Числа не лгут
-/-/-/-/-
— Всё пропало! — изящно приложив копытце к растрепанным локонам гривы, выла Рэрити и качалась взад-вперёд. — Моя карьера! Мои художественные достижения отсюда и до Мейнхеттена! Всё сожжено в пепел!
— Мож, хватит уже рвать на себе гриву?! — нахмурилась Эпплджек, стоя в свете заходящего солнца рядом с Рэрити у стен Сахарного Уголка. — Бизнес твой не развален ни разу, я те точно говорю! Не хуже, чем любого другого тут у нас!
Она неловко улыбнулась и в утешение похлопала Рэрити по плечу.
— Эт сумасшедшее заклинание задело самых разных пони, и я думаю, они все друг друга в итоге простят, раз уж репутацию у всех одинаково в щепки разнесло! Так что кончай давай со стенаниями про Бутик и помоги мне уже отыскать Твайлайт! Я искала везде, даж в библиотеке! Мне жуть как нужн ё найти!
— И ты зовешь это е-ерундой?! — Рэрити указала на «311» над головой, схватив Эпплджек за плечо и осев перед ней с выпученными глазами. — Это не измеритель лжи! Это мишень, и Госпожа Судьба гневается на меня и метит прямо в неё! Теперь мне ничего не остаётся, только выдавать правду по первому же зову! Только так я могу раскаяться, Эпплджек! Разве ты не видишь?!
— Эм… это… всё весьма интересно, э, Рэрити…
— Мой любимый цвет — розово-лиловый! — прошипела Рэрити, всё больше и больше свисая с шеи Эпплджек и нервно подрагивая нижними веками. — Я однажды надела на банкет фланелевую рубашку! От школьных досок меня корёжит! У меня отвратительно ненасытный аппетит к ванильным вафлям!
Она затрясла Эпплджек за шею, рыдая без стеснения:
— Я писалась в постель до пяти-и-и-и ле-е-е е-е ет! Фу-у-у-у-у-у-у-у!
— Бррррббб! — Эпплджек вытряхнула голову из объятий Рэрити и похлопала надрывно рыдающую единорожку по гриве. — Ну же, э… всё хорошо, всё хорошо. Думаю, всем нам доводилось иметь дело с… э… лишним стаканом молока прямо перед… — она подняла взгляд и просияла. — Твайлайт!
— М-м-м-м-м-м-м! — всхлипнула Рэрити, затем внезапно подняла голову с преднамеренно лишённым выражения лицом. — Ты сейчас что-то непонятное сказала…
— Твайлайт, вот ты где! — воскликнула со сверкающей улыбкой Эпплджек и опустила шляпу при виде мягко улыбающейся единорожки. Нервно вздрогнув, она помогла Рэрити встать обратно на копыта и указала ей на парадный вход в Сахарный Уголок. — Эм… почему б тебе не дать нам пару минут, Рэр? Зайди внутрь и… эм… возьми себе парочку вкусных, так что копыта оближешь, ванильных вафель, которые тебе так нравятся.
— М-м-м-м-м… Ванильные вафли не спасут мою пылающую синим пламенем карьеру, — проворковала Рэрити, но, несмотря ни на что, всё-таки пошла, еле переставляя копыта, в ярко оформленное кафе. — Но о-они определённо помогут!
Едва она ушла, Эпплджек вздохнула и подошла к Твайлайт.
— Твайлайт, сахарок, я… я-я не знаю, что сказать! — она сглотнула, чувствуя нависающее над головой стыдящее число «4». — Мне ужасн неприятно от того, что случилось утром, и я надеялась, что ты, мож быть, дашь мне шанс объясниться, почему я солгала, и…
— Эпплджек, всё хорошо, — тихо сказала Твайлайт; её лицо было самим определением спокойствия. — Ты не лгала.
Веснушчатая кобыла удивлённо моргнула.
— Прости, чо?
— И даже если лгала, для меня это не имеет значения, — сказала Твайлайт слегка дрожащим голосом. — Больше не имеет.
— Я… я-я, кажись, малость запуталась, — Эпплджек нахлобучила шляпу обратно на голову и прищурилась. — Ты хошь сказать, тебе терь всё равно, соврала я или нет?
Твайлайт прошла сквозь пятно закатного света и встала ближе к подруге.
— Я кое-что изучала касательно природы этого заклинания. Ты ведь знаешь, что его вызвало, так?
— Эм… чо-то там «Жезл Огородов», как там его?
— «Жезл Огорождения».
— Точно. Оно, — Эпплджек прочистила горло. — И чо там с ним?
— Я очень долгое время не догадывалась, что истинная природа заклинания ускользала от меня и при этом с самого начала лежала прямо перед глазами, — сказала Твайлайт. — По крайней мере, в названии.
Она развернулась и заглянула Эпплджек прямо в лицо, глазами столь же мягкими, сколь и её голос:
— «Жезл Огорождения» — это грубый перевод с правдианского наречия на современный эквестрийский язык. Как оказалось, речь шла вовсе не о возведении барьеров обмана между пони.
— Тогда о чём же, как ты думаешь, идёт речь?
Твайлайт сделала ровный вдох и сказала:
— Речь идёт о строительстве фальшивых фасадов, вот и всё, — объясняя, она жестикулировала копытом: — Речь идёт о притворстве, что чувствуешь одно, когда на самом деле чувствуешь другое. Это не всегда требует прямой лжи в лицо другому пони, хотя она зачастую задействована. Истина в том, что ты можешь это делать, исходя из лучших побуждений, чтобы защитить интересы другого пони, и всё равно это будет считаться возведением преграды, выстроенной из самообладания, или силы, или даже храбрости.
— М-мне… к-кажется, я тебя не совсем правильно понимаю, Твайлайт, — сказала Эпплджек. — Ложь есть ложь, разве нет?
— Ох, Эпплджек, — улыбнулась Твайлайт, порозовев щеками. Влага цеплялась за кончики её ресниц, а сама она собиралась с силами, чтобы признаться: — Я этим утром поддалась своим чувствам, потому что я заставила себя посчитать, будто единственное дело, в котором ты хороша — это в высказывании истины и ни в чём больше. Но жизнь слишком сложна, и ты тоже — пусть даже если ты сама считаешь, будто ты проще. Суть в том, что в тебе кроется гораздо больше, чем одна только способность говорить правду, Эпплджек.
Она шмыгнула носом и храбро улыбнулась:
— К тому же, как же мне полагаться на твои лучшие качества, если я постоянно полагаюсь на одну только твою честность?
Эпплджек искоса прищурилась на неё.
— И эти качества, это чо это?..
— Сила и надёжность… — Твайлайт сделала глубокий вдох, затем прошептала торопливо: — Без них обоих… Селестия ведает, где бы я сегодня была.
Она склонила голову набок.
— А теперь, ты хотела мне что-то сказать по поводу утра?
Эпплджек моргнула. Она медленно улыбнулась мягкой улыбкой и сказала:
— Просто, когда ты ко мне этим утром зашла на Сладкое Яблоко, я сказала, что у меня всегда найдётся для тебя время … — она сглотнула. — На самом деле… я…
Твайлайт внимательно глядела на неё. Губы единорожки нервно подрагивали, но сама она хранила терпеливое молчание.
Эпплджек вздохнула и напряжённо поправила поля шляпы.
— У м-меня было на тебя время, но я-я не слишком-то планировала им ни с кем делиться, даж если могла. Видишь ли, Твайлайт, я неспроста так рано собрала урожай и не сказала об этом в письме, которое мы недавно отправили Селестии. Ну вот ты посмотри, опять пример, что я как уж на сковородке, да ещё и перед самой Принцессой…
— Ш-ш-ш… — Твайлайт наклонилась вперёд с глазами, полными тепла и искреннего внимания. — Продолжай…
— Это время года, точнее, эта неделя, — эт годовщина кончины моих родителей. Но не пойми меня неправильно! Я-я не скорблю вовсе! В смысле… конечно же, у меня в эти дни глаза на мокром месте бывают и всё такое, но я уже давно оставила позади те годы, когда рыдала до красных глаз, как маленькая кобылка. Просто так получилось, что у меня появилась традиция, которой я придерживаюсь каждый год…
Твайлайт кивнула.
— Ты хочешь, чтобы ферма работала идеально, чтобы почтить их память.
— Чтобы они мной гордились, — сказала Эпплджек. — И даже если у меня есть время побездельничать с моими самыми близкими друзьями, с пони, которых я люблю и уважаю, пони такими, как ты, Твайлайт, я всё равно думаю, я…
Она зашипела, морщась, будто при родах. В конце концов она выдавила:
— М-мне не слишком-то приятно отрываться от уборки яблок именно на этой самой неделе.
— И я это прекрасно понимаю, Эпплджек, — сказала тихим и мягким голосом Твайлайт. Она улыбнулась подобной голосу улыбкой. — Я помню, что ты делаешь каждый год в это время: теперь мне всё понятно. Я думаю, это очень благородное дело…
— Но эт совершенно не твоя проблема! — сказала, нахмурившись, Эпплджек. Она вздохнула и уставилась на свои копыта. — Точнее, я имею в виду, что вам всем вовсе не надо обо мне беспокоиться. Я теперь взрослая и могу сама разобраться со всем, что в это время года случается. Я хочу быть рядом с тобой и с другими девочками, но… м-м-м… — она заворчала: — Да чо ж такое… Думаю, я отчасти просто не готова бываю к чужой компании в такие моменты. Я-я хотела бы похвастать, что на все сто процентов сильна каждую секунду каждого дня, Твай, но… но…
— Эпплджек… — Твайлайт подошла к ней поближе и любяще положила копыто ей на плечо. Голос её дрожал от звучащего в нём сочувствия. — Тебе не обязательно возводить преграды вокруг себя только лишь ради нашего спокойствия.
— Нет. Нет, я должна, Твайлайт… — Эпплджек подняла взгляд; ее губы задрожали. Влага цеплялась за уголки её зелёных глаз — очень редкое зрелище для Твайлайт. — Потому что я не знаю, как с концами разбираться с подобными вещами каким-нибудь другим способом. Я могу о себе позаботиться сама. Вам, пони, не надо за меня беспокоиться.
— Но что, если мы хотим? — спросила Твайлайт. — Мы твои друзья, и ты важна для нас, — она сглотнула. — Достаточно важна, чтобы… ч-чтобы мы чувствовали злость и растерянность по каждому неправильному поводу каждый раз, когда видим пятнышко или трещинку на твоей броне.
Она опустила лицо, и слеза наконец пробежала по её щеке.
— И… я прошу прощения за это, Эпплджек, — её плечи начали дрожать. — Прошу… отчаянно прошу прощения за то, как я с тобой обошлась этим утром.
Эпплджек улыбнулась, с теплом и твёрдостью. Она гладила щеку Твайлайт до тех пор, пока та не оказалась вытерта досуха.
— Думаю, больше всего мы должны извиняться за то, что мы сами к себе так относимся время от времени.
Твайлайт сухо усмехнулась; её голос задрожал слегка, когда она заговорила:
— Ага, ну, себя я всё это время держала за святую, и… — она подавилась всхлипом. — И ощущается это неправильно. Это так… одиноко. И я привыкла к постоянному одиночеству, Эпплджек. Это очень т-тёмное место, и в нём я получала свет только из одного единственного источника.
Она сжала челюсти и успокоила дыхание, говоря гораздо более твёрдым тоном:
— Теперь я старше, Эпплджек, и я должна сама освещать себе путь… так же, как и путь тех, кто меня окружает. И… я благодарна тебе, и Чирили, и другим пони, которые научили меня глядеть под ноги дважды, чтобы спотыкаться меньше. Конечно, было бы лучше, если было бы меньше преград на пути, даже если я начинаю понимать, что же некоторые из этих преград значат.
— Да, пожалуй, — кивнула Эпплджек, затем улыбнулась. — И ещё, пожалуй, эт похоже и правда одиноко — быть единственной пони с нимбом над головой.
Обе кобылы весело рассмеялись, и, пока тающий закат омывал их обеих, они делили дружеские объятья, ибо все преграды между ними распались в прах.
Твайлайт Спаркл сидела той ночью на балконе своего дома-дерева, терпеливо ожидая, когда появится первый луч сияющего света. Она встала, оставив недочитанные книги, и бросила взгляд наверх, щурясь на медленно сгущающуюся сферу свечения.
Сфера обрела материальность, приняв величественную и изящную форму принцессы Селестии. Закончив телепортационное заклинание, принцесса-аликорн коснулась балкона окованными золотом копытами. Наконец-то, спустя долгие три дня задержки, она прибыла в заражённый магией город, чтобы оказать помощь его обитателям.
— Твайлайт… — проговорила Селестия. Умиротворенный голос Принцессы на выдохе таил в себе легчайший намек на удивление. — Ты… не спишь, как я посмотрю.
Твайлайт кивнула; её светящийся «0» качнулся вслед за головой.
— В последнее время у меня проблемы со сном, Ваше Высочество.
— Не сомневаюсь, что у тебя был забот полон рот, пока я занималась делами в Балтимэре.
Твайлайт попыталась улыбнуться, но её губы только лишь нервно дрогнули.
— Да. Многие пони надеялись, что я смогу каким-то образом найти лекарство от древнего правдианского заклинания, о котором я вам написала. Но… что ж…
— Ситуация, надеюсь, не обернулась чересчур большим хаосом?
— Нет, Ваше Величество, — Твайлайт мягко покачала головой. — Хотя, полагаю, если бы вы знали, что она обернётся… вы бы прибыли раньше.
— Да, Твайлайт, — тихо сказала Селестия; её голос лавировал в облаке тишины, повисшем меж ними. Над её озаренным неземным светом лицом висело сияющее число, весьма немалое в своей трехзначности. — Я бы прибыла… я бы могла прибыть гораздо раньше.
Твайлайт просто посмотрела на неё.
— Твайлайт, моя добрая и верная ученица, — сухо заговорила Селестия, улыбаясь безупречной улыбкой в попытке овладеть собой. Но даже эта попытка казалась столь же усталой и болезненной, как и тёмно-розовое сияние её глаз. — Я… догадываюсь, что у тебя, должно быть, много вопросов. Ожидание их неизбежности, равно как и твоего потенциального шока от ответов на них, было одной из причин, по которой я так долго откладывала свой визит. Я не упомянула в ответе на твое письмо, что это не первое столкновение правдианского заклинания и современной Эквестрии. Четыреста лет назад нечто подобное случилось во многом таким же образом и мне пришлось… многое объяснять моему ученику в те времена. Думаю, ни к чему даже говорить, что разговор, последовавший вскоре после того, как я рассеяла заклинание, не был так уж… запланирован в программе наших уроков, и…
Опустилась тишина.
Селестия наконец произнесла:
— Я хочу, чтобы ты знала, Твайлайт, что я всегда желала тебе только самого лучшего. Я хотела, чтобы ты прожила жизнь в абсолютной честности и верности идеалам. Жизнь, которую я могу лишь только описать тебе, так как не имею законного права продемонстрировать — я слишком отягощена задачей служить гарантом высшего блага для этого королевства, и…
Речь Селестии подошла к концу ещё до того, как принцесса успела даже начать мучительно подбирать нужные слова. Тёплое, лавандового цвета тело пересекло разделяющее их расстояние и прижалось к ней, ласкаясь, как жеребенок ласкается в приветствии к матери.
— Твайлайт?.. — выдавила Селестия.
— Не волнуйтесь, принцесса, — сказала Твайлайт; по её улыбающемуся лицу текли слезы. — Я понимаю. И хоть я, быть может, понимаю не всё, я хочу, чтобы вы знали, что всё хорошо, — она сглотнула. — Вы свет моей жизни, и я-я люблю вас слишком сильно, чтобы осталось ещё место иным чувствам…
Селестию подхватил гребень волны тяжкого вздоха. В глазах её наконец-то вновь загорелась искорка, и она, протянув к маленькой пони крыло, крепче прижала её к себе.
— Моя дражайшая Твайлайт, — прошептала она. Склонив голову с закрытыми глазами, она потерлась о щёку своей ученицы носом. — Я так, так горжусь тобой, — она улыбнулась. — Ныне и вовеки веков…
Твайлайт выдавила улыбку, оттененную, впрочем, всхлипом-другим.
Принцесса и её ученица стояли так на одном месте долго. Не было ни следа властности или наставничества; только два сердца делили меж собой чистую, искреннюю теплоту. Они воссоединились вновь, будто бы впервые за многие годы меж ними пали давным-давно возведённые железные бастионы. Звезды над их головами светом своим пели им песню, даруя, пусть на мгновенье, свободу от мыслей, что им ещё предстоит снять с города проклятье.
— Бон-Бон, просто выслушай меня… — Лира потянулась через столик и погладила передние ноги земной пони. Уже несколько часов назад все магические числа наконец-то пропали из воздуха, и теперь только дневной свет поблёскивал в глазах обеих кобыл. — Меня совершенно не злит, что ты тайком таскала еду, опасную для уровня сахара в твоей крови. Я понимаю, что такое соблазны, и я знаю, что, несмотря на все твои слабости, ты всё равно становишься лучше.
Она мягко улыбнулась, желая смыть печальное, обеспокоенное выражение с лица своей возлюбленной.
— Суть в том, что хоть ты солгала мне, даже неоднократно, — это тоже не корень проблемы.
Бон-Бон содрогнулась слегка, нервно жуя губу.
Лира наклонилась вперёд, говоря тихим голосом:
— По-настоящему меня беспокоит то, что ты подумала, будто… б-будто должна была меня обмануть, чтобы сделать меня счастливее. В конце концов, мы же так старательно работали над твоей особой диетой… вместе. Была бы я зла, если бы ты просто призналась в своих секретных походах в Сахарный Уголок? Да, конечно, я была бы зла. Но в том, что я бы разозлилась на тебя, была бы причина, Бон-Бон, — она улыбнулась, поблёскивая увлажнившимися янтарными глазами. — Она в том, что я очень крепко люблю тебя и хочу только лучшего для тебя… и для нас. И когда ты прибегла к… ко лжи, ну, это меня ранило, Бон-Бон. Потому что м-мне кажется, будто каждый миг пустого притворства отбрасывает наши отношения на два шага назад. И мне страшно не хочется отдалиться от тебя, Бон-Бон, — она шмыгнула носом. — Я не хочу снова быть одинокой, какой я прежде была всю жизнь. Ты принесла слишком много солнечного света в мою жизнь, чтобы мне захотелось бы в-вернуться… т-туда.
— Ох, Лира… — Бон-Бон подавилась всхлипом и сжала копыто Лиры своим. — Если бы я знала, что я значу для тебя так много…
— Именно потому я тебе сейчас об этом и говорю, — Лира вытерла щёку насухо и болезненно улыбнулась своей кобылке. — Потому что я хочу, чтобы ты знала. Мне нужно, чтобы ты знала. Я не хочу никаких глупых барьеров между нами, Бон-Бон. Даже когда ты делаешь глупости, мне лучше просто знать о них. Потому что я желаю тебя прощать, несмотря ни на что, Бон-Бон. И… Н-надеюсь, ты тоже хочешь прощать меня, когда я делаю что-нибудь ещё глупее, типа, когда говорю тебе «заткнись» просто потому, что я зла…
— Конечно же, хочу! — прошептала Бон-Бон, гладя Лире щёку. Она скользнула вокруг стола, оказавшись вплотную к единорожке, и уселась на её сиденье. — Я люблю тебя, Лира. Может, мы можем просто… не знаю… оставить это позади и начать сначала?
Лира выдавила по-светлому печальную улыбку.
— Зачем начинать сначала? Давай п-просто продолжим с того места, где мы сейчас оказались, — она задрожала. — Потому что мне здесь нравится.
Бон-Бон улыбнулась; из её глаз катились слезы.
— И я согласна с тобой всем сердцем, — она поцеловала Лиру в щёку и любяще потерлась о неё носом.
Лира прислонилась к ней, закрыв глаза и умиротворенно дыша.
Сцену эту Твайлайт не могла не наблюдать, пока шла мимо ресторана. Она тонко улыбнулась и принялась напевать себе под нос мелодию, неся ко входу в библиотеку-дерево седельную сумку, полную купленных на рынке вещей. Переступив порог дома, она застала в прихожей Спайка, держащего в руках маленькую швабру и совок.
— Хм-м-м? — с подозрением прищурилась Твайлайт. — И что же ты задумал, интересно?
— П-просто убираюсь, как ты меня и просила! — поспешно воскликнул он, нервно улыбаясь. — Честно!
— Будешь слишком часто повторять это слово — оно обесценится, — пробормотала Твайлайт, вешая сумку на вешалку.
— Эх… — вздохнул Спайк и, опав всем телом, опустил взгляд на доски пола библиотеки. — Я знаю.
У его ног с лязгом приземлилась сверкающая новая садовая лопатка.
Он вскинулся от неожиданности и поднял взгляд на Твайлайт.
— Что… ч-что это?
— Её ведь тебе гораздо проще будет таскать, чем большую лопату, сделанную для взрослого пони, как думаешь? — весело произнесла Твайлайт.
— Ну, да, но… но… — Спайк уложил инструмент в руках, как младенца, и выдавил, заикаясь: — Т-ты что, в самом деле, просто пошла и купила её специально для меня?
Твайлайт легко хихикнула:
— Ты же ещё собираешься копать драгоценные камни для своих особенных драконьих кексиков, разве нет?
— Да! Но… но… — Спайк закусил губу и тревожно покачался взад-вперёд. — В конце концов, ведь, после недавних событий…
— Спайк, иди сюда… — Твайлайт опустилась на колени и, пододвинувшись к нему, заключила в неожиданные объятия. Она нежно потерлась о его лицо носом. — Мы оба, наверное, достаём друг-друга иногда чем-нибудь… может, даже раним друг другу чувства. Но… посмотри на меня.
Он так и поступил, сверкая изумрудными глазами.
Она погладила его зелёные шипы, говоря:
— В целом это всё не имеет значения. Я люблю тебя… и я тебе доверяю. Мне нравится, когда ты мне лжёшь? Нет… но мысль о том, что мы отдаляемся друг от друга, мне нравится куда меньше. Итак, может, нам лучше сотрудничать, как думаешь? — она улыбнулась и сжала его плечи. — Ты будешь стараться поменьше врать, а я попытаюсь не цепляться за мелочи. Договорились?
Спайк пытался дышать ровно, но его предала влага в глазах.
— Д-договорились, — кивнул он.
— А теперь оставим это всё… — она вытерла уголки его глаз насухо и встала прямо. — Тебя ждет копание драгоценных камней!
— Но… — он поёрзал, переводя взгляд с новой лопаты в когтях на пыльный пол комнаты. — Ты… значит, всё-таки не хочешь, чтобы я убирал?
— Иди и копай, Спайк, пока я не передумала, — проворчала она.
Он прищурился на неё, ухмыляясь с подозрением.
— Ты по-прежнему не слишком-то выспалась. Обещаешь, что поспишь? Я доберусь до этого места, рано или поздно.
— Спайк, больше всего я прямо сейчас хочу зарыться в одеяло, — сказала Твайлайт, зевнув для подтверждения своих слов. — Я знаю, что хочу, чтоб библиотека сияла, как стёклышко, пока сюда не заявился за книгами кто-нибудь из понивилльцев, но я в то же время как бы ценю своё психическое здоровье.
— Что ж, вот и хорошо! — просиял Спайк. — Ты наконец-то выспишься, как должна была, а я пойду и накопаю себе драгоценных камней!
Он заковылял к порогу, и она крикнула ему вслед:
— Только постарайся не раскопать случайно ещё каких-нибудь вероломно захороненных жезлов с древней магией!
Дверь закрылась за его спиной.
Она уставилась на входную дверь и сделала глубокий вдох, тепло улыбаясь своим мыслям. Спустя несколько мгновений, она повернулась и пошла… но не к лестнице в спальню. Вместо этого она залезла в седельную сумку за оставшимся в ней содержимым и достала перьевую щёточку, бутылки с чистящим и обеззараживающим средствами и комок чистых тряпок. Она принялась затем отчищать комнату от пыли и грязи, возвращая библиотеке её обычное сияние, что царило здесь до инцидента с висящими в воздухе числами, которые со скрежетом затормозили всякую жизнь в городке.
Спустя двадцать минут этих тайных действий она остановилась, чтобы опустить левитацией бумажный планшет в деревянный комод в дальнем углу библиотеки. На самом верхнем листке бумаги она написала своё имя, а затем провела над ним одинокую косую черту: первую из многих.
— Жить с оградами бывает время от времени не так уж и плохо, — сказала с задумчивой улыбкой Твайлайт Спаркл, задвинув ящик комода и вернувшись к уборке. — Главное, не забывать делать в них калитки.