Погибший Рай (Dead Paradise)
Глава 8. Смотровая площадка.
Глава 8. Смотровая площадка.
-Подъём, больной, пора на процедуры!
Бодрый голос, заоравший в самое ухо, заставил меня болезненно поморщиться и открыть глаза. Боль в ране заметно приутихла со времён попадания, но всё же иногда напоминала о себе, царапая в самую кость, так что приподняться мне удалось. И на сей раз Скут не захотела мне мешать.
-С добрым утром, больной. Как себя чувствуем? Как воспоминания, кем были, помним?
-Издеваешься? – сквозь зубы поинтересовался я, недовольно глядя на широкую ухмылку попутчицы.
-Я? Да нет, что ты. Это я ещё только дразнюсь. Взвоешь, если я начну издеваться.
Пегаска не врала. Если уж она хотела превратить чьё-нибудь, в частности моё, существование в ад раскалённый, то впору было писать завещание. Так что мозг моментально подсказал мне, что лучшим решением станет не нарываться. Ха, узнаю самого себя. Голова приходит в норму, это радует. Значит, я ещё не совсем двинулся. Можно продолжать в том же духе.
-Любопытно, больной помнит, на каком условии я согласилась пустить его за руль? – уже строгим голосом поинтересовалась «докторша». Признаться честно, я как вспомнил, так вздрогнул. Надо было обладать огромной силой воли, чтобы не испустить ни одного матюка, когда тебя буравят такие ощущения. Чувствуя жжение в пробоине как от раскалённой кочерги впервые подумаешь, что мазохистом быть не так уж и плохо. В разумных пределах.
-Дай поесть сначала, а потом…
-Покормить тебя?
Строгий голос сменился на издевательски-ласковый. Всё, что мне оставалось – прошипеть нечто вроде «сам управлюсь». Дискордова дыра в плече! Мало того, что я из-за неё похож на чейнджлинга, так ещё приходится выносить такие вот подколы! Ну, погоди, доктор пернатый, встану я на четыре копыта… Кстати, наверное, круто быть в такой ситуации чейнджлингом. Стреляет в тебя кто-нибудь, и посмотришь на его морду, когда все пули пролетят насквозь, не причинив ущерба. А если он всё-таки попадёт (хотя куда там попадать-то?!) то и тут тебе будет пофигу. В тебе и так дыр полно, ещё одна никому, в том числе и тебе, не повредит. Нет, с моей крышей определённо что-то не так, если уж я задумал в чейнджлинги податься.
Набивая себе рот и размышляя на подобные темы, я горестно оглядывал теперь уже хорошо освещённый «Кастлгард». Пулевые дыры были везде, где только можно, хотя я мог видеть только левый борт и заднюю дверь, но не сомневался, что всё остальное выглядит не лучше. Здорово. Мы ездим на сыре. И как только нам ещё маслобак не пробить ухитрились? Наверное, у бандитов с прицелом дело плохо. Нам такое обстоятельство только на копыто.
Дождавшись, пока я проглочу последний кусок, Скуталу опять придавила меня к земле.
-Ну, теперь держись, иначе даже близко к машине не подпущу.
Держаться оказалось и вправду сложно. Я сжимал зубы изо всех сил, иногда мне казалось, что они сейчас вылетят из моей пасти. По поводу орать, шипеть или стонать уговора не было, однако я прекрасно понимал, что стоит мне открыть рот на достаточную ширину – и из него просто хлынет фонтан выражений недетского содержания. В этот раз болело меньше, чем в прошлый, но почему-то мне казалось, что крылатая провозилась дольше. Слёзы застилали глаза, пошевелиться было невозможно.
-Пусти, больно…
-Терпи.
-Пожалуйста, хватит…
-Терпи, сказала!
-АЙ!!! Не на-а-адо…
-Уже почти всё.
Когда я наконец обрёл свободу, сил брыкаться у меня уже не осталось. Такая вот несправедливость. Боль потихоньку отступала, оставляя после себя чувство страшной обиды на весь свет. Где-то на краю сознания появилось даже желание заплакать, но слёз во мне уже не было.
-Ну вот и всё, — устало произнесла летунья, утирая у меня со лба пот, а из-под глаз слёзы. –Видишь, можешь же, когда захочешь! Полежи немного, не вставай сразу.
Такое указание было излишне. Разбуженная резь всё равно не даст мне подняться ещё минут пять, которые кажутся вечностью. Скут опустилась рядом и принялась гладить меня, словно утешая. Опять она со мной, как с жеребёнком! Когда это закончится, наконец?! Я уже не маленький!
В конце концов я нашёл в себе силы подняться. Пегаска поднялась следом, отвернулась к аптечке и вынула оттуда бинт.
-Постой минутку спокойно.
Я испугался, что сейчас она опять начнёт обрабатывать мне рану, но она лишь примотала покалеченную ногу к груди, так, чтобы я мог спокойно крутить баранку или даже взять что-нибудь. Вышло очень даже удобно, но ходить всё равно мешало.
-Вот. Теперь лучше, да?
Её губы мягко клюнули меня в щёку. Я на минуту застыл от удивления. Вот это уже не похоже на утешения или типа того. Скорее, на что-то другое…
Скут обернулась ко мне.
-Э, алё, ты ехать собираешься? Опять, что-ли, залип?
Я помотал головой и залез на сиденье, твёрдо выбросив эти мысли из головы. Нет. Между нами ничего не могло быть. По крайней мере, сейчас. Путь нам предстоит ещё очень и очень долгий, а как потом друг другу в глаза смотреть? Вот то-то же.
Подождав, пока спутница закончит проверку боевых систем, я тронул машину с места. Солнце скоро начнёт пригревать, надо поскорее добраться до завода и разведать путь дальше. По дороге мы не встретили никого из бандитов. Неужто и впрямь всех под корень ухайдакали? Предсмертное подвывание раздавленной лесной твари мешало сосредоточиться на возможном противнике. До завода мы доехали очень быстро, и парочка животных, с радостным рыком бросавшихся в тёплые объятия нашего бампера, не стала помехой. Однако возле самого заводского здания, под трубой, уходившей в один из этажей, стояла чья-то пустая машина. Я узнал её: она участвовала в засаде на нас, из которой удалось уйти исключительно благодаря скорости «Кастлгарда» и вражеской тупости. По-другому эти действия никак назвать было нельзя. Экипажа поблизости не было. Я решил спрятать машину где-нибудь рядом, и обнаружил подходящую для этого дела нишу в заводском корпусе. Похоже, сам корпус переоборудован под бандитскую штаб-квартиру, а значит, риск напороться на кого-то из них очень велик. Укусил за мягкое место тот факт, что ни у меня, ни у пегаски не было при себе хотя бы дохленького пистолетика. От мрачных мыслей отвлекало то, что мне пришлось удерживать Скуталу от желания превратить машину врага в груду металлолома. По правде сказать, удерживал я её исключительно ради мести за перевязки.
Мы осторожно вошли внутрь заводского корпуса. Тут царила тишина, солнце освещало через разбитые окна подряхлевший ресепшн, изрисованные граффити стены (интересно, это у бандюков так хорошо с чувством прекрасного, или что?), выпавшую прямо в холл кабину лифта, пол, обильно устеленный полусгнившими газетными листами и засыпанный осколками бутылок, и лестницу наверх. Сделав крылатой знак быть тише, я прокрался к лестнице и глянул наверх, прислушиваясь. Тишина. Если здесь внутри кто есть, они не могли не расслышать звука нашего двигателя, и сейчас затаились где-то, поджидая нас. Надо бы поосторожней.
Мы принялись тихо подниматься наверх, прячась от каждого шороха. Тишина давила на уши, но что поделать. Приходилось её соблюдать, иначе попались. Я не знал, сколько здесь было врагов, но в том, что они здесь были, сомневаться не приходилось. Осторожно заглядывал я за каждый угол, с минуты на минуту ожидая, что в меня вонзится ещё одна пуля. На этот раз смертельная.
Прокравшись так до самого верха и не наскочив ни на кого, мы немного расслабились. Скут принялась оглядывать окрестности в бинокль, а я стоял рядом, опершись больной ногой на перила и вспоминая дни, когда работал на этом заводе. Как давно это было. А кажется, только вчера…
Разобравшись с маршрутом, мы совсем повеселели. Но надо было ещё возвращаться к машине и улепётывать отсюда как можно быстрее. Я прекрасно понимал, что вот так лезть в логово врага – просто пик идиотизма, но в противном случае нас ждали скитания по лабиринту, где непонятно, куда ехать и где ты уже был. Запасы продовольствия и масла с таким вариантом были категорически не согласны. Приходилось смириться, поскольку в данной ситуации решающий голос принадлежал им и никому другому. Мы вышли к лестнице, стараясь не шуметь, и тут я повалился на пол, сокрушённый мощным ударом в затылок, и потерял сознание.
Конец 8 главы.