Маска преображает пони

Глава 14

Мир вокруг Фликера разразился великим и ужасным грохотом, а затем затих. Ничего не было слышно. Одновременно с этим в него врезалась могучая невидимая сила, подхватила его и отправила в полет. Ударная волна врезалась в его тело, он почувствовал ее в яйцах, в кишках, в органах, воздух покинул его легкие, сердце перестало биться, и на какое-то ужасное мгновение он был почти уверен, что его глазные яблоки вылетят прямо из черепа.

Он кувыркался в воздухе, окутанный пеленой тишины, такой же глубокой, как могила. Пока его внутренности пульсировали и покачивались, Фликер думал о своей младшей сестренке, Ник-Нак. Он очень любил ее и в последние секунды своей жизни утешался тем, что даже сейчас заботится о ней. Дышать было невозможно, внутри его груди царила тишина, которая могла бы его обеспокоить, если бы он об этом подумал. В паху полыхало адское пламя боли, и казалось, что по его крупу снова и снова бьют молотком.

Вокруг него все горело, и он летел сквозь клубы пламени.

Он кувыркался из стороны в сторону, но у него не было способности определить, как далеко его отбросило. Больше не было ощущения подъема или спуска, не было головокружения, не было ничего, кроме боли, боли и сожаления, что он больше никогда не увидит свою сестру. В тот момент, когда он кувыркался, проносясь по воздуху, его последние мысли были о любви.

Он любил свою сестру, она была его принцессой, а он — ее рыцарем. В памяти всплыло воспоминание о сестре сразу после ее рождения, когда она была еще мокрой, еще влажной от последа, когда она еще пахла кровью его матери, и ее положили ему на передние ноги, чтобы он мог подержать ее. В тот миг он изменился и больше не был сыном. Он стал братом. Оглядываясь назад, можно сказать, что этот момент определил не только его жизнь до этого момента, но и все его существование. С того момента и до этого все, что он делал, было направлено на обеспечение безопасности сестры, на то, чтобы она росла счастливой, защищенной и свободной от забот.

На длинном конце параболической дуги, продолжая кувыркаться из стороны в сторону, голова Фликера врезалась в камень, торчащий из поля. Взрыв звезд ослепил его, а затем он больше ничего не знал, погрузившись в милосердные объятия пустоты.

С помощью своей магии доктор Стерлинг погасил огонь вокруг себя и потушил тело Фликера. Резина на его костюме расплавилась от сильного жара, но, учитывая обстоятельства, броня Фликера держалась довольно хорошо. Доктор мог только предположить, что зажигательная граната, которую носил Фликер, сработала во время сильного взрыва, свидетелем которого был он сам.

— Он не двигается. — Голос Пайпер был пронзительным хныканьем, которое действовало доктору на нервы.

Не обращая внимания на Пайпер, доктор Стерлинг принялся за работу, накладывая заклинание, чтобы обнаружить переломы костей и серьезные травмы. Было обнаружено много травм, но сломанных костей не было. Потушив последние остатки пламени, он приблизился к Фликеру и с помощью магии сорвал с него маску. Он приоткрыл веки жеребенка и не увидел никаких признаков сознания.

— У него из ушей течет столько крови, — сказала Пайпер, когда доктор Стерлинг начал снимать с Фликера капюшон.

Доктор кивнул. Из раны сразу за левым ухом Фликера тоже вытекало много крови. Доктор прикоснулся к ране своей магией, пытаясь понять, с чем он имеет дело. Когда доктор понял, что ему оказывают компетентную помощь — Пайпер снимала с Фликера костюм, — он почувствовал прилив благодарности. Ее движения были осторожными, мягкими, она отдавала себе отчет в своих действиях.

— Почему у него исчезла часть волос на задней половине тела? — спросила Пайпер, снимая с Фликера леггинсы.

— Взрывы производят забавные вещи, — ответил доктор Стерлинг. Судя по всему, вся задняя половина тела Фликера превратилась в один огромный синяк, и да, большая часть шерсти Фликера теперь отсутствовала. Беспокойство доктора росло и усиливалось.

Доктор остановился, когда увидел ребра Фликера. В его боку было три длинных раны, ужасные раны, рваные раны, доходящие до самой кости. Он начал доставать средства первой помощи. Его уши напряглись при звуке неглубокого, почти отсутствующего дыхания Фликера.

С помощью своей магии он передал Пайпер моток марли и сказал:

— Прижмите это к ране за ухом мистера Никера. Постоянно надавливайте. Мы должны остановить кровотечение, иначе он истечет кровью. — К большому облегчению доктора Стерлинга, кобылка отлично справилась с кризисной ситуацией и сделала все, что ей было сказано. Она также не выглядела брезгливой.

Удивительно, что не было сломано ни одной кости, и доктор счел за счастье, когда начал накладывать повязку на рваные раны на боку Фликера. На данный момент Фликера нужно было подлатать, чтобы его можно было отнести обратно в "Без Паники". Более серьезную работу придется проделать позже.

Раздался звук падающей на землю стали, и Хеннесси сказал медленным, тягучим голосом:

— Я нашел ваш меч, доктор Стерлинг. Фликеру повезло, что он не воткнулся в него, не так ли?

— Мистеру Никеру необычайно повезло, но он еще пожалеет, что пережил это! — огрызнулся доктор, эмоции брали верх. Он любил Фликера как сына и, как любой отец, был охвачен тревогой.

— От веведя мало что осталось. Я пошел посмотреть, когда увидел ваш меч, сверкающий на солнце. — Медленный говор Хеннесси успокаивал его спутников, но он не мог этого знать. Все равно звучало так, словно он произносил "веведь".

Все большее чувство дрожи овладевало доктором, и он боролся с ним. Все было не так, как хотелось бы, и ему приходилось прилагать усилия, чтобы удерживать телекинез в стабильном состоянии. В голове у него мелькнула мысль о взрыве: он отбросил Пайпер и Хеннесси на безопасное расстояние и вернулся как раз вовремя, чтобы увидеть мощную детонацию, когда медведь из твердого состояния превратился в облако молекул, разлетающихся во все стороны.

— Я никогда раньше не видел, как взрывают веведя, — заметил Хеннесси, — думаю, этот образ останется со мной на веки.

Доктор, раздосадованный, злой, кипящий от того, что его приказы не были выполнены, пытался успокоиться. Пот стекал по его лицу и попадал в глаза, поэтому он сорвал маску. Ему нужен был воздух, и он вдыхал теплый влажный воздух, пахнущий черным порохом, пока закреплял повязку на боку Фликера скотчем.

— Ты… ты гнусный, слабоумный маленький говнюк! — Лицо доктора Стерлинга исказилось от разочарования, и его гнев нарастал, когда пот заливал глаза. — Подожди, я расскажу твоей матери, что ты сделал!

Пайпер, прижимая к голове Фликера окровавленный марлевый сверток, вздохнула.

— Доктор Стерлинг, я думаю, он уже достаточно настрадался…

— Хеннесси, он только начал страдать! — Доктор глубоко вдохнул и продолжил: — Никогда, никогда не смейте нарушать мои приказы! Теперь у меня будут неприятности! Меня могут выпороть за это, потому что я не собираюсь забирать свои документы! Вот почему так важно слушаться меня. Вы поняли?

— Да, доктор Стерлинг. — Хеннесси кивнул.

— Я понимаю. — Пайпер стянула с себя маску и сделала несколько панических вдохов. Она посмотрела на Хеннесси, на котором не было маски, и догадалась, что он снял ее, когда пошел за мечом.

— Я перевяжу рану на голове мистера Никера, а потом мы понесем его обратно в "Без паники". Я сделаю носилки из наших ходуль, и вы вдвоем сможете тащить его обратно. На мне лежит ответственность за то, чтобы уберечь нас от любых враждебных диких животных. Это будет долгая, медленная прогулка, потому что мы не должны его сильно толкать. У него ужасная рана на голове, и я пока не знаю, насколько он плох.

С нарастающим чувством тревоги доктор принялся за работу, пытаясь подготовить Фликера к путешествию.

Доктор Стерлинг почувствовал огромную благодарность, когда Филло поднял Фликера с импровизированных носилок и положил его на складной стол. Доктор Найтгарт придвинулась к столу и стала внимательно осматривать обмякшее тело жеребенка. Она была алхимиком и, несомненно, целителем.

— У меня есть алхимический пластырь для тела, — сказала доктор Найтгарт. — У него много синяков и отсутствует большая часть шерсти. Могу я спросить, что случилось?

— Мистер Никер взорвал веведя, — проворчал в ответ Хеннесси. — И сам он тоже здорово взорвался. Мисс, вы когда-нибудь видели, что может сделать с веведем несколько динамитных шашек?

— Нет, не могу утверждать, что видела. — Уши доктора Найтгарт зашевелились, и ее слегка затрясло. Она не знала, что такое веведь, не совсем, но чем бы он ни был, его взорвали. Динамитом. И, судя по всему, жеребенка на столе тоже.

Напевая про себя, Филло принялся снимать повязки с бока Фликера, отдирая пластырь и окровавленную марлю. Единорог улыбался, был спокоен, как будто делал это каждый день, и, казалось, его ничуть не беспокоил вид ребер Фликера. С помощью телекинеза он достал несколько баночек из своих запасов и черный ранец.

— Доктор Стерлинг, мы друиды и знаем толк в лечении. Пожалуйста, доверьтесь нам. Мы в мгновение ока подлатаем вашего жеребенка, наложив на тело немного шпаклевки, а потом вы сможете присматривать за ним, пока он выздоравливает. Филло, похоже, в прекрасном настроении, так что, думаю, все будет в порядке.

Благодарный и измученный, доктор Стерлинг сел в траву и почувствовал на себе пристальные взгляды. Некоторые жители деревни наблюдали за ним с опаской, он слышал их обеспокоенный ропот. Он посмотрел на Пайпер, которая стояла возле стола, а затем на Хеннесси, который наблюдал за всеми действиями Филло.

— Я хочу спросить, что это за шпаклевка для тела? — Доктор Стерлинг моргнул и покачал головой. — Никогда не слышал о такой штуке.

— Ну, — начал доктор Найтгарт, — Гелиофант часто получает травмы. Плохие вещи случаются. Мы, друиды, обычно попадаем в очень тяжелые ситуации, это вроде как наша работа, но Тарниш особенно. После особенно неприятного приключения он возвращается весь в рваных ранах, и ему приходит в голову идея, что в экстренных случаях нужно иметь что-то вроде заменителя кожи. Так что он поговорил со своими друзьями и выдвинул идею о шпаклевке для тела, чтобы заделывать пробоины, когда они случаются.

Пока Флонель Найтгарт говорила, Филло начал наносить дурно пахнущую серую пасту на бок Фликера, смазывая рваные раны и залепляя их.

— Насколько я понимаю, несколько его соратников во главе с неким Блэком Брайером разработали синтетическое белковое соединение, которое соединяется с кожей эквинных и впитывается в нее. Я не знаю, что в нем содержится, но мне известно, что основной ингредиент получен из какого-то культивированного грибка, есть токсины из особого вида медуз, которые, уверяю вас, совершенно безопасны для использования, и множество других соединений. Она образует защитную пленку на ране, действуя как повязка, и впитывается по мере заживления. Заживление происходит очень быстро благодаря яду медузы, который вызывает взрыв клеточного роста.

— Понятно. — Усы доктора Стерлинга дрожали, когда он слушал.

— Все это было испытано на Гелиофанте, пока мы не получили действенное средство. Скоро мы передадим его на анализ в Королевскую Академию Наук. — Доктор Найтгарт повернулась и стала наблюдать, как Филло продолжает наносить серую, дурно пахнущую жижу.

— В какой чудесный век мы живем, — заметила Пайпер.

— Да. — Хеннесси сделал шаг назад, чтобы быть уверенным, что его не заденут.

— У него несколько ожогов, несколько сильных ушибов и сильный отек в нижней части тела, — сказал Филло, сделав несколько небрежных замечаний. — Его мягкие ткани, несомненно, получили сильный удар, но он молод, крепко сложен и, думаю, прекрасно восстановится. Меня немного беспокоят его уши, но я не врач.

— Вы выглядите обезвоженным. — Доктор Найтгарт придвинулась ближе к доктору Стерлингу и нахмурилась. — Снимите все это тяжелое снаряжение, разденьтесь и выпейте. Вы никому не поможете, если ваши мозги помутятся от обезвоживания или теплового удара. — Она повернулась, чтобы посмотреть на Пайпер и Хеннесси. — И вы двое тоже. Для весеннего дня здесь тепло, не по сезону тепло. Снимайте броню и начинайте пить.

— Да, да, конечно. — Доктор Стерлинг кивнул и начал снимать свое снаряжение, в то время как Пайпер начала раздевать Хеннесси. — Спасибо, доктор Найтгарт, не знаю, что бы я без вас делал. Ваша помощь очень ценна.

— Меньше разговоров, больше раздевания. — Доктор Найтгарт выглядела несколько раздраженной.

Хотя доктор Стерлинг никогда бы в этом не признался, было приятно, когда кто-то заботился о нем…