Выбор мисс Харшвинни

Выбор мисс Харшвинни

Съезди в Кристальную Империю, Харшвинни, сказали они. Это будет просто, с твоим-то опытом, сказали они.

Ага, щазз.

Как сказала моя попутчица от Кантерлота и до конечной, мисс Пичботтом: “Я всегда мечтала посетить далёкий прекрасный север, такой дикий и такой романтичный”. Вот и сижу тут, вся в дикости и романтике — облезлый вокзал, весь какой-то пыльный и рассохшийся, хамоватая продавщица кондитерской, орлицей нависающая над своими плюшками с корицей, да нагретые солнцем рельсы, здорово воняющие солидолом. Ни единого намёка на “загадочную кристальную душу”, о которой так много любят писать в бульварных романчиках.

Пичботтом, их, кстати, скорее всего и начиталась. Ну, знаете, эти “Доктор Поняго”, и прочая литературная болтушка для домохозяек среднего возраста, чтобы занять себя между приготовлением борща и химзавивкой в парикмахерской за углом. Или во время оных. Персиковая, кстати, именно из таких. Как там было у классика: “...и друг степей мустанг”. Непосредственная до умиления, Пичботтом всю дорогу наперебой рассказывала, какой её там (то есть уже тут) ждёт приём. И, что характерно, не ошиблась — пока я вытаскивала свой багаж из вагона, её тут же забрала какая-то делегация. Надо было узнать у попутчицы адресок турфирмы, хваткие, видать, ребята.

Сижу вот, жду делегации для меня. Везде, куда ни прибываешь — везде одно и то же: торжественный приём, торжественный банкет, пробежка по достопримечательностям, вечерний банкет, совмещённый с вручением всевозможных муниципальных наград... У меня этих наград уже целый сундук, буквально, если одеть их все на что-нибудь — стану похожей на дракона, вся в чешуе... И, между делом, как бы походя — осмотр эквестрийских объектов. С обильным возлиянием, а как же. Знаете, какая у сотрудников МЭКа профессиональная болезнь? Цирроз печени, ага. От благодарных городов-претендентов. Вот когда пригождается способность надевать сугубо непроницаемое выражение лица, мол, что вы мне суёте свой “Уайт Хорс”? У нас давно уже в таком только копыта полощут, меньше “АмберМэйра” не пьём.... И ведь помогает, не всегда — но помогает. Вот шеф, бедняга, был вообще безотказный — спился за четыре года работы разъездным инспектором. Перевели на бумаги.

Однако, уже три часа прошло а эти делегаты что-то не телятся. Мог, интересно, шеф подложить мне свинью, и “утечь” другую дату? Вполне мог, от него всего можно ожидать. Осёл старый. Я, кстати, не шучу. Натурально, осёл. Да-с, а вы думали, кто у нас эквестрийским комитетом управляет? Ослы и гламурныекобылки, которые обожают фотографироваться на официальные плакаты вместе с жеребцами-спортсменами, тесно к ним в момент съёмки прижимаясь. В-ванильные звёзды, понимаешь... Но звёзды звёздами, а мне что делать? Валюты у меня местной нет, контактов никаких тоже. Идти осматривать спортивные сооружения? Так ведь карты тоже нет, и где они назодятся, я не знаю. Чёрт, да я даже где сама сейчас нахожусь, не представляю. Вокзал какой-то. А город где?

Ладно, пойду внутрь. Найду хотя бы обменный пункт, для начала.

Надо же, закрыт. И никаких объявлений, закрыто и всё, неясно — то ли сотрудница вышла на пятнадцать минут, и скоро вернётся, то ли в стране сложная экономическая ситуация, и деньги кончились, то ли ещё чего...

— Закрыто, мисс, — в здании вокзала появляются новые лица. Стадо хвостов в шесть, причём именно стадо — гомонящее, хаотичное и полностью неорганизованное. Молодёжь, студентики скорее всего — одеты бедно, всклокоченные, слегка поддатые и весёлые без меры. Эх, гаудеамус игитур... — И минимум до начала игр не откроется.

— А если игры мы так и не выиграем? — со смехом перебивает говорящего его подружка, светло-лавандовая симпатичная кобылка в очках и со свитком на крупе.

— Значит, никогда и не откроется! — ответ заводилы вызывает у молодёжи взрыв весёлого смеха. Внезапно, я замечаю у них множество предметов одежды с символикой будущей Эквестриады — банданы, козырьки, значки, а один щёголь носит расписанную явно вкопытную футболку. Н-да, сложно себе представить студентов, поддерживающих эквестрийские игры у нас на родине — те больше антиглобалисты, протестующие против растраты казённых денег на “капиталистические увеселения”...

— Что значит “не выиграем”? — возмущается один паренёк, невзрачного серо-стального цвета. — Мы обязаны выиграть, и наверняка победим! Если уж сама Принцесса впряглась...

— Плохо же ты понимаешь юмор! — подкалывает его заводила. — Естественно, выиграем. Я в этом даже не сомневаюсь!

Мне вдруг становится интересно.

— Можно поинтересоваться, почему? — подхожу я ближе. Компашка смотрит заинтересованно, кое-кто даже достаточно откровенно (за что моментально получает тычок от подружки). Ловлю себя на том, что начинаю вышагивать, и сердито обрываю собственное тело — это же только-только оперившиеся юнцы, Харшвинни, прекращай, извращенка ты старая! Заводила тем временем начинает отвечать, тщательно продумывая каждое слово:

— Понимаете, для нашей страны — это очень важный этап. Дело даже не в том, что Империя очень маленькая и бедная, и что Игры покажут наше экономическое благополучие, нет. Мы не так давно освободились от оков тирании, и встали тем самым в один ряд с такими признанными державами просвещённой монархии, как Эквестрия, Гермэйния, Пфранция, Мустангия... Игры помогут доказать всему остальному миру, что мы тоже не чужды прав и свобод пони, что мы окончательно порвали с сомбризмом, и вступили в дружную семью свободных стран!

Я хмыкаю. В один ряд с насквозь нищей и отсталой Мустангией — несомненно, огромная честь. Да и ткни этого студентика носом в эквестрийские реалии — тут же захочет вернуться обратно, “в оковы тирании”. Если не помрёт от разрыва шаблона, конечно.

— А обменники-то почему закрыты? — спрашиваю я, вспомнив о цели своего в здание вокзала визита.

— Изъятие средств из непрофильных активов, — поправляет очки серый. — Принцесса решила, что туристы к нам пока навряд ли поедут, а так, глядишь, собрать с обменных пунктов, экскурсионных фирм и прочих отелей по фиксированной сумме — можно и на стадион какой натрясти.

— Вот блин, — разочарованно протягиваю я, — и что мне теперь делать? У меня только биты в кошельке...

— Как, вы не озаботились обменом заранее? — удивляется всё тот же серый. — Но это же абсурд, ехать в другую страну и не взять её валюты!

Знаю, знаю, парень. Лопухнулась я. Другое дело, что за всё время работы инспектором, ни единого бита я в поездках не потратила — всё обеспечивалось принимающей стороной. Да я и эти-то вожу только для вида — на чай там в вагоне-ресторане дать, газетку купить...

— А давайте мы вам поможем! — восклицает заводила. Он так и не спускает с моего крупа взгляд. Шалун. — Всю жизнь мы только и слышали об этих самых эквестрийских битах. Они даже стали у нас эдаким синонимом красивой жизни — биты, единорожьи рога и эквестрийское солнце-с-полумесяцем...

Видят Сёстры, обдирать несчастных студентиков — последнее дело, но я сейчас в действительно безвыходном положении...

Молча вытаскиваю кошелёк, открываю его... Что у нас там? Сто десять битов — копейки прямо-таки. Молодёжь переглядывается, о чём-то по-быстрому шушукается, потом скидывается мелочью — я слышу, как звенят горсти монет — и, наконец, главный сгребает с моего копыта две десятибитовые монетки, отдавая за них здоровенную груду меди и серебра.

— Биты официально конвертировались к хрусталику как десять к шести, то есть шестьдесят малахиток за один бит, но то был официальный курс, — поясняет серый. Экономист он, что ли? — На чёрном рынке за эквестрийский бит давали до десяти хрусталиков. Просим нас простить, но столько много собрать мы не смогли. Здесь сто семьдесят семь хрусталиков, за двадцать битов мы сможем их отдать.

Беру в копыта груду иностранной мелочи, и внезапно понимаю, что совершенно не представляю, чему равна эта сумма в относительном плане.

— Ауиыыэ... Ребята, а я за них смогу до города добраться?

— За такую кучу бабла вас донесут на собственных спинах до Кантерлота и обратно! — со смехом ответили студенты.

За каких-то двадцать битов? Если мне не изменяет память (все транспортные расходы МЭКу оплачивает Кантерлот), билет до Империи стоит что-то около трёх сотен. Три тысячи по местным меркам, стало быть. С ума сойти...

— Прощайте, мисс! — замахали тем временем копытами студентики, запрыгивая в подходящую электричку. “Кристалл-Сити — Порт-Алмазный” гласила надпись на ней. Всё ясно: поехали развлекаться, судя по сумкам, набитым бутылками и жратвой. Интересно, что пьют студенты-кристаллопони? Мы вот пробавлялись в основном дешёвым виски и пивом. — Непременно приезжайте к нам на Игры!

— Ни за что, — бормочу вслед поезду. Не подумайте чего, просто с такой работой я до сих пор ни разу не посещала сами спортивные соревнования. Нет, хватит мне стадионов, и пустые-то они вызывают тошноту, а уж полные и постоянно орущие...

Ггде-то час я стояла на разбитой просёлочной дороге, и голосовала, безуспешно пытаясь добраться хотя бы до окраин столицы. Сам город виднелся вдалеке, вызывая смешанные чувства: был виден как шпиль Хрустального дворца, безусловного произведения искусства, и настоящего символа Империи, так и явно неприглядные полуразрушенные домики на окраинах. Социальное жильё? Бараки для рабочих? В любом случае, контраст был хороший. Нет, я, конечно, могла бы добраться за этот час и своими копытами, но во-первых надо было сохранить силы для осмотра всех стадионов и прочего барахла... и во-вторых сумка очень, очень уж тяжёлая. И зачем я взяла с собой такое количество вещей? Определённо, те две пары туфель можно было оставить. И сапоги. И шубу. Говорили же компетентные пони, что в Империи летом совсем не холодно, и белые медведи по улицам не ходят...

Наконец-то, транспорт! Пожилой бородатый жеребец тащит такого же возраста телегу. М-да, эпитет “пожилой” явно смягчает ситуацию, правильнее было бы выразиться “древний одр”. Этот наверняка лично видел узурпацию трона Сомброй. Вроде заметил. Тормозит.

— Чего тебе, дочка?

Голос скрипящий, несмазанный, как ось у телеги. Раритет-с.

— Да мне бы до города добраться, отец, — улыбаюсь натужно. — А то, видишь, приехать приехала, а в город — никак, автобусов у вас почему-то не наблюдается...

— Дык нетуть ахтобусов, и не было никохда до того, — отвечает дедок. — И вохзаль-то тока при Каденции появилси, а при царе-та и яго не пользовали. Кидай, дочка, свою кошёлку в тялегу, да и сама садись, коли хошь, за полчаса дотрясёмся...

Критически оглядываю дедка: рисковать его здоровьем (и платьицем от Carouselle Boutique) всё же не стоит, так что придётся копытам немножко размяться...

— А ты, дочка, из Эквестрии што ль приехала? — спрашивает дедок, когда я с третьей попытки забросила-таки чемодан в телегу, и пристроилась рядом. И как он догадался, наблюдательный? “Что-то выдавало зебрийского разведчика...”

— Ну да, — киваю головой. — По работе вот прислали.

— А, ну по работе — эт дело хорошее. Я вот тожа по работе щас... — потряс он хомутом, от чего телега заскрипела ещё больше — как бы не развалилась ненароком? — ездил вот на шабашку. Эквестрийску дяревню строют оне тама, ну и зовут народ возить всяки пески да камни. Какая-никакая, а деньга всё же, себе на зубы, внуку на конфетку.

— О, правительство привлекает для постройки объектов частный труд? — удивляюсь я. Во всех наших городах таким занимались специально созданные конторы, через которые утекали космические просто суммы. Посторонних, во избежание огласки, они не привлекали. Никогда. — И как, много платят?

— Достатошно, — усмехнулся дед. — При Сомбре-та как, коли сшибил где-то деньгу — то будь добр отчитаться, да половину в казну отдать. А щас — што ни заработал — всё твоё, и на жизню хватает, и обельхаций прикупить...

— Облигаций? — реагирую на знакомое слово. Никогда не видела пони, который стал бы в здавом уме покупать бумаги государственного займа. Особенно в Эквестрии, да. Лохотрон, устраиваемый государством — лохотрон вдвойне.

— Агась. Эквестрийский заём, — подтвердил старичок. — Принцесса, сталбыть, занимает у нас деньги, чтобы Игры провести.

— То есть вы точно так же отдаёте деньги, как и раньше? — с удивлением спрашиваю я.

— Почему? То совсем другое дело, — степенно отвечает дед. — Раньше-то как: отдашь — и не знаешь, куда. Тёмное дело. А тут сразу видно, на што деньга идёт — стадионы строють, дороги беговыя... Да и на бумажках на тех написано, што, мол, сама принцесса нам своё слово даёт, шта вернутся наши кристаллики после Игр. А принцесса, она што — врать будет?

— Не думаю, — усмехаюсь, прекрасно зная, чего стоит слово власть предержащих.

— Вот-вот! — назидательно продолжает мой попутчик. — Да и внучок мой тоже копеечку, которую я ему даю, не на сладости тратит — это я уж так про конфетки сказал, для красного словца — оне в классе у себя собираются, хотят сразу несколько обельхаций купить. А они там, в Замке, што — обкрадывать жеребять што ли будут? Вот и я думаю, што нет.

Некоторое время шли молча — мне надо было обдумать услышанное.

— Простите за может быть не совсем скромный вопрос, — открываю снова рот, — но... как вам живётся сейчас, при правлении Кэйденс? Лучше, чем при Сомбре?

Дед задумывается, молча жуя губами. Потом начинает говорить, немножко более тихим и задумчивым голосом:

— Дак, знаешь... И при царе ведь жили как-то. Любили, смеялись... Детей растили. Жизнь-то — она везде одинакова. Другое дело, шта жили тогда как-то порознь. Вроде и вместе, а вроде как и сам по себе. А щас у нас эта есть... Идея, вот. Порой идёшь, смотришь — там девки асфальт подметают после уроков, тут парни балакают, как лучче с приежжими будет общаться... Да и на стройке, я тебе скажу, одна молодёжь. И работают на совесть, сорванцы, ничего не скажешь, и от денег порой отказываются — говорят, нам награда будет когда Игры начнутся, а боле ничего не надо. Вот оно как, я уж и забыл, что так бывает, дочка...

— А принцесса? Она же с малых лет воспитывалась Селестией, короля свергла, на трон села — вроде как и иностранка...

— А што принцесса? Ну да, ну иностранка, дак што ж с того? Хорошая она, добрая. Простого народу не чурается. Король-то — он завсегда был гордый, мы его и не видели почитай ни разу. А тут — идёшь по улице, и она навстречу: здравствуй, дедушка, как твои ноги, как внучка здоровье? Ну да ладно, дочка, заболтался я с тобой што-та, вот и город уже начался. Доброго пути тебе, девонька, дай тебе Каденция здоровья...

Дедушка помогает мне выгрузить чемодан на мостовую, и тут же исчезает вместе с телегой в одном из дворов.

Да-с, а бедность тут просто ужасающая. То, что я приняла вначале за бараки, оказалось многоквартирными домами — криво построенными, с потрескавшейся кладкой и облупившейся краской, кое-где без стёкол. Нигде не видно телевизионных антенн или — упаси Селестия — спутниковых тарелок, нет ни одного пегасолёта, даже более-менее бюджетного. Однако, чисто. Бедненько, но чистенько. И плакаты, плакаты повсюду! Дракон с Кристальным Сердцем: “Вместе построим Новую Империю!”. Принцесса и её муж, с какими-то бумажками в руках, вроде бы теми самыми “обельхациями”: “мы тоже подписались на государственный Эквестрийский заём!” И — несколько кристальных пони, гордо несущие транспарант с изображением символа Игр: “Мы это заслужили!”.

Почему-то комок подступает к горлу. Им есть-то нечего, а они деньги отдают на возведение стадионов... От мала до велика, буквально вся страна. А если Комитет решит отдать, как и хотел, Игры Филлидельфии — что тогда? Громадный банкрот на всю Империю? Невесёлый исход...

Добравшись, наконец, до Хрустального замка, еле-еле уворачиваюсь от потока воды с проезжей части — это какой-то лихач вздумал прокатиться на максимальной скорости. Вот ведь олух! А если бы забрызгал?

— Здрасьте! — здоровается на бегу какая-то лиловая единорожка. Здоровее видали, блин. Не она ли с товарками встречала с большой помпой мою попутчицу? Видать, мисс Пичботтом, дитя природы, сейчас как раз водят, как того слона, по замку — экскурсия, все дела. Хорошо бы ещё Кэйденс оказалась на месте — судя по рассказу деда, принцесса вполне может разгуливать по городу в рабочее время. Ищи её потом!

Из последних сил втаскиваю свой баул по крутой лестнице наверх, и... упираюсь в бесцеремонного привратника.

— Имя! — требует он до отвращения гнусавым голосом.

— Харшвинни, — устало отвечаю я. Неужели этот кошмар скоро закончится?

— Вам назначено? — удивлённо переспрашивает страж ворот. — Имя в списках отсутствует!

— Как это отсутствует? — оторопеваю — Я инспектор Международного Эквестрийского Комитета! Ну-ка поверьте-ка ещё раз!

— В списках не значится! — отрезает привратник.

— Это... это как же? Ребята, вы чего? — я совершенно отказываюсь чего-либо понимать. Нет, ну ладно не встретили — бывает и такое, могу представить, тем более что они вроде бы действительно заняты делом. Но чтобы отказаться принимать инспкетора Игр!!! Им что, Игры как бы и не нужны уже что ли?

— Нету в списках — значит, кругом марш, и чтобы я через секунду вас тут не видел! — повторяет гнусавый. — Ходют тут, понимаешь, всякие возле Дворца, ходют, а потом Кристальное Сердце пропадает...

В полном расстройстве чувств спускаюсь с лестницы, и усаживаюсь на мостовую. Перед глазами всё плывёт: ТАК со мной пока ещё нигде не обращались. И это хвалёное северное гостеприимство? Загадочная кристальная душа???

— ПАБИРИГИИИИСЬ! — вдруг слышу я почему-то очень знакомый голос. В ту же секунду мимо на высочайшей скорости проносится какой-то жёлтый ураган... и я оказываюсь с ног до головы забрызгана вонючей водой прямо из лужи. Ну просто отлично!

— Вы в порядке? — звучит над ухом звонкий детский голосок.

— Нет! — рявкаю я, но потом соображ,ю что жеребёнок-то тут ни при чём. — Нет, не в порядке, — отвечаю уже тише. — Но спасибо, что спросила, детка.

— Давайте-ка я вам помогу! — в моём поле зрения наконец появляется и обладательница звонкого голоса — юная кобылка-пустобочка, лет двенадцати, бирюзовая с пастельной гривой. Её большие глаза с любопытством наблюдают за промокшей тёткой в когда-то дорогом и красивом платье. — Меня зовут Тротти, я волонтёр Эквестрийских Игр, и помогать приезжим — наша обязанность!

Кобылка с таким неподдельным энтузиазмом оттарабанивает лозунг, что я не могу сдержать улыбки.

— Подожди-ка, — перебиваю я, — ведь Игры ещё не начались, как ты можешь быть волонтёром?

— Игры не начались, но волонтёры есть уже сейчас! — бойко отвечает Тротти. — Мы учимся быть вежливыми и исполнительными, и помогать любому, кто нуждается в помощи, чтобы на самих Играх у гостей Империи не осталось плохого впечатления о ней!

Жеребёнок, несмотря на все протесты, вцепляется в ручку моей сумки.

— Куда пойдём, мисс?

— Я... в... наверное, куда-нибудь, где можно умыться и переодеться, — отвечаю. — В таком виде ходить по чужой столице — преступление.

— Тогда в спа-салон, — уверенно кивает кобылка. — Туда даже сама принцесса заходит иногда!

— А ты видела её?

— Кого, принцессу? Ну разумеется! Она часто ходит по городу. И к нам в школу иногда заходит. Она хорошая! Мы непременно должны выиграть эти Игры, и насобирать кучу медалей, чтобы порадовать нашу Каденцию!

— А в вашей... школе... много волонтёров?

— Конечно! — с энтузиазмом выпаливает Тротти. — Каждый хочет быть волонтёром, и помогать нашей стране проводить Игры! Но не каждого берут, для этого надо быть активистом, а ещё лучше — отличником, и хорошо знать языки, ведь приедут и грифоны, и зебры, а то и ещё кто-нибудь эко... экзотичный, вот!

— То есть у вас нет обязаловки? И учителя не назначают провинившихся учеников волонтёрами, чтобы перевоспитать тех?

— Конечно нет! — она поднимает на меня удивлённые глаза. — Как можно назначать волонтёров? Мы потому и волонтёры, что все как один — добровольцы! А заработную плату мы отдаём на покупку облигаций.

— Что, всю? — недоверчиво улыбаюсь я.

— Конечно всю, как же иначе! Это ведь наши игры, а значит мы все должны помогать Принцессе их организовать!

От неподдельного энтузиазма юной Тротти мои слёзы сами собой высыхают, а улыбка приклеивается к лицу. Кобылка болтает без остановки, пока мы идём до спа: весёлая, жизнерадостная, общительная, и полностью, безоговорочно уверенная в том, что игры пройдут именно в её родной стране.

— Ну вот мы и пришли, мисс! — останавливается жеребёнок у большой стеклянной витрины. — Кстати, что у вас за кьютимарка такая — кубок? Вы, наверное, знаменитая эквестрийская спортсменка, и приехали посмотреть на место, где будете выступать следующим летом?

— Не совсем, — отвечаю я с улыбкой, — но ты почти угадала.

— Ну тогда приезжайте к нам через год! — она машет мне копытом. — Счастливо, мисс!

Вздыхаю, и прохожу внутрь. Лепота! Почти как в модных салонах Кантерлота — с учётом местной специфики, разумеется. За ширмой модельерша-единорог наводит причёску какой-то вип-клиентке, а на кушетка для массажа развалилась... ну да, моя попутчица, мисс Пичботтом.

— Ох, Винни, дорогая! — восклицает она сразу же, как только я вхожу внутрь. — Вот вы где! Представляете, меня так хорошо приняли! Честное слово, я даже и не представляла, какое оно — то самое северное гостеприимство. Меня провели по замку, показали все его укромные уголочки, и даже познакомили с принцем! Честно говоря, — понижает она голос, — меня всё время не оставляло де жа вю, что они меня с кем-то перепутали. Например, с инспектором Эквестриады... А потом они поняли, что встретили не ту пони, и куда-то все вдруг убежали! — персиковая пони подмигивает с хитрющим видом.

Я не могу удержаться от улыбки. Вот как! Оказывается, торжественный приём всё-таки был, были и достопримечательности, и осмотр спортивных сооружений... Дилемма, друзья мои, дилеммочка. Впрочем... Если бы кто-нибудь из встречающих поняш додумался взять с собой плакатик с моим именем — то не было бы этих мучений с дорогой и ожиданием, удалось бы попасть во дворец и на стадион, и в таком случае я бы точно... отклонила заявку Империи. Потому что мне оказались бы неведомы и энтузиазм студентов, которые не допускали и мысли о том, что могут проиграть; и эта наивная доверчивость старого работяги, который верил, что его правительница просто не сможет обмануть стариков и жеребят; и главное я бы не увидела той жизнерадостности и уверенности юной Тротти, которая смогла своей энергией разогнать чёрную тоску, и вселить в меня веру в пони.

С шумом распахивается дверь, и в спа влетают пятеро порядком измученных пони. В их глаза ужас и безысходность, а колени трясутся. Я мысленно улыбаюсь: попались, голубчики! Сейчас хорошенько вас отхожу, фейсом да об тейбл. Нельзя подводить надежды таких пони, каких я видела здесь, в Империи! Особенно если эти надежды такие хрупкие... Ага, вот и принцесса Кейденс здесь. Наводит, стало быть красоту. Ну ничего, ребята. В том, что я сейчас скажу, нет вашей заслуги. Ни капли. Благодарите каждого из кристальных пони, что встретите сегодня — они заслужили эти Игры для себя. Целиком и полностью.

Я картинно нахмуриваюсь, и начинаю отповедь...