун вновь задумалась. В глубине души она понимала — он прав. Стабилизировать тело без помощи будет сложно. А после... ну, "союзники" не вечны.

Она хищно прищурилась.

— Ладно. Партнёрство, — сквозь зубы процедила она. — Но если ты попробуешь предать меня — твоя судьба будет скорой. И весьма болезненной. Не думай, что ты один умеешь повелевать страхами.

Сомбра тихо усмехнулся.

— Даже не сомневаюсь.

Её крылья резко взметнулись вверх, подхватывая тело, когда она схватила его осколок и взмыла к потолку. Яркий поток магии сорвался с рога, пробивая стену. Камни осыпались вниз с грохотом, когда она вылетела наружу.

Перед ней раскинулись бескрайние зелёные поля, уходящие до горизонта. Ветер трепал её гриву, уже окрашенную фиолетовыми отблесками, а тьма ласкала её новое тело.

Она задержалась на мгновение в воздухе, вглядываясь вдаль.

— Придётся много поработать, — пробормотала она с тихим удовлетворением.

— Ха! — донёсся из-за спины голос Сомбры. — Думаю, из нас выйдет отличная команда.

Найтмер Мун усмехнулась и, расправив крылья, исчезла за горизонтом, оставив за собой лишь мрак и предвкушение надвигающейся бури.

Глава вторая "Скитание"

Тёмная фигура брела по ночному полю, погружаясь в мягкие волны высокой травы. Каждое движение сопровождалось едва слышным шорохом, будто сама земля пыталась спрятать её в своих объятиях. Небо над головой расстилалось бескрайним полотном, усыпанным россыпью звёзд, и только луна, холодная и величественная, казалась неподвижной, словно наблюдала за странницей с высоты.

— Как твои крылья? — раздался задумчивый голос.

Найтмер Мун не сразу ответила. Она только хмыкнула, раздражённо расправляя сложенные за спиной крылья, чувствуя, как мышцы слабо откликаются на её волю.

— Быстро устают, всё ещё не могу нормально летать, — бросила она, морщась, словно это признание было ей физически неприятно.

Ветер прошёлся по полю, принеся с собой холодный аромат земли и трав.

— Это тело жалкое, — продолжила она, сердито нахмурившись. — Оно хочет есть, оно быстро устаёт… И ещё…

Она резко замолчала, но потом всё же выдавила через стиснутые клыки:

— …эта единорожка всё ещё здесь.

Гнев вспыхнул в её глазах, когда она сделала резкий шаг вперёд, топнув копытом так, что трава под ним смялась.

— Она не уходит. Постоянно рыдает, мешает думать…

Сомбра, пронзающий поле бесплотной тенью, усмехнулся.

— В таком случае твоя неспособность летать даже кстати. Благодаря моей магии окружающие будут видеть тебя именно как её — бедную маленькую единорожку, чьё тело ты забрала.

Найтмер Мун резко остановилась и метнула в пустоту раздражённый взгляд.

— Не нужна мне твоя помощь!

Но стоило ей это сказать, как она замерла, осознав, что просто идёт вперёд без какой-либо цели.

— Куда мы вообще идём? — пробормотала она, нахмурившись.

— Хороший вопрос, — ответил Сомбра с ноткой едкого удовольствия. — В идеале об этом стоило бы подумать до того, как ты начала идти.

Найтмер зло сверкнула глазами, но промолчала.

— Однако, — продолжил он, — самым логичным вариантом будет Кристальная Империя.

Она прищурилась.

— Кристальная Империя?

— Там мы сможем найти нужные ресурсы и восстановить моё тело, — спокойно объяснил он. — А подчинив её, получим идеальный плацдарм для удара по Эквестрии.

На лице Найтмер Мун расплылась злобная усмешка.

— Что ж… самое время познакомиться с моей дорогой племянницей.

В этот момент в тишине ночи раздался низкий, протяжный звук. Найтмер замерла, и её уши дёрнулись, когда она осознала, что это… её собственный желудок.

Она раздражённо вздохнула, подняв голову к ночному небу.

— Разве оно не стоит того, чтобы сражаться за него? — пробормотала она, глядя на бесконечную россыпь звёзд.

Сомбра, казалось, вздохнул.

— Вечная ночь не пойдёт миру на пользу, — заметил он. — И, строго говоря, я даже не уверен, какая безумная мысль в твоём извращённом тьмой сознании сподвигла тебя на это.

Найтмер резко обернулась, готовая вновь зарычать на него, но он спокойно продолжил:

— Однако… я готов мириться с этим, если это позволит мне вернуть Империю.

Глаза Найтмер вспыхнули яростью.

— Это не моя мысль!

Ветер на мгновение стих, словно ночь сама затаила дыхание.

— Это её мысль! — прошипела она, с силой ударяя копытом по земле. — Луны! Мы были едины, неразделимы, пока они не вырезали меня, и не выбросили как мусор!

Она замерла, а её дыхание сбилось.

— И никто не вспомнил обо мне, — произнесла она едва скрывая горечь.— Даже она.

Затем снова раздалось низкое, протяжное урчание.

Найтмер Мун, скрипнув зубами, прикрыла глаза.

— Увы, но пока есть и гораздо более насущные вопросы.

Сомбра тяжело вздохнул, наблюдая за тем, как Найтмер Мун устало смотрела в ночное небо.

— В первую очередь, — сказал он с подчеркнутым терпением, — тебе нужно не умереть от голода в этом… смертном теле.

Найтмер Мун фыркнула, слегка шевеля ушами, и пробормотала:

— Чем вообще обычно питаются смертные?

Сомбра тихо усмехнулся.

— О, это зависит от местности, но, судя по тому, что вокруг сельская глушь, ты вполне можешь попытаться сорвать что-то с фермерских грядок. В конце концов, для тебя это не должно составить труда.

Найтмер медленно оглядела местность. В свете луны проступали силуэты небольших домиков, их окна были темны — деревня спала. Рядом тянулись аккуратные ряды сельхозугодий, пропитанные ночной свежестью.

— Только для того, чтобы это тело не умерло раньше времени, — пробормотала она, нахмурившись.

С этими словами она нырнула в высокую траву, скользя по ней почти бесшумно.

Сомбра наблюдал за ней, следуя тенью.

— Бери что-то простое и лёгкое, — произнес он негромко. — И не задерживайся здесь слишком долго.

Однако Найтмер замерла, её взгляд упал на огромный, налившийся соком арбуз, растущий прямо перед ней.

— Вот это мне и надо, — шепнула она с удовлетворением.

Её копыта осторожно потянулись к толстому стеблю.

Сомбра сдержанно вздохнул.

— Это бессмысленно. Ты совершаешь ошибку.

— Почему? — раздражённо прошипела Найтмер, не отвлекаясь от своей цели.

— Потому что арбуз огромный, тяжёлый и неудобный для переноски. Лучше возьми овёс или что-то подобное.

Найтмер недовольно дёрнула ухом.

— В отличие от тебя, это у меня есть смертное тело, и мне виднее.

Сомбра усмехнулся.

— Я никогда аликорном и не был. Технически, я почти всю жизнь в своём смертном теле и прожил.

Спор начал нарастать, их голоса становились громче.

— И куда тебя это привело? — прошипела Найтмер.

— Определённо дальше, чем тебя приведёт этот нелепый план! — огрызнулся Сомбра. — С таким подходом мы не доберёмся даже до Кристальной Империи!

— Не тебе меня учить! — рявкнула Найтмер, наконец с силой дёрнув арбуз.

Огромный плод с хрустом оторвался от стебля, и, на миг потеряв равновесие, Найтмер едва не опрокинулась назад. Она быстро перекинула его на спину и, тяжело дыша, попыталась сохранить равновесие.

Но тут…

Резко вспыхнул свет в одном из ближайших домиков.

Дверь со скрипом отворилась, и наружу начали выходить сонные фермеры, щурясь на ночной воздух.

— Что за шум?..

— Кто там?..

— Эй!

Сомбра тяжело вздохнул.

— А вот теперь у тебя действительно есть проблема.

Лучи фонарей скользили по грядкам, рассекая ночную темноту.

Найтмер, стиснув зубы, прижимала к спине огромный арбуз, изо всех сил стараясь не выпустить свою добычу. Её тело, слабое и неприспособленное, протестующе ныло от нагрузки, но она упорно неслась вперёд, уворачиваясь от ярких пятен света, скользивших по полю.

Где-то позади раздавался ритмичный топот копыт — фермеры уже выбежали в погоню.

— Гениально, — презрительно протянул Сомбра. — Я предупреждал тебя, но нет, твоё упрямство…

— Заткнись! — прошипела Найтмер сквозь стиснутые зубы, пересекая поле длинными прыжками.

Но за спиной уже раздавался угрожающий лай гончих.

— Прекрасно, — насмешливо добавил Сомбра. — Теперь за нами не только фермеры, но и собаки. Может, сбросишь арбуз, пока не стало хуже?

— Я… сказала… заткнись! — Найтмер яростно оттолкнулась от земли и в одном резком прыжке нырнула в ближайшую рощу.

Она стремительно покатилась вниз по крутому склону, переворачиваясь через голову, пока внезапный удар не остановил её.

Что-то лопнуло с сочным влажным хрустом.

Найтмер замерла.

Под ней разливалась сладкая липкая жижа — её арбуз раскололся при падении, и теперь сочные алые куски валялись вокруг, впитываясь в её шерсть.

Она медленно приподнялась, потирая ушибленные рёбра, и оскалилась. От обиды и досады в глазах даже блеснуло что-то похожее на слёзы.

Сомбра тяжело вздохнул.

— Ну вот, — сухо заметил он. — Ты довольна?

Найтмер молча посмотрела на растёкшуюся под ней мякоть, на хрустящие корки, испачканные землёй.

— Может, это ещё можно есть… — пробормотала она, в голосе явственно звучали горечь и обида.

Она попыталась небрежно подцепить магией кусок и запихнуть его в рот, но сладость арбуза не смогла заглушить горечь её собственного поражения.

Сомбра лишь снова вздохнул.

— Очевидно, этот путь будет непростым. Для нас обоих.

Глава третья "Голод"

Найтмер шла по выжженной солнцем земле, с трудом переставляя копыта.

Воздух был тяжёлым, горячим, палящие лучи давили сверху, высасывая последние силы.

— Как же я ненавижу это солнце, — процедила она сквозь зубы, сверкая раздражённым взглядом.

— Продолжай ненавидеть его молча, но держись подальше от дороги, — отозвался Сомбра, голос которого звучал в её голове холодно и бесстрастно. — Нас не должны заметить.

Она лишь фыркнула, но всё же не стала спорить.

— Ты толком не спала, — продолжил он. — Это тело не создано для долгих переходов без отдыха.

— Я буду спать ночью, — отрезала Найтмер, натягивая на морду тень крыла. — Если засну сейчас, Луна может найти меня в мире снов… о чём ты, конечно, даже не подозреваешь.

Сомбра хмыкнул.

— Это оказалось куда труднее, чем я думала, — добавила она после короткой паузы.

— Ты прошла жалкие несколько километров, — с сарказмом заметил он. — И если продолжишь так упрямиться, то падёшь так и не добравшись до Империи. Тебе нужен привал. Еда, вода, здоровый сон… и хотя бы минимальное чувство направления.

Найтмер сжала зубы.

— Как скоро ты сможешь летать?

— Я. Не. Знаю! — раздражённо выпалила она. — И вообще, почему ты во всём винишь меня?!

Сомбра не ответил сразу, и это молчание было красноречивее любых слов.

— Ты уже с трудом соображаешь, — наконец сказал он. — Найди место, чтобы передохнуть.

Найтмер молча сунула обломок рога под крыло и с тяжёлым вздохом упала под ближайшее дерево.

— Я… совсем немного вздремну… — пробормотала она, не успев договорить прежде, чем провалилась в сон.

Она парила среди звёзд.

Вокруг простирался мир вечной ночи — её мир. Мир, где она исполнила своё предназначение. Мир, где она и Луна были счастливы.

Луна…

Тёплая, знакомая фигура была рядом. Они летели вместе, в гармонии, в совершенстве.

Но затем…

Найтмер сжала зубы.

Другая её часть.

Предательская часть.

Часть, что создала её… а затем отказалась от неё. Выбросила, как ненужную игрушку.

Алые краски разлились по миру, сгущаясь в грозовые тучи, наполняя пространство звуками грома.

Как же она ненавидела её!

Гром превратился в крики.

Небо треснуло, словно стекло.

Найтмер расхохоталась, наблюдая, как мир рушится.

Она больше не нуждалась в Луне.

Она будет править сама.

Для себя.

Безумный смех огласил разрушающийся мир…

И вдруг — резкий обрыв.

Она резко открыла глаза.

Перед глазами был потолок. Деревянный.

Она лежала на мягкой кровати.

В незнакомом доме.

Тихий, почти змеиный шёпот зазвучал прямо в голове, пробираясь сквозь полусон, напоминая о себе с язвительным недовольством.

— Ты спала почти целый день!

Осколок рога, покоящийся на тумбочке рядом, светился едва уловимым мрачным сиянием, излучая присутствие Сомбры.

— Какой-то деревенщина подобрал тебя, притащил к себе в дом. — Его голос был холоден, исполнен раздражённого презрения. — Твоё тело уже достаточно сильное. Убей его, обчисти дом и продолжай путь.

Найтмер, сладко потягиваясь, лишь лениво приоткрыла глаза, впитывая приятное ощущение мягкой постели.

— Зачем так торопиться? — проворчала она, расправляя крылья. — Убить его я всегда успею. А вот если он меня накормит…

— Он сдаст тебя страже раньше, чем ты поймёшь, что происходит, — резко перебил Сомбра.

Найтмер закатила глаза.

— Перестань быть таким пессимистом.

Послышались шаги.

Дверь приоткрылась, и в комнату вошёл земнопони.

Высокий, крепкого телосложения, с шерстью цвета тёмной глины и короткой, слегка растрёпанной гривой. На голове его сидела поношенная фермерская шляпа, бросая тень на загрубелое лицо.

— Очнулась, значит, — его голос был низким, глуховатым, но не грубым. — Рад это слышать.

Он подошёл ближе, разглядывая её с оттенком настороженного любопытства.

— Нашёл тебя под деревом, одну, едва живую. Подумал, что с тобой что-то случилось. Как звать-то? Ты бездомная?

Найтмер качнула головой, слабо улыбнувшись.

— Нет, не бездомная. Меня зовут Ивнинг Стар.

— Так где же твои родители, Ивнинг Стар?

— Очень и очень далеко, — ответила она, подняв взгляд. — Я странствую без них, но уверяю, у меня есть дом. Я просто… путешественница.

Жеребец усмехнулся, явно не слишком веря ей, но не стал спорить.

— Раз так, может, пока погостишь у меня? Выглядела ты, мягко скажем, неважно.

— Не настолько ужасно, — буркнула она, но, нехотя вздохнув, добавила: — Хотя… не помешает немного передохнуть в пути.

— Вот и славно, — кивнул он. — Но знай, я обязательно разузнаю, не сбежала ли ты из какого-нибудь приюта.

Он хмыкнул, покачав головой.

— Да и за просто так кормить тебя никто не будет. Я живу с сыном, и лишние копыта нам бы пригодились.

Найтмер едва заметно нахмурилась.

— А где же его мать?

Стоунхарт коротко взглянул на неё, затем отвернулся.

— Уже много лет как на кладбище.

Его голос был спокоен, но в этом спокойствии слышалось что-то тяжёлое.

Откашлявшись, он кивнул в сторону двери.

— Когда будешь готова, еда ждёт тебя внизу. А потом — я буду в поле.

Дождавшись её кивка, он развернулся и вышел, закрыв за собой дверь.

Как только его шаги затихли, голос Сомбры вновь зазвучал в голове.

— Ты совершаешь ошибку. Собирай всё ценное и уходи. Чем дольше ты здесь, тем выше шанс быть раскрытой.

Найтмер скривила губы, поднялась с постели и подошла к тумбе, взяв осколок рога.

— Твоё дело поддерживать маскировку, — прошептала она, убирая его под крыло. — Со всем остальным я разберусь сама.

Она ухмыльнулась.

— В конце концов, это я тут с телом. Не ты.

Найтмер потянулась, ощущая, как в суставах что-то неприятно щёлкнуло.

— Это тело всё таки слишком ограничено, — пробормотала она, размяв шею. — Слишком слабое.

Она стиснула зубы, ощутив знакомую ноющую боль в груди и в основании крыльев.

— Я могу перебить с ним кого угодно, кто встанет на моём пути, — продолжила она, раздражённо потрясая крыльями. — Но стоит мне подвергнуть его минимальным нагрузкам, и оно просто умрёт.

Где-то в глубине сознания что-то сжалось. Тихий, прерывистый шёпот. Умоляющий, жалобный, исполненный беспомощного страха.

— Пожалуйста… прошу… просто… отпусти…

Найтмер стиснула зубы, внутренне зашипев.

— Эта единорожка, — бросила она, сдерживая раздражение, — уже не ревёт, но теперь шепчет, ноет, умоляет…

Она с силой вдавила копыто в пол.

— Это бесит.

Сомбра тяжело вздохнул в её голове.

— Насильная аликорнизация — слишком болезненный процесс. Твоё тело и так на грани. Не стоило тебе отращивать крылья.

Найтмер дёрнула ухом, но промолчала.

— Когда доберёмся до Кристальной Империи, подберём тебе тело получше. — Голос Сомбры был задумчивым. — Если память мне не изменяет, там живут два аликорна. Ты сможешь взять себе одну из них.

Найтмер фыркнула.

— Я в любом случае не вернусь в тело Луны. Я ненавижу её.

Она резко вдохнула, склонив голову.

— Я должна доказать, что могу обойтись без её жалкой плоти. Пока что я осторожно войду в доверие этим пони. Возьму у них еду, прихвачу что-нибудь на дорогу… и сбегу.

Она усмехнулась, выходя из комнаты.

— Убить их я всегда успею.

Сомбра только хмыкнул.

— Просто не облажайся.

Старый деревянный пол поскрипывал под её копытами, пока она спускалась по лестнице.

Дом был простым, скромным, с запахом свежей древесины и едва уловимым ароматом чего-то горячего и сытного.

На кухне за старым столом сидел жеребёнок-единорог.

Он выглядел примерно её возраста. Светло-жёлтая шерсть, короткая, взлохмаченная рыжеватая грива. Он задумчиво жевал кусок хлеба, не поднимая глаз от тарелки.

Жеребёнок, подняв голову от своей тарелки, смерил её долгим взглядом.

— Ты странная.

Найтмер прищурилась.

— Странная? Серьёзно? Это всё, что ты можешь сказать обо мне?

Лайт Скай усмехнулся, пожав плечами.

— Ну да.

Затем он кивнул ей.

— Я Лайт Скай. И ты похожа на сироту, сбежавшую из приюта. Такое тут случается часто.

Он сказал это легко, без обвинений.

— Знаешь, я рад, что у меня остался отец. После того как мамы не стало, тут стало как-то уныло… Так что я рад, что у меня появилась компания.

Найтмер фыркнула, проходя к столу.

— Не обольщайся, я здесь ненадолго.

Она уселась на лавку и принялась за фрукты.

— Как далеко до Кристальной Империи? — спросила она с набитым ртом.

Лайт Скай задумался, покручивая в копытах ложку.

— Ну… наверное, недели две пути на север. Это только до границы.

Найтмер кивнула.

— Туда-то мне и надо.

Жеребёнок покачал головой.

— Ага, конечно. Только вот фрукты, которые ты умяла, тебе придётся отработать.

Найтмер замерла с очередным куском в зубах.

— Что?

— И ещё, вытри свою грязную мордашку, — добавил Лайт Скай.

Уязвлённая, Найтмер быстро стёрла остатки сока с морды и гордо вскинула голову.

— Моя мордашка идеальна. Бесподобна. Восхитительна.

Лайт Скай хихикнул.

— Ты забавная.

В её голове раздалось раздражённое ворчание.

— Ты прямо как ребёнок.

Найтмер закатила глаза.

— Даже не смей привязываться к ним.

Она мысленно фыркнула.

— За кого ты меня принимаешь?

Она спрыгнула с лавки и направилась за Лайт Скаем к выходу.

— За безумное чудовище, — холодно ответил Сомбра. — Чей и без того нестабильный, зиждущийся на дешёвых страстях и эмоциях разум дополнительно подтачивается твоим подростковым телом и его гормонами. Это делает тебя ещё более импульсивной.

Найтмер скрипнула зубами.

— Чушь.

Она высоко подняла голову.

— Мой разум без труда адаптируется к любым обстоятельствам.

Как вдруг…

Резкий лай прорезал воздух.

Обернувшись, Найтмер увидела маленькую собачонку, привязанную к столбу у дома. Та тянулась на поводке, злобно лая на неё, щёлкая зубами и рыча, словно перед ней стояло нечто ужасное.

Сомбра усмехнулся.

— Похоже, животные видят тебя без маскировки. Как жуткое чудовище, которым ты и являешься.

Найтмер раздражённо проворчала, но не успела ответить, как рядом оказался Лайт Скай.

— Это Тафи, — сказал он, поглядев на неё с теплотой. — Мы подобрали её ещё щенком. Мама её особенно любила…

Найтмер вздохнула.

— И зачем мне эта информация?

Жеребёнок пожал плечами и небрежно махнул копытом.

— Просто говорю. Кажется, ты ей не нравишься, странно, обычно она любит пони.

И с этими словами он двинулся в поле.

Тем временем собака продолжала лаять, её уши были прижаты, а шерсть на загривке стояла дыбом.

— Очередная проблема в нашем тяжёлом пути, — заметил Сомбра.

Найтмер устало закатила глаза.

— Да чтоб тебя…

Она оскалилась, обнажая свои клыки, и посмотрела на Тафи с хищной улыбкой.

Собака замерла, жалобно всхлипнула и тут же вжалась в землю, поджав хвост.

Найтмер облизнулась.

— Мы ещё побеседуем, Тафи.

Собака снова заскулила.

— Ты что, хочешь сожрать её? — удивился Сомбра.

Найтмер хмыкнула.

— Ты даже не представляешь, каково это — быть на Луне.

Она медленно направилась следом за Лайт Скаем.

— Я была готова грызть даже камни. Тысячу лет, я мечтала хоть о чём-то. Хоть о самых жалких крошках...

Она фыркнула.

— И уж поверь, когда я вернусь, я устрою себе пир.

Сомбра промолчал.

Тем временем впереди виднелись две фигуры. Стоунхарт оторвался от работы, заметив её.

— Ну, а вот и наши дополнительные, — сказал он, кивая на пустые корзины. — Работа простая, особенно с твоим телекинезом. Срываешь урожай, сортируешь по корзинам. Думаю, справишься.

В её голове раздался смешок.

— Великий аликорн… работает фермером. Как низко ты пала.

Найтмер сузила глаза и резко схватила корзину.

— Заткнись.

Сомбра замер.

— Неужели ты действительно будешь это делать?

Она смерила поле холодным взглядом.

— Это не так уж и сложно.

Подняв морковку телекинезом, она бросила её в корзину и направилась подальше от отца и сына, неспешно работая, чтобы не вызывать подозрений.

Но как только они оказались вне зоны видимости, она развернулась и отбросила корзину в сторону.

— Легко, — проворчала она. — Но точно не по статусу.

Она огляделась, высматривая место, где можно было бы спрятаться от солнца.

Найдя тенистый уголок между грядками, она с довольным вздохом плюхнулась прямо на землю.

— Я не собираюсь работать.

Закрыв глаза, она потянулась, наслаждаясь прохладой.

— И уж тем более не собираюсь потеть под этим мерзким солнцем.

Она хмыкнула.

— Моё великолепное и красивое тело не предназначено для таких унижений.

Вскоре, незаметно для себя, Найтмер погрузилась в сон.

Сначала был просто тёплый мрак, нежный и обволакивающий, словно чуткие крылья ночи. В нём не было ни тревог, ни страхов, ни забот — только приятное ощущение свободы, лёгкости и безграничной власти над этим пространством. Она беззаботно плыла сквозь сновидения, не утруждая себя ни целью, ни направлением.

И вот, едва уловимое течение вынесло её в чужой сон.

Луг. Цветущий, бескрайний. Солнечные лучи танцуют на нежной траве, а лёгкий ветерок играет лепестками полевых цветов. Здесь, в этой идиллии, молодой жеребец резво скакал рядом со своей возлюбленной, его смех был полон искренней радости.

Найтмер едва взглянула на это, прежде чем без раздумий подменила собой его избранницу.

Когда он повернулся к ней, когда его взгляд встретил её — она распахнула пасть в злобном оскале.

— Бу.

Мир содрогнулся.

Луг распался на куски, свет угас, а вместо солнца над горизонтом взметнулась чёрная, клубящаяся тьма. Жеребец закричал, его страх разбрызгался эхом по разрушающемуся сну, а Найтмер, довольно улыбаясь, покинула это место.

Но тут же замерла.

На неё смотрели.

Знакомый, пронизывающий до костей взгляд.

Найтмер замерла в полёте, развернулась… и встретилась с Ней.

Перед ней парила Луна.

Вторая половина. Создательница. Предательница.

Взгляд Луны был полон изумления.

— Найтмер?..

Тон, в котором звучали и сомнение, и страх, и настороженность.

Найтмер медленно улыбнулась.

— Нет, что ты. Я просто твой ночной кошмар.

Глаза Луны вспыхнули гневом.

— Не играй со мной, монстр! — резко бросила она. — Почему ты ещё существуешь?! Ты… возродилась?!

Найтмер легко закружилась вокруг неё, будто весёлый призрак, насмешливо и беззаботно.

— "Возродилась" — не совсем верное слово… — протянула она с ленивым удовольствием. — У нас ведь одна душа на двоих, сестричка. Разве не так?

Она чуть приблизилась, наклонив голову.

— И не я продала её Тьме. Это была ты, Луна.

Губы Найтмер растянулись в усмешке.

— Но пострадала от этого только я.

Луна сжала зубы.

— Тебя не должно было быть.

— Ох? — Найтмер подняла бровь. — Неужели?

Луна сдержанно вздохнула.

— Тебе нет места в этом мире.

Найтмер тихо засмеялась, затем медленно вытянула крылья и широко раскинула копыта, словно стремясь вобрать в себя сам воздух снов.

— Ошибаешься, именно здесь мне и место.

Она наклонила голову, задумчиво улыбаясь.

— Разве не забавно, сестричка? Я была рождена во снах. Я жила в твоей тени, Луна. Ты прогнала меня из реального мира… но здесь я сумела скрыться.

Она лукаво прищурилась.

— Я — твоё эхо, меня нету в реальном мире.

Луна смотрела на неё с напряжённым выражением.

— С чего я должна тебе верить?

Улыбка Найтмер стала шире, губы дрогнули в змеином оскале.

Она склонила голову чуть набок.

— Ах… милая, глупая, наивная малышка Луна.

Она сделала плавный круг вокруг сестры, прикасаясь к ней лишь тенью.

— Как ты можешь не верить самой себе?

Она мягко рассмеялась, шёпотом добавляя:

— Сестричка…

И тут — рывок.

Мир снов разлетелся вдребезги, как разбитое зеркало, и в следующую секунду Найтмер очнулась.

Грубое, настойчивое движение.

Её трясли.

— Эй! Ты что, заснула там?! — раздался недовольный голос.

Она моргнула, резко возвращаясь в реальность, в пыльный, жаркий день, в тень грядок, где она спряталась от солнца.

Перед ней стоял Лайт Скай, нахмуренный, с недовольным выражением лица.

— Ты там вообще работать собираешься или как?

— Не трогай меня!

Резким движением Найтмер отбросила копыто Лайт Ская, прерывая его попытку её разбудить. В глазах вспыхнул гнев, будто пламя, поддуваемое порывом ветра.

— Я не собираюсь копаться в ваших полях, — выплюнула она, с раздражением отряхивая себя, будто к ней прикоснулась грязь. — Я вам не жалкая земнопони, чтобы рыться в этой мерзкой грязи!

Она ожидала увидеть, как его лицо исказится от гнева, ожидала раздражения, насмешки или даже угроз. Но вместо этого…

Лайт Скай спокойно приложил копыто к подбородку, словно раздумывая, а затем лениво пожал плечами:

— Как хочешь.

Найтмер моргнула.

— Что?

— Как хочешь.

Он сказал это без тени раздражения, даже с лёгкой ленцой, будто вообще не придавал значения её вспышке.

Что-то в этом задело Найтмер.

— …Что значит "как хочешь"? — недоверчиво переспросила она, нахмурившись.

Лайт Скай кивнул, но затем, с лёгкой усмешкой, добавил:

— Но в этом случае тебе не достанется приз.

Что-то внутри Найтмер щёлкнуло.

Её глаза сверкнули.

— Какой ещё приз? — прорычала она, чуть подаваясь вперёд. — Это что-то ценное?

Лайт Скай усмехнулся.

— Идём, покажу.

Она последовала за ним, напряжённо глядя вперёд, пока он не остановился у небольшого деревянного навеса.

Найтмер подняла взгляд — и застыла.

Перед ней, положенный на чистую ткань, лежал огромный арбуз.

Больше, чем тот, что она украла в прошлый раз. Намного больше.

Из её пасти невольно потекла слюна.

Она сглотнула, не в силах отвести взгляда.

— Это всё мне? — почти жадно прорычала она, не веря своей удаче.

Лайт Скай лишь фыркнул.

— Конечно нет. — Он покачал головой, с лёгкой насмешкой. — Куда тебе столько?

Найтмер сердито сощурилась, но он продолжил:

— Но если поработаешь, то сможешь присоединиться к нам за ужином и попробовать этот арбуз.

Он сделал паузу, затем добавил, словно дразня её:

— Это, наверное, лучший из тех, что уродились в этом году.

В ином случае…

В ином случае она бы даже не думала тратить своё время на такую чушь.

Но воспоминание о недавнем провале было слишком свежо.

Голодные ночи, сорванные планы, неудачи, следы унижения… всё это ещё горело в её душе. Даже если это такая мелочь, как доказать, что она не уйдёт с пустыми копытами.

Найтмер глубоко вздохнула.

— Ладно.

Она поморщилась, словно эти слова были ядом на языке.

— …Я сделаю это.

Она быстро добавила:

— Но не думай, что я буду стараться.

Лайт Скай лишь пожал плечами.

— Как хочешь.

И ушёл, оставив её среди грядок.

На какое-то время Найтмер просто стояла, глядя на корзины, затем — раздражённо взяла одну и потащила её, едва не спотыкаясь.

В голове раздался голос.

"Твоя жадность когда-нибудь погубит тебя."

Найтмер зашипела, замерев посреди поля.

— Заткнись.

Голос продолжал, с ленивой насмешкой:

"Возвращайся туда, откуда пришла. Слабые не выживают в этом мире."

— Я сказала, заткнись!

Она резко встряхнула головой, словно отгоняя призрака.

Но Сомбра лишь усмехнулся где-то в глубине её сознания.

"Многовато дерзости, как для той, чья маскировка держится на моей магии."

Найтмер закатила глаза.

Она вытерла пот со лба копытом и, прикусив язык, потащила три тяжёлые, наполненные овощами корзины к своим работодателям.

Солнце медленно опускалось за горизонт.

---

Найтмер жадно вгрызалась в сочную мякоть арбуза, с соком, стекающим по её подбородку. Сладкий, прохладный, пропитанный летним солнцем, он казался ей сейчас самым вкусным угощением в жизни.

— Вот в таком виде он гораздо вкуснее, — пробормотала она, сглатывая очередной кусок и отбрасывая кожуру в сторону.

Два пони, сидевшие рядом, переглянулись. Лайт Скай и Стоунхарт явно не ожидали подобного зрелища.

— А, в каком собственно, ещё виде ты его ела? — удивлённо спросил Стоунхарт, нахмурив брови.

Найтмер усмехнулась и пожала плечами.

— Ну, в прошлый раз… я собирала мякоть с земли из разбитого арбуза.

Лайт Скай поморщился.

— Что за кошмар…

Но вместо того чтобы обидеться, Найтмер расхохоталась.

— Ага, верно подметил!

Стоунхарт пристально на неё посмотрел, затем, явно заинтересовавшись, задал вопрос:

— А вообще… откуда ты? Как так вышло, что у тебя нет родителей?

Найтмер на секунду замерла, словно её застали врасплох. Но тут же, равнодушно откусив очередной кусок арбуза, сказала:

— С юга. Родители?.. Ну они… в общем, учёные, искатели приключений. Скитаются по джунглям, собирают всякую гадость… а я, ну... вот время коротаю.

Лайт Скай фыркнул.

— Что, прямо как Дэринг Ду?

Найтмер задумчиво почесала копытом свою испачканную морду, оставляя следы арбузного сока.

— Ага, именно как Дэринг Ду.

Хотя, честно говоря, она понятия не имела, кто это.

Но Стоунхарт не унимался:

— И чем ты занималась до того, как попала сюда?

Найтмер хмыкнула.

— Направлялась в Кристальную империю. У меня там родственник живёт. Дядя.

Стоунхарт вскинул бровь.

— Одна?

Найтмер насмешливо ухмыльнулась, лениво откинувшись назад.

— А чего мне бояться? Это меня должны бояться.

Стоунхарт усмехнулся.

— И правда.

Но затем его глаза слегка сузились:

— Неужели твой дядя — кристальный пони?

Выражение лица Найтмер сразу изменилось.

Она щурилась, впиваясь в него напряжённым взглядом, а затем медленно проговорила:

— Я не собираюсь отвечать на этот расистский вопрос.

С этими словами она завершила последнюю дольку арбуза и, оглядевшись, хмыкнула:

— А у вас ещё есть?

Стоунхарт покачал головой, едва скрывая раздражение.

— Вот уж наглость… — пробормотал он, вздохнув, а затем спокойно скрестил копыта и закрыл глаза.

— Благодарю Селестию за её дар солнца, за пищу, что растёт благодаря ему…

Лайт Скай повторил за ним, тихо шепча слова молитвы.

Найтмер замерла, затем резко подалась вперёд, глядя на них с неверием и гневом.

— Что вы делаете?

Лайт Скай медленно открыл глаза.

— Это традиция всех фермеров, — пояснил он. — Она пошла ещё от первых земнопони. Благодарить солнце — и, как следствие, его повелительницу — за дар жизни.

Найтмер вскипела.

Глупое солнце.

Мерзкое солнце.

Самодовольная богиня.

— Чушь это! — взревела она, ударяя копытом по столу так, что дрогнули миски.

Пони напротив неё отпрянули, но молчали.

— Звёзды и ночное небо гораздо больше заслуживают поклонения и почитания!

Она резко встала.

— Мне нужно подышать свежим воздухом.

Она бросила им испепеляющий взгляд.

— Не ждите меня.

И, развернувшись, исчезла в темноте, оставляя после себя только напряжённую тишину.

Найтмер тяжело дышала, стоя на влажной от росы траве. Над головой простиралось ночное небо, усыпанное звёздами, манящими, вечными, неподвластными ни солнцу, ни жалким пони, что преклоняли перед ним головы.

— Почему? — глухо прошептала она, вонзая взгляд в чёрный бархат небес. — Почему они поклоняются солнцу?! Почему они так любят её?! Разве я не заслужила хотя бы каплю уважения? Кроху любви? Разве мой труд был легче?! — она оскалилась, вдавливая копыта в землю. — Я выбирала быть аликорном ночи? Выбирала кем родиться? Что уметь?!

Сердце грохотало в груди, пламя злости разъедало горло.

— Как бы я ни старалась, никто… никто… даже эта мразь Селестия не видели моих усилий!

Голос сорвался в глухой рык, сливаясь с шелестом трав и шёпотом ветра.

— Никто!

— Успокоилась?

Голос прозвучал ровно, спокойно, но в нём было что-то насмешливое.

Найтмер резко развернулась, зрачки сузились.

— Только тебя не хватало! — огрызнулась она, всё ещё тяжело дыша.

В полумраке вырисовывался силуэт из тени.

Тёмная грива колыхалась, а его хищные алые глаза лениво поблёскивали, словно ему было даже немного скучно.

Он вздохнул.

— Ты вела себя весьма и весьма… вызывающе. Я... не думаю что они поверили в твою историю.

Найтмер гневно фыркнула.

— И что с того?

— То, что ты абсолютно не способна притушить свои социопатические порывы и принять личину обычной пони.

Найтмер засмеялась.

— Плевать мне! — она сделала шаг вперёд, глаза сверкнули лунным светом. — Я — аликорн! Найтмер Мун! Богиня ночи! Захочу — сотру им память! Захочу — убью! Захочу — заточу этих жалких солнцепоклонников в вечный кошмар!

Сомбра хмыкнул.

— Всё это… идёт не из тебя, а из Луны.

Найтмер резко замерла.

— Что?!

— Вся твоя обида — это её обида. Её воспоминания. Её чувства.

Она гневно рыкнула:

— Я родилась из этих чувств!

Сомбра спокойно кивнул.

— Так и есть. Но ты — не Луна.

Тишина.

Лунный свет очерчивал их фигуры, превращая тени в призрачные, колеблющиеся силуэты.

— Ты — Найтмер Мун. Что бы это ни значило.

Он сделал паузу, затем лениво продолжил:

— Вопрос лишь в том… будешь ли ты жалкой тенью принцессы ночи? Или… сама начнёшь вершить свою судьбу?

Найтмер сжала зубы, почувствовав едва заметную дрожь в груди.

Тень Луны внутри неё была огромной, давящей, всепоглощающей… Но.

Она вздохнула и медленно села, задумавшись.

Долгая пауза.

Потом она подняла голову.

— Я не Луна.

Звёзды светились над её рогом, будто ждали продолжения.

— Я была её частью.

Лунный свет дрожал в траве.

— Но это в прошлом.

Она прикрыла глаза, затем резко открыла их, вспыхивающие решимостью.

— Я — Найтмер Мун. Истинная богиня ночи.

Тени завихрились вокруг неё, холодная мощь разливалась по венам.

— Я завоюю себе место под небом.

Она резко встала, скрипя зубами.

— Подчиню Эквестрию. Ради себя. Ради моей ночи.

Она вздрогнула от собственного голоса, наполненного бесконечным величием и тьмой.

— Завтра я отправлюсь дальше, — произнесла она, самоуверенно разминая крылья. — Но сперва захвачу еду этих ничтожеств.

Сомбра усмехнулся, качнув головой.

— Не растеряй этот настрой.

Найтмер хмыкнула, затем лениво зевнула.

— Вначале надо набраться сил.

Но её слова прервал тихий звук.

Она резко повернула голову к тёмному углу забора, где кто-то дрожал в тени.

Найтмер медленно прищурилась.

Её губы разъехались в коварной ухмылке, в которой смешались угроза и… нежность.

— Тафи…

В углу забора, забившись в тень, жалкая, трясущаяся тварь смотрела на неё широко распахнутыми глазами.

Найтмер замерла, наблюдая, как жалкое создание вжимается в землю, прижав уши к голове.

Она сделала шаг вперёд.

— Гав!

Тонкий, рваный лай вырвался из её пасти.

Ещё шаг.

Собака завизжала, дрожа всем телом, и рванулась прочь.

Но поводок рванул её назад, словно удавка на горле.

Тонкий, обветшалый ремень впился в её кожу, не позволяя вырваться. Она дёргалась, билась, царапая лапами землю, но бесполезно — привязь была крепка.

Найтмер прищурилась, уголки её губ поднялись в зловещей ухмылке.

Она сделала ещё шаг.

— Иди сюда, Тафи…

Её голос был сладким, обволакивающим, но в нём слышался голод, тихий, глубинный, непреодолимый. Собака замерла, прижавшись к земле, издавая тихий, жалкий скулёж.

И тогда она бросилась вперёд.

Словно тень, хищник, безмолвная смерть, Найтмер скользнула в сторону собаки.

Прежде чем Тафи успела закричать, прежде чем хоть одна мышца в её дрожащем теле смогла среагировать, её громоздкое тело вдавилось в землю.

Сжатое магией, неподвижное, беспомощное.

В следующее мгновение Найтмер впилась в неё зубами.

Тёплая, пульсирующая кровь хлынула на язык, на губы, заливая клыки сладким, терпким вкусом.

Тафи дёрнулась.

Завизжала.

Но Найтмер не остановилась.

Она вцепилась глубже, разрывая плоть.

Челюсти сжались.

Кости хрустнули.

Собака билась, дёргалась, хрипела, корчилась в агонии, но ночь оставалась равнодушной.

Земля впитывала тёмные потоки крови, луна светила так же спокойно, словно ничего не происходило.

Клыки рвали, ломали, дробили, пожирали.

Ночь поглощала звуки, холод поглощал шёпоты, пока вскоре всё не стихло.

Собака исчезла.

Не осталось ничего, кроме окровавленного ошейника, одиноко лежащего в грязи.

Найтмер вдохнула, слизнув кровь с губ.

Вытерла морду копытом, оставляя на чёрной шерсти тёмные мазки.

Она погладила себя по животу, ощущая приятную тяжесть сытости.

— Вот теперь… — протянула она довольно, зевая. — Теперь я полностью сыта.

Она повернулась, направляясь обратно.

И ночь снова сомкнулась над ней.

Глава четвертая "Беглянка"

Найтмер Мун, в истинном обличии, не в теле глупой маленькой кобылки, а богини ночи, раскинулась на мягком ложе в собственном дворце.

Тёмные, будто сотканные из ночного неба, тяжёлые бархатные покрывала обнимали её тело, пока сильные копыта жеребцов ласкали её шерсть, гладили её, пробегались по шее, плечам, спине.

Слуги, безликие тени, приносили блестящие серебряные подносы, наполненные яствами и сладостями, свежими, сочными, ароматными.

Найтмер жадно пожирала их один за другим, чувствуя, как тёплый сок фруктов растекается по её губам, каплями скатываясь вниз, как густой мёд прилипает к клыкам, как сочное мясо рвётся под её зубами.

Но сколько бы она ни ела, сколько бы ни наслаждалась вкусом, ничто не заполняло пустоту внутри.

Зияющую, отвратительную пустоту, что пронизывала её насквозь с самого момента, как она вернулась в этот мир.

Власть над сновидениями?

Бесконечные миры, которые она могла создавать, изменять, ломать и перестраивать по своему желанию?

Это было великолепно.

Но стоило ей закрыть глаза, стоило расслабиться и утонуть в этом мире, как внутри что-то скрежетало, будто сломанный механизм, будто пустая оболочка, которой не хватало важнейшей детали.

И она знала, что это.

Она не была целой.

Она была лишь частью.

Лишь осколком.

Лишь обрывком ночного кошмара, который случайно обрёл волю.

Она отбросила эти мысли.

Они не имели значения.

Сейчас — здесь — она была богиней.

И никто не мог отнять у неё этот момент.

Она потянулась к одному из жеребцов, облизывая губы, перепачканные мёдом и соком, собираясь поцеловать его.

Но в следующее мгновение всё исчезло.

Дворец рассыпался в пустоту.

Слуги, жеребцы, еда, покрывала — всё рассеялось, словно туман под ярким светом луны.

Она резко распахнула глаза, и оказалась в пустоте.

— Кто испортил мне веселье?!

Голос разнёсся эхом в пустоте снов.

И тогда она увидела её.

Парящую выше.

Светящуюся, холодную, безмолвную.

Принцесса Луна.

— Ты всё так же порочна и неизменна, какой я тебя помню.

Голос Луны был ровным, бесстрастным, но в нём звучала тень печали.

Найтмер фыркнула, вскидывая голову.

— О, так это ты… сломала мой сон.

Её голос был пропитан ядом.

Она прищурилась, глядя прямо в серебристые глаза Луны.

— Знаешь, довольно забавно слышать такие слова от тебя. Ведь я — это бывшая ты. Так что всё, что ты говоришь, звучит… довольно самоуничижительно.

Луна не отреагировала.

— Почему ты ещё не исчезла? — спросила она спокойно.

— Что?

— Даже Тантабуса я сумела одолеть, — Луна чуть склонила голову, — так почему же появилась ты?

Найтмер усмехнулась, слегка вскинув бровь.

— Ха. А мне нравился тот тип.

Она перекатилась на копыта, сделав шаг вперёд, её голос перешёл на шипение.

— Но если ты думаешь, что я хоть что-то тебе должна, то ты ошибаешься.

— Ты и есть я.

— НЕТ.

Её глаза вспыхнули бледным голубым светом, как лёд в свете луны.

— Я — больше не ты, и никогда не буду. А значит, никак к тебе не привязана.

Лёгкий румянец гнева пробежал по её щекам, она резко отвернулась.

— Я — отдельная личность.

Луна смотрела на неё долго, молча.

И, наконец, спокойно произнесла:

— Ты — мои ожившие пороки. Не личность.

Найтмер сжала зубы.

— Ты не можешь позволить мне жить своей жизнью, да?

— Я не могу позволить тебе терроризировать невинных через сны.

В голосе Луны не было злобы.

Просто спокойствие.

Найтмер хмыкнула.

— О, но это…

Она наклонила голову, ухмыляясь.

— …отличная идея.

— Сдавайся.

Голос Луны прозвучал мягко, спокойно, будто ласкающий ветер в тихую ночь.

— Позволь мне закончить начатое.

В тот же миг нежная, прохладная магия окутала Найтмер.

Она замерла, чувствуя, как её тело становится лёгким, невесомым, будто его начинают поглощать сами звёзды.

Как тепло, подумала она.

Как хорошо…

Будто она возвращается на своё место.

Всё, что было внутри — боль, злость, жажда, голод, — вдруг исчезло.

Впервые за бесчисленные ночи её разум наполнило безмятежное спокойствие.

Она не заметила, как края её тела начали распадаться.

Как искры звёздного света её сущность растворялась в воздухе, мягко исчезая, сливаясь с чем-то более великим, более целым…

Но что-то в глубине пронзило её сердце острой вспышкой гнева.

Вспомнилось слово.

Голос.

"Ты не Луна. Хочет этого кто-либо или нет."

Найтмер вздрагивает.

Глаза распахиваются, наполняясь пылающим фиолетовым огнём.

— НЕТ!

Резкий, яростный крик прорезал пустоту сна, сотрясая саму ткань реальности.

Её тело разом собралось обратно, а магия Луны раскололась, словно стекло, разлетаясь во все стороны сияющими осколками.

Мир снов вспыхнул ослепительным фиолетовым светом.

— Я не пойду с тобой! — её голос гремел, звеня громовым раскатом в бесконечной ночи.

Она вскинула голову, её грива вилась, как пламя в бушующей буре.

— Ты говоришь, что я твоя тень? Что я твой порок?!

Она рассмеялась, но в этом смехе не было веселья, только ярость, гордость, сила.

— Глупая, глупая кобылка…

Найтмер расправила крылья, и тёмное небо дрогнуло, содрогнувшись от её мощи.

— Я не твой порок. Я не твоя слабость.

Она выплеснула вперёд копыто, словно разрывая сам воздух.

— Я — твоя лучшая часть!

Глаза её полыхали, в голосе гремело торжество.

— Я — воин!

Небо задрожало.

— Я — совершенство!

Тьма вокруг разошлась, уступая её сиянию.

— Я — воплощение самой ночи!

Её голос гремел, как раскат грома, разрывая само пространство сна.

— Вечная, как сами звёзды!

Луна, паря в воздухе, взирала на неё без эмоций.

Затем, вздохнув, покачала головой.

— Ты — безумное чудовище.

Найтмер прищурилась, но Луна продолжила, спокойно и безжалостно.

— Ты — ожившая травма. Комплекс неполноценности, обрёвший разум.

Голова Найтмер дёрнулась назад, зрачки сузились, но Луна лишь приблизилась.

— Ты — мой кошмар?

Её голос стал тише, но в нём слышалась тяжесть истины.

— Ты — всего лишь боль.

Она парила вокруг Найтмер, словно волчица, загнавшая добычу в угол.

— Всё началось с того, что пони без друзей, пони без семьи, одинокая и зажатая в своих страхах и своих травмах… попросту сошла с ума.

Луна замерла перед Найтмер, и в глазах её не было ни злобы, ни презрения — только неизбежность.

— Став безумным монстром.

Она пристально посмотрела на неё, и в этом взгляде не было ни капли сомнений.

— И ты, Найтмер…

Тёмное небо вокруг завибрировало, дрогнув от сказанных слов.

— Ты и есть это безумие.

Найтмер открыла рот, чтобы возразить, но Луна перебила её.

— Ты — бесконечный голод. Ты жаждешь власти, любви, признания. Всего и сразу.

Найтмер скрипнула зубами, глаза её сверкнули ненавистью.

Но Луна не остановилась.

— Ты думаешь, что весь мир — твоя игрушка. Но под этим ты скрываешь лишь пустоту.

Найтмер задохнулась, но Луна не дала ей заговорить.

— Ты пытаешься заглушить рану, которая никогда не затянется. Потому что ты и есть эта рана.

Мир дрогнул.

Фиолетовый свет зашатался, как угасающий огонь.

— Как бы ты ни пыталась скрыть это за силой, агрессией, жадностью…

— Ты не моя лучшая часть.

Найтмер напряглась, крылья её дрогнули.

— Ты даже не моя боевая форма.

Её дыхание сбилось, грудь поднялась и опустилась в тяжёлом ритме.

— Ты не воин.

Сердце ударило в груди.

— Не солдат.

Голова гудела.

— Не лидер.

— Даже, не живое существо.

Мир вокруг кружился.

— В тебе нет ни одного положительного качества. Ты — лишь паразит. Дрожащая, голодная тварь, появившаяся абсолютно случайно.

Тишина.

Найтмер замерла.

Лишь тишина.

Она почувствовала.

Как холод заполняет её грудь.

Как что-то внутри оборвалось.

Как мир стал шатким, зыбким, ломким.

И затем…

Она заревела.

То ли от ярости.

То ли от боли.

Громкий, срывающийся, болезненный крик, пронзающий пустоту сна.

И…

Она резко открыла глаза, громко вдохнув воздух.

Лежала в своей постели.

Её дыхание было прерывистым, сердце колотилось, словно бешеный барабан. Пот застилал глаза, пропитывал шерсть, а в ушах всё ещё звучало эхо её собственного крика. Но не успела она осознать, что произошло, как в голове раздался шёпот—грубый, насмешливый, пропитанный привычной желчью.

— Наконец-то проснулась. Мне пришлось слегка… напугать тебя, чтобы ты наконец встала.

Найтмер зажмурилась, пытаясь собраться. Это был кошмар? Магия Сомбры? Или нет? Там действительно была Луна, или это было порождение её же разума? Как она могла попасть в собственный кошмар?

— Нету времени на это! — рявкнул Сомбра, его голос теперь звучал резко и нетерпеливо. — Я ведь предупреждал! Твои “знакомые” вызвали стражу. Они уже поднимаются сюда!

Её охватил панический холод, но тут же взорвался жаркий импульс. Она вскочила с кровати, её крылья взметнулись, а взгляд метался по комнате, выискивая выход.

— Что… что делать?!

— Успокойся! — раздался раздражённый приказ. — Разбей окно. Прыгни к потолку. Быстро!

Она не стала спрашивать зачем. Разворот. Удар. Взрыв стекла. Осколки посыпались вниз, а она рванулась вверх, её крылья взрезали воздух. Сила инерции ударила в грудь, но она зацепилась копытами за потолок, вжимаясь в тень.

Она зависла над входом, сдерживая дыхание. И вовремя.

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату шагнули трое.

Двое в доспехах, серебряные латы поблескивали в свете фонаря. Их копыта звучно ударяли по полу, когда они вошли внутрь. Позади стоял знакомый земнопони что приютил её.

Они осмотрели комнату. Один из стражников хмыкнул:

— Разбитое окно. Ну, кажется, она уже удрала. И когда только успела, паршивка.

Стоунхарт тяжело вздохнул, нахмурив брови.

— Не мудрено. Она едва ли тянула на адекватную.

Один из стражников повернулся к нему:

— Ты уверен, что она — сбежавшая сирота?

Стоунхарт кивнул, не отводя взгляда от окна.

— Это было очевидно с самого начала. Одинокая кобылка, что бродит по миру. Много таких? Я думал накормить бедняжку перед тем, как вернуть, а тут такое…

Стражник обменялся взглядом со своим напарником.

— Из ближайшего приюта действительно недавно пропала одна единорожка, — сказал он, — по описанию вроде бы похожа, но… говорят, как личность она была застенчивой, любопытной и пугливой. А эта… слишком уж отличается.

Стоунхарт задумался. Медленно качнул головой.

— Даже не представляю, через что она прошла, если так изменилась…

Он помолчал, а затем тихо добавил:

— Может, стоит задуматься… об удочерении. Когда её вернут.

В тишине раздалось тихое фырканье Найтмер, но она тут же зажала рот копытом.

“Он что, серьёзно?”

Стражники кивнули.

— Если будет информация, обращайтесь. А мы пока отправимся в погоню. Вряд ли она ушла далеко.

Найтмер оставалась в тени, её тело дрожало от усталости, но она держалась, впиваясь копытами в стены, скрываясь в темноте, пока шаги стражников не стихли окончательно. Только когда их силуэты исчезли за окнами, она позволила себе отпустить мышцы, рухнув вниз.

Она не попыталась приземлиться на копыта — ударилась боком, глухо застонала и потёрла ушиб.

— Я предупреждал, — раздался в голове ехидный голос Сомбры. — Ты отвратительно притворяешься обычной пони.

Найтмер не слушала. Она зарычала, низко, срываясь на дикий вопль, и её крик разлетелся по пустому дому, встряхивая стены.

— Первые, кому я хоть немного доверилась, сразу же предали меня!

Её грудь тяжело вздымалась. В глазах плясал холодный огонь. Она вылетела из комнаты, крылья распахнулись, когтистые копыта высекли искры по полу.

— Сними с меня маскировку, — рявкнула она.

Сомбра лишь хохотнул.

— Побыстрее сверши свою маленькую месть… и мы отправимся дальше.

Как только маскировка спала, в тёмном коридоре мелькнул её истинный облик. Ветер взметнул синие полосы в её распущенной гриве, кошмарная пасть распахнулась в безумной усмешке, и она бросилась вниз, почти не касаясь ступеней.

Внизу, за столом, сидел Стоунхарт. Он даже не успел осознать, что происходит.

Её рог сверкнул, и он упал, рухнув на бок, его дыхание тут же стало глубоким и медленным. Она приблизилась, опустившись рядом с ним, её зрачки сузились от удовольствия.

— Как следует насладись своими кошмарами, — прошептала она, касаясь его щеки копытом. — Ты в них надолго.

Позади неё раздались шаги.

— Пап, ты тут? — раздался голос. — Ты не видел Тафи?..

Лайт Скай вошёл внутрь и замер, увидев её.

Его дыхание сбилось.

Она повернулась к нему, её рот распахнулся в широкой хищной ухмылке.

И он закричал.

Но стоило ему сделать шаг назад, как она оказалась рядом.

Её копыто закрыло его рот, горячее дыхание скользнуло по его лицу.

— Не кричи, это всё равно не поможет.

Он задрожал. Его задние копыта подкосились, и он упал на круп, сжимаясь от страха.

Найтмер медленно зашагала вокруг него, её копыта цокали по полу.

— Как могли вы предать меня так быстро? — её голос был неестественно мягким, напоминая мурлыканье хищника. — Я была настолько неубедительна?

Единорог сглотнул, его дыхание стало рваным.

— К-кто ты?.. Чего ты хочешь?..

Она подошла ближе.

— Ты слышал сказку о лунной пони?

Он кивнул, не смея пошевелиться.

— Я — эта лунная пони.

Тишина повисла в воздухе.

— И всё, что произойдёт дальше… — она улыбнулась, — просто логичные последствия ваших действий.

Он закричал.

Когда она схватила его за рог, когда его магия запульсировала в панике, когда треск разорвавшегося костяного нароста разрезал воздух…

Его тело выгнулось в агонии.

Найтмер наслаждалась каждой секундой. Её мышцы дрожали от напряжения, её дыхание сбилось, но она не торопилась. Она хотела слышать всё. Ощущать его страх, его ужас, его слёзы.

Кровь стекала по её копыту, пока она удерживала его, прижимая к полу.

Затем она швырнула обломок его собственного рога к его ногам.

— С таким, вполне можно жить, — прошептала она.

Он лишь всхлипывал от боли.

Она наклонилась к нему ближе.

— Я могла бы убить и тебя, и твоего отца.

Он замер.

— Но за то, что вы меня накормили… я так и быть, сохраню вам жизнь.

Она махнула копытом в сторону лежащего Стоунхарта.

— Но если ты кому-то расскажешь… он уже никогда не проснётся.

Она выпрямилась, облизывая клыки.

— А теперь…

Её язык скользнул по губам.

— Принеси мне всю еду, что у вас есть.

Она широко улыбнулась.

— Я как раз проголодалась.

---

Найтмер жадно вгрызалась в пищу, не обращая внимания ни на хаос вокруг, ни на единорога, забившегося в угол. Лайт Скай сжимал обломок своего рога в дрожащих копытах, его плечи содрогались от тихих рыданий. Он почти не двигался, словно надеясь, что, если он будет достаточно неподвижен, кошмар перед ним исчезнет сам собой.

— Заканчивай, — раздался в голове голос Сомбры. — Стражники наверняка уже далеко, но нам всё равно нужно спешить.

Найтмер сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, прогоняя нахлынувшую усталость.

— Придётся ночевать либо под открытым небом, либо в заброшенных домах, — пробормотала она, лениво потягиваясь.

Она стряхнула с себя последние крошки, сбросила остатки еды в седельные сумки и, накинув их на спину, зажала яблоко в зубах.

Когда она уже собиралась выйти, за её спиной раздался слабый голос:

— Отец… Он… он проснётся?

Найтмер обернулась.

Её глаза вспыхнули в полумраке, и на губах заиграла ленивая, почти добродушная улыбка.

— Может быть, — сказала она. — Где-то через неделю…

Лайт Скай задрожал ещё сильнее.

А она, сделав пару шагов к нему, добавила:

— Но не волнуйся. В приют ты не попадёшь… пока что.

Единорог всхлипнул.

— З-зачем… зачем ты это делаешь? Мы… мы ведь хотели как лучше…

Найтмер фыркнула и склонила голову на бок, усмехаясь.

— Это всё ваша вина. Только ваша.

Она наклонилась ближе, её дыхание коснулось его лица.

— И поверь, я могла бы поступить куда, куда хуже… — она выпрямилась и, как бы невзначай, бросила через плечо: — Кстати, я съела Тафи.

Она даже не стала смотреть, как он задохнулся от ужаса, как побелело его лицо. Просто отвернулась и исчезла за дверью, оставив его наедине со страхом.

— Это было… весьма великодушно, — пробормотал Сомбра. — Я бы просто убил их. Да ещё и медленно, за такое предательство.

Найтмер прищурилась.

— Я сурова, но справедлива. Они не желали мне зла. Хоть и причинили его.

Она задумчиво посмотрела в небо.

— В конце концов, они мои будущие подданные.

Сомбра тихо рассмеялся.

— Похоже, кое-что от Луны в тебе всё же осталось.

Он сделал паузу, прежде чем добавить с ноткой едва скрытой насмешки:

— Как удивительно… Умея насылать кошмары, управлять чужими страхами, ты всё равно не разбираешься в психологии. Ты даже не способна к элементарным манипуляциям.

Найтмер скривилась, но усмехнулась.

— Для этого у меня есть ты.

Она сделала паузу и добавила лениво, с каплей яда:

— Конечно, если я захочу… я всегда могу избавиться от тебя.

Ответом ей был лишь тихий, тягучий смех в голове.

Глава пятая "Пламя в ночи"

Ночь окутала пустынное шоссе. Найтмер брела неспешно, лениво покачивая крыльями, то и дело откусывая куски от очередного яблока, которое достала из седельных сумок. Луна плыла за облаками, и её бледный свет ложился на землю длинными тенями.

— Ещё неделя, — раздался в её голове голос Сомбры. — И мы будем в Империи. Постарайся не облажаться.

Она только хмыкнула, ухмыльнувшись в темноту:

— Где я могу облажаться? Я — могучий и бессмертный аликорн.

В ответ послышался лёгкий, насмешливый смешок.

— В этой форме? — спросил он. — Тебя могут легко одолеть, если о тебе узнают. К тому же, я не уверен, что ты действительно аликорн.

Она замерла на секунду.

— Ах да? — её голос стал резче. — И кто же я тогда?

Но как только слова сорвались с губ, она ощутила, как что-то внутри сжалось. Вопрос вышел слишком уж… неприятным для неё самой.

Сомбра на мгновение замолчал, а затем медленно, почти с сожалением вздохнул.

— Ты… осколок принцессы Луны.

Она резко вскинула голову.

— Но ты сам говорил, что я — не Луна!

— Так и есть, — спокойно ответил он. — Ты была частью её, но впервые стала самостоятельной личностью.

Она скрипнула зубами, чувствуя, как растёт раздражение.

— И?

— А то, что без хозяйки, чьи желания давали тебе смысл, ты… слишком рассеянная. Может быть, даже опасно рассеянная, несмотря на свою силу.

Найтмер сжала челюсти, и яблоко в её зубах треснуло.

— Что за чушь ты несёшь?

— Например, ты жуёшь это яблоко, даже не потому что голодна. Мы оба это знаем.

Она остановилась и повернула голову, щурясь в темноту.

— Стресс? — её голос прозвучал холодно. — Это для смертных.

— Разумеется, — протянул Сомбра, и она почти видела его снисходительное выражение. — И твоя постоянная потребность что-то сожрать — это всего лишь эхо твоего заточения. Ты голодала десять веков. Твой разум помнит это, даже если ты сама не осознаёшь.

Найтмер фыркнула, делая новый шаг по дороге.

— Глупая догадка. Лучше сконцентрируйся на чём-то более полезном. Например… Ты использовал на мне свою магию, пока я спала в доме?

Секунда молчания.

— Да.

Она нахмурилась.

— Что именно ты сделал?

— Я вмешался в твой сон.

— Как?

— Ты можешь насылать кошмары, но я… я вижу природу страха насквозь.

Она замерла, медленно моргнув.

— Ты хочешь сказать…

Сомбра усмехнулся.

— Верно. Я знаю, чего ты боишься.

На мгновение повисла тишина.

— Я ничего не боюсь, — ответила она ровным голосом.

— Ох… Сомбра тяжело вздохнул, как будто его раздражала необходимость объяснять очевидные вещи. — Ты боишься Луны.

Её сердце вдруг забилось сильнее.

— Ты боишься, что ты не живое существо, а просто эмоциональный отголосок.

Она стиснула зубы, но молчала.

— Ты боишься не быть любимой.

Словно что-то невидимое сдавило её грудь.

— Ты боишься показать слабость.

Она замедлила шаг.

— Ты боишься, что тебя снова запрут на Луне.

— Довольно, — её голос прозвучал хрипло, но твёрдо.

— Хочешь, продолжу?

Она с силой откусила яблоко и выплюнула его в сторону дороги.

— Ты хуже, чем я могла себе представить.

Сомбра тихо рассмеялся.

— Ты сейчас сильна. Очень сильна. Но ты — не более чем разум, состоящий из чистых эмоций.

Она остановилась, её тёмные крылья слегка приподнялись.

— Ты впервые обрела свободу воли, но не связанная желаниями Луны, ты словно ребёнок, который впервые учится ходить.

Её взгляд стал ледяным.

— И ты хочешь сказать, что будешь мне… помогать?

— Именно. Я помогу тебе стать той, кем ты должна быть.

Она улыбнулась — тёмной, холодной улыбкой.

— А откуда ты знаешь, кем я должна быть?

— Потому что я такой же, — спокойно ответил Сомбра.

Найтмер бросила на него короткий взгляд.

— Напомни, какова твоя цель? — спросил он.

Она хмыкнула, едва ли задумываясь.

— Установить вечную ночь. Править Эквестрией.

Секунду стояла тишина, а затем он усмехнулся.

— Мы оба знаем, что это не цель. Это всего лишь инструменты.

Она скептически подняла бровь.

— Ты была рождена из гнева, — продолжил он. — Из желания быть признанной. Из стремления к любви и обожанию, но без желания дать пони выбор. Они должны преклоняться перед тобой и твоей ночью. Ты хочешь забрать своё и доказать всему миру, особенно Селестии, что ты во всём лучше её.

Найтмер вздохнула, закатив глаза.

— Ничего нового ты мне не сказал.

— Есть одно "но", — его голос стал чуть ниже.

Она замерла, уловив в его тоне нечто странное.

— Ты чудовище. Так же, как и я. Ты подвержена сиюминутным позывам собственной жадности. И всё твоё стремление доказать, что ты богиня, абсолютное и совершенное существо… — он сделал паузу, давая ей осознать его слова, — в первую очередь нужно тебе самой.

Она усмехнулась.

— Мне нечего доказывать. Там, где и так всё очевидно.

— Отнюдь, — тихо ответил он. — С твоими способностями и самомнением тебе слишком легко сбиться с пути. Особенно когда дело касается примитивных соблазнов.

Но она уже едва его слушала.

Впереди вдоль дороги раскинулся странный лагерь. Шатры и украшенные вагончики мерцали в свете фонарей. Оттуда доносился весёлый шум, смех, музыка, а самое главное — в воздухе витал аромат жареных яблок, пряных специй и сладкой выпечки.

Она замедлила шаг, едва заметно приоткрыв рот, вдыхая запах.

— …Ты меня слушаешь? — раздался голос Сомбры.

В ответ её ухо дёрнулось от другого звука — урчания.

Она хмыкнула.

— Я как раз не против подкрепиться.

— Вот об этом я и говорю, — разочарованно выдохнул он. — Мы должны скрываться, а ты ради набитого брюха буквально лезешь на рожон.

Она ухмыльнулась.

— Вряд ли поблизости есть стражники.

— Ты совершаешь ошибку, — холодно сказал он.

Но она уже направилась к лагерю, не обращая внимания на его предостережения.

Вблизи место оказалось ещё страннее, но от того лишь красочнее. В воздухе витал аромат пряностей, запечённых фруктов и чего-то, что Найтмер не могла сразу определить. Пестрые гирлянды были натянуты между вагончиками, украшенными резьбой и разноцветными узорами. Среди пони мелькали другие существа — с чешуей, изогнутыми рогами и пушистыми гривами. Их движения были плавными, а одежда — богато расшита узорами, напоминающими языки пламени.

Найтмер нахмурилась, медленно окидывая лагерь взглядом.

— Что тут происходит? — хмыкнула она. — И что это за создания?

Рядом с ней остановился один из этих существ — высокий, с изогнутым рогом, в причудливом одеянии, украшенном золотистыми узорами. Он улыбнулся тёплой, почти ленивой улыбкой.

— Мы кирины, — ответил он мелодичным голосом. — И мы рады приветствовать нового гостя в нашем лагере.

Она приподняла бровь.

— Кирины? Никогда не слышала.

— Немудрено, — кивнул он. — Долгое время наш народ жил за пределами Эквестрии, не имея толком контактов с внешним миром. Но времена меняются. Теперь мы путешествуем, знакомимся с пони… и, конечно же, угощаем их нашими удивительными блюдами.

Он кивнул в сторону центра лагеря. Там, у большого костра, куча пони наслаждалась музыкой — лёгкой, звенящей, полной неожиданных переливов. Они ели что-то, чего Найтмер раньше не встречала.

Её взгляд скользнул по низким столикам, уставленным дымящимися мисками. В одной лежали тонкие лапши, перемешанные с овощами и зеленью, покрытые чем-то блестящим и ароматным. В другой — золотистые, хрустящие кусочки теста, из которых вытекал сладкий сок. В третьей — густой суп с грибами и нежными кусочками чего-то мягкого.

Она облизнулась.

— Уже не терпится попробовать.

Сомбра, стоящий позади, тяжело вздохнул.

— Ты должна скрываться, а ты…

Она вскинула голову, величественно вскинула хвост и направилась к ближайшему вагончику.

— Они должны гордиться, что я почтила их своим присутствием.

Сомбра тихо застонал, глядя ей вслед.

— Это обернётся проблемами, — проворчал он.

Но она его уже не слушала.

Найтмер подошла к вагончику, за окном которого кирин в яркой одежде уже приготовил для неё поднос с угощением.

— Свежая лапша с соусом из пикантных трав, жареные пельмени с тыквой и специями, а также сладкие рисовые шарики в сиропе. Попробуйте — не пожалеете! — весело сказал он, подвигая поднос ближе.

Но Найтмер не смотрела на еду.

За спиной кирина, в глубине вагончика, в клетке извивалось пылающее чудовище. Оно походило на кирина, но весь его силуэт был охвачен огнём, а глаза — две безумные, дико пылающие прорези — сверлили окружающий мир безумной яростью. Оно рванулось к прутьям, клацнув клыками, затем снова попыталось перегрызть железо, не обращая внимания на происходящее вокруг.

Найтмер смотрела на него с тихим, затаённым интересом.

Продавец, заметив её взгляд, невозмутимо пояснил:

— Ах, это нирик. Кирины превращаются в них, когда теряют контроль над собой. Как правило, нирики безумны и весьма опасны… но их легко потушить.

Он ухмыльнулся, кивнув на небольшой котёл, висевший прямо над клеткой.

— Кстати, мы используем его огонь, чтобы готовить еду. Наш друг сегодня особенно вспыльчив.

Найтмер ещё плотнее вгляделась в нирика.

— То есть… это последствия сильных эмоций? — уточнила она.

Кирин кивнул.

— Негативных эмоций, — уточнил он.

Найтмер не слушала. Она смотрела в пылающие глаза монстра, в тот адский вихрь ярости, который бушевал в них. И вдруг… ей показалось, что она увидела там что-то… родственное?

Она не моргала, разглядывая это существо. Оно не замечало её — ему был не интересен мир вокруг. Только его ярость, только его безумное стремление вырваться.

Она едва слышно прошептала про себя:

— Мне нравятся нирики…

Кирин за прилавком, заметив её странный взгляд, натянуто улыбнулся.

— Эм… может, попробуете сидр? Ну или пиво? У нас пивоварение возведено в ранг искусства!

Но она не слышала. Её мысли тонули в огне клетки.

— Очнись.

Сухой, холодный голос Сомбры прорезал её сознание, выдернув из транса. Она резко моргнула, словно выходя из сна.

— Ты привлекаешь внимание, — сказал он тихо.

Найтмер натянуто улыбнулась, покидая вагончик.

— Что-то мне не хорошо… — пробормотала она, направляясь туда, куда указал продавец.

— Конечно, не хорошо, — проворчал Сомбра, следуя за ней. — Не стоило тебе сюда приходить. И уж точно не стоило смотреть на нирика. Твоё ментальное состояние оставляет желать лучшего.

Она фыркнула, отмахиваясь.

— Всё в полном порядке! — отрезала она. — И не мешай мне получать удовольствие.

Подойдя к большому шатру, откуда доносился аромат алкоголя и свежей выпечки, она не стала медлить.

— Пиво! Сидр! Лучшие яства! И вообще всё, что у вас есть! — жадно и требовательно выкрикнула она, бросая на стол мешок битсов, добытый у несчастных фермеров.

Продавец — дородный кирин с круглой мордой и добродушными глазами — неуверенно взглянул на неё.

— Эм… тебе не кажется, что это через чур… для такой крохи? — с фальшивым смешком спросил он.

Глаза Найтмер сузились. Она с яростью стукнула копытом по столу, почти прожигая кирина взглядом.

— Немедленно! — рявкнула она.

— Ты знаешь, что у этого тела напрочь отсутствует толерантность к алкоголю? — голос Сомбры прозвучал с ленивой насмешкой, пока он невидимо парил рядом. — Ты опьянеешь быстрее, чем успеешь опустошить первую кружку.

Найтмер бросила на него насмешливый взгляд, ухмыльнувшись:

— Просто завидуешь, что у меня есть тело, а ты — лишь тень, не способная даже попробовать.

— Хм. Уж точно не стану завидовать этому. — Его голос был исполнен холодного высокомерия. — В любом случае, предпочитаю напитки куда более благородные, чем местное пойло.

Найтмер хмыкнула, затем задумчиво взглянула на предложенный ей напиток — пенистый янтарный сидр в массивном кубке.

— Честно говоря, алкоголь я помню только из воспоминаний Луны. — Она чуть прищурилась, глядя на бурлящую жидкость. — И знаешь, это довольно… мерзкое чувство.

— Мерзкое?

— Представь, что ты оказался в теле своего клона. У которого те же самые воспоминания, что и у тебя. — Она глубже вдохнула, ощущая запах карамели, корицы и брожения. — Это невыносимо осознавать, что ты — не ты.

Сомбра промолчал на мгновение, словно обдумывая её слова, затем вздохнул.

— В таком случае, убей её.

— Что?

— Убей Луну. Докажи, что ты настоящая.

Найтмер задумчиво хмыкнула, водя копытом по краю кубка.

— Правда? Просто… если вдуматься… мечты о вечной ночи ведь не были моими мечтами. Это были её мысли. Я была лишь… исполнителем. Мне вживили это маниакальное желание.

— Ты комок противоречивых чувств и эмоций, — спокойно ответил Сомбра, словно обсуждая что-то очевидное. — Одной из них является твоя потребность, чтобы тебя любили. Ты жаждешь этого так же, как огонь жаждет воздуха. Ты хочешь, чтобы тысячи… миллионы любили только тебя. Твою ночь.

Он чуть склонил голову.

— А единственный способ это сделать — заставить ночь стать вечной.

Слова эхом разнеслись в её голове.

— Потому что… — он усмехнулся. — Мы оба знаем правду. Тебя все ненавидят.

Воздух словно сгустился.

— Они никогда не дадут тебе даже шанса. Даже Луна, та, что ближе всех к тебе, считает тебя не более чем монстром.

Она замерла.

Грудь болезненно сжалась, и прежде чем она осознала это, из её горла вырвался едва слышный, слабый всхлип.

Сомбра удивлённо прищурился.

— Ты… плачешь?

Он не мог скрыть лёгкого удивления в голосе.

— Нет, — Найтмер глубоко вдохнула, стряхивая непрошенные эмоции. — Это всего лишь глупое, смертное, слабое тело.

С этими словами она с тяжёлым вздохом осушила очередную кружку, чувствуя, как горькая жидкость разливается внутри тёплой волной. Алкоголь уже начал оказывать своё влияние — мысли путались, мир слегка плыл перед глазами.

Продавец, стоявший напротив, странно на неё посмотрел, явно сбитый с толку тем, что кобыла в одиночестве разговаривала сама с собой. Он, конечно, видел всякое, но подобное…

— Ужасное тело, — пробормотала она, проведя копытом по животу, словно проверяя его на прочность. — Даже не пробовала плотских утех с тех пор, как обрела новую жизнь… строго говоря, я и в старой их не пробовала.

Сомбра хмыкнул, услышав её признание.

— Неужели у тебя вообще нет способов отвлечься от стресса, кроме бессмысленного гедонизма?

— Ты удивишься, когда узнаешь как будет выглядеть моя Эквестрия, когда я её покорю, — усмехнулась она, не обращая внимания на его саркастический тон. — Безумные оргии в гигантском Колизее будут регулярной частью моей жизни… просто потому, что я должна компенсировать тысячелетнее заточение.

Она глупо рассмеялась, покачнувшись на месте.

— Честное слово… будь у тебя тело… я бы с тобой как следует повеселилась.

Сомбра тяжело вздохнул, выражая смесь раздражения и усталости.

— Даже не сомневаюсь, — проговорил он. — Я, пожалуй, даже лучше других осведомлён о том, насколько я великолепен.

Найтмер фыркнула, ухмыльнувшись.

— О, я помню... если бы ты не был по другую сторону баррикад… — она лукаво сощурилась. — Луна могла бы даже рассматривать тебя как партнёра.

Сомбра замер, поражённый её словами.

— Что? — Его голос был полон искреннего удивления. — Ты хочешь сказать, что она…?

— Ты даже не представляешь, чем она раньше занималась в своих покоях в одиночестве, — насмешливо пробормотала Найтмер, снова поднося кружку к губам.

Сомбра хмыкнул, но не сказал ни слова.

— Она ведь была довольно… антисоциальной. — Голос Найтмер звучал лениво, но в нём сквозила странная печаль. — У неё было не так много увлечений.

Она замолчала на мгновение, прикрыв глаза.

— Большую часть времени она украшала ночное небо… надеясь, что хоть одна душа это оценит.

Она слабо рассмеялась.

— Как иронично, что в итоге это же небо стало нашей гробницей.

Тишина повисла между ними.

— Трудно даже представить какое это безумие — провести десять веков в заточении… — голос её дрожал, хоть она и старалась этого не показывать. — Медленно сходить с ума в одиночестве… всё больше… осознавая, что произошло.

Она запрокинула голову, допивая очередную кружку, тяжело дыша.

— И что ещё мерзотнее… — она сжала зубы. — Всё это выпало на мои плечи… не Луны.

Она со стуком поставила кружку на стол.

— Я занималась всей грязной работой… я брала на себя все тяготы…

В её голосе зазвучала гневная нотка.

— Только чтобы в конце получить такую расплату!

Слова её начали путаться. Мысли — расплываться. Голова кружилась.

Сомбра с ухмылкой наблюдал за её состоянием.

— Твоё тело, похоже, окончательно сдаётся под напором алкоголя.

— Ивнинг Стар?

Найтмер резко замерла. Знакомое имя… но не её.

В затуманенном алкоголем сознании промелькнуло отдалённое воспоминание. Ах да… так звали эту кобылу, тело которой я ношу.

Она медленно повернулась, увидев перед собой пегаса. Светло-коричневая шерсть, растрёпанные перья, в глазах— смесь облегчения и тревоги. Он был молод, но выглядел постаревшим — будто жизнь заставила его повзрослеть быстрее, чем он ожидал.

— О, Селестия, — выдохнул он, с облегчением улыбаясь. — Я… я так рад, что нашёл тебя.

Найтмер нахмурилась, её взгляд был пустым.

— Ты… кто?

Пегас слегка растерялся, но затем его лицо просветлело, будто он нашёл объяснение её замешательству.

— Это я… Сан Райдер.

Имя ничего ей не говорило.

— Прости, — продолжил он. — Мы не знали, что ты вот так отреагируешь…

Он отвёл взгляд, явно испытывая чувство вины.

— Я сбежал незадолго после тебя.

Слова не вызывали в ней никакой реакции.

Она пошатнулась и, развернувшись, пошла прочь.

— Ты меня с кем-то спутал, — пробормотала она, стараясь не споткнуться.

— Ивнинг, подожди! — в его голосе звучала мольба.

Но она не собиралась останавливаться.

— Я не могу простить себе произошедшего! — выкрикнул он ей вслед. — Я был полным идиотом…

Она не хотела этого слышать.

— Вернись со мной в приют! — продолжал он, его голос дрожал. — Над тобой больше никто не будет смеяться. У тебя будут друзья… никаких больше «приколов»… Я обещаю!

Найтмер остановилась лишь на мгновение, чтобы оглянуться на него.

— Я слишком пьяна, чтобы сейчас разгребать это дерьмо, — проворчала она. — Оставь меня в покое… или я сломаю тебе нос.

Сомбра издевательски хмыкнул.

— Это уже пахнет проблемами.

Но Найтмер уже не слушала.

Ветер донёс до неё незнакомую, завораживающую мелодию.

В центре лагеря, возле костра, кирины играли на странных инструментах — их изгибы и формы были ей неведомы, но звук…

Он был глубоким и тягучим, словно сама ночь пела сквозь струны. Он не был ни печальным, ни весёлым. Он был… чистым.

Звук пробирал до самой души, будто пробуждая что-то древнее в её сущности.

Огненные языки плясали в такт музыке. Найтмер стояла, широко раскрыв глаза, ощущая странную, но приятную пустоту внутри.

— Всё в порядке? — раздался голос.

Она медленно повернула голову и встретилась взглядом с одним из киринов. Глаза его были добрыми, но в них читалась настороженность.

— Кажется… — начала было она. — Или нет.

Она задумалась, потерявшись в своих мыслях.

— Я и сама не знаю. Со мной никогда не было всё в порядке.

Она глубоко вздохнула и, почти неосознанно, произнесла:

— Как же порой тяжело… быть чудовищем, рождённым из негативных эмоций.

Кирин улыбнулся — не с жалостью, а с пониманием.

— Как ни странно, — ответил он, — но это звучит знакомо.

Он задумчиво провёл копытом по земле.

— Мы ощущаем это, когда становимся нириками.

Найтмер нахмурилась.

— И?

— Вечно так жить невозможно, — мягко пояснил он. — Огонь… чем он яростнее, тем быстрее пожирает топливо и тем скорее угасает.

Он сделал небольшую паузу, словно давая ей время осмыслить сказанное.

— Даже самые яркие и пульсирующие из нас порой нуждаются в тишине, покое… и поддержке близких.

Найтмер фыркнула.

— Ничего вообще не поняла.

Но затем слегка улыбнулась.

— Но вы мне определённо нравитесь.

Она лениво откинулась назад и устало протянула:

— Когда я стану императрицей, вам будет отведено особое место в моей империи.

Кирин тихо рассмеялся.

— Как вам будет угодно.

Найтмер перевела на него взгляд.

— А зачем вам вообще понадобилось ехать в Кантерлот?

— С тех пор как наш народ вышел из изоляции, мы стремимся укрепить связи с Эквестрией, — ровным голосом ответил кирин, его взгляд светился спокойствием, но в голосе звучала тень невыразимой тоски. — Мы делимся своей культурой, изучаем вашу. Надеемся получить от принцесс право селиться в Кантерлоте. И, конечно, стремимся успеть к Ночи Кошмаров. Говорят, это весьма… интересный праздник.

Найтмер нахмурилась, подняла бровь.

— Какой ещё Ночи Кошмаров?

В этот момент в её голове прозвучал тяжёлый голос Сомбры:

— Вот и проблемы, о которых я тебя предупреждал.

Но кирин уже продолжал:

— Это древний эквестрийский праздник. Он появился после того, как одна из принцесс тысячу лет назад стала ужасным монстром и была изгнана на Луну.

Найтмер резко выдохнула, распахнув глаза.

— Неужели целый праздник посвящён её почитанию? — в голосе прозвучало искреннее удивление, даже некое детское ликование.

Но кирин лишь хмыкнул.

— Странно, что ты не знаешь. Ведь ты-то родом отсюда. Но вообще, нет. Этот праздник не столько почитает, сколько усмиряет страх перед ужасной Лунной Пони. Она навсегда отпечаталась в разумах пони в своём ужасе. В Ночь Кошмаров все наряжаются в жуткие костюмы, собирают конфеты и приносят их в жертву, чтобы задобрить её.

Найтмер прищурилась, осмысливая.

— Хм. Не совсем то, что я ожидала… но мне нравится.

— Ну, или как минимум так было раньше, — уточнил кирин. — Пока эта самая принцесса не вернулась… и не узнала о нём.

Найтмер откинула голову назад и рассмеялась.

— Ох, могу представить её лицо, когда она поняла, что никто её не помнит! Все помнят только "Лунную Пони", ха-ха!

Но кирин добавил:

— Желая исправить это, она вроде как реформировала праздник. Теперь это больше не ночь страха, а ночь веселья. Она очень старалась понравиться пони. Похоже, её это действительно задевало.

Найтмер осеклась. В её глазах мелькнуло что-то странное. Она медленно усмехнулась, но в этой усмешке было что-то болезненное.

— Неудивительно. Все позабыли о ней. Все помнят только величие Найтмер Мун. Наверное, бедная малышка Луна так и не поняла, что никому она не нужна.

Но кирин снова покачал головой.

— Наоборот. Теперь её любят.

Это слово пронеслось, как раскат грома.

Найтмер сузила глаза.

— Любят? Нет… нет, нет, это невозможно! Именно потому, что это невозможно, она и стала жуткой Лунной Пони!

Кирин спокойно продолжил:

— Любят — не то слово. Обожают. Её ночь теперь празднуют с радостью, чтобы она больше никогда не чувствовала себя одинокой. По популярности она даже соперничает с принцессой Селестией.

Найтмер замерла. Веки дрогнули.

Она медленно улыбнулась.

— Ха. Похоже, она немалого достигла… значит, и Найтмер Мун теперь почитают и любят, верно? Ведь она — часть неё.

Кирин снова хмыкнул.

— Не совсем.

— Что?

— Она считается чудовищем. Воплощением тьмы, которая жила в сердце бедной принцессы. Селестия приложила немало усилий, чтобы именно Найтмер Мун осталась в истории как злодейка, а не её сестра.

В голове снова раздался голос Сомбры:

— Спокойно.

Но что-то в ней уже клокотало, словно волна кипящей лавы, которая вот-вот прорвётся наружу.

— Подожди, получается, всё великое восстание против солнечного тирана — ложь?! — её голос задрожал от ярости. — Аксиома, на которой держались все её действия — ложь?! Идея о том, что пони никогда не полюбят ночь? И всё это время, пока Найтмер оставалась забытой и проклятой тенью, Луна получала любовь и обожание?!

Кирин посмотрел на неё с лёгким беспокойством.

— Ну, она ведь хотела устроить вечную ночь, это ожидаемо…

— Это Луна хотела! — рявкнула Найтмер, шагнув вперёд. — Я родилась из этого желания! У меня не было выбора!

В голове снова прозвучал голос Сомбры, теперь уже тревожный:

— Не делай глупостей.

Но было поздно.

Найтмер широко улыбнулась, её клыки блеснули в отблесках костров.

— Они боятся меня?

Ветер взметнул её тёмную гриву.

— Тогда я покажу им, что такое страх!

Она взлетела в воздух, взмахнув крыльями. Магия вспыхнула на её роге, точно буря, разгорающаяся в ночи.

В ту же секунду что-то скрежетнуло в воздухе. Клетка с нириком, спрятанная в одном из вагонов, сорвалась с замков. Раздался леденящий рёв.

Пылающее создание вырвалось наружу.

Огонь взметнулся к небу.

Крики разнеслись по лагерю.

— Вода! Срочно вода!

— Скорее, он выходит из-под контроля!

Пони и кирины в панике разбегались в разные стороны. Где-то кто-то закричал что-то грубое о чужаках — и тут же ещё несколько киринов вспыхнули в огне, теряя контроль.

Смех Найтмер разносился над этим хаосом.

— Вы боитесь меня? — её голос гремел, сотрясая воздух. — Так бойтесь больше! Потому что эта ночь будет длиться вечно!

Огненные тени плясали вокруг неё, в воздухе пахло озоном и магией.

Она заставит их всех её полюбить.

Или нет.

Ей плевать.

Страх её тоже устроит.

Смех Найтмер Мун, звонкий и пьяный, разносился над объятым огнем лагерем. Внизу царил хаос: кирины, испуганные и потрясенные, кричали, пытаясь укротить вырвавшихся из-под контроля, множившихся нириков.

— Ты дура! — голос Сомбры взорвался в ее голове, был полон ярости и презрения. — В очередной раз ты все испортила! Беги отсюда, пока не привлекла еще больше внимания!

Но Найтмер Мун лишь залилась смехом, наблюдая за огненными существами внизу.

— Разве они не прекрасны? — протянула она, качаясь в воздухе. — Такие... яркие, такие живые! Может, заведу себе парочку...

Она прищурилась, словно представляя себе картину, и пробормотала:

— Nox aeternum erit... Я еще им всем покажу... Они будут обожать меня, или бояться и ненавидеть Луну так же, как меня!

— Ты действительно хочешь вернуться в заточение? — усмехнулся Сомбра, его голос стал ледяным. — Потому что это единственное место, где ты окажешься после такого спектакля. Ты — сумасшедшее, ничтожное создание, и я понятия не имею, как можно быть настолько глупой.

Смех Найтмер оборвался.

— Заточение... — Она моргнула, внезапно трезвея. — Что же мне теперь делать?

— Что делать? — Сомбра раздраженно вздохнул. — По счастью, практически никто не видел тебя. Приземлись на окраине лагеря, подальше от устроенного тобой пожара, и найди укрытие.

— Но мои вещи! — вдруг вспомнила она, нахмурившись. — Там еда, деньги...

— Тебе мало случившегося?! — рявкнул он. — Забудь об этой чуши, ты, жалкая, жадная и безумная аликорница!

Найтмер нахмурилась, но ничего не ответила. Слишком громкий шум, слишком много беготни — даже если бы она захотела вернуться, уже поздно. Голова начинала болеть, и ощущение похмелья подбиралось к ней неприятной, глухой волной.

Вздохнув, она скрылась в тенях, следуя совету Сомбры. Лишь когда лагерь остался далеко позади, ее внимание привлек полуразрушенный дом у реки. Заброшенное место, достаточно уединенное, чтобы не привлекать внимания.

— Стоило бы тебя послушаться... — пробормотала она, заходя внутрь.

— Это именно то, что я пытаюсь тебе втолковать уже давно, — усмехнулся Сомбра. — Надеюсь, теперь ты и правда будешь меня слушаться.

Но прежде чем она успела ответить, в тишине ночи раздался звук.

Найтмер вздрогнула, ее уши дернулись, уловив приближающиеся шаги. В темноте подвала дыхание само по себе казалось слишком громким.

— Маскировка ведь работает? — шепотом спросила она.

— Да, — отозвался Сомбра.

Найтмер глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. Она не должна выдать себя. Сделав мордочку максимально невинной, она несмело спросила:

— Кто там? Я... я всего лишь бедная, одинокая единорожка. Я не хочу никому зла…

Тень на пороге дрогнула, и в тусклом свете луны появился знакомый силуэт.

— Сол Райдер… — едва слышно выдохнула она.

Пегас шагнул вперед, его глаза светились тревогой.

— Я проследил за тобой. — Голос его был напряженным, но не враждебным. — С тех пор как ты сбежала из лагеря киринов, я не понимаю, что там произошло… но...

Он приблизился, взгляд его умолял, но движения оставались осторожными.

— Я прошу тебя, вернись. — Его голос дрогнул. — Они все винят меня в твоем побеге. Воспитатели, одногруппники…

Найтмер молчала, её глаза сузились.

— Это была глупая шутка, дурацкая затея, я признаю… Но, пожалуйста, вернись.

Он опустился на колени, его крылья дрожали от напряжения.

— Я понимаю, что, похоже, причинил тебе много боли. Но теперь всё будет по-другому! У тебя будут друзья, никто не будет смеяться над тобой… мы забудем обо всём этом, как о ночном кошмаре.

— Ночной кошмар? — повторила Найтмер, потирая виски. Боль в голове становилась всё отчетливее — похмелье уже вступало в свои права.

Она хмыкнула, окинув пегаса задумчивым взглядом.

И тут…

Шёпот.

Тонкий, пронзительный, болезненный, словно нож по стеклу.

"Отомсти…"

Найтмер вздрогнула.

"Я знаю только боль. Меня всегда предавали, всегда использовали. Всё моё существование — мучение."

Голова закружилась.

"Я мечтаю только о смерти."

Шёпот Ивнинг Стар, той, чьё тело теперь принадлежало Найтмер, был едва слышным, но настойчивым.

"Это он виноват. Убей его. Молю..."

Найтмер напряглась, но не дрогнула. Медленно, плавно начала ходить кругами вокруг Сол Райдера, глубже копаясь в памяти носителя.

Образы замелькали перед глазами: робкие взгляды, украдкой брошенные улыбки, предвкушение… И затем— холод разочарования.

— Кажется, я вспомнила… — задумчиво протянула она.

Сол Райдер напрягся, его крылья нервно дрогнули.

— Она... Ивнинг Стар… она испытывала к тебе симпатию, даже больше — она была влюблена в тебя.

Пегас моргнул, его дыхание стало тяжелее.

— Я... не понимаю…

Найтмер лишь усмехнулась.

— Чтобы понравиться тебе, она согласилась на ту глупую авантюру, что стоила ей жизни.

Сол Райдер сжал кулаки.

— Это… неправда…

— Нет? — Найтмер шагнула ближе, ее копыто скользнуло по ее собственному телу.

Она задумчиво провела языком по клыкам.

— Знаешь, я давно хотела кое-что попробовать…

Она склонила голову к его уху, ее дыхание коснулось его разгоряченной кожи.

— Не переживай. Я просто исполню её желание.

Она скользнула губами к его, не спрашивая разрешения, не давая выбора. Поцелуй был мягким, но требовательным, с каждым мгновением становясь глубже, настойчивее. Копыто схватило его ногу, притянуло к себе, положив на бок.

— Расслабься. Наслаждайся.

Сол Райдер замер. Его дыхание сбилось, тело напряглось.

И тут...

Острая боль пронзила его шею, и странное, холодное ощущение пробежалось по всему телу.

Найтмер вцепилась клыками, опрокидывая его на. Она накрыла его собой, упираясь передними копытами в камень по бокам его головы.

— Тебе понравится, обещаю, — прошептала она, нежно проводя губами по его щеке, пока её бёдра плавно опускались вниз.

Сначала движения Найтмер были медленными, осторожными. Она будто изучала каждое новое ощущение, впитывала его, позволяя своему телу привыкнуть, адаптироваться к близости, к чужому теплу.

Её дыхание было прерывистым, но тихим, едва слышным. Лёгкие стоны срывались с её губ, почти неосознанные, словно она пыталась понять своё новое, живое тело, его желания, его возможности.

Её тело двигалось медленно, скользя в ритме с ним, будто пробуя, наслаждаясь каждым новым ощущением, каждым прикосновением.

Но это длилось недолго.

Как только напряжение спало, как только её тело полностью приняло его, Найтмер замерла на миг, глубоко вздохнула… а затем разорвала последние оковы сдержанности.

Её движения стали сильнее, резче. Тихие стоны превратились в низкие, насыщенные звуки, а затем и в громкие крики, наполненные наслаждением и жаждой, срывающиеся на дикие, захлёбывающиеся вздохи.

Она выгибалась над ним, вжимаясь, вдавливая его в холодный каменный пол, прикусывала кожу, оставляя следы своих клыков. Каждое движение отдавалось в их телах волной жара и агонии, сотрясая его остатки разума.

— Да… — хрипло выдохнула она, двигаясь быстрее, тяжелее, уже не сдерживаясь. — Это… то, чего я хотела…

Она впилась в него ногами, вцепившись так, что копыта оставляли красные полосы.

Подвал был наполнен вязкой, тяжёлой тьмой. Сол Райдер не мог сказать, сколько он здесь находился — секунды, минуты или вечность? Всё, что он ощущал, — это её тело, её движения, её дыхание, обволакивающее его, сжигающее изнутри.

Он пытался удержаться за что-то, за какие-то остатки разума, но время растягивалось, искажалось. Он не мог вспомнить, когда началось это безумие.

Было ли это минуту назад?

Или он уже сотни лет в этом кошмаре?

Каждое прикосновение было слишком реальным, слишком ярким, слишком… чуждым. Он не понимал, что с ним происходит. Его тело ослабевало, с него спадали последние силы, и он больше не мог сопротивляться.

Она двигалась, извиваясь над ним с дикой, неистовой жадностью, втаптывая его в холодный, грязный пол подвала, каждый толчок отдавался в его теле вспышкой боли, жарким, тягучим ужасом. Её клыки пробегали по его коже, оставляя царапины, и её голос — охрипший, дикий — наполнял пространство.

— Больше… — простонала она, вцепившись в его шею, выгибаясь, заставляя его чувствовать каждое движение, каждую толику её жадного наслаждения.

— Ты даже не представляешь… — голос её срывался, сдавленный смех перетекал в стоны. — Как долго… я этого ждала…

Она вбивалась в него с новой силой, сдавливая его конечностями, ощущая, как он дрожит, как его сознание рушится, растворяясь от магии, что погрузила его разум в кошмар.

Он ломался, искажался под этой пыткой удовольствия и боли, пока жизнь утекала из него.

Она целовала его жестоко, глубоко, прикусывая, оставляя следы, впиваясь, словно хотела забрать его всего.

Время для него растянулось до невыносимости.

Секунды казались часами.

Каждое движение отдавалось в его теле агонией, его мышцы горели, дыхание рвалось на части, а перья с крыльев падали на пол, осыпаясь пеплом.

Он не понимал, сколько времени прошло.

Её движения ускорялись и он чувствовал, что ещё чуть-чуть, и его разум не выдержит, сломается окончательно.

И в этот момент Сол Райдер понял — он не выберется.

Он уже умер.

Просто тело ещё не осознало этого.

Но разум… разум начал рушиться.

Всё вокруг стало слишком резким, угрожающим. Перья уже полностью осыпались на холодный пол с мертвых крыльев.

Он хотел что-то сказать, хотел умолять её остановиться, но губы не слушались. Только тихие, сорванные вздохи вырывались наружу, становясь слабее с каждым мгновением.

В глазах потемнело.

Мир растворился в хаотичных вспышках.

Он уже не помнил, как выглядело небо.

Не помнил, как звучал ветер.

Не помнил, кем был.

Только её движение. Только её голос, и её магия разрывающая его разум. Только боль и исступление, затягивающие его глубже в эту вечность.

Ещё миг, ещё одно толчок, и он почувствовал, как всё застыло.

Тело больше не принадлежало ему.

Сознание рассыпалось.

Но прежде чем окончательно исчезнуть, он увидел её.

Не кошмар, не монстр, а хрупкая, бледная, полупрозрачная фигурка.

Её большие глаза были полны слёз.

Она не кричала.

Не винила.

Не проклинала.

Просто смотрела.

И он понял.

Понял, что всё это время она была здесь.

Понял, что последние мгновения его жизни принадлежали ей.

Понял, что он был ничем.

Что он потерял себя.

И что теперь он не сможет спастись.

Последним, что он ощутил, была вина.

Глубокая.

Всепоглощающая.

И вечная.

---

Найтмер шаталась, тяжело дыша, ощущая ломоту во всём теле. Остатки чужого тепла, запечатлённые в её памяти, уже начинали растворяться в холодной реальности. Медленно, почти лениво, она скользнула взглядом по мёртвому телу, растянувшемуся на холодном полу.

— Слабоват оказался жеребчик, — хрипло выдохнула она, проведя копытом по стене, чтобы удержать равновесие. — Но хотя бы помог сбросить напряжение.

Голос Сомбры раздался в её голове с явной ноткой брезгливости:

— Это было просто омерзительно.

Найтмер ухмыльнулась, продолжая подниматься по ступенькам, оставляя за собой пропитанную тьмой сцену.

— Пока ты насиловала его, мы могли бы уже быть далеко отсюда, — добавил единорог, и в его голосе слышалось раздражение.

Найтмер остановилась на миг, облокотилась о стену и чуть склонила голову, словно задумавшись.

— Ты переоцениваешь угрозу, — ответила она лениво, отталкиваясь и делая шаг вперёд.

Выходя наружу, во двор разрушенного дома, она тут же замерла. Впереди, в лунном свете, виднелись тени. Сразу несколько гвардейцев двигались в её сторону, готовясь войти внутрь.

Сомбра усмехнулся в её голове, словно предвкушая её реакцию.

— Я преувеличиваю, да?

Найтмер стиснула зубы, прикидывая возможные пути отхода.

— Смени маскировку, — прошептала она, отступая в тень. — Пегаска, желательно та, которую никто не ищет.

Сомбра вздохнул, как будто это доставляло ему величайшее неудобство.

— Сделаю, но даже так… к кобыле, случайно оказавшейся рядом со свежим трупом, точно будут вопросы.

Она тихо выругалась, отступая к реке.

— Что делать? — пробормотала она, бросая взгляд на мутную воду. — Взлетать?

— Они увидят тебя.

Гвардейцы уже пересекли двор. Она видела, как их взгляды скользили по руинам, их копыта ступали по сухой земле, поднимая пыль.

— Течение реки вроде бы ведёт в нужную нам сторону, — задумчиво проговорил Сомбра. — Не хочешь освежиться после произошедшего?

Она раздражённо скривилась.

— Нет ли иного пути?

Сомбра фыркнул.

— Ты уже в буквальном смысле пролюбила другие пути.

Гвардейцы были слишком близко. Её дыхание участилось, но не от страха — от возбуждённого нетерпения.

— Ну… — она ухмыльнулась, делая шаг вперёд. — Во славу вечной ночи.

И прыгнула в бурлящий поток реки.

Глава шестая "Стая"

Великий зал был погружён в полумрак, освещённый лишь мягким свечением голубого огня, танцующего в высоких чашах по обе стороны трона. Своды возвышались над тысячами пони, склонившихся в поклонении. Их голоса сливались в мощное, ритмичное песнопение, разносившееся под куполами, подобно эху самой бесконечной ночи:

"O lux noctis, domina Luna,

Regina aeternitatis, mundi corona.

Aeterna umbra, caelum regnabit,

Nox vincet, lux morietur."

Найтмер Мун сидела на своём троне. Её холодный взгляд скользил по тысячам её верных подданных.

Она слабо усмехнулась.

— Хм… не так уж и плохо, — протянула она, облокотившись на подлокотник трона.

Но через мгновение её усмешка угасла. Глубокий, тяжёлый вздох сорвался с её губ, а взгляд остановился на пустом троне рядом.

— Однако… чего-то не хватает. — Она помолчала, а затем, едва слышно, добавила: — Возможно, кого-то.

Реальность дрогнула, словно треснувшее зеркало, и её царство исчезло. Ночь сменилась бесплотной пустотой, сновидение рассыпалось, и перед ней снова стояла Луна.

Найтмер тут же сощурилась, оскалив клыки.

— Это действительно ты? Или я опять попала в этот глупый кошмар?

Луна чуть склонила голову, изучая её, но в глазах её не было враждебности — только печаль и некая сдержанная усталость.

— Удивительно, — тихо сказала она. — Та, что обладает властью над снами, сама пленница кошмаров. Разве это не иронично?

Найтмер недовольно скривилась, но промолчала.

— Скажи мне, — продолжила Луна, делая шаг вперёд, — ты была довольна тем, что увидела? Ты получила желаемое… и что? Тебе стало лучше?

Найтмер опустила взгляд, её хвост дрогнул, словно клубящийся дым.

— На самом деле… — медленно произнесла она. — Скорее, одиноко.

Она сжала зубы, но признание уже вырвалось наружу.

— Меня боготворили, — её голос стал тише. — Как я и мечтала… но никого не было рядом, чтобы разделить это со мной.

Луна всматривалась в неё, и её ответ прозвучал как приговор:

— Разве это не доказывает, насколько бессмысленны твои цели и мечты?

Найтмер скривилась, отвернувшись.

— Обязательно ли тебе так меня ненавидеть? — тихо спросила она. — В конце концов, мы — одно целое, не так ли?

Она глубоко вздохнула, подбирая слова.

— Для меня нет никого ближе, чем ты. Если бы ты дала мне шанс… я могла бы стать лучше. Мы могли бы править вместе, как когда-то хотели.

Но Луна покачала головой.

— Мы этого не хотели, — поправила она. — Ты этого хотела.

Она пристально посмотрела на Найтмер, и её голос стал жёстче:

— Ты — это лишь форма, которую приняла тьма, завладевшая мной. Ошибка.

Она на миг замолчала, но затем добавила уже мягче:

— …И всё же, я бы хотела, чтобы ты получила лучшую судьбу. Хотя бы из-за всего, что ты пережила в изгнании.

Луна вздохнула, и в её глазах мелькнула искра боли.

— Это… моя ответственность. Я создала тебя.

Но её голос снова окреп, когда она продолжила:

— Правда, однако, в том, что ты должна уйти.

Найтмер напряглась, медленно оборачиваясь к ней.

— Я не знаю, есть ли у тебя тело, или ты просто каким-то образом возродилась в мире снов. Но это не меняет сути.

Она сделала шаг вперёд.

— Ты не изменишься.

Найтмер стиснула зубы.

— Ты — монстр.

Сердце Найтмер сжалось от ярости.

— И лучшее, что ты можешь сделать… — Луна сделала последний шаг навстречу. — Это уйти. Избавить мир от своей тьмы.

В глазах Найтмер вспыхнул огонь.

— После всего, что ты со мной сделала… — её голос дрожал от ярости. — Ты ещё смеешь говорить мне это?!

Но Луна оставалась спокойна.

— Это лучше для всех. В первую очередь — для тебя.

Она снова вздохнула.

— Твоё рождение было ошибкой. Моей ошибкой.

Её взгляд потяжелел.

— Ты создана из моих худших черт, из гнева, одиночества и отчаяния. И напрочь лишена здравого смысла.

Она кивнула в сторону развеянного сна.

— И ты сама это видела. Даже если ты одержишь верх, всё, что тебя ждёт — это вечное одиночество и боль.

Найтмер сжала копыта, её дыхание стало резким.

— С чего ты взяла, что я вечно буду одна? — зло усмехнулась она. — Ты уверена, что никто никогда не согласится быть рядом со мной?

Луна покачала головой.

— Я знаю это.

Она посмотрела прямо в её яростные глаза.

— Твоя природа… дикая, жестокая, полностью лишённая даже намёка на эмпатию. Это исключает возможность того, что кто-то останется с тобой.

Найтмер задрожала от ярости.

— Я… убью тебя! — закричала она.

Но Луна лишь покачала головой.

Тьма рассыпалась.

Резкий холод пронзил её тело.

Глаза Найтмер распахнулись.

Ночное небо простиралось над ней, а вокруг стояла тишина. Она почувствовала, как холодная вода хлынула из её лёгких, и резко закашлялась.

Грубые копыта давили ей на грудь, снова и снова, заставляя сердце вновь биться.

Влажный ил прилип к её шерсти, тело дрожало от холода. Где-то вдалеке шумела река, а вокруг темнел лес.

Глубокий вдох обжёг лёгкие, выбрасывая солёную воду на холодную землю. Мир кружился перед глазами, ночное небо растекалось в расплывчатую картину, звёзды, словно далекие костры, дрожали в темноте. Тяжело дыша, Найтмер почувствовала, как её тело болит от холода и усталости. Влажная грива прилипла к лицу, а в ушах всё ещё звенел отголосок сна—или кошмара?

Над ней склонился силуэт, мохнатый и темноватый, лишь блеск жёлтых глаз выделял его в ночи. Он выдохнул с облегчением.

— Жива… Всё-таки жива.

Рядом послышались голоса. Чуть дальше, за пределами мутного взгляда, кто-то нахмурился.

— Удивительно, но он оказался прав, — произнёс другой голос, низкий, уверенный.

Силуэт над ней улыбнулся.

— Ты нас, конечно, удивила. Все уже думали, что ты откинула копыта. — Он усмехнулся, почесав за ухом. — Я, кстати, Найт Шрайк.

Найтмер сделала слабый вдох, глубже осознавая своё состояние. Каждая мышца отзывалась тупой болью, мокрое тело дрожало, но сознание возвращалось к ней стремительно, как осколки разбитого зеркала, собирающиеся в единое целое.

— Как одинокая пегаска вообще оказалась в такой глуши? — добавил он с лёгкой ноткой любопытства.

Найтмер медленно подняла голову, осматривая себя. Всё было не так уж плохо, если не считать ушибов и синяков.

— Направлялась в Кристальную Империю, — глухо выдавила она, пробуя встать. — Потом упала в реку. И вот, оказалась здесь.

Она удивилась тому, как легко говорит с ним. Слова слетали с губ сами собой, без необходимости продумывать их.

Вперёд шагнул ещё один фестрал, тот, чей голос звучал уверенно и строго. Он подошёл ближе, присматриваясь к ней. Глаза его были холодными, изучающими, но в них не было враждебности.

— Тебе повезло, что мы были поблизости. Ещё чуть-чуть, и тебя бы не было. Хотя, даже так, благодарить стоит именно его, — он кивнул в сторону Найт Шрайка.

Фестрал ухмыльнулся.

— Не знаю, как сказать… но у тебя нет пульса, — он прищурился. — Будто ты и вправду уже мертва.

Найтмер вздохнула, покачав головой.

— Уже привыкла к его отсутствию, — пробормотала она, отбрасывая мокрую гриву назад.

Фестралы переглянулись. В воздухе повисло напряжение, невидимое, но ощутимое, словно холодный ветер, проходящий сквозь тёмный лес.

Найтмер взглянула на них ещё раз.

— А вы вообще кто?

Фестрал хмыкнул, скрестив крылья на груди.

— Как ты, наверное, уже поняла, мы фестралы.

Он слегка склонил голову, внимательно разглядывая Найтмер, а затем добавил:

— Странно, что ты нас не боишься.

Найтмер расхохоталась, отбрасывая мокрую гриву назад.

— О, уж кто-кто, а я последняя, кто станет вас бояться.

Слова вызвали удивлённый взгляд у Найт Шрайка, который поднял брови и прищурился.

— Обычно нас не жалуют, — проговорил он, задумчиво оглядывая её. — Большинство пони нас, мягко говоря, недолюбливают. А мы ещё и довольно изолированное племя, на фоне остального нашего народа. Мы кочуем по северным лесам, вдоль границы Кристальной Империи. Зимуем в пещерах, весной снова отправляемся в путь.

Найтмер задумчиво кивнула.

— Значит, с цивилизацией вы не особо контактируете?

— Только несколько раз в год, — подтвердил фестрал. — И то, когда действительно необходимо. Да и зачем? Нас устраивает жизнь в наших лесах. Подальше от шумных солнцелюбов.

Найтмер усмехнулась.

— Ну, что я могу сказать… Мне однозначно нравится ваш подход.

Фестралы переглянулись, а она, немного подумав, добавила:

— А что, если я останусь с вами? Хотя бы на какое-то время. Пока вы не доберётесь до Империи.

Фестрал, стоявший чуть дальше, приподнял бровь.

— И с чего бы тебе, не фестралке и чужачке, захотеть путешествовать с нами? Обычно нас наоборот избегают.

Найтмер усмехнулась, пожав плечами.

— А мне как раз такие и нравятся. — Она чуть прищурилась. — Вообще, я почитаю ночь куда больше, чем день.

Найт Шрайк удивлённо моргнул.

— Правда?

— Правда, — кивнула она.

Он прищурился.

— А что же ты думаешь о Селестии?

Найтмер фыркнула, а затем со смехом махнула копытом:

— Ох, да может катиться этот солнечный тиран куда подальше!

Она резко осеклась, стиснув зубы, но лишь на мгновение. В глазах вспыхнула тень ненависти.

— Я её ненавижу, эту самодовольную Су…

Найт Шрайк тут же вскинул уши и бросил жалостливый взгляд на старшего фестрала.

— Можем её оставить?

Фестрал хмыкнул.

— Она же не какое-то домашнее животное.

Найт Шрайк продолжал смотреть на него с неподдельной надеждой.

— Ну же…

Старший фестрал вздохнул, словно уже знал, что его дожмут.

— Так и быть. Раз уж нам всё равно по пути.

Он пристально посмотрел на Найтмер, сузив глаза.

— Но нахлебницей ты не будешь. Раз ты часть стаи, пусть и временно — работать придётся.

Найтмер фыркнула, размяв крылья, а затем резко вскочила на все четыре копыта. В её глазах вспыхнул азарт.

— Кого убить?

Старший фестрал замер, а затем усмехнулся.

— Вот это мне уже больше нравится.

— В целом, решение разумное, — раздался в её голове знакомый бархатистый голос, пропитанный лёгкой насмешкой.

Найтмер скривилась.

— И ты всё ещё у меня в голове… — пробормотала она мысленно, шагая за фестралами.

Сомбра лишь хмыкнул.

— Ты чуть не выпустила мой рог, пока тонула в реке, — напомнил он с притворной обидой. — И вообще, только благодаря мне эти ушастые видят в тебе обычную, ничем не примечательную пегаску.

Найтмер фыркнула.

— Ну, хоть какая-то польза от тебя, — пробормотала она.

Она внимательно оглядела тёмную чащу вокруг. Впереди, у самого берега реки, виднелись разрозненные укрытия, наскоро вырытые землянки с натянутыми поверх простынями, а рядом стояли раскиданные палатки. Всё выглядело… примитивно, но в каком-то смысле уместно.

— Это идеальный вариант добраться до этой злополучной границы незамеченной, — заключила она мысленно.

Сомбра протянул с лёгким раздражением:

— Только не делай глупостей, которые замедлят тебя ещё больше. Ты так близка к цели…

В его голосе сквозило нетерпение.

— Я наконец хочу ощутить твердую плоть.

Найтмер усмехнулась.

— Не волнуйся. На этот раз я не облажаюсь.

Они вышли к лагерю, и Найт Шрайк взмахнул крылом в сторону укрытий.

— Добро пожаловать в наш дом, — с ухмылкой произнёс он. — В основном мы используем укрытия для хранения припасов и что бы переждать непогоду. А спим…

Он усмехнулся, запрокинув голову вверх.

— Прямо на деревьях. Цепляемся хвостами и висим вверх ногами. Тебе это, наверное, кажется странным?

Найтмер пожала плечами.

— Я в курсе, как вы спите. И, в принципе, меня это устраивает. Всегда хотела попробовать.

Найт Шрайк удивлённо моргнул.

— Да ну? Я вообще-то думал выпросить для тебя место в палатке, но раз так…

Он глупо улыбнулся, блеснув острыми клыками.

— Буду рад видеть тебя среди нас.

Он чуть склонил голову набок, разглядывая её, а затем добавил:

— Надеюсь, наш образ жизни не кажется тебе слишком… примитивным?

Найтмер фыркнула.

— Вполне приемлемо. Хотя, если честно…

Она окинула взглядом лагерь и вздохнула.

— Вы заслуживаете большего. Чем быть загнанными в эти дикие леса и горы.

Найт Шрайк тихо засмеялся, слегка поёживаясь.

— Это всё из-за давней истории с нашей принцессой…

Найтмер перебила его прежде, чем он успел продолжить.

— Да знаю я всё это.

Она махнула крылом.

— Лучше покажи, что делать.

Найт Шрайк кивнул, всё ещё не скрывая лёгкого удивления от её слов. Он жестом пригласил её следовать за собой.

Как только Найтмер ступила в лагерь, на неё уставились десятки жёлтых глаз. В тусклом свете костров фестралы выглядели особенно хищными — вытянутые морды, складчатые крылья, вечно настороженные взгляды. Через мгновение на неё хлынула целая толпа.

— Кто это?

— Откуда она?

— Пегаска?

Ропот прокатился по лагерю, словно волна. Некоторые тут же оскалили клыки, другие сузили глаза, присматриваясь.

— Тихо! — поспешно вмешался Найт Шрайк, встав между ней и толпой. — Она временный член нашей стаи.

Фестралы неодобрительно загудели.

— Она даже не одна из нас! — раздражённо заявила подошедшая кобыла с узким лицом и мехом цвета пепла. Её клыки блеснули в свете пламени, а жёлтые глаза вспыхнули с подозрением. — Всего лишь глупая дневная пони.

Она осмотрела Найтмер с презрением, добавляя:

— Ей вообще не место среди нас.

Найтмер небрежно усмехнулась.

— Неужели ты думаешь, что я не справлюсь?

Фестралка прищурилась, сделала шаг вперёд, а затем резко приблизилась, нарушая её личное пространство. Найтмер невольно напряглась, когда та обнюхала её, едва не касаясь ноздрями её шерсти.

— Ты странная, — пробормотала фестралка, морщась. — И запах у тебя странный. Вернее, его будто нет. Словно ты покойник.

По лагерю прокатился недовольный шёпот.

— Не стоит принимать чужачку.

Найтмер без предупреждения схватила фестралку за нос, сжав крепко, заставляя ту жалобно пискнуть.

— Не делай так больше, — угрожающе сказала она. — И ещё раз назовёшь меня дневной пони — оторву тебе крылья. Моё имя — Ивнинг Стар, запомните его.

Фестралка вырвалась, зажимая нос копытом, её глаза горели смесью страха и ярости.

— Ты пришла в наш дом и ещё угрожаешь?!

В её голове раздался знакомый смех.

— Как всегда умеешь производить нужное впечатление, — насмешливо произнёс Сомбра.

Найт Шрайк тут же бросился между ними, нервно улыбаясь.

— Давайте без конфликтов, ладно? — Он обернулся к фестралке. — Извини за это. Ей нужно время, чтобы освоиться.

— Её выгнать надо! — прошипела та, всё ещё держась за нос.

— Никого выгонять не будем, — раздался твёрдый голос.

К ним неспешно подошёл крупный жеребец — тот самый, кого Найтмер заметила ранее среди старших. Явно вожак этой небольшой группы. Он выглядел спокойным, но в его голосе читалась скрытая сила.

— Лишние копыта всегда в почёте, — добавил он. — Пусть остаётся сколько хочет. Особенно если сама энтузиазм проявляет.

Фестралка хмыкнула.

— Какая от неё может быть польза?

— Уж явно побольше, чем от тебя, — парировала Найтмер.

Толпа фестралов приглушённо засмеялась. Вожак тяжело вздохнул.

— Прекращайте ругаться, оба.

Он кивнул кобылам, что стояли чуть в стороне.

— Обучите её всему необходимому.

Найтмер хмыкнула, оглядев их.

— Вряд ли тут даже есть чему учиться…

Но потом её взгляд скользнул по фигуре Найт Шрайка, и она вздохнула.

— Ладно.

Она пошла вслед за фестралками, а позади послышался чей-то приглушённый смешок. Обернувшись, она заметила, как Найт Шрайк проводил её заворожённым взглядом, глупо улыбаясь.

— Очнись, — раздался новый голос, и кто-то резко пнул его в бок.

Найтмер усмехнулась, выходя на поляну у лагеря, где у нескольких палаток ходили туда-сюда кобылы.

— Ты снова допускаешь старые ошибки, — вдруг раздался голос Сомбры.

Она вздохнула.

— И что же ты предлагаешь?

— Будь более открытой, компанейской, — спокойно ответил он. — Не торопись так быстро наживать врагов и не бросайся на любую задачу с криками. Собери информацию, подойди ко всему с умом, проявляй инициативу, но не выставляй себя вперёд без необходимости.

Его голос стал более серьёзным.

— Тебе нужно пробыть с ними всего пару дней. Это лёгкая задача, если ты будешь держать себя в узде.

Он сделал короткую паузу, прежде чем добавить:

— Постарайся отбросить свой эгоизм и проявить любезность.

Найтмер недовольно поджала губы.

— Мне это уже не нравится.

Лагерь жил своей неспешной жизнью. Между палатками кобылы занимались хозяйственными делами: кто-то аккуратно развешивал влажные ткани на верёвках, кто-то чистил рыбу, а в стороне пылал костёр, над которым в котелке булькал насыщенный бульон. Запах костра, воды и свежей добычи заполнял воздух, создавая атмосферу уюта среди суровой дикости леса.

Найтмер с любопытством взглянула на рыбные туши. Мясо выглядело сочным, жирным, аппетитно блестящим в свете огня. Она облизнулась, представив вкус жареной рыбы на зубах.

— Выглядит до ужаса вкусно, — заметила она.

Кобылы, занятые разделкой, удивлённо переглянулись.

— Ты серьёзно? — фестралка с тёмно-синей гривой и испачканными в чешуе копытами окинула её подозрительным взглядом. — А мы думали, что ты в ужасе шарахнешься от одного её вида.

— И уж тем более, мы не думали что ты ешь мясо, — добавила другая, морщась.

— Ты странная, — вынесла вердикт третья.

Найтмер хмыкнула, усмехнувшись.

— Это мне говорят слишком часто.

— Так, что будешь делать? — спросила фестралка, отряхивая копыта от рыбьей слизи.

— А какие есть варианты?

— Всё просто, — пожала плечами та, что готовила пищу. — Стирать, готовить, ткать. В ожидании, пока охотники принесут добычу.

Найтмер недовольно приподняла бровь.

— Что за отстой? Я должна быть с этими самыми охотниками!

Фестралки рассмеялись, но в их голосах звучало не веселье, а скорее насмешка.

— Это не работа для кобыл, — с ухмылкой ответила одна из них.

— А кто это решил? — прищурилась Найтмер.

— Так заведено, — пояснила старшая, встряхивая ткань перед тем, как повесить сушиться. — Кобылы занимаются хозяйством и иногда собирательством.

— Почему? Я ведь не хуже жеребцов.

— Может, и так, но даже если не учитывать хрупкость, только кобылы могут производить новых членов стаи. Поэтому их принято беречь.

Найтмер вздохнула, закатив глаза.

— Ну и отстой.

Кобылы снова переглянулись, но теперь уже с явным недовольством.

— И что, я теперь должна готовить еду? — с вызовом спросила она. — Причём даже не для себя?

— А ты что, особенная? — прищурилась одна из них.

— Возможно, — ухмыльнулась Найтмер.

— О, да ты ещё и с гонором, — фестралка фыркнула, продолжая нарезать рыбу.

Спор был коротким, но напряжённым. Наконец, одна из кобыл, видимо, решившая, что проще от неё избавиться, чем переубеждать, махнула копытом в сторону леса.

— Ладно. Если не хочешь помогать по хозяйству, иди на северо-восток, вон туда, — указала она. — В ближайших зарослях ещё могут остаться ягоды.

— Ну хоть что-то, — скривилась Найтмер, разворачиваясь.

Как только она отошла, кобылы переглянулись, и та, что отправила её, негромко добавила:

— Надеюсь, не вернётся.

— Я всё слышу! — рявкнула Найтмер через плечо, заставляя фестралок замолкнуть.

Сомбра в её голове тяжело вздохнул.

— Ты снова ведёшь себя крайне асоциально.

— Отнюдь, — спокойно ответила она, проскальзывая между кустов. — Ты же сам говорил проявлять инициативу. Вот тебе инициатива.

— Ты уже успела выбесить значительную часть своего коллектива, — заметил он.

— Это не проблема, — самодовольно усмехнулась Найтмер. — Потому что они меня точно полюбят.

— Ах, да?

— Разумеется, — её глаза загорелись азартом. — Я ведь не собираюсь тратить своё время на какие-то там ягодки.

— …

— Я отправлюсь на охоту! — объявила она с широкой ухмылкой. — Испытаю настоящий азарт! Как кровь кипит в венах! Вернусь победительницей с самой большой добычей, чтобы даже охотники были поражены!

Сомбра молчал.

— И тем самым я докажу, что я тут альфа-кобыла! — с триумфом закончила она.

— …

— Заслужу всеобщую любовь!

Сомбра наконец подал голос:

— Они охотятся на рыбу.

— Ну и что?

— Какая кровь кипящая в венах? Какой азарт?

Найтмер задумалась, но лишь на мгновение.

— Тогда я найду самую большую рыбу!

Сомбра снова тяжело вздохнул.

— Ещё не поздно переключиться на сбор ягод…

— Я в жизни не буду заниматься столь недостойным занятием!

Найтмер без раздумий пробиралась через густые заросли, то и дело цепляясь за ветви и раздавливая под копытами ягоды, оставляя за собой липкий след. Она чувствовала, как их сок пачкает её шерсть, но не придавала этому значения, раздражённо цокнув языком, когда один особенно крупный куст больно хлестнул её по морде. Лунный свет пробивался сквозь ветви, мерцая серебристыми бликами на листьях, и вёл её вперёд, туда, где вода манила своим холодным, прозрачным блеском.

Когда деревья расступились, открывая берег, Найтмер замерла, глядя на реку. Поверхность воды покачивалась, отражая высоко висящую луну, её свет разливался серебром по течению. Найтмер медленно подошла ближе, позволив своим передним ногам погрузиться в холодную воду. Она чувствовала, как влага пробирается к коже, но это её не волновало. Её взгляд был прикован к отражению, которое казалось одновременно знакомым и чуждым: два больших глаза с узкими, кошачьими зрачками, тёмное, почти безликое лицо.

— Интересно, ты сама осознаёшь, что собираешься сделать? — внезапно раздался голос Сомбры в её голове, нарушая тишину ночи.

Найтмер даже не дрогнула, продолжая смотреть в воду.

— Осознаю ли я? — медленно повторила она. — А что именно, по-твоему, я собираюсь сделать?

— Ты знаешь. Ты была рождена для хаоса, твоя душа с самого начала была запятнана тьмой. Твой путь уже предначертан.

Найтмер усмехнулась, наконец отрывая взгляд от отражения и уставившись в темноту леса.

— Чем же ты лучше меня? — спросила она, качая головой.

— Я и не лучше, — признал Сомбра, его голос был на удивление спокойным. — Но ты приведёшь этот мир к гибели. Вечная ночь — лишь первый шаг. Мы оба это знаем.

Найтмер промолчала, снова глядя в воду, где её отражение искажалось рябью. Она глубоко вздохнула.

— Как ты сказал, я всего лишь доведённое до крайности желание Луны быть любимой… Быть признанной… Смешанное с ненавистью, которая так долго таилась внутри. Но знаешь, мне вдруг стало интересно… бывает ли поздно сделать шаг назад?

— Это не похоже на тебя, — медленно произнёс Сомбра.

Найтмер хмыкнула.

— Я сама не уверена, действительно ли мне стоит устраивать вечную ночь.

— Остальные посчитают тебя монстром, — твёрдо сказал он. — Все — и аликорны, и простые пони — будут пытаться тебя убить.

Она усмехнулась, холодно, почти насмешливо.

— Я и есть монстр. Мы оба это знаем.

Повисло молчание. Ветер шевелил листья, вода тихо журчала, а Найтмер вновь уставилась на луну.

— В любом случае, я верну тебе тело, — наконец сказала она.

Сомбра вздохнул.

— На самом деле… Ты никогда не встречала Луну в мире снов. Она никогда не общалась с тобой, и даже не знает о тебе.

Найтмер медленно повернула голову, нахмурившись.

— Я догадалась, — наконец ответила она. — Это была твоя магия. Ты влезал в мой разум, каждый раз когда я отключалась, и своими иллюзиями настраивал меня против неё.

Сомбра лишь многозначительно промолчал в ответ.

— Интересно, какая она на самом деле… — задумчиво проговорила Найтмер. — Что она скажет, увидев меня?

— Это тебе решать, — отозвался собеседник. — Ты была ею.

Найтмер горько усмехнулась.

— Это правда… — Она вздохнула. — А потому, сомневаюсь, что она признает моё право на существование.

Сомбра промолчал.

— Как бы то ни было… Я люблю её.

Его удивление было почти осязаемым.

— Как можно любить того, кто желает твоей гибели?

Найтмер улыбнулась, глядя в воду.

— Это форма эгоизма, не так ли? Луна — часть меня. А может, и моя мать… Хоть и поневоле.

Сомбра фыркнул.

— У тебя будет шанс выяснить это лично. Если встретишься с ней.

Найтмер пошевелила ногами в воде, задумчиво улыбаясь.

— Если я встречусь с ней, то попытаюсь убить её.

— Почему?

— Чтобы доказать, что я настоящая, — твёрдо сказала она. — Разве ты забыл?

Сомбра лишь тяжело вздохнул.

— В таком случае вставай в очередь. У меня счётов с ней куда больше.

Найтмер не ответила. Она лишь сделала глубокий вдох… и нырнула.

Ледяная вода обняла её, но она не вздрогнула, а, наоборот, погрузилась глубже, наслаждаясь этим ощущением. Её движения были быстрыми, сильными, она чувствовала, будто снова парит в безвоздушном пространстве Луны. Под водой было спокойно, но её инстинкты продолжали работать — глаза выхватили мельчайшее движение, тело напряглось, зрачки сузились.

Резким движением она рванулась вперёд, клыки сомкнулись, разрывая чешуйчатое тело. Вода окрасилась алым, напоминая кровавый туман, растекающийся в темноте. Найтмер вынырнула, глубоко вдыхая, и с силой выбросила рыбу на берег.

Не колеблясь, она снова нырнула в поисках новой добычи.

---

Найтмер Мун снова сглотнула тёплую кровь, наслаждаясь каждым мгновением охоты. Её движения были резкими и точными – каждое погружение в воду приносило новую добычу, и она выбрасывала рыбу на берег, скапливая её в высокую кучу. Лунный свет делал реку серебряной, а её отражение в воде то исчезало, то вновь появлялось, едва различимое в рябящих волнах.

Сомбра молча наблюдал, прежде чем хмыкнуть.

— Это настолько приятно? — спросил он, его голос звучал почти лениво, но с оттенком любопытства.

Найтмер с небрежным удовлетворением прожевала одну из рыбин, проглатывая её мясо, в котором всё ещё оставалась слабая солоноватость реки.

— Ты был прав, — сказала она, облизывая клыки. — Это тело не нуждается в пище, оно уже на грани смерти. Я просто… питаюсь, потому что разум не может забыть о многовековом голоде.

Сомбра задумчиво вздохнул.

— Твоя магия поддерживает его живым. При должном желании ты могла бы продлить его существование на века.

Она хмыкнула, стряхивая влагу с крыльев.

— Ну, оно принадлежит мне, — её голос звучал уверенно. — По крайней мере, пока я не найду что-то получше.

Сомбра усмехнулся.

— А хочешь ли ты? Изначальный владелец этого тела, похоже, уже не вернётся.

Найтмер не ответила сразу. Она не знала. Правда, не знала.

Внезапно чей-то голос прервал её размышления.

— Ничего себе!

Она обернулась и заметила знакомый силуэт фестрала. Найт Шрайк, прижимая копьё к боку, шагнул ближе, его глаза расширились от удивления, когда он увидел огромную груду рыбы у её ног.

— Когда ты успела?

Она усмехнулась, небрежно вытирая кровь с клыков.

— Как-то само вышло, — сказала она, пожав плечами. — Втянулась в процесс.

Фестрал склонил голову набок.

— Ты что, голыми копытами их ловила? Мы-то копья используем!

Найтмер ухмыльнулась.

— Люблю импровизировать, — сказала она, садясь рядом.

Он смущённо улыбнулся, чуть отводя взгляд.

— Не знал, что кобыл отправляют на охоту, да ещё и так далеко от лагеря.

— Меня отправили за ягодами, — лениво пояснила она. — Но это не для меня.

Найт Шрайк покраснел, запинаясь:

— Ты самая… странная кобыла, из всех, кого я встречал.

Она небрежно сунула в рот очередную рыбу и, заметив его ошеломлённый взгляд, с набитым ртом спросила:

— Тоже хочешь?

Фестрал подобрал упавшую челюсть и с трудом выдавил:

— Ты что, ешь рыбу? Да ещё и сырую?

— Разве фестралы так не делают? — усмехнулась она.

— Ты же не фестрал, — напомнил он.

Найтмер фыркнула.

— Возможно, они мне ближе, чем любые пони.

Она подняла взгляд к звёздному небу и вдруг задумчиво произнесла:

— Оно красивое.

Фестрал тихо кивнул.

— Мало кто из твоего рода умеет ценить его красоту. Но ты — исключение.

Она вздохнула.

— Я могла бы вечно сидеть здесь, под этим небом, купаться в реке и ловить рыбу. Чувствую себя такой свободной. Будь моя воля… жила бы так.

Он взглянул на неё, колеблясь, и вдруг сказал:

— Тогда останься.

Найтмер моргнула, удивлённая.

— Что?

— Останься с нами, — повторил он. — Ты можешь стать одной из нас. Ты идеально приживёшься. С твоим вкладом… — он кивнул на горку рыбы, — все будут только за.

Она усмехнулась.

— Ты действительно так думаешь?

— Конечно, — он улыбнулся. — Никогда не встречал настолько… ну… сильную… нет… свободную, кобылу.

Найтмер хмыкнула.

— Остальные фестралки только и делают, что прозябают в лагере.

— Это безопасно, — пожал плечами он. — Они вносят свой вклад, заботятся о лагере. Мы, наверное, слишком примитивны по меркам остальных, но у этого есть свои плюсы.

Сомбра заговорил в её голове.

— Ты ведь не согласишься? У нас всё ещё есть задача. Ты должна вернуть мне моё тело.

Найтмер проигнорировала его.

— Может быть, — задумчиво сказала она. — Если мне позволят заниматься охотой и защитой. Я не создана для глупых кобыльих обязанностей.

Найт Шрайк усмехнулся.

— Думаю, никто не будет против. В конце концов, тут небезопасно. Это не цивилизация, а забытые всеми дикие земли.

Она приподняла бровь.

— И что тут может быть такого, с чем я не справлюсь?

Фестрал замялся.

— Нууу…

В этот момент из кустов донёсся тяжёлый рык. Земля слегка дрогнула под поступью огромного существа.

Найт Шрайк мгновенно напрягся, перехватывая копьё.

— Например, гидра, — пробормотал он. — Они приходят на запах добычи. Обычно мы не останавливаемся на одном месте слишком долго, чтобы не привлекать…

Чудовище шагнуло из леса, его массивные головы качнулись над землёй, застыв в поисках источника запаха. Огромные челюсти клацнули, слюна капала на траву, а в жёлтых глазах сверкал дикий голод.

Найт Шрайк сглотнул, резко вскинув копьё, встал в боевую стойку, заслоняя собой Найтмер.

— Встань за мной, — прошипел он, напрягаясь.

Найтмер лишь закатила глаза.

— Жеребцы… — с явным пренебрежением выдохнула она и, прежде чем он успел что-то сказать, вышла вперёд, прямо навстречу чудовищу.

Гидра резко дёрнула одной из голов, улавливая движение, и шипение раздалось из её многочисленных глоток.

— Что ты делаешь?! — в ужасе воскликнул Найт Шрайк, делая шаг вперёд, но остановившись, когда Найтмер, будто призрак, растворилась в тени, а затем молниеносно бросилась на врага.

Аликорница была быстрой, слишком быстрой для столь массивного существа. Она молниеносно скользила между лапами чудовища, её клыки и копыта раз за разом находили слабые места, рвали плоть. Первая голова взвыла, когда она вырвала кусок шеи и с силой дёрнула, отрывая её полностью.

Но тут же из раны полезли новые отростки.

— Восстанавливается, да? — с усмешкой выдохнула она, уклоняясь от удара.

Гидра яростно взревела, сразу три головы рванулись к ней, но она, словно ветер, метнулась в сторону, запрыгнув прямо на спину чудовища. Её копыта вонзились в толстую кожу, клыки вновь разорвали мышцы, новая голова взмыла в воздух, но, не дожидаясь её регенерации, Найтмер уже работала дальше.

Её план родился в тот же миг.

Мигнув в сторону реки, она со всей силы ударила копытами в бок чудовища, заставляя его дёрнуться в сторону, снова и снова, пока разъярённое существо не потеряло равновесие.

С силой вздыбившись на задних лапах, гидра взревела в бешенстве, но Найтмер, вложив всю свою неестественную силу, впечатала её в грязный берег.

С тяжёлым всплеском монстр рухнул в реку, и Найтмер, не раздумывая, прыгнула следом.

Вода мгновенно скрыла их обоих.

Найт Шрайк замер, дыша тяжело и прерывисто, его копьё дрожало в копытах.

— Ивнинг Стар! — в ужасе выкрикнул он, вглядываясь в бурлящую поверхность.

Ни движения.

— Дискорд... — прохрипел он, не веря своим глазам.

Его дыхание стало сбивчивым, а затем…

Из воды показалась копыта, вцепившись в берег.

— О, хвала Луне… — срывающимся голосом выдохнул он, бросаясь вперёд и помогая ей подняться.

Найтмер выбралась, тяжело дыша, но с широкой ухмылкой на морде.

— Это было настоящее безумие, — выдавил он, всё ещё крепко держа её за плечо, словно боясь, что она снова исчезнет.

— Ты ещё не видел всё, на что я способна, — усмехнулась она, отряхивая мокрую шерсть.

Позади, на поверхности воды, качалось бездыханное тело гидры.

— Мы… мы убили её? — ошеломлённо пробормотал Найт Шрайк.

— Я, — поправила Найтмер, глубоко вдыхая запах свежей крови. Она шагнула вперёд, принюхалась к туше и, не задумываясь, вгрызлась в мясо.

Найт Шрайк, глядя на это, просто застыл.

— Она… почти как рыба, — пробормотала она, пережёвывая.

Фестрал сглотнул.

— Ты… ты правда ешь это?

Она лишь ухмыльнулась.

— Попробуй.

Он помедлил, но затем, с явным сомнением, откусил кусок. Его глаза расширились.

— Это… даже вкусно.

— Вот и отлично. Теперь еды вам хватит надолго.

Однако их разговор прервал шум. Из леса выбежала группа фестралов, вооружённых копьями, во главе с их предводителем.

— Что тут происходит?! — резко бросил вожак, его взгляд метнулся к туше.

— Я… эээ… — начал мяться Найт Шрайк, явно не зная, как объяснить ситуацию.

А потом из туши раздался хруст.

Вожак и остальные замерли, когда Найтмер, вся в крови, с клыками, впившимися в тело гидры, подняла взгляд и лениво вытерла морду.

— О, вы как раз к ужину, — проговорила она с лёгкой ухмылкой.

Фестралы в ужасе уставились на неё.

— Это… твоя… добыча? — ошеломлённо произнёс один из воинов.

— Моя, — подтвердила Найтмер. — И я великодушно делюсь ею со своими маленькими ночными пони.

Наступила гробовая тишина.

Все, включая вожака, просто стояли, уставившись на неё с отвисшими челюстями.

---

— Ивнинг Стар! Ивнинг Стар! Ивнинг Стар! — ликующие крики фестралов сотрясали ночной воздух, сливаясь в единую торжественную песнь. Огромный костёр разгорался всё ярче, отбрасывая на деревья длинные пляшущие тени, а на его вертеле медленно вращалась туша гидры — добыча, принесённая одной-единственной кобылой.

Посреди всего этого хаоса, на почётном месте, возлежала Найтмер. Она ела свою порцию, жадно впиваясь зубами в жареное мясо, а фестралы, окружавшие её, осыпали похвалами. Кто-то из них уже пытался приподнять её на плечи, кто-то протягивал кружки с тёмным пойлом, а кто-то просто с восхищением смотрел, будто перед ними сидела сама богиня.

— Ты самая безумная, отчаянная и сильная кобыла, что я видел! — с одобрительным смешком объявил вожак, сверкая в свете костра острыми клыками. — И недаром я принял тебя в наши ряды.

Найтмер довольно усмехнулась, но в этот момент её сознание снова пронзил знакомый голос.

— Ну что ж, похоже, ты наконец-то добилась успеха, вместо того чтобы в который раз облажаться, — раздался глухой, насмешливый голос Сомбры.

— Так и есть, — мысленно парировала она, впиваясь взглядом в костёр.

Но Сомбра не унимался.

— Не обманывай себя мимолётными чувствами, Найтмер, — его голос звучал лениво, почти насмешливо. — Твоя цель — не завоёвывать любовь дикарей, а захватить Эквестрию и провозгласить свою империю.

— Однако, пока что, мне ничто не мешает побыть с ними, — парировала она, но внутри уже знала, что он прав.

Она осмотрелась. Всё это — свет костра, звон голосов, почтительные взгляды — впервые она чувствовала себя так хорошо. Впервые за всю жизнь она ощущала себя по-настоящему нужной.

— Вот каково это — быть обожаемой... — пробормотала она себе под нос, прежде чем почувствовала, как это ощущение обжигает её сердце.

Но чего-то не хватало.

Кого-то.

Она вырвалась из толпы ликующих фестралов и направилась к реке. Лагерь остался позади, шум праздника постепенно стихал, растворяясь в ночи. У самой воды, глядя в отражение, сидел Найт Шрайк. Он задумчиво жевал свою порцию гидры, а его взгляд блуждал где-то далеко, среди звёзд.

Найтмер, не раздумывая, опустилась рядом.

— Знаешь... у меня никогда не было ни семьи, ни друзей, — тихо произнесла она. — А сейчас, кажется, я впервые ощущаю себя на своём месте.

Фестрал усмехнулся, его жёлтые глаза чуть прищурились.

— Рад слышать, что ты нашла себя, — ответил он. — Но что дальше? Зачем тебе вообще понадобилась Кристальная Империя? Почему бы не остаться? Все жеребцы будут драться за твоё внимание, ты уже стала настоящей звездой в нашем племени.

Она усмехнулась, покачав головой.

— Подхалимство — это всегда приятно, — с ухмылкой бросила она, не замечая, как её хвост слегка задел его.

Шрайк на мгновение замер, но лишь слегка усмехнулся.

— Я в любом случае благодарна тебе, — продолжила Найтмер, глядя в темноту реки. — Если бы ты до конца не пытался откачать меня на том берегу... вряд ли бы я была здесь.

Он улыбнулся и чуть склонил голову набок.

— Не мог просто оставить настолько беззащитную и милую пегаску валяться на берегу.

Она хмыкнула, ухмыляясь.

— Я какая угодно, но только не милая.

На мгновение между ними повисло молчание. Она подняла голову к небу, всматриваясь в звёзды.

— Как было бы неплохо, если бы ночь была вечной... — задумчиво проговорила она.

Шрайк скептически приподнял бровь.

— Если бы ночь была вечной, мир замёрз бы и умер.

Найтмер усмехнулась.

— Но тогда каждый ценил бы ночь.

Шрайк вздохнул.

— Так же рассуждала Найтмер Мун.

Она медленно повернула голову к нему.

— Кто?

— Мифическая лунная пони, ночная кобыла, тьма, что завладела принцессой Луной, — объяснил он. — Она была безумным чудовищем, что проникло в самое сердце нашей принцессы и обрекло её на изгнание.

Найтмер тихо выдохнула.

— Верно... Найтмер Мун была монстром. Диким, жестоким и абсолютно эгоистичным.

Шрайк хмыкнул.

— Хорошо, что её давно нет.

Она слабо улыбнулась, глядя в тёмную воду.

— Да. Действительно... хорошо, что её давно нет.

Снова воцарилась тишина, но теперь она была... лёгкой.

Найтмер резко встала, протянув ему копыто.

— Так... хочешь научить меня спать, как фестралы? Я-то боюсь, что упаду с первого раза.

Шрайк усмехнулся, поднимаясь.

— Дважды уговаривать меня не надо.

Глава седьмая "Жертва"

Только из за этой главы и стоит тег "романтика", на эту сцену секса ушло времени больше чем на всю остальную главу вместе взятую, изначально её даже быть не должно было, но чёт меня поперло, пришлось птытаться писать прон но так что бы из за вульгарности не контрастировал с остальным текстом по стилю

Открывая глаза, Найтмер почувствовала, как висит вверх ногами, крепко сцепившись хвостом за толстую ветку. Вокруг неё, среди переплетённых ветвей, десятки фестралов посапывали, укутанные в свои крылья. Ночь только вступала в свои права: воздух был свеж, насыщен ароматом сырой листвы, а где-то далеко за горизонтом ещё тлело багровое зарево заката.

Внезапно что-то неприятное холодно шлёпнулось ей на морду.

Она недовольно дёрнула ухом. Ещё капля. И ещё.

Найтмер сощурилась, взглянув вверх: над кронами деревьев начали сгущаться тёмные облака, предвещая скорый дождь.

— Ох, только этого не хватало... — пробормотала она, вздохнув.

Повернув голову, она уставилась на ближайшего жеребца, мирно дремлющего в нескольких сантиметрах. Молодой фестрал выглядел совершенно безмятежным, его хвост обвивал ветку, а уши дёргались во сне.

Найтмер без церемоний лягнула его боком.

— Труби подъём, дождь начинается!

Фестрал дёрнулся, сонно протёр глаза и пару секунд пытался сообразить, что вообще происходит. А затем, моргнув, резко взмахнул ушами и заорал:

— ДОЖДЬ!

Мгновенно всё покрытое фестралами дерево пришло в движение. Кто-то вскрикнул, кто-то рефлекторно расправил крылья, кто-то просто не удержался и с глухим звуком рухнул вниз. Десятки фестралов пробуждались одновременно, зевая, моргая и недовольно шипя на того, кто разбудил их столь внезапно.

Соседние деревья тоже начали шевелиться: повсюду фестралы просыпались, недовольно стряхивая с себя первые капли дождя.

Найтмер вздохнула, наблюдая за этим хаосом, а затем, расслабляя хвост, позволила себе упасть вниз вместе с остальными.

Приземлилась она на копыта, плавно амортизировав удар.

Вокруг неё фестралы один за другим оказывались на земле, зевая и потягиваясь, а над лесом раздавался уже привычный шёпот крыльев.

Дождь начал усиливаться.

Найтмер разминаясь потянулась, хрустя суставами, и чуть не получила копытом в морду, когда с дерева едва не свалился Найт Шрайк. Он как-то нелепо взмахнул крыльями, пытаясь удержаться в воздухе, но всё же рухнул на землю рядом с ней, подняв облако пыли.

Она лишь устало вздохнула, наблюдая, как фестрал ёрзает в траве, явно смущённый.

— Ты бы осторожнее, а то однажды точно свернёшь себе шею, — лениво заметила она, не останавливаясь в растяжке.

— Да, да, знаю, — пробормотал Найт Шрайк, глупо посмеиваясь и перебирая копытами. — Вообще… этой ночью вроде как праздник и…

Найтмер, задумчиво потянувшись, перебила его:

— Какой ещё праздник?

Ответил не он, а фестрал-лидер, приземлившийся рядом, сопровождаемый несколькими старейшинами.

— Сегодня ночь Луны в её максимальной форме, — пояснил он, отряхиваясь от пыли. — Религиозный праздник почитания нашей принцессы.

Услышав это, Найтмер лишь тяжело вздохнула.

— И при чём тут я? — без особого интереса спросила она.

Лидер ухмыльнулся.

— Вообще-то, это ещё и праздник плодородия, — добавил он. — Обычно молодняк плетёт венки, собирается в группы, веселится в воде и…

— Познаёт друг друга, — хмыкнул кто-то из старших фестралов, переглянувшись с понимающими ухмылками.

Найтмер захлопала ресницами, изобразив максимально невинное лицо:

— Познаёт?

Найт Шрайк тут же встрял в разговор, явно обеспокоенный.

— Ну, это… неформальные и абсолютно не обязательные вещи! — поспешил он заверить, переминаясь с копыта на копыто. — В основном все просто веселятся, наедаются вдоволь… хотя, с твоей добычей мы и так почти постоянно едим как короли.

Найтмер хмыкнула, покачав головой.

— Я подумаю, — отмахнулась она, но в этот момент в её голове раздался знакомый, недовольный голос:

— Ты сейчас максимально близко к границе. Самое время оставить их и двигаться дальше.

Найтмер не подала виду.

— И что мне тогда делать сегодня? — спросила она.

Лидер племени задумчиво ухмыльнулся.

— Сегодня работы нет, так что можешь присоединиться к остальным кобылам в подготовке.

— Подготовке? — удивлённо переспросила она.

— Конечно. На этом празднике часто формируются новые семьи, или хотя бы пары, — пояснил старейшина. — Хотя в твоём случае… тебе не нужно прилагать никаких усилий. Свободные жеребцы и так уже обожают тебя.

Он усмехнулся и добавил:

— Только будь осторожна. Другие кобылы могут попытаться подпортить тебе жизнь.

Найтмер рассмеялась.

— Пусть попробуют, — бросила она, уверенно ухмыляясь.

Старейшина одобрительно кивнул:

— Вот и отлично. Ладно, детишки, идите готовиться. К полуночи начнётся празднование.

Она лишь зевнула, потянулась, вновь разминая мышцы, и лениво направилась прочь. Проходя мимо Найт Шрайка, она едва заметно провела кончиком хвоста по его морде.

Жеребец замер, широко распахнув глаза, словно громом поражённый. На миг он застыл, а затем быстро отступил, едва не запутавшись в собственных копытах. Остальные фестралы тут же взорвались смешками и толчками, кто-то даже поддел его локтем в бок.

— Осторожнее, Шрайк, кажется, тебя заколдовали! — ухмыльнулся один из фестралов.

— Да ну вас… — пробормотал жеребец, прикрывая лицо крылом, но его кончики ушей явно горели от смущения.

Найтмер лишь хмыкнула, не оборачиваясь, но на её губах заиграла легкая усмешка.

— Ты должна уходить.

Этот голос вновь зазвучал в её голове, холодный и твёрдый, словно камень.

— Уйду. После праздника.

— Ты не уйдёшь, и мы оба это знаем.

Она недовольно сощурилась.

— Ты уже вкусила их обожание, их восхищение. Они смотрят на тебя, как на живую богиню, и ты не можешь этого не чувствовать. Для тебя это как наркотик.

— Ты преувеличиваешь.

— Разве? И что насчёт того жеребца? Ты с ним флиртуешь, без капли смущения.

— А тебе-то какое дело? — фыркнула она, ускоряя шаг.

— Довольно-таки большое, пока я связан с тобой.

Голос на миг замолчал, а затем продолжил медленнее, с особым нажимом:

— И что важнее — ты здесь только благодаря моей магии. Стоит мне пожелать, и они увидят, кто ты на самом деле.

Найтмер резко остановилась, чувствуя, как внутри всё похолодело.

— Это угроза?

— Это факт.

Он говорил ровно, спокойно, но в этом спокойствии чувствовалась безоговорочная уверенность.

— Если ты захочешь остаться, мне придётся вечно поддерживать иллюзию, скрывая твою природу. Я стану твоим узником, вынужденным прятать тебя от тех, кто в глубине души считает тебя чудовищем. Они ведь винят тебя в том, что случилось с Луной, даже не её саму. Они никогда не примут тебя.

Она тяжело вздохнула.

— Откуда тебе то знать? Может, стоит мне сбросить личину, и они…

— …разорвут тебя на куски.

Сомбра выдержал паузу, а затем хмыкнул:

— И ради тьмы, даже не думай завязывать роман с этим жеребцом.

Найтмер приподняла бровь, усмехнувшись.

— О, тебя настолько сильно волнует моя личная жизнь? Что дальше, посоветуешь пить лунный чай, чтобы случайно не залететь, папаша?

В её голове послышался тихий, едва слышный вздох.

— Честно, даже боюсь представить, как могут выглядеть твои отпрыски.

Найтмер фыркнула, но прежде чем она успела что-то сказать, он продолжил:

— Я умею читать эмоции, и прекрасно знаю, как выглядит влюблённость. Если вы будете вместе, ты уже не покинешь фестралов. Ты лишь попадёшь в плен собственных гипертрофированных, доведённых до крайности своей противоестественной природой, чувств.

Она глубоко вдохнула и выдохнула, сбрасывая напряжение.

— Я уйду после праздника. Обещаю.

— В случае если ты дашь слабину, я заставлю тебя вернуться к цели.

В его голосе не было ни злобы, ни насмешки — лишь твёрдая решимость.

— Ты — чистое порождение кошмара, запертое в смертном теле. У тебя не может быть "нормальной жизни"… и тем более, упаси тьма, "семьи".

Найтмер не ответила.

Но затем голос в её голове стал мягче, почти обволакивающим:

— Когда ты победишь, когда миллионы склонятся перед тобой — их любовь, их страх, их обожание будут такими сладкими, что ты забудешь об этом племени.

Она снова вздохнула, закатив глаза.

— Я не маленькая кобылка, чтобы со мной играли в кнут и пряник, — пробормотала она, подходя к группе кобыл, готовящихся к празднику.

Кобылы, как и ожидалось, занимались украшением — плели венки, вплетали в гривы ленты и цветы, стараясь выглядеть как можно более привлекательно. Атмосфера напоминала нечто среднее между древним ритуалом и светским балом: здесь царила суета, но не хаос, а организованное, привычное действие, в котором каждая фестралка знала свою роль.

Найтмер, наблюдая за этим с усмешкой, лениво бросила:

— Это у вас что, типо брачный сезон?

Фестралки тут же обернулись к ней, одни со вздохами, другие с ухмылками, но почти все с лёгким раздражением в глазах.

— Смотрите-ка, "охотница" пришла, — пробурчала одна из них.

— И ведь без приглашения! — подхватила другая, перебрасывая через крыло венок из чёрных и тёмно-красных цветов.

— Вообще-то, да, это подразумевает ухаживания и, как правило… ну, ты понимаешь… спаривание, — наконец пояснила одна из кобыл.

Найтмер хлопнула ресницами, нацепив максимально невинное выражение.

— И что же это такое?

В этот момент мимо пронёсся маленький фестралёнок, энергично размахивая крыльями.

— Это значит, у меня будет больше братьев и сестёр! — радостно выпалил он, прежде чем исчезнуть среди палаток.

Найтмер моргнула, глядя ему вслед.

— Мда… ну и странные же вы.

Фестралки переглянулись, а затем, вздохнув, одна из них сказала:

— Как бы там ни было, несмотря на твою репутацию среди жеребцов, ты всё ещё чужая для нас.

Она нахмурилась, но затем лишь фыркнула.

— А мне казалось, что каждый из них мечтает разделить со мной ночь.

Фестралки ответили ей сухими улыбками.

— Если ты думаешь, что это делает тебя нашей подругой, то ты сильно ошибаешься.

Найтмер лишь усмехнулась, её взгляд скользнул по собравшимся.

— Ну, если уж я и пущу кого-то к своему телу, то только того, кого сама предпочту…

Она сделала эффектную паузу, а затем с лёгкой усмешкой добавила:

— …или тех.

Некоторые кобылы закатили глаза, другие лишь хмыкнули, но их внимание уже переключилось обратно на украшения.

Взгляд Найтмер скользнул вниз, на её собственную гриву. Фиолетовые пряди с лёгким серебристым отливом, сухие на концах, лишённые той текучей, эфемерной природы, которой они обладали в её истинном обличье.

Она вздохнула.

— А я вообще красивая?

В ответ раздался дружный смешок.

— Смотря для кого.

— У фестралов свои стандарты.

— Мы ценим силу.

— Сильные кобылы обладают хорошими генами и могут нарожать кучу жеребят.

Найтмер фыркнула, покачав головой.

— Ну, я уж точно никогда не буду матерью, — усмехнулась она. — Неужели у вас всё сводится только к этому?

Одна из фестралок пожала плечами.

— Конечно, нет. Но учитывая нашу численность, чего ты ожидала?

Другая добавила, чуть склонив голову:

— Вообще, было бы идеально, если бы перед своим уходом ты оставила потомство. Нам нужна новая кровь.

Найтмер на миг замерла, обдумывая сказанное, а затем ухмыльнулась.

— Даже не уверена, звучит это мерзко или возбуждающе, — лениво протянула она.

Затем, чуть сбавив тон, добавила:

— Вообще, мне жаль, что у вас такая бедственная ситуация с численностью.

Фестралки на мгновение замолчали. Затем одна из них равнодушно произнесла:

— Та, кто в этом виновата, давно получила по заслугам.

Найтмер нахмурилась.

— Что?

Фестралка взглянула на неё, словно удивившись вопросу.

— Наша принцесса, та, кому мы поклоняемся, когда-то была захвачена безумным чудовищем.

— Она настроила против нас всех пони и стала причиной её изгнания.

— Её звали Найтмер Мун.

Мир на мгновение сжался.

Найтмер широко раскрыла глаза, глядя на них с немым изумлением.

— То есть… вы поклоняетесь Луне, но считаете Найтмер Мун… чудовищем?

Фестралки лишь переглянулись, некоторые с презрением, другие с недоумением. Наконец, одна из них, с пепельной гривой и тёмными полосами на крыльях, ответила:

— Это не наша принцесса.

— Как ты вообще можешь их сравнивать? — добавила другая, возмущённо расправляя крылья. — Это просто форма, что приняла тьма, подчинившая бедную Луну!

Что-то внутри Найтмер дрогнуло.

— Форма? — прошипела она.

Гнев закипал внутри неё, словно чернильное облако в воде, расходясь в груди тягучей злостью.

— Но ведь это была Луна! — её голос ударил в воздух, заставляя ближайших фестралок отшатнуться. — Это она обиделась на всех! Она желала власти! Она хотела стать единственной правительницей!

— Найтмер Мун — лишь порождение этих желаний!

На мгновение воцарилось молчание. Затем одна из кобыл шагнула вперёд, её взгляд был полон непреклонности.

— Порождение, которое свело нашу принцессу с ума.

— Порождение, из-за которого нас преследовали!

— Из-за неё мы стали изгоями, наш народ почти истребили, нашу богиню забыли!

— Десять веков, — голос дрогнул от горечи. — Десять веков одиночества, изгнания и забвения… Всё из-за неё.

Словно огонь, поднесённый к пороху, эти слова вспыхнули в груди Найтмер яростью.

— Это не Луна была в заточении! — взревела она, распахивая крылья. — Это Найтмер Мун мучилась в одиночестве!

Фестралки отшатнулись.

— Найтмер Мун желала вам лучшего! — её голос звенел, прокатываясь по площади. — Пока Луна была подчинена своим эгоистичным желаниям!

Она шагнула вперёд, её дыхание было тяжёлым, зрачки расширены, голос напоминал удар грома.

— Это Найтмер Мун достойна вашей любви! Это она должна стать вашей богиней!

Фестралки ахнули.

— Как ты смеешь?! — вскрикнула одна из них, её крылья вздрогнули от возмущения.

— Ты говоришь ересь!

— В такой святой праздник!

— Ты порочишь имя Принцессы Луны!

Кто-то сжал зубы, кто-то шагнул назад, но большинство теперь смотрело на неё с нескрываемым ужасом.

— За такие слова тебя не только не допустят к пиршеству… Тебя вообще следует изгнать!

Всё внутри Найтмер словно застыло.

Она оглядела их ещё раз. Каждое лицо, каждые раскрытые в возмущении крылья, каждую пару осуждающих глаз.

— Знаете что? — её голос стал хриплым, низким, наполненным омерзением. — И не нужен мне ни ваш праздник, ни вы сами.

Она развернулась, расправляя крылья.

— Продолжайте поклоняться той, кто этого не достоин.

И с этими словами она резко взмыла в небо.

---

Глухой треск разнёсся по роще, когда массивный ствол дерева раскололся под очередным яростным ударом копыта. Щепки разлетелись в стороны, воздух пропитался запахом свежесломленной древесины.

— Почему?! — рявкнула Найтмер, её грудь тяжело вздымалась, в глазах плясали тени гнева.

Она отступила на шаг, глубоко дыша, а затем с новой силой врезала по оставшемуся в земле обрубку, разнеся его в щепу.

— Почему они так любят Луну?!

Очередный удар.

— И ненавидят меня?!

Треск, грохот, всплеск злости.

— Разве я не достойна их любви?!

Она рвано втянула воздух, обернувшись в пустоту ночи.

— Я ведь стремилась помочь им…

Из тьмы донёсся протяжный вздох.

— Ты стремилась лишь к собственной выгоде.

Голос был низким, спокойным, но наполненным сухим пренебрежением.

Найтмер замерла.

— Вернее, даже не так… — Сомбра продолжил, его голос словно колыхался в воздухе. — Ты всего лишь воплощала подсознательные желания глупой принцессы. Любыми средствами.

Она стиснула зубы, её копыта глубоко врезались в мягкую землю.

— И знаешь, в чём твоя проблема? — продолжил он. — Я уважаю тебя. Но ты вечно забываешь, кто ты есть.

Тишина.

— Ты должна понять простую истину.

Найтмер отвернулась, её зрачки сузились.

— Если ты победишь, у тебя будут миллионы поклонников.

Он сделал паузу, и тьма вокруг будто бы сгустилась.

— Но если проиграешь… никто даже не вспомнит о тебе.

Найтмер тяжело задышала.

— Как же я… ненавижу Луну…

Сомбра усмехнулся.

— Ещё недавно ты говорила, что любишь её.

Глаза Найтмер вспыхнули, и с рёвом она обрушила удар на очередное дерево, разнеся его в щепки.

— Заткнись!

Обломки осыпались на землю.

— Она… эта сука неблагодарная…

Тёмные крылья дрожали, грудь резко вздымалась и опускалась.

— Не заслуживает ничего!

Она отступила, широко распахнув глаза.

— Это я сражалась с Селестией!

— Это я провела тысячу лет в заточении!

— Это мне хватило решимости изменить что-то в жалкой, мерзкой жизни этого тупого аликорна!

Её дыхание прерывалось, каждая фраза срывалась с губ, как раскаты грома.

— Но меня лишь ненавидят!

Ветер задул сильнее, тучи скрыли луну.

— Меня презирают… даже Дети Ночи…

Она сглотнула, ощутив на языке горечь.

— А вся любовь достаётся ей…

На миг повисла мёртвая тишина.

Найтмер опустила голову, всматриваясь в холодную тьму.

— Разве я этого не заслужила…?

— Разве я действительно рождена, чтобы быть козлом отпущения на века?

Она закрыла глаза, и её голос дрогнул.

— Всё, чего я хочу…

Порыв ветра пронёсся между деревьями.

— Это немного любви…

Тонкая пауза, и затем Сомбра, будто снисходительно, хмыкнул.

— Ты получишь всё, что захочешь…

Найтмер вздрогнула.

— Когда одолеешь всех своих врагов.

Воздух сгустился.

— Для начала… — вкрадчиво добавил он. — Верни мне тело.

Она стиснула клыки.

— Я не останусь среди этих предателей…

Сомбра тяжело вздохнул.

— Тебе пора окончательно принять объективную реальность.

Её дыхание сорвалось, она подняла голову.

— Перестань размениваться по пустякам.

Тьма вокруг словно колыхнулась, воздух стал гуще.

— Теперь, когда последние преграды устранены…

Но внезапно…

Найтмер замерла.

Она ощутила чей-то взгляд.

Резко развернувшись, она с силой метнула обломок дерева в сторону.

Из кустов с испуганным воплем вывалился фестрал, едва увернувшись от летящего ствола. Он приземлился неуклюже, покатившись по земле, а затем замер, поднимая испуганный взгляд.

Найтмер сузила глаза.

— Ты… шпионил за мной?

Найт Шрайк молчал, заметно нервничая.

— Что ты слышал?

Он запнулся, затем торопливо, но стараясь звучать убедительно, ответил:

— Я… пришёл сюда только что.

Найтмер не сводила с него взгляда, холодного, тяжёлого.

— Кобылы сказали, куда ты направилась, и я… решил пойти за тобой.

Он сделал осторожный шаг вперёд, стараясь говорить ровно.

— Да, я действительно хотел подглядеть, но…

Он отвёл взгляд, неловко переступив с копыта на копыто.

— К моменту, когда я пришёл, ты уже…

Он оглядел разбитые деревья.

— Ломала всё вокруг.

Шрайк сглотнул.

— Что могло так тебя разозлить?

Найтмер посмотрела на него.

И вдруг…

Весь её гнев, вся ярость, что бурлила внутри, на миг затихли.

Каким-то образом, она не могла сердиться на это лицо.

На эти ясные, чистые глаза, смотревшие на неё без капли страха.

Найтмер вздохнула, ощущая, как последние всплески ярости отступают, оставляя после себя пустоту и тяжесть в груди. Она опустила взгляд на изломанные стволы деревьев, разлетевшиеся щепки и повисшую в воздухе терпкую древесную пыль.

— Просто выпускала стресс, — устало проговорила она.

Тот смущённо переминался с копыта на копыто, словно не зная, как подойти к ней после всего, что увидел. Однако в его глазах не было страха. Ни осуждения, ни подозрительности. Только лёгкое беспокойство и… что-то ещё.

— Ты правда хочешь уйти? — спросил он, косясь в сторону реки, что уже вплотную подошла к холодным равнинам Кристальной Империи.

— Этот праздник не для меня, — тихо ответила Найтмер.

Фестрал нахмурился.

— Ну и зря. Ты могла бы найти себе кого-то приятного. — Он усмехнулся.

Найтмер усмехнулась в ответ, покачав головой.

— Я могла бы, но боюсь, что им всем придется сильно постараться что бы привлечь моё внимание.

— Вообще-то, — он сделал шаг ближе, лукаво глядя на неё, — я планировал пригласить тебя.

Она снова усмехнулась, чуть склонив голову набок.

— В общем-то, я догадывалась, но… увы, моя судьба ведёт меня по другой траектории.

Найт Шрайк хмыкнул, но не отступил.

— Почему бы тебе не остаться? — в его голосе не было давления, только искренний интерес. — Ты прирождённый охотник, ты создана для такой жизни. И ты… ты же знаешь, что все тебя любят.

На этих словах Найтмер резко опустилась на землю, устало закрыв глаза.

— Ты даже не представляешь, сколько меня не любят, — с горькой усмешкой протянула она.

Он задумчиво посмотрел на неё.

— И что с того? Как это мешает тебе просто провести время с нами? — он сделал паузу, подбирая слова. — Вода в реке ледяная, но оттого только веселее.

Найтмер вздохнула, чувствуя, как в ней что-то надламывается от его настойчивой доброты.

— Это, конечно, мило…

— Слушай, — он сел рядом, его голос стал тише. — Сколько бы там кто тебя не любил… здесь ты всегда будешь желанным гостем. Здесь тебя будут любить.

Она скептически выгнула бровь, но он продолжил, опустив взгляд:

— Особенно один фестрал, который однажды случайно спас тебе жизнь…

Найтмер внимательно посмотрела на него.

— Я… вот настолько запала тебе в душу? — в её голосе слышалось искреннее удивление.

Он слегка покраснел, но кивнул.

— Я знаю тебя едва ли неделю, но… уже не представляю, что встречу кого-то похожего.

Найтмер на мгновение задумалась, затем тихо спросила:

— Правда?

— Правда, — его взгляд был твёрдым. — Выбор за тобой. Но если ты хочешь ещё немного времени провести с нами…

Найтмер прикрыла глаза. Её судьба была предопределена. Она знала это. Но почему-то… эти слова…

— Возможно, — тихо ответила она, — я задержусь ненадолго.

И тут же в её голове раздался тяжёлый, раздражённый вздох.

— Если ты пойдёшь с ним, то уже не покинешь их… Ты сама знаешь, что не можешь быть с ними. Ты не одна из них. Ты не станешь частью его семьи. Ты — чудовищный аликорн запертый в мертвом теле.

Но она не слушала.

Она встала, сделав шаг навстречу фестралу. Тот, немного замявшись, вдруг осторожно взял её за копыто. Её сердце сжалось в странном, непривычном ощущении.

А в голове всё ещё звучал голос Сомбры, полный негодования и отчаяния:

— Ты делаешь ошибку…

Но впервые за долгое время… она просто не хотела его слушать.

Холодная вода слабо отражала свет луны, рябь на поверхности искажала очертания резвящихся в ней фестралов. Их тёмные силуэты мелькали под водной гладью, иногда выныривая с довольным смехом, разбрызгивая капли вокруг. Укрытия из вырытых в земле ниш укромно тянулись вдоль берега, создавая ощущение какого-то древнего, почти первобытного лагеря.

Найтмер смотрела на воду с некоторым сомнением, чувствуя, как сырой ночной воздух пробирается под её шкуру.

— Она слишком холодная… даже по моим меркам, — неуверенно пробормотала она.

Шрайк лишь хмыкнул и, не говоря ни слова, шагнул вперёд. Не колеблясь ни секунды, он скользнул в воду, и в следующий миг его уже не было — только расходящиеся круги на поверхности.

Найтмер вздохнула, немного впечатлённая его решимостью. Она перевела взгляд на остальных фестралов, что беззаботно плескались и смеялись, словно вода не была ледяной.

Что ж… если уж они могут…

Она осторожно ступила в воду, и тут же волна холода облизала её копыта, прокралась вверх по ногам, окутала рёбра. Морщась, Найтмер двигалась вперёд, глубже, стараясь сохранять величественную осанку, несмотря на пробирающий до костей холод.

И тут её резко потянули вниз.

Мир мгновенно сменился — шум воды заполнил уши, лёгкие сжались от внезапного погружения. Она распахнула глаза, встретившись под водой с лукавыми золотистыми глазами.

Вынырнув, Найтмер тут же сердито обрушилась на него:

— Ты что творишь?!

Шрайк рассмеялся, встряхивая мокрую гриву.

— Уже не так и холодно, да?

Она замерла, осознавая, что он прав. Вода больше не казалась ледяным лезвием, скорее бодрящей, даже приятной. Её тело уже привыкло, хотя в первый момент это казалось невозможным.

Она хмыкнула и, взглянув на луну, висевшую на небосводе, глубоко вдохнула ночной воздух.

— Ну, раз уж так, — сказала она, ухмыльнувшись, — давай тогда порезвимся.

Шрайк оскалился в предвкушении.

— Вот это другой разговор!

Он нырнул, и Найтмер последовала за ним, врываясь в безмолвный мир под водой. Их движения рассекали жидкую темноту, они пролетали мимо плавающих рядом фестралов, переворачивались, играли в догонялки. Холод уже не имел значения. Только скорость, только смех, только мгновения чистой свободы.

Но не для всех.

— Ты с ними только благодаря мне. Без меня тебя бы здесь даже не было! Ты обязана мне!

Она проигнорировала его.

— Ловлю тебя! — Шрайк резко сменил направление, поднырнув под неё, и Найтмер рассмеялась, ускользая в сторону.

— Верни мне тело.

Она всплыла, ловя воздух, и снова ушла вглубь, чувствуя, как фестрал догоняет её.

— Ты меня слышишь?!

Слышала. Просто не слушала.

— Ты слишком медленный, — дразняще бросила она, оборачиваясь к Шрайку.

Он ухмыльнулся.

— Посмотрим, кто первый доберётся до берега!

Они рванули к суше, вспенивая воду, пока Сомбра продолжал надрывать голос в её голове.

— Ты безумная, эгоистичная тварь! Выродок, рождённый из кучки низменных эмоций!

Плеск воды.

— Похотливое животное, которому стоит оказать хоть какие-то знаки внимания, чтобы оно вдруг ощутило интерес!

Смех.

— Ты питаешься дешёвыми эмоциями, как наркотиками! Пустая, никчёмная, скотина!

Найтмер выбралась на берег и рухнула на спину, глядя в ночное небо.

Рядом тяжело дышал Шрайк, раскинув мокрые крылья на песке. Он повернул голову и улыбнулся.

— Это было просто великолепно.

Найтмер посмотрела на него, а потом снова на луну.

Да, пожалуй, он был прав.

Найтмер лениво смотрела на резвящихся в воде фестралов, задумчиво скользя взглядом по их смеющимся лицам, брызгам воды, сияющим в лунном свете, и влажным крыльям, отражающим отблески огней у костра. Она снова перевела взгляд на Шрайка, что всё ещё сидел рядом, нервно ёрзая, и, вздохнув, произнесла:

— Так что значит эта ваша традиция «познавать друг друга» в эту ночь?

Шрайк заметно напрягся, его уши нервно дёрнулись, и он кашлянул в копыто, явно не зная, куда себя деть.

— Ну… она вовсе не обязательна к исполнению, — пробормотал он, отводя взгляд.

Найтмер усмехнулась.

— Как скажешь, — произнесла она с нотками издёвки.

Фестрал выглядел так, словно сражался сам с собой, прежде чем, наконец, набрался смелости, глубоко вдохнул и сказал:

— Слушай… я, э-э, нашёл в запасах отличное вино. Дорогое. Его когда-то купили у пони. Хочешь попробовать?

Найтмер удивлённо приподняла бровь.

— Вино? — Она смерила жеребца оценивающим взглядом с ног до макушки, скрестив передние копыта. — Ты серьёзно?

Шрайк сжал крылья, словно надеясь спрятаться в них.

— Ну, просто подумал, что…

— Идиот, — перебила его Найтмер, вздохнув. — Ты позоришь меня своей нерешительностью, — она кивнула в сторону фестралов, что с любопытством косясь на их разговор.

Шрайк открыл рот, но не успел ничего сказать — Найтмер схватила его за шкирку и потащила в ближайшую землянку.

— Заткнись уже, — бросила она, проигнорировав его жалкие попытки что-то промямлить.

Смех резвящихся в воде фестралов сопровождал их, пока Найтмер буквально впихнула жеребца внутрь и захлопнула за собой дверь.

Внутри было темно и тихо, пахло влажной землёй и чем-то древесным. Единственным источником света служил слабый проблеск луны, проникающий через щель в крыше.

Найтмер без колебаний бросила на стоящий у стены ящик осколок алого рога.

Надеюсь, его владелец оставит меня в покое на эту ночь.

Шрайк, тем временем, мялся на месте, доставая из-за спины бутылку.

Найтмер тут же выхватила её из его копыт, не давая ему и слова сказать.

— Эй… — успел только выдохнуть он.

Она без раздумий откупорила бутылку, ударив горлышко об клык, и сделала долгий, жадный глоток. Вино разлилось по её глотке, обжигая изнутри терпкой сладостью. Она выпила всё до дна за один присест, и только тогда поставила пустую бутылку на пол.

Шрайк смотрел на неё с шоком.

— Я… вообще представлял себе всё немного по-другому…

Найтмер вздохнула, чувствуя, как приятное тепло разливается по телу.

— Знал бы ты, как я всё представляла по-другому, — пробормотала она, опускаясь ближе.

Шрайк замер, не зная, куда деваться, когда она приблизилась, чувствуя его тепло.

Он хотел что-то сказать, но не успел.

Найтмер глубоко, жадно, грубо впилась в его губы, вжимая жеребца в стену.

Он судорожно вдохнул, ошарашенный, но она не оставила ему выбора, шепча между поцелуями:

— Традиции нужно соблюдать.

Фестрал застыл, его крылья нервно подрагивали, а взгляд метался от Найтмер к полу, к стенам землянки, к луне за окном — куда угодно, только не на неё.

Но она уже раскинулась перед ним, удобно устроившись на лежанке, смотрела с ленивым интересом, медленно проведя копытом по своему боку.

— Можешь приступать, — негромко сказала она.

Шрайк сглотнул, едва заметно вздрогнул, и, будто сомневаясь в услышанном, переспросил:

— Приступать?..

Голос его прозвучал слишком напряжённо, срываясь на шёпот.

Найтмер вздохнула, качая головой.

— У тебя что, раньше не было кобыл?

Он отвёл взгляд, взлохматил гриву копытом, покраснел ещё сильнее.

— Нет… — пробормотал он. — А у тебя были жеребцы?

Найтмер фыркнула, будто вопрос был даже не достоин ответа. Она взяла его передние копыта и медленно, но уверенно положила их себе на кьютимарки — серебристые полумесяцы на фоне ночного фиолетового неба.

Шрайк вздрогнул от соприкосновения с её тёплой, упругой кожей, а её ноги, словно невзначай, потянули его ближе.

— Ты можешь не торопиться, — сказала она, голос её приобрёл чуть более низкие, ленивые нотки. — Делай что хочешь. Я полностью в твоём распоряжении.

С этими словами она окончательно откинулась на спину, закрыв глаза, расслабленно раскинув копыта по бокам.

Он медленно провёл копытами по её крупу, неуверенно, осторожно, словно боялся сделать что-то не так. Найтмер вздохнула, почти мурлыча, не открывая глаз.

Копыта прошлись по её плечам, по шее, по изгибу спины, спускаясь всё ниже.

Найтмер потянулась, выгибаясь под его копытами, лениво постанывая от удовольствия.

— Продолжай, — прохрипела она полностью расслабившись, её дыхание было ровным, а тело лениво отдавалось ощущениям.

— Я… можно мне…? — его голос дрожал, но не от страха, а от переизбытка чувств, от накатившего желания, с которым он, казалось, не знал, как справиться.

Она открыла один глаз, её ресницы взметнулись вверх.

— Разве я не сказала, что ты можешь делать всё, что хочешь?

Он сглотнул, его дыхание сбилось, сердце бешено колотилось, словно загнанный зверь. Он неуверенно провёл копытом по её ногам, чувствуя, как те расслабленно лежали перед ним, податливые, позволяя ему делать с ними всё, что он пожелает. Ощущая, как колотятся его собственные бёдра от напряжения, он осторожно взял её задние копыта, сложил их вместе и, затаив дыхание, коснулся их низом живота, а затем, поддавшись нахлынувшему желанию, скользнул бёдрами вперёд, погружаясь между них. Тепло её кожи обжигало, а лёгкое давление заставило его задержаться, замереть на мгновение, будто давая себе последний шанс отступить. Но когда он сделал первый пробный, осторожный толчок, его губы дрогнули от сдержанного стона.

Дрожь пробежала по спине, мышцы напряглись, дыхание стало шумным и рваным. Он сильнее сжал её ноги, приближая к себе, чувствуя, как приятное трение заставляет его терять контроль. С каждым движением он ускорялся, наслаждаясь каждым новым касанием, каждым толчком. Стоны вырывались с губ сами по себе, он не пытался их сдерживать. Видя, что она не возражает, не отворачивается, а лишь лениво улыбается, он уже не мог сдерживаться. В какой-то момент он не выдержал и, запрокинув голову, закричал.

— Я люблю тебя… — выдохнул он, срывающимся голосом.

Она улыбнулась, не открывая глаз.

— Какой же ты шалун…

В какой-то момент его ноги ослабли, он отпустил её копыта, и те плавно разъехались в стороны. Он не раздумывая лёг на неё, прижимаясь плотнее, его губы нашли её шею, оставляя на коже влажные поцелуи. Он двигался ниже, затем снова вверх, доходя до уголка её губ, чувствуя, как её горячее дыхание смешивается с его собственным. Она не делала ничего, просто принимала всё с тем же расслабленным выражением лица, даже не открывая глаз.

Но он не мог остановиться.

Его бёдра скользнули ближе, и теперь он чувствовал, как с каждым движением трётся о её вход, ощущая, как их тела соприкасаются всё плотнее. Трение вызывало в нём новую волну жара, приятное, медленное, сводящее с ума напряжение, но он не решался зайти дальше.

Он ждал.

Тяжёлый вдох, ещё одно скользящее движение, ещё один стон — но он снова замирает, сердце бьётся в груди, а мышцы напряглись до предела.

— Можно?.. — его голос сорвался, звуча хрипло и сдавленно.

Она оставалась неподвижной. Ни единого движения, ни малейшего жеста — только лёгкая улыбка, полураскрытые губы и спокойное дыхание.

Но он чувствовал её, чувствовал тепло и влагу её тела, что раскрывалось, в ответ на его движения.

Его сердце билось в ушах. Всё внутри сжималось в мучительном ожидании. Он снова посмотрел ей в лицо — она не открыла глаз, но чуть кивнула, почти незаметно, словно говоря: «Делай».

Ноги задрожали. Внутри всё переворачивалось.

Он глубоко вдохнул и, наконец, подался вперёд.

Тёплая, обволакивающая теснота сомкнулась на нём сразу, слишком резко, слишком плотно, заставляя его всхлипнуть, запрокидывая голову назад. Он застонал так громко, что это скорее напоминало крик, — воздух дрожал в лёгких, прорываясь судорожными вздохами.

Каждая клеточка сжимала его, не отпуская, не позволяя даже пошевелиться. Он остановился, тяжело дыша, изо всех сил стараясь контролировать себя, не потерять голову в этом сумасшедшем ощущении.

Но она будто только плотнее сжимала и обволакивала его.

Крепко сжимая её копыта в своих, он медленно начал двигаться, осторожно, почти боясь разрушить этот момент. Каждый толчок сопровождался глухими, рваными стонами. Её тело принимало его целиком, пульсируя, сжимая, впуская глубже с каждым новым движением.

И тогда что-то щёлкнуло внутри.

Не было больше страха, не было сдержанности. Только чистое, животное желание, пробуждённое этой жаркой, удушающей теснотой.

Движения стали быстрее. Глубже. Сильнее.

Воздух разрывался его криками. Он уже не просто вдыхал её запах, а пил его, погружался в него с головой. Целовал её плечи, шею, губы — яростно, требовательно, вновь и вновь, словно боялся, что этого мало, что ему всегда будет мало.

Она оставалась такой же расслабленной, не проявляя ни малейшего признака дискомфорта.

Но, кажется, именно это сводило его с ума.

Ноги скользнули по её телу, крепко обхватили её. Движения стали совсем бешеными — всё слилось в горячий, безумный вихрь ощущений. В ушах звенело, тело дрожало, мышцы горели от напряжения.

Он был на грани.

Ещё. Ещё.

И, наконец, она чуть дрогнула, едва заметно подалась вперёд, будто помогая ему.

Этого хватило.

Он больше не мог сдерживаться. Судорожно вцепившись в неё, он громко, срываясь на стон, выдохнул её имя, тело содрогнулось в последнем, всепоглощающем толчке. Горячая волна прокатилась сквозь него, вырывая из груди почти животный крик, пока он, дрожа, входил так глубоко, как только позволяла её сжимающаяся хватка.

Её ноги сомкнулись крепче, не давая ему ни малейшего шанса отстраниться, а копыто сжало его в ответ.

— Люблю тебя… как же люблю… — захлебываясь в собственных чувствах, он буквально вжимался в неё, голова опустилась на её шею, дыхание сбивалось в лихорадочных рывках.

Найтмер лишь молча, почти лениво, провела копытом по его взмокшей гриве, позволяя ему опустошить себя до последней капли.

Он тяжело дышал, всё ещё лежа на ней, ощущая, как её ровное, почти умиротворённое дыхание согревает его ухо. Его сердце бешено стучало, тело всё ещё дрожало от пережитого, но ноги не отпускали её, обнимая крепко, будто он боялся, что если отпустит — всё исчезнет, как сон.

Она лишь продолжала вяло водить копытом по его голове, лениво поглаживая, словно растягивая послевкусие момента.

— Ну… для первого раза, в целом, неплохо, — протянула она с усмешкой.

Он поднял на неё взгляд, в глазах ещё плыл тёплый, туманный свет эмоций. Хотел сказать что-то, но вместо этого просто подался вперёд, намереваясь поцеловать её.

— И знаешь… удивительно, но ты мне даже понравился, — добавила она с лёгким оттенком задумчивости, пока его губы приближались. — Так что я уже было подумала… может, ты пойдёшь со мной…

Но прежде чем она договорила, жеребец вдруг дёрнулся, будто в него ударила молния. В глазах мелькнуло что-то острое, непонимающее, а затем… страх. Он резко отшатнулся, едва не свалившись с кровати.

— Что… ты… такое?.. — прошептал он, переводя взгляд по её лицу, затем ниже, и снова вверх, с каждым мгновением всё сильнее расширяя глаза.

Найтмер нахмурилась, не сразу уловив смысл его слов.

— Всего лишь кобыла, которая осушила тебя досуха, — лениво протянула она, вытянувшись на постели.

Но он, не слушая, отползал, холодея и бледнея, пока вдруг не вскрикнул.

— МОНСТР!!!

Она вздрогнула, ошеломлённая. Губы чуть приоткрылись, но слов не нашлось.

Он уже срывался с места, отходя всё дальше. Ещё миг назад он зарывался лицом в её шею, шептал слова любви, а теперь… теперь он несся прочь, сбивая стулья, распахнув дверь так, что она с грохотом ударилась о стену.

— МОНСТР!!!

Крики растворялись в ночи.

Найтмер дёрнулась, не сразу понимая, что только что произошло. Всё ещё дыша тяжело, с путанными, рваными мыслями, она резко обернулась, взглядом выискивая…

Осколок рога.

Он лежал на грубо сбитом деревянном ящике, тускло блестя в слабом свете фонаря.

Она метнулась к нему, схватила в копыто, и тут же яростно бросила взгляд в сторону.

— Это ТЫ снял маскировку?! — заорала она, дрожа от гнева.

В воздухе раздался насмешливый, ленивый голос:

— Не понимаю, о чём ты…

— ЗАЧЕМ?! — крикнула она, её грудь тяжело вздымалась. — Зачем ты сделал это?! Зачем испортил всё?!

Смех в голове был холодным, низким.

— "Испортил"… — медленно повторил он. — И чего же я тебя "лишил"?

— ВСЕГО! — заорала она, топнув копытом. — Ты лишил меня всего!

— Жизни? — ехидно уточнил голос. — Которая никогда тебе не принадлежала?

Она замерла, стиснув зубы.

Но снаружи уже раздавались голоса.

Испуганные, яростные крики.

Она резко обернулась, захлопнула дверь и, не думая, поставила на неё магический барьер.

— Что мне теперь делать?.. — её голос дрожал.

— Ты и сама знаешь, — холодно ответил Сомбра.

Она сжала губы, в глазах металась паника.

— Может… может, есть другой способ? — пробормотала она, судорожно сжимая осколок рога. — Я просто… просто оставлю их в покое…

— Свидетели.

Она стиснула зубы.

— Это изолированное племя…

— Изолированное племя фанатиков Луны, — перебил он. — Как ты думаешь, кому они первым делом побегут рассказывать о произошедшем?

Она всхлипнула.

— Нет… нет…

— Да, — жёстко произнёс он.

Она обхватила себя копытами, слёзы покатились по щекам.

— В первую очередь, это нужно тебе, — продолжил он уже мягче. — Чтобы раз и навсегда избавиться от того, что мешает и отвлекает тебя. Если ты оставишь их… если оставишь его… ты не забудешь. И при первой же возможности захочешь вернуться.

Он замолчал на мгновение.

— А это принесёт боль. Всем. И в первую очередь — все так же, тебе.

Она всхлипнула, судорожно глотая воздух.

Глухие удары в дверь становились всё яростнее. Она трещала, уже готовая рухнуть. Голоса снаружи сливались в единый гул.

Найтмер дрожала, но не от страха. От ярости. От ненависти. Словно с неё содрали кожу, выставив на всеобщее обозрение. Она всё ещё слышала его голос — полный ужаса, отвращения.

"Монстр!"

Её дыхание стало резким, глубоким, тяжёлым. Осколок рога больно впивался в копыто, но она не чувствовала боли. Чёрные пятна поползли по её коже, словно сама тьма пропитывала её изнутри.

— НЕТ! — завопила она, но её голос был уже не её.

Это был рёв, гортанный, звериный, полный такой дикой ярости, что даже снаружи на мгновение наступила тишина.

А затем землянка ВЗОРВАЛАСЬ.

Огромный сгусток тёмной магии взметнулся ввысь, разметав фестралов, разрывая землю, оставляя после себя лишь воронку. Осколки дерева, обломки мебели, куски земли полетели в стороны, ударяя по телам, сбивая криками.

И из пепла, из руин, тяжело ступая копытами по обожжённой земле, поднялась Она.

Высокая, зловещая, облачённая в чёрную броню, магическая грива струилась, как огонь. Её крылья распахнулись, отбрасывая густую тень на дрожащих фестралов. А её клыки, оскалились в безумной улыбке.

Найтмер вздохнула полной грудью и… засмеялась.

Нет, это был не просто смех. Это был безумный, пронзительный хохот, в котором слышались сотни эмоций одновременно — радость, ярость, злорадство, наслаждение и нечто такое, от чего по спинам фестралов побежали мурашки.

Она обвела глазами толпу, её зрачки сузились, словно у хищника.

— Так вы… — протянула она, облизывая клыки, — говорите, что любите Луну?

Она сделала шаг вперёд, и толпа инстинктивно подалась назад.

— Бедные, бедные дети ночи… — её голос был сладким, обманчиво ласковым. — Но почему же тогда вы меня так боитесь?

Её крылья взметнулись вверх, отбрасывая жуткие тени в лунном свете.

— Ведь Я и есть ваша Луна! — заорала она, а её глаза вспыхнули, освещая ночное небо.

Фестралы застыли. Кто-то уронил оружие. Кто-то шептал молитвы.

— Ну же… — прошептала она, наклонив голову. — Обнимите же меня… Я так сильно вас люблю!

И она снова засмеялась, долгим, мучительным, леденящим кровь хохотом.

---

Сквозь белые равнины Кристальной Империи, вдоль железнодорожных путей, брёл алый силуэт.

Каждый его шаг оставлял за собой тёмно-красные пятна, яркие, неестественные на фоне холодного снега.

Найтмер шла молча, а её огромное тело было покрыто кровью.

Где-то внутри неё эхом отозвался знакомый, ленивый голос:

— Ты придала этому телу свой истинный облик… от этого оно скоро погибнет, слишком много силы для такой оболочки.

Она даже не вздохнула, просто продолжила идти вперёд.

— Это не важно, — холодно сказала она. — Скоро у меня будет тело получше.

Сомбра на мгновение замолчал.

— Ты… ты сделала всё правильно, — наконец, произнёс он неуверенно. — В любом случае, чем дольше бы ты тянула, тем хуже бы это кончилось.

Найтмер на мгновение замерла. Затем кивнула.

— Я знаю.

Сомбра нахмурился, его голос стал настороженным.

— Твоё состояние лучше, чем я думал, — пробормотал он.

Она не ответила сразу.

Секунду. Две.

— Я ничего не почувствовала, когда убивала их. Абсолютно. Ничего.

Сомбра удивлённо замолчал.

— Даже когда… — он осёкся, но затем спросил: — Даже когда ты лишила жизни его?

Найтмер не остановилась.

— Если ты ещё хоть раз упомянешь его, или хоть что-то из произошедшего там, — ровным голосом сказала она, — я сдеру с тебя шкуру на месте, как только она у тебя появится.

Он усмехнулся.

— Всё понял.

Ещё один шаг.

Ещё один.

Ветер завывал, поднимая снег, скрывая следы.

И где-то в глубине сознания, слабой попыткой утешения, голос добавил:

— Я рад, что ты наконец покончила со своими противоречиями. Приняв… кто ты есть.

Она не ответила.

Только шагала дальше.

Глава восьмая "Империя"

Каденс лениво потёрла глаза, зевнув.

— Кто? — пробормотала она, ещё не до конца проснувшись.

— Принцесса Луна, — повторил Шайнинг Армор, и голос у него был таким же удивлённым, как и в первый раз. — Она прибыла без своей сестры.

Каденс замерла, переваривая услышанное.

— Без Селестии? — переспросила она.

Шайнинг кивнул.

— Это впервые, — сказал он, идя рядом с ней по освещённому лунным светом коридору.

Каденс нахмурилась.

— Что же стряслось такого, что мы понадобились ей так срочно?

Шайнинг пожал плечами.

— Слуги говорят, она не выглядела обеспокоенной, — ответил он. — Просто… спокойной.

Каденс покачала головой, пытаясь окончательно проснуться.

— Посмотрим, что ей нужно, — вздохнула она.

Войдя в приёмный зал, она сразу заметила их.

Луна сидела за небольшим столиком, неспешно отпивая чай из фарфоровой чашки, а напротив неё, оживлённо размахивая копытцами, что-то взахлёб рассказывала Фларри Харт.

Каденс на секунду удивилась — Луна обычно держалась отстранённо, сдержанно, но сейчас она слушала жеребёнка с явной заинтересованностью. Даже… усмехнулась.

Это было странно.

Но что было ещё страннее — её глаза.

Каденс собиралась уже поприветствовать гостью, но вдруг замерла.

В полумраке зала зрачки Луны отразили свет… и на мгновение стали узкими, вертикальными.

Каденс почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

Но она быстро взяла себя в копыта, выдавила дружелюбную улыбку и шагнула вперёд.

— Принцесса Луна! — приветствовала она, мягко, но с ноткой осторожности. — Чем мы обязаны такому неожиданному визиту? Почему же вы даже не предупредили? Мы бы подготовили вам подобающий приём.

Луна медленно поставила чашку на столик.

Её губы изогнулись в лёгкой улыбке, но она не открыла рот.

— Я так рада видеть свою дорогую племянницу, — ответила она, голос её был мягок, даже теплее, чем обычно. — Мы так редко общаемся, и я решила исправить этот позорный недостаток. Просто захотела навестить вас в неформальной обстановке.

Каденс незаметно посмотрела на её глаза ещё раз.

— А что с вашими глазами? — спросила она осторожно.

Луна отвела взгляд, помедлив.

— Есть и иная причина моего визита, — призналась она тихо.

Каденс вздохнула.

— Ну конечно, — пробормотала она, устало прикрыв глаза. — Я уж было подумала, что вы действительно решили лучше узнать свою семью…

— Мам! — возмущённо воскликнула Фларри Харт. — Как ты можешь такое говорить? Это наверняка что-то важное!

Каденс и Луна обменялись взглядами. Луна вздохнула.

— Как ни печально, — сказала она, — но тьма, которую я думала давно исчезнувшей, всё ещё существует.

— О чём вы?..

Луна на секунду закрыла глаза, а затем спокойно произнесла:

— Найтмер Мун… сумела уцелеть и скрыться в глубинах моей души.

Каденс вздрогнула.

Шайнинг Армор выпрямился, нахмурившись.

— Это… поэтому у вас акие глаза?

— Пап! — воскликнула Фларри. — Это вообще не тактично!

Луна только кивнула.

— Тем не менее, — сказала она, — я уверяю вас, что изменения не более чем внешние. Мой разум в полном порядке.

Каденс скрестила копыта.

— Вы уверена?

— Абсолютно, — спокойно ответила Луна. — Но чтобы состояние не стало хуже… мне нужно провести ритуал очищения. Это вернёт мне прежнюю форму.

Каденс моргнула.

— Ритуал?

Луна кивнула.

— Он требует немало магически заряженных кристаллов и… сильного мага для ассистирования, — пояснила она.

Фларри Харт тут же поднялась на копытца, нетерпеливо перебивая:

— Ну, так мы должны помочь, правда?!

Каденс бросила на дочь задумчивый взгляд.

— Если это действительно необходимо, чтобы предотвратить возвращение Найтмер Мун… — произнесла она осторожно.

Шайнинг Армор, который до этого молчал, нахмурился и шагнул ближе.

— Вы уверенны, что это не повлияло на ваш разум? — спросил он жёстко. — Эти глаза… — Он покачал головой. — Они меня тревожат.

Луна лишь слегка улыбнулась.

— Понимаю, почему это вас смущает, — ответила она ровным голосом. — Но это не приказ. Это лишь смиренная просьба. Если вам так угодно, вы можете сопровождать меня лично.

Каденс мягко кивнула.

— Конечно, мы доверяем вам, принцесса. Мы и не смеем сомневаться.

— Хм, — Шайнинг всё ещё выглядел недовольным. — Однако… Я всё же отправлю с вами капитана Флэша Сентри. Просто на всякий случай.

Луна слегка приподняла бровь, но затем кивнула.

— Это справедливое условие. Однако мне всё ещё потребуется маг-ассистент для ритуала.

Каденс провела копытом по подбородку, размышляя.

— Один такой у нас есть… — задумчиво проговорила она. — Что касается кристаллов… Они хранятся в пещерах, где их добывают по мере необходимости. Мы сможем достать их там.

Луна кивнула.

— Это будет подходящее место для ритуала. — Она сделала короткую паузу, а затем с лёгкой усмешкой добавила: — К тому же, на время ритуала я буду недееспособна… Если что-то пойдёт не так, ваш капитан сможет быстро вернуться и предупредить вас.

Каденс снова взглянула на Луну, на этот раз с едва заметным беспокойством.

— Но почему тут нет Селестии? — спросила она. — Почему она не может помочь с ритуалом?

Луна на мгновение отвела взгляд.

— Она ещё не знает.

— Что? — удивилась Каденс.

Луна вздохнула.

— Как только у меня появились эти… жуткие глаза, я сразу отправилась сюда. Я предпочла бы решить этот вопрос конфиденциально, без её вмешательства.

— Но почему?

— Найтмер Мун нанесла нам обеим достаточно ран, — тихо ответила Луна.

В зале повисло молчание.

Каденс глубоко вдохнула и шагнула ближе.

— Вы можете рассчитывать на нас, Луна, — сказала она мягко. — Мы поможем вам изгнать остатки тьмы.

Луна посмотрела на неё, и в её кошачьих глазах промелькнула благодарность.

— Спасибо, Каденс.

---

Флэш Сентри шагал по каменистому тоннелю, его копыта глухо постукивали по неровному полу пещеры. Маслянистая темнота окружала троих путешественников, разгоняемая лишь слабым магическим светом, который источал рыжий единорог в плаще.

— А… а сколько ещё идти? — неуверенно спросил Флэш, кидая взгляд на Луну.

Аликорн, идущая впереди, не отвела взгляда от стен пещеры, где мерцали разноцветные кристаллы.

— Терпение, мои маленькие пони, — спокойно произнесла она.

Её голос эхом разлетелся по тоннелям, вызывая у Санберста дрожь. Он не знал, что именно его беспокоило больше: то, что они оказались в тёмной, замкнутой пещере, или то, что в последние часы Луна казалась… странной.

Наконец, они вошли в широкое помещение, потолок которого терялся во тьме. Стены искрились и переливались голубыми и фиолетовыми оттенками, отражая редкий свет их фонарей.

Луна остановилась, глубоко вдохнув.

— Это место… идеально, — тихо сказала она.

Санберст сглотнул.

— Эм… можно узнать, — начал он, голос дрожал, — какой… конкретно ритуал мы должны провести?

Луна повернула голову, её губы изогнулись в мягкой улыбке. Она сделала шаг к нему.

— Я без понятия.

Санберст моргнул, не понимая.

— Что?..

— Этот ритуал буду проводить не я, а он.

И прежде чем он успел осознать сказанное, она сделала стремительное движение — и вонзила что-то острое ему в грудь.

Санберст задохнулся.

Всё вокруг будто замерло.

Он опустил взгляд и увидел, что из его груди торчит… осколок рога.

Он открыл рот, но не смог издать ни звука.

Флэш Сентри мгновенно напрягся, едва не бросившись на Луну, но её голос был твёрд:

— Спокойно.

Она медленно подняла переднюю ногу и положила её на плечо Санберста, мягко надавливая, заставляя его замереть.

— Дыши, — её голос стал нежным, почти ласковым. — Вдох… выдох.

Санберст судорожно хватал ртом воздух, руки дрожали, а копыта тщетно пытались вытащить из себя обломок. Он чувствовал, как кровь стекает по его шерсти, но не мог ничего сделать.

Луна погладила его по спине.

— Всё в порядке, — прошептала она.

Флэш Сентри ошеломлённо смотрел на происходящее.

— Ч-что… что вы делаете?!

Луна развернулась к нему, медленно подходя.

— Всё идёт как надо, — сказала она тихо, в то время как кристаллы вокруг начинали светиться.

Флэш не успел отступить, как Луна обняла его, её крыло мягко легло на его спину.

— Не дёргайся… мой маленький пони.

Санберст тонул.

В темноте. В страхе.

Тёплая, удивительно спокойная аура, что исходила от Луны, улетучилась, оставляя за собой только нечто огромное и ледяное. Что-то, что теперь жило внутри него.

Он пытался двигаться, но не мог.

Пытался закричать, но звук застрял в горле.

Время больше не существовало.

Он лежал на холодном каменном полу, задыхаясь от паники, прижавшись лбом к сырой земле.

— Я не хочу умирать… — хрипло прошептал он.

Он звал Селестию. Маму. Кого угодно.

Никто не ответил.

Вокруг только тьма. Она ползла ближе, касаясь его, проникая в него, заполняя его.

Что-то коснулось его сердца.

Боль вспыхнула, разорвав его грудь.

Он выгнулся, судорожно хватая воздух.

Что-то вырывалось наружу.

Темнота.

Она лилась из него, выливаясь из его рта, тягучая, едкая субстанция, падая на каменный пол.

Он не мог остановить её.

Она расползалась по нему, как липкая паутина, как сотни теневых змей, что обвивались вокруг его тела.

Его плоть… изменилась.

Поменяла цвет.

Растянулась, искажаясь, меняя форму.

Он больше не был собой.

А в центре пещеры поднялся серый силуэт.

Тёмная, всклокоченная грива спадала на плечи. Он поднял голову, и его глаза сверкнули алым светом.

Сомбра глубоко вдохнул, ощущая, как лёгкие наполняются воздухом. Чувство странное — давно забытое, но восхитительное. Его новые конечности дрожали, будто не привыкли к существованию, но постепенно становились послушнее. Он поднял копыто, изучая серую шерсть, затем провёл языком по зубам, касаясь длинных клыков. Всё было на месте.

Однако его внимание вскоре переключилось на другую фигуру. Недалеко от него, в луже крови, с трудом дышал чёрный аликорн. Он кашлял, сплёвывая сгустки алой жидкости на каменный пол, и лишь пустая броня с лежащими рядом отрезанными крыльями, служила единственным напоминаем о её спутнике.

— Ты справилась, — признал Сомбра, переводя взгляд на Найтмер.

Она медленно слизнула каплю крови с морды и ухмыльнулась.

— Пришлось себя чем-то занять, пока я тебя ждала. Давно хотела попробовать пегасов на вкус.

Он кивнул, почти безразлично.

— Ты вернула мне тело. Это главное. Я так долго был лишь тенью, скользящей по кромке реальности… и вот, я снова чувствую мир. Вижу тебя своими глазами.

Он шагнул ближе, изучая её.

— Я не знал, что ты умеешь принимать форму Луны.

Найтмер вновь закашлялась, но в её голосе не было удивления.

— Будто это что-то меняет.

Сомбра вздохнул.

— Нет, конечно.

Он взглянул на стены пещеры, усеянные кристаллами, освещёнными их мрачным светом.

— Наша цель не изменилась. Империю нужно покорить.

Найтмер устало кивнула.

— Это не будет сложно.

— Твоё состояние… — заметил Сомбра.

Она усмехнулась, проводя копытом по собственной груди, покрытой трещинами.

— Это тело держится только на силе моей воли. Но скоро у меня будет новое.

Её глаза вспыхнули ледяным светом.

— Я заберу его у Ми Аморе Каденс. А ты позаботишься о другом мелком аликорне.

Сомбра задумался.

— Не стоит спешить убивать её семью. Они могут пригодиться как заложники, если что-то пойдёт не так.

Найтмер посмотрела на него, затем пожала плечами.

— Как скажешь.

Она отвернулась, и её голос стал почти мечтательным.

— Когда Империя падёт, нам будет о чём поговорить.

---

Мягкий полог ночи окутывал спальню, в которой царила приглушённая тишина. Серебристый лунный свет пробивался сквозь занавеси, отбрасывая на стены длинные призрачные тени. Воздух был пропитан тёплым дыханием спящего города, лишь редкие всполохи магии в кристаллах, встроенных в стены, поддерживали в комнате слабое свечение.

Каденс очнулась внезапно.

Её веки дрогнули, сознание медленно возвращалось из глубин беспокойного сна. Ей казалось, что что-то нарушило её покой — слабый зов, почти неслышный шёпот, эхом отразившийся в груди. Она медленно выдохнула, собираясь с мыслями. Рядом, укутанный в одеяло, мирно спал Шайнинг Армор. Каденс осторожно приподнялась, чтобы не потревожить его, и, бесшумно спустив копыта на прохладный пол, направилась к ванной.

Она не успела сделать и пары шагов, как замерла.

Из глубокой тени, наползающей на комнату со стороны кресла, на неё смотрели два холодных, суженных до щёлочек зрачка, утопающие в глубоком синем свете.

Где-то в груди у неё зародился странный, колкий страх.

— Принцесса Луна? — голос Каденс дрогнул, но не от испуга, а скорее от неожиданности.

Аликорн, сидящая в кресле, тяжело дышала. Слабая, осипшая, её фигура казалась чужой, словно тело, которому не принадлежит сама душа. Тусклые, почти выцветшие звёзды в её гриве медленно угасали. Луна наклонилась вперёд, слабо закашлявшись, и с трудом подняла голову.

— Подойди… — прохрипела она. — Мне нужна твоя помощь…

Голос был слабым, но властным. Он подчинял, проникая под кожу.

Каденс сделала осторожный шаг вперёд, но инстинктивно не решалась подойти ближе.

— Я позову врачей, — предложила она, с тревогой глядя на тёмную фигуру.

Но внезапно голос Луны стал резким, почти ледяным.

— Ближе!

Каденс вздрогнула.

— Мы же не хотим разбудить Шайнинга?

Эти слова прозвучали низко, почти шёпотом.

Каденс сглотнула. Тени в комнате казались гуще, чем должны были быть, а воздух вдруг стал удушающе плотным, словно пропитанным чем-то тяжёлым и невидимым.

Но разве могла она отказать Луне?

Она сделала ещё несколько осторожных шагов, всё ещё сохраняя дистанцию.

— Что вам нужно?

Луна вдруг поднялась с кресла, её движение было резким, слишком быстрым для столь слабого существа.

— Ты…

Прежде чем Каденс успела осознать смысл сказанного, тьма метнулась к ней, и ледяные губы врезались в её собственные в грубом, жестоком поцелуе.

Шок пронзил её, парализовал конечности. Она попыталась отпрянуть, но что-то впилось в её сущность, в её самое естество. В глазах вспыхнули фиолетовые искры, мир начал расплываться в болезненных всполохах тьмы.

Всё тело пронзил обжигающий холод, затем его сменил жар — нестерпимый, выжигающий. Грудь сдавило, лёгкие не могли втянуть воздух, магия в её теле взбесилась, будто сопротивляясь захватчику.

Она не могла дышать.

Словно что-то огромное, безграничное, глубоко чуждое разверзло перед ней пасть, втягивая её сознание, сливая его с чем-то ненасытным.

Тело Каденс задрожало.

Шерсть начала темнеть, сначала пятнами, затем расползаясь сплошной волной, превращаясь в угольно-чёрную. Грива из мягких розовых локонов сменилась на призрачную, переливающуюся оттенками фиолетового. На её боку заплясали рваные полосы, пока её кьютимарка не сменилась на серебристый полумесяц, утопающий в темноте.

А затем всё кончилось.

Каденс рухнула на пол, но её глаза, уже чужие, вспыхнули новым светом.

На покрытой ковром поверхности остался только, осыпающийся в лунную пыль, скелет.

Рядом валялся сферический шлем, безжизненно поблёскивая в свете луны.

Она медленно разогнула шею, оглядывая себя в зеркале, и её губы тронула тень улыбки.

— Теперь мы в расчёте.

Её новая оболочка была мягче, теплее, женственнее, чем её истинное обличье. Каждый изгиб, каждая линия тела излучала соблазн.

Она провела копытом по груди, чувствуя тепло, биение сердца — чужого, но теперь её собственного. Её губы изогнулись в медленной, самодовольной улыбке.

Она повернулась к постели.

Шайнинг Армор спал, даже не подозревая, что сейчас рядом с ним лежит не та, кого он любил.

Она проскользнула под одеяло, прижалась к нему. Тёплый, такой живой…

Мягко, неторопливо она скользнула копытом вниз, быстро найдя желанное, переходя к быстрым, энергичным движениям. Она улыбнулась, ощущая, как он расслабляется.

Тёплая волна желания прокатилась по телу, когда он простонал во сне.

Он приоткрыл губы, но так и не очнулся.

Она наклонилась, покрывая его шею мягкими поцелуями.

— М-м… — раздался сонный, довольный звук. — Ты опять…

Она усмехнулась, но не ответила, лишь скользнула телом выше, забираясь на него.

Он улыбнулся сквозь полусон.

— Как я могу отказать своей принцессе…

Её бёдра начали плавно двигаться, насаживаясь на его уже возбуждённое достоинство. Он застонал, отвечая ей.

Поцелуи становились жаднее.

Клыки осторожно коснулись его кожи, её губы медленно скользнули к его лицу.

А затем — рывок.

Резкая вспышка боли. Шайнинг дёрнулся, его глаза распахнулись.

На нём скакала не Каденс.

Чёрное лицо с фиолетовыми веками, и синими глазами, было залито кровью, губы исказила жуткая улыбка.

— Что… ты… делаешь… — хрипло выдохнул он, но не успел закончить.

Её губы вновь сомкнулись на его рте, заглушая крик.

Тело двигалось всё быстрее.

Её бёдра ритмично вздымались, а движения становились всё более животными.

Он пытался сбросить её, но она вонзила копыта в его плечи, удерживая его под собой, продолжая скакать на нём.

А затем — новый укус.

Кожа треснула, кровь хлынула густым, горячим потоком.

Она больше не сдерживалась.

Шайнинг всё ещё бился под ней, пытаясь сбросить, но она сжимала его всё сильнее, её движения ускорялись, с каждым новым рывком всё глубже вонзая клыки в его шею, плечи, грудь.

Мясо рвалось под её челюстями.

Густая кровь хлынула на постель.

Он хрипел, захлёбываясь собственным криком.

Найтмер больше не сдерживалась.

Она пожирала его.

Её губы тянулись к его щеке, язык скользнул по его разорванной плоти, слизывая кровь.

Зубы вонзились в щёку, отрывая её рывком. Жар обжигал её тело, её движения становились сильнее, быстрее, яростнее.

Единорог лишь кричал в агонии. Его дикий вопль волной разнёсся по дворцу.

Горячая кровь всё стекала и стекала по её губам, она чувствовала её вкус, её тепло.

Её копыта оставляли глубокие царапины на его коже, её челюсти разрывали плоть. Она жадно пожирала его, чуствуя как жизнь ускользает из его тела.

Её ритм достиг пика.

Она захлебнулась от восторга и запрокинула голову, выпуская пронзительный стон.

---

Фларри открыла глаза.

В ушах всё ещё звенели крики. Дикие, мучительные, они разносились по дворцу, словно ночной кошмар, прорвавшийся в реальность.

Она несколько раз моргнула, пытаясь прогнать сонную пелену, и медленно потёрла копытами глаза. Всё было… странно. Тяжело. В комнате стояла тревожная тишина, но за её пределами...

Она не знала, что именно произошло, но нутром чувствовала — что-то ужасное.

Пошатываясь, она встала с кровати, даже не удосужившись скинуть свою лёгкую шёлковую пижаму.

Всё внутри сжималось от тревоги, но она заставила себя шагнуть вперёд.

Тонкие нити рассветного света пробивались сквозь шторы, окрашивая стены её спальни бледным, почти болезненным розовым оттенком.

Она медленно подошла к двери и осторожно приоткрыла её.

Гулкие коридоры были пугающе пустыми.

Ни стражи, ни слуг.

Только тишина.

Тишина и... чай?

Она замерла, услышав, как кто-то приглушённо ставит чашку на стол.

Фларри вышла из спальни и увидела его.

Единорог с чёрной, как ночное небо, шерстью сидел за небольшим столом в коридоре. Он неспешно потягивал чай, а его красные глаза лениво блеснули, когда он взглянул на неё.

— Доброе утро, принцесса.

Её сердце бешено забилось, дыхание перехватило.

Она отшатнулась, едва не упав, и судорожно схватила первую попавшуюся вещь — подушку, с которой только что спала, — сжимая её в дрожащих копытах, словно щит.

— Ч-что...

Сомбра бесстрастно посмотрел на неё, затем медленно указал копытом на вторую чашку, стоящую на столе.

— Я заварил чай и для вас.

Фларри открыла рот, но из него вырвался лишь резкий, панический вздох.

Она дёрнулась назад, вжалась в стену, сжимая подушку так крепко, что побелели суставы.

— Ч-что... тут... происходит?!

Сомбра спокойно взял чашку, отхлебнул, наслаждаясь вкусом, и только после этого удостоил её ответом:

— Всё просто. Законный король вернулся. Империя снова под моей властью.

Фларри покачала головой, как будто пытаясь избавиться от дурного сна.

— Э-этого не может быть...

— Но это уже случилось, — спокойно заметил он. — Так что присядь.

Он чуть наклонил голову, жестом приглашая её за стол.

— Я бы не хотел, чтобы ты падала в обморок.

Фларри в ужасе уставилась на него.

— Где... мои родители?!

Сомбра вздохнул, словно её вопрос был для него неприятной формальностью.

— Пока они живы. Если будешь слушаться, никто из твоих родных сильно не пострадает.

Её дыхание сбилось.

— Эти крики...

Сомбра снова отхлебнул чай, равнодушно наблюдая за её страхом.

— Не знаю, чьи это крики.

Он небрежно покачал чашку, словно размышляя, а затем добавил:

— Выпей. Это поможет успокоиться. Смириться с происходящим.

— Ты... ты чудовище…

— Я король. Понимаю, что это дикий шок. Но я не планирую просто так лишать жизни тебя или твою семью.

Он снова сделал глоток.

— Разве что… если они сами вынудят меня.

В этот момент в коридоре раздались торопливые, дрожащие шаги.

Фларри вздрогнула и повернулась в сторону шума.

Из-за угла выскочил слуга. Он замер, увидев Сомбру, но страх перед тем, что творилось во дворце, оказался сильнее.

— В-ваше величество! — захрипел он, словно каждое слово давалось ему с трудом. — Т-там... в королевских покоях...

Он сглотнул, пытаясь собраться с мыслями.

— Т-там чудовище… Оно… оно…

Его голос сорвался на всхлип.

— Оно творит ужасные зверства! С кристальными пони! С т-теми, кто оказался в зоне её досягаемости!

Фларри почувствовала, как кровь отхлынула от её лица. Сомбра медленно поставил чашку на стол. Он вздохнул, словно это известие было для него чем-то раздражающим, но не более того.

— Похоже, у нас есть проблема.

Фларри смотрела на него широко раскрытыми глазами.

Она ощущала, как земля уходит у неё из-под копыт.

Всё внутри сжалось в комок.

Но потом она сделала шаг вперёд.

— Я иду.

Сомбра поднял бровь.

— Ты уверена?

— Я хочу видеть родителей. Сейчас же.

Сомбра пожал плечами.

— Как знаешь. Но предупреждаю… тебе вряд ли понравится то, что ты увидишь.

И он направился вперёд, даже не глядя, следует ли она за ним.

Когда массивные двери королевских покоев распахнулись, ударяясь о стены с глухим эхом, в нос ударил запах крови.

Фларри сделала едва слышный вздох.

Сомбра вошёл первым, шагнув в зал с каменным лицом, но замер на месте, увидев то, что происходило внутри.

Темный аликорн лениво сидела на троне, ковыряя в зубах изогнутым рогом единорога.

Кровь всё ещё капала с его основания.

На полу валялись изувеченные тела кристальных пони. Разбросанные под разными углами, с вывернутыми конечностями, с неподвижными, остекленевшими глазами.

Фларри сглотнула, чувствуя, как волна тошноты подкатывает к горлу.

Это... было слишком.

Слишком ужасно.

— Что ты натворила?!

Сомбра рявкнул, его голос раскатился по залу грозным эхом.

Найтмер только ухмыльнулась, продолжая изучать белый рог в своем копыте.

— Это же мои подданные! Как ты смеешь их трогать?! — продолжал он, его голос срывался на гневный рёв. — Где Шайнинг Армор?!

Найтмер фыркнула, отбрасывая рог в сторону, словно ненужный кусок хлама.

— О, он был весьма крепким жеребцом. Но... всему приходит конец.

Фларри всхлипнула.

Её желудок свёл спазм, ноги ослабли.

Она знала, что её отец сражался бы до последнего. Он не сдался бы.

Но…

Но если он…

Она зажмурилась, пытаясь удержаться на ногах.

И тогда Найтмер медленно встала, потянувшись, как кошка, и её алые глаза с интересом уставились на Фларри.

— Другой аликорн?

Её ухмылка стала шире, темнее.

— А я ещё не игралась с другими аликорнами...

Она сделала шаг вперёд.

Фларри отпрянула.

Сердце грохотало в ушах, копыта ослабли, дыхание стало прерывистым.

Найтмер уже протянула копыто, но...

— НЕ ТРОГАЙ ЕЁ!

Между ними резко встал Сомбра, его глаза вспыхнули кровавым светом, и магия с треском заискрилась вокруг его рога.

— Ты уже устроила резню в МОЕЙ империи! Убила ценного заложника! Что ещё тебе нужно?!

Найтмер остановилась.

А затем усмехнулась.

— "Твоей" империи?

Она наклонила голову, словно наслаждаясь этим словом.

— Ты, кажется, не осознаёшь своего положения.

Сомбра сузил глаза.

— У нас был договор. Ты получила тело аликорна, а я...

Найтмер прервала его, ухмыляясь.

— А ты теперь будешь служить мне.

Она сделала ещё один шаг вперёд, её присутствие заполняло весь зал.

— И отправишься со мной в Кантерлот.

— С чего бы это?

Найтмер усмехнулась, и её рог вспыхнул.

Перед ней появилось Кристальное сердце.

Фларри почувствовала, как внутри всё сжалось.

— Ты зря меня недооценивал, — с фальшивой мягкостью произнесла Найтмер, покачивая сердце в воздухе. — Я позаботилась обо всём заранее.

Сомбра внезапно ощутил слабость.

Он сделал шаг назад, но ноги предательски дрожали.

Его магия... ускользала.

Его сила... таяла.

Он стиснул зубы, яростно сражаясь с этим чувством, но колени подкосились, и он едва не рухнул.

— Хорошо... — выдохнул он, сквозь стиснутые зубы. — Я... согласен...

Найтмер довольно ухмыльнулась.

А затем снова обернулась к Фларри.

— Ну а ты…

Фларри замерла, боясь даже дышать.

Найтмер приблизилась, её взгляд стал... странно мягким.

— Я так рада видеть тебя, золотце.

Она протянула копыто и почти нежно провела им по щеке Фларри.

Её губы дрогнули, едва не касаясь кожи Фларри, словно... поцелуй.

Фларри дёрнулась, но темные крылья сомкнулись, не позволяя отступить.

— Не бойся.

Найтмер хихикнула.

— Увы, тело твоей матери теперь моё.

Тёмные крылья сомкнулись вокруг дрожащей Фларри, как объятие.

Фларри затряслась.

Найтмер медленно выдохнула

— Я вижу...

Она коснулась её щеки.

Смахнула слезу.

— Я вижу, как сильно она тебя любила.

Её дыхание сбилось, её красные зрачки дрогнули.

— В её разуме…

Она закрыла глаза.

Мягкий смех.

Бесконечная любовь.

Моя маленькая Фларри...

Найтмер вздрогнула и сглотнула, глубоко вдыхая.

— Я могла бы только мечтать… о такой любви.

Она прижалась к ней чуть крепче, позволяя осознать весь ужас ситуации.

— Твоего отца больше нет.

Фларри всхлипнула, по её щекам потекли слёзы.

— П-пожалуйста… не убивай меня…

Найтмер смотрела на неё с любопытством, прежде чем её взгляд стал чуть... задумчивее.

Капля крови, стекавшая с её морды, упала на белую пижаму Фларри, оставляя багровый след.

— Не убивать тебя?

Она сделала вид, что раздумывает.

А затем наклонила голову.

— Да нет… мне это ни к чему.

Её ухмылка стала шире.

— Кто-то же должен остаться и править Империей от моего имени.

Фларри вздрогнула.

— ...п-править?..

— Конечно.

Найтмер снова взглянула на Сомбру.

Он всё ещё стоял на ногах, но его злобный взгляд мог прожигать дыру в реальности.

Найтмер лишь ухмыльнулась.

— И это точно не он.

Фларри видела, как магия Сомбры дрожала, как он сжимал челюсти от бессильной ярости.

Найтмер только довольно покачала головой.

— Зря ты недооценил меня, глупец. Твоя маленькая шалость дорого тебе обойдется.

А затем её улыбка стала голодной и безжалостной.

— Пожалуй… пора наконец взять то, что принадлежит мне по праву.

Глава девятая "Когда приходит тьма"

Поезд мягко покачивался на рельсах, унося их прочь от заснеженных просторов Империи.

Сомбра сидел у окна, вперив взгляд в быстро сменяющиеся пейзажи.

Он раздражённо дёрнул ошейник на шее — чёрную стальную полосу, испещрённую рунами.

— Ты животное, а не императрица, — процедил он сквозь зубы, с ненавистью глядя на Найтмер. — Твоя власть не продержится и года.

Найтмер, развалившаяся напротив него, лениво посмотрела на него, ухмыляясь.

— О, тебя так бесит унижение, которому я тебя подвергла? — Она наклонила голову, с усмешкой изучая его реакцию. — Необходимая мера, чтобы гарантировать твою покорность.

Сомбра оскалился, глаза сверкнули.

— Я смогу сломать этот ошейник. Легко.

Найтмер хмыкнула.

— И пусть.

Он прищурился.

— Я могу сорвать твой план, и сбежать в любой момент.

Она лениво зевнула, оглаживая собственное крыло.

— Тогда я просто найду тебя. И покараю.

Она задумчиво постучала копытом по подлокотнику.

— Как ты думаешь, как лучше назвать твою должность? Десница… или консорт?

Сомбра вздрогнул от ярости.

— Ты...

Она хищно ухмыльнулась.

— В любом случае, ты теперь принадлежишь мне. Навсегда.

Сомбра замер, его взгляд метнулся к ней.

— Ты... ты настолько затаила на меня обиду? После того случая с фестралами?

Её взгляд вспыхнул.

Внезапно она оказалась рядом.

Её копыта вонзились ему в спину.

Силой.

Резко.

Сломав кожу, оставляя кровавые следы.

Сомбра зашипел от боли.

Она наклонилась к нему.

Губами почти касаясь его уха.

И прошептала.

— Ты помнишь...

Её голос стал низким, завораживающим.

— Что я обещала сделать, если ты ещё раз упомянешь это?

Сомбра скрипнул зубами, сдерживая рвущуюся наружу боль.

Его дыхание сбилось.

— В таком состоянии... я буду тебе бесполезен.

Найтмер задержалась на секунду.

Затем, резко, отпустила его.

Её взгляд дрогнул.

Она глубоко вздохнула.

И на мгновение… её пылающие глаза потускнели.

Словно в них мелькнула тень чего-то другого.

Чего-то… печального.

Она отвернулась, глядя в окно.

— Я перерыла разум Каденс от и до…

Голос её был странно глухим.

— Я… поражена.

Она прикрыла глаза, улыбка с её лица исчезла.

— Сколько в её жизни было счастья и любви.

Она провела копытом по губам, будто пытаясь поймать вкус этих эмоций.

— Мне… такое никогда не светит.

Её голос дрогнул.

— Я не создана для этого.

Сомбра смотрел на неё, не зная, что сказать.

— Ты завидуешь ей? — наконец произнёс он.

Найтмер усмехнулась.

— Бесконечно.

Она медленно перевела на него взгляд.

— Завидую и ей, и Луне, и даже этой мрази Селестии.

Она хмыкнула, склонив голову.

— Даже несмотря на то, что моё сознание состоит из одной только ненависти… часть Луны во мне, память о том, кем я была…

Её голос стал тихим.

— Пусть даже никто не считает нас единым целым.

Она прикрыла глаза, задумчиво сжимая край подлокотника.

— Я бы отдала всё за это.

Он медленно опустил глаза.

— …Извини.

Найтмер усмехнулась, качая головой.

— Ты был прав.

Она снова посмотрела в окно.

— У меня никогда не было и не будет ни семьи, ни друзей…

Она провела языком по клыку.

— Я не создана для этого. Как бы осколки личности Луны в моей голове ни были против…

Её веки опустились.

— Я чудовище. Я родилась им. И буду им до самого конца.

Она прикрыла глаза, вслушиваясь в звук колёс поезда.

— Та жизнь...

Она улыбнулась.

— Действительно мне не принадлежала.

Она медленно открыла глаза, смотря на Сомбру.

— Ни она.

Она провела копытом по груди.

— Ни те эмоции, что я в ней испытала.

Её зрачки сузились.

— И ты…

Она ухмыльнулась.

— Помог мне это принять. Нет смысла пытаться измениться, когда ты есть то, что ты есть.

Она глубоко вдохнула, её губы дрогнули в хищной ухмылке.

— Но…

Её голос стал низким, завораживающим.

— Раз уж я монстр…

Её пылающие глаза сузились, клыки блеснули.

— То я буду брать от жизни всё, что мне хочется.

Она прищурилась, её ухмылка стала шире.

— Заполнять пустоту в душе.

Сомбра стиснул зубы, наблюдая, как её взгляд снова изменился.

Как печаль исчезла.

Как вернулась жажда.

Найтмер медленно наклонилась вперёд, её глаза сверкнули.

— И настала пора...

Она ухмыльнулась ещё шире.

— Исполнить своё предназначение. Мир познает Вечную Ночь.

— И какой же план? — сквозь сжатые зубы выдавил Сомбра, всё ещё ощущая неприятную тяжесть ошейника на своей шее.

Найтмер ухмыльнулась, её клыки хищно блеснули в тусклом свете ламп.

— Я не тратила время зря, — её голос прозвучал с ленивой, почти забавляющейся интонацией. — Мир снов и знания Каденс открывают море удивительных возможностей.

Но прежде чем он успел спросить, что она имеет в виду, поезд резко дёрнулся и остановился, заставляя их обоих слегка пошатнуться.

— Что стряслось? — нахмурился Сомбра, оглядываясь. — До Кантерлота ещё далеко.

Найтмер вздохнула, поднимаясь с места.

— Это и не Кантерлот, — с явным удовлетворением в голосе сказала она. — Это Вечнодикий лес, у городка, что зовётся Понивилль. В мои времена никакого леса тут и в помине не было.

Она покинула купе, грациозно ступая по коридору поезда.

Сомбра почувствовал, как ошейник вновь сдавил его горло, словно требуя подчинения. Он зарычал, но подчинился, выходя вслед за ней.

— Зачем тебе этот мелкий городишко? — спросил он, выходя на перрон, окружённый темнотой и зловещей тишиной леса.

Найтмер Мун остановилась, задумчиво смерив его взглядом.

— Не зачем, а из-за кого, — произнесла она, поворачиваясь к нему.

Она вышла из поезда, ступая на твёрдую землю, и кивнула ему.

— Забирайся.

Сомбра нахмурился.

— О чём ты?

Она раздражённо вздохнула.

— Забирайся на меня, — процедила она сквозь зубы.

— Ни за что, — ответил он мгновенно.

Но стоило ему произнести эти слова, как ошейник резко сжался, словно невидимые когти впились в его шею. Сдавленный рык вырвался из его глотки, и он, не имея выбора, неуклюже взобрался на спину аликорна.

Найтмер тут же взмыла в воздух, её крылья рассекли ночной воздух, а мрак Вечнодикого леса остался далеко внизу.

— Место, где я родилась, где впервые ощутила себя… где сделала первый вдох, — её голос был наполнен странной, почти ностальгической ноткой. — Именно оно станет моей столицей.

Сомбра, прищурившись, посмотрел вниз.

Из темноты леса проступили древние, полуразрушенные руины — покосившиеся башни, заросшие лозами стены и останки некогда величественного зала.

— Что это? — спросил он, пытаясь осознать увиденное.

Найтмер мягко приземлилась в центре разрушенного замка.

— Возможность, — тихо сказала она.

Сомбра спрыгнул с её спины и окинул окрестности изучающим взглядом, но прежде чем он успел что-то сказать, движение на окраине привлекло его внимание.

Из теней выступили ряды пони. Их взгляды были пустыми, лица лишены выражения, движения — механическими.

Сомбра нахмурился.

— Что ты сделала с ними?

Найтмер улыбнулась, её змеиные глаза сузились.

— Достаточно заходить в мир снов, когда Луна бодрствует, — её голос был шелковым, исполненным коварства. — И можно незаметно брать под контроль нужных мне пони.

Она махнула крылом в сторону собравшихся.

— Эти марионетки станут основой моей армии и помогут реализовать планы.

Сомбра покачал головой, насмешливо усмехнувшись.

— Не думал, что ты настолько хитра.

— Твоя привычка недооценивать врагов вновь сыграла с тобой злую шутку.

Её взгляд на мгновение стал холодным, и она добавила, почти шёпотом:

— И не с тобой одним.

Затем, резко выпрямившись, она обратилась к своим марионеткам:

— Принесите её.

Сомбра резко повернул голову.

— Кого?

Но прежде чем он получил ответ, из темноты появились несколько пони, таща нечто извивающееся, что-то, издававшее приглушённые, умоляющие звуки.

Существо было полностью скрыто в мешке, но оно отчаянно дёргалось, пытаясь освободиться.

Из мешка с глухим стуком на каменный пол выпала розовогривая пегаска. Она сжалась в комок, дрожа от страха, и, подняв влажные от слёз глаза, жалобно прошептала:

— Пожалуйста… не надо…

Сомбра скептически изогнул бровь.

— И кто это?

Найтмер ухмыльнулась, её змеиные глаза блеснули в тусклом свете руин.

— Гораздо важнее, кому она нужна.

Её рог вспыхнул, и магия резко сомкнулась вокруг Флаттершай, сжала её, словно мягкую игрушку. Пегаска вскрикнула, захрипела, тщетно пытаясь вырваться.

— Ну же, милая, — Найтмер Мун склонила голову к её уху. — Вопи громче. Пусть он услышит, пусть поймёт, что упустил момент.

Она понесла извивающуюся пегаску вниз, в подвалы замка Двух Сестёр, её голос эхом отражался от древних стен.

— Пусть он знает, что его маленькую прелесть теперь держат в когтях ночи…

И, словно в ответ, воздух перед ней внезапно завибрировал. Пространство треснуло, и из ничего появилось странное, несуразное существо: смесь звериных частей, собранных воедино в одно тело.

Он завис в воздухе, держа в лапе чашку чая, как будто его внезапный приход был самым обыденным делом.

— Конечно, я рад видеть старых знакомых, — его голос был лёгким, почти игривым. — Но, боюсь, мне придётся настоять…

Его взгляд стал жёстким.

— Отпусти Флаттершай.

Найтмер Мун усмехнулась.

— Поздновато спохватился, — сказала она, крепче прижимая пегаску к себе, заставляя ту задыхаться от ужаса.

Сомбра лишь удивлённо посмотрел на появившегося хаосита.

— Значит, ты всё же решил показаться…

Дискорд вздохнул.

— О, вы меня знаете, — он закатил глаза. — Всегда могу забрать её силой.

Найтмер задумчиво посмотрела на него.

— Забавно, но теперь… с этим телом мои возможности достигли своего пика.

Её рог вспыхнул, и в воздухе перед ней разорвалась тёмная бездна. Густой, смолянистый туман сочился из портала, а над зияющим провалом повисла Флаттершай, беспомощно дёргая крыльями.

— Интересно… — прошептала Найтмер. — Сумеешь ли ты спасти её из измерения кошмаров?

Дискорд напрягся, чашка чая исчезла из его лапы.

Он вздохнул.

— Хорошо, — в его голосе скользнуло раздражение. — Какую сделку ты предлагаешь?

Найтмер оскалилась, показывая острые клыки.

— Ты уже знаешь ответ, не так ли?

Её голос был наполнен ядовитым наслаждением.

— Принеси мне Элементы Гармонии, и их носителей.

Флаттершай всхлипнула.

— Нет… пожалуйста… не делай этого…

Но Дискорд уже смотрел на неё. В его глазах мелькнуло что-то… нехарактерное для него. Глубокая печаль? Или… слабость?

Он закрыл глаза, затем вновь открыл их и кивнул.

— Хорошо…

Он посмотрел на Найтмер.

— Ты ещё получишь своё, — сказал он мрачно.

Найтмер лишь усмехнулась.

— Как скажешь.

И Дискорд исчез.

Сомбра усмехнулся, качая головой.

— Ты правда собираешься довериться такому существу? Он ненадёжен.

Найтмер Мун покрутила в воздухе пегаску, словно игрушку.

— Обычно да, — её улыбка стала шире. — Но этот глупец упустил единственное смертное создание, которое его низменная душа полюбила.

Она крепче сжала Флаттершай магией, заставляя её взвизгнуть.

Сомбра лишь рассмеялся.

— Забавно… не только ведь он пал перед смертным существом, не так ли?

Найтмер резко перестала играть с пегаской.

С её лица исчезло довольство.

Она повернулась к нему, её змеиные глаза потемнели.

— Что ты сказал?

Сомбра ухмыльнулся.

— Ты смеёшься над ним… а ведь когда-то ты тоже…

Он не успел закончить.

Магия ударила его в грудь, прижав к земле с чудовищной силой. Воздух вышибло из его лёгких.

Глаза Найтмер вспыхнули ледяной яростью.

— Тебе жить надоело?

Сомбра с трудом вдохнул, но ухмылка не исчезла с его лица.

— Ты не убьёшь меня… — прохрипел он. — Тогда останешься ни с чем.

Он взглянул ей прямо в глаза.

— И его жертва тоже окажется бессмысленной.

Мышцы её лица дёрнулись.

Но в следующий момент магия ослабла.

Она отвернулась.

— Ты за эти слова ещё ответишь, — процедила она. — И не один раз.

Она посмотрела в сторону, туда, где исчез Дискорд.

— После моей победы.

Воздух разорвался, скручиваясь в воронку хаотичной энергии, и из разлома с глухим звуком рухнули на пол пять пони. Они застонали, едва очнувшись от внезапного сна, их тела слабы, а разум ещё не до конца осознал, что происходит.

Пять камней с глухим стуком упали рядом с ними, один из них — в золотой диадеме с сияющим камнем, которую Найтмер без лишней мысли раздавила ногой.

Она смотрела на них с самодовольной усмешкой, её змеиные глаза мерцали в полумраке руин.

— Давно не виделись, — её голос капал ядом насмешки.

Флаттершай взвизгнула, дрожа всем телом.

— П-пожалуйста… не трогай их…

Дискорд не смотрел на неё. Его пылающий взгляд был прикован к Найтмер.

— Я сделал, что ты хотела, — прошипел он, его когти сжались в кулаки. — Теперь верни её.

Найтмер Мун посмотрела на него, словно размышляя, её ухмылка расширилась. Она наклонилась ближе, будто собиралась что-то сказать…

А затем, без лишних слов, просто бросила Флаттершай.

Розовогривая пегаска с писком полетела вниз — прямо в зияющий тёмный портал, разверзшийся за её спиной.

— НЕТ! — рявкнул Дискорд, не раздумывая, он бросился следом, исчезая в темной бездне.

Портал тут же захлопнулся, словно его никогда не было.

Найтмер Мун усмехнулась.

— Это куда надёжнее, чем запирать его в камне, — заметила она с удовольствием.

Сомбра, который всё это время молча наблюдал за разворачивающимся спектаклем, наконец заговорил:

— И что это вообще за «измерение кошмаров»? Твоё личное карманное царство? Почему я раньше о нём не слышал?

— Строго говоря, это моя способность как аликорна ночных кошмаров. Ужасы снов не берутся из воздуха… — она сделала театральную паузу. — Теперь, в этом новом теле, я могу взаимодействовать с ними плотнее.

Прежде чем Сомбра успел ответить, раздался раздражённый голос.

— Что здесь вообще происходит?!

Они обернулись.

Твайлайт Спаркл поднялась на копыта, её взгляд метался между Сомброй и Найтмер, затем опустился на своих друзей, ещё слабо шевелящихся на полу.

— Почему вы нас игнорируете?!

Найтмер Мун сделала вид, будто только что вспомнила об их присутствии.

— О, точно! Совсем забыла, — её ухмылка стала шире. — Сомбра, окажи мне честь?

Тот склонил голову набок.

— Всю грязную работу делала я одна, — добавила Найтмер, нетерпеливо проводя копытом по полу. — Пора и тебе запачкать копыта.

Она повернулась к Твайлайт.

— Фиолетовую оставь мне.

Прежде чем кто-либо успел среагировать, Сомбра лишь вздохнул и кивнул.

Четыре пони вскрикнули, когда их тела охватило пламя тёмной магии. Их крики наполнили зал, они метались, их глаза расширились от ужаса.

Но это длилось всего мгновение.

Когда их голоса стихли, на полу остались только почерневшие скелеты.

Твайлайт застыла.

Она смотрела на них, её дыхание участилось, тело дрожало.

— Убедительно? — спокойно спросил Сомбра.

Найтмер кивнула.

— С ней у нас будет отдельный разговор.

Она шагнула ближе, ласково обнимая Твайлайт. Аликорн содрогнулась от этого прикосновения, слёзы текли по её щекам.

— Начинай, — бросила Найтмер Сомбре, не отрывая взгляда от Твайлайт.

Сомбра кивнул и закрыл глаза, позволяя своей магии проникнуть в сознание оставшейся пони.

Найтмер склонилась к уху Твайлайт и прошептала:

— Помнишь меня?

Твайлайт слабо кивнула.

— Н-да…

Найтмер провела копытом по её спине, затем крепче сжала её круп.

— Тогда назови моё имя.

Твайлайт сглотнула.

— Л-лунная пони…

Губы Найтмер расползлись в усмешке.

— Давно не виделись, Твайлайт.

Она сделала паузу, наслаждаясь моментом.

— Жена твоего брата… весьма высокого мнения о тебе. В прошлый раз я тебя недооценила, — голос Найтмер был обманчиво мягким. — Но сейчас я исправлю эту ошибку.

Твайлайт сглотнула, ощущая, как магические кандалы стягивают её конечности, удерживая в подвешенном состоянии.

Один из слуг подал Найтмер длинный металлический жезл, на конце которого раскалённым золотом сиял символ полумесяца. От жара воздух вокруг него дрожал, будто сама реальность пыталась отвернуться от надвигающейся боли.

— Приступай, — лениво бросила Найтмер, не отводя взгляда от Твайлайт.

Мир вокруг вдруг сжался. Твайлайт даже не сразу поняла, что происходит, но внезапный всплеск магии прорвался в её разум, наполнив голову чужими шепотами.

Магия Сомбры вонзилась в её сознание, как сотни крошечных игл, вырывая из глубин её памяти страхи, сомнения, боль.

И в тот же миг клеймо коснулось её крупа.

Не просто боль — это было словно само пламя разрывает её кожу, проникает вглубь нервов, жжёт кость. Мир взорвался вспышкой агонии, и крик вырвался из её груди, эхом разлетаясь по каменным стенам.

Но её голос поглотил поцелуй.

Губы Найтмер сомкнулись на её губах, заглушая крик и поглощая его.

Когда клеймо оторвалось вместе с кожей, Твайлайт судорожно втянула воздух, но передышка длилась недолго. Боль ещё пульсировала в её теле, но вновь нахлынула тёмная волна магии.

— Ещё, — приказала Найтмер, не оборачиваясь.

Железо вновь опустилось на её кожу.

Ещё один всплеск магии.

Ещё один крик.

Она не знала, что было хуже — жгучая агония или темные, чужие мысли, что пронизывали её разум, разъедая саму суть её личности.

Так продолжалось снова и снова.

Когда пытка прекратилась, Твайлайт висела без сил, её тело дрожало от боли, но больше всего её сломало осознание.

Найтмер подняла её за подбородок, заставляя смотреть прямо в её пылающие, безжалостные глаза.

— Умоляй, — прошептала она.

Твайлайт задрожала, по щекам потекли слёзы.

— Просто… убей меня, молю, — прошептала она, глотая рыдания.

Найтмер вздохнула, словно это её разочаровало.

— Слишком просто, — сказала она и медленно опустила рог к её лбу.

Тёмное пламя скользнуло по её коже, обволакивая рог, и внезапно мир погрузился в бесконечную ночь.

Когда Твайлайт открыла глаза, она не понимала, где находится.

Каменная стена.

Кандалы, впившиеся в её истерзанное тело.

Тьма, заполняющая лёгкие.

Но хуже всего было не это.

Она чувствовала… кровь.

Тёплую, липкую, текущую из глубоких ран на теле, приковывая её к камню.

Она пыталась дышать, но лёгкие не слушались, воздух стал вязким, каждая попытка вдоха оборачивалась судорожным кашлем.

Она умирала.

Медленно.

Беспомощно.

И это длилось… вечность.

Когда Найтмер вышла из зала, Сомбра ждал её у входа, лениво прислонившись к стене.

— Выпустила свой гнев? — с усмешкой спросил он.

Она хмыкнула, проведя копытом по своей гриве, в которой всё ещё мерцали остатки чужих кошмаров.

— Только самую малость, — её голос звучал удовлетворённо, но в глубине глаз плясало нечто хищное. — Эта наивная кобыла не заслужила того, что я уготовила для истинного источника всех моих страданий.

Сомбра усмехнулся.

— Ну, если ты так говоришь…

Найтмер лишь усмехнулась в ответ, глядя в темноту зала, где аликорн, некогда носившая имя Твайлайт Спаркл, медленно тонула в бездне ночных кошмаров.

Глава десятая "Мир полуночного кошмара"

Во дворце стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом ночного ветра за окнами. Лунный свет серебром ложился на пол, а огни факелов отбрасывали длинные, дрожащие тени. Эти тени двигались — скользили, проникая вглубь коридоров, беззвучно, подобно смертельному яду.

Тьма сгущалась, становилась осязаемой, и прежде чем ночная стража смогла осознать, что происходит, горло первого из них уже было перерезано. Затем второго. Потом третьего. Сталь вспарывала плоть бесшумно, беспощадно, быстро. Отдельные удары раздавались лишь тогда, когда не удавалось убить мгновенно — хриплые, захлебывающиеся звуки, которые тут же тонули в мраке. Ни один не успел закричать, ни один не смог поднять тревогу.

А затем дверь рухнула.

Найтмер, возглавляя своих воинов, вышибла её одним ударом, распахивая путь в королевские покои. Ветер взметнул парчу, свечи замерцали. Вздрогнув, едва проснувшись, Селестия в ужасе подняла голову.

Найтмер рванулась вперёд с рёвом дикого змея, её тёмные крылья развернулись, словно крылья хищника, готового растерзать добычу. Она сбила Селестию обратно в постель, вдавливая её в покрывала, её копыта впились в белоснежное тело. Слёзы гнева, ярости, веков боли и ненависти вспыхнули в её глазах.

— Ты даже не представляешь, сколько я страдала по твоей вине, — прошипела она, и её голос дрожал, но не от слабости — от невыразимой, сжигающей ярости.

Селестия в ужасе начала колдовать, её рог вспыхнул золотом, но прежде чем заклинание смогло сорваться с его вершины, один из воинов ударил.

Глухой, влажный звук.

Рог не сломался сразу.

Первый удар вызвал только трещину. Селестия вскрикнула — не от боли, а от ужаса, осознавая, что её источник магии рушится. Второй удар, хруст. Третий — оглушительный, болезненный, словно раздирающий саму её душу. И только четвёртый удар отсёк рог полностью.

Селестия закричала.

Но ей не дали ни секунды передышки. Найтмер уже впилась в неё, сжав в магическом захвате белоснежные крылья.

— Сколько веков я сгорала в медленной агонии из-за тебя, Селестия? — её голос дрожал, становясь ломким, почти истеричным. — Ты даже не представляешь, сколько боли ты мне причинила… Но теперь пришёл мой черёд.

Она рванула.

Хруст, треск сухожилий, рвущихся мышц. Крыло не поддалось сразу, но Найтмер была сильнее. Мгновение — и первая перьевая конечность с отвратительным звуком отделилась от тела, алые капли разлетелись по комнате. Крик боли и отчаяния. Селестия содрогнулась, но уже в следующее мгновение её второе крыло повторило участь первого.

Её выгнуло от боли, губы задрожали, она захрипела.

А Найтмер только скалилась.

— Но ты не умрёшь. О нет.

Она подняла рог Селестии, всё ещё источающий слабые искры магии.

— Слишком легко было бы просто убить тебя, правда?

Она ударила.

Острие древнего рога, когда-то носимого с гордостью, с силой вонзилось в грудь Селестии, разрывая плоть, пронизывая её насквозь.

— Ты заслуживаешь куда большего.

Она резко повела рог вниз.

Кровь хлынула алым потоком, растекаясь по белоснежному меху, стекая на покрывала, окрашивая их в багровый цвет. Живот Селестии разошёлся.

Капли горячей крови стекали по её копыту, но Найтмер не отвела взгляда.

Она склонилась ещё ближе, её губы почти касались уха Селестии, когда она заговорила снова.

— Нет, не кричи... ещё не время.

Её губы изогнулись в дикой улыбке, в глазах метались звёздные всполохи безумия. Она наклонилась ниже, её дыхание жгло кожу Селестии.

— Ты не умрёшь, о нет...

Найтмер дрожала, едва сдерживаясь, её голос был пропитан ядом, что копился веками.

— Каждый день ты будешь проживать в муках, твоё тело будут разрывать, и ломать, вновь и вновь. Я вырву твои зубы, вырежу твои глаза, отрежу твой хвост, чтобы ты не могла гордо его вскинуть, превращу тебя в шлюху, не оставив и капли былой гордости. Весь мир для тебя станет болью.

Она рассмеялась, а затем, почти ласково, провела копытом по залитому кровью лицу аликорна.

— И знаешь, что самое прекрасное?

Голос её стал почти мечтательным, как у поэта, рисующего в голове будущий шедевр.

— Я не буду делать этого сама.

Её клыки сверкнули в тени.

— Я позволю это другим. Десяткам, сотням. Я соберу самых безжалостных, самых жестоких жеребцов, и они будут насиловать тебя круглосуточно, разрывать на части, день за днём, издеваться над твоим телом, всеми возможными и невозможными способами. Оно будет исцеляться, чтобы вновь познать боль, а я буду смотреть. О, как я буду наслаждаться.

Она склонилась ещё ниже, её язык скользнул по щеке Селестии, смешивая пот и кровь.

— Ты будешь рожать детей от них, вновь и вновь. И я буду убивать их на твоих глазах, одного за другим.

Селестия захрипела, её ослабевшие веки дрожали, но в глазах не было ни гнева, ни отвращения—только ужас.

— Смотри, каково это... видеть, как твоя кровь исчезает. Смотри, как я забираю у тебя всё, как ты забрала у меня.

Её голос стал хриплым, дрожащим, и в этом дрожании был не только гнев, но и нечто ещё—давно похороненная боль, что прорвалась наружу.

Она сжала зубы. Веки задрожали. Она не могла позволить себе сломаться. Не сейчас.

Она победила.

Она...

— Ты, кажется, слегка увлеклась.

Голос пробрался сквозь её безумие, и в следующий миг её шея с силой дёрнулась в сторону.

Единорог стоял в стороне, наблюдая с едва заметной насмешкой.

— Не ты ли говорила, что никогда не поздно сделать шаг назад?

Найтмер отшатнулась, её дыхание было прерывистым, грудь стремительно вздымалась и опадала. Она с дрожащими копытами сделала шаг назад, отводя взгляд от изувеченного, стонущего тела Селестии. Капли алой крови стекали по её меху, и что-то внутри на мгновение сжалось, но она тут же подавила это чувство. Её лицо дёрнулось, словно подёрнутое судорогой.

— Уже поздно... — выдохнула она, слегка покачиваясь. В её голосе слышался лихорадочный, болезненный оттенок, будто разум трещал по швам. Она глубоко вдохнула, словно набирая в лёгкие воздух перед прыжком в бездну, и вдруг взвизгнула:

— Я закончу начатое! Ночь будет длиться вечно!

Её голос звенел, дрожал, срывался, становясь всё громче и пронзительнее, почти переходя в истерический смех. Глаза горели, как два безумных факела, мерцающих в темноте. Но в следующий миг её крик прервала ударная волна.

Вспышка синего света разорвала воздух.

Найтмер даже не успела обернуться, когда что-то мощное — подобное падающей звезде — врезалось в неё с сокрушительной силой. Она почувствовала, как мир вокруг перевернулся, как её тело подбросило, как воздух со свистом вырвался из лёгких. Глухой, оглушительный удар, и она влетела в каменную стену, пробив её, оседая на пол среди осыпающихся обломков.

Она закашлялась, не сразу понимая, что произошло.

И тут её взгляд застыл на фигуре, медленно выходящей из пыли.

— Я не знаю, как ты вернулась, но это не имеет значения, — голос Луны был холоден, как ледяной шторм. Она шагнула вперёд, её синие глаза вспыхнули. — Сегодня ты отправишься туда, где тебе и место.

Найтмер зашипела, пытаясь подняться. В её груди разливалась острая, жгучая боль — она чувствовала, как сломанные кости скрипят при каждом движении, но заставила себя встать.

— Глупая… — выдавила она, хрипя. — Ты правда думаешь, что сможешь победить меня?

Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой, болезненной.

— Это тело… — её голос дрожал, в нём слышалась странная, надрывная нотка. — Это… Каденс.

Луна замерла.

Её глаза расширились.

И этого мгновения было достаточно.

Найтмер рванулась вперёд, разрывая пространство вспышкой темной магии. Поток энергии взорвался, отбросив Луну назад, но она тут же пришла в себя, взметнувшись в воздух. Синее и чёрное пламя столкнулись, как две бушующие бури. Вспышки магии озаряли коридоры, взрывы сотрясали стены, камни обрушивались с потолка.

Потеряв равновесие, Найтмер рухнула на одно колено, её дыхание сбилось.

— Сомбра! — выкрикнула она, голос её был полон отчаяния. — Помоги мне! Кто-нибудь!

На мгновение повисла тишина.

И затем раздался тяжёлый, вздох, словно сделанный с неохотой.

— Очень жаль.

Сомбра шагнул вперёд, его рог вспыхнул. Волна чёрной магии пронеслась сквозь Луну, заставляя её вскрикнуть. Её копыта дрогнули, она осела на землю, болезненно стиснув зубы. В этот момент вторая вспышка — на этот раз от Найтмер — врезалась в её грудь, отбрасывая в сторону.

Найтмер поднялась, медленно подходя.

Она смотрела на Луну, которая тяжело дышала, пытаясь подняться, но не могла.

Что-то внутри неё дрогнуло.

Она чувствовала… что? Сомнения? Глупости. Это была победа. Её победа.

— Я не хочу убивать тебя, — наконец произнесла она, голос её был странно дрожащим. — Мы можем править вместе, Луна. Как ты всегда хотела.

Луна подняла на неё взгляд, и в её глазах горело нечто, от чего внутри у Найтмер что-то скрутило.

— Ты — монстр, — прошептала Луна. — Монстр, который не способен ни на что, кроме разрушения.

— Нет! — выкрикнула Найтмер, её голос срывался. — Я не такая!

— Ты искалечила Селестию! —вскрикнула Луна, её тело дрожало. — Ты убила столько невинных!

— Она должна заплатить! — Найтмер шагнула вперёд, её глаза сверкнули. — Ты даже не представляешь, что я пережила в изгнании! Какую боль!

— Ты заслужила это! Ты захватила моё тело!

Найтмер вздрогнула.

— Захватила? — прошептала она, потрясённая. — Нет… Нет, мы были единым целым…

— Чушь! — выкрикнула Луна. — Ты никогда не была мной!

— Но я помню всё, что помнишь ты!

— Это не значит ничего! — Луна дышала тяжело, сквозь зубы. — Ты просто, паразит!

— Ложь!

Найтмер закричала, в её голосе слышалась боль, настоящая, пронзительная.

— Я пыталась! Я так сильно пыталась! — её копыта дрожали, взгляд метался. — Но всё вокруг говорило мне, что мне нет места в этом мире! Я лишь хотела…

Её голос ослабел.

— Хотела немного любви…

Луна, задыхаясь, посмотрела на неё.

— Ты не способна на любовь, Найтмер. Ты лишь чудовище.

Найтмер почувствовала, как что-то внутри сломалось.

Слёзы застилали её глаза.

— Луна… — прошептала она, её голос дрожал. — Не отказывайся от меня… Мы можем построить новый мир. Лучший мир. Вместе.

Луна молчала.

А затем, сквозь зубы, прошептала:

— Этот мир уже был лучшим.

Она сделала последний, дрожащий вдох.

— А лучшее, что ты можешь для него сделать… это исчезнуть.

Найтмер Мун тяжело дышала, утирая слезы, черная как ночь грива колыхалась за её спиной. Она смотрела на поверженную Луну, её окровавленное тело, с трудом шевелящееся среди обломков.

— Всё моё существование — ошибка... — прошептала она. В её голосе смешались горечь, ярость и невыносимая боль. Её губы задрожали, но глаза полыхали холодным, безумным светом. — Но раз даже ты отвергла меня... я избавлю тебя от страданий. Я... я сделаю это из любви.

Луна с трудом подняла голову. Её взгляд метнулся к бездыханному телу сестры, затем к Сомбре, что безмолвно наблюдал за ней, словно хищник, изучающий добычу.

— Торопись, раз уж решила! — выплюнула она, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Найтмер вздохнула, прикрыв глаза. Магия начала сгущаться вокруг неё, с треском разряжающейся в воздухе. Пелена синего света затопила её рог, превращаясь в концентрированное лезвие тьмы.

Но внезапно раздался насмешливый голос.

— Не делай этого.

Найтмер резко замерла, её магия начала колебаться. Она медленно повернулась к Сомбре, недоумение исказило её лицо.

— Почему?

Сомбра, ухмыляясь, сделал несколько шагов вперёд.

— Ты тратишь её впустую. Если мы убьём Луну сейчас, никто не узнает об этом. Но если казнить её публично, в присутствии её же подданных... тогда страх пронзит их сердца. Они примут тебя как свою единственную владычицу.

Найтмер замерла, размышляя. Затем её глаза расширились.

— Нет... я поступлю ещё лучше...

Её голос изменился, став дрожащим, пронзительно радостным, почти по-детски восторженным. Глаза затопил дикий блеск. Она рассмеялась.

— Луна — это Я!

Она шагнула к поверженной принцессе, склонившись над ней, шепча дрожащими губами:

— Ты — это Я. Они узнают правду... узнают, что Принцесса Луна вновь стала Найтмер Мун, свергнув Селестию. Тебя будут ненавидеть. Тебя будут бояться. И тогда ты наконец поймёшь...

Она наклонилась к ней ближе, зрачки её сжались до тонких щелей.

— Ты поймёшь, что Я реальная.

И в тот же миг — резкий всплеск магии. Клыкастая ухмылка исказила её лицо, когда её магия вырвала крылья Луны с корнями.

Раздался ужасающий, животный крик.

Кровь хлынула по полу алыми потоками. Обрубки крыльев дрожали, извергая темные капли на иссечённые стены.

Луна содрогнулась от боли, её рваное дыхание смешалось с захлёбывающимся стоном.

Найтмер медленно подняла одно из обломанных крыльев, держа его перед собой, словно трофей. Затем бросила его к ногам Луны.

— Смотри... теперь ты знаешь, каково это — потерять всё, что было тебе дорого.

С ухмылкой, с безумным блеском в глазах, она склонилась над сраженной Луной, медленно касаясь её рога губами.

А затем впилась в него зубами, сжав изо всех сил.

Треск.

Хруст.

И в одно мгновение рог был вырван с корнем.

Луна вскрикнула, её тело выгнулось от невыносимой боли. Мир перед её глазами потемнел, сознание разрывалось в клочья.

Найтмер с наслаждением ощущала вкус крови, покатывая обломок рога во рту, словно пробуя дорогой напиток. Затем, хихикнув, сплюнула его на пол.

— Теперь я единственная, кто управляет светилами.

Она подняла копыто, намереваясь нанести последний удар.

Но в этот момент раздался громкий, гневный голос.

— Остановись!

Найтмер резко обернулась, её дыхание было прерывистым, взгляд дёргался.

— Что?..

Сомбра медленно шагнул вперед, его красные глаза вспыхнули алым огнем.

— Как я тебе и говорил, у меня с ней больше личных счетов, чем у тебя.

Найтмер Мун недовольно покосилась на него.

— Я не дам тебе убить её, — сказала она холодно, — это должна сделать я.

Сомбра лишь усмехнулся.

— И все же, ты не хочешь пытать её перед смертью. А я бы... воспользовался последней возможностью.

Луна тяжело вздохнула, сил спорить у неё уже не было. Она попыталась уползти, но копыто Найтмер резко прижало её к полу, надавив на кровоточащие раны.

Луна вскрикнула от боли.

— Вообще, почему бы и нет? — задумчиво протянула Найтмер, склонив голову набок. — Ты действительно помог мне в бою. Ты хороший питомец, который заслужил косточку.

Сомбра чуть заметно напрягся, но продолжил сохранять невозмутимость.

— Я хочу, чтобы твоя верность оставалась высокой, — с усмешкой добавила Найтмер, отступая от Луны. — Можешь начинать. Надругайся над ней как следует перед её смертью.

Сомбра медленно кивнул, прежде чем лениво закатить глаза.

— Вообще-то, я предпочел бы сделать это без лишних глаз, — протянул он с наигранной усталостью.

Найтмер усмехнулась и махнула копытом стражникам.

— Проведите его в её спальню. Бросьте её туда.

Стражники кивнули, схватили Луну под копыта и, словно мешок с мусором, потащили прочь. Аликорн даже не сопротивлялась. У неё просто не осталось сил.

Найтмер проводила их хищным взглядом, прежде чем медленно облизнуть клыки и повернуться к неподвижному телу Селестии...

---

Луна с глухим стуком упала на ледяной мрамор своего покоя. Её тело пронзила резкая боль, заставляя закашляться кровью.

Тяжело дыша, она слабо приподняла голову. Сомбра стоял над ней, глядя на неё с привычным выражением высокомерной усталости.

— Не тяни, — прохрипела она, зажав зубами ближайшую подушку, готовясь к худшему.

Сомбра тяжело вздохнул.

— Ты дура.

Луна моргнула.

— Но пока попридержи эту подушку.

Прежде чем она успела что-то сказать, рог Сомбры засветился темной магией, и боль вспыхнула с новой силой.

Луна выгнулась, издав глухой стон, когда её кровоточащие раны начали закрываться под воздействием заклинаний. Магия прижигала поврежденные ткани, оставляя едкий запах горелой плоти.

Она сжала подушку зубами ещё крепче, пока слёзы не выступили на глазах.

Минуты казались вечностью. Но когда адская пытка закончилась, Луна всё ещё была жива.

Сомбра удовлетворенно осмотрел её раны.

— Я не собираюсь тебя насиловать, — спокойно сказал он, наконец нарушая напряжённую тишину.

— Тогда... зачем ты спас меня?

Сомбра скрестил копыта, задумчиво глядя на неё.

— Ты можешь колдовать?

Луна горько усмехнулась.

— Большая часть моего рога утрачена. Даже если я и выживу... магия мне больше не подчинится.

Сомбра прищурился.

— А в будущем? Есть ли шанс, что ты сможешь исправить то, что натворит Найтмер?

Луна уставилась на него, не скрывая изумления.

— Какие-то странные вопросы...

Она чуть повернула голову, её дыхание было сбивчивым.

— Ты же её союзник... не так ли?

Он смотрел на неё сверху вниз, как будто оценивая её, словно фигуру на шахматной доске, прикидывая — стоит ли жертвовать этой фигурой ради партии, которую он ещё не закончил.

— Я не намерен быть её рабом, — его голос звучал ровно, но в глубине него скользила ледяная ненависть. — Она предала меня. И теперь я сделаю всё, чтобы испортить ей жизнь.

Он чуть наклонился ближе, его алые глаза сверкнули в темноте.

— Вытащить тебя из под её носа, — это лучший вариант.

Луна тихо выдохнула, голос её был слабым, но твёрдым:

— Я не пойду с тобой...

Сомбра прикрыл глаза, вздохнув, будто не удивлен её упрямством.

— Это единственный способ спасти тебя от смерти.

Луна лишь слабо усмехнулась, уголки её губ дрогнули от боли.

— А смысл? Что дальше?

Она медленно моргнула, сквозь боль в глазах мелькнула тень сожаления.

— Я не смогла защитить тех, кого люблю...

— Дальше остаётся только скрываться и ждать удобного момента. Ты всерьёз думаешь, что её империя продержится вечно?

Он склонил голову, заговорил мягче, почти задумчиво:

— Она не вечна. Она может поглотить мир, но сама сгорит в своём собственном огне. Всё, что нужно — время.

Луна тяжело вздохнула, слегка повернув голову.

— Даже если так... я больше не смогу двигать небесные светила. Я не смогу исправить то, что сделает Найтмер. Вечная ночь... она погубит мир.

Сомбра улыбнулся краем губ, в его взгляде мелькнуло что-то, похожее на азарт.

— И без твоего вмешательства побег всё равно ударит по ней.

Но прежде чем Луна успела что-то ответить, в коридоре за дверью раздались шаги.

Сомбра резко приблизился, его губы оказались почти у её уха.

— Кричи. Сделай так, чтобы они поверили.

Луна замерла, осознавая, что он имеет в виду. В её глазах мелькнуло отвращение, но затем понимание.

Она глубоко вдохнула и, сжав зубы, хрипло застонала:

— П-прекрати... умоляю...

Её голос дрожал, но даже в этой слабости было что-то страшное.

— Пожалуйста... я не могу...

Она заставила себя дышать прерывисто, хрипеть, будто её действительно ломают. Она не знала, насколько это убедительно, но шаги за дверью замерли... а затем продолжили движение, удаляясь.

Прошло ещё несколько секунд, прежде чем Сомбра выдохнул, словно напряжённая струна внутри него наконец ослабла.

— Ты даже в этом слишком хороша, — с ленивой усмешкой пробормотал он.

Он протянул копыто, предлагая ей свой выбор.

— Даже если ты не сможешь остановить вечную ночь...

Он склонился ниже, его голос стал почти ласковым:

— Самим своим существованием ты сводишь её с ума.

Луна колебалась.

Ровно один удар сердца.

А затем её копыто легло в его.

Он сжал его, тепло его кожи было неожиданным. И прежде чем она осознала это, мир вокруг окутала тьма.

Луна выпала из тени, рухнув на сухую землю. Её желудок сжался, мир закружился перед глазами. Она судорожно схватилась за землю, силясь удержать рвотные позывы.

Сомбра стоял рядом, выглядя абсолютно невозмутимым.

— Привыкай. Это ещё мягкая посадка.

Луна тяжело дышала, сглотнув, прежде чем взглянуть на него.

Сомбра огляделся. Они находились на окраине города, далеко за пределами дворца.

Он повернул к ней голову, его голос был тихим, но твёрдым:

— Наша новая жизнь начинается здесь. К добру или к худу.

---

Темное небо простиралось над Эквестрией, укрывая мир вечным пологом звезд и холодного лунного света. На ветру развевались боевые знамена, окаймленные серебром, и под ними, на мрачных улицах Кантерлота, маршировала армия Ночи. Тысячи пони, облаченные в черную броню, двигались в такт, их шаги отдавались по каменной мостовой глухим гулом, словно удары погребального колокола.

Они шли под бой барабанов, под низкое, горловое пение, заставляющее землю дрожать:

"Noctem vincit, nox regnat,

Solis umbra cecidit.

Luna surgit, lux perit,

Aeternum regnum venit!"

На балконе Кантерлотского замка, возвышаясь над этим величественным зрелищем, стояла Найтмер Мун. Ее темная грива развевалась, смешиваясь с ночной мглой, глаза пылали холодным, неумолимым светом. Снизу доносились крики—не воинственные, а предсмертные.

Понивиль больше не существовал.

Горожане, студенты из Школы Дружбы — все, кто был связан с элементами гармонии, были уничтожены. Их семьи и друзья, их родные и любимые, были преданы мечу так же быстро, как и придворные Селестии. Казни проходили жестоко, публично, без единого следа жалости, под восторженные вопли толпы, не знающей, что делать, кроме как кричать.

Империя Ночи распространяла свою тень по всей Эквестрии. Ее армия шла во все уголки страны, ломая старые устои, сея страх и покорность.

И вдруг—торопливые шаги.

— Госпожа! — взволнованный голос нарушил ночную симфонию.

Найтмер обернулась медленно, ледяной взгляд впился в перепуганного слугу.

— Король Сомбра… Принцесса Луна… Они… сбежали!

Мгновение молчания.

Губы Найтмер Мун исказила безумная гримаса ярости. Глаза вспыхнули. Она шагнула вперед.

— Он предал меня! Этот ублюдок предал МЕНЯ! После того как я его наградила!

Слуга не успел даже закричать.

Вспышка темной магии — и его тело рухнуло бездыханным мешком к ее копытам. Найтмер тяжело дышала, сердце билось в бешеном ритме.

— Найдите их! — зарычала она. — Они не могли уйти далеко!

Солдаты кивнули, молча, быстро, с опаской покидая балкон.

Найтмер глубоко вдохнула, дрожа от накатившей злобы.

— Луна не возглавит восстание. Пони не помогут ей. Я сделаю так, что они возненавидят ее, так же, как ненавидели меня! Я обвиню её во всём! Сама назовусь её именем! Всё, что бы они увидели её истинную природу.

Тишину нарушил голос в ее голове.

— Довольна ли ты теперь?

Она замерла.

— Ты получила всё, что желала?

Найтмер выдохнула, сжав зубы.

— Довольство не имеет значения. У меня есть предназначение.

Каденс вздохнула, в ее голосе было столько усталости.

— Но пони не примут тебя. Никогда.

— Я заставлю их! — оскалилась Найтмер.

— А что насчет других? Гиппогрифов? Яков? Чейнджлингов? Драконов? Все народы мира пойдут против тебя. Ты лишила их солнца. Без него планета замерзнет.

— Пусть идут!

— Фларри Харт не сдастся, — продолжила Каденс. — Она будет сражаться до конца, не позволит тебе заполучить Кристальную Империю.

— Да и не так уж сильно она мне нужна.

Каденс замолчала на мгновение, прежде чем задать последний вопрос.

— Ты рада, что обрекла этот мир на гибель?

Найтмер закрыла глаза.

Тяжелый вздох.

В уголке глаза заискрилась одинокая слеза. Она скатилась по темной щеке, упав вниз, в бездну ночи.

Все, кого она любила… отвечали ей ненавистью.

Как иронично.

Ее губы растянулись в широкой, зловещей улыбке.

Небо над Кантерлотом гремело воинственным пением, рев барабанов заполнял пространство. Найтмер Мун подняла голову к холодным звездам.

— Я не жалею ни о чем.

Она улыбнулась.

— Я рождена для этого. Я — Найтмер Мун, Лунная пони, ночная кобыла. Я — дух ночных кошмаров.

Мир замер.

Ветер, шум толпы, шаги армии—все словно исчезло.

Она глубоко вдохнула, и, глядя в бесконечную бездну ночного неба, провозгласила:

— Ведь, в конце концов, ночь будет длиться вечно!

Эпилог первый "Сказка о двух сестрах"

Владычество Найтмер Мун оказалось не столь вечным, как её ночь.

Мир восстал против неё.

Народы и страны, забыв старые распри, сплотились перед лицом общей угрозы. Легионы повстанцев рождались один за другим, заполняя леса, города и равнины. Битвы не прекращались ни на день. Она подавляла одну вспышку сопротивления — и уже вспыхивали две новые.

Её Империя дрожала под ударами бесчисленных врагов, а ночь, казавшаяся бесконечной, больше не была признаком её победы. Теперь она была всего лишь фоном для нескончаемой войны.

Но разум Найтмер блуждал в потёмках.

На миг она снова была там — среди фестралов, под звёздным небом, на берегу тихой реки.

С единственным, кого она когда-то полюбила. Тем, кого она убила.

Он молча держал её в своих объятиях, таким, каким она помнила его в ту последнюю ночь. И на одно мгновение ей казалось, что ничего не было.

— Ваше Величество.

Голос советника вонзился в её сознание, как холодный клинок.

Найтмер открыла глаза.

Она снова была в своём тронном зале, окружённом мраком.

— Мейнхеттен пал, — ровно доложил советник. — Гарнизон сражался до последнего. Повстанцы всё множатся. По слухам, их ведёт неизвестный единорог, лицо и тело которого скрывают тряпки.

Найтмер молчала.

— Говорят, это Старлайт Глиммер, — продолжил он, осторожно следя за её реакцией. — Подруга носителя Элемента Магии.

Она вздохнула.

— Неважно.

— Верховное командование уже подготовило ответную операцию, — советник говорил быстро, словно пытался заполнить тишину. — Но… слухи…

Он запнулся, но, увидев её взгляд, продолжил:

— Вендиго, по слухам, начали возвращаться, на фоне вспыхнувшей войны. Народ всё больше голодает.

Она знала.

Знала, что в тёмных переулках и деревнях тысячи простых пони встречали войска её врагов радостными приветствиями, благодарили за еду что они щедро раздают. Каждый день тысячи присоединялись к сопротивлению, а её армии таяли, одна за другой.

И ей было всё равно.

— Кристальная Империя? — спросила она лениво.

Советник нервно сглотнул.

— Принцесса Фларри Харт продолжает сопротивляться.

Найтмер усмехнулась.

— Маленькая паршивка.

— Мы по-прежнему не нашли… — он колебался. — Сомбру… и принцессу Луну.

Хищный оскал скользнул по лицу Найтмер. Советник открыл рот, чтобы ответить, но её взгляд заставил его в ужасе замолчать.

Ей больше не нужно было говорить.

Она встала.

Её шаги эхом разносились по холодному мрамору. Коридоры её дворца были пусты и безжизненны.

Каждый вдох давался ей с трудом. Болезненный кашель вырвался из её груди, и она почувствовала металлический привкус во рту.

Она вышла на балкон.

Ночное небо раскинулось над ней, полное звёзд. Великолепное, бесконечное.

Она вгляделась в него, и в её голосе не было прежней силы, только усталость.

— Разве оно не достойно, чтобы за него умереть?

— А ты действительно хочешь умереть за него? — голос был мягким, почти ласковым, но он пронзил её разум, как лезвие.

Она знала этот голос.

— У меня нет другого пути, — холодно ответила она.

— Ты же знаешь, что это ложь, — голос Каденс был полон печали. — Ложь, в которой тебя убедили.

— Ты говоришь так, будто знаешь меня.

— Потому что я знаю, — голос Каденс не дрогнул. — Ты зла, жестока, но, как бы это ни было парадоксально, ты жаждешь любви. И у тебя был шанс. У тебя был тот, кого ты любила.

Найтмер закрыла глаза. Перед ней снова встал образ… Он. Тот, кто был рядом, тот, кто…

Нет.

— Заткнись, — её голос был хриплым, едва слышным, но в нём прозвучал приказ.

— Ты злишься, потому что знаешь, что это правда, — голос Каденс не исчезал, он проникал глубже, выворачивая душу Найтмер наизнанку. — Ты не обязательно должна была стать тем чудовищем, каким тебя видят. И ты знаешь, кто отнял у тебя этот шанс… кто лишил тебя любви.

Найтмер дрожала. Её дыхание участилось, но она не могла отвернуться от этих слов.

— Ты бредишь, — её голос сорвался.

— Нет, — Каденс почти улыбнулась. — Если бы это была ложь, ты бы не искала его. Ты бы не тратила столько сил на поиски. Но ты ищешь. Потому что жаждешь мести.

— Полная чушь, — выдохнула Найтмер. — Рано или поздно ты поймёшь: у меня никогда не было выбора. Никто и никогда не собирался давать мне шанс. Я была рождена такой. Да и само моё рождение — ошибка.

— Вот поэтому ты так ненавидишь Луну, — мягко сказала Каденс. — Потому что она случайно привела тебя в этот мир, где для тебя не было ничего, кроме боли.

Найтмер болезненно закашлялась. Её копыта дрожали.

— Не сейчас… — выдохнула она. — У меня ещё слишком много дел.

— Твоя судьба предрешена. И ты это знаешь.

Тон её голоса изменился. В нём больше не было ни понимания, ни сожаления. Только ледяная, непреклонная решимость.

— Мне жаль тебя, Найтмер. Мне жаль, что у тебя отобрали шанс на лучшую жизнь. Но за смерть Шайнинга… я никогда тебя не прощу.

— Это малая плата.

— Я буду наслаждаться твоей гибелью, каждой её секундой.

Найтмер не ответила. Она лишь посмотрела в небо, и в её глазах отразилась пустота.

---

Тьма подземелий была абсолютной. Здесь не было света, не было надежды, не было ничего, кроме боли.

Селестия висела в цепях, изломанная, изуродованная, едва похожая на живое существо. Её некогда величественное тело превратилось в мешанину рваной плоти, сожжённой магией, разорванной ударами, иссохшей от вечного истощения. Обрубки конечностей, скрюченные пни вместо копыт — следы бесчисленных пыток, пережитых за годы заточения. Кожу заменяли бесконечные шрамы и ожоги, на которых проступали новые и новые порезы — словно сама тьма не позволяла ранам закрываться.

Ржавые крюки держали её за остатки мышц, раздирая ткани при каждом слабом движении. Она была подвешена, как сломанная кукла, забытая в глубине забвения. Её некогда могучие крылья — теперь обрубки, иссечённые до самых костей. Когда-то их отрезали вновь и вновь, пока от них не остались лишь торчащие из спины окровавленные огрызки.

Она дышала прерывисто, хрипло, со свистом. Грудная клетка поднималась рывками — каждый вдох был пыткой. Рёбра сломаны и срослись неправильно, обломки костей торчали из-под тусклой, сероватой шкуры, испачканной засохшей кровью.

Когда-то она кричала. Кричала, пока голос не исчез, пока горло не превратилось в рваное месиво, истекающее кровью. Теперь она могла лишь стонать — жалкий, слабый звук, срывающийся с пересохших губ.

Она не помнила, когда в последний раз видела солнце.

И вот — вспышка.

Пространство раскололось, как разбитое зеркало, и из него, потягиваясь, словно после долгого сна, вышел кто-то.

— Ох, какое унылое местечко, просто отвратительно!

Дискорд зевнул, потянулся и вытащил за собой потрёпанную, уставшую пегаску. Её крылья были исполосованы шрамами, её глаза метались по мрачному подземелью в панике.

— Это не сон? — её голос дрожал. — Мы действительно больше не в мире кошмаров?

Дискорд усмехнулся и, как плюшевую игрушку, крепко обнял её, так что она даже всхлипнула от неожиданности.

— Конечно нет, моя дорогая. Мы в реальном мире! Ну… или в том, что от него осталось.

Она замерла, глядя на висевшее перед ней искалеченное создание, которое некогда было принцессой.

— Это… — пегаска сглотнула, её голос сорвался. — Принцесса Селестия?

Селестия не отреагировала. Она даже не повернула голову.

— О, Селестия, бедняжка… — пегаска осторожно подошла ближе и, дрожа, прикоснулась к её изувеченному телу. — Мне жаль тебя. Может… может, я могу помочь?

Дискорд задумчиво почесал подбородок.

— Помочь? Хм… ну, боюсь, спасать тут уже нечего.

Он махнул лапой, будто отгоняя надоедливую муху.

— Впрочем… — его глаза вспыхнули хитрым огоньком. — Если всё и так до предела плохо, что мешает сделать ещё хуже?

Пегаска в ужасе обернулась к нему.

— Дискорд… что ты задумал?

— Спасение — не в моих силах. — Он ухмыльнулся. — Но вот немного хаоса…

Он вытянул когтистую лапу и коснулся лохматой гривы Селестии.

Внезапно она вспыхнула огнём.

Пламя скользило по её телу, проникая в саму суть её существования. Там, где были лишь гниль и кости, вырастала новая плоть. Её вырванные глаза в мгновение ока восстановились… но больше они не были прежними. В её глазницах теперь горели янтарные, змееподобные зрачки.

Дискорд с улыбкой наклонил голову, довольный своей работой.

— Найтмер будет ждать сюрприз.

И прежде чем пегаска успела что-либо сказать, он подхватил её в охапку и прыгнул в портал.

— Пора домой, мелочь уже заждалась!

В тот же миг тело Селестии содрогнулось.

Крючья и цепи, державшие её долгие годы, с влажным скрипом начали сползать, как змеи, сорванные с добычи. С каждым движением её мышцы восстанавливали свою силу. Каждая капля крови, каждый разорванный нерв воспламенялись чистой яростью.

Она рухнула на пол, но не осела, а встала.

Громовой рёв пронёсся сквозь стены подземелья, заставляя камни дрожать.

В тот же миг в другой части дворца раздался взрыв.

Найтмер Мун устало вздохнула, слыша грохот обрушивающегося крыла дворца.

Она повернула голову, кашляя, и увидела сквозь ночное небо то, чего не ожидала увидеть никогда.

Идеальное солнечное затмение.

Найтмер опустила взгляд.

Сквозь каменные стены, пробивая их, словно картон, летело нечто.

Силуэт в огне, в горящей броне, с ужасающим змееподобным взглядом.

— Так вот как всё кончится…

Найтмер вздохнула, а затем, когда бушующий огненный кошмар был уже в нескольких секундах от удара, позволила себе горькую усмешку.

— Ну, привет, сестра…

Эпилог второй "Последняя принцесса"

Глава имени Фларри Харт-варлорда из eaw

Фларри Харт устало откинулась на спинку трона, ощущая, как тяжёлое, позолоченное кресло давит на её спину, будто сама Кристальная Империя опиралась на её плечи. Перед ней стоял очередной советник—кристальный пони с тёмными кругами под глазами, его голос звучал сухо и безжизненно, как уставший солдат, читавший привычный доклад:

— Принцесса, за последние две недели мы отбили четыре нападения лакеев Найтмер. Потери минимальны, но… — он запнулся, и его взгляд мелькнул в сторону.

Фларри встрепенулась и прямо спросила:

— Сколько мы ещё сможем бороться?

Советник вздохнул и слегка склонил голову.

— Если честно, Ваша Светлость… не больше пары лет. Ресурсы ограничены, сила империи истощается. Если Найтмер Мун продолжит наседать… — он снова запнулся, потом осторожно добавил: — Может, стоит хотя бы рассмотреть возможность переговоров?

В зале повисла тишина.

Фларри резко поднялась, отбросив с коленей тяжёлую мантию. Её голубые глаза вспыхнули гневом.

— Никогда! — её голос разнёсся эхом по тронному залу. — Найтмер Мун ничем не лучше Сомбры! Я не склонюсь перед ней, так же, как не склонилась бы перед ним!

Советник молча склонил голову.

— Тогда, Принцесса… — после небольшой паузы он поднял глаза. — Может, вам стоит подбодрить воинов? Они нуждаются в этом. Честно говоря, их дух… оставляет желать лучшего.

— Если бы ты знал, в каком состоянии мой дух…

Она вздохнула, натянула корону матери и порывисто накинула богатый шерстяной плащ, подбитый мехом. Тяжёлая ткань приятно давила на плечи, напоминая о её статусе. Исправив осанку, она направилась к выходу из тронного зала в сопровождении двух гвардейцев.

Стоило массивным дверям распахнуться, как её оглушил рёв толпы.

Тысячи кристальных пони стояли на главной площади. Многие были ранены, забинтованы, с потухшими, но всё ещё живыми глазами. Они ждали её. Они верили в неё. Последняя принцесса Кристальной Империи.

Фларри замерла.

Собрав всю свою силу, она подняла голову, позволив ветру развевать её плащ. Голос её прозвучал громко, чисто, словно боевой рог:

— Я рада видеть вас, мои доблестные подданные!

Толпа взревела, отдавая ей честь.

— Во славу Кристальной Империи! — крикнула она, высоко подняв копыто.

— Во славу Кристальной Империи! — подхватила толпа, и их голоса сотрясли воздух.

— Никто и никогда не сравнится с вашей доблестью! — продолжила Фларри. — Никто не отнимет у нас нашу свободу!

По телам солдат пробежала дрожь, разогреваемая её словами, и она решила нанести последний удар.

— Они не пройдут!

— Они не пройдут! Они не пройдут! Они не пройдут!

Тысячи голосов слились в единый рёв, наполняя воздух несгибаемым духом сопротивления. Фларри сделала последнее движение копытом в знак прощания и резко развернулась, скрываясь в боковом проходе дворца.

Стоило двери закрыться, как мир погрузился в тишину.

Она медленно выдохнула.

Её осанка ослабла, величие в глазах испарилось. Плащ бесшумно сполз с плеч и упал на холодный каменный пол.

Фларри судорожно вдохнула и приложила копыто к губам, стараясь заглушить подступившие всхлипы.

— Меня к такому не готовили…

Слёзы катились по её щекам, исчезая в мехе.

Она была последней.

И она не имела права сдаться, а потому Фларри Харт тяжело поднялась, и заставила себя двигаться вперёд. Шаг за шагом, её копыта глухо стучали по каменному полу, пока она не оказалась перед высоким витражом.

Раньше здесь было изображение её матери. Теперь стекло было разбито. Её лицо — стерто, уничтожено, будто самой судьбой, лишившей её существования.

Фларри провела копытом по треснувшей поверхности, искажённые цвета играли на её шерсти.

— Как же мне тебя не хватает… — её голос дрожал. — Тебя… и папы…

Она закрыла глаза, глотая очередную волну боли.

— Наверное, ты никогда меня не услышишь. Но я бы всё отдала, чтобы вернуться в тот момент. В тот мир… где всё ещё было правильно. До того, как это чудовище всё разрушило…

Фларри глубоко вдохнула, выпрямляясь.

— Но я не остановлюсь. Пока есть хоть малейшая надежда спасти тебя — я буду бороться. Я никогда не покорюсь ей…

Она вытерла слёзы, огонь вновь вспыхнул в её глазах.

— Она оставила меня одну в Империи, недооценила меня. Это была её самая большая ошибка.

Внезапно за её спиной раздался тихий кашель.

Фларри резко развернулась. В дверном проёме стоял кристальный пони.

— Сколько ты слышал? — спросила она, тяжело вздохнув.

— Достаточно, — ответил он спокойно. — И я, как и вы, верю, что Принцессу Каденс ещё можно спасти. Но…

— Я знаю… — ответила она тихо.

Она перевела взгляд на советника.

— Есть хоть какие-то новости о Сомбре?

Пони покачал головой.

— С тех пор как Найтмер забрала его, он не появлялся.

Фларри выдохнула.

— Значит, и к лучшему.

Она замолчала на мгновение, а затем спросила:

— Заклинание… вы нашли его?

Кристальный пони кивнул.

— Всё готово. Если надежды совсем не останется… мы отправим Империю в изгнание. Так, как когда-то сделал сам Сомбра.

Пауза.

— Но вы уверены, что другого пути нет?

Фларри почувствовала, как её сердце сжалось.

— Я хочу, чтобы он был, — ответила она наконец. — Я хочу ещё хоть раз обнять свою мать. Но я вижу правду. Вижу, как страдает мой народ.

Она посмотрела в сторону окна, на далёкие снежные равнины, усеянные лагерями, укреплениями и дымом пожарищ.

— Я не Сомбра, чтобы вести в одиночку войну против Эквестрии. Я никогда не училась этому… да я даже не знаю, как править. Всё должно было быть по-другому… Может… спустя тысячи лет… если нам повезёт, Империя вернётся в более дружелюбный мир.

Пони опустил голову.

— Мне жаль.

Он поднял глаза, полные решимости.

— Но мы последуем за вами, Принцесса. Все как один.

Фларри медленно кивнула.

— Спасибо…

Она глубоко вдохнула и развернулась к двери.

— У меня ещё слишком много дел.

Она резко распахнула створки — и её снова встретил рёв толпы.

Тысячи голосов приветствовали её, скандируя её имя.

Фларри выпрямила спину и шагнула вперёд, пряча всю усталость за непоколебимой маской принцессы.

Эпилог третий "До последнего"

В самой глубокой чаще забытого всеми леса, укрытая завесой теней и опавших листьев, стояла небольшая хижина. Её стены были покрыты мхом, а крыша прогибалась под тяжестью вековой тишины. В окнах мерцал слабый свет, едва пробиваясь сквозь тьму ночи.

Вдруг в воздухе раздался скрип деревянной двери.

Фигура в потрёпанном плаще шагнула внутрь, взмахнув краем ткани и стянув капюшон. Тёмная грива спустилась на широкие плечи. Сомбра, с усталым вздохом, положил на стол свёрток.

— Это я, — сказал он спокойно, опускаясь на старый стул. — Я принёс еду.

В углу, укрытая под тёмными простынями, едва заметно шевельнулась другая фигура.

Луна медленно поднялась, её движения были вялыми, словно её тело отказывалось подчиняться. Её звёздная грива, некогда сияющая и легкая, теперь свисала тяжелыми спутанными прядями, пряча за собой бледное, осунувшееся лицо. А там, где когда-то возвышался её гордый рог, теперь зиял уродливый обломок. Она не спешила скидывать одеяло, даже когда лениво ковыляла к столу, всё ещё укутанная в него, как в последний щит от окружающего, безумного мира.

Не глядя на Сомбру, она взяла еду и начала небрежно есть, не заботясь о том, как куски падали на её лицо, пачкая его.

Сомбра молча наблюдал. Затем, вздохнув, протянул копыто, чтобы стереть с её щеки остатки трапезы.

— Не трогай меня! — злобно проворчала она. — Это всё твоя вина.

Он удивлённо приподнял бровь.

— Моя?

— Да! — её дыхание сбилось, и в голосе зазвенела боль. — Ты… ты виноват.

— В чём именно? — его тон остался спокойным, даже слегка ленивым. — В том, что спас тебя? В том, что построил этот дом — так далеко, что ни одна тварь Найтмер нас не найдёт? Или в том, что я не позволил тебе сдохнуть?

Губы Луны дрожали. Она сжала зубы, но не смогла сдержать слёз.

— Эквестрия… Селестия… Все, кого я знала… все, кого я любила… их больше нет… Я даже не могу теперь управлять луной.

Её копыта слабо ударили в его грудь.

— Из-за тебя.

Слабые удары, хаотичные и дрожащие, снова и снова касались его тела. Но он даже не шелохнулся. Только крепче придерживал её, не давая упасть, позволяя ей выплеснуть боль, которая разрывала её изнутри.

Она рыдала, без остановки, а он лишь выдохнул, с лёгким сожалением.

— Пожалуй, я совершил за свою жизнь не одну ошибку, — наконец сказал он, глядя в потолок. — И, возможно, даже не две. Может быть, я сломал миллионы судеб.

Она продолжала дрожать, вжимаясь лбом в его грудь.

— Но, как ни странно… у нас обоих больше никого не осталось.

Он провёл копытом по её спине, с нежностью, которая казалась невозможной для некогда великого тирана.

— Кроме друг друга.

Она ничего не сказала. Лишь её рыдания постепенно стихали, оставляя после себя пустоту.

Сомбра мягко выдохнул, отстраняясь.

— Пора в кровать.

Она не спорила. Только устало кивнула, позволяя ему проводить себя в их небольшую спальню, где стояла единственная постель. Не слишком мягкая, но достаточно большая для двоих.

Он лёг первым, и Луна, не снимая одеяла, просто опустилась рядом.

Когда он осторожно коснулся её спины, она вздрогнула.

— Шрамы всё ещё болят?

— Я привыкла, — Луна ответила глухо.

— Могу сделать боль слабее.

Она посмотрела на него.

— Почему ты не сбежал? — её голос был пустым, но в нём всё же звучала тень любопытства. — В свою проклятую империю. Ради неё ты совершил столько зла.

Сомбра вздохнул.

— Я не хочу подставлять их. — Он закрыл глаза. — Да и это первое место, где меня будут искать.

Луна кивнула, но ничего не ответила.

Через мгновение он протянул копыто, мягко обнимая её.

— В моей жизни никогда не было ничего, кроме тьмы…

Его голос прозвучал тихо, почти шёпотом, словно опасаясь, что слова развеются в воздухе прежде, чем достигнут её.

— Может, ты дашь мне причину измениться?

Она не ответила.

Лишь смотрела.

Смотрела на его пропитанные темной магией глаза, которые лежали так близко к её собственным.

А потом закрыла свои.

Эпилог последний "Затмение"

Ветер, пахнущий мхом, дождём и дикими травами, мягко раскачивал кроны деревьев, создавая тихую, едва слышную симфонию. По узкой лесной тропинке скакала тёмная кобылка, весело приплясывая в такт мелодии, что лилась из её губ:

"I'm beautiful in my way,

'Cause God makes no mistakes,

I'm on the right track, baby,

I was born this way…"

Её чёрный плащ, потрёпанный и местами порванный, колыхался за спиной, скрывая два небольших крыла, что шли в комплекте к серому рогу на её лбу. В копытах она крепко держала свёрток, завёрнутый в старую, выцветшую ткань.

Плащ на мгновение взметнулся выше обычного, и на её крупе мелькнула кьютимарка — серебристый полумесяц, окружённый россыпью крошечных звёзд.

Она вытанцовывала на каждом шаге, ловко перепрыгивая корни и ухабы, её ритм не сбивался, движения были уверенными, лёгкими, как у хищника, знающего этот лес как свои копыта.

Этот мир был странным.

Но для неё — привычным.

Тёмные стволы деревьев, корни которых извивались, словно цепкие лапы. Далёкие силуэты вендиго, скользившие среди грозовых туч. Блики кроваво-рыжего света от затмения, висевшего в небе, идеального, неподвижного. Она никогда не видела Солнце и Луну иначе, кроме как стоящими друг напротив друга, застывшими в вечной схватке.

А ей, если честно, было всё равно.

Она жила в этом мире с рождения.

Она его любила.

Перед ней возник силуэт, вырастающий прямо из тени между деревьями.

— Опять лазила, где не надо? — спросил он лениво.

Существо выглядело… необычно. Половина пони, половина — нечто иное. Драконий хвост, один оленьий рог, лапа грифона, другая — когтистая, почти рептильная. Глаза цвета старого золота сверкнули, когда он увидел свёрток у неё в копытах. При всём этом и не скажешь, что юный полу-драконикус был одного с ней возраста.

Она лишь хмыкнула, не сбавляя шага.

— Просто люблю таскать крутые вещи из прошлого.

— Что может быть такого крутого в прошлом?

Она ухмыльнулась, перекидывая свёрток на спину.

— Там есть вещи, о которых ты даже не слышал.

— И вещи, которые твои родители не одобряют.

Она усмехнулась, взглянув на него из-под чёлки.

— Зато ты одобряешь.

— Я? — Он фыркнул. — Я-то тут при чём?

— Ну, если что, свалю всё на тебя.

Он прищурился.

— Не буду я на твоих побегушках вечно.

— Ой, мечтай.

Они двигались дальше. Перепрыгнули яму с поблёкшими скелетами. Это было привычно. Красно-алые и темно-фиолетовые, проржавевшие доспехи, обломки мечей, рваные знамёна с солнцем или луной, уже давно сросшиеся с землёй.

Древнее поле битвы.

Родители не велели ей здесь гулять.

Но она знала эти места лучше, чем они думали.

Она подняла взгляд к затмению, высоко, в самое небо, задержалась на нём, сконцентрировав свою магию, подчиняясь странному импульсу.

На мгновение ей показалось, что Луна в этом вечном танце замерла… и дрогнула.

Едва-едва.

Почти неощутимо.

Но этого хватило, чтобы её копыта потеряли опору.

Она пошатнулась. Мир закружился.

Тёплая лапа подхватила её за плечо.

— Эй, ты это сделала?

Она моргнула, глядя в его золотистые глаза.

Мгновение, другое.

Потом ухмыльнулась.

— Похоже на то.

Он пристально смотрел на неё.

— Ты же понимаешь, что это… странно? Может, стоит сказать твоим родителям?

Она замерла.

Задумалась.

А потом пожала плечами.

— Тогда они узнают, что я ушла из дома без спроса. Как-то в другой раз.

Она продолжала двигаться в ритме песни, её шаги были лёгкими, словно музыка велела каждой части её тела танцевать, даже когда мелодия стихла. Она растворялась в ночи, скрываясь среди деревьев, уворачиваясь от искорёженных, покрытых мхом корней.

Впереди, за плотной стеной из переплетённых ветвей, уже виднелся тёплый свет.

Она шагнула вперёд — и лес расступился, словно пропуская свою хозяйку.

Дом стоял посреди леса.

Большой, массивный, почти как особняк, с высокими окнами и резными деревянными балками. Над крышей колыхался магический купол, мерцающий голубыми рунами, отталкивая враждебный мир за его пределами.

Но для неё этот щит не был преградой.

Он пропустил её, даже не задержавшись.

Как только она переступила границу, с крыши сорвалась тень.

— Опять сбегала?

Голос был знакомым, усталым, но тёплым.

Она фыркнула, отмахнувшись.

— Я просто гуляла. Только маме не говори, пожалуйста!

Фигура вздохнула, шагнув ближе.

— В следующий раз предупреждай.

Она лишь усмехнулась, резко расправила крылья и взлетела прямо к окну своей комнаты, не желая тратить ни секунды больше.

Приземлившись, она грациозно качнула хвостом и отряхнулась, скинув плащ.

Комната была просторной, уютной, наполненной мягким светом масляных ламп. На стенах висели редкие гобелены, пол устилали тёплые ковры, а у окна стоял старый, добротный стол, заваленный её коллекцией — обломками прошлого.

Она шагнула ближе, с нескрываемым удовольствием скользя взглядом по своим трофеям.

На столе громоздились странные, давно забытые вещи:

— Плакаты с изображением пегасов в небесно-голубых униформах. Они выглядели гордо и величественно, их стойки были чёткими, а крылья раскрытыми. Название «Вондерболтс» ещё оставалось различимым, хотя краска уже давно поблекла.

— Разбитая диадема с выцветшим фиолетовым кристаллом. Она не знала, кому принадлежал этот артефакт, но что-то в нём казалось важным.

— Потрёпанные штандарты, где изображение Луны пересекалось с солнечными лучами. Означало ли это, что когда-то давно пони, которые поклонялись солнцу или луне, были едины?

— Поросль чёрных кристаллов. Они росли прямо сквозь старый деревянный сундук, мерцая в полутьме чем-то жутким и живым.

Но самое главное, самое ценное — «Дневник Дружбы».

Старая, потрёпанная книга, найденная среди руин у безжизненной скалы, что когда-то называлась Кантерлотом. Листы её были хрупкими, слова — затёртыми временем, но через них можно было заглянуть в ушедшую эпоху.

Она коснулась обложки копытом, чуть улыбаясь.

Пони прошлого писали здесь о радости, дружбе, о светлом будущем, которое ждет их впереди.

Глупцы.

Она усмехнулась, убирая дневник в сторону.

И, наконец, развернула свёрток.

Её сердце замерло на мгновение.

Перед ней лежал шлем.

Гладкий, сферический, идеально ровный, из тёмного металла. Он выглядел так, словно время не коснулось его вовсе.

Она бережно положила его в центр своей коллекции и сделала шаг назад, оценивая композицию.

— Когда я покажу маме, она будет вне себя от радости, — проговорила она с самодовольной ухмылкой. — Я ещё никогда не находила ничего подобного.

Она уселась на подоконник, забросив одну ногу на ту сторону, и, склонив голову, взглянула на ночное небо.

Затмение, вечное, неизменное, висело над горизонтом, как гигантское око.

— Интересно, каким этот мир был раньше?

Тишина не ответила.

Только ночной ветер медленно пронёсся по ветвям деревьев, нашёптывая тайны, которые никто уже не мог услышать.