Of Shadows and Nightmares
Глава первая: Скользящие среди теней
Его сны были разрозненные, спутанные, словно чьи-то рваные воспоминания, наложенные друг на друга. Он видел преступления, страшные, бесчисленные. Видел испуганные глаза тех, кто стоял перед ним, зная, что обречён. Видел горящие города, рушащиеся башни, окованный цепями мир. И сквозь этот хаос пробивался другой образ — её образ. Той, кого он любил. Той, кого он предал. Как же много боли…
А её сны были совсем иными. Они напоминали ей о любви, но не о той, что была связана с кем-то одним. Это была любовь к звёздам, к вечности в холоде. Она вспоминала величественное сияние галактик, ослепительную красоту космоса, в котором не было места для суеты и смертных страстей. И в то же время видела своё собственное рождение. Неестественное, вырванное из боли, из зависти, из ненависти… и из любви?
— Эй, сынок, вставай.
Грубый, хриплый голос пронзил сон.
Что-то ткнуло его в бок, и он, зажмурившись, попытался отмахнуться.
— Уйди… — пробормотал он, не открывая глаз.
— Ага, сейчас, разбежался. Вставай, я сказал!
Единорог недовольно заворочался, но не шевельнулся. Тогда в лицо ему ткнули чем-то острым, и он резко вдохнул, дёрнувшись.
Он открыл глаза и увидел перед собой жеребёнка, с трудом удерживающего вилы, явно великоватые для его размеров. Малец сжимал их так, будто собирался пригвоздить его к полу.
— Где я?.. Кто я?..
— Хотел бы я знать, — раздался ещё один голос.
Единорог поднял голову и увидел земнопони — крепкого, широкоплечего, в потрёпанной фермерской одежде. Он стоял неподалёку, скрестив копыта на груди, и с оценивающей ухмылкой разглядывал их обоих.
Единорог медленно сел, взглянув на спутницу. Она всё ещё спала, свернувшись на сене, и даже во сне её копыта крепко сжимали его переднюю ногу.
Сцена могла бы быть даже милой, если бы не несколько деталей.
Во-первых, их броня, сваленная в кучу неподалёку. Даже под слоем пыли и грязи металл блестел зловеще, а резные узоры на пластинах выглядели скорее как проклятые символы, нежели как украшения.
Во-вторых, клыки.
Даже не глядя в зеркало, он знал, что у него клыки. Он ощущал их языком, чувствовал их присутствие, как нечто чужеродное, ставшее частью его.
— Они сожрали всю нашу еду! — возмущённо пропищал жеребёнок, сжимая вилы ещё крепче.
— Ага, я заметил, — устало вздохнул земнопони. — И пробрались в амбар, будто им тут всё можно.
Жеребёнок нахмурился и, взмахнув вилами, ткнул ими прямо в морду единорога.
— Проваливай, монстр! Забирай свою монстро-жену и уходи!
Единорог застыл.
— Жена?
Он бросил быстрый взгляд на аликорницу, всё ещё крепко держащую его во сне. Они… действительно так похожи? Может… может быть, она и правда была его женой?
— Крикет, хватит, — сказал земнопони, усмехнувшись.
Жеребёнок недовольно фыркнул, но всё же опустил вилы.
— Они не выглядят опасными, — добавил земнопони. — А вот матери твоей защита сейчас будет нужна.
Крикет, фыркая, потащился к выходу, царапая пол волочащимися вилами.
Единорог тяжело вздохнул, потерев лоб.
— Я… не знаю, кто я. Не помню.
Фермер нахмурился.
— Она тоже. Мы просто… очнулись у какого-то странного озера.
Земнопони молча почесал подбородок, разглядывая его с явным подозрением.
— Хм… твоя броня, да и её тоже… добрыми намерениями не пахнет.
— Верю, — горько усмехнулся единорог.
Он опустил взгляд на свои копыта.
— По ощущениям… в прошлом я наделал много зла. Слишком много. Пока мой разум был в путах безумия.
Он закрыл глаза.
— Но теперь… я свободен. Впервые за столько лет.
Слова звучали непривычно, как будто их произносил кто-то другой. И всё же, он чувствовал их истинность.
Фермер некоторое время молчал, а потом вздохнул.
— Если твоя история правдива, то лучше тебе отдохнуть. А потом отправиться и выяснить, кто ты на самом деле.
Он повернулся, собираясь уйти, но на пороге остановился.
— Спутнице своей передай то же самое.
С этими словами он вышел, оставляя единорога наедине с мыслями.
Какое-то время он просто сидел, вглядываясь в темноту.
А потом услышал приглушённые голоса за дверью.
— Вызывай стражу, — сказал фермер.
— Но ты же сам сказал, что они не опасны! — послышался женский голос.
— Они не внушают доверия. Лучше перестраховаться, чем потом пожалеть.
Дверь захлопнулась.
Аликорн лежала на спине, её крылья раскинулись по грубому сену, а рот был широко раскрыт. Она громко храпела, не скрывая длинных, острых клыков, что поблёскивали в тусклом свете, пробивающемся сквозь щели в крыше амбара. Единорог сидел рядом, устало глядя на неё. Что-то в её облике… нет, в её присутствии, казалось знакомым. Смутное чувство, словно далёкое эхо прошлого, которого он не мог вспомнить. Они точно встречались раньше. Когда-то. Давным-давно. Но теперь… Теперь это, похоже, не имело никакого значения.
Глухие удары в дверь амбара резко прервали его мысли.
— Королевская стража! Открывайте!
Аликорница поморщилась, заворочалась, её уши дёрнулись от внезапного шума. Затем распахнулись её синие глаза с узкими зрачками, и она сонно пробормотала:
— Что стряслось?..
Единорог не ответил сразу. Он всё так же смотрел перед собой, на что-то, чего здесь не было. Затем медленно улыбнулся, безрадостно, будто в насмешку над самим собой.
— Правосудие, — тихо произнёс он.
Раздался ещё один удар в дверь. Аликорница тут же рывком поднялась, её тело напряглось, словно пружина, готовая распрямиться. В мгновение ока она оказалась у брони, что валялась неподалёку, и начала натягивать её на себя.
— Я не сдамся так просто! — прошипела она, застёгивая ремни.
Единорог хмыкнул, покачал головой и провёл копытом по своему затёртому алому плащу.
— Не знаю, как ты… — его голос был спокоен, почти равнодушен. — Но лучшее, на что я могу рассчитывать, — это смерть от копыт солдат.
Снаружи стражники, очевидно, теряли терпение. Раздался звук сдвигаемых засовов, затем дверь резко распахнулась, впуская дневной свет и тяжёлые шаги нескольких фигур.
Впереди шагнул офицер, облачённый в золотую броню. Его взгляд пробежался по амбару, быстро оценив ситуацию. Он увидел аликорницу — та стояла в боевой стойке, с горящими глазами, готовая броситься в бой. Затем — единорога, сидящего рядом, ссутулившегося, будто в ожидании приговора.
Некоторое время никто не двигался.
Единорог медленно поднял голову и посмотрел в глаза офицеру. В его взгляде не было ни страха, ни надежды.
— Сделайте это быстро, — ровно сказал он. — Я это заслужил.
Внезапно, яркий, почти ослепляющий свет прорезал тёмное нутро амбара, отбрасывая длинные тени на потрёпанное сено. Фигура в проёме сияла, будто воплощённое солнце, и в этом сиянии угадывался силуэт высокорослой кобылы с развевающейся гривой, в которой отражались краски рассвета.
Аликорница ощутимо напряглась, её мышцы застыли, словно туго натянутая тетива лука, готовая сорваться в любую секунду. Единорог же, напротив, внезапно испытал странное чувство… Дежавю. Это было так знакомо. И в то же время так далеко. Однако, сквозь путаницу обрывочных воспоминаний пробился странный покой, почти смирение.
— Оставьте нас, — раздался величественный голос.
Стражники застыли на мгновение, но не посмели ослушаться. Офицер коротко кивнул своим подчинённым, и через несколько секунд амбар опустел. Остались только они.
Когда фигура вошла внутрь, став ясной, сомнений не оставалось — перед ними была принцесса Селестия. Она окинула взглядом присутствующих, её фиалковые глаза задержались сначала на аликорнице, затем на единороге.
— Действительно… — задумчиво протянула она. — Аликорн и единорог. Всё так, как было описано в донесении.
— Не подходи! — резко выкрикнула аликорница, её крылья распахнулись, будто щит, готовый защитить того, кто стоял за её спиной.
Она сделала шаг вперёд, а затем ещё один — в одно мгновение оказавшись перед единорогом, загородив его от Селестии.
— Даже не думай к нему прикасаться!
Селестия лишь мягко улыбнулась, спокойно качнув головой.
— Я пришла не для битвы, — произнесла она ровно. — Но если меня вынудят…
Резкая вспышка света прорезала воздух, заставив аликорницу вскрикнуть и рухнуть на пол, её тело содрогнулось от волны чистой магии.
Вслед за Селестией в амбар шагнула другая фигура — темнее ночи, с гривой, похожей на звёздное небо. Принцесса Луна. Её копыта замерли на пороге, едва не оступившись, когда её взгляд встретился с поверженной аликорницей.
— Это… невозможно, — прошептала она, широко распахнув глаза.
Тем временем единорог, оказавшись лицом к лицу с двумя аликорнами, медленно поднялся. Его спутница, скрипя зубами, оставалась на земле, её дыхание было тяжёлым, но наполненным непокорностью.
— Я… — его голос дрожал, но не от страха. — Я не помню деталей прошлого. Не помню, кем был. Не помню, что было до того, как тьма захватила мой разум…
Он замолчал, на мгновение опустив голову, а затем продолжил:
— Но я знаю одно. Я причинил вам всем много зла. И за это… я приму любую кару.
Аликорны переглянулись. В глазах Луны отразилась тень сомнения, но Селестия лишь чуть приподняла уголки губ.
Она раскинула крылья, наполняя собой весь амбар, её голос прозвучал как удар грома:
— СОМБРА!
Словно кнут хлестнул его сознание. Он вздрогнул. Вот оно. Его имя.
Так вот как его звали…
Все куски прошлого вдруг встали на место, словно сломанный витраж, вновь сложенный в цельное окно. Воспоминания, боль, война, крики… Всё захлестнуло его с головой.
— За все свои грехи, — продолжала Селестия, её голос не дрогнул. — За использование запретной магии. За то, что позволил тьме поглотить себя, обрекая этим себя и окружающих на страдания… тебя ждёт немедленный приговор.
Он сглотнул. Его копыта дрожали, но он не отступил. Закрыл глаза, потупил взгляд, даже не пытаясь скрыть слёзы, стекающие по его лицу.
«Как же мне жаль…»
— НЕТ!
Громкий, яростный голос разорвал тишину.
Он резко поднял голову и увидел, как аликорница с трудом поднималась на ноги, её дыхание было прерывистым, но в глазах горела ярость.
— Нет! — повторила она, загораживая его собой. — Вы не тронете его!
На лицах сестёр, особенно Луны, мелькнуло удивление.
Луна первой нарушила молчание, глядя не на аликорницу, а прямо на Сомбру.
— За желание защитить свой народ… — её голос был мягким, но полным твёрдой решимости. — За осознание своих ошибок. За стремление к искуплению…
Она перевела взгляд на Селестию. Та медленно кивнула, соглашаясь.
— …мы даруем тебе второй шанс.
Единорог замер.
Он не мог поверить своим ушам.
За его спиной раздался возмущённый возглас:
— ЧТО?!
Аликорница резко развернулась, её глаза метались между принцессами и единорогом, не в силах поверить в то, что только что услышала.
Сомбра склонился в поклоне, его голова коснулась холодного деревянного настила амбара. Его голос, когда он заговорил, был тихим, но полным горечи:
— Я не достоин этого…
Селестия не отреагировала мгновенно. Она лишь внимательно смотрела на него, будто взвешивая каждое слово, каждый вздох, каждую тень, что окутывала его душу. Затем, ровным, неизменным голосом, она произнесла:
— Быть живым — значит иметь возможность изменить себя. От тебя будет гораздо больше пользы, чем если бы ты просто пал здесь, сейчас.
Её взгляд стал жёстче, пронизывая его, словно луч света сквозь тьму.
— Но не думай, что это просто милосердие. Ты отправишься в Кристальную Империю. Туда, где живут те, кто больше всех пострадал от твоих действий. Те, кто ненавидят тебя. Ты встретишь их лицом к лицу, без защиты, без власти, без тени, что прятала тебя раньше. Возможно, их приговор будет суровее, чем мой. Возможно, ты даже погибнешь там…
Её голос на мгновение стал тише.
— Но это испытание ты должен пройти в одиночестве. Если ты действительно хочешь искупить свою вину… ты должен вернуть уважение тех, кем правил.
Сомбра поднял голову, его красные глаза встретились с её фиалковыми. Он медленно кивнул.
— Я не подведу. Я смиренно исполню свой долг… и заслужу прощение. — Он слегка улыбнулся, но его голос дрогнул, когда он добавил едва слышно: — Если это вообще ещё возможно…
На мгновение в амбаре воцарилась тишина, нарушаемая лишь дыханием собравшихся. Но затем взгляд Селестии метнулся к аликорну, который с самого начала сцены стоял настороженно, сжимая крылья.
— А что до тебя… Найтмер Мун.
Имя, произнесённое вслух, словно рассеяло последние сомнения. Незнакомка вздрогнула, но быстро обнажила клыки в злорадной усмешке.
— Ну конечно… Я почему-то догадывалась, что щадить меня не собираются.
— Отнюдь, — спокойно ответила Селестия. — Но ты остаёшься для нас загадкой. Тебя не должно существовать.
— Тебя не должно существовать, — резко подтвердила Луна. В её голосе не было ни злобы, ни гнева, только твёрдая уверенность. — Ты — часть меня. Часть моего разума и души. Тёмная, жестокая часть. Как можно изменить того, кто буквально создан из ненависти?
Селестия вздохнула, но прежде чем она успела ответить, заговорил Сомбра:
— Так же, как и меня. — Он поднялся на ноги, бросая взгляд на Найтмер. — Если я достоин второго шанса… то и она.
— Нет! — резко перебила Луна. — Ты не понимаешь. Она не просто пони. Она — мой страх. Моё безумие. Она не живое существо, а ожившая тьма. Ты веришь, что её можно исправить, но это невозможно. Она была создана для разрушения!
Селестия закрыла глаза на мгновение, прежде чем сказать:
— К сожалению, я согласна. К Найтмер Мун не может быть столь же лояльного отношения. Она — живое напоминание о временах моего одиночества и боли, о той ночи, когда я потеряла сестру.
— Это ошибка, — твёрдо произнёс Сомбра. — Я провёл с ней время, и могу поклясться — она не безумна. Она больше, чем просто тень прошлого. Разве стоит отказываться от ещё одного аликорна?
— Этого аликорна даже быть не должно, — устало сказала Селестия.
— Вот видишь? — с насмешкой бросила Найтмер, скрестив передние копыта. — Говорю же, их не переубедить. Они убьют меня, но не дадут второй шанс. Просто сделайте это сейчас. Я только прошу — не упрячьте меня в лабораториях, не оставляйте в застенках, как чудовище. — Её глаза сверкнули холодной решимостью. — Лучше смерть, чем это.
Луна не колебалась. Её рог вспыхнул, окутанный тёмно-синим свечением.
— С радостью исполню твоё желание.
Но прежде чем она смогла высвободить заклинание, раздался голос Селестии:
— Нет!
Свет погас, Луна с изумлением повернулась к сестре.
— …Нет? — переспросила она с недоумением.
Селестия кивнула.
— Мы не монстры, сестра. — Она сделала шаг вперёд, теперь глядя прямо в глаза Найтмер. — Возможно… гипотетически… даже она заслуживает шанс.
Луна покачала головой.
— Это бред, Селестия.
Но старшая сестра не дрогнула.
— Она отправится с нами в Кантерлот. Будет находиться под нашим присмотром, пока мы не убедимся в её безвредности.
Найтмер Мун склонила голову набок, пристально разглядывая Селестию.
— Ты не шутишь? — Голос её был наполнен смесью недоверия и… едва уловимого интереса.
— Нет, — спокойно ответила та.
Луна с силой выдохнула, но больше не спорила. Она лишь бросила на Селестию долгий взгляд, полный сомнения и тревоги.
Найтмер Мун усмехнулась, чуть склонив голову, словно признавая поражение.
— Ну что ж… — Она медленно взмахнула крыльями, встряхивая пыль с шерсти. — Посмотрим, к чему это приведёт.
Сомбра, наблюдая за этим, тихо произнёс себе под нос:
— Кажется, я уже видел этот путь. Тьма, которой никто не доверяет, но которая всё же получает шанс на свет…
И, подняв голову, он сделал первый шаг в своё искупление.