Fallout: Equestria - The Chrysalis
Глава 3: Ливень
Некоторые пони, похоже, имеют не совсем верное представление о чейнджлингах.
Мы питаемся любовью, это правда. Для этого нам приходится превращаться в других существ, выдавать себя за них и тайно питаться. Мы должны так поступать, если хотим выжить. Поэтому я могу понять, почему некоторые полагают, что чейнджлингам недоступно чувство любви, хотя это совершенно не так.
Мы можем испытывать любовь. Мы не бесчувственные калеки, не безмозглые трутни. Мы способны испытывать и симпатию, и неприязнь. Мы можем заводить друзей. Мы можем создавать тесные связи с теми, кто нам нравится. Мы можем любить.
А вот чего не можем, так это генерировать магию.
Дружба и любовь – это великое чудо. Пони знают это – ну, по крайней мере, знали когда-то. Если пони любит, в эту эмоцию вплетается магия. Я не знаю, почему мы так отличаемся. Я не биолог, не тауматолог или кто-то-там-лог, кем надо быть, чтобы понимать, почему так происходит. Все, что я знаю – мы можем питаться этими эмоциями, поглощая содержащуюся в них магию. Мы даже можем использовать запас магии другого чейнджлинга, питаясь его эмоциями, хотя это считается мерзким поступком, если происходит без взаимного согласия.
Я веду к тому, что мы не бессердечные монстры. Это не значит, что мы безгрешные праведники и не способны совершить нечто плохое... Я определенно не настолько хороший инфильтратор, чтобы пытаться врать с невинным видом на эту тему, особенно учитывая что творили некоторые чейнджлинги. Нет, существуют чейнджлинги, которые могут быть столь же жестоки и мерзки, как самые худшие пони, а так же бывают и такие, которые столь же добры и щедры, как самые лучшие пони.
Взаимоотношения между нашими видами привели к конфликту, но в принципе мы не так уж сильно отличаемся, как думают некоторые.
В прошлом это знание стало откровением, что потрясло многих. Уверена, что в будущем оно также будет терзать умы пони. То, что мы похожи, некоторых будет приводить в такой ужас, что они будут это отрицать как факт, даже если столкнутся с этим лично. В конце концов, жить куда проще, если воспринимаешь мир в черно-белых тонах. Поддерживать ненависть к другому существу становится гораздо сложнее, если ты внезапно понимаешь, что можешь ему сопереживать.
Я упоминаю все это потому, что хочу, чтобы вы поняли, насколько мне было неприятно видеть страдания Старлайт, то, как она дергалась и хныкала во сне. Я оставалась с ней рядом, нежно поглаживая копытом гриву, пока кобыла дрожала у меня под боком, а ее покой изредка прерывался слабым плачем.
Она мне нравилась. Я не имею в виду серьезное влечение или что-то в этом роде. Не знаю, можно ли было считать нас хотя бы обычными друзьями. Но на мой взгляд она была милой, дружелюбной и оставляла только благоприятные впечатления. И поэтому мне не нравилось то, что я причинила ей боль, несмотря на то, что это было необходимым и правильным поступком.
Физически я чувствовала себя лучше, чем когда-либо после пробуждения от многовекового сна. Мышцы все еще слабо болели, но это ощущение терялось где-то на заднем плане, вытесненное успокаивающим чувством любви, которую я поглотила. Меня больше не терзала катастрофическая нехватка сил. Значительная часть энергии любви уже сгорела, уйдя на устранение повреждений тела, что были нанесены физическим перенапряжением, но еще оставался хоть и небольшой, но приятный запас. Этого было достаточно, чтобы не быть столь экономной в применении магии.
Быстрое изменение направило часть излишков на улучшение тела: укрепление суставов и мышц до уровня больше соответствующего земному пони. Ничего особенного, не больше того, что можно было бы ожидать от поджарой кобылы, которая всю жизнь корпела над книгами, вместо тяжелой работы в поле, но я больше не чувствовала себя опасно хрупкой. Укрепленные мышцы могли выдерживать нагрузку во время путешествий гораздо лучше, чем раньше.
Несмотря на этот небольшой бонус, в остальном я решила все же держаться в рамках разумного. В запасе у меня осталось достаточно скромное количество любви, а кормиться от старлайт пока она не восстановится было нежелательно. Но если бы я действовала осторожно, стараясь поддерживать единорожку здоровой, голодная смерть мне больше не грозила.
Ну, точнее не грозила смерть от недостатка любви. Смерть от недостатка обычной пищи все еще была возможна. Несмотря на то, что у меня были пайки на несколько дней, до тех пор, пока мы не доберемся до цивилизации, больше достать пищу было негде. Съедобность тех немногих мертвых или полумертвых кустиков, что нам попадались по пути, вызывала большие сомнения. То, что удастся найти воду, было еще более сомнительно. Я не проверяла седельные сумки Старлайт, но если у нее не было с собой запаса воды, нам нужно было найти еще и ее.
Была надежда, что нам повезет и из темных туч над головой пойдет дождь. Я про себя проклинала ленивых пегасов, которые больше не следят за погодой и не следуют четкому расписанию, как это было всегда.
Пока Старлайт спала, я смогла хорошо ее рассмотреть. Она была молодой кобылкой, едва вступившей во взрослую жизнь. Ее худоба не вызывала удивления, ведь она была единорогом, но она не выглядела как стереотипный книжный червь или как стройная грациозная модель. Скорее у нее было атлетичное телосложение, которое обычно ассоциируют с пегасами.
Грива, которую я продолжала поглаживать, была такая же серебристая, как и моя, разве что была подстрижена довольно коротко. Это придавало ей несколько взъерошенный вид из-за торчащих прядей. Старлайт была вполне здоровой, без видимых травм, лишь немного потрепанной и запыленной после той тартаровой стычки, из которой мы едва сбежали. В остальном же она выглядела вполне ухоженной. Значение ее метки, похожей на падающую звезду или комету, оставалось для меня загадкой.
Но куда сильнее меня беспокоило ее душевное состояние. Переход от радостно болтающей кобылы, полной энтузиазма, в рыдающую у меня на груди пони, произошел слишком быстро. Меня беспокоило, что нападение тех других пони могло нанести ее психике непоправимый вред, даже если Старлайт избежала ран от клинка или пуль.
Питаясь, я заставила единорожку страдать еще сильнее, хотя и не могла поступить иначе. Она была способна восстановится после такого, а вот я наверняка бы умерла, если бы не забрала ее любовь.
Разумеется, я была готова сделать все возможное, чтобы помочь ей. “Ценный скот” означает, что необходимо заботиться о пони, от которых питаешься. А еще я не теряла надежду, что смогу выстроить с ней долгосрочные отношения, которые будут поддерживать меня, и что не придется вновь прибегать к грубому выкачиванию эмоций.
Отложив на время размышления на эту тему, я с неохотой перешла к изучению новой вещи, что оказалась в моих копытах: винтовки Шарпса. Должна признать, что, несмотря на важную роль, которую это устройство сыграло в моем выживании, само по себе оно мне не нравилось. Винтовка была большой, крайне неуклюжей и одним своим видом отрицала возможность найти менее прямолинейные методы достижения цели. И тем не менее, она спасла мне жизнь. Если в этом мире было много пони, подобных тем, с которыми мы столкнулись – эта мысль все еще меня ужасала! – винтовка вполне могла бы снова спасти мне жизнь. На тот момент я с сожалением посчитала, что винтовка – это полезный инструмент выживания, и поэтому мне нужно было с ней разобраться.
Я подняла винтовку, нажала защелку и вынула магазин. Отложив его на время в сторону, я осмотрела оружие. Даже без магазина рычаг затвора отказывался двигаться. Удерживая оружие одним копытом, я нажала на спусковой крючок – затвор высвободился и я смогла его сдвинуть вперед так, что он уперся в пустой патронник. Интересно то, что при этом прозвучал отчетливый щелчок, который, как я догадалась, был как-то связан с ударником. Это показалось мне странным, поскольку к спусковому крючку я не прикасалась.
После недолгих поисков на глаза попался предохранитель, которым я тут же воспользовалась. Прицельное приспособление было довольно простым – всего лишь нескольких металлических планок, торчащих сбоку от ствола. Ложе было выпилено из тяжелого куска дерева со скругленным упором, который обернули грубой тканью. В остальном это оружие особо ничем не выделялось – оно было очень простым и довольно тяжелым. Я лишь надеялась, что это значит, что винтовка прочная, а не низкокачественная.
Отложив оружие, я подняла магазин и извлекла патроны. В пухлой коробке их помещалось восемнадцать штук, и выглядели патроны так же грубо и просто, как и само оружие. Пули были крупными, тяжелыми, тупоносыми и размещались в гильзах, которые были сделаны не из латуни, как это обычно бывает, а, как мне показалось, из толстой, сварной стали. Моих знаний в огнестрельном оружии было недостаточно, чтобы разобраться, был ли в этом какой-то глубинный смысл, но сам по себе этот факт показался необычным.
Я набила магазин патронами и вставила его обратно в винтовку. У меня было всего два магазина – на тридцать шесть выстрелов в сумме. Столько же патронов я выпустила, спасаясь из засады других пони. Это был довольно странно оказаться в ситуации, когда я считала, что тридцати шести выстрелов может оказаться недостаточно.
А следом в голову пришла мысль, что я пыталась убить пони. И говоря “пыталась” я имела в виду именно это, поскольку уверена, что вообще ни в кого не попала, разве что задела кого-то благодаря слепой удаче. Но все же я нажимала на спусковой крючок, намереваясь оборвать чью-то жизнь.
О возможности убить кого-то я задумывалась и раньше, в моменты долгого безделья в Эппллузе. Другие, более опытные инфильтраторы время от времени получали задания, требующие более прямолинейного подхода. Иногда он заключался в ”нейтрализации” пони, чьи действия мешали улью. Определенно статус убийцы нес нотки власти и престижа, поэтому неудивительно, что многие инфильтраторы задумывались о том, как изменится их жизнь, если им дадут приказ оборвать чужую.
И, честно говоря, большинство из тех немногих пони, которых улей выбрал для “нейтрализации”, были теми еще отбросами общества и не вызывали сочувствия. Они были из тех пони, которые ради собственных амбиций загнали свой народ во тьму. Я много раз возвращалась мыслями к этому вопросу, и каждый раз приходила к выводу, что мы все делали правильно.
Возможно, что действуй мы чуточку более агрессивно, мегазаклинания могли вообще никогда не упасть.
Поэтому я не испытывала никакого ужаса, шока или отвращения от собственных действий. Я не переживала, что пыталась оборвать жизнь тех пони. Они пытались убить меня, и было вполне рационально и обоснованно использовать любые средства, чтобы избежать этого. Просто это был повод поразмыслить, что с подобной ситуацией я столкнулась впервые в жизни, произошла она довольно неожиданно, и подняла вопрос о том, что ждет меня в будущем.
Единственное, что меня действительно беспокоило, так это непонимание мотивов напавших на нас пони. Они рисковали жизнью и потеряли, по крайней мере, одного из своих, чтобы достичь неизвестной мне цели. Мне казалось маловероятным, что припасы крошечного каравана стоили подобного.
Я продолжала попытки разобраться в их загадочных мотивах, когда над головой пронеслась тень. Вздрогнув от неожиданности, я вцепилась копытами в винтовку, устремив взгляд вверх. Мне удалось лишь мельком заметить перья кого-то пролетевшего мимо и меня тут же пробрал холодный озноб. Могли ли эти пони отправить пегаса на наши поиски?
Моего рывка от удивления оказалось достаточно, чтобы наконец разбудить Старлайт. Она тоже дернулась, издав хныкающий всхлип, но тут же очнулась и уставилась на меня. Пару секунд она еще моргала и учащенно дышала, пока в панике пыталась осмыслить ситуацию.
– В-виспер?
– Все в порядке, – ответила я, снова поглаживая ее гриву. – Мы в безопасности.
– Ох... – выдохнула Старлайт, слегка расслабившись. Она опустила взгляд, глаза потускнели. – Хорошо.
– Но нам нужно идти. Я не хочу здесь задерживаться. Нам нужно убраться в более безопасное место.
Мне не хотелось упоминать о пегасе. На открытой местности нас было гораздо легче заметить, но оставаться здесь было нельзя, и я опасалась, что упоминание о летуне только напугает единорожку.
Старлайт мгновение колебалась, оглядываясь по сторонам.
– Ага. Думаю, нам пора, – она поднялась на копыта и слегка встряхнулась, движения были механическими. Она несколько раз моргнула, все еще растерянная и ошеломленная.
– Может, тогда пойдем в сторону Раста? – я тоже встала и придвинулась к ней ближе.
– Ага, – сухо ответила Старлайт, опустив взгляд на пипбак. Она застыла на несколько секунд, уставившись в экран, ее уши медленно опустились.
– Все будет хорошо, – я осторожно положила копыто ей на плечо, но единорожка вздрогнула и отстранилась, ее уши еще больше поникли, а хвост спрятался между ног.
Поэтому я решила сменить тактику. Я глубоко и неуверенно вздохнула, так, чтобы она точно обратила на меня внимание. Затем несколько раз моргнула, вызывая в памяти самые грустные воспоминания, какие только могла – это было довольно просто, учитывая события предыдущих дней.
– Спасибо. За то, что... спасла меня, – произнесла я медленно, сглатывая и запинаясь.
Старлайт подняла голову, встретившись со мной взглядом. На ее лице мелькнуло замешательство, но тут же исчезло.
– Это не я спасла тебя, – выдавила она, снова опуская глаза. – Меня чуть не убили. Ты спасла меня.
– Нет, – ответила я, шаркнув копытом, чтобы подчеркнуть изображаемый дискомфорт. – Я просто выкрикнула предупреждение. Ты отбилась от той пони и начала уходить. Я даже не смогла бы угнаться за тобой, но ты решила остаться рядом.
Я сглотнула, и несколько слезинок потекли по щекам, когда я моргнула еще раз.
– Ты могла бы просто убежать, но ты осталась со мной. Ты дотащила меня до укрытия. Если бы ты этого не сделала, они могли бы найти меня. Они могли бы меня убить, – я улыбнулась через слезы, и мой голос дрогнул, когда я добавила: – Спасибо.
Единорожка снова подняла на меня глаза. Уголки ее рта дрогнули и появилась хоть и слабая, но все же улыбка. Но мгновение спустя она снова померкла.
– Я просто... – она сглотнула, моргая, когда ее глаза тоже наполнились слезами. – Я не хотела снова остаться одна.
Я восприняла это как сигнал, что сейчас подходящий момент, чтобы подойти и обнять единорожку. Она обняла меня в ответ.
– Ну, ты не одна. Я буду рядом с тобой. Мы справимся. Вместе.
– Ага, – Старлайт, вытирая глаза, снова отстранилась, но на этот раз осторожно. – Да, мы можем справиться.
Я улыбнулась, заметив, что она наконец взяла себя в копыта.
– Хорошо. Так... в какую сторону нам идти? – спросила я, смахивая слезы со своего лица.
Рог Старлайт засветился, когда она кивнула и подняла пипбак к глазам.
– Ближайший город – Раст, и он в той стороне, – она указала примерно в том же направлении, откуда мы пришли к этому укрытию. – Но не думаю, что нам стоит идти туда напрямик.
– Хорошая мысль, – заметила я, хотя это было совершенно очевидно. А Старлайт тем временем поворачивалась туда-сюда, продолжая смотреть на экран.
– Если мы пойдем туда, – она указала правее того направления, где находился Раст, – то будем передвигаться по более пересеченной местности. Так будет немного медленнее, но... в общем, у нас будет полно мест, где можно спрятаться.
– Звучит неплохо, – я ободряюще кивнула. – Думаю, тебе лучше идти впереди.
Старлайт немного помедлила, посмотрев на меня.
– Ты уверена, что готова? Тебе лучше?
– Да. Похоже, отдых пошел мне на пользу.
– Хорошо, – кивнула она, и мы отправились в путь, поглядывая по сторонам в ожидании опасности.
Оказалось, что у нее есть вода, но только одна бутылка. Мы сделали по глотку, оставив остальное про запас.
Когда единорожка убрала бутылку обратно в седельную сумку, я решила, что сейчас как раз подходящий момент, чтобы разузнать что-нибудь.
– Итак. Я всю жизнь прожила на ферме и понятия не имею, что вокруг творится, – учитывая душевное состояние Старлайт, мне не очень-то хотелось задавать интересовавший меня вопрос, но я была просто обязана. – Ты не знаешь, кем были те пони?
И меня удивило, насколько твердым был голос Старлайт, когда она ответила.
– Рейдеры.
– А... кто такие рейдеры?
– Они злые. Им нравится причинять боль, убивать и калечить других, потому что они думают, что это весело. Они чудовища, и я рада, что убила ту кобылу.
Меня ошеломила одна только мысль об этом. Благодаря работе инфильтратором я знала о некоторых мерзких пони, но наслаждаться тем, что убиваешь? Тем, что калечишь? Я надеялась, что Старлайт преувеличивает из-за пережитого горя или предубеждений. Альтернатива была ужасающей. В истории древней Эквестрии можно было найти единичные упоминания о пони с похожими мерзкими наклонностями. Это были значимые, темные личности, которые успели оставить в мире темный след, прежде чем были повержены, и нередко к их поражению приложили копыто сами принцессы. Но чтобы много подобных пони действовало сообща и приобрели собственное имя? Целая категория пони, впавших в наихудшую степень извращения?
Старлайт замедлила шаг.
– Я никогда раньше не убивала пони, – тихо призналась она.
– Ты поступила правильно.
– Я знаю. Просто... не знаю. Это странно. Я рада, что убила ее, но такое чувство, что не должна была этого делать, – Старлайт снова зашагала с обычной скоростью и посмотрела на меня. – Это нормально?
– Ты убила пони, и тебя беспокоит, правильно ли ты поступила, и что ты чувствуешь по этому поводу. По-моему, такое вполне нормально. Возможно, это даже лучше, чем просто нормально. Самое главное – ты поступила правильно, и потому должна чувствовать себя хорошо.
– Наверное.
Она замолчала, и мы просто шли дальше. Мы пересекли железнодорожные пути, вдоль которых двигались ранее вместе с караваном, примерно в полутора километрах от того места, где попали в засаду. Я то и дело поглядывала на небо в поисках пегаса, которого заметила раньше. Со временем Старлайт перестала озираться по сторонам и просто стала смотреть, куда ступают ее копыта. Несмотря на напряжение, которое чувствовала, я не хотела оставлять единорожку одну в тишине, а еще мне нужно было многое узнать.
– Итак, я мало что знаю о мире, кроме того, что прочитала в куче книг двухсотлетней давности. Каков же этот мир на самом деле?
– Эх... – Старлайт слегка пожала плечами, а затем мотнула носом в сторону. – Почти такой же, как здесь.
Я оглядела бесплодную землю и скалы с едва заметным намеком на мертвую растительность.
– Но это место всегда было пустыней, – заметила я. – В старых книгах, которые я прочитала, говорилось о всяких других местах. Например, о лесах.
– О, да. Кажется, я слышала истории о чем-то таком, – Старлайт кивнула с наигранным энтузиазмом. По крайней мере ее внимание больше не занимала земля под копытами. – На севере есть леса, но ходят слухи, что там полно ядовитых растений и монстров, мутировавших от радиации. А еще, кажется, есть болота на востоке, под Балтимэйром. Там, поговаривают, все реально плохо.
– Понятно, – сказала я, хотя и не была уверена, что на самом деле поняла ее правильно. – Так почему все так?
– Мегазаклинания, – ответила единорожка, как будто это могло объяснить абсолютно все.
– Но здесь все еще живут пони. Не может же быть, что везде все так плохо?
– О, есть места и получше, – ответила Старлайт. – Большая часть мира всего лишь бесплодна. Просто избегай радиоактивных мест.
Она нахмурилась.
– Или мест, где все пропитано ядом. Или где сплошные разваливающиеся руины. Или где обитают неприятные дикие животные. Или рейдеры, – единорожка вздохнула, пнув камень. – Большая часть мира – отстой.
Меня все меньше и меньше радовал наш разговор. Я ожидала, что мир успел куда лучше восстановится за двести то лет.
– Но пони выжили.
– Ага, – единорожка слабо кивнула. – Ну, те, которые попали в стойла. Думаю, все остальные погибли.
Я надеялась, что Старлайт ошибается, ведь я все еще не была уверена, насколько точны ее познания в такой древней истории, но в общем картинка складывалась хуже, чем предполагали наши самые худшие прогнозы.
– Вообще-то, многие пони в стойлах тоже умерли, – продолжила Старлайт. – Я слышала, что часть убежищ превратилась в смертельные ловушки. Тем не менее, многие из них сработали. Практически все пони, которых ты встретишь, оказались здесь только потому, что их предки жили в стойле. Даже гребаные рейдеры.
Я решила, что на сегодня с меня хватит истории.
Мы продолжали идти, в основном в молчании. Пересеченная местность немного замедляла нас, но с другой стороны нам не приходилось подстраиваться под скорость тяжело нагруженного брамина. Мы двигались вперед, пробираясь через овраги и долины.
– Нам пора искать место для ночлега, – заметила Старлайт некоторое время спустя, глядя на экран пипбака. – Через час уже начнет темнеть.
– Было бы неплохо найти укрытие, – я посмотрела вверх. – Не удивлюсь, если скоро пойдет дождь.
Старлайт кивнула.
– Похоже, в паре километров отсюда когда-то была шахта, а рядом с путями – какое-то небольшое поселение. Возможно, там найдется что-нибудь подходящее, где мы могли бы спрятаться.
– Веди, – сказала я с улыбкой. Она слабо улыбнулась в ответ, хотя улыбка выглядела вымученной.
Через полчаса на противоположной стороне неглубокой долины мы увидели здания. Спустя двести лет смотреть было особо не на что. Там были пара водонапорных башен, одна из которых все еще стояла, полуразвалившаяся угольная башня, длинное сооружение для погрузки, давным давно разрушившееся и засыпавшее обломками рельсы, и склад, от которого остались только столбы и балки. Чуть дальше по склону виднелись обгоревшие останки того, что некогда могло быть офисом, и полуразрушенное здание, которое, похоже, служило бараками для рабочих. Отдельно от них стояла пара пристроек, которые имели сомнительную честь быть самыми неповрежденными строениями в округе.
Мы добрались до края комплекса и направились к баракам. Когда мы были на полпути вверх по склону, впереди раздался звук, словно две деревяшки ударились друг о друга. Мы обе замерли и инстинктивно вжались в землю.
В наступившей тишине было отчетливо слышно, как под чужими копытами хрустит сухая почва.
Действуя с максимальной осторожностью, я тихо приготовила винтовку, закусив ротоятку. Старлайт последовала моему примеру, вытащив пистолет из кобуры, весь из блестящего металла и тускло светящихся голубым драгоценных камней. Затем мы снова застыли в ожидании.
Звук копыт, ступающих по сухой земле, постепенно становился все громче – он перемещался вдоль гребня холма, под которым мы замерли.
Примерно в двадцати метрах от нас над хребтом показалась голова. Это была единорог, причем выглядела она как одна из тех моделей до войны, стройная и изящная. Ее шерсть была фиолетовой, длинный рог выступал из-под ниспадающей гривы темно-синего и фиолетового цветов, слегка развевающейся на ветру. В тот момент, когда я осознала, что не чувствую никакого ветра, даже малейшего, она пошевелила крыльями... и я выпучила глаза.
Аликорн. Я смотрела на аликорна. Она не являлась одной из принцесс – цвета были не те – но не было никаких сомнений, что она действительно была аликорном.
Старлайт отпрянула назад, прижавшись ко мне, и снова замерла.
Аликорн шла дальше, казалось, не замечая нашего присутствия. Затем она остановилась, повернула голову и, моргнув, уставилась прямо на нас.
Я вздрогнула. Не забудь я снять винтовку с предохранителя, то точно бы в нее выстрелила. И меня беспокоит мысль, что могло бы случиться со мной, если бы я все же атаковала ее.
Несколько долгих секунд мы молча пялились друг на друга. Мы со Старлайт дрожали, а аликорн продолжала смотреть, не моргая, с бесстрастным выражением.
Ухо аликорна дернулось, повернувшись в одну сторону, через мгновение в другую. Она отвела взгляд – мы со Старлайт почти беззвучно выдохнули – и подняла глаза к небу. Мгновение спустя я уловила звук, который привлек внимание аликорна: слабый стук капель дождя.
Не сказав ни слова и даже не оглянувшись в нашу сторону, она повернулась и зашагала в сторону бараков.
Как только аликорн скрылась из виду, Старлайт вскочила на ноги и, потянув меня за собой, понеслась вниз по склону. Я не стала спорить, не имея ни малейшего желания идти в сторону странного аликорна. Мы поспешили обратно к путям, а вокруг сгущалась тьма из-за стены дождя, что неслась прямо к нам.
Дождь обрушился на нас как цунами. В считанные секунды падение редких капель сменилось сплошным потоком, который мгновенно промочил нас насквозь. Видимость упала так сильно, что я едва могла разглядеть скопление разрушенных строений, к которым мы бежали, а до них было едва ли больше ста метров. Вода быстро прибывала вокруг наших копыт, мы шлепали по быстро разрастающимся лужам, пробираясь к ближайшему укрытию – частично развалившейся угольной башне.
Вспышка света озарила все вокруг, и мгновение спустя пробирающий до костей гром прокатился по окрестностям.
Мы добрались до угольной башни и мокрые от носа до кончика хвоста протиснулись в темноту, задыхаясь от холода. Старлайт включила подсветку пипбака, и мы смогли осмотреться внутри руин. Бункер башни развалился при падении, оставшийся уголь образовал большую кучу. И все же остатки завалившейся на бок башни давали нам хоть какое-то укрытие. С той стороны стен время от времени гремели раскаты грома, дождь без устали стучал по металлу над нашими головами, превращая убежище в гигантский металлический барабан. Внутри было грязно, но, по крайней мере, относительно сухо.
Переведя дух, Старлайт оглянулась.
– Как ты думаешь, оно последовало за нами? – ее голос был едва слышен за шумом дождя.
Я помотала головой и придвинулась ближе, чтобы нам было удобнее разговаривать.
– Она пошла обратно. Я никогда раньше не видела аликорна.
Старлайт вздрогнула и кивнула в ответ.
– Я тоже, но... я слышала истории, с севера. Они не пони. Во всяком случае, не такие, как обычные пони. Они как худшие из рейдеров и работорговцев, разве что...
– Подожди, – перебила я, подняв копыто. – Работорговцы? В смысле, те, кто захватывают рабов?
– Ну... да? А почему их еще могут называть работорговцами?
Должна признать, этот вопрос и правда прозвучал глупо. Если честно, я задала его не потому, что не поняла значение этого слова, а потому, что оно показалось мне совершенно неуместным. Пони не захватывали других существ в рабство. Ну, они брали пленных и изредка использовали их несколько сомнительным образом, но я полагала, что подобное нельзя...
Я тряхнула головой.
– Точно. Как бы там ни было, что ты говорила об аликорнах?
– Э-э... да, просто, как я слышала, они как худшие из рейдеров и работорговцев, только еще сверхсильные и их практически невозможно убить. Иногда они похищают пони, иногда просто убивают всех. Еще слышала, что они даже едят пони, а некоторые из них могут залезть тебе в голову и вскипятить мозг!
Я медленно кивнула. Что-то во всем этом меня смущало, но это была информация из третьих копыт, и лишь из одного источника.
И все же...
– Так почему тогда она просто ушла?
Старлайт помолчала и в конце концов устало пожала плечами.
– Не знаю. Может, оно решило, что из нас выйдут плохие игрушки? Пока эта штука нас не трогает, мне все равно, почему. У меня сейчас болит голова, и я хочу спать.
Пони были в ужасе от аликорнов. Это казалось очень странным. Мне пришлось напомнить себе, что, хотя с моей точки зрения я просто очень долго спала, но на самом деле прошло уже двести лет. И еще два года. Учитывая внезапную актуальность темы, пришло время узнать больше о том, что я пропустила за все эти годы.
– Единственные аликорны, о которых я когда-либо знала, это те, о которых я прочла в книгах: принцессы. Что с ними случилось?
Старлайт отвернулась.
– Они покинули нас, – ответила она, так и не заметив мой встревоженный взгляд. В моей голове возникло столько вопросов, опасений и возражений, которые требовалось озвучить. А Старлайт тем временем жестом указала вверх. – Они вознеслись. Стали богинями, и теперь присматривают за нами.
Это вызывало сомнения, но, если быть честной и судить по тем историям, которые я слышала о принцессах, они могли быть уже на полпути к божественности. Перемещать солнце и луну? Не самое обычное дело. Очевидно, кто-то все еще передвигает небесные тела. Я подозреваю, что единственное из того, что сказала Старлайт, что может быть правдой – это то, что принцессы Эквестрии мертвы. Хотя то, что солнце и луна продолжают двигаться по небосводу, придает идее о вознесении некоторую долю правдоподобия.
С другой стороны, солнце и луна как-то ведь перемещались еще до того, как в Эквестрии появились принцессы, верно?
Старлайт начала взбираться на кучу угля, которая покрывал все пространство внутри нашего временного прибежища. Она потопталась на вершине, словно собиралась лечь, но остановилась. Подняв и осмотрев копыто, единорожка сморщила нос – оно уже стало полностью черным. Я в очередной раз пожалела, что мое тело не покрыто хитином, ведь чистить гриву, хвост и шерсть – та еще морока. Но, по крайней мере, пятна от угля не сильно бы выделялись на моей серой шерсти.
Старлайт достала подстилку из рюкзака, разложила ее на угольной куче, и только потом легла.
– Подстилка маловата, но мы можем попробовать уместиться, – она посмотрела на меня в призрачном зеленом свете от пип-бака. – Если хочешь.
– Спасибо, – поблагодарила я, улыбнувшись, но сразу же замерла, когда меня осенила идея. Я подняла медицинский ящик, открыла крышку и показала содержимое. – Не могла бы ты ненадолго подержать это в одной из своих сумок?
– Думаю, да.
Мы переложили содержимое ящика в ее сумку, и я вернулась к щели, через которую мы проскользнули внутрь. Снаружи продолжал лить дождь. Выставив ящик наружу, мне не пришлось долго ждать прежде чем он наполнится до краев, хотя коробка оказалась не совсем герметичной. Я выпила, сколько смогла, и вернулась к Старлайт.
Единорожка сухо фыркнула, но тоже напилась. Наполнив ее бутылку, я снова выставила ящик на улицу, чтобы утром мы смогли снова напиться вдоволь. Когда я вернулась, Старлайт уже развернула одеяло. Она приподняла край, и я улеглась рядом с единорожкой на узкой подстилке.
С наступлением ночи мы не стали возражать против сна бок-о-бок. Влажное одеяло мало помогало от холода, и мы провели ночь, свернувшись калачиком и делясь тем теплом, которое у нас было.
Все то время пока я пыталась заснуть, я думала об аликорнах.
Та аликорн не являлась одной из принцесс, но это не помогало понять, откуда она взялась. Была ли она дочерью одной из принцесс? Казалось странным, что спустя столько веков одна из них решилась на рождение жеребенка, но вряд ли это было невозможно. Если судить по рассказам, которые я слышала, принцесса Селестия относилась к министерской кобыле Твайлайт Спаркл практически как к дочери. Возможно ей могли понравиться те чувства, что она испытала, воспитывая Твайлайт, и она решила завести собственного жеребенка? Было бы забавно, окажись у ее дочери настолько похожий окрас.
Или это мог быть еще один не так давно вознесшийся аликорн, как принцесса Кейдэнс. Правда, окрас этой был довольно специфичным... Если бы ее метка была похожа на метку пони, которая не выходила у меня из головы, это выглядело бы логично. Затем я внезапно осознала, что по какой-то причине у аликорна не было метки. Этот странный факт показался мне неестественным.
Именно тогда я поняла, с чем именно столкнулась.
Я столкнулась практически нос к носу с наследием Министерства Чародейских Наук.
В этом министерстве велась программа, в рамках которой под копытоводством Твайлайт Спаркл рассматривали возможность принудительного вознесения пони до аликорнов чуть ли не в промышленных объемах. Проектом пытались заниматься тихо-тихо, но в Эквестрии всегда все было довольно плохо в плане безопасности и секретности. Мне не так уж много известно об этой программе, но все равно на глаза попадалась кое-какая информация и у меня сложилось впечатление, что дальше технико-экономического обоснования дело далеко не продвинулось.
То, что я увидела в тот день, свидетельствует о том, что они продвинулись гораздо дальше.
Несмотря на отсутствие метки, окрас аликорна заставил задуматься, не встретилась ли мне только что древняя и бессмертная Твайлайт Спаркл.
Как и многое другое, что я узнала в те дни, это привело меня в ужас. В свое время я слышала ужасные истории об участи чейнджлингов, попавших в копыта пони из Министерства Магии.
Я изо всех сил старалась прогнать эти мысли из головы и наконец уснуть.
К утру дождь не прекратился, но, по крайней мере, ослабел настолько, что по моей оценке перешел с уровня проливной до просто сильный.
Мы быстро позавтракали: сначала разделили на двоих армейский паек, а потом Старлайт поделилась половинкой двухсотлетнего кексика. В прошлом я редко ела дешевую выпечку в упаковке – унылую альтернативу настоящей, которую легко можно было купить в любой пекарне. Вкус этого кекса оказался точно таким же, как и тех, что я попробовала в прошлом, хотя не уверена, из-за чего: повлияло ли на вкус то, что кексы хорошо сохранились благодаря огромному количеству содержащихся в них консервантов, или же они всегда были на вкус такими, даже свежие. В любом случае, сладковатый привкус кекса с непонятными фруктовыми нотками был достаточно неплох, если заесть им уныло безвкусный паек.
Вдоволь напившись из медицинского ящика, мы стали готовиться продолжить путь. Старлайт решила, что ее легкая куртка совершенно не подходит для погоды, что бушевала за стенами укрытия, и занялась решением этой проблемы. Для чего она переделала одеяло и подстилку в грубые подобия накидок. Мне она отдала одеяло, сказав, что у нее уже есть куртка, а подстилка слишком узкая и тонкая, чтобы помочь в сохранении тепла. С помощью нескольких запасных ремней и веревок мы примотали накидки к своим телам и решили, что готовы отправиться в путь.
Остановившись возле узкого выхода из укрытия, мы со Старлайт осмотрели окружающий пейзаж. Дождь превратил сухую землю в сплошную грязь. Появился ручей, его мутный поток тек между разрушенными зданиями, собираясь со склонов. Все в отдалении затянуло мутной дымкой – серыми миазмами, которые придавали и без того суровому окружению зловещий вид.
– Сначала я хочу пойти туда, – Старлайт указала сквозь ливень на неповрежденную водонапорную башню. – Надо забраться наверх и оглядеться. Посмотрим, здесь ли еще тот аликорн.
Башня была высотой не меньше двадцати метров. Я с сомнением посмотрела на длинную лестницу, по которой стекала вода.
– Ну, не знаю. Она выглядит довольно хлипкой.
– Я забиралась и не на такое, – ответила Старлайт. – Тартар, там даже лестница есть.
Она вышла под дождь, прежде чем я успела хоть что-то ответить. Мне оставалось лишь поспешить за ней следом. Одеяло, накинутое на голову, не давало каплям дождя заливать глаза, но при каждом шаге ноги промокали все больше. А ведь я только начала привыкать к ощущению сухости...
К тому моменту, как я добралась до водонапорной башни, единорожка уже начала взбираться наверх. Я подумывала укрыться от дождя под башней, но вместо этого остановилась чуть в стороне и присела на обломок разрушенного бункера, при помощи которого когда-то загружали добытую в шахте породу в ожидающие поезда. Я хотела быть готовой не только к появлению потенциально недружелюбных пони – хотя продолжала надеяться, что из-за непогоды они предпочтут остаться под крышей – но и на случай, если Старлайт сорвется.
К счастью, падать единорожка не собиралась, хотя мне на мгновение показалось, что она все же сорвалась во время спуска – настолько быстро это произошло. Кажется, я сама себя удивила, рефлекторно потянувшись к запасам магии, намереваясь сбросить маскировку и поймать Старлайт. К счастью, я вовремя остановилась, поняв, что она скользит вниз, держась за внешние края лестницы.
Жестко приземлившись копытами на землю, она тут же развернулась, ища меня взглядом.
– Виспер! – заметив меня, Старлайт тут же перешла на галоп и пронеслась мимо. – Мы уходим.
– Ты ее видела? – спросила я, стараясь не отставать, и наши копыта захлюпали по грязи.
– Нет. Рейдеров! Тех, что напали на нас. Они расположились лагерем в шахте!
– Те же самые?
Она размашисто кивнула, и ткань подстилки, что сейчас укрывала голову, затрепетала на ветру. Мы замолчали, скользя по жидкой грязи во время спуска с холма. Мы обе пару раз упали в процессе, но продолжали двигаться. Когда мы достигли низа, то перешли на рысь.
– Ты уверена? – спросила я, уже задыхаясь.
– Я видела их, – пропыхтела единорожка, похоже, устав бежать практически так же быстро, как я. – Я осмотрела через прицел их лагерь. Тандерхэд и Шарпс у них!
– Что? – мне удалось дотянуться и схватить Старлайт копытом за плечо. Мы остановились. – Что значит, они у них? Я думала...
– Они приколотили их тела к стенам! – прокричала единорожка. Теперь, пока мы стояли, мне удалось заметить, как ее колотит. И я была уверена, что она плачет, хотя дождь скрывал слезы.
Мое копыто соскользнуло на землю. Я оцепенела. Конечно, она уже рассказывала мне об ужасных поступках рейдеров, но все равно то, что они сделали, казалось настолько извращенным, что в это было просто трудно поверить.
Старлайт продолжала дрожать, и не от холода, можно быть уверенной. Осознания этого хватило, чтобы отвлечь меня от собственных переживаний – я шагнула вперед, заключив единорожку в мокрые и немного грязные объятия. Это ее быстро успокоило.
– Виспер, нам нужно идти дальше, – пробормотала Старлайт вскоре после того, как перестала дрожать.
– Верно, – я отпустила ее, слабо улыбнувшись. – Веди.
Мы снова отправились в путь, стремясь поскорее покинуть это место.
Мы неподвижно лежали на вершине холма, не обращая внимания на грязь, что медленно пропитывала наши шкуры. После многих часов под непрерывным дождем это уже перестало иметь какое-либо значение – к тому моменту я уже практически не чувствовала своего тела.
А еще у меня снова все разболелось. Ноги ныли от долгой ходьбы по грязи. Мне приходилось либо вытягивать их из засасывающей жижи, которая налипала толстым слоем после каждого шага, либо пытаться удержать равновесие, когда копыта разъезжались на жидкой слякоти. Иногда это заканчивалось внезапным падением, что еще больше заставляло страдать. Мне начало казаться, что я вешу на пару десятков килограмм больше из-за налипшей на тело грязи, а толстое шерстяное одеяло давило, словно было сделано из свинца. Я уже начала тосковать по сухой, мертвой пустыне, в которой проснулась.
По крайней мере, нам не грозила смерть от жажды.
А еще у меня болела шея. Медицинский ящик и подсумок для боеприпасов были не особо тяжелыми, но после нескольких часов ходьбы даже их небольшой вес начал ощутимо давить на шею. Я даже решила перекинуть винтовку на спину. В экстренной ситуации подготовиться к бою получилось бы не так быстро, но тащить ее стало куда легче. Добравшись до Раста я хотела поискать подходящие седельные сумки. Как бы мне в тот момент, пока я лежала на грязном холме под проливным дождем, ни импонировала идея осесть в уютном городке и больше никогда не покидать его стены, мне все еще нужно было узнать судьбу своего улья. Это значило, что я могла там лишь отдохнуть, столько, сколько необходимо, прежде чем снова отправиться в путешествие.
Решив отложить на потом долгосрочные цели в пользу решения насущных проблем, я в очередной раз поправила ремни на шее.
– Видишь кого-нибудь? – спросила я, стараясь перекричать шум дождя и ветра.
Дождь постепенно стихал и сейчас можно было сказать, что шел с “обычной” силой. Зато резко усилился ветер – он теперь пробирал до костей даже сквозь импровизированную накидку.
Старлайт медленно прошлась взглядом по поврежденному Лансеру, затем приникла к прицелу.
– Никого не вижу, – ответила единорожка, вглядываясь через оптику в центр долины, что лежала перед нами.
Железнодорожные пути шли по открытой местности и проходили через остатки крошечного городка. Он находился в паре километров от того места, где мы залегли, и в нем мало что сохранилось. Там было примерно два десятка зданий, и сквозь туманную завесу дождя удалось разглядеть, что крыши остались лишь у четверти, да и те, на вид, были в плохом состоянии. От большинства же домов остались только пустые фундаменты. Деревянная водонапорная башня рухнула и рассыпалась в труху. Рядом с путями покоились остатки локомотива – все, что не утащили сборщики хлама.
Старлайт опустила винтовку.
– Ладно. Это те же самые пути, вдоль которых мы до того шли. Они должны привести нас прямо в Раст. Если мы пойдем по ним, то, возможно, доберемся до города ближе к концу дня, – она кивнула в сторону города-призрака. – Или мы можем попробовать найти тут укрытие, чтобы переждать дождь и отправиться в путь утром.
Я кивнула.
– Как бы мне ни хотелось добраться до Раста сегодня, эта погода мне уже порядком надоела. Я едва свои копыта чувствую.
– Ага, – единорожка поднялась, закинув Лансер на спину. – Ладно, тогда давай пойдем туда и глянем, получится ли найти хорошее убежище. И смотри в оба. Там, скорее всего, не осталось ничего полезного, но в этих зданиях всегда может прятаться что-нибудь опасное.
Я снова кивнула, стаскивая винтовку со спины и вешая ее на грудь, чтобы быть готовой открыть огонь в любой момент. Старлайт проверила пистолет в кобуре, и мы двинулись.
Ветер дул в лицо, пока мы шли к городу. Призрачные очертания разрушенных строений постепенно проступали сквозь завесу дождя.
То, что когда-то было главной – и, на самом деле, единственной – улицей крошечного городка, превратилось в грязное месиво, которое при каждом шаге все больше налипало на наши копыта. Мы миновали несколько обвалившихся зданий, медленно углубляясь в город. Похоже, все, что представляло хоть какую-то ценность, давно уже сменило владельцев. Я подобралась к первому относительно целому зданию, что попалось по пути, и заглянула в окно. Крыша частично обрушилась, пробив пол до самого подвала. Внутри было абсолютно пусто, не осталось никакой мебели. Даже входной двери не было. В лучшем случае этот дом мог дать минимальное укрытие от непогоды, но это было все же лучше, чем если бы мы остались снаружи.
Старлайт продолжила идти по противоположной стороне улицы, сгибаясь под порывами ветра, я же отправилась к следующему дому. В конце концов единорожка остановилась перед одним из последних зданий – небольшой хижиной – и подняла пипбак, чтобы бросить взгляд на экран. Через мгновение она опустила его и замерла, нахмурившись. В отличие от других зданий, у этой хижины дверь была.
– Что случилось? – я догнала единорожку и пригнула голову, чтобы ветер не бил по глазам.
– Ничего, просто думаю, – ответила она, через прищур рассматривая дверь. – Вот интересно, есть ли кто-нибудь дома.
Обдумав услышанное, я решила, что есть очень простой способ это проверить: поднявшись на ветхое крыльцо, я трижды громко стукнула копытом в дверь.
Я надеялась, что, если здесь действительно кто-то живет, то они не обратят внимания на следы грязных копыт, которые я оставила на ней.
Никто не ответил. Старлайт подошла сбоку и попыталась заглянуть внутрь через окно рядом с дверью, но оно оказалось заколочено. Она повернулась ко мне лицом и пожала плечами.
Я толкнула дверь – она заскрипела, но так и не открылась. Выждав еще пару мгновений, Старлайт осмотрела проем и нашла задвижку в верхней его части. Стоило ее отодвинуть, как дверь распахнулась под напором ветра. Старлайт снова подняла пипбак и включила подсветку, чтобы осмотреть темную комнату, а я сжала в зубах ротоятку винтовки.
Внутри было тесно и всюду валялся мусор. Возле одной из стен стоял сломанный диван, подушки которого были сильно испачканы и порваны. На покосившемся столе валялись старые ржавые инструменты, а большую часть пола под ним занимала груда костей. В этой куче было, наверное, с десяток черепов, и по крайней мере два из них выглядели так, словно раньше принадлежали пони. На полках, в ящиках и на полу всюду валялся разнообразный хлам: старые пустые бутылки и искореженные консервные банки, смятые обертки, упаковки из-под таблеток и флаконы от зелий, использованные инъекторы и прочее барахло. Выглядело так, словно кто-то решил превратить хижину в мусорную свалку.
Но само здание, казалось, было достаточно крепким, лишь крыша заметно протекала в паре мест.
Старлайт посмотрела на меня, и я пожала плечами. Немного подумав, она вытащила пистолет и медленно шагнула внутрь, по мере ее продвижения тени извивались, скользя по стенам. Я зашла следом, дверь за моей спиной после каждого порыва ветра грохотала о кучу хлама. Старлайт пробралась сквозь завалы, тщательно осматривая комнату.
– Похоже, здесь никого нет, – объявила она. Я уже обернулась ко входу, собираясь закрыть дверь, когда она пробормотала, зажав нос. – Ох, во имя Луны, ну и вонища. Это не дом – кто-то использовал это место как сортир!
Я не обратила сразу на это внимания, но когда угроза столкнуться с врагом миновала, до моего обоняния наконец добрался запах разложения, пропитавший воздух, с застарелыми нотками мочи на фоне. Я на мгновение задумалась о том, стоит ли проветрить помещение, оставив дверь открытой, но в конце концов закрыла ее, решив, что лучше уж терпеть запах, чем холод.
Убедившись окончательно, что угрозы нет, Старлайт убрала пистолет в кобуру. Мы принялись рыться в кучах мусора, прислушиваясь к тому, как бушует непогода за стенами нашего сомнительного убежища. Большинство хлама было совершенно бесполезным, хотя мне попались под копыто пара непочатых бутылок колы. На одной из полок нашлась коробка с кучей самых разнообразных препаратов, в бутылочках, баночках, ингаляторах и инъекторах. Широкий ассортимент медицинских, рекреационных, улучшающих и даже боевых наркотиков были свалены без всякой системы. Покачав коробку в копытах, я не решилась доставать что-либо – вид нескольких незакрытых колпачками игл отбил всякое желание. Судя по вскрытым упаковкам, большую часть уже использовали, но в коробке, должно быть, находилось около сотни доз различных веществ.
Вернув коробку обратно на полку, я задумалась над ее содержимым. Я понятия не имела, как изменились рыночные, культурные и юридические законы за последние двести лет, но если отношение к различным наркотикам осталось прежним со времен войны, то содержимое этой коробки было довольно ценным. И к тому же исключительно нелегальным. Правда, последние события заставили меня усомниться, что любой оставшийся действующим эквестрийский правоохранительный орган имеет здесь хоть какую-то власть.
– Я нашла еду, – объявила Старлайт, обратив мое внимание на сундук, который она вскрыла. В нем лежали разнообразные старые, неплохо сохранившиеся упаковки с содержимым, похожим на еду. Многие из них имели красочные изображения, показывающие, чем именно содержимое внутри должно быть на самом деле. Некоторые были вскрыты и частично съедены. То, что должно было быть во времена войны пирогом с яблочным вкусом, превратилось в студенистый комок плесени. Тем не менее, внутри сундука еще было почти два десятка запечатанных упаковок и несколько бутылок воды.
– Ну и гадость, – Старлайт наморщила нос, разглядывая то, что некогда было пирогом. – Не знаю, кто и зачем оставили все это здесь, но скачут они нахрен.
– Не уверена, что все это могли просто бросить, – я осмотрела содержимое сундука, а затем снова взглянула на коробку с препаратами. – Мне кажется, здесь кто-то все еще живет.
Единорожка помотала головой.
– Я много занималась поиском хлама. Таким штукам, – она указала на упаковку с заплесневелым содержимым, – нужно несколько месяцев после вскрытия, чтобы превратиться в это. Кто бы тут ни жил, он давно сюда не возвращался.
Тем не менее, я чувствовала себя не в своей тарелке.
– Мне просто не нравится идея брать чужие вещи.
Старлайт, порывшись в сундуке, достала банку персиков.
– Все когда-то принадлежало кому-то. Просто некоторые умерли на несколько веков раньше, чем другие, – она одарила меня язвительной, лишенной юмора улыбкой. – Добро пожаловать в полный радости промысел мусорщиков. Вот так живут пони, которым не посчастливилось вырасти на ферме.
– Я... понимаю, – ответила я, садясь на круп и стараясь не обращать внимания на ощущение того, насколько мокрым и грязным кажется тело. – Просто мне кажется, что в этом случае мы будем скорее ворами, а не мусорщиками.
Старлайт нахмурилась, глядя на банку в копыте. Я практически могла наблюдать по лицу за ходом молчаливой борьбы в ее голове, пока она колебалась, пытаясь сделать выбор. В конце концов она вздохнула и бросила банку обратно в сундук.
– Ага, ладно. Оставим тайник тому, кто его бросил. Еда нам не так уж и нужна, – она помолчала еще немного. – Хотя я могу заглянуть сюда через несколько недель. Если к тому времени никто ни к чему тут не притронется, то можно будет считать дом полностью заброшенным.
Мне казалось, что у решения Старлайт слишком уж размытая грань законности, но в то же время я должна была признать, что мне не хватало опыта, чтобы выносить обоснованные суждения. Но я не могла быть уверена и в правильности суждений единорожки, особенно учитывая ее сомнительное психическое состояние на тот момент, хотя при этом нельзя было отрицать, что у нее как раз был опыт, которого мне не хватало. Она выросла в мире, в котором я только что проснулась и в котором многое было для меня в новинку.
– По-моему, неплохое решение.
Мы быстро перекусили, разделив ту еду, что была у нас, в том числе последнее пирожное Старлайт. После небольшой вылазки в близлежащие руины ради удовлетворения биологических потребностей мы были рады забыть о мире за стенами и сбросить наконец промокшую одежду. Еще мы попытались очиститься от грязи, прилипшей к шерсти, топая копытами по полу, но из-за усталости быстро бросили эту затею, удовлетворившись тем, что избавились от большей части и проигнорировали то, что осталось.
Затем настало время отдыха. Несмотря на протекающую крышу, хижина достаточно хорошо защищала от холода, так что мы решили не укрываться промокшим одеялом. Чтобы согреться, оказалось достаточно прижаться друг к другу, устроившись на продавленном и ободранном диване. Он оказался не таким уж и неудобным, как казался со стороны, хотя все равно от него воняло.
Должно быть, я только-только погрузилась в сон, когда дверь распахнулась от порыва ветра.
– Какого хера вы, две пизды, делаете в моем доме?! – последовало за грохотом громкое и слегка приглушенное рычание.
Проснувшись рывком, я обнаружила, что в дверном проеме стоит громадная фигура, силуэт выделялся на фоне почти темного неба снаружи. Голос был глубоким и хрипловатым, но в то же время достаточно женственным, отчего пони казалась еще более ужасающей: она была огромной! И я не имею в виду, что она была жирной. Я в том смысле, что она была шокирующе высокой и коренастой, почти как медведица.
И это, естественно, делало рычание, полное ярости и непристойностей, еще более пугающим.
– П-подожди! – прокричала я, подскочив и тут же сев на круп. – Мы здесь не для того, чтобы создавать проблемы! Меня зовут Виспер, и мы...
Ужасающая кобыла налетела на меня, рыча, топая и лязгая. Металлические доспехи, облегавшие огромное тело, бросали слабые блики по темной хижине под мягким светом пипбака Старлайт. Пара едва различимых отблесков застряли в глубинах глазных прорезей маски. Над лбом шлема, словно копье, возвышался большой рог с лезвиями.
Я хотела отступить, но бежать было некуда. В памяти щелкнуло, что винтовка лежит у моих ног, но момент был упущен. Кобыла взревела, и два копыта, окованные металлом, метнулись в мою сторону. Ощутив холод, я заметила, что на каждом поноже торчит пара изогнутых лезвий. Старлайт вскрикнула, когда они опустились на меня.
Но вместо ощущения клинков, впившихся в мою плоть, я почувствовала, как измазанные грязью копыта подхватывают меня за грудь и поднимают выше. Кобыла встала на задние ноги, вытянулась во весь рост и впечатала меня спиной в стену под самым потолком. От удара треснула одна из досок, а у меня перехватило дыхание. Мои задние ноги непроизвольно лягнули, но встретили пустоту и так и остались бесполезно болтаться в воздухе. Она сильнее прижала меня одним копытом, а второе копыто – с прикрепленными к нему лезвиями! – угрожающе поднялось выше к лицу.
– Я что, спрашивала твое ебаное имя? Какого... – ее голова дернулась в сторону, когда к зеленому свечению присоединилось слабое голубое. – Если эта пукалка хоть раз дернется, я заставлю тебя сожрать ее нахер!
Старлайт таращилась на нее, широко раскрыв глаза и дрожа. Она сглотнула, переводя взгляд с устрашающего лица-маски на приподнятую ногу с лезвиями и обратно. Затем единорожка медленно подняла передние копыта, и магия вокруг ее рога – и вокруг пистолета в кобуре – померкла.
Кобыла повернулась ко мне лицом и склонилась ближе. Хотя большая часть шлема была сплошным металлом, ее рот прикрывал намордник из толстых дужек, какие можно было увидеть разве что на агрессивных животных. То, что кто-то мог надеть подобное по собственной воле, привело мой разум в смятение.
Я едва могла разглядеть отблеск света в ее глазах, но под маской был оскал.
– А теперь отвечай на ебаный вопрос, пока я не начала отрывать тебе конечности, мелкая сучка! – рычащие слова были слабо приглушены намордником.
В подтверждение угрозы она снова приподняла копыто к моему лицу. Хотя сначала все мое внимание было приковано к изогнутым лезвиям, близость копыта позволило мне хорошо рассмотреть его подошву. Это был не обычный понож, как я ожидала – всю нижнюю часть занимала сплошная подкова, напоминающая головку тендерайзера для отбивания мяса.
Не знаете, что такое тендерайзер? Спросите как-нибудь у грифонов. Это металлический молоток с довольно зловеще выглядящими пирамидальными шипами. Они используют его для размягчения мяса.
В тот момент нечто очень похожее на тендерайзер грозило пройтись по моему лицу.
– Нам просто нужно было укрытие! – быстро выпалила я. – Мы не собирались ничего брать, нам просто нужно было место, где можно укрыться от бури на одну ночь!
Отблески света за прорезями в маске на мгновение погасли – кобыла моргнула, услышав мой ответ. Этого было достаточно, чтобы у меня зародилась излишне оптимистичная надежда услышать что-нибудь в духе “Ха-ха, похоже, все это было просто большим недоразумением!”, но она тут же испарилась, когда кобыла зарычала еще сильнее.
– По-твоему, это похоже на ебаный отель? – она прижала копыто к моей щеке, размазывая грязь, хотя меня гораздо больше волновало лезвие, зависшее в нескольких сантиметрах от глаза. Даже не смотря на адреналин я начала замечать, как сильно болит грудь там, куда упиралась шипованная подкова.
– Нет, и мне очень жаль, – быстро пробормотала я, отклоняя голову подальше от клинков на ноге. – Нам просто нужно было укрыться от бури, и мы собирались уйти утром. Мы бы не стали заходить внутрь, если бы знали, что это чей-то дом!
– Ну, теперь ты знаешь! – кобыла опустила копыто от моего лица и уперла его грудь, но только лишь чтобы подхватила меня и швырнула через всю комнату. – Так что убирайся к херам!
Все вокруг превратилось в сплошную круговерть, и только позже я смогла понять, что врезалась в стену, отскочила на стол и, перекатившись через него, рухнула на пол. Я едва успела простонать от боли, как пинок огромной кобылы запустил медицинский ящик в мою сторону – он прилетел прямо в лицо со звонким бац!
Следом она схватила следующую вещь, принадлежащую нам, и кинула в меня, но, к счастью, это оказалось мокрое одеяло. Мне удалось увернуться, когда она швырнула винтовку – она улетела через дверной проем – и мы бросились хватать свои вещи, чтобы поскорее убраться из хижины. Магия Старлайт хорошо помогла в этом, и единорожка смогла выскочить наружу первой.
Она тут же споткнулась и упала, а я чуть не свалилась с крыльца, пытаясь ее оббежать – странное ощущение головокружения, появившееся в голове, не способствовало четкой координации. Затем Старлайт вскрикнула. Я оглянулась и увидела, что она отползает от того, за что запнулась.
Это была рыболовная сеть, полная отрубленных голов пони.
– Не вопи, заткнись нахуй! – крикнула бронированная кобыла, схватила сеть и зашвырнула ее в темное нутро хижины. – И если я еще раз увижу вас, пезды, здесь, я растопчу ваши ебаные головы!
Огромная кобыла отступила в темноту и захлопнула дверь. Старлайт тут же подхватила часть вещей и, издав вопль ужаса, галопом помчалась сквозь проливной дождь. Я быстро собрала оставшиеся вещи, вытащила из грязи винтовку и поспешила за ней следом. Единорожка оторвалась далеко вперед, так как я пыталась нести все вещи, прижимая их к груди ногой, и бежать на трех оставшиеся. Вскоре я могла отследить путь к Старлайт только по отсветам ее пипбака, мерцавшего сквозь сгущающиеся сумерки.
К счастью, через минуту единорожка остановилась. Подойдя ближе, я услышала, как она зовет меня. Голос был едва различим за шумом ветра и дождя.
– Виспер? Виспер! – Старлайт крутила головой туда-сюда, пока я не подошла настолько близко, что она наконец заметила меня, уставившись широкими, полными страха глазами. Она тяжело дышала и дрожала, но по мере моего приближения быстро успокаивалась. Когда я встала рядом с ней, она затихла, закрыла глаза и, тяжко вздохнув, опустила голову.
– Ты в порядке? – спросила я.
– В порядке, – резко ответила она. Старлайт присела на минуту, продолжая слегка подрагивать, а затем принялась натягивать на себя куртку и самодельную накидку. – Думаю, сегодня дойдем до Раста. Мы не можем оставаться здесь.
Единорожка бросила взгляд в ту сторону, откуда мы прибежали, и в ее глазах появился страх.
– Не рядом с рейдером.
Признаться, мне тоже не хотелось оставаться рядом с пони, у которой была привычка собирать чужие головы. И тем не менее... я взглянула на небо: сквозь облака пробивался лишь слабый намек на свет, и вскоре мы окажемся в кромешной тьме. Старлайт включила фонарь пипбака, но его свет с трудом пробивался сквозь дождь и мрак.
Взгляд единорожки бегал по сторонам, избегая останавливаться на мне. Уши были низко опущены, пока она возилась с импровизированным одеянием и сумками, затягивая ремни. Я занялась тем же: натянула на себя накидку из одеяла и проверила, в порядке ли мое снаряжение. Когда я накинула ремешок подсумка с патронами на шею, он ударился о грудь, заставив поморщился от болезненного ощущения. Адреналин почти улетучился и я начала осознавать, как сильно моя грудь исцарапана шипами и лезвиями. Я молча проклинала форму пони с ее плотью и шерстью вместо хитинового панциря, тихо шипя и осторожно ощупывая раны – несколько длинных, но неглубоких порезов и царапин.
И, похоже, мои действия привлекли внимание Старлайт – навострив уши, она посмотрела на меня.
– У тебя кровь!
– Это всего лишь несколько царапин, – ответила я, опуская копыто. Сочувствие – это хорошо, конечно, и плюс ко всему оно способствует росту привязанности, которой я могу питаться. Однако у меня было такое чувство, что в тот момент меня должно было больше волновать психическое здоровье единорожки. А вот когда мы благополучно доберемся до Раста, тогда можно просто изобразить, как сильно я страдаю, чтобы вызвать больше сочувствия.
– Много крови, – повторила Старлайт, и я поняла, что она смотрит не на мою грудь, а на лицо.
Прикоснувшись копытом к носу, я вздрогнула: странное онемение на мгновение сменилось болью. Я влажно шмыгнула и тут же закашлялась, почувствовав вкус меди на языке.
– Прошто нош крофит, – пробормотала я, прижав копыто к морде в попытке остановить кровотечение. – Я ф порятке.
По выражению лица было заметно, что Старлайт сомневается в этом, но единорожка не стала настаивать на своем. Вместо этого она задумалась, поглядывая взад-вперед, словно ведя молчаливый спор сама с собой.
– Меня так и подмывает вернуться и пристрелить эту суку, – в конце концов проворчала она.
Осознав то, что только что сказала единорожка, мне пришлось приложить значительные усилия, чтобы не продемонстрировать шок, который я испытала. Мне не нравилось, к чему все идет. И мне совсем не нравилось, что стресс предыдущих дней делал со Старлайт. Сидя у костра с караваном, я и представить не могла, что эта веселая и жизнерадостная молодая кобыла станет задумываться о целенаправленном убийстве другой пони. Конечно, ситуация была сложной, но все равно это вызывало беспокойство. И я, конечно же, приложила к этому копыто.
Однако меня утешал один момент: она не заявила, что пойдет и убьет ту пони, а лишь сказала, что задумывается об этом, видимо, рассчитывая получить от меня поддержку. А еще у меня сложилось впечатление, что она разделяет некоторые мои опасения. Сознательно или нет, но тем самым она давала мне возможность повлиять на ее решение.
Я опустила копыто, чтобы слова звучали более четко.
– Не уверена, что это хорошая идея. Думаю, нам лучше как можно быстрее попасть в Раст.
Старлайт медлила с ответом, и я поняла, что она все еще колеблется.
– Она рейдерша, – в конце концов сказала единорожка. – Ты же видела тот мешок. Она убила кучу пони и забрала их головы. Мы бы оказали всей Пустоши услугу.
– То, что произошло, было... пугающим, – признала я. – Но я немного опасаюсь предпринимать нечто настолько радикальное, не зная, что произошло на самом деле. В конце концов, нас убивать она не стала.
Старлайт еще мгновение колебалась, но затем наконец расслабилась.
– Даже при том, что нашла нас в собственном доме, застав спящими. Ага. Бля... – она еще раз проверила седельные сумки, подтянув ремни, а затем начала идти с подавленным видом. – Пойдем. До Раста еще несколько часов пути.
Но пару секунд спустя ее шаг замедлился.
– А что, если это были пони из Раста?
– Тогда мы хотя бы будем знать, что произошло и кто виноват, – ответила я, осторожно зажимая нос и ковыляя на трех ногах. Кажется, к тому моменту кровотечение уже остановилось. – Хотя я сомневаюсь, что произошло именно это. Если она просто так убила кучу пони в городе, то вряд ли стала бы задумываться, что делать с парой путешественников.
В тот момент все это звучало для меня просто нереально. Я имею в виду, что речь шла о пони, которая способна совершить нечто столь жестокое. Даже с учетом недавних воспоминаний о нападении рейдеров, идея о том, что какая-то пони может убить кучу других пони и собрать пару десятков голов как трофеи, казалась мне слишком дикой.
– Если она убила горожан, то я тут же вернусь за ней, – заявила Старлайт, зашагав с нормальной скоростью.
– Буду с тобой, – кивнула я, следуя за ней.
Мы продолжили путь в темноте.
Продвижение было медленным. Редкие всполохи молний на миг высвечивали призрачный образ окружающего пространства, застывшего во вспышке света. В остальное время весь наш мир умещался в клочке кипящей под дождем грязи в бесконечной темноте – слабый свет пипбака позволял рассмотреть лишь пару метров вокруг, и нам не раз приходилось возвращаться по своим следам, чтобы обойти какой-нибудь непреодолимый склон или каменистую гряду.
Сквозь тяжелые облака над головой не мог пробиться даже слабый намек на свет луны.
Мы упрямо шагали к цели, волоча копыта по грязи. Старлайт справлялась лучше, чем я – даже с учетом тех улучшений, которые я внесла в образ, она все равно была в лучшей форме. У меня болело все тело, веки отяжелели. Я плелась молча, следуя за гипнотически покачивающимся светом пипбака единорожки. Меня уже давно перестали беспокоить холод и сырость – я больше не замечала ни их, ни что-либо вокруг, кроме практически убаюкивающего шума дождя.
Не знаю, сколько времени прошло в этом полусонном состоянии, пока возглас Старлайт не выдернул меня из транса. Я подняла голову, смаргивая усталость. Впереди, в сотне метров от нас, может, больше, сквозь завесу дождя прорезались несколько тусклых огней, едва очерчивая угловатые силуэты строений.
Старлайт посмотрела на экран пипбака, а затем прижала его к груди.
– Мы на месте. Это Раст.
– Хорошо, – я устало, но счастливо вздохнула. – Я практически валюсь с ног.
Я ожидала, что ее настроение улучшится. Вместо этого я заметила, что по мере того, как мы преодолевали последние метры до городка, вид Старлайт становился все более и более подавленным: уши поникли, взгляд застыл на грязи под копытами, а голова опускалась все ниже с каждым шагом.
– Что случилось?
Единорожка заметно напряглась и открыла рот для поспешного ответа, но тут же его закрыла. Молчаливая борьба не длилась долго – она издала тихий вздох, остановилась, слегка опустив голову, и посмотрела на тускло освещенный силуэт городка.
– Я просто не знаю, что мне теперь делать.
– А что не так с твоим старым планом? – я остановилась рядом с ней, очень близко, плечом к плечу.
– Что, быть охранником? – Старлайт горько, едва слышно фыркнула. – Ага, отличный охранник из меня вышел. Все мертвы, а я не смогла сделать ничего, чтобы предотвратить это.
– Мы попали в засаду, которую организовала более многочисленная группа, но ты все равно вытащила нас обеих живыми.
– Ты сделал половину работы, – проворчала она.
Я чуть было не вздохнула, но смогла сдержаться. Вместо повода для раздражения я увидела возможность.
– Ладно, тогда мы сделали это вместе, – легонько толкнув ее в плечо, сказала я. – И если мы смогли пройти через это, то уверена, что мы сможем преодолеть все, что встанет на нашем пути, вместе.
– Вместе? – Старлайт колебалась, но от меня не скрылось, что в ее глазах забрезжила надежда.
– Ага, – я одарила единорожку улыбкой. – Так поступают друзья, верно?
Уши Старлайт встали торчком. Какое-то время она просто смотрела на меня.
– Да, – единорожка медленно улыбнулась. Это была первая настоящая, искренняя улыбка, которая появилась на ее лице с тех пор, как на нас напали.
Я положила копыто ей на плечо, и на этот раз Старлайт не отстранилась.
Улыбаясь, мы продолжили путь к Раст. Вместе.