Подушка?..
Тайное Общество Неанонимных Носителей Фетровых Шляп (ТОННФП)
В которой главной герой так и не узнает, какое задание выполняет Джеймс Бонд в Эквестрии. Впрочем, он узнает кое-что другое — он узнает всё коварство и мощь скрипа тюремных дверей...
Дискорд (который, наверное, в моё отсутствие уже успел наделать делов) знает, сколько времени я просидел просто так, тупо уставившись в одну точку. Сколько мне ещё придется торчать в этом... Кхм... Не совсем приятном, скажем так, месте? Наверное, столько, сколько пожелают мои похитители. Ох. Зачем я тут вообще? Кто все эти люд... Коты? А чего же там Дискорд без меня натворил? А ежели он победил? Вдруг всё пошло не так, как должно было пойти? Вдруг без меня Твай не удалось справиться с ним? И что тогда? Трэш, угар, и эта, как там её?.. Впрочем, неважно.
Вдруг, громко и протяжно заскрипела железная дверь. Какого сена?! От неожиданности я едва не свалился с койки, но сумел сохранить как равновесие, так и спокойствие, и, предприняв попытку принять расслабленную позу и попытавшись изобразить спокойную улыбку, прислонился к стенке.
В камеру один за другим стали входить пони, внимательно изучающие меня. Один, два, три, четыре, пять ... И... Дракон? Дракон?! Нет, ну не совсем дракон... Как некогда восторженно пропищала Флаттершай: «A BABY DRAGON!!», но всё же — представитель древнего драконьего племени. Шкура его была чёрная, как ночь. Только глаза у него ярко-красные, как и пластины на спине. Это, надо сказать, придавало его внешности что-то... Демоническое... Бррр...
Вошедшие выстроились передо мной в линию, пристально и с нескрываемым интересом разглядывая мою персону. Ну, конечно, как же мной, таким писаным красавцем и прелестником, не заинтересоваться, спрашивается?
Состав их был таков: четверо земных, один единорог и один дракончик. Первый земной был ядовито-зеленого цвета, глаза его, как и грива, были тёмно-зелёные, а круп украшала метка в виде поварского колпака. Вторым был земной с длинной чёрной шевелюрой, с меткой в виде щита. Помимо того, он был бур цветом и суров видом. Третий — единорог, тёмно-синий, с коротко стриженной ярко-красной гривой и голубыми глазами. На боку его была метка, изображающая... Какую-то непонятную Дискордщину. Какие-то... Фиолетовые переплетающиеся нитки, в центре которых белая... Звезда?..
Четвертым был немолодой, но крепкий на вид земной с меткой, представляющей гитару, сам он был фиолетового окраса, с глазами цвета янтаря и кудрявой серой гривой. Кроме того, он слегка придурковато улыбался и на носу его гордо красовались маленькие очки. Это, конечно замечательно, но как они держались?.. Неясно. Пятым шёл упомянутый выше дракон — и, пожалуй, из всей этой занятной компании он интересовал меня более всего, тем более что видок он имел в крайней степени загадочный и таинственный, возможно, он нарочно напускал на себя его.
И, в конце концов, шестым был серый земной. Лысый. С оранжевыми глазами и меткой, бывшей изображением отбойного молотка.
Молчание. Только всевозможные шумы с улицы долетают. Признаться, мне стало как-то... Не по себе. Ну, действительно, представь себе, мой читатель, что ты находишься в тюрьме, и тебя окружили пять неизвестных пони и один слегка жутковатый на вид, хоть и маленький дракон. Попробуй тут, сохрани самообладание... Надеюсь, что я не показал своего беспокойства внешне...
Вдруг один из них, тот, что бурый и со щитом на крупе, спросил:
— Новенький?
— Новенький. — Кивнул я.
— И тебя похитили? — Вздохнул единорог.
— И меня похитили. — Откликнулся я.
Молчание.
— Тогда это... — Неуверенно начал я. — Давайте познакомимся, что ли? — Я изобразил приветливую улыбку и представился: — Меня зовут Цезарь!
Бурый, тот, что заговорил первым, немедленно представился:
— Констабл. — Затем он ободряюще улыбнулся — мол, «не трусь, посон», и крепко пожал мне копыто. Ядовито-зелёный пони с меткой в виде поварского колпака пошёл за ним следом и, окинув меня подозрительным, изучающим взглядом, сказал, прищурившись и с каким-то презрением в голосе:
— Бэйн. Просто Бэйн. — И, не удостоив меня даже пожатием копыта, отступил назад и, продолжая буравить меня подозрительным взглядом, уселся на свою койку. Экой гордый нашёлся-то. Потом ко мне подошёл худощавый единорог, и очень мягко пожал моё копыто:
— Меня зовут Сэнсофэллоу. Очень приятно! — Он чарующе улыбнулся. Я улыбнулся ему в ответ, и отозвался:
— Взаимно! — На смену Сэнсофэллоу подошёл немолодой пони с серой кудрявой гривой. Он сильно сжал моё копыто обеими передними ногами и живо потряс, да так, что у него вся причёска затряслась, будто началось землетрясение. У меня едва ли не кости захрустели, признаться...
— Ваше копыто, молодой пони! Моё имя — Палтери. — Он наконец-таки отпустил моё копыто и, поправив свои очки, рассмотрел меня, покивал, и заметил с большой оживлённостью: — А знаете, вы мне напоминаете принцессу Луну! — Я от такой странной ассоциации слегка опешил... Я что, чёрный, женскаго полу, с рогом на лбу и крыльями на шее?
Впрочем, не успел я осведомиться о том, что же является причиною эдакой, знаете ли... Престранной с моей персоной ассоциации, как ко мне незаметно подкрался дракон и шепнул:
— Не обращай внимания. Он всегда такой. — Я покивал. Палтери отошёл от меня с таким видом, словно ничего и не случилось (правда, а ведь ничего не случилось, меня просто назвали принцессой Луной), и я спросил у дракона:
— А тебя как звать?
— Меня? — Дракончик гордо ухмыльнулся, слегка прислонился к стене и упёр лапы в бока. — Меня зовут Бонд. — Пауза. — Джеймс Бонд.
Нужно ли говорить о том, как я удивился? Я ожидал чего угодно, но не великого, и, более того, вымышленного агента британской разведки, да ещё и в виде дракона. Мне стоило больших трудов держать себя в копытах и не обхватить голову копытами, вскочить на ноги, и заорать на всю тюрьму: «ЧТООО?!!», так что я просто выдавил из себя:
— Очень... Приятно... — И улыбнулся. Бонд явно заметил что-то неладное (на то он и агент), но, будучи, судя по всему, благовоспитанным и сдержанным драконом, не подал виду. Оторвите мне подковы.... А вдруг он тоже с Земли? Да, звучит бредово, но то, что его зовут Бондом... Ну не может же быть это простым совпадением!! Да и он, похоже, в таком случае, тоже думает что-то вроде «какой параспрайт сюда принёс римского императора?!»... Я же представился Цезарем. А кто на нашей старушке Земле не слышал этого имени? Ну, разве что какой-нибудь новогвинейский охотник за головами из племени буги-вуги, вчера плотно и сытно закусивший другим охотником из племени чача-мача. Меж тем ко мне подошёл последний — лысый, оранжевоглазый, и с меткой в виде отбойного молотка.
— Гайд Репэйр. — Хрипло буркнул он и одарил меня взглядом, в котором читалось что-то вроде: «я слежу за тобой, так что веди себя хорошо, если не хочешь проблем».
Итак, что мы имеем? Суровый, большой, и сильный пони — Констабл, который, судя по всему, не питает ко мне злобы, настоящий мужык, так сказать, потом — недоброжелательный и циничный ядовито-зеленый понь Бэйн, его лучше избегать (кого я обманываю, таких как он сколько не избегай, всё равно навяжутся), потом Сэнсофэллоу — обходительный и интеллигентный единорог (что он здесь забыл, непонятно), потом идёт гитарист (наверное) Палтери — большой, похоже, чудак, потом дракон Джеймс Бонд (м-да, гордо звучит), и, наконец, Гайд Рэпер... Ой, Рэпейр. Мрачный тип. Может быть даже лидер. В нём чувствовалось что-то такое... Командирское.
Мы расселись по местам.
— Наверное, тебе охота знать, чего мы здесь делаем? — Спросил Гайд Рэпейр, потирая свою лысину.
— Ага. Ничего вообще не понимаю, что происходит, кто такие эти коты, чего им надо, и вообще... — Вся остальная компания обменялась между собой взглядами, словно спрашивая: «Ну что, и кто ему такому-сякому объяснит?»
— Видишь ли, в чём дело, приятель... — Внезапно заговорил Бэйн. Слово «приятель» он сказал с такой злой иронией, что мне показалось, будто он намерен меня скушать сейчас же, на месте. — Мы тут не бегемотиков гитарами доим и не балет танцуем. Эти вот пушистики заставляют нас добывать им металлы и драгоценности, а вслед за этим перевозить...
— Зачем?
— Понимаешь, Цезарь... — Замялся Сенсофэллоу. — Я не уверен, но у меня есть гипотеза, зачем мы это делаем...
— А почему только гипотеза?
— Потому что они всячески от нас скрывают всё. — Со вздохом проконстантировал Констабл. — В нашем присутствии они не говорят о своих планах, они просто заставляют нас работать. И всё. Мы можем только догадываться.
— Спасибо, Констабл. — Улыбнулся единорог и откинул непослушную чёлку. — Так вот, меня похитили одним из первых...
— Извини, что перебиваю, — вдруг ввернул я, — но сколько здесь всего пони?
— Много. Довольно много. — С грустной улыбкой покачал головой Палтери. Не успел он, как всегда, вставить сюда свою странную ассоциацию, как его прервал Гайд Рэпейр:
— В тюрьме около восьми камер, в каждой из которых около десятка пони, как в нашей с вами.
— Вообще-то, не-пони здесь тоже присутствуют... — Язвительно заметил Бэйн и как бы невзначай покивал в сторону Джеймса, который всё это время молча сидел, даже не пытаясь вставить ни единого слова.
— Неважно. — Грубо перебил его Гайд, грозно взглянул на него и продолжил: — Нас каждый день гоняют по шахтам, причём держат всегда с таким расчётом, чтобы сокамерники были с сокамерниками.
— Однако, — не преминул возможностью внести свою лепту Констабл. — Мне удалось перекинуться парой слов с остальными. К сожалению, завести беседу не удалось, времени на рассуждения у нас просто не было...
— В таком случае, конечно, речи о побеге и быть не может! — Развёл лапами Бонд. — Нас просто перебьют маленькими группами! — Наконец-то и он вступил в разговор.
— Я, наверное, вам мешаю? — С едва различимыми нотками недовольства в голосе сказал Сэнсофэллоу. — Не успел я нашему новому товарищу рассказать о том, зачем мы здесь, а вы уже о побегах разговоры разговариваете.
— Извини, Сэнс. — Буркнул Гайд.
— Валяй дальше! — Махнул копытом Бэйн.
— Ну так вот. — Продолжил Сэнсофэллоу, демонстративно кашлянув. — Ты слышал что-нибудь о алмазных псах, Цезарь?
— Да, есть такое...
— У меня есть все основания полагать, что эти коты и алмазные псы — это две враждующих группировки!
— То есть, два клана?
— Да, два мафиозных клана. — Пояснил Бонд. Я постарался не подать виду, что то, что этот дракончик знает слово «мафия» кажется мне странным. Впрочем, чего странного в том, что агент разведки знает слово мафия, казалось бы?
— Дело в том, что как-то раз мне удалось мельком услышать разговор их лидера, имени которого, кстати, никто из нас не знает, в котором он упоминал этих самых псов, говорил о том, что надо предпринять то-то и то-то, дабы перегнать их по количеству добытого материала, и о том, что они недавно убрали одного из их шпионов...
— То есть, получается... — Сообразил я, — что нас здесь используют как рабочую силу для добывания металлов, которые им зачем-то нужны?
Бэйн не преминул вмешаться:
— Нас-то с вами, честных трудяг, используют как рабочую силу! А вот этих двоих — он тыкнул копытом сначала в Сэнсофэллоу, а затем в Бонда. — Как непонятно кого, я вообще не понимаю...
— Бэ-э-эйн! — Вмешался Палтери со своей фирменной счастливой улыбкой. — Тебе не надоело ещё скандалить, а? Честное слово, твои споры напоминают мне о временах создания Эквестрии.
Молчание, вызванное очередной странной фразой, не было долгим, потому что Бэйн не внял словам чудака и продолжал голосить, энергично жестикулируя:
— ...И пока мы не покладая копыт трудимся, волочим эти триклятые тележки с металлами, или долбим кирками породу, Бонд сидит на кухне и огнём поплёвывает, а Сэнсофэллоу, этот умник,
бегает по пещерам и своей глупой магией ищет нам работу, бубубу... — Подоспевший Констабл закрыл ему копытом рот и вздохнул:
— Цезарь, прости Бэйна. Он у нас того... Вспыльчивый. — Он сделал жест незанятым копытом, как бы извиняясь. — Сэнсофэллоу, продолжай.
— Не вспыльчивый он... Просто завидует... — Негромко сказал Бонд. Показалось, что никто, кроме меня, на него внимания не обратил.
— Спасибо ещё раз, Констабл. Так вот, нужны металлы им могут быть для двух вещей; либо для того, просто чтобы перегнать алмазных псов по количеству металла, дабы потом сделать из него что-то, а потом продать, и, следовательно, заработать больше, а может быть для того, чтобы начать открытые военные действия против своих врагов... А, может быть, и против всей Эквестрии...
От этих слов я невольно поёжился, вспомнив головореза Томми. Такому в жидком азоте было бы искупаться не страшно. А если здесь хотя бы половина таких, как он? Просто ложись и помирай, ну ей-же-ей...
— И в таком случае, — мрачно заключил Бонд, — они вполне могут погнать нас в первых рядах наступления, несмотря на то, что, как я понимаю, всем нам обещали дать когда-нибудь свободу. По-моему, судьба незавидная.
— Н-да. — Я задумчиво потёр лоб, переваривая полученную информацию.
Loading...
— И что вы собираетесь, собственно, делать?
Вся шестёрка ещё раз переглянулась между собой. Бэйн вдруг успокоился, прекратил брыкаться, издавать нечленораздельные звуки и вырываться из крепкой хватки Констабла, и тот отпустил его. Гайд кашлянул, нахмурился ещё больше обычного и стал объяснять:
— Вообще-то, мы намерены сбежать отсюда.
— Но условия для этого крайне неблагоприятные. — Произнёс с грустью Констабл и опустил голову. — В бытность свою стражником я видел тюрьмы, и знаю, что такое надёжная тюрьма, а что такое ненадёжная... К сожалению, эта — надёжная.
— Эх вы, молодые, ничего вы не понимаете! — Радостно возгласил Палтери и всплеснул копытами. — Нет безвыходных ситуаций, ну нету! Если постараться, то сбежать отсюда будет не труднее, чем...
— А как же патрули? Как же стража в шахтах? — Возмущённо закричал Бэйн, и запнулся: — ох, да перед кем я распинаюсь?.. — И копыто его медленно надвинулось на лицо.
— Проблема в том, — сказал Бонд, — что здесь всё работает как чётко отлаженный механизм. Здесь всё расписано по часам, причём так, что может возникнуть ощущение, что сбежать нет ну никакой возможности. Подкоп? Бесполезно, уйдём из камеры, не уйдём из леса. Попытаться тихо ускользнуть? Тоже бесполезняк — эти коты так по деревьям лазают, что вообще.
— Единственное, на что мы можем рассчитывать — это на вооружённое и открытое сопротивление! — Твёрдо заявил Гайд и топнул копытом.
— Ага-ага, фантазируй дальше, Гайд. — Скептически ухмыльнулся Джеймс и добавил: — Они нас перебьют всех и не подавятся! Они ведь вообще не оставляют нам возможности собраться, и встретиться с другими пленниками, вообще! Нас даже ведут в разные шахты по сменам с таким расчётом, чтобы группы между собой не пересекались!
Гайд Рэпейр ничего на это не ответил, а только улыбнулся с какой-то, я б даже сказал, устрашающей уверенностью, и поманил нас жестами, подзывая к себе. Мы, конечно же, пододвинулись к нему поближе...
— Дело в том... — Шепнул он. — У меня есть ИДЕЯ...
— А чего так скрытно-то? — Поднял левую бровь Бэйн.
— Тебе не приходила в голову мысль, что нас могут подслушивать, а? — Впервые за всё время улыбнулся Гайд с каким-то торжествующим выражением на лице.
— Ага, то есть, по-твоему, они ничего не заподозрят, если мы тут будем сидеть и перешёптываться?! — Завёлся было Бэйн, но Констабл его осадил:
— Погоди, Бэйн. Дай ему досказать.
— В том-то всё и дело, мы можем шептаться о чём угодно! Естественно, их это насторожит. Если мы будем так шептаться на протяжении некоторого времени, например, двух недель, они наверняка будут на нервах и будут думать, что мы тут какие-то гадости замышляем. А мы можем этого не делать, понимаете? А потом мы поймаем их на каком-нибудь промахе и свалим отсюда.
— Есть более быстрый и действенный метод, молодёжь. — Совершенно неожиданно для всех сказал Палтери, лукаво улыбаясь. Удостоверившись, что всё внимание сосредоточено на нём, он продолжил: — Вы, молодые, во всём ищете грязь, зло, и так далее. Но, не тут-то было! Добрых существ в этом мире больше, чем злых. Сегодня мне удалось поговорить с одним из конвоиров... Оказывается, что отнюдь не все довольны их боссом, и намечается переворот. Наша помощь будет им очень полезна, и их группировка завтра ждёт нашего ответа.
— Бред сивой кобылы, Палтери, а вдруг он лгал? Вдруг это ловушка?
— Зачем ему лгать? — Палтери радостно улыбнулся.
— Действительно, — заметил дракон, — зачем? Мне кажется, стоит попробовать. Чем быстрее мы выберемся из этой дыры, тем лучше.
— Предлагаю провести голосование. — Сказал единорог. — Но не сейчас. — Замахал он копытами, увидев нашу готовность. — Давайте сначала взвесим для себя все «за» и «против», обдумаем, и потом уж приступим. Торопиться нам всё равно некуда.
— Отличная идея! — Поддержал его Констабл. — А теперь расходимся и ведём себя так, как будто ничего и не случилось.
Мы разошлись, но молчать не стали. Нескучная беседа завязалась быстро, с моего вопроса, кто чем занимался раньше и так далее. Первым ответил я. Я рассказал всё, как есть; нет, конечно, я не выдал им того, кем на самом деле являюсь, вы что. Я рассказал им сначала свою душещипательную Мэйнхэттенскую биографию, снабдив некоторыми красочными деталями, а вслед за этим и краткую, но насыщенную событиями и яркими моментами Понивилльскую. Эх, казалось мне в те минуты, что это было так давно...
Потом рассказ о себе повёл Констабл. Почти всю жизнь он прослужил стражником в Кантерлоте, но не королевским. Он был кем-то вроде полицейского. И здорово же ему доставалось! Иметь дело с преступниками ему приходилось нечасто, но если и приходилось, то с такими, в сравнении с которыми какой-нибудь ничтожный Джон Крамер из Пилы, или Фредди Крюгер — детский лепет. Такие маньяки-грабители-убийцы-воры, что ужасть просто. Во время рассказа он продемонстрировал шрам на боку, который получил от удара ножом. И правда — шрам хоть было еле видно, ибо давность лет, но он был весьма изряден.
Его похитили на станции, как и меня, только на другой. Сначала его подстерегли в тёмном переулке, а потом оглушили и приволокли сюда.
Улыбнувшись и блаженно вздохнув, начал рассказывать о своей жизни Палтери. Он — музыкант, гитарист, как он сам себя называл, «свободный бард». Пел песни собственного сочинения по многим, многим городам и весям всей Эквестрии. Женат он не был, и не имел ни малейшего желания — свобода ему всегда была дороже всего. И правда, что может быть лучше путешествий? Новые лица, новые впечатления, и так далее... Однако, он с гордостью заявил, что лично устроил несколько свадеб, и, если верить его рассказам, то все браки, заключённые через его содействие, не развалились и до сих пор. Всегда старался он видеть во всех хорошее — и это у него получалось отлично. Естественно, что во время рассказа он не преминул возможностью вставить пару-тройку своих фирменных ассоциаций; например, город Сталлионград он сравнил с весенним снегом, а Кантерлотский Большой Рынок с учебником по истории.
Вслед за ним повёл рассказ Гайд Рэпейр. Жил он в Кантерлоте, окончил архитектурный, руководил проектами постройки загородных домов для Кантерлотской знати, например. Рассказ его много времени не занял — он был немногословен. Не рассказал он даже о том, как попал сюда.
Сэнсофэллоу был следующим. Как он сам выразился: «моя жизнь — чудная вещь». Родился и жил он в Мэйнхеттене, учился сначала в школе, а затем в тамошней академии волшебства одинаково хорошо, но при этом не был «ботаником» — у него была девушка, друзья, и так далее. Жизнь его была нескучна и разнообразна. Единственное, что смущало молодого единорога — это отсутствие метки! У него она появилась в семнадцать, после того, как он проснулся в самый обычный день
в своей кровати. И метка его была тоже какой-то странной... Впрочем, мы всё её видели, и никто не сомневался в её странности. Никто не понимал её значения.
Как-то раз он вместе с семьёй отправился в Кантерлот — навестить тётю. И тут-то его и похитили... Тоже на станции! И, что удивительней всего, на нём, как и на мне, в момент похищения была фетровая шляпа. Как и на Гайде, который тоже это вскорости отметил. Как и на Палтери. Как и на Констабле! Как и на Бэйне. Да это какая-то тайная сходка неанонимных носителей фетровых шляп получается! Недаром на многих котах были именно фетровые шляпы. Теперь ясно, по какому критерию они отбирают себе новых пленников: крепкий, и, как это ни смешно, с фетровой шляпой на голове? Товарищ, пройдёмте-ка...
Тюремщик — большой ангорский верзила, принёс ужин — скромную овсянку. Мы быстро поели, и собрались слушать историю Бэйна. Однако он гордо задрал нос, сложил копыта на груди, и наотрез отказался рассказывать. Напрасно мы его пытались уломать.
Да чего там Бэйн! Самое ужасное, что я даже не заметил того, что во время наших бесед Бонд отправился спать!! Да что за невезение такое-то?! Самого интересного меня лишила судьба-злодейка.
Вслед за этим мы решили полчасика вздремнуть, дабы лучше думалось. Кстати, никто так и не смог внятно ответить на мой вопрос, почему же работников так рано отпустили. Что-то здесь не так...
Лёжа на кровати, я думал. За что же мне голосовать? С одной стороны, можно, по плану Гайда, подождать — до Дискорда я уже не доберусь, всё равно. Надо здесь освоиться, может, тем более, чего-нибудь новенького придумаем.
С другой стороны, план Палтери тоже звучал заманчиво... Честно признаться, мне не хотелось оставаться здесь надолго... Но я же не знаю тут ничего! Если завтра грянет бой, я просто потеряюсь! И к тому же, вдруг этот кагбэ мятежник — просто враль или шутник эдакий?
И тут до меня дошло... Словно меня током шибануло... Бой... Неужели завтра будет самый настоящий бой? С кровью, убийствами? А если меня... Убьют? Проснусь ли я в своей кровати?
Мне стало страшно за своё будущее. Впервые, по-настоящему страшно.