Я! Обязательно! Вернусь!

Глава 9

Солнце уже давно село, но в доме профессора никто не спал. В гостиной царила несколько напряженная атмосфера. Рюкзаки давно были собраны, ставни на окнах закрыты, цветы в саду политы, все дела закончены. Но, когда уходишь из дома в такой дальний путь, всегда кажется, будто что-нибудь оставишь или забудешь сделать перед уходом.

Профессор и Шайниспринг то и дело проносились перед глазами, перемещаясь из одной комнаты в другую. Мы же с Маунтинмэйном прибыли сюда налегке, поэтому нас волновало только содержимое наших сумок. Я перезарядил использованную в саду хлопушку, в очередной раз проверил все вещи, осмотрел наличие всех подарков. Один из них стоял у входа: он никак не мог поместиться в рюкзаке. Еще один должна была с минуты на минуту принести подружка Шайниспринг (она также пообещала приглядывать за садом в ее отсутствие). Вроде, все было в порядке, но на границе сознания оставалось какое-то нехорошее предчувствие. Как будто ухожу и больше не вернусь сюда никогда.

Я уже привязался к этому дому, к саду Шайниспринг, привык к пробуждениям в мягкой постели под приятное пение птиц за окном. Как же не хочется уходить отсюда, но это нужно сделать, или всех этих благ больше никогда и ни для кого не будет.

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть и прогнал нервное оцепенение. Я хотел подняться и открыть дверь, но меня опередила Шайниспринг. В комнату вошла пони-единорог светло-зеленого окраса с фиолетовой гривой. Она поставила у входа предмет, накрытый полотном. Я поприветствовал ее кивком, но без особых эмоций (настроение было ни к черту). Шайниспринг повела свою подругу в сад, чтобы дать последние указания по уходу за цветами. Когда все было сделано, проверено (уже не помню в какой раз), собрано и прочее, мы одели наши сумки и вышли из дома. Все шли молча, только Маунтинмэйн пообещал показать свою маленькую коллекцию из вещей, что насобирал по всей Эквестрии. Мой взгляд упал на шею Шайнспринг, а вернее, на странный амулет в виде ромба с лабиринтом, узор которого спиралью закручивался к центру. Раньше я не видел, чтобы она его носила. Перехватив мой взгляд, она сама ответила на мой вопрос:

— Его подарила мне моя бабушка, когда я была еще жеребенком. Это то немногое что осталось от воспоминаний о моей семье. — она грустно опустила голову, разглядывая камни мостовой. — Она говорила, что он волшебный и поможет всегда вернуться домой.

Я решил, что не стоит расспрашивать ее ни о чем: похоже, я неосторожно разбудил плохие воспоминания.

Поезд медленно начал трогаться, выпуская небольшие клубы дыма из трубы. Мы разместились в точно таком же купе, как и в прошлый раз, когда ехали сюда вместе с Маунтинмэйном. Я залез на верхнюю полку (как уже было сказано, терпеть не могу ездить снизу), Шайниспринг последовала моему примеру и устроилась напротив.
Спать не хотелось совершенно, а снизу уже слышалось мирное посапывание. Шайниспринг отвернулась к стене: спит она или нет, я определить не мог. На всякий случай мы оставили зажженным небольшой светильник. Я перевернулся на живот и стал рассматривать ночное небо в чуть приоткрытое окно нашего купе. Здешних звезд и созвездий я не знал но, как и на любое ночное небо, на него, казалось, можно было смотреть бесконечно.

«Ладно, раз уж не сплю сегодня, хотя бы покараулю».

В горле немного пересохло, и я решил сходить за чаем. Я аккуратно спустился, но всё-таки чуть не наступил на Грейхува, который так не вовремя решил перевернуться на другой бок. Беззвучно взял стакан и потихоньку вышел в коридор (за сегодняшний день все измучились и я искренне не хотел никого разбудить). Сделав несколько шагов по коридору, я встал как вкопанный.

«Свет! Кто-то погасил свет!» — в одно мгновение пронеслось в голове.

Что-то шевельнулось в нескольких шагах от меня; как и положено мозг в таких ситуациях начинает работать намного быстрее. Я сразу понял, что происходит. Стакан полетел вниз, а я сгруппировался и сделал быстрый и практически неразличимый для глаза рывок вперед. Прямо между крыльев как будто обожгло: тварь метила в голову, но я проскочил под ней, и она только задела мою спину своим бритвенно-острым когтем. Все произошло настолько быстро, что тварь, похоже, не ожидала промаха. Пролетев надо мной, она недоумевающе крутила головой в поисках меня, но я был уже позади нее, развернулся и был готов сражаться. Крылья раскрыты, в глазах ярость и блеск лунного света, на лице совсем не травоядный оскал. На звук упавшего со звоном стакана из нашего купе появилась чья-то фигура, охнула и тут же захлопнула дверь. Тем временем, я готовился к следующей атаке тени. Она оскалилась, и в лунном свете блеснули острия мелких и очень острых зубов. Теперь, когда первая атака провалилась и тварь выпрыгнула из своего темного убежища, я мог отслеживать ее движения. Долго ждать не пришлось. Она снова попыталась меня достать, но я сделал резкий кувырок назад, помогая себе крыльями: тварь получила копытом прямо в морду и отлетела почти в другой конец вагона.

— Ну, теперь моя очередь!

Я рванул вперед, пролетел мимо двери нашего купе. Когда от мотающей головой тени меня отделяла всего пара шагов, из-за спины послышался крик:

— Ложись!

Я с ходу брякнулся на пол, закрывая голову копытами. В следующее мгновение по коридору прокатился гулкий взрыв и вспышка, которая высветила каждый темный уголок вагона. Буквально на долю секунды я заметил, как она отразилась в злобных глазках этой зубастой твари. А еще через миг они потеряли свой блеск, и она рассыпалась, как сгоревший лист бумаги. Я резко встал и обернулся. В коридоре напротив нашего купе, освещенная тусклым светом из распахнутой двери, стояла Шайниспринг и тяжело дышала (она, естественно, была очень напугана произошедшим). Рядом с ней висела в воздухе использованная хлопушка, из которой тянулась к потолку тонкая струйка дыма. В мгновение ока я оказался рядом с ней и как можно тактичнее впихнул ее обратно в купе.

— Ты чего? — недоуменно спросила она.
— А если она там была не одна? — проговорил я, не отрываясь от копошения в своем рюкзаке.

Быстро найдя вторую мортиру, я схватил ее зубами и выскочил в коридор. В соседнем купе уже кто-то проснулся, разбуженный грохотом выстрела, и возмущался, почему все не спят. В дальнем конце вагона появилась тень, но это был всего лишь проводник: он щелкнул выключателем. Зажегся свет, который заставил меня зажмуриться.

— Что здесь произошло? — поинтересовался он, зевая. — Откуда такой грохот?
Я незаметно спрятал под крыло хлопушку. На полу валялся упавший во время драки стакан, и я не нашёл никакой другой отговорки:

— Извините, я уронил нечаянно, просто не спится. Хотел вот сходить и налить чая, но уронил, вот такой я неуклюжий! — выпалил я все одним потоком, нагружая еще не до конца проснувшийся мозг слушателя.

Проводник с сонным взглядом посмотрел на меня и на стакан, выслушивая весь этот поток информации, пожал плечами и ушел обратно к себе (ему сейчас очень хотелось спать, а не вникать в подробности ночного шума).
Когда дверь захлопнулась за ним, я вошел обратно к себе. Но тут уже никто не спал и все держали хлопушки наготове.

— Ну что там? — сказал Маунтинмэйн, убирая хлопушку.
— Все спокойно. — ответил я, вынимая свое оружие из-под крыла.
Профессор успокоено выдохнул и тоже отложил мортирку.
— Я так испугалась, когда увидела, что тебя нет, и услышала какой-то шум в коридоре, — быстро проговорила Шайниспринг, но тут же охнула и прикрылась копытцем, когда я повернулся другим боком, чтобы убрать в рюкзак хлопушку.

— У-у тебя кровь? — Смотрела она на меня огромными глазами.

Я посмотрел на свой бок: пятно красного цвета растекалось по нему и немного попало на крыло, иногда маленькие капли падали на пол с уже намокшей шерсти. Хотя боли я не чувствовал совершенно (наверное, болевой шок еще прошел). Пока я разглядывал порез, ровный, как будто сделанный скальпелем, Маунтинмэйн уже искал в своем рюкзаке перевязочный материал. Рана оказалась неглубокой, но длинной. Скорее всего, останется шрам.

— Обычная царапина, — отмахнулся я с улыбкой, — на мне все заживает как на собаке, — немного успокоил я нашу спутницу.

Буквально через 10 минут Маунтинмэйн уже все продезинфицировал и наложил пару пластырей вдоль, так, чтобы они не мешали крыльям.

— Очень странно, — сказал Грейхув, — на тебе браслет, но тварь все равно напала.
— Ну, их же никто не предупредил, что я для них неуязвим. Точнее, душа неуязвима, а вот на тело это, похоже, не распространяется. — я почесал место около пореза.
— Ну, тогда это вполне логично, — усмехнувшись, ответил Грейхув.

Все легли досыпать, хотя до Понивиля оставалось ехать совсем недалеко, а небо потихоньку уже светлело на востоке. Похоже, день был слишком трудным для всех. Я улегся на брюхо, потому что лежать на спине, мягко говоря, было неудобно: шок уже прошел и рана очень саднила. Хотелось поблагодарить Шайниспринг за помощь, но она мгновенно уснула, как только добралась до подушки. Ее грудь, на которой поблескивал амулет, равномерно приподнималась во сне.

Остаток пути прошел без происшествий, даже я после выброса адреналина умудрился немного подремать.

Солнце только вставало из-за горизонта, а вся наша четверка уже отходила от вокзала, неся на себе свои тяжелые сумки. Лучше уж тяжести таскать, чем потом остаться без еды. Как у нас говорят, запас карман не тянет. Дом Маунтинмэйна находился на окраине городка, там мы и решили остановиться сегодня днем. Грейхув и Маунтинмэйн что-то обсуждали, идя в нескольких шагах от нас с Шайниспринг, но мы их не слушали: у нас была своя беседа, которую я начал, естественно, с благодарности за помощь в ночной драке.

Час был ранний, никто еще не проснулся, и мы шли по пустынным улицам этого милого городка. Городка соломенных крыш и самых вкусных яблок. За приятной беседой мы и не заметили, как дошли до дома Маунтинмэйна. Он открыл дверь и пригласил нас внутрь. По сравнению с домом профессора это жилище казалось крохотным: всего пара комнат и небольшая кухня. Еще в Кантерлоте Маунтинмэйн обещал показать свою «маленькую коллекцию». Только вот мне показалось, что я вошел не в жилой дом, а в музей: повсюду стояли какие-то древние вазы и непонятного для меня назначения предметы (хотя по ним было видно, что они тоже пережили не один век). Вдоль стен стояло несколько полок со стеклянными крышками, под которыми поколись предметы поменьше, а на стенах тоже не было свободного места от всевозможных находок. Среди них выделялся огромный, в пол-стены то ли рог, то ли бивень какого-то животного. В общем, посмотреть было на что: глаза буквально разбегались, не зная за что ухватиться.

Мы сложили нашу поклажу у входа. Маунтинмэйн вместе с Шайниспринг отправились готовить легкий завтрак, а Грейхув любезно вызвался показать мне экспонаты и немного рассказать об истории Эквестрии. Через полчаса мы уже пили чай и ели пышущие жаром кексы (ох и пристрастился я к таким чаепитиям за все время, проведенное здесь). Чайник, из которого Маунтинмэйн разливал горячий чай, тоже оказался одной из находок: он был местами помятый и весь в потертостях, на его медных боках уже плохо угадывались узоры. А хозяин дома, казалось, мог говорить часами про каждую свою находку. Сейчас по количеству произносимых им слов он вновь напомнил мне моего похитителя из больницы: вот что делает родная обстановка. Допивая очередную чашку чая и слушая новую историю от Маунтинмэйна, я посмотрел на часы. Утро уже было не такое раннее, можно было выдвигаться.

«Кто ходит в гости по утрам — тот поступает мудро!» — довольно к месту вспомнился мне афоризм старины Винни.

Я уже по привычке надел свою любимую накидку и собрался выходить, но тут меня остановил Маунтинмэйн, осмотрел мою рану, одобрительно кивнул и с улыбкой пожелал удачно повеселиться.
В приподнятом настроении от выпитого чая и дружеского напутствия я направился вдоль потихоньку заполняющейся жителями города улицы. Кое-где открывались прилавки с овощами и фруктами, особенно привлекла внимание пони, которая выкладывала на свой прилавок морковки, я видел ее в прошлый раз в городе. Приятно наблюдать за всем этим со стороны. Проходя мимо фонтана, я услышал оклик:

— Эй, мистер! Не желаете ли портрет?

Я обернулся на голос. Говорила пегаска кремового окраса с гривой цвета «кофе с молоком» и фиолетовой челкой, поверх которой блестели стекла летных очков. Перед ней стоял мольберт с готовым для работы холстом и кучей карандашей, красок и других принадлежностей на подставке.

— Эмм, я немного тороплюсь, может быть, в другой раз? — я несколько смутился от такого внезапного предложения.
— Дядь! Ну, всего один рисуночек! — кто-то тянул меня за полу накидки и говорил тонким детским голосом.
Я посмотрел вниз: это была маленькая копия художницы. Большими жеребячьими глазами она смотрела на меня, все также теребя мою накидку.

«Ну и как теперь можно отказаться?» — с ухмылкой подумал я.

— Хорошо, уговорили, — с улыбкой обратился я к художнице и поставил на землю свои сумки, в которых лежали гостинцы для моих спасительниц.
— Отлично. — ответила она улыбкой и взяла зубами карандаш. — Это не займет много времени, ведь я самая быстрая художница во всей Эквестрии.

Она начала рисовать, периодически выглядывая из-за мольберта то с одной стороны с карандашом в зубах, то с другой, но уже с кистью, а жеребенок сидел рядом с ней и смотрел то на холст, то на меня.

— Все! — и она сняла с мольберта готовую работу.
— Как, уже? — я только и успел, что начать позировать и потихоньку почесать медленно заживающую рану.
— Я же сказала, что рисую быстрее всех! — сказала она, усмехнувшись, и протянула мне холст с моим изображением. Я стоял на фоне каких-то гор с развевающейся гривой и моим обычным хмурым взглядом.
Получилось очень здорово, я стоял и рассматривал все мелкие детали, которых на картине было великое множество (и как только она успела все это нарисовать?). Я свернул холст в трубочку, расплатился с художницей и просто еще раз поблагодарил ее за прекрасный рисунок.

«Наверное, если бы здесь у меня был свой дом, как у Грейхува, я бы повесил этот рисунок над камином».

Я помахал на прощание этой творческой парочке, подобрал тюки и продолжил свой путь по просыпающемуся Понивилю. Насколько я запомнил, Твайлайт жила в доме-дереве. Трудно было не заметить его издалека.

Наверное, с полминуты я стоял и смотрел на рисунок горящей свечи на двери, тяжело выдохнул, собрался с мыслями и постучал (как объяснить им сейчас что я не тот, кем меня видят, я так и не придумал). Дверь открыло маленькое существо фиолетового цвета с гребнем зеленых шипов на голове. Я уже подумал, что ошибся домом, но он спросил:

— Привет, ты к Твайлайт Спаркл?
— Привет, да. — сомнения окончательно развеялись после его слов.
— Спайк, кто там пришел? — услышал я знакомый голос из глубины дома.
В проходе показалась хозяйка и только ахнула, когда увидела меня:
— Серый, это ты?! Проходи в дом скорее — она сделала приглашающий жест.

Я радушно поприветствовал ее и прошел внутрь. Первое, что бросилось в глаза, это количество книг вокруг. У Грейхува их хотя бы в гостиной не было, а тут они лежали совершенно повсюду. Я поставил свою поклажу у столика, на котором стояла деревянная фигура (или бюст) какого-то единорога (подарки были запакованы, и понять, что находится внутри, не вскрыв упаковку, было невозможно).

— Спайк, беги домой к Пинки, и вместе с ней расскажите остальным, что у нас гость.
— Твай, это он? Тот самый, из больницы? — уже выходя, спросил Спайк.
— Да, это он.
— Понял! — сказал он и выбежал из дома.
— Ну, давай, рассказывай, куда пропал. — сказала она, когда дверь закрылась за Спайком.
— Я был в Кантерлоте все эти дни, приехал сегодня рано утром.
— А. — она понимающе кивнула, — В тот день, когда тебя должны были выписать, мы все собрались в Сахарном уголке и ждали, когда ты придешь. Пинки устроила шикарную вечеринку, но ты так и не объявился.
— Мне очень жаль, что так получилось, но так было нужно и сейчас я попробую все объяснить! — перебил ее я.
— На следующее утро мы отправились в больницу, — продолжала она, — но доктор сказал, что ты исчез. Он также сказал, что к тебе пришел родственник, а потом, когда док вернулся в палату, там никого уже не было. Ему пришлось выпустить медсестру из соседней палаты, дверь которой подперли стулом, но она не успела никого разглядеть. Поэтому мы даже и не знали, что и думать, не представляли, что там произошло.
— Ну, тот, кто меня «похитил» из больницы, не был моим родственником, и он забрал меня в Кантерлот для одного дела.
— Интересно, если он не был родственником, то тогда кто он и для какого дела?
— Его прислали за мной, но об этом позже, когда придут все, мне нужно очень много рассказать вам.
— Ну, тогда дождёмся девочек, и ты нам расскажешь о своем внезапном путешествии. Кстати я нашла пару заклинаний для восстановления памяти. — с этими словами она притянула одну из книг с верхней полки.
— В этом нет необходимости, память вернулась сама, — с улыбкой сказал я ей.
— Да? — с сожалением проговорила она. — Жалко, что теперь не получится опробовать их, но теперь не менее интересно узнать, откуда ты прилетел. — и убрала книгу на место.
— Ну, это тоже я бы хотел рассказать, когда все соберутся.
— Ты стал какой-то... загадочный. — несколько задумчиво произнесла она последнее слово.
Ждать пришлось недолго, дверь распахнулась, но там были не те, кого мы ожидали, а запыхавшийся Спайк.
— Пинки Пай сказала, чтобы все приходили в сахарный уголок. Все уже там и ждут нас. — немного отдышавшись, сказал он.
— Ну, тогда пойдем! — сказали мы хором с Твайлайт и засмеялись.
Я подхватил свою ношу, чем вызвал удивленный взгляд моей спутницы (казалось, до этого момента она не замечала всего этого).
— А это откуда у тебя? Из Кантерлота? — переводя взгляд с одного предмета на другой, спрашивала она. — Ты переезжаешь к нам? В Понивиль? — улыбка и удивление отразились на ее лице.
— Эмм, не совсем. Но там внутри то, что, надеюсь вам всем понравится. — уклончиво ответил я.
— Наверное, твоя метка символизирует то, что ты мастер говорить загадками! — рассмеялась она. — Кстати, она проявилась?
Я отрицательно покачал головой.
— Хмм... просто я подумала, что ты забыл о своем таланте и поэтому она пропала, но ты сказал, что память вернулась, а кьютимарки так и нет.
— Может, и появится когда-нибудь. — усмехнулся я.

Весь дальнейший путь я слушал новости, рассказы о достижениях моей спутницы в области магии и просто случаи из жизни моих новообретенных друзей. Одна новость меня очень зацепила — оказалось, что Рейнбоу Дэш не смогла купить билет на самое грандиозное выступление Вондерболтов в этом году. Я

не подал вида и лишь участливо покачал головой, выражая искреннее сожаление. Хотя внутри меня взорвали гранату, начиненную счастьем, и я еле сдерживался, чтобы не заулыбаться от уха до уха, потому что отлично угадал с подарком.

— Ну, вот мы и пришли. — сказала Твайлайт, указывая на домик.
— Я поднял взгляд и осмотрел это строение, нет, не строение, а кондитерское изделие, потому что по-другому это назвать было сложно. Посреди улицы стоял огромный торт с окнами и входной дверью, по форме напоминающий обычный дом. Его крышу в виде кекса венчали три свечки. Я почему-то нисколько не удивился, что Пинки с ее страстью к сладкому живет именно здесь.

— Пойдем же скорее, нас, наверное, уже все заждались.
Да, этот шедевр кулинарного зодчества можно было разглядывать долго, но я и так уже опоздал однажды, а разочаровывать их во второй раз не хотелось.
Мы вошли внутрь, но тут оказалось темно и никаких признаков вечеринки не было.

«Может Спайк что-то напут...» — я не успел закончить свою мысль.

— СЮРПРИЗ! — послышалось одновременно со всех сторон одновременно с зажигающимся светом, градом из конфетти, ленточек и шаров. Я чуть не выскочил обратно на улицу с перепугу, но подавил желание отступления, когда понял, что на самом деле происходит.
— Сюрпииииз! — подскочила к нам розовая пони — мастерица устраивать вечеринки. — Ты вернулся! Где пропадал? Что случилось в больнице? Как твои ребра? А летаешь уже лучше? — потоком нескончаемых поросов встретила меня Пинки.
Я только хотел открыть рот и попытаться ответить хотя бы на один из вопросов, как передо мной оказался огромный торт с горящими свечками на нем.
— Задувай! — все с тем же нескончаемым оптимизмом говорила она.
— Пинки, — начала Твайлайт, — дай нашему гостю хотя бы поздороваться с остальными.
— О! Конечно! — сказала она и отпрыгнула обратно.
Только теперь я разглядел за ней всех оставшихся моих друзей. Начались приветствия, обнимания, вопросы, куда я пропал и как мое самочувствие. Наверное, вы и сами поймёте, кто и что говорил.
— Привет сахарок! Как себя чувствуешь?
— Эмм... привет. — прозвучало на грани слышимости.
— Ох, дорогой, ты заставил нас понервничать своим исчезновением.
— Хей, и как ты только летаешь со всеми этими штуками! — голубое копыто несильно ткнуло меня в бок. — И откуда все это?
— Он сказал, там что-то очень интересное для нас.
Я практически разрывался, отвечая на приветствия и вопросы, и когда они немного поутихли, решил переходить к торжественной части.
— Я очень вам всем благодарен за то, что вытащили меня тогда из леса, — мой взгляд остановился на Эпплджек, — за то, что не оставили скучать в четырех стенах, — тут уже взгляд перешел на Пинки, — за чудесную накидку, которая не раз спасала меня от любопытных взглядов, и, конечно же, я просто рад, что вы есть. Хочу в знак своей признательности отблагодарить вас.
— Ох, сахарок разве мы смогли бы бросить тебя там.
— А мне очень понравилось устраивать вечеринки в больнице, там очень скучно и поэтому вечеринка получается в два раза веселее!
— Я очень рада, что тебе понравилась моя работа, дорогуша.
Я отцепил от своей сумки цилиндрический предмет, закругляющийся сверху.
— Пинки, — обратился я к ней, — я знаю, как ты любишь устраивать вечеринки, но порой тебе бывает трудно быстро всех собрать. Это для тебя. — я откинул полотно и подарок увидел свет. Увидел свет и начал издавать звуки, характерные для попугаев. В клетке на жердочке сидел хохлатый и пестрый ее обитатель.
— Уу... а кто это? — с удивлением проговорила Пинки, но за меня уже ответила Флаттершай.
— Это попугайчик, они живут очень далеко на юге. — говорила она, разглядывая большими глазами пернатое создание.
— Но это не просто попугай, а почтовый попугай. Он может доставлять приглашения на вечеринки, да и просто хороший питомец. — добавил я к ответу.
Пинки Пай открыла дверцу клетки, ее житель выпорхнул из нее и приземлился на голову новой хозяйки, крякнув что-то на своем языке. Это заставило засмеяться всех присутствующих.
— Спасибо! Спасибо! Спасибо! — говорила, не переставая, розовая пони, и подпрыгивала на месте, а попугай махал крыльями от такой тряски. — Теперь у меня будет помощник! — питомец громко свистнул в подтверждение сказанных слов, чем опять вызвал довольные улыбки.
— Флаттершай. — я оторвал ее от рассматривания нового питомца ее подруги, — Я знаю, как ты любишь животных, но мой подарок для тебя несколько иного характера.
Я извлек из сумки коробку, перевязанную зеленой ленточкой.
— Ох, совершенно не обязательно было что-то покупать... — ее голос упал до грани смущения, и его было чуть слышно.

Из открытой коробки показался прямоугольный цветочный горшок, в котором росло дерево, но не обычное, а его маленькая копия. Я только сейчас заметил, как оно похоже на дом Твайлайт. Я не запомнил, как оно здесь называется, но это было копией нашего «бонсая».

— Ох, — тихонько выдохнула она, — я всегда хотела... — тут она задумалась на секунду, — иметь свое собственное дерево. Мне очень оно нравится, правда. И я буду ухаживать за ним не хуже, чем за питомцами. — ее застенчивая, но искренняя улыбка стала для меня наградой после всего сказанного.

Не уходя далеко от темы деревьев, я отвязал от сумок продолговатый куль, который заканчивался к низу чем-то округлым.

— Эпплджек, о сладости твоих яблок знают даже в Кантерлоте. Это для тебя. — я аккуратно развязал обертку. Из-за нее показался коричневый горшок, на котором было нарисовано желтое яблоко, а из него росла маленькая яблоня, имевшая пока что всего несколько маленьких веточек.
— Это то, о чем я думаю? — сказала возбужденная увиденным Эпплджек. Тонкий ствол деревца имел немного золотистый оттенок. Она, конечно, сразу же узнала этот сорт.
— Да, ЭйДжей, это саженец золотой яблони принцессы.
— Эмм, Серый, я даже и не знаю, как принять такой щедрый подарок.
— Даже и не думай отказываться! Ты меня тащила из этого леса на себе. Если бы не ты, наверное, я не сидел бы сейчас тут с вами.
— Это очень щедро с твоей стороны. Мы с семьей, наверное, никогда бы не купили такую яблоню. Спасибо тебе большое. Бабуля Смит и Большой Макинтош будут очень рады, а это дерево мы посадим на самом почетном месте.

— Рарити, я очень благодарен тебе за накидку. Это тебе. — я достал очередную коробку из своих запасов и протянул ей.
— Ох, дорогой, не стоило так тратиться, мне правда ничего не стоило ее сшить! — сказала она, принимая фиолетовую коробочку с красным бантом. Но, как и полагается леди, она не открывала ее при всех.
— Ну же, Рарити открой, нам всем интересно, что Серый привез из Кантерлота. — сказала Твайлайт.
— Из Кантерлота? — уже срывая обертку, говорила Рарити.
Под ней оказалась изящно выполненная шкатулка с орнаментом, на котором были изображены иголка и катушка ниток.
— Какая красивая шкатулка. — благодарно наклонила голову модельер моей накидки.
— А ты внутрь загляни! — с легкой улыбкой сказал я.

Она телекинезом откинула крышку и изумленно ахнула. Это был швейный набор, состоящий из иголок, ножниц и других швейных приспособлений. Каждый предмет был искусно изготовлен и инкрустирован самоцветами.
— Спасибо тебе огромное, я буду им пользоваться только для создания самых лучших из моих платьев. — говорила она, сдерживая слезы от радости.
— Твайлайт, для тебя особый подарок, его я сделал сам. — сказал я и извлек из сумки продолговатый предмет из черного вулканического стекла.
— Оу, а что это такое? — повертела она его в воздухе.
— Это шариковая ручка. Просто я подумал, что ей будет удобнее писать, чем пером.
— А как она работает?
— Пинки, у тебя есть какая нибудь бумажка? — спросил я.
— Конечно! У меня повсюду спрятаны бумажки на случай, если Твайлайт понадобится что-нибудь записать. — и она достала одну.
Я взял зубами висевшую в воздухе ручку и сделал пару черточек на бумаге.
— О, это и правда очень удобно. Ты сам изобрел это? — спрашивала она, пробуя мой подарок.
— Ну, практически да. — несколько уклончиво ответил я.
— Мне очень нравится, спасибо тебе большое. — сказала она, улыбаясь.

Осталась последняя пони, которую я хотел поблагодарить, и это была Рейнбоу Дэш.

— Рейнбоу Дэш, ты сделала для меня нечто большее... — она прервала меня.
— Да ладно тебе, всего-то один урок полетов, это не стоит ничего. — отмахнувшись, сказала радужногривая пони.
— Благодаря тому полету ко мне вернулась память. — все очень удивились этим словам, кроме Твайлайт, которая уже узнала об этом раньше. — Это для тебя. — я достал из сумки конверт и протянул его ей.
Она с некоторым удивлением приняла его и заглянула вовнутрь. Несколько секунд она рассматривала его содержимое, не отрывая взгляда, потом она зажмурилась, и я увидел, как из уголков ее глаз потекли слезы.
— Спасибо! Спасибо тебе огромное! — и с этими словами она бросилась ко мне с распростертыми объятиями. — Я уже и не надеялась попасть на это событие, — говорила, она всхлипывая.
К нашим объятиям умиленные такой картиной подтянулись все остальные.

Кто-то в очередной раз благодарил, кто-то говорил, что за такой пустяк совершенно не стоило что-то дарить. Но, как известно, дарить подарки намного приятнее, чем их получать. Я был просто в состоянии эйфории, а от наших массовых братаний даже такой суровый дядька как я (а ведь я человек, да еще и военный, смотрел фильм «Хатико» и даже ни разу не прослезился) сейчас обнаружил собственные глаза влажными от слез.

Пока я раздавал подарки, свечки на торте успели сильно оплыть и некоторые уже погасли, но, казалось, что уже ничто не сможет испортить этот прекрасный день. Кроме одного но. Я так еще ничего и не рассказал про себя.

— Ты сказал, что к тебе вернулась память. Расскажи нам про себя, как ты очутился в лесу и что ты делал в Кантерлоте? — спрашивали они, кушая пирожные и кусочки торта.
Сказать, что мое настроение изменилось — ничего не сказать. Собравшись с духом, я начал говорить:
— Я с самого начала был не до конца откровенен с вами, — говорил я, а мой взгляд замер на моем куске торта.

И я начал свой рассказ. О том, кто я на самом деле такой, как попал сюда и что вытекало из этого. Рассказал про полет, который устроила мне Дэши. Что произошло в больнице. Как встретил в Кантерлоте всех, включая принцессу и то, какую миссию она возложила на меня и моих спутников. И про те опасности, что стоят на моем пути в виде иномирных существ и последствия в виде раны над правым крылом. Мои слова холодными льдинками отлетали от стен в, казалось, совершенно пустом помещении, потому что никто и не думал перебивать.

Я не знаю, сколько длился мой монолог, но, когда я закончил, в горле стояла сухая пустыня, а в душе всепоглощающая опустошенность. Я поднял взгляд в поисках чего-нибудь жидкого и, желательно, прохладительного. Одним махом выпил чашку с пуншем, вроде немного полегчало, но не на душе.
— Простите меня... за все. — не смея поднимать взгляда, совершенно расстроенным голосом говорил я.
— Ты ни в чем не виноват, — поднимая мою голову копытцем сказала Твайлайт.
— Ты хочешь сделать только лучше для всех. — сказала Рейнбоу Дэш.
— Твой путь будет очень трудным, сахарок, но ты не отступаешь. — проговорила Эпплджек.
— И ты просто очень хороший друг. — сказала с улыбкой Рарити.
— И неважно кем ты являешься на самом деле! — добавила Флаттершай, сказав это даже немного громче, чем обычно.

Нет. Таких понимающих друзей у меня никогда не было! И будет ли день в моей жизни лучше, чем этот? Скорее всего, нет. И тут я осознал, что этот момент я запомню на всю свою жизнь, какой бы длинной она ни была.