Орк в Эквестрии

Гатов таптать!

Твайлайт видела всякое.

Она видела эпатажного морского змея, видела загадочные способности Пинки по предсказанию будущего, она видела, как огромный смертоносный дракон разрыдался, а её маленький фиолетовый помощник превратился в ужасного дракона, видела, как трёхглавый пёс, охраняющий Тартар, при виде мячика превращается в слюнявого щенка-переростка, она видела, что может сотворить Дискорд, видела последствия путешествий во времени, видела, как её подруга детства превращается в маниакально улыбающегося жука-переростка.

Но никогда прежде она не видела зелёного, двуногого пришельца, приплясывающего на цыпочках и визжащего, как восторженная фанатка. Пожалуй, это может быть добавлено в список виденных ею странностей. В самый верх списка.

— О мой горк, о мой горк! Эта ж дийствитильна ты! Ты, Твойлайт Споркл! — восторженно орал он.

— Ч-чтоа? — Фиолетовая библиотекарша до сих пор ничего не понимала. Такого рода вещи как правило заставали её врасплох.

Он совершал совершенно дико выглядящие движения своими руками, обоими, что металлической, что живой.

— Ты ж единарог, и ты делаешь всякие... штуки! — Он почесал лысую голову, а потом его лицо приняло выражение внезапного озарения. — Ты, эта, крута растаптала тада таго парня Дескорда.

Твайлайт моргнула. Как он вообще мог про это знать?

— И этих бааших жуков тожа, я тожа жуков убевал, маи были ищо страшенее!

 — Так, постой-ка... — несмотря на огромный размер пришельца, она всё же смогла собрать мужество и заговорить.

— И ищо эта Нойтмер Мун, но его ты ни растаптала, если падумать, то ни так уж многа каго ты таптала.

— Да остановись же ты! — Твайлайт наконец совладала с собой и смогла ответить этому жуткому чудовищу. — Я не понимаю, как ты... — Она прервалась, пытаясь собрать мысли воедино. — Кто или что ты такое?

Существо улыбнулось. Это была широкая улыбка, полная острых зубов. И это несколько нервировало кобылу.

— Йа? Миня завут Гранди! — Он ударил себя в грудь натуральной рукой, прогрохотав множеством вещей, что были в избытке нацеплены на нём. — Мекбой Гранди! Йа орк, а орки деланы для рубилава и пабеждалава!

Его грубый зычный голос резал по ушам, словно наждачка, но, впрочем, он был понятен. Это был ещё один вопрос, который она должна была исследовать. В её мозгу начали формироваться сотни вопросов, и, насколько она могла судить, сейчас она была вне опасности, так что могла задать эти вопросы, и первым был:

— Откуда ты знаешь моё имя?

— Ни толька тваё. — Он принялся считать свои механические пальцы: — Ишо Эппалджек и Рэйнбау Даш и Флуттаршой и Раритет и Поинки Пой и... кажись фсё.

Единорожка ещё больше запуталась.

— Откуда ты знаешь все эти имена?

— Эта людикавская технакаробка рассказала мине их.

Теперь единорожка была похожа на фонарного грота.

— Эм... — Гранди попытался объяснить: — Ну ты панемаишь, людики, чу-ла-ве-ки, — попытался Гранди произнести это так, как они сами себя называли. Но это было чуждо ему.

Твайлайт медленно потрясла головой, а потом сильнее и быстрее.

— Это вовсе не объяснение! Как ты можешь знать нас и то, что мы сделали? Я никогда прежде не видела ничего подобного тебе!

Какая-то мысль пришла в голову Гранди, та, что никогда бы не пришла в голову обычного орка, помимо той, что увидеть что-то наподобие Твайлайт и не захотеть это убить. Орков никогда не волновали вопросы бытия, поэтому их жизнь была проще. Они существовали в бою, неважно с кем был бой — с другими орками, хаоситскими парнями, синявчиками или любыми другими. У них никогда не возникали вопросы, кроме как убить врага побыстрее, взорвать ту или иную штукенцию и подольше прожить, чтобы успеть убить как можно больше. Внезапно, он понял, что эта пони не захотела бы узнать, что она есть продукт мыслей, появившихся благодаря просмотру людиковскими гротами шоу с яркими картинками. И вместо того, чтобы рассказать напрямую, он использовал свою стандартную уловку, когда он что-то объяснял.

— ...забыла штоль, йа ужо сказал... йа тя знаю... — он улыбнулся и гордо прижал кулаки к бедрам, выпятив грудь, — патаму што йа очинь умнючий!

Повисла неловкая пауза, Твайлайт никогда в здравом уме не приняла бы такой ответ, но, смотря на орка, она понимала, что это будет единственный ответ, который она услышит.

— Ладно, итак... Гранди, верно? Эмм, откуда ты пришёл?

Гранди, размышляя, снял очки, показав тем самым красные глаза-бусинки.

— Ну... зог, паследняйа планета на каторай йа был, вроди б звалась... — Он почесал лысый череп. — Йа забыл, ани арали савсем другое када мы их убевали, хар-хар-хар, — усмехнулся он.

Как и следовало ожидать, это потрясло Твайлайт.

— Ты... убил их?

— Канешн! — заявил он так, как будто в этом не было ничего такого.

— Но... как ты мог?

— Мы ж орки, мы прилитаем на планету, убеваим всё, шо тама есть, и планета становица нашай, — обьяснил он. — Хатя эту планету захвотить была очинь проста, ни адин из людикав ни убил ни аднаго парня.

— А что с их друзьями? Семьями?

— Усё харашо, мы их тожа убили!

— ЭТО ВОВСЕ НЕ ХОРОШО! — закричала она; Гранди поднял бровь, удивлённый такой реакцией.

— Но... орки деланы для рубилава и пабеждалава...

— Это не правильно!

Механьяк не любил, когда на него кричат, и начал кричать в ответ:

— А можит йа ни хачу, штоб была правильна!

— Но это была их планета! Почему нельзя было просто позволить им существовать?!

— Патаму шта... Орки хатели иё!

— Но вам не стоило их убивать!

— А можит мы хатели их убевать!

— И это тоже не правильно!

— Йа тя ищё ни шлёпнул, можат быть паблагадаришь миня за эта?

— И почему ты этого не сделал?!

И тут спор затих.

— Ну патаму шта... ты... ну ты знаишь... поуни и... — Твайлайт видела, как его лицо стало тёмно-зелёным.

— И?.. — подтолкнула она.

— ...И йа лублу поуни, ясна? — негодовал орк. — Все другие орки гаварят, што, ну ты знаишь, Гранди ни даштатачна орачий, патаму шта он лубит поуни. Это, зог их всех, ВЫВОДИТ МИНЯ ИЗ СИБЯ! — Он ткнул себя в грудь. — Йа всё ищо орк! Йа Механьяк! Адин из лудщих! Йа сделал сибе эту руку! — Он указал на руку, к которой был прикован взгляд Твайлайт. — То, а чём астальные мекбойцы могут толька мичтадь! Но... им всё равно, им толька пуляла и стреляла падавай, да роккиланчи павзрывучей. Никто из них ни ходит к Гранди за рукой, все ходют к болебойцам... И все ани забудут, што йа сделал для них, када узнают, што я лублу поуни! Горка и Морка, да шо с ними такое-та?!

— Гранди! — Ей еле удалось остановить истеричные разглагольствования орка. — Как насчёт продолжить разговор где-нибудь подальше отсюда?

Гранди моргнул маленькими хищными глазами.

— Канешна.

— Хорошо. Тогда... следуй за мной. — Поначалу она потопала в одном направлении, а затем, сориентировавшись, пошла в несколько другую сторону. — Нам сюда.

Они вышли на поляну. Орк шумно топал вслед за единорожкой.

— Итак, не мог бы ты рассказать мне о своём виде?

+++++

За время, ушедшее у них на поиски тропинки, Твайлайт смогла переварить обрывочную и разнородную информацию. Из того понятого ею следовало, что Гранди принадлежал к воинственной расе дикарей, чьи мотивы и цели были сплошным насилием. Они массово путешествовали от планеты к планете целыми племенами ради убийства, грабежей или просто драк, уничтожая всё живое на планете. Их иерархия определялась физической силой, а индивидуальность почти полностью отсутствовала. Они ели всё, до чего дотягивались их руки, пили алкоголь, сцеженный из каких-то грибов, или что-то в этом духе. Они также были способны создавать продвинутые механизмы, которые каким-то образом были встроены в их генный код. Когда Гранди попытался объяснить, каким образом он это понимает, он описал это так: “Эта проста щёлкнула в маей галаве“, когда он принялся за работу. Своего рода инстинкт. Это озадачило Твайлайт ещё больше.

Но что действительно нервировало её, так это то, что вся раса была одержима враждой с “касмическеми эльфами”, “людиками”, ну или борьбой друг с дружкой. Им было необходимо насилие, ровно как и всем необходимо дыхание. Такая вещь казалась просто отвратительной в понимании миролюбивой поняшки, если не сказать хуже. Это нисколько не оправдывало их. Это было просто ужасно, отвратительно! Пони упорно трудились, чтобы поддерживать мир, будучи окружёнными менее миролюбивыми расами, например такими, как грифоны. Они предпочли торговлю, дипломатию, всё, лишь бы избежать прямого конфликта. Орки, напротив, стремились к конфликту. Они любили начинать войны, разжигать конфликты, точно так, как пони любили мирную жизнь. Они были полной противоположностью пони. И это не сулило ничего хорошего для Эквестрии. И это подводило её к другому вопросу... Что она будет с ним делать?

К тому времени, как они добрались до дороги, Гранди успел объяснить ей про разновидности орков.

— Мы завём их гретчинами, инагда гротами. Мы пинаем их и заставляем работать. У нас их многа, паэтаму мы заставляем их драцца целыми пачками, чтобы избавица ат них. Ани всё равно ни сделают многава, но хоть што-та. А ищё ани раздражают. А те што паменьше — эта снортлинги, эта мелач, што палучает по мазгам от гротав, как ани ат нас. А мы используим их как патроны.

— И вот мы пришли, — наконец сообщила Твайлайт. Она не была уверена, что перенесёт продолжения разговора о бессмысленном насилии. Они пришли к полянке, где нельзя было заблудиться из-за буйной растительности.

— Иии... где эта мы? — протянул Гранди.

— Где-то в Вечнодиком Лесу.

— Ах да, Вечнадикай Лес, в каторам йа тех валков пакрамсал, кекеке.

Твайлайт приложила копыта к голове, которая сейчас почему-то сильно заболела.

— А када йа увижу... ну этих... дружбанов тваих?

У неё перехватило дыхание.

— Что?

Он принялся считать, используя огромные пальцы:

— Эппалджек, Рэйнбау Даш...

— Нет! НЕТ! Тебе нельзя их видеть!

— Почему нет? — Гранди выглядел уязвлённым.

— Потому что ты... — Она остановилась, пытаясь найти нужные слова. Было не так много прилагательных, которыми она могла бы описать его. — Ты большое, страшное... существо. Они либо в ужасе разбегутся, либо попытаются подраться с тобой.

Орк злобно оскалился:

— Никаких праблем с этим.

— Нет, подожди! Позволь мне сказать это иначе... — Это было всё равно что объяснять что-то жеребёнку. Жеребёнку, слишком много играющему в игры. — Ты не можешь решать все проблемы насилием.

Она с таким же успехом могла сказать, что огонь не горячий, а вода не мокрая.

— Просто... постой и посмотри на вещи с моей точки зрения, с точки зрения пони.

Он приложил когтистые руки к большому квадратному подбородку. Даже при том, что, насколько он знал, он был единственным и самым главным орковским экспертом по пони, он не был знаком с их мышлением. И это было трудно — представить мир с их точки зрения, трудно представить что-то с точки зрения создания, меньшего чем он сам. Да и вообще, ему нравились руки и ходить на двух ногах. Две ноги рулят! Таким образом он дошёл до вполне приемлемого варианта: Грот. Гроты обычно сжимаются, когда рядом бегут большие орки. Боятся, что их ненароком раздавят. Да, пожалуй, он мог представить себе некоторые проблемы у существ вроде этих пони при виде такого, как он. Но не помешает же это такому упрямому орку? Не в этой жизни.

— Йа уверин, шта шта-нибуть придумаю, йа ж самый умнючий средь оркав! Ты панимаешь, как тибе павизло?

— Ты не сможешь, Гранди. Ты просто... не сможешь. — Твайлайт глубоко вздохнула, закрыла глаза, отгораживаясь от всех отвлекающих факторов, и активировала режим выноса мозга. Затем села на круп, освободив для жестов передние копыта. — Наши... культуры... миры… они слишком разные. У тебя совершенно противоположный способ мышления, не говоря уже о том, что ты выглядишь так, как будто готов прямо сейчас нас слопать. И я забыла упомянуть, что согласно эквестрийским законам, ты всё же монстр, пусть и умный, и твоё нахождение в Понивилле будет опасно для жителей. И да, у пони как правило запрет на насилие.

Гранди прервал её на секундочку:

— Эээ... а ф какой старане Понивилль?

Она указала в сторону тропинки:

— Туда.

— Спасиба.

— Не стоит благодарности, — сказала она, прежде чем продолжить лекцию: — Как я говорила, в Эквестрии запрещено насилие, это против нашей природы. Мы решаем проблемы тщательно выбирая слова и умелой дипломатией. Мы упорно трудились, чтобы создать мир, который мы имеем сейчас, и ты одним своим присутствием можешь...

— ПОНЯФЫ ЙА ИДУ!

— ЭЙ! Подожди! НЕТ! — Она вскочила и понеслась так быстро, как могли нести её маленькие библиотекарские ножки.

+++++

Где-то в парке Понивилля две кобылы сидели в преддверии эмоционального потрясения. Одна из них с вьющейся розовой и тёмно-синей гривой пыталась успокоить свою подругу мятного цвета, не так давно ставшую её любимой. У них был кризис, и это был переломный момент. Либо они смогут договориться и обрести счастье, либо разойдутся навсегда.

— Лира, пожалуйста, просто посмотри на меня, — мягко ткнув её в бок, попросила Бон-Бон, но Лира не сделала этого. В своей своеобразной позе она сидела, отвернувшись в другую сторону. Она не могла без боли смотреть на неё. И эти большие дрожащие глаза отнюдь не помогали делу. И она была слишком смущена, чтобы сказать хоть что-нибудь, и совсем не уверена, что сможет смотреть ей в лицо после недавно сказанного.

— Ну хотя бы поговори со мной, это я, твоя Бон-Бон, ты помнишь? Мы договорились, что ты можешь рассказать мне что угодно.

— Я не уверена, что смогу говорить с тобой о подобном, — наконец ответила Лира.

— Ты можешь рассказать мне что угодно, слышишь? Что угодно. Я выслушаю, потому что... я люблю тебя.

Лира слегка обернулась к ней; слезы текли по её щекам.

— Я не думаю, что смогу сказать то же самое когда-нибудь.

С резким вдохом Бон-Бон отпрянула, боль застыла в её глазах, где-то в уголке разума она понимала в чём причина. Её лицо исказил гнев.

— Это потому, что я не человек, не так ли?

— Дело не в этом... — Мятно-зелёная единорожка отвернулась.

— В этом самом! Это всё, о чем ты говоришь! Всё, о чем ты думаешь! — Она понизила голос: — Почему ты так зациклилась на ненастоящих вещах?

— Они настоящие. — Лира повернулась к ней. — Я знаю это. Если их не существует, почему информация в книгах настолько подробна?

— Да любой пони с достаточно ярким воображением мог написать их! Признайся себе, ты зациклилась на них.

— Это не просто книги! — Она опустила глаза. — А ещё... этот сон. Однажды ночью я видела их во сне, они были размыты, но я знала, что это было о них. У них были руки, ноги и даже лица... это было настолько реально... я практически могла чувствовать их. Я даже не знаю, как смогу жить дальше, после того как узнала, что это был всего лишь сон.

— Это был он, и это всё, чем он являлся. — Бон-бон положила копыто на плечо спутницы. — Сон.

Лира отстранилась, но Бон-Бон продолжила:

— Лучше направь свою веру во что-то более реальное, например, меня. Я реальная. И я здесь для тебя. Я всегда буду с тобой. Я пройду через огонь и воду, я буду верить в тебя. И мне просто необходимо, чтобы ты тоже верила в меня.

— Бон-Бон... Я... Я...

Лира вскрикнула, когда её отдёрнуло от её подружки странное существо с двумя руками и ногами.

— Даров, миня завут Гранди, йа баашой паклонник тваей работы, — выдохнул он на неё. Это была самая ужасная вонь во всей галактике с запахом табака. Никакие слова не могут описать ощущение гнили, обдавшей её. Этого запаха было достаточно, чтобы даже Ктулху потянулся за ведром. О Селестия, она могла ощутить этот запах во рту. А он просто продолжал трясти её копыто. Его металлическая рука была холодная настолько, что ощущалась даже сквозь шкурку. Холод резал её, словно кинжалами.

— Заметел, што вы двои часта вмести зависаити, вы, наверна, лучшии дружбаны. — Его слова отозвались эхом боли в её ушах, его речь была почти слишком груба, чтобы хоть что-то разобрать. Лира наконец взглянула на него. Цвет его кожи был уродливо зелёным, сама кожа была жирная и обвисшая, жёлтые острые зубы торчали из пасти, словно клыки дракона. Его глаза-бусинки, подёрнутые дымкой жажды насилия, смотрели на неё. Он навис над ней, как гора мяса. Её рот безвольно открылся. Рот Бон-Бон, впрочем, уже давно открылся. И никто ничего не мог сказать.

— Ну лана, мине пара итти. Многа штук нада сделать, нет времини на балтавню. — Он побежал в город, вскинув руки и ликующе крича. Вдалеке показалась Твайлайт, видимо, спешащая за ним. С пунцовым лицом и кричащая матом, в попытке поймать зелёного монстра, который был явно лучшим в этой гонке.

Лира села на землю, в попытке осознать, что же, собственно, произошло, когда нечто буквально изнасиловало пять из её чувств. Через минуту или около того она повернулась к Бон-Бон и с кривой улыбкой на губах произнесла:

— А знаешь что? Да лягать этих людей.

Лира любяще поцеловала Бон-Бон и прижалась к ней. Когда ночью она вернулась домой, она сожгла к Дискорду все книги. Люди никогда больше не появятся в её мыслях.

+++++

Рэрити подняла своё уставшее лицо со стола. Перед ней лежал чистый лист ватмана, буквально дразнящий её своей чистотой. Дизайнер глубоко вздохнула. Под глазами были мешки, грива в беспорядке, а голова болела из-за разочарования, мышцы шеи затекли от долгого сидения. Она слишком хорошо знала эти ощущения.

У неё был творческий кризис. И сейчас даже ценой своей жизни она не сможет придумать ничего нового. Она могла лишь сидеть, сидеть и смотреть, но ни одна мысль так и не приходила в голову. Она пыталась выводить линии в надежде на хотя бы искорку вдохновения, но в конечном итоге комкала и выбрасывала очередной лист. Единорожка пыталась снова и снова, но результат был тем же. Пол был буквально усеян шарами бумаги. В комнате стоял полумрак, она специально приглушила свет, чтобы он не резал её и без того уставшие глаза. Мимолётной мыслью, проскочившей у неё, было ощущение пустоты в животе, сейчас она пыталась вспомнить, когда же в последний раз ела. Пожалуй, с неё хватит.

В конце концов, она спрыгнула со стула, подошла к жалюзи и открыла их. Солнечные лучи полились в открытые окна, заставив её зажмуриться от яркого света. Когда её глаза всё же привыкли к свету, она взглянула на улицу. Прекрасный день, без сомнений. Погода была хорошей, ветра не было, и ни облачка на небе.

— Это будет трагедией, провести такой прекрасный день взаперти дома, — сказала она сама себе. — Думаю, схожу прогуляюсь, а завтра продолжу.

С такими планами она направилась в ванную, чтобы привести себя в нормальный вид. “Просто немного прихорошусь, — мысленно отметила она. — Никаких особых поводов, просто прогулка на воздухе”.

Сорока пятью минутами позже...

“Прекрасно”, отметила она и двинулась вниз по лестнице в сторону кухни, перехватить что-нибудь по быстрому. После этого она, прихватив скромную широкополую шляпку, чтобы солнце не докучало глазам, отправилась на прогулку. С улыбкой вышла и закрыла за собой дверь. На улице модница услышала странные звуки. Казалось, пони... бежали. Либо к чему-то, либо от чего-то. Судя по крикам — второе.

— МОНСТР! БЕЖАТЬ, БЕЖАТЬ!

— СПАСАЙТЕСЬ!

— ПАНИКА, ПАНИКА!

Рэрити подняла бровь. Это было из ряда вон; что вообще могло их настолько напугать?..

Как только эта мысль пришла к ней в голову, она обернулась. Прямо в упор к её мордочке стояло зубастое, зеленокожее нечто с красными глазами-бусинками.

— Даров.

Она замерла, каждая мышца окаменела. Даже дыхание остановилось. Она стояла неподвижно, лицо в гримасе ужаса, вот-вот готовое закричать, застыло, словно вырванное из времени. Гранди озадаченно стоял рядом. Он помахал мясистой рукой перед её мордочкой, но реакции не последовало. Никакой.

— Эээм... — Видя, что Рэрити не возражает, и по сиюсекундной прихоти он схватил шляпу и постарался её надеть. Слишком большая, глаза закрывает. Он отбросил её. Оглянувшись назад, увидел, что фиолетовая единорожка догоняет его. Пожалуй, ему стоит продолжить то, что он делал, а именно — снова бежать.

Твайлайт затормозила рядом с подругой, судорожно вздыхая. Осмотрела её в поисках повреждений, нанесённых Гранди.

— Рэрити! РЭРИТИ! — Никакого ответа от шокированной кобылы. — Рэрити! Да твою Богиню...

Она снова продолжила погоню за орком, оставив подругу безучастно смотреть в никуда.

+++++

Мистер Кейк безмятежно напевал песенку, вытирая прилавок. Очередной напряжённый день в Сахарном Уголке. Посетители собрались к обеду, жена, миссис Кейк, готовила партию тирамису для вечеринки-юбилея, на которой не будет Пинки Пай. Кстати, говоря об этом, неугомонная розовая пони сейчас была на детской площадке с близнецами, потому здесь было настолько тихо.

С громким звуком дверь открылась, когда какая-то стальная нога залетела в неё. Мускулистое зелёное чудище, которое, как мы знаем, зовут Гранди, повернулось, чтобы протиснуться через узкую дверцу. Пони в пекарне перестали есть и уставились на топавшего к прилавку орка. Не совещаясь и не колеблясь ни секунды, все они встали и, крича, ринулись в двери. Мистер Кейк забился под прилавок и дрожал. Силуэт Гранди угрожающе навис над оранжевым земнопони. Жеребец выглянул из-под прилавка и увидел монстра, разглядывающего его кровожадными глазами.

— С-сладенькая?.. — позвал жену мистер Кейк. Миссис Кейк, услышав шум, выглянула, но тут же нырнула обратно, забаррикадировавшись от монстра всем, до чего смогла дотянуться, включая своего мужа. Пожалуй, он будет чуть меньше наслаждаться тирамису сегодня вечером.

Гротескное существо сунуло руку в сумку, достав горсть чего-то, и поднесло это над прилавком. Кулак разжался, и белые зубы застучали по столешнице.

— Дай мине кексикаф, — прорычал Гранди. — С розавым кремам.

+++++

Споткнувшись, Твайлайт громко фыркнула. Она проводила большую часть времени в библиотеке, а такого рода деятельность не даёт особой физической выносливости. Не упоминая того, что она уже давно не занималась спортом. Она не призналась бы в этом никому, но она отметила, что стала немного... пухловатой. Её ноги были словно в огне, но она должна была продолжать путь. Конечно, ноги понимали важность возложенной на них миссии. “Ведь так, товарищи ноги?”

“Товарищи ноги не сильно заботятся о твоих проблемах, — ответили ноги. — А теперь будь хорошей кобылкой, найди старый ветвистый дуб, сядь под него и тихонько подумай о том, что ты сегодня делала”.

Это был не вариант. Совсем. Ей нужно было бежать. Прямо сейчас горожане в ужасе разбегались, и паника будет распространяться. Она должна убрать Гранди из Понивилля до того, как всё выйдет из-под контроля. И пока она вновь набирала скорость, на границе сознания вспыхивала странная мысль. Она что-то забыла, что-то важное...

+++++

После почти пятнадцати минут ожидания рядом с дверью, улыбка Зекоры всё же исчезла. Она плюхнулась на деревянный пол своей уютной хижины. Твайлайт не придёт — теперь она это понимала. Она отлично знала, что Твайлайт никогда не опаздывает настолько. Зебра закусила губу, пытаясь сдержать рвущиеся слёзы. Она всё испортила. Она виновата. Её слабая смелость всё же сыграла свою злую шутку. Она слишком сильно надавила и была отшита своей хорошей подругой. Вот дура, попыталась превратить дружбу с библиотекаршей в нечто большее. А ведь она даже не знала, любит ли её Твайлайт.

“Зекора, ах ты глупая кляча. Ты всё испортила, и теперь ничто не станет прежним”.

Она выкинула букет красивых, заботливо собранных диких цветов.

Затушила свечи и прикрыла тарелки с едой.

Убрала подальше все книги, что они так любили обсуждать вместе, и задвинула на задворки сознания все приятные воспоминания.

Затем она проковыляла к кровати и рухнула на неё, рыдая в подушку, пока сон наконец не взял своё.

+++++

Что бы то ни было, это не могло быть более важным, чем текущая проблема.

Твайлайт заметила, как Гранди зашёл в Сахарный уголок. Это подтвердилось, когда толпа кричащих пони выбежала из заведения. Уворачиваясь от потока визжащих в ужасе пони, она добралась до двери. Нажав на неё копытом, она открыла дверь в почти пустую комнату, если не считать разбросанных тарелок с едой, перевёрнутых столов и её нового знакомого, сидевшего на несуразно маленьком стульчике и спокойно жевавшего розовый кексик с маленького блюдечка. Твайлайт и её ножки буквально молили об отдыхе, поэтому, не мудрствуя особо, она увалилась кверху пузом прямо на пол и, тяжело дыша, пыталась восстановить дыхание, что, по-видимому, совсем не мешало пришельцу кушать.

— Ты... хоть... понимаешь... что... натворил? — задыхаясь, произнесла она.

— Када йа йем, йа глух как горк. — Он взял другой кекс, закинул его в зубастую пасть; кекс был всё ещё в упаковке, но орк, видимо, не придавал этому особого значения.

Она сумела подняться на трясущиеся ноги.

— Я... как лошадь упахалась, пока за тобой бежала!

— А вить ни стоила.

— В смысле?

— Ни стоила, ну ты знаишь. — Он бросил ещё один кексик в пасть. — Ты ведь поняфий чуднабаец? С фокусами и прочими блистяшками? Ты магла проста телипартираваться ка мне.

Твайлайт открыла было рот, но возражений не последовало. А ведь он был прав. Она забыла, что могла просто телепортироваться. Её щеки надулись, из ушей пошёл пар из-за раздражения и гнева от всей этой ситуации.

— Слушай сюда! Ты поверг весь город в панику своим появлением! Но это не всё. Своим видом ты напугал до обморока мою хорошую подругу! Я думала, ты хочешь встретиться с моими друзьями, а не пугать их до смерти!

Он перестал есть, держа очередное произведение кондитерского искусства между пальцами.

— Раритет... мине... меньша всяго нравица, — продолжив жевать, ответил он.

Венка вздулась на лбу Твайлайт.

— Ты тупой осёл! Из-за тебя всё больше проблем. Почему бы тебе просто не уйти из города, пока вконец его не разрушил!

— Дыа, думал прабижаться да Кантерлота, уверин, принцесскам йа панравлюся.

Твайлайт была на грани истерики.

— НЕТ! Как насчёт просто отправиться к той дыре из которой ты выполз? Ты нам здесь не нужен! Взгляни на разрушения, что ты вызвал! — Она указала на окно, через которое было видно пустынные улицы некогда оживленного городка. Несколько истерически орущих жителей всё ещё бегали по улицам в поисках укрытия. — Они до колик перепугались, и всё из-за тебя! Тебе совсем не стыдно? Что ты можешь сказать в своё оправдание?!!

Гранди лениво поднял последний кексик, взглянул на дымящуюся от гнева кобылку, указал на кексик:

— А ниплахая штуковина. — Он бросил его в глотку и, срыгнув, продолжил: — Дык шо ты тама гаваришь? Йа тибя расстроил?

Это было последней каплей, кровь Твайлайт вскипела. Её глаза стали красными, а шёрску объяло пламя, всё её тело излучало ярость, когда она воспарила над землёй, в гневе стиснув зубы. Но внезапно опустилась на пол, её грива потухла, словно залитая водой.

— А... что толку... — Она вздохнула и подошла к Гранди, уставившись на него большими дрожащими глазами. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, просто уйди из Понивилля, на время. Это всё, о чем я прошу тебя. Если тебя не волнует благополучие этого города, то сделай это хотя бы ради меня.

Гранди застонал и встал со своего маленького, скрипучего стула.

— Эмм... лады. — Затем он достал сигарету, зажёг о всё ещё тлеющую гриву единорожки и сунул меж зубов.

Твайлайт облегченно вздохнула. Ситуацию всё ещё можно было спасти. Она могла выдворить орка из города и успокоить горожан до того, как дела примут плачевный оборот. А дальше уж решать, что с ним делать, но сначала нужно доставить Гранди в безопасное место, подальше от города.

Дверь снова хлопнула, и воздух рассекла голубая линия, а следом за ней — радужный всполох. Порыв ветра ворвался в комнату, поднимая в воздух тучи мелкого мусора, сшибая ещё стоявшие стулья и столы и в конце растрёпывая гриву Твайлайт. В вихре появилась Рэйнбоу Дэш и, затормозив в нескольких футах от зеленокожего гиганта, зависла в героической позе перед ним.

— Я здесь, чтобы отлягать тебе зад, монстр! — прокричала она, вскинув копыто в сторону орка.

— О... нет, — произнесла Твайлайт, и её ушки поникли.

— ТАДА ПАГНАЛИ! — прорычал внезапно оживившийся Гранди. Лёгким движением он опрокинул тяжёлый стол в сторону, тот врезался в другой и раскололся, забрызгав стены остатками пищи. Дэш это нисколько не смутило, она была полностью уверена в своих силах. Орк развернулся и застучал в грудь двумя руками: настоящей, из плоти и кости, и механической, ставшей внезапно очень шумной. — ИДЫ КА МНЕ, ПАСМОТРИМ ЧАГО ТЫ СТОИШЬ!

— Грааа! — С криком пегаска ринулась на мекбоя. Он сделал то же самое, но на свой манер:

— ВАААААААААГХ!

+++++

В другой, более тихой части Эквестрии был маленький пруд. Вода в нём спокойная, но чистая, как после дождя. Заходящее солнце отражалось в мелкой ряби, придавая пруду оранжевый оттенок. Вдруг, одна за одной, на поверхности пруда, хватая ртом воздух, появились три кобылки. Вода покрывала их шёрстку, и она была довольно холодной, настолько, что все они сейчас вполне заметно дрожали.

— Хорошо, девочки, и что мы получили? — спросила Эпплблум. Все трое синхронно убрали копытами налипшую на бока солому и так же синхронно застонали от разочарования.

— Конскиперья! — сетовала Скуталу, отряхивая крохотные крылышки от воды. — И это не сработало.

— Лягать, да я даже не понимаю, как это сработало бы.

— Эм, девочки? — пискнула Свити Белль. — А вы не думаете, что это был сарказм Твайлайт, по поводу кьютимарок подводного плетения корзин?

— Возможно, — согласилась Скуталу, отбрасывая соломенное нечто подальше от себя, — но она очень спешила к Зекоре.

Две другие несостоявшиеся корзинки полетели следом.

— На что вообще была бы похожа такая кьютимарка?

Не говоря больше ни слова, трое насквозь мокрых кобылок окончательно вылезли из пруда. Отряхнулись, как собачки, и удручённо опустили глаза.

Свити Белль, впрочем, осталась как всегда оптимистичной:

— Ну, мы ведь можем повторить завтра?

— Даж не знаю Свити, — Эпплблум стояла и поколачивала траву, — у меня мысля, что мы никогда не получим наши кьютимарки. — Глаза опустились ещё ниже. — И мы так и будем до конца жизни возиться в грязи.

— Не говори так, Эпплблум, — вмешалась Скуталу. — Мы заканчиваем так всего несколько дней, эмм, годик, если быть точным. — Она тоже было приуныла, но выправилась: — У нас вся жизнь впереди! Очень много времени, чтобы получить наши кьютимарки. — Она с опасением взглянула на Свити Белль. — Верно?

Маленькая единорожка не ответила. Это была самая ужасная вещь — не найти себе места в мире. Не знать своё предназначение, свою судьбу. Для них жестокая реальность с каждым днём становилась всё более явной. Они тратили каждую свободную секунду для проб себя в самых разнообразных делах, в поисках таланта и призвания. Они поворачивали голову бессчётное количество раз в поисках хоть чего-либо на месте их пустых боков, но в итоге получали только разочарование. Это был слишком тяжкий груз. Не так давно они перешли в старшие классы и были единственными пустобокими в классе. И они не были уверены, смогут ли и дальше переносить травлю со стороны Даймонд Тиары и её подружки. И они, конечно, не хотят прятаться в домике на дереве до возраста мисс Черили.

С упавшим духом, потупив взгляд, троица расстроенно распрощалась, договорившись встретиться в штаб квартире завтра, в обычное время, с обычной целью. Скуталу и Свити Белль направились в сторону скутера, их штатного средства передвижения, оставив Эпплблум дуться в одиночестве. Она устало выдохнула и, собравшись с силами, отправилась к тележке.

— Сейчас я готова сделать всё что угодно, чтобы получить кьютимарку, — прошептала она.

Вдруг она почувствовала, как когтистая лапа охватила её сознание. Глаза в ужасе расширились, а во рту застыл крик, но было уже слишком поздно. Она осознала, что находится в полной темноте. Ослеплённая, все чувства были переполнены ужасными образами. Запах крови хлынул в ноздри таким потоком, будто весь воздух стал кровью. Бессчётное количество голосов рядом с ней кричали в агонии. Эти чувства безжалостно терзали разум. Секундой позже страх овладел маленькой пони, словно мокрая вонючая пасть огромного зверя. Её видение окончательно превратилось в кошмар.

Кровь. Её окружали океаны крови. Алая кровь ударялась о копыта, словно волна голодных крыс. Горы костей торчали из красной жидкости, разбивая волны жизненных соков. Сама же она стояла на острове из костей. Они были переплетены и скручены, словно почерневшая глянцевая металлическая вязь на поверхности изделия. Она посмотрела на пустые глазницы того, что когда-то было черепом. На нём застыло перекошенное выражение мучительной агонии, как будто он был запечатлён за мгновение до смерти. Она взвизгнула, когда тёмное небо над ней разверзлось и стало кроваво-красным. И начался дождь. Дождь из крови. Он был тёплый, словно кровоточила свежая рана. Она пропитала её шерстку, пока всё её тело не стало такого же цвета, что и бантик на макушке.

В голове стало пусто. Она была растеряна и в ужасе. Безумно дрожала и была уже на грани нервного срыва, когда голос раздался в её голове, словно гулкие удары барабана, усиленные в тысячу раз, и содержавшие в себе оттенки мысленного крика неназываемой твари. Он звучал одновременно отовсюду, словно со дна океана.

— Всё что угодно?

— ...блум. Эпплблум! Эпплблум!

Кобылка, вздохнув, вернулась в реальность, дрожа на земле. Две её подруги стояли над ней. Скуталу трясла её копытами, зарёванная Свити Белль сидела рядом. Эпплблум едва ли могла произнести хоть что-то дрожащими губами. Глаза были размером с блюдца, а в носу всё ещё стоял смрад крови.

— Ч-ч-что с-с-случи... — всё, что смогла она произнести.

— Ты вдруг начала кричать и метаться. И ты не прекращала. По крайней мере полминуты. — Беспокойство ясно сквозило в её голосе. Скуталу была самой стойкой из их троицы, но даже она не знала, что делать. Неизвестность всегда пугает. — ...и у тебя кровь из носа течёт.

Эпплблум вытерла нос передней ногой и почувствовала, что он мокрый. Она запаниковала и отдёрнула копыто, словно обожглась.

— Что случилось, Эпплблум? — спросила Скуталу крайне встревоженная.

Красно-жёлтая кобыла лежала, тяжело дыша. Её видения начали уходить, словно сон, но эмоции, запахи, звуки и этот голос всё ещё оставались. Прицепились к ней, как клещи. Она не хотела даже пытаться объяснить, что с ней случилось, да и сама не особо понимала.

— Оу... я не знаю.

— С тобой всё будет в порядке? — Свити Белль дрожала почти так же, как и Эпплблум, а может даже больше. Дрожала изо всех сил.

— Я в порядке, пойдём домой и забудем об этом.

Осторожно они отправились по домам. Однако, всё это время Эпплблум было неуютно. Пока она бежала домой и предвкушала горячую еду и тёплую кроватку, ей чудилось, как пара глаз наблюдает за ней. Жестокие, злобные глаза голодного волка. Ощущение этого взгляда жгло её спину, словно солнце знойным днём. Но каждый раз, когда она оборачивалась, там никого не было. И чувство не уходило, несмотря на то, что она снова и снова пыталась убедить себя в том, что там ничего не было. Там ничего не было. Там ничего не было. Там ничего не было.

Ничего не было...

Ничего...