Повелители Жизни

Глава 32

Глава, в которой Норд ищет способы унять боль в своем сердце и находит их

Существо, ползущее перед ней, остановилось у огромной каменной плиты и, медленно вытянув перед собой свою единственную руку, принялось слепо шарить по гладкой узорчатой поверхности. От прикосновений его камень словно ожил и по неровным линиям потекли зеленые жилы, заполнив собой каждую трещинку, после чего валун чудесным образом разделился на части и, не нарушая вечную тишину, разъехался в стороны. Оно обернулось и поманило их за собой. Первыми вошли в полумрак двое кошмаров – эти весьма крупные, относительно простых пони, костяные кони первое время очень пугали её. Чего стоил один только их череп, по которому от самого носа шли тонкие и острые шипы, доходя до позвоночника и далее до самого крупа. Несмотря на свой рост, кости их были довольно-таки тонкими, массивности же им предавало бледно-зеленое пламя, которое окутывало их с ног до головы. Они не могли потухнуть. Не могли сгореть. Этот огонь, как уже успела убедиться кобылица, был совершенно безвредным и даже немного приятным на ощупь. Он горел неспешно, неохотно, в сравнении с ним, даже мирный очаг в камине можно было назвать ревущим пламенем.

Стоящий позади неё третий Кошмар аккуратно подтолкнул её своим мощным лбом, намекая на то, что ей тоже следует идти. Кентаврина обернулась и, кивнув уставившемуся на неё горящему черепу с пустыми глазницами, проплыла в здание. Именно проплыла, потому как у её нового тела почему-то не было ног. Вернее, они вроде бы начинались, и она ими даже двигала, но, как и хвост, и грива, книзу их очертания становились все более и более размытыми и прозрачными, превращаясь в некий шлейф. Было ли это из-за относительной молодости нежити или же она навсегда должна была остаться «призраком» кобылка не знала. Тело уже стало почти серым, скрученные рожки продолжали пока расти, волосы же наоборот распрямились, что стало для неё настоящей трагедией, и обратились из кремово-розовых в почти однотонно белые.

Змееподобный Слуга Смерти повел её дальше. Несмотря на отсутствие источников освещения и каких-либо окон здесь не было темно. В Мире Мертвых вообще никогда не бывало непроглядной тьмы, равно как и яркого света. По мрачноватым и совершенно пустым галереям они поднимались все выше и выше – в «особую» комнату, где усмиряли беспокойные души. Они сказали ей, что это совсем не больно, но она, почему-то, еще сильнее испугалась, после этих слов. Непонятно откуда, но ей было известно, что делают с душами в той комнате. Ей кто-то об этом рассказывал. Что-то жутко неприятное.

На одном из поворотов стена слева от них исчезла, и открылся прекрасный вид на город мертвых. Она и предположить не могла, что они забрались так высоко. Кентаврине захотелось подойти к тонкому, будто бы вылитому из камня ограждению, и полюбоваться этим одновременно страшным и красивым зрелищем с тысячами торчащими из бледных облаков черных когтей-башен, но вряд ли впередиидущий монстр позволил бы ей это сделать. Они не могли понять её желаний, и именно поэтому она так быстро очутилась здесь. Нежить не должна была чего-то желать.

– Я не хочу туда идти… – тихо произнесла Кентаврина.

Морфей продолжал молча ползти вперед, разве что ветхая дамская шляпка, которая все это время сидела у него на голове, встрепенулась и, поднявшись на тонких птичьих лапках, повернулась в её сторону, вперив в неё свой единственный, желтый как луна, маленький глаз.

– Ты слышишь меня? – с вызовом обратилась кобылка к змееподобному.

Видимо нет. Странная птица подпрыгнула, еще раз встрепенулась и широко раскрыла клюв, высунув из него длинный тонкий язык. Как будто бы зевнула. Кентаврина рассердилась:

– Я сказала. Я не хочу туда идти! – выкрикнула она, с удивлением обнаружив как же тихо здесь было до этого. Голос её не разнесся эхом во все стороны, как это происходило обычно, а будто бы был проглочен, едва вылетев из уст. Снова мир погрузился в тишину. Остался только шелест от скольжения костистого хвоста по каменному полу и цокот копыт. Птица-шляпа продолжала бестолково паясничать, сидя на голове Слуги.

Мертвая пони сделала сердитое лицо и «топнув» застыла на месте. Процессия остановилась. Горящий жеребец снова стал подталкивать её вперед, но она вместо этого просто села на зад и показала ему язык.

– Я не сдвинусь с этого места, хоть тресни!

Некоторое время спустя Морфей обернулся. Безглазый понячий череп обтянутый тонкой и сморщенной темной кожей сначала просто стоял, а потом, поднеся к морде длиннопалую тощую длань, открыл рот и многоголосо заговорил:

– Не стой…

– Иди…

– Почему ты не двигаешься?..

Помимо этих из его рта вырывались еще тысячи других реплик, будто бы он один говорил за весь этот странный мир. Эти слова принялись плясать вокруг неё, то приближаясь к ней, то отдаляясь, они очаровывали непокорную душу и призывали к повиновению, но она твердо решила стоять на своем. Тряхнув головкой, Кентаврина заявила:

– Я не пойду с вами. Вы сделаете мне больно.

Морфей вытянулся и стал медленно кружить вокруг неё, окольцовывая Кентаврину своим хвостом.

– Тебе не будет больно…

– Это всё ради твоего блага…

– Ты должна успокоиться…

– Я вам не верю, – немного дрожащим голосом ответила поняшка. – Я знаю, что вы там делаете с душами, и не хочу этого. И вообще, мне было нормально, пока вы не пришли.

– Ты плакала…

– Мы слышали…

– Тебе не стоит больше плакать…

– Хотела и плакала вам то что, – буркнула душа, отведя взор.

На самом деле Кентаврина и сама не могла вспомнить, почему же она лила слезы, запершись в своей комнате. Явно не из-за распрямившихся локонов. Просто в какой-то момент, ей вновь стало очень грустно из-за чего-то. Грустно, страшно и обидно. Настолько, что она прекратила свою прогулку и, растолкав идущих навстречу зомби, убежала к себе.

– Не переживай о том, что навсегда потеряно…

– Успокойся…

– Идем с нами…

– Не пойду. Я хочу узнать, что не дает мне покоя.

– Это невозможно…– в унисон ответили голоса Морфея, после чего уже только один из них продолжил. – С тобой более ничего не произойдет, ничего не изменится, ты ничего не узнаешь и ничего не забудешь… Смирись… Нет нужды терзать себя.

– Это бесполезно…

– Всё осталось позади…

Она хотела возразить ему, но неожиданно, стоящий позади неё кошмар стал полупрозрачным и, как ныряльщик в воду, погрузился в пол. Буквально через мгновение он вынырнул прямо под ней так, что поняшка повисла у него на хребте:

– Эй! Поставь меня на место, негодяй! – гневно воскликнула она.

Конь не ответил и даже не подумал выполнить её требование. Процессия вновь двинулась вперед, не обращая внимания на её протесты, разве что гадкая птица никак не хотела сводить с кобылицы своего пытливого взгляда. Казалось, ничто не может заставить их поменять свое решение.

Через некоторое время перед ними возникли огромные каменные врата с жуткой гравюрой в виде обхватившего свою голову существа. Оно не было похоже на пони, но ведь и в Некрополисе было более чем достаточно представителей иных цивилизаций. Глядя на ужас, который застыл на лице этого бедолаги, Кентаврина поняла, что они пришли.

Пегасы уже принесли в Кентерлот первый снег. Рановато в этом году, но на этом настояла принцесса Луна и, учитывая, что царственная особа была явно не в духе, никто не посмел перечить ей. В самом деле, если ты Богиня и тебе грустно, почему бы не начать зиму пораньше, и тут Норд был с ней полностью согласен. Ведь с одной стороны снег ознаменовал собой приход зимы и морозов, а с другой – эти белые пушинки, медленно летящие с неба, так мило смотрелись из огромного окна Академии. На них можно было смотреть часами и размышлять о чем-нибудь далеком и пустом, как потерянное время. С тех пор, как их заселили в отдельный блок шикарного и величественного дворца Академии Магии, Норд полюбил этот застекленный двухэтажный балкон, с которого одинаково хорошо просматривался и небосвод, и широкие улицы столицы Эквестрии, где деловито сновали туда-сюда занятые своими проблемами единороги. Тишь и благодать. Чистота и уют. Не сравнить с теми мрачностью и запустением, которые царили при Арии.

«И почему принцесса так расщедрилась только после того, как её не стало?» – спросил себя земной. Им была оказана огромная честь, вот только он чувствовал, что не заслужил такого подарка. Они все его не заслужили. Это ведьме нужно было создать все условия для работы, обезопасив её от мстительных судей из Кентерлотских фамилий, и от армий аборигенов, жаждущих расправы над совершенно иным злодеем. Вот тогда бы был результат. Сейчас же они больше напоминали обезглавленную змею, которую хотят напоить, в надежде, что она вновь начнет ползать…

Нет, Виолстар, конечно, старалась изо всех сил, чтобы выполнить поручение принцессы, но земной почему-то считал, что все напрасно. Хоть им и осталось сделать последний шаг, без руководства Арии они его сделать не смогут. В шестой ученице он не видел той внутренней силы и тех амбиций, которые должны были быть присущи любому ученому. А может, и Норд не боялся себе в этом признаться, он просто обиделся из-за того, что после смены руководства ему не нашлось места среди исследователей, и потому заранее поставил крест на этой миссии. Никому больше не был нужен туповатый подопытный кролик, жизнь которого можно было ставить на кон во имя науки. Его, конечно, не гнали в шею и даже не предлагали уйти, но и в исследованиях он более участия не принимал. О нем будто забыли.

Вконец опечалившись, Норд развернулся и спустился по лестнице в большую комнату с диваном и несколькими статуями. Каждая из них посвящалась великим умам древности, имена которых простому деревенскому пони ровным счетом ничего не говорили. На столике, стараниями служащих, постоянно появлялись свежие фрукты и пунш. Встретив их можно было заказать у них что-то конкретное, но земнопони пока не слишком хотел заморачиваться на счет еды.

Мимо него грузно протопал Саддам. Горбун явно куда-то спешил и, замкнувшись в себе, даже не обратил внимания на кольта, пока тот его не окликнул:

– Слушай, а как ты с этим живешь?

Старик остановился и странно посмотрел на Норда.

– Задавай свои вопросы более конкретно, земной, – проворчал он.

– Ну… Я хотел сказать – ты ведь тоже потерял свою любовь, верно? Что нужно сделать, чтобы на душе не было так больно?

– Меньше трепаться по этому поводу, – резко ответил собеседник, явно не настроенный на продолжение разговора.

– А еще? – не унимался пони.

– А еще я тороплюсь, – ответил единорог. – Виолстар собирает нас для воссоздания рунической лаборатории.

– И все-таки?

Норд пытливо посмотрел в глаза своему другу, с которым они взаимно желали друг другу лютой смерти когда-то, и тот не выдержал. Скривившись так, словно только что проглотил кислющий фрукт, горбун принялся перечислять:

– Вспоминай о ней только хорошее, береги памятные вещи, храни в себе испытанные чувства и, запомни, никогда не начинай думать о том, «что было бы если…». Этим ты её все равно не вернешь, но запросто потеряешь уйму времени на бестолковые мечты.

– Эм… – Норд попытался переварить сказанное, но не нашелся что ответить.

– Мысли о ней должны приносить тебе радость, а не депрессию, теперь ясно? И вообще, не ставь на себе крест, Норд, ты ведь еще молод. Найдешь себе новую «любовь всей жизни». Я был со своей Богиней до самого старчества, а ты знал её самое большее полгода.

– Но при этом, я так понимаю, мы оба не сделали того же самого… – протянул земной.

– Если ты о признании в любви, то лично я еще не был готов к этому шагу и я вовсе не жалею, о том, что не сказал ей эти слова, – парировал Саддам. Он явно СЛИШКОМ много раз это обдумывал. – Пойми, они должны набрать вес – созреть, – прежде чем ты их скажешь. Скажи я их раньше, в них не было бы той силы, которую я хотел в них вложить.

– А я бы хотел успеть сказать Арии, что люблю её. Она, наверное, рассмеялась бы мне в лицо, но… а может и не рассмеялась бы, и было бы у нас…

– Ты так и не понял, что я тебе только что сказал!? – рявкнул на него горбун. – Ох, короче, я занят.

Махнув в его сторону копытом, толи на прощанье, толи от безнадеги, бывший культист отправился дальше. В светлый просторный коридор, с мраморной бело-синей плиткой выложенной в шахматном порядке, откуда можно было попасть к Виолстар и остальным. Норд же вновь остался наедине с самим собой и с кислой миной улегся на диванчик, где стал неторопливо чистить зубами киви.

Почистил, сунул в рот, пережевал, проглотил. Почистил, сунул в рот, пережевал, проглотил… и так до тех пор, пока последний мохнатый плод не покинул корзинку. Особой любви он ним не испытывал, хотя бы потому, что они в первую очередь были кислыми, а уж затем на языке начинала чувствоваться их особая сладость, что было несравнимо менее привлекательно для него чем те же яблоки, но зато они были зелеными. Такими же зелеными как…

– Проклятье! – выругался пони и выбежал в коридор.

Следовало немного отвлечься. Прибраться? Бесполезно, ибо даже при большом желании он не смог бы найти в этих стенах ни одной пылинки. Выйти на улицу? К чему? Тем более что погода сегодня не баловала жителей ласковыми лучами солнца и отсутствием холодных горных ветров. Поболтать с кем-нибудь? А с кем? Если учесть, что этом блоке было совершенно пусто, потому как ни ученикам, ни профессорам сюда ходу не было, а единственные его обитатели сейчас собрались в запертой изнутри комнате, где занимались начертанием символов.

– Пожалуй, пойду, поищу какую-нибудь книгу, – пробормотал себе под нос Норд. И плевать, что местная библиотека располагала только научной литературой, ведь даже если бы ему попалась история алмазных псов или физиология большезубых улиток он бы с радостью прочел и их, вот только судьба распорядилась иначе и уже на следующем повороте он встретил того, кто также как и он сам не знал, чем себя занять. Это был Танде. Он шумно влетел в одно из окон Академии и, приземлившись, непринужденно стряхнул с белоснежной гривы снежные хлопья.

– Привет страдалец! – улыбнулся ему пегас.

– С это чего ты взял, что я страдаю? – недоверчиво поинтересовался у него Норд.

– Хах, да у тебя на лице всё написано. Если это из-за того, что ты остался не у дел, то не переживай, в моих услугах здесь похоже тоже никто не нуждается. Надоело валять дурака, пойду искать приключения.

Мимоходом Танде принялся разглядывать стоящие в ряд фарфоровые вазы, делая вид, что очень заинтересован угловатой резьбой.

– Мм… Поздравляю. Только мне плохо совсем не из-за этого.

– Правда? А из-за чего? – удивился пегас.

– Ты все равно ничем не сможешь мне помочь, – хмуро ответил кольт.

– Я? А может, ты все-таки сначала расскажешь, а уж потом будем делать выводы? На самом деле я люблю помогать своим друзьям.

Норд попытался проигнорировать его вопрос. Он не очень-то хотел делиться с этим жеребцом своим горем, ибо не ждал от пегаса дельного совета. Да и чем мог помочь ему балагур, который просто по определению не мог оказаться на его месте. С другой стороны, не в его характере было не отвечать на вопросы:

– В общем, это из-за Арии, – устало выдохнул пони. – Понимаю, для тебя она была всего лишь работодателем и ты не испытываешь особых угрызений совести, от того, что мы предали её там в цитадели. Оставили умирать в одиночестве, полагая, что она со всем справится… а она взяла и не справилась и теперь её нет. И как я понял со слов принцессы – нет совсем. Вот это меня и гложит. Ну… а я к тому же еще и… любил её. Сильно. – Норд ненадолго замолчал, после чего сердито добавил, – Давай же, предложи мне что-нибудь стандартное, ну там, забыть о ней и переключиться на кого-нибудь другого, конечно, это же так просто!

– Эм… – Танде задумчиво почесал копытом подбородок, – я, наверное, предложу тебе еще более «стандартный» вариант: в двух кварталах отсюда есть замечательная таверна, где можно напиться до потери пульса. Мы часто посещали её, после выступлений, особенно когда что-то шло не так. Если хочешь, я отведу тебя туда и могу даже угостить выпивкой. Все-таки Её Величество уже сполна расплатились со мной за Арию, поэтому в средствах я не стеснен. Ну, так что?

«Искать счастье на дне бутылки – удел слабых» – фыркнул в душе Норд. Земной прекрасно знал, что это никак не поможет решить его проблемы и стоит лишь протрезветь, как они вновь займут свое центральное место в его мозгу. Алкоголь не сделает его счастливее, как не сделал счастливее ни одного из пони. Настоящий кольт, не будет убегать от проблем. Настоящий кольт со всем справится. Будет носить свои проблемы в голове, пока не найдет решение. Это правильно! Да уж, именно так и должен поступать «настоящий кольт»…

– А знаешь что, Танде? Я согласен, – неожиданно для самого себя кивнул Норд. – Веди меня в свою таверну! Хочу, чтобы уже к вечеру я не мог связать и двух слов, как на языке, так и в собственных мыслях.

– Отличный настрой, – усмехнулся пегас, по-дружески ткнув своего товарища в бок. – Сейчас сбегаю за Матионом и все вместе отправимся заливать твое горе спиртным. Втроем это делать куда веселее!

– Да как ты не поймешь: она же зо-омби! – безуспешно пытаясь сфокусировать взгляд на Матионе, объяснял Норд. И его вовсе не волновало, что настоящий собеседник сидел сейчас по другую сторону от него, в то время как синий пегас все это время молча пил сидр, изо всех сил стараясь не расплескать его от постоянных толканий и встряхиваний.

Земной уже не думал о том, что сделал неправильный выбор. В данный момент пони вообще ни о чем не думал, ибо в голове уже давно оставался лишь приятный белый шум. Хотелось смеяться и говорить, как это делали сейчас около семи десятков разномастных пони и единорогов, собравшихся здесь. Умозаключения слетали с языка легко, не проходя никаких мыслительных барьеров и перепроверок, а на выходе их ждали еще менее критичные уши, готовые принять и продолжить любую тему, чего бы она ни касалась.

Играла музыка. В основном это были скрипки, но вовсе не те плаксивые и заунывные, заставляющие вспоминать все самые грустные моменты из жизни – из этих скрипок виртуозы-музыканты извлекали столько живости и энергии, что создавалось впечатление, будто само помещение слегка приплясывало в такт музыке. И почему кто-то играл на этих инструментах иначе? Зачем портить ими настроение, когда они способны так легко его подымать? Зачем вообще кому-то нужна медленная музыка? Она должна разгонять кровь по телу, веселить, а вовсе не наносить новые душевные раны. Иногда к смычковым инструментам присоединялась большая труба, добавляя в мелодию некоей полноты и ядрености, словно басовитое пение доброго толстячка. Были там также и клавишные, и струнные звуки, но определить их изрядно охмелевший кольт уже не мог.

– Вот и я говорю! – икнув, поддержал друга Танде, – Не могла зомби просто так взять и умереть. Лукавит наша Богиня.

– Если только ей не отрубили голову, – вставил земной.

– Голову? Чтобы голову рубить топор нужен, – покачал головой пегас, – а у тех ребят топоров, фить, не было. Ни одного. А вот огонь был.

– И что ей с твоего огня?

– А то, что сожгли её! Ты книжки почитай – нежить всегда в конце сжигают.

– Фиг тебе. Не могли её сжечь. Там где я намордник нашел, золы не было, и серебро не почернело. Что ты на это скажешь?

– Скажу, что мне нужно еще заправиться… Официант!!! – Танде затарабанил копытами по столу и через минуту у столика появилась розовая единорожка, несущая перед собой три новых стакана с сидром. Пегас расплылся в улыбке и игриво подмигнул очаровашке, но та, видимо, уже устала от подобного внимания со стороны нетрезвых посетителей и, неприязненно фыркнув, ускакала за барную стойку.

– И вообще, Норд, зря ты зациклился на ней. Вот кто она рядом с этой красавицей, которая только что порадовала нас своим присутствием? Просто зеленая старушка с длинной гривой и намордником. Да еще и характер – настоящая ведьма. А тут свежесть, живость, румяность! Кра-со-та. Правда, брат?

Пегас с соломенной гривой мотнул головой, после чего, едва сдерживая рвотные позывы, возникшие из-за неудачного движения, выбежал за дверь.

– Просто у тебя нет фантазии, и ты не мог представить её без…

– Одежды? – приподнял бровь Танде.

– Намордника! – усмехнувшись исправил его собеседник. – Ну и без одежды тоже. Ария совсем не похожа на тысячелетнюю старуху и она очень красивая. Красивая и сильная. Мне нравится, когда кобылицы могут сами за себя постоять. И, кстати, вон – Селестии куда больше лет, и тоже никаких признаков старения. А румяность можно и свеклой заделать.

– Ну… на вкус и цвет товарищей нет. В любом случае в этом мире ты её больше не увидишь. Так сказали Её Высочество.

– Ну и что. Я её в другом найду!

– В каком?

– Да в каком угодно! После того, как мы с ней открыли Мир Мертвых, я начинаю полагать, что даже нежить куда-нибудь после своей второй смерти попадает. Ничего не исчезает бесследно, вот.

– В Мир Мертвых для мертвых? – хохотнул пегас.

– Вот именно!

– А что если ты и там умрешь?

– Ничего страшного. Просто появится новый Мир Мертвых, а потом Мир Мертвых-Мертвых, а потом Мир Мертвых-Мертвых-Мертвых и так далее до бесконечности. Я даже знаешь что? – Норд, снизил голос до полушепота, будто бы собираясь поведать ему тайну века. – Я начинаю подозревать, что мы сами – это завершение цикла умираний в разных мирах. Ну… Наумираешься, а потом раз, и вот ты снова в Эквестрии.

– Хм, а ведь ты возможно прав! Тогда сразу становится ясно, откуда мы на этой земле появляемся, и где находится душа жеребенка до того, как он родится. Эх… много потеряла Виолка, когда не взяла тебя. Умище!

– Да уж не жалуюсь… – приосанившись, гордо протянул земной. – Я тебе рассказывал, что без меня Ария никогда бы портал к мертвякам не открыла?

Неожиданно к их столику, покачиваясь, подошли двое кольтов. Норд еще при входе обратил на них внимание, потому как оба пегаса были достаточно крупными и носили на спинах короткие зеленые попоны с изображением молодого всхода дерева. Сначала он подумал, что это какие-то культисты или сектанты, но чем больше выпивки вливал в себя пони, тем меньше его заботило их происхождение. В конце концов, он решил, что они просто садоводы.

Тот что был помельче, с белой шкурой и черными ногами, приветственно поклонился им, уселся на место Матиона, и сразу начал с вопроса:

– А вы, джентлькольты, я погляжу, что-то знаете о нашем грядущем походе?

Достаточно странный вопрос для начала беседы. Норд с подозрением уставился на подошедшего, особенно заинтересовавшись серьгой в его ухе. «Нет, все-таки они не простые садоводы» – решил для себя он. «Больно грубое выражение лица, как у Саддама или Блектаила. Может они шпионы? Какие-нибудь прихвостни королевы Кризалис, например». Его товарищ тоже немного напрягся.

– Вряд ли, – подперев копытом подбородок, ответил на их вопрос Танде. – Мы даже понятия не имеем кто вы такие.

– Ах, да, простите, что не представился. Меня зовут Сайлент Хуф, можно просто Сайл, а это, – он указал на своего товарища, – Дуклас. Дело в том, что мы отчетливо слышали, как вы неоднократно повторяли «Мир Мертвых».

– А… Ну если вы об этом походе… – облегченно выдохнул пегас, – Да, мы там бывали.

– Мы его первооткрыватели, – заявил Норд.

– Серьезно? – удивился гость, – Официант еще выпивки! А можете рассказать нам о том, что нас там ожидает? Просто командиры не вдавались в подробности, сообщили только название пункта назначения, а «Мир Мертвых», согласитесь, звучит несколько угрожающе.

– Что ожидает? Ничего страшного: туман, туман, туман, серая земля, пустота, зомби…

– Зомби?!

– Они самые, – с таким выражением лица, будто говорил о морковке, кивнул Норд, – Ну и этот, как его… какой-то полюс. В целом мало интересного, но спешу вас разочаровать – вы туда не попадете.

– То есть? – изогнул бровь Сайл.

– Помимо меня секрет путешествий между мирами знают всего несколько пони. Вы не откроете портал в загробный мир.

– Мы и не будем его открывать, – хмыкнул пегас. – Пусть этим единороги занимаются, наше дело зайти в открытую дверцу, а потом вернуться оттуда с победой. Только и всего.

– С победой в этом?! Хах, ваши плащи не защитят вас от той губительной заразы, которая переполняет Мир Мертвых. Вы только зря погубите себя. Вот это, – земнопони поставил на стол свою побелевшую ногу, – я получил после того, как всего на пару секунд опустил её туда без соответствующей защиты.

– Впечатляет… – протянул гость, глядя на увечную конечность, – Но мы отправимся туда не просто так, а в непроницаемых панцирях и с оружием наперевес.

– С оружием? – в голове у пони что-то щелкнуло. – Так, стоп, а вы часом не те самые «экспедиционные войска» о которых писала принцесса Селестия в своем письме?

Пегасы переглянулись и пожали плечами:

– Может и те. Мы тоже под её началом работаем.

– Значит, мы занимаемся одним и тем же, – громко сказал земной и с благодарностью принял новый стакан огненной воды. – Предлагаю за это выпить!

После этого стакана в глазах его помутнело, а разговоры стали переплетаться, теряя смысл. Он точно видел, что пегасы повеселели и все вместе они что-то громко обсуждали. Вскоре вроде как подошел Матион и, не найдя своего места, завалился прямо на стол. Все смеялись, Норд тоже смеялся, хотя более не мог понять, над чем собственно он хохочет. Музыка стала резче. Либо восприятие её изменилось, либо музыканты с длинными завитушками под ушами перешли к еще более заводному мотивчику. Принесли еще выпивки. Норд точно помнил, что попытался встать и больно ударился головой о деревянный пол, после чего был поднят своими новыми лучшими друзьями и посажен на свое место.

Среди всей этой мути он различил голос Танде, который смотрел прямо ему в лицо, и, кое-как проговаривая слова, голосил:

– Я знаю Норд! Я знаю как тебе помочь, слышишь?!

– Ммм??? – прогудел в ответ земнопони. Он плохо помнил, зачем ему понадобилась помощь, но, судя по всему, это было очень важно. Что-то черное, зеленое и фиолетовое.

– Мы, значит, пойдем с этими парнями и запишемся в войско! Эти вояки сами нас зовут, слышишь? Им нужные такие опытные кольты как мы.

– И что?..

– И то, что мы спасем твою зомби! Ты и я, с пушками придем, и спасем! – для убедительности Танде хорошенько встряхнул его.

– Ааа…

«Что ему от меня нужно? – подумал земной, глядя на это лицо, – наверное, добра». Рот Норда растянулся в блаженной улыбке.

– Что «ааа»? Придем, говорю, и спасем! А если её там нет, то достучимся до самой Смерти, и пусть эта кобыла, если ей дорога её «жизнь», нам скажет, как пробраться глубже. В другой Мир Мертвых. Арию твою выручать, слышишь?!

– Мою арию?.. а я сейчас не могу петь… – не переставая зубоскалить, пробормотал пони.

Через мгновение появилось и другое лицо, теперь уже Сайлент Хуфа.

– Правильно! Всех зомби одо… леем, и любовь твою спасем! Потому что любовь – сила ничуть не слабее дружбы… Немного слабее, конечно, но все же. За любовь, друзья!!!

Стакан с недопитым сидром вновь наполнился до краев. И как ни воротило Норда от выпивки, как ни тряслись его копыта, но после такого тоста он решил во что бы то ни стало выпить всё до дна. С криком «за любовь!» Норд не глотая, залпом влил в себя спиртное, чувствуя, как не поместившаяся во рту жидкость стекает по щекам и шее. После чего, пропустив её в желудок, пони вновь отключился.

Потом они поднимались по лестнице на второй этаж и стучали во все двери подряд, преследуя какую-то важную цель, а еще, опираясь друг о друга, бродили по улицам города и распевали какие-то песни.

Вроде бы, где-то под утро он встретил какую-то кобылицу с длинной фиолетовой гривой и поцеловал её, после чего на его щеке осталось очень неприятное жжение.