Маска преображает пони

Глава 15

Пайпинг Хот Пай, которую ее новые друзья называли Пайпер, вышагивала по узкому полу двухъярусной комнаты, где выполняла обязанности медсестры. Пайпер, кобылка из Ванхувера, больше всего на свете хотела стать волшебницей. По крайней мере, до сих пор она хотела именно этого. Но в начале этого дня она наблюдала за полетом пони без крыльев. Она видела, как он бросился на медведя с мечами наизготовку, как он стартовал со своих пружинящих ходуль. Он летел. Его плащ раздулся за спиной самым великолепным образом, и он взмыл в воздух.

Пайпер наблюдала за героем, и теперь ей тоже захотелось стать героем.

У Фликера не было трагической истории, оба его родителя были живы, у него была сестра, он не был обходительным, утонченным сыном миллионера, он был совсем не похож на героев комиксов, которыми она увлекалась, — нет, Фликер был настоящим. Он надел маску и костюм и обрел настоящие суперсилы. Пайпер очень, очень нравилась эта идея, что обычные, простые пони могут быть настоящими, живыми, дышащими, реальными супергероями.

Это была романтическая идея, над которой большинство пони могли бы посмеяться, или отнестись свысока, или даже высмеять, но она видела, как пони в плаще и маске бросался на бешеного медведя. Более того, он победил. У победы была своя цена, но герои всегда выходили победителями, верно? Просто у них были очень большие яйца. У Фликера были очень большие яйца. По крайней мере половина его в данный момент была тошнотворного пурпурно-зеленого цвета.

Пайпер впервые в жизни начала верить, что живет в мире, где все возможно, и начала мечтать. Ей придется тренироваться, ей придется сражаться, ей придется страдать, потеть и бороться, но она тоже станет героем. Героем-волшебником. С мечом, арсеналом инструментов и умом. Ее сообразительность будет очень важна. Она не была уверена, что сможет сразиться с медведем так же, как сражался с ним Фликер. Динамит и грубая сила могут помочь только в одном случае.

— Как он? — Голос Хеннесси был мягким в полумраке комнаты.

— Все еще спит. Он даже не пошевелился с тех пор, как доктор ввел ему морфий. — Пайпер повернулась и посмотрела на Хеннесси, который выглядел немного более подавленным, чем обычно. — Ты в порядке, Хеннесси?

— Нет, — признался Хеннесси.

— Что случилось? Тепловая сыпь? Ты где-то натер? Знаешь, я вот да, но не скажу тебе, где… — Пайпер взмахнула хвостом, чтобы прохладный ветерок погладил ее по тому месту, где ей натерло. Хеннесси, казалось, не решался что-либо сказать.

— Ничего страшного.

— Должно быть что-то, — сказала Пайпер, делая шаг ближе к Хеннесси.

— Мне кажется, что это моя вина. Из-за того, как я говорю. — Слова Хеннесси прозвучали так: — Иза ого, як говор. — Жеребенок забрался на пустую койку и лег. — Если бы все пони понимали, что я говорю, все могло бы сложиться иначе.

— Может, тебе нужна помощь с дикцией^[1] и произношением?

— С моим членом все в порядке, спасибо большое, и он точно не терся о мой комбинезон! — Хеннесси скорчился на кровати, принял позу пони-буханки, а затем окинул Пайпер вызывающим взглядом. — И я не знаю, что еще ты сказала, но если это то, о чем я думаю, то я не делал этого и в костюме, как бы сильно ни терся мой член.

Рот Пайпер раскрылся в маленьком круглом изумлении. Ей потребовалось время, чтобы прийти в себя, а затем она сказала:

— Верно. Мы с тобой будем больше времени уделять словарю, мистер Уокер, тебе не будет стыдно за это, и ты не будешь мне хамить, а то я тебя за ухо дерну.

Желая сменить тему, Хеннесси поерзал на койке, пока не устроился поудобнее, а затем излил Пайпер всю душу:

— Мне сегодня хорошо. Может, не из-за медведя, а из-за этих пони, я им помог. Я был полезен доктору Стерлингу. Я был земным пони, как и они, и когда я снимал маску, им казалось, что им было очень легко подойти ко мне и поговорить. Доктор Стерлинг сказал, что так ему было проще получить необходимую информацию, симптомы и тому подобное. Доктор сказал, что когда-нибудь я стану хорошим публичным лицом. Я не совсем понимаю, что это значит, но мне нравится, как это звучит.

— Ну, мы бы точно не хотели, чтобы Фликер стал публичным лицом, не с его "О, давайте пустим газ", или "Эй, давайте подожжем это", или "Это тяжелое сельскохозяйственное оборудование?". Не поймите меня неправильно, он очень хорош в своей работе, я видела это сегодня, но он не из тех, кто разговаривает с публикой. — Пайпер повернулась, чтобы посмотреть на Фликера, чья грудь поднималась и опускалась вместе с его медленным, но ровным дыханием. — Чем сейчас занимается доктор, Хеннесси?

— Он помогает этим милым друидам. Они что-то рассматривают под микроскопом. Они брали кровь у пони в деревне.

— Хеннесси, ты подумал, чего ты хочешь от всего этого? — спросила Пайпер, размышляя о том, как стать героем.

— Что ты имеешь в виду?

— Образование, которое ты получишь, шансы стать образованным пони. У тебя будет доступ ко всему. — Брови Пайпер чуть-чуть сморщились. — Ты не глупый, Хеннесси. Ты необразован, но не глуп. У тебя есть шанс стать кем угодно, кем ты захочешь.

— Я понятия не имею, кем хочу стать, сейчас я счастлив там, где я есть. Я добрался до Кантерлота, великого сияющего города, у меня есть крыша над головой, стабильная зарплата, горячая еда, и я сплю в самой прекрасной кровати, в которой я когда-либо спал. Я самый счастливый провинциал, который когда-либо выползал из глуши.

В этот момент Пайпер осознала огромную принципиальную разницу между ней и Хеннесси. Она ничего не сказала, но решила как-то помочь расширить его кругозор, не заставляя его чувствовать себя глупым или приниженным. Что-то, возможно, ее собственное чувство, подсказывало ей, что с Хеннесси что-то не так, что он чем-то сильно обижен, и она хотела ему помочь.

Она повела бы Хеннесси за собой, при необходимости с помощью морковки, и помогла бы ему стать самым лучшим пони, каким он только может быть. Измученная, она больше не могла стоять на копытах, поэтому забралась на пустую койку и растянулась на ней. Зевнув, Пайпер поняла, что ей не помешает немного отдохнуть. Она схватила подушку, взбила ее и положила на нее голову.

Это был очень длинный день.

Войдя в двухъярусную комнату, доктор Стерлинг остановился и прислушался к звукам дыхания трех своих учеников. Пайпер была в отключке, как и Хеннесси. Он двинулся по узкому проходу между койками к кровати Фликера, чтобы проверить состояние жеребенка. Доктор стоял молча, осматривая Фликера, и заметил, что веки жеребенка слегка дрогнули. После некоторого усилия они открылись.

— Фликер, ты меня слышишь?

Медленными, почти пьяными движениями жеребенок потянулся вверх и потрепал себя за уши, но не ответил. Его глаза были стеклянными, расфокусированными, движения — вялыми и нескоординированными. Он лежал на спине и смотрел на доктора с растерянным, недоумевающим выражением на немного опухшей морде.

— К счастью, барабанные перепонки не разорвались, но кровеносные сосуды у корней ушей были перебиты, а тонкая кожа разорвана во время взрыва. Многие кровеносные сосуды под кожей были разорваны. У вас довольно много синяков. Постарайтесь не двигаться. Вы не слышите ни слова из того, что я говорю, не так ли?

Фликер покачал головой.

Вздохнув, доктор оставил остальную часть своего диагноза при себе.

С помощью магического “пуф” наколдовал стакан для питья, наполнил его водой, взятой из окружающего воздуха, и сделал не один, а два кубика льда для надежности. Подняв голову Фликера, он поднес стакан к губам жеребенка и дал ему выпить. Мудрый доктор держал стакан под правильным углом, чтобы жеребенок не подавился и не захлебнулся.

Через четыре стакана воды Фликер, казалось, больше не хотел пить. Забеспокоившись, доктор заметил, что жеребенок все время пытается подняться и встать с кровати. По его мнению, нужно было позаботиться о других нуждах. С помощью своей магии он вытащил Фликера из койки, перевернул его и поставил на копыта. Жеребенок слегка покачивался, но оставался в вертикальном положении.

Доктор почувствовал извращенное чувство гордости. Он помог сформировать этого жеребенка. Фликер пришел в гильдию бесформенным комком глины, а теперь, как и говорил Злыдень, Фликер станет лучшим оружием гильдии против крыс и распространения болезней. Он все еще злился на то, что Фликер его ослушался, и когда жеребенок снова сможет слышать, доктор намеревался устроить ему разнос.

Но это будет позже. Пока же жеребенку, вероятно, нужно было облегчиться и, возможно, поесть. О наказании можно будет позаботиться позже, и доктор Стерлинг знал, что его самого ждет наказание. Злыдень разорвет его на части, какие бы оправдания он ни придумывал.

В ушах звенели колокольчики, но Фликер почти ничего не слышал. Над ним мерцали звезды, а ночное небо было похоже на саван из пурпурно-черного бархата, усыпанного блестками. Ночной воздух был прохладным и приятно обжигал кожу, которая горела изнутри. Половина спины горела, но укол морфия помог. Сильнее всего болели яйца, которые распухли так, что казались в два или три раза больше своего обычного размера. Его круп был настолько распухшим, что он не мог пошевелить хвостом.

Хуже всего было то, что у него не было никаких кьютимарок. Фликера это очень огорчило. Сзади он был лысым, совсем лысым, а его кожа приобрела ужасный зеленовато-фиолетовый оттенок из-за синяков. Серая жижа, которой были намазаны его раны, немного жгла, но он не смел жаловаться на это.

Оглянувшись через перила, он увидел дым, поднимающийся из труб. Пони здесь было немного безопаснее, немного комфортнее, но нужно было сделать еще больше, чтобы помочь им. Крысы вернутся, и очень скоро. Неподалеку от того места, где "Без паники" бросил якорь, разбили лагерь два других посетителя деревни.

У них была необычная приподнятая платформа для палатки, и Фликер понял, в чем ее суть. Длинные металлические шесты, на которых держалась платформа, имели посередине диски, чтобы крысы и другие паразиты не могли забраться наверх. На вершине платформы стояла простая палатка, внутри которой виднелся свет фонаря. Он также разглядел очертания двух пони. Одна, похоже, сгорбилась над низким столиком, возможно, читая, а другой лежал, возможно, тоже читая.

Один пони, по крайней мере тот, которого Фликер мог видеть, наслаждался ночью. Молодая кобыла резвилась под звездами, танцуя сама с собой и кружась по полю возле того места, где стояли на якоре два корабля.

Фликер почувствовал прикосновение, легкое мягкое прикосновение, и повернулся, чтобы посмотреть на доктора. На столе стояла тарелка с едой и бутылка холодной Луна~Колы. Тарелку поставили на широкие палубные перила, и Фликер стал рассматривать варианты. Картофельный салат, еще один салат с маринованной свеклой, вишнями, горохом и мятой. Это была кантерлотская еда, но она ему нравилась, а еще был холодный бутерброд с сыром, набитый, похоже, весенней зеленью. При виде еды у него началось слюноотделение.

Губы доктора шевелились, но Фликер ничего не слышал. Он покачал головой, чтобы дать знать, и увидел в серебристо-серых глазах доктора искреннее беспокойство. Кивнув в знак благодарности, он сделал глоток газировки, поставил ее на перила, а затем принялся за еду, начав с бутерброда. Пони Кантерлота ели совсем не то, что пони Понивилля, но это его вполне устраивало.

Это была не плохая еда, просто другая.

В конце концов, Фликер решил, что день удался. Он очистил деревню, совершил долгую прогулку, осмотрел окрестности, взорвал крысиное логово, потравил газом выживших, а потом спас своих коллег и себя, подорвав динамитом медведя. Это был хороший и интересный день, и Фликер был благодарен, что еще дышит.

Рядом с ним стоял доктор и смотрел на звезды, и Фликер надеялся, что доктор не будет на него слишком сердиться. Он боготворил доктора, обожал его, поклонялся ему и очень хотел быть похожим на него. Доктор Стерлинг был благороден, самоотвержен, и Фликер не сомневался, что доктор пожертвовал бы собой ради медведя, если бы дело дошло до этого.

Больше всего на свете Фликер надеялся, что заслужил похвалу доктора. Ему не терпелось услышать ее. Ему казалось, что он совершил поступок необычайной храбрости, и, конечно, это должно было привлечь к нему внимание доктора и, возможно, похвалу. Фликер больше не был жеребенком — по крайней мере, он так считал, — и ему отчаянно хотелось получить признание и одобрение взрослых в своей жизни.

Он готов на все, чтобы получить их.