6. Последний бой

По диспозиции, наша ячейка (Сэм, Франсуа, Саша, я и только что причисленный к нам пони Ригхард) находилась в четвёртой линии. Начало атаки было назначено на полночь, то есть уже через 3 часа после того, как был объявлен план. Мы знали, что наступление постараются осуществить как можно быстрее, так как в высшем командовании Принцессы Луны предполагали, что Селестия готовит что-то ужасающее. Ведь за всю кампанию она ни разу даже не вышла из замка. Поэтому, мы были при полном обмундировании. Как самой опытной ячейке, нам доверили нести флаг нашего отделения. Он был тёмно синий с золотой окантовкой. В центре серебряными нитками была вышита луна и номер нашего отделения. «Вот это флаг!» — подумал я. «Наверное, первое, что я сошью, будет такой флаг». Знамя доверили нести Сэму.

Через час все сборы в армии уже были закончены. В лунном свете войско двинулись к столице. Пони шли плотным строем, их начищенная броня и оружие отражали голубоватый лунный свет, и создавалось впечатление, что это не армия идёт, а медленно и размеренно разливается море.

Сэм шёл рядом со мной с растянутой по всей морде улыбкой.

— Вижу, прощание с Даф не принесло тебе особого несчастья, — пошутил я. – Не боишься первой крупномасштабной битвы?

— Нет, не боюсь, — ответил он, — теперь я просто не могу умереть. Да и она не умрёт. Она просто не может умереть.

Мне стало жаль его. У Дафны было крайне мало шансов на выживание. Да и у половины нашей армии эти шансы тоже были невелики. «В этой битве многие полягут. Вдруг я потеряю Франса или Сашу. Вдруг я потеряю Сэма! А что, если убьют меня? Кто же тогда поможет родителям?» Пытаясь отогнать эти мысли, я и не заметил, как в передних рядах послышались крики и взрывы.

Кантерлотские единороги вели массированный обстрел подступающих войск, а республиканские единороги не могли вести огонь на таком расстоянии. Наша первая линия была разметена практически за 2 минуты. Во второй линии уже не хватало половины пони, которые были там, когда атака началась. Как и предполагалось, наступать дальше, да ещё и в гору, было невозможно. На этот случай каждой ячейке давалась лопата и несколько брёвен или фанер, чтобы успеть соорудить какое-то подобие окопа. Выкопать одной лопатой бруствер на пятерых, да ещё и укрепить его оказалось непросто. Мы успели как раз в тот момент, когда вражеские единороги стали бомбить нашу линию. В то же время на второй линии завязался бой с Королевскими стражниками. Они бы легко прорвали 3 линии подряд, если бы тут не подоспела наша артиллерия. Единороги значительно замедлили продвижение Королевских сил, но те всё равно преобладали и медленно двигались вперёд.

Мы стояли по колено в окопе (глубже мы просто не успели вырыть) и ждали, когда вражеская пехота дойдёт до нас. Я изо всех сил храбрился, но мелкая дрожь била всё моё тело. Вокруг со страшным грохотом разрывались ударные заклинания и глиняные горшки, наполненные взрывчаткой, осколками стёкол и камнями, освещая поле боя и наши бледные лица. Для большей сохранности мы улеглись в окоп, но всё равно наши головы и шеи оставались поверх безопасной линии. Франса и Ригхарда уже немного задело. Они пытались выглядеть мужественно, но я понимал, что они бояться ещё больше, чем я. У Сэма стучали зубы.

— Франс, – как можно спокойнее сказал я, — беги к начальнику отделения и запроси отступление, под таким огнём мы не сможем их удерживать.

— Есть! – ответил он и неловко выполз из окопа, встал и собрался бежать в наш тыл.

Вдруг совсем рядом разорвался взрывной горшок. На пару секунд меня оглушило, но я быстро пришёл в себя. Древко нашего знамени перебило, и флаг упал на дно окопа. Франс почему-то замер на месте.

— Франс, беги быстрее! – поторопил его я.

Но вдруг голова Франса медленно сползла, упала на землю и подкатилась прямо к моим ногам. Испуганные глаза уставились на меня, и он ещё успел прошептать: «Помо… ги!». Леденящий ужас сковал нашу ячейку.

— О, Селестия! – воскликнул Саша, от шока даже не заметив, что оговорился.

— Ладно, всем оставаться на своих местах, это война! – лепетал я, сам не понимая, что пытаюсь сказать.

В этот момент рядом разорвался ещё один горшок. Камень, который был там, попал мне в правую заднюю ногу. Боль была не сильной, но от вида крови на собственном теле, осознания того, что я ранен, я запаниковал.

— Отступаем! – крикнул я сдавленным голосом.

— Спасайся, кто может, — истошно завопил Ригхард и, выпрыгнув из окопа, изо всех сил поскакал в наш тыл.

Мы уже встали в окопе, когда взорвался третий горшок. Меня опять ненадолго оглушило. Когда оклемался, с ужасом увидел, что у брата сильно ранен бок. Он упал на наш флаг, его кровь заструилась по молочно-белой гриве и по знамени. В лунном свете это выглядело, как будто это тёк тоненький ручеёк серебра.

Неожиданно страх прошёл. Осталось только крайнее удивление: почему всё так случилось? Ведь этого никак не должно было случиться. Видимо, Сэм был тоже крайне удивлён.

— Я ранен, Костя! Я умираю? – недоумённо говорил он. – Неужели я умираю? Но ведь этого не должно было случиться! Ни с кем из нас этого не должно было случится!

— Сэм, ты поправишься! – говорил я, пытаясь его упокоить. – Сейчас мы с Сашей донесём тебя до госпиталя, и тебя вылечат. Слышишь, Сэм? Сэм! Сэм!!!

Его глаза остекленели, но он всё ещё смотрел на меня, как будто спрашивая: «Что я вам сделал? За что вы меня так?»

В этот момент я уже не чувствовал ничего. Только пустоту. Перед глазами мелькали события из детства, родители, друзья, Сэм, Франс, Даф, отец, деревянный меч, снова отец, Франс, потом мать…

«Только пообещайте мне, что вы будете беречь друг друга».

Бессмысленный, слепой гнев поднимался во мне. Я уставился, на тело Сэма, голову Франса, бросил взгляд на поле боя, которое было всё в трупах. «Тот, кто всё это устроил, должен заплатить за это! И он заплатит, чего бы это ни стоило!» — гудело у меня в голове.

— Костя! Костя, очнись, нам надо отступать! – тормошил меня Саша.

— Отступать?! – рявкнул я, подняв на него перекошенную от ярости морду. – Неет, сегодня мы не будем отступать. Сегодня мы будем мстить…

Я поднял наш флаг и закрепил его у себя на боку. Краем глаза я замечал, что натиск кантерлотской артиллерии слабеет, а к нашему войску подтягиваются свежие резервы, но мне было уже всё равно. Раненая нога начинала неметь, но это уже не могло меня остановить. Я твёрдо знал, что нужно делать.

— Нужно всегда оберегать тех, кого любишь, — сказал я, не оборачиваясь, и немного пригнулся для лучшего старта – В атаку! За свободу! За справедливость! За Республику!!!