Помощник коваля

Глава 1. Секрет

Дауншифтинг меня никогда не привлекал, потому что я считаю, что каждый должен заниматься своим делом, однако судьба порой преподносит нам удивительные сюрпризы. Так и со мной случилось: возвращался домой с работы, сел не на тот автобус, вышел не на той остановке, свернул не в тот переулок, и в итоге оказался в пёстром городке, похожем на праздничный торт, и населённом разноцветными лошадками. Почему-то я не очень этому удивился, не смутило и то, что окружившие меня пони вдруг стали разговаривать человеческим языком — видимо, работа пятый год без отпуска и практически без выходных притупляет способность удивляться.
Очень быстро выяснилось: лошадки не в курсе, что существует страна Россия и город Омск, такси сюда не закажешь, и сотовый не работает. Ну, и как мне быть — непонятно. Пони поохали, посочувствовали, но потом решили, что их правительница, принцесса Селестия, мудра и великодушна, поэтому поможет мне. Во дворец полетела депеша, а мне оставалось только ждать.
С лошадками-то я дело имел раньше, но с самыми обыкновенными: в юности занимался верховой ездой и работал на конюшнях. Эти же, ярко расцвеченные, говорящие пони, естественно, казались совершенно отличными от любой нашей породы лошадей. Я бродил по пряничному городу, который, как выяснил, назывался Понивиллем, и видел, что тут всё устроено на человеческий, а не на лошадиный манер, однако кое-что знакомое ещё по конюшне заметил: это была кузница.
Коваль, тоже пони, как раз менял подкову каурой лошадке, и то, как он это делал, заставило меня подойти поближе.
— Подожди, не так. — Я осмотрел копыто лошадки и покачал головой. — Снимай подкову и подай мне копытный нож.
По недоумённому взгляду коваля, а так же по тому, как выглядело копыто, я догадался, что о таком простом инструменте, как копытный нож, в стране разноцветных пони и не слыхали, потому мне пришлось повозиться, чтоб очистить копыто, зато подкова потом легла — любо-дорого посмотреть!
Закончив с этим, я уселся на травке возле конюшни, и тут меня тронули за плечо. Я оглянулся: ко мне подошли коваль и та самая лошадка. Она вдруг с застенчивой улыбкой протянула мне большой, горячий, вкусно пахнущий яблоками, пирог и ускакала. Коваль долго собирался с мыслями, а потом сказал:
— Хм... Классно у тебя получилось. Не хочешь ли поработать у меня? Еда, ночлег и монета в день.
Я задумался: когда ещё придёт весть от принцессы, а вот ночевать мне как раз тут и негде, да и о желудке тоже надо подумать.
— Хорошо, только мне необходимо кое-что для работы. Давай-ка всё это сделаем.
Мы зашли в кузницу, я объяснил и нарисовал, что нужно. Коваль оказался понимающим мастером, и вскоре у меня уже был готовый набор всего, необходимого для ухода за лошадьми.

— Так-так, — осмотрел я первую посетительницу, — Вы пришли подправить подкову, однако разрешите Вам кое-что заметить: Ваша шерсть нуждается в чистке.
— Как так? — возмутилась жёлтая земная пони и тряхнула фиолетовой, с розовой прядкой, гривой. — Я регулярно посещаю спа!
— Позвольте всё-таки почистить вас так, как чистят лошадей в моей стране. А так как Вы — первая посетительница, то это за счёт заведения!
И, пока пони не успела возразить, взялся за щётку и скребницу.
Расчёт был верен: Понивилль — городок маленький, слух о чудесной чистке разлетелся моментально, и вскоре у кузницы выстроилась длиннющая разноцветная очередь.

Ухаживать за городскими пони было хоть и хлопотно, но не так тяжело, как могло бы показаться: лошадки были послушные и чистоплотные. И им нравилось посещать меня — появились постоянные посетители, которые стали скорее друзьями, чем клиентами, хозяин, пони-коваль, был настолько доволен моей работой, что поднял зарплату аж втрое, хотя тут тратить деньги было не на что — не было тех лишних соблазнов, которыми полнятся наши, человеческие города.
Так прошло несколько недель, и однажды на пороге кузницы, в самый разгар трудового дня, появилась сама принцесса в сопровождении всех жителей Понивилля. Я никогда раньше не видел никого царских кровей, и считал, что все короли, князья и принцы ничем от других не отличаются, однако Селестия выглядела по-настоящему величественно — от неё прям-таки исходила властность, подкреплённая мудростью.
— Я могу помочь Вам вернуться... — начала она, но её прервал единогласный печальный вздох. Она непонимающе обернулась: сопровождавшие её разноцветные горожане выглядели очень грустными.
— Ну, Вы их в себя просто влюбили! — усмехнулась она. — В чём секрет?
Я отложил рашпиль, к которому перед этим неожиданным визитом принцессы прилаживал рукоятку.
— Никакого секрета тут нет, Ваше Высочество: я просто делаю то, что умею, и стараюсь это делать хорошо. — Я улыбнулся понивилльцам — Не грустите, друзья, я решил у вас немного задержаться.
Видели б вы ту радость, что охватила разноцветных лошадок!

На самом деле я был не до конца искренен с Селестией. Секрет есть, но его вряд ли поймут в стране, населённой исключительно разноцветными пони: он заключается в том, что лучше всего позаботиться о лошади может только человек.

Глава 2. Вечер

Летний вечер нежен и спокоен — кажется, сама природа решила отдохнуть после жаркого и насыщенного трудами дня. Темнеет. Цикады настраивают свои скрипки, а лягушачий хор уже начинает распевку. Блаженные минуты для тех, кто завершил все свои дневные дела, и теперь знает, что до утра можно больше ни о чём не волноваться.
Под раскидистым деревом, растущим около кузницы, прямо на траве сидит единственный человек в Эквестрии, помощник коваля, попавший сюда из мира людей случайным образом. Он чувствует наслаждение усталостью: это приятное ощущение хорошо знакомо тем, кто много работает физически, и получает от своего труда настоящее удовольствие. Его мускулистая стать, прекрасная в неподвижности отдыха, словно гарантирует этому вечеру покой: кажется, что пока этот человек, с опалёнными у кузнечного горна бровями, здесь, в Понивилле, то с местными пони ничего плохого не случится.
Рядом с помощником коваля, изящно подобрав ноги, сидит принцесса Селестия, и со стороны удивителен этот контраст — между тёмным, кряжистым силуэтом человека и ослепительно белой, тонкой, словно воздушной, фигурой принцессы-аликорна.
У Селестии сегодня был напряжённый день, посвящённый делам и заботам, и её, как и человека, тоже радует вечерняя прохлада, предвосхищающая ночной отдых. Ну, а между ними пристроилась любимая ученица Селестии, Твайлайт Спаркл. Маленькая единорожка уже клюет носом, но идти спать не хочется — ведь взрослые разговаривают о таких интересных вещах! И с ними так хорошо: человек силён и надёжен, принцесса умна и заботлива, Твай чувствует себя и защищённой, и обласканной. Она смотрит на человека очаровательно-наивными глазками и просит:
— Перескажите ещё одну человеческую книжку. Пожалуйста!
Помощник коваля секунду-другую думает, нежно поглаживая фиолетовую гривку единорожки своей сильной, огрубевшей от работы ладонью, и у Твай начинает бабочкой трепыхаться сердечко: таких приятных поглаживаний она не испытывала никогда-никогда! Это чудесно: грубая рука может быть такой ласковой. Она придвигается ближе к человеку.
Тот, наконец, начинает рассказ:
— Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Всё смешалось в доме Облонских...
Удивительно: простой работяга может пересказывать такие трогательные истории! Пони слушают, затаив дыхание. Селестия иногда даже покачивает головой, осуждая или одобряя персонажей этого захватывающего повествования. Сейчас принцесса словно уже не в Эквестрии, а в загадочной стране, которая называется Россией, и будто бы рядом с ней эти самые люди из рассказа, которые умеют так сильно любить и так горько страдать.
Рассказ подходит к концу, и человек умолкает. Принцесса замечает, что стало совсем темно. Она снова задаётся вопросом: случайно ли в её мир попал этот человек? И почему при встречах с ним её сердце начинает биться быстрее, а по телу словно пробегают слабые электрические разряды? И почему ей порой хочется, чтоб эти натруженные руки почистили её, как чистят других пони, только наедине, без посторонних глаз? Да и история, которую сегодня им пересказал этот простой рабочий, тронула какую-то, до сих пор не звучавшую, струну в её душе.
Ну а Твай уже давно уснула, пригревшись под боком у человека.
— Пора, — говорит помощник коваля, и осторожно, чтобы не разбудить, берёт на руки спящую единорожку.
Вдвоем с Селестией они относят Твайлайт в библиотеку и укладывают в постель, после чего выходят на улицу. Настала минута расставания. Человек и аликорн смотрят друг другу в глаза, но слова, которых они оба ждут уже очень давно, так и не слетают с губ.
На небе зажигаются первые звёзды...

Глава 3. Чистка и прочие удовольствия

Автор — xvc23847.

Вдвоем с Селестией они относят Твайлайт в библиотеку и укладывают в постель, после чего выходят на улицу. Настала минута расставания. Человек и аликорн смотрят друг другу в глаза и принцесса, собравшись с духом, произносит:
— Человек, ты сделаешь мне эту... как её называют, чистку?
— Конечно, Ваше Высочество. — Человек встал на одно колено и слегка сжал протянутое копыто. — Только прикажите...
— Приказываю.
В голос Селестии было вложено много эмоций, но вот приказного тона не было точно...

— Заходите, Ваше Высочество, — помощник коваля распахнул дверцу в кузню, пропустил принцессу и аккуратно закрыл её.
— Итак, с чего начинается эта... процедура? — поинтересовалась пони.
— Ну, пожалуй, с чистки копыт. Позвольте вашу ножку... — человек сел на приспособленное для него место. — Я делаю это далеко не первый раз... а вот эти украшения надо снять.
— Так снимай, раз надо.
Человек быстро и аккуратно убрал золотой накопытник и положил ногу принцессы на своё колено. Его рука, прикасавшаяся к шкурке пони, была грубоватой на ощупь, но одновременно вызывала какие-то странные чувства...
После чистки передних копыт принцесса развернулась и, вытянув заднюю ногу, подала человеку. Тот принял её, и медленным движением, от которого по телу Селестии прокатилась приятная дрожь, погладил от колена и ниже. Вторая задняя нога, ещё одна волна...
— А теперь, Ваше Высочество, займёмся непосредственно чисткой.
Ей показалось, или голос человека и в самом деле стал слегка хрипловатым?
— Да, человек. И, кстати, называй меня Тией. К чему этот глупый официоз? Куда мне встать?
— Пожалуйста, сюда, Ва... Тия.
Человек взял щётку и медленными движениями стал проводить ей по телу пони — от шеи к хвосту, захватывая новые участки шкурки с каждым проходом.
Селестия чувствовала, как от этих движений её кожа становится всё более... чувствительной? Каждый следующий проход щётки вызывал усиливающуюся волну, которая прокатывалась, кажется, через всё тело. Принцесса сама не заметила, как стала двигаться взад и вперёд, против движений щётки, убыстряя и усиливая вызываемые ей ощущения.
Она чувствовала, как где-то меж бёдер возникает и разгорается давно, казалось бы, забытое ощущение...

Забытое с тех пор, когда она с сестрой, только-только победившие Дискорда и вставшие во главе государства, столкнулись с тем, что каждый род пони, считавший себя важным и аристократичным — а такими считали себя абсолютно все! — пытался пропихнуться поближе к ним, а главное, трону, путём натурального подсовывания сёстрам жеребцов подходящего возраста. С этими попытками пролезания в королевскую милость путём половых удовольствий Селестия справилась достаточно интересным способом: собрала королевским приказом на главной площади Кантерлота практически всех пони, оказавшихся в тот момент в городе и объявила, что отныне, в заботах о благе государства, она отринет все удовольствия плоти. Вскоре эта весть разнеслась по всей Эквестрии...
Благодаря этому, на первый взгляд, несложному решению, Селестии удалось практически за пару лет подавить все возможные претензии знати на трон — несколько заговоров с целью её смещения провалились на стадии вовлечения большого количества пони и попыток устройства народных восстаний и бунтов: никто не хотел идти против «принцессы-девственницы».
Однако, это вскоре отозвалось неприятностями в повседневной жизни Селестии. С каждым годом она обнаруживала, что держаться обещания всё труднее. Но она сумела выдержать первую сотню лет. А потом эти чувства ослабевали, затихали и, наконец, к концу первой тысячи лет, угасли окончательно...
И вот теперь, под руками человека, разгорелись вновь...

Жар между бёдер становился всё сильнее. Вскоре пони почувствовала, как намокает шкурка, начинают дрожать задние ноги и, словно сам собой, задирается хвост...
Естественно, человек, старательно проглаживающий щёткой каждый кусочек её тела, не мог не заметить этого. Какая-то часть его, периодически прикасающаяся к бедру принцессы, явно увеличилась и затвердела.
— Тия... — хрипло произнёс он. — Мне, конечно, приятно, что моя чистка приносит вам такое удовольствие... Но, может быть, прекратить, пока я... мы... не...
— Не волнуйся, человек. Тебе не надо переживать об этом. Ибо я, Принцесса Селестия, приказываю! Выкажи мне всю любовь и дай всё удовольствие, которое только может получить правительница от верноподданного!
— Слушаю и повинуюсь, принцесса! В таком случае, упритесь ногами под примерно таким углом...
Пони повернула голову, посмотрела на фигуру, которую изобразил человек, и приняла соответствующую позицию: ноги в пол, тело твёрдо зафиксировано.
Сзади раздался звук скользящей ткани и твёрдый, горячий и пульсирующий орган одним движением пронзил, казалось, всё тело Селестии. Из горла её вырвался звук крайне удовлетворённой пони, а бёдра сжались вокруг члена, заполнившего, казалось, всё влагалище, и касавшегося самых чувствительных его точек. Причём всех. И сразу!..
«Как давно я не испытывала подобного! Похоже, его... кхм, прибор... не уступает тем, что я ещё могу вспомнить из своей доцарственной юности...»
Помощник коваля, однако, не забыл и о чистке. Нацепив на руку вторую щётку, он сильными и быстрыми движениями стал проглаживать шкурку принцессы: по спине, бокам, быстрее, сильнее... В теле пони столкнулись две волны удовольствий: первая, напряжённая и пульсирующая — от бёдер вглубь тела и вторая, расслабляющая — от шеи к хвосту, вслед за руками человека. Тело её, хоть и пытающееся устоять на месте, начало буквально бросать взад-вперёд.
— Человек!... — Селестии еле удалось выговорить это, казалось бы, простое слово: так её трясло от буйного наплыва чувств. — Дай мне... больше!
— Да, Тия...
Скинув щётки с рук, человек прижал ноги к наружной стороне задних ног принцессы и сдвинул практически вместе. После чего, схватившись за бёдра пони в области метки, стал быстрыми и глубокими движениями вонзать до основания и тут же практически целиком вытаскивать член. Одновременно с этим, его грубые, шершавые ладони сжали метку солнца...
Вспышка удовольствия, смешанного с каким-то подобием боли, молнией пронзила тело Селестии. Буквально десяток движений человека привёли её на пик удовольствия. Задние ноги ослабели и принцесса практически рухнула на пол.
Человек, успевший понять, что произойдёт, одновременно с её падением согнул ноги и продолжил вгонять член в расслабленное тело пони. Ещё десяток толчков — и излившаяся сперма заполнила влагалище принцессы. Человек поспешно вынул член и отодвинулся.
— Э-э-э, извини, Тия. Я тут, похоже, залил в тебя... не то, что надо...
— Не переживай, человек... — Селестия лишь с третьей попытки набрала достаточно воздуха, чтобы произнести это. — Вряд ли у меня появятся жеребята от тебя...
— Ну, как бы да... беременность не грозит. А болеть чем-то... таким — я не болею. — он глубоко вдохнул и, практически обычным голосом, произнёс. — Надеюсь, Вашему Высочеству понравилось это выражение чувств со стороны верноподданного?
— Опять ты в ту же степь... — вздохнула принцесса.
— Да шучу я так...
— Тоже мне, лучший остряк всех времён и поней. А не забыл ли ты, о верноподданый, о своей работе?
— А? Что?
— Хвост и грива остались непричёсанными!
— Сейчас, сейчас, Тия! Бегу и спотыкаюсь...
И они рассмеялись.

Взяв охапку сена, уместившуюся в ладони, человек устранил следы «чистки» с себя и принцессы, затем сел на прежнее место и стал расчёсывать хвост Селестии, положенный на колени.
Двадцатиминутное расплетание прядей и попытки уложить развевающийся по воздуху хвост Селестия посчитала достаточным. Её всё сильнее клонило в сон...
— Тия, похоже, ты засыпаешь, а я ещё с гривой не закончил.
— Заканчивай... а-а-аф... — Селестия не удержалась от долгого и протяжного зевания. — Для этого вовсе не обязательно, чтобы я бодрствовала.
— В таком случае, сядь сюда, пожалуйста.
Пони села между расставленных ног человека, уместив одну согнутую в колене ногу на его бедро, а другую — вытянув до плеча; на другое плечо она склонила голову. Руки со щётками начали расчёсывать и приглаживать гриву, даря принцессе расслабленность и погружая в глубокий и приятный сон.
Человек, продолжавший обрабатывать гриву, заметил это и медленно прекратил поглаживания. А вскоре заснул и сам...

В таком вот, несколько двусмысленном положении, утром их и обнаружила Луна, огорчённая тем, что сестра не поднимает Солнце в положенный срок.
Разбудив Селестию, она собралась что-то сказать, но потом посмотрела на невыспавшегося человека, хмыкнула и произнесла:
— А к вам, помощник коваля, у меня ещё будут вопросы. Потом.
Она и в самом деле прилетала в кузню, задавала вопросы и получила сеанс чистки...
Но это уже совсем другая история и я расскажу её как-нибудь в следующий раз.

Глава 4. Грёзы и ревность

Твайлайт в последнее время чувствует себя словно нездоровой. Но никакой обычной болезни у неё, вроде, нет: единорожка даже украдкой померяла температуру, чтоб лишний раз убедиться, что она не простужена. Тут что-то необычное, не связанное с микробами или сыростью. И проявляется это «что-то» довольно странно: бессонницей, потерей аппетита и чтением легкомысленных стишков из дамских журнальчиков.
А по вечерам копытца сами несут пони к кузнице. Твай входит в полумрак помещения, освещённого неровными отблесками из чрева кузнечного горна, и застенчиво замирает сразу за порогом, не решаясь ни сделать следующего шага, ни раскрыть рта для простенького «Здрасьте!».
Помощник коваля, единственный человек во всей Эквестрии, замечает Твайлайт и на его покрытом копотью лице появляется добрая улыбка:
— Привет, гостья!
— Я перепачкала спинку и гриву, — голос единорожки предательски дрожит, — не могли бы вы меня почистить?
— Да с удовольствием, — говорит человек и выводит Твай во двор.
Этот парень многому учился в мире людей, однако здесь не понадобились ни знания бухучета, ни навыки программирования в 1С и Аксапте. Зато пригодилось то, чему он научился ещё мальчишкой на конюшне. И пони его приняли и полюбили настолько, что многие печально вздыхали от мысли, что этот добрый, сильный и замечательный человек может однажды покинуть Понивилль и вернуться в свой мир людей: никто не умел так ухаживать за гривами, расчищать копытца перед ковкой, да и примочки на ушибы он накладывал такие, что боль и отёк проходил буквально за несколько часов — быстрее, чем от больничных мазей и лекарств.
Твай специально вывалялась в пыли и репейнике — чтоб человек не заподозрил истинной цели визита.
— Ты, наверно, в кусты лазила по орехи? — шутит помощник коваля, перебирая руками спутанную гривку единорожки и вытаскивая из неё колючки. Пони млеет от прикосновений его сильных, заскорузлых от тяжелой работы ладоней. Ей очень хочется, чтобы грязь и репейник были понеподатливее, и человек делал свою работу подольше — и пусть сердечко бьётся так, что готово выскочить из груди: пусть он узнает об этом, даже рассердится на неё... неважно!
Человек берёт щётку и принимается за чистку её тела. Прикосновения упругой щетины приносят пони целый букет ощущений — тут и предательская полудрожь, и пряная полуистома, и желания, осуществления которых Твайлайт одновременно и хочет и боится. Когда человек останавливается, чтоб очистить щётку о скребницу, к единорожке волнами приходит приятная слабость и сладкое головокружение. И пони ощущает, что если бы помощник коваля сейчас начал делать с ней «те самые»... ну, совсем уж неприемлемые вещи, то она была бы покорна ему и довольна!..
— Ну, всё, — говорит человек, откладывая щётку, — теперь ты блестишь, как новенькая монетка!
А Твайлайт так хотелось, чтобы эта чудесная чистка продолжалась бесконечно!.. Грёзы покидают головку единорожки, она снова оказывается в реальном мире, выпаливает скороговоркой: «Спасибо, Вы так добры!» и убегает домой, чтоб помощник коваля не заметил румянца на её щечках.

Но бывают и другие вечера, когда Понивилль посещает сама принцесса Селестия. Твай тихонько пробирается к кузнице и видит их двоих: человека и свою наставницу. Они сидят под уже начинающим темнеть небосводом и о чём-то мирно и неспешно беседуют. И единорожка испытывает очень неприятное чувство: она сейчас ненавидит Селестию за то... За то, что, вместо того, чтобы, например, решать дела с мэром, она вот так себе ходит по каким-то кузницам! Тоже мне, занятие для коронованных особ! А вдруг... она увезёт человека с собой, во дворец и заставит чистить только себя?! И он, нехороший, так больше и не вспомнит озорную Твайлайт, которая ради него готова была пачкаться в пыли и запутывать в гриву колючки? Что тогда будет? Ах, если бы у принцессы нашлись срочные дела, из-за которых она целый год не смогла бы покинуть Кантерлот! Тогда единорожка была бы спокойна весь этот год. А потом принцесса снова приедет, и снова пойдёт на кузницу? Не-е-е-ет!..
По щекам Твайлайт катятся слёзы. Она опять смотрит из своего укрытия на человека и аликорна: ей показалось, что они сели чуточку поближе друг к другу, и это вызывает ещё более горькие и обильные слезы. Ах, если бы он знал, как маленькой Твай сейчас плохо! Он бы бросил эту Селестию, подбежал сюда, к ней, вытащил бы из зарослей и сказал:
— Ну что ты, глупышка? Всё хорошо, я с тобой...
И единорожка обняла бы его за шею и никогда бы не отпустила.
За слезами Твайлайт не заметила, что полянка перед кузницей опустела: нет ни помощника коваля, ни принцессы.
Единорожка, воспитанная на «правильных» книжках, думает, что раз взрослые ушли, то каждый -по своим делам: другие мысли ей просто на ум не приходят. Она облегчённо вздыхает и успокаивается. И, возвращаясь домой, Твай даже злорадствует: «Эх, Селестия! Вот завтра ты уедешь, и приедешь нескоро, а я могу преспокойно ходить на кузницу хоть каждый вечер!»

Глава 5. Соблазнительница

...У Пинки Пай, конечно, устраивать праздники получается лучше всех, но это особенный вечер для Твай, и она не хотела, чтоб о готовящейся встрече знал кто-то ещё. Потому и занялась приготовлениями сама. И теперь удовлетворённо осматривает результаты трудов: на столе, покрытом новенькой снежно-белой скатертью, стоят изысканные подсвечники со свечами, пламя которых загадочно дрожит и потрескивает. Фруктовые десерты и воздушные меренги так и манят своим предощущением сладости, разливающейся во рту при таянии глазури и взбитых сливок. А в центре стола красуется оплетённая соломой бутыль с таинственным виноградным напитком из запасов Берри Пунш, который таит в себе неприличную радость и особенный жар, никак не связанный с солнцем. Сама комната прибрана без всяких излишеств в духе Пинки — шариков, ленточек и тому подобного! — ведь у Твайлайт сегодня всё будет по-взрослому. Даже граммофонные пластинки приобретены особые: с трогательными и меланхоличными мелодиями.
Самым сложным оказалось найти предлог, под которым можно было услать Спайка на этот вечер, однако хитрая Твайлайт намекнула дракончику, что Рарити понравится, если он захочет с её помощью научиться азам вышивания, потому Спайк сразу же после обеда с радостью умчался к подруге, прихватив пяльцы и набор разноцветных ниток.
И вот, наконец, на крыльце раздаются долгожданные шаги! На щёчках единорожки проступает румянец, а когда она слышит стук в дверь, то губки пони расплываются в глупой и счастливой улыбке. Дождалась! «Сегодня он будет со мной, а Селестия пусть так и остаётся одна в своём Кантерлоте!..»
На пороге стоит помощник коваля. И Твай видит, что на самом деле этот человек очень элегантен. Пони привыкли видеть его в рабочем фартуке, с закопченным лицом и руками, в кожу которых, казалось, навеки въелась грязь — этакий харизматический пролетарий Эквестрии. Сейчас же он чисто умыт и выбрит, одет в изумительный тёмно-синий костюм, видимо, сшитый на заказ у местных портных. Казалось даже, что человек стал стройнее и выше. Он протягивает Твай букет полевых цветов:
— Не знал, что подарить, вот и собрал для тебя эти цветы.
А Твайлайт и не нужно сейчас ничего другого — этот простенький букет кажется самым прекрасным подарком, из всех, что она когда-либо получала. Она вдыхает запах полевых соцветий, и у неё вот-вот закружится голова. Единорожка едва может выговорить:
— Как мило!
— А у тебя тут красиво! — улыбается помощник коваля.
— Ой, а вы так и стоите на пороге! Какая я невнимательная! Проходите, присаживайтесь, — суетится пони.
— С удовольствием!
Они садятся за стол, человек поправляет в подсвечниках уже начавшие оплывать свечи, Твай разливает напиток по стаканам, и начинается неспешный разговор: помощник коваля вспоминает свою жизнь среди людей и рассказывает всякие забавные случаи, единорожка озорно смеется вместе с ним. И по мере того, как бутыль пустеет, пони подсаживается к человеку всё ближе...
Наконец, в разговоре наступает пауза.
— Тихий ангел пролетел! — улыбается помощник коваля.
— Может, поставить музыку? — спрашивает единорожка.
— Давай поставим, — соглашается помощник коваля.
Из раструба граммофона начинают течь ноты задумчивого вальса.
— Потанцуем? — вдруг срывается с языка Твайлайт.
— С удовольствием, только танцор из меня никудышный!
— Из меня тоже!
Они обнимают друг друга и пробуют танцевать. Со стороны этот танец выглядит странно: маленькая пони переступает на задних ножках в паре с человеком. Оба не попадают в ритм музыки, впрочем, какое это имеет значение! Этот вальс и это объятие так волнуют юную единорожку! У неё в душе вспыхивает одно солнце за другим, миллиард созвездий умещается в сердце — такое оно ей сейчас кажется огромным! Она словно чувствует сквозь ткань костюма тепло тела человека, и ей от этого ощущения становится так жарко, словно она сейчас оказалась рядом с жерлом вулкана. Пони вспомнила, как этот помощник коваля сказал как-то про себя: «мужчина», и Твайлайт теперь вдруг ощутила всё то возбуждающее и пряное, что заключает в себе это слово. «Он мужчина. Он будет моим мужчиной!» — эта мысль наполняет искрящимся трепетом всё тело Твайлайт: от копытцев до самых кончиков ушей. И она в танце всё сильнее и сильнее прижимается к человеку, но тут...
...Распахивается дверь, и на пороге застывает с открытым ртом Спайк, поражённый увиденным. Человек останавливается и выпускает Твайлайт из объятий:
— Привет, Спайк!
Затем смотрит на часы и грустно вздыхает:
— Поздновато уже, мне пора. Спасибо за чудесный вечер. До свидания!
Как только дверь за помощником коваля захлопывается, Спайк замечает накрытый стол.
-Ух ты, пирожные! — облизывается дракончик, но вдруг запинается под устремлённым на него сердитым взглядом единорожки. — А я что? Я ничего! Мы с Рэрити цветочек вышили. Хочешь взглянуть?..

Глава 6-1. Фигура на Луне / Исчезнувший (канон)

Август для пони — приятная пора. Ещё не время собирать урожай на полях, но уже можно лакомиться поспевающими яблоками или же гулять по рощам в поисках опят. Первая августовская неделя дарит передышку перед напряжённой уборочной, и лошадки вовсю отдыхают. Даже танцы по вечерам устраивают. Ну, разве можно сейчас грустить?
Только у маленькой Твай глазёнки на мокром месте. Днем она даже не выходит на улицу, а по вечерам...

Всё случилось несколько дней назад. Как обычно, ревнивая Твайлайт в каждый приезд в Понивилль принцессы Селестии несла свою угрюмую вахту в кустарнике около кузницы. Принцесса приходила к работавшему там человеку, помощнику коваля. Они усаживались во дворе, о чём-то долго и неспешно беседовали, а потом куда-то уходили. Единорожка же, по уши влюблённая в человека, сердилась и огорчалась от этих посещений. Но через некоторое время она стала замечать, что отношения помощника коваля и аликорна перестали быть тёплыми: визиты Селестии на кузню стали реже и короче, принцесса теперь не задерживалась допоздна, а быстро возвращалась восвояси.
Казалось, что между человеком и аликорном пробежала чёрная кошка. А однажды Твайлайт стала свидетельницей ссоры. Это было очень неприятное зрелище. Наша единорожка, конечно же, в глубине души добрая и хорошая, но тут она испытала самое настоящее злорадство: «Ага! Так и знала, что у вас всё так и закончится! Уезжай в свой Кантерлот, и больше тут не показывайся!» Между тем, Селестия, стараясь сохранить гордый вид, удалилась, а человек, ещё какое-то время посидел во дворе, о чём-то печально думая и вертя в руках какой-то блестящий предмет, затем сунул его в карман фартука и скрылся в кузнице. Твай выскочила из кустов и бросилась за ним.
Помощник коваля даже не обернулся, когда пони вбежала в кузницу. Он стоял у наковальни и гремел молотом по какой-то железке. Твайлайт попыталась приблизиться, но человек отстранился, и единорожка отползла в самый тёмный и закопченный угол кузни, где тихонько села и стала ждать — а чего, она и сама не понимала.
Человек, видимо, решил изнурить себя работой — он всё махал и махал своим тяжёлым молотом, не давая себе ни секунды передышки. В этом труде было что-то неправильное, и пони вдруг поняла, что: раньше, когда она видела помощника коваля за работой, то чувствовала, что ему любой, даже самый тяжёлый труд приносит удовольствие. Сейчас же в том, как он обрабатывает эту железяку на наковальне, ощущалась не радость, а отчаяние. Поражённая этой переменой, Твайлайт всё сильнее съёживалась в темноте и паутине закопчённого угла. И ещё у неё появилось предчувствие, что вот-вот произойдёт что-то очень плохое.
— Я возвращаюсь домой! — вдруг сказал человек, перестав стучать молотом.
— Но почему?!.. Зачем?... — сбивчиво спросила единорожка.
— У меня нет причин здесь оставаться.
— А как же я?..
Но помощник коваля не обратил внимания на бедняжку. Достав из кармана фартука флакон с кантерлотской печатью, он выдернул пробку и залпом выпил содержимое...
В следующий миг он просто исчез.
Рыдающая Твайлайт бросилась к наковальне — никаких следов, только с рукоятки молота ещё ощущался запах человеческих ладоней. Единорожка заметалась по кузнице, но тщетно — ничто не указывало на то, куда пропал помощник коваля. Она обняла молот, опустилась на пол и заплакала.
Там её утром и нашли: перепачканную в паутине и копоти, и на любой вопрос отвечающую лишь новыми потоками слёз...

Наступает августовское полнолуние, и жеребята, глядя на небо, загадывают — что за тёмная фигура там, на лунном диске? Они долго и жарко спорят, но не приходят к согласию, поэтому идут к самой разбирающейся в астрономии пони городка — библиотекарше Твайлайт. Но та всегда уклоняется от ответа, и переводит разговор на другие темы. Ведь только она понимает, что фигура на диске — человеческая.
А по вечерам Твай сидит на балкончике библиотеки и смотрит на лунный диск. И взгляд её полон тоски...
...и надежды. Она верит, что он вернётся.

Глава 6-2. Не вернувшийся (апокриф)

Автор — xvc23847

На юбилейной вечеринке в честь года пребывания в Эквестрии человек о чём-то задумался прямо при произнесении тоста и закончил его весьма сумбурно, так что в итоге получилось следующее:
— Поздравляю всех с годом моего пребывания здесь! С вашей, друзья, помощью, я много достиг за этот срок! Так выпьем же за то... чтобы больше мне такого достигать не пришлось...
Заполнившие «Сахарный Уголок» понивильцы недоумённо переглянулись, но, списав запинку на утомлённость человека, а так же на новый сорт яблочного сидра, который специально для торжества приготовила Эппл Джек, дружно осушили свои кружки, стаканы и кувшины. Твай сидела рядом с виновником события и радостно заглядывала ему в глаза. Она даже забыла про угощение, и человеку приходилось накладывать лакомства ей в тарелку и следить, чтоб она хоть что-то ела. Пинки завела грамофон, и помощник коваля с библиотекаршей станцевали парный танец под ободряющие крики гостей. Оба они выглядели счастливыми, и чувствовалось, что им хорошо вместе.
На следующий день помощник коваля обратился к принцессе с просьбой отправить его обратно, в мир людей, на пару недель — для того, чтобы уладить все дела, связанные с его годовым отсутствием, и окончательно переселиться в Эквестрию. Селестия согласилась, а Твайлайт, которая не хотела отпускать человека, в конце концов уступила с условием, что ей привезут книгу из мира людей.
Через несколько дней принцесса окончательно настроила заклинание перехода, провела запоминание мыслезапаха человека и обговорила условия, при которых можно открывать портал: отсутствие в пределах видимости других людей и открытие видимой арки портала после подтверждения от человека.
— А вдруг кто-нибудь из не очень хороших людей узнает об Эквестрии и захочет проникнуть сюда?
Портал в Эквестрии находился в библиотеке Твайлайт, а его двойник в мире людей — в одном заброшенном переулке.
На церемонию отбытия собрались все жители Понивиля! Конечно же, в самой библиотеке были только Селестия, Твайлайт Спаркл и, собственно, человек — никто же не знал, сколько места может понадобиться для заклинания такой мощности!.. Селестия с человеком о чём-то шептались, пока Твайлайт готовилась к записи эксперимента.
Принцесса склонила голову, рог ярко вспыхнул и в воздухе образовалось окно в другой мир. Там шёл дождь, было темно и пахло чем-то... не слишком приятным.
— Ну, что ж... Всем спасибо — все свободны! — усмехнулся человек и шагнул в портал.
Остановившись на той стороне, он обернулся и подмигнул принцессе.
— Не беспокойся, Твоё Высочество! Найду я что-нибудь новое о чистке, обещаю!
Он прощально махнул рукой и зашагал прочь. Портал закрылся и потянулись долгие две недели ожидания...

На тринадцатый день Селестия решила провести подготовительное открытие портала — как однажды сказал человек, «тестовый прогон». В библиотеке, кроме неё была только Твайлайт. Остальные жители города готовили вечеринку в честь возвращения помощника коваля.
Рог аликорна начал светиться — принцесса активировала «просмотр окрестностей». Вдруг она вскинула голову и воскликнула:
— Он уже здесь! Но... — Её лицо вдруг стало очень грустным. — он умирает.
— Отчего?! — ошарашенная Твайлайт рухнула там, где стояла. — Мы должны его спасти! Я сейчас же вызову врачей из больницы!
Она вскочила и рванулась к выходу, но единственное слово наставницы заставило её замереть.
— Но... к а к это возможно? Ведь прошло всего 2 недели...

Волна мыслей, полная тепла и заботы, омыла переулок и сконцентрировалась на объекте, издающем столь знакомый мысле-запах.
Ссохшиеся и потрескавшиеся губы шевельнулись в слабом подобии улыбки. Выдох.
«Ну, здравствуй, Твоё высочество... Не утерпела-таки, решила заглянуть раньше времени... Что ж, оно и к лучшему.»
Сознание человека попыталось собраться с силами для продолжения столь важного разговора.
«Я тут, изволите ли знать, слегка занят — помираю от старости. Так что, сразу попрошу исполнить пару моих последних желаний. Первое — не стоит тащить мой труп в Эквестрию: чёрт его не знает, чем я сейчас болен?!.. А уж к а к выгляжу и пахну... Хуже, чем умирающая от старости свинья! И второе... извинитесь за меня перед Твайлайт: я не смогу передать ей книгу из моего мира.»
«Но... это же просто невозможно!» — поток мыслей закружился около одинокого, еле тлеющего, огонька. — «Прошло всего лишь две недели! Как такое может быть?!»
Вдох.
«Разные скорости течения времени», — огонёк выдал слабую вспышку. — «Соотношение один к двадцати в сторону моего мира. Так что, за год, проведённый в Эквестрии, в моём мире прошло двадцать лет. Естественно, меня давным-давно объявили пропавшим; всё моё имущество досталось либо родным, либо государству. Хоть какая-то радость — ничего улаживать не пришлось!.. Оставалось только дожить до твоего, Тия, появления...»
«Погоди... двадцать лет — это не так уж и много! Да и ты практически не изменился за весь год...»
«Тут-то и заключается закавыка... Ваш мир пронизывает магия. Она поддерживает жизненное состояние на стабильном уровне. Моё тело, вернувшееся в этот мир, лишилось этой подпитки... Ну и того — состарилось за год на двадцать лет... Да ещё и мелкие болячки, прежде сдерживаемые магией, начали бурно разрастаться... Так что, основной моей проблемой стало продержаться эти... двадцать на тринадцать... ого, почти 9 месяцев! Экое, однако, рождение, наоборот...»
Выдох...
«Но ты же разговариваешь со мной вполне нормально! Я могу собрать лучших докторов и мы обязательно что-нибудь придумаем! Ты не умрёшь, обещаю!..»
«Я разговариваю о ч е н ь медленно. Если ты слышишь мой ответ через пару секунд — значит, я почти минуту соображал, что сказать и напрягал силы для передачи мысли. Один к двадцати — не забывай. Да и слышишь-то ты меня только потому, что я получаю энергию твоих мыслей...»
Огонёк мигнул в последний раз.
«Да и, я того... уже умер, вообще-то. Просто мозг способен думать ещё некоторое время после остановки сердца. Так что... прощай, Тия. Извини — я больше не смогу тебя почистить...»
Волна мыслей пронеслась по переулку, обшаривая каждый закоулок... Но никто не отозвался.
Тело старика сломанной куклой валялось в подвале, в паре шагов от окна.

Принцесса медленно опустилась на колени, уткнулась головой в передние ноги и заплакала. Догадавшаяся обо всём Твайлайт замерла в ужасе.
— НЕТ! — вдруг выкрикнула она с какой-то детской обидой. — Ты же обещал, что вернёшься!...

Душа отделилась от тела и начала медленный подъём. Неожиданно, откуда-то из запредельных высей, слетел ветерок, ласковым поглаживанием подтолкнувший её к закрывающейся воронке пространственно-временного портала. Она исчезла в нём и проход меж мирами закрылся...
...А гораздо раньше вышеописанных событий где-то в Эквестрии родилась кобылка, ещё в раннем детстве удивляющая окружающих умением сидеть на крупе, свесив задние ноги. Когда же она выросла и переехала в Понивиль, то стала известна среди горожан как «Та, что мечтает о руках»...

Глава 7. На Луне

На поверхности Луны не бывает ни утра, ни вечера: либо обжигающий день, либо обмораживающая ночь. Спутник нашей планеты — место соседствующих крайностей: ослепительного света и непроглядной темноты, жара и холода. Только на постоянно перемещающейся границе дня и ночи можно хоть как-то существовать, не получив ожогов и не сильно страдая от мороза...
Семенят копытца, убегая от наступающего лунного дня, припекающего фиолетовый круп с кьютимаркой-блёсткой. А в гривке — пот, превратившийся в сосульки. Твай уже давно потеряла ощущение времени, и ей кажется, что здесь, на Луне, она уже очень и очень долго, и она теперь не помнит, когда её жизнь была чем-то другим, нежели эта постоянная погоня за границей дня и ночи. Поначалу единорожка удивлялась, как это она может обходиться без воздуха, еды и питья, но безостановочный бег по лунной поверхности постепенно иссушил в мозгу пони все мысли, кроме одной: «Не засыпать! Не спотыкаться! Бежать!» Потому, что, иногда, она всё-таки засыпала прямо на ходу — тогда ритм бега сбивался, и догнавший её день наносил на нежную кожу Твайлайт новые волдыри ожогов...

Начиналось всё романтично и красиво: в Понивилле появился человек, который стал работать на кузнице. Он был особенный — у него были сильные, но чуткие и заботливые руки, потому местным пони пришлось по вкусу то, как он меняет подковы, чистит шерсть или обрабатывает ссадины жеребятам. Его полюбили все в Понивилле, но больше всех — Твайлайт, единорожка-библиотекарь: она случайно узнала, что этот вечно чумазый помощник кузнеца, оказывается, хорошо начитан, и обожает пересказывать в лицах книги человеческого мира. Твай очень быстро, что называется, втюрилась в этого человека по уши, и теперь любая секундочка для неё состояла из вздохов, мечтаний, надежд и ревности. Порой она даже совершала глупые и нелепые поступки: например, пряталась в кустарнике, растущем около кузницы, и сердитыми взглядами провожала каждую посетительницу! Но, ведь влюбленность порой затмевает рассудок, особенно у почти ещё жеребёнка, потому в этом, на самом-то деле, не было ничего особенного.
Но однажды человек исчез. Безутешная единорожка обыскала всю кузницу, весь Понивилль и даже Вечнодикий Лес, — где чуть не стала добычей! — но его нигде не было. А когда наступило полнолуние, Твайлайт вдруг разглядела на лунном диске человеческую фигуру. Сердце пони чуть не выскочило из груди по направлению к ночному светилу. Видимо, та же сила заставляет приливные волны лететь вслед за лунными притяжением... И однажды единорожка заснула дома, в библиотеке, а проснулась — на Луне!
Как это произошло — непонятно. Твайлайт сразу же получила первые ожоги лунного дня и инстинктивно побежала в сторону тьмы, а там, в свою очередь получила первые обморожения.
Так начался этот безостановочный бег вокруг Луны. А человека нигде не было...

Бегущая Твай чуть не сшибает какой-то небольшой предмет. Она приостанавливается и с удивлением рассматривает пластиковый стаканчик с соломинкой, наполненный какой-то жидкостью. Единорожка поводит ноздрями, и её обоняние улавливает редкие молекулы, улетающие в космическое пространство. Слабый след забытого запаха. Твай хватает губками соломинку и в два глотка выпивает содержимое. Влага приятно смачивает гортань. Единорожка узнаёт вкус — это яблочный сок, сильно разбавленный водой. Луч дневного света касается бёдер остановившейся пони и ставит на них новые волдыри. Твайлайт вздрагивает и бежит дальше.
Цокота копытцев не слышно в безвоздушной атмосфере. Пылинки, поднятые бегущей единорожкой, не порхают и не клубятся, а сразу же падают камешками на поверхность. Хвост и грива не развеваются на бегу, потому со стороны кажется, что бежит не живая пони, а пластмассовая лошадка механической карусели. И это действительно странный аттракцион — карусель размером с Луну, без парового органчика и детского смеха, которая никогда не остановится, ведь двигателем этого аттракциона является вращение небесных светил — неумолимое, размеренное, в е ч н о е. Потому Твайлайт не суждено остановиться...
Ещё один стакан с трубочкой! Твайлайт на ходу проглатывает жидкость, и тут, видимо от того, что она уже два раза попила за долгое время, проведённое без единой капли воды, а может причиной тому оказался сахар яблочного сока, единорожка снова обретает способность размышлять. И вот что она думает: «Это уже второй стакан с напитком у меня на пути. Если бы он стоял там раньше, то жидкость стала бы льдом за ночь или испарилась — за день. Значит, кто-то эти стаканы ставит... специально для меня! Это может быть только ОН! Человек здесь, он видит меня и пытается помочь, хотя бы давая попить. Почему же я его не замечаю?.. Наверно, он тоже бежит от жары и холода, а может, есть и какая-то другая причина... Он не бросил меня здесь одну, и мы обязательно встретимся!»
В сердце Твай распускается трепетный бутон надежды. И пони улыбается — в первый раз за долгое время пребывания на Луне. Бег обретает смысл: она знает, что рано или поздно встретит возлюбленного, и дальше они побегут вместе, рядом друг с другом, ощущая близость и единение. Глазки единорожки сияют яркими, мерцающими звёздочками, которым не страшна лунная ночь, и Твайлайт нисколько не удивляется, когда на её пути попадается третий стакан с соломинкой...

...Я всё равно просыпаюсь рано, несмотря на субботу — привычка. А может ещё и потому, что я «жаворонок», и по утрам у меня больше сил и бодрости, чем вечерами. За окном уже шумит поток транспорта на улице Лукашевича — по направлению к мосту через Иртыш, соединяющему Левобережье Омска с центральными районами города, несутся автомашины. Ещё прохладный, рассветный ветерок играет в тюлевых занавесках на балконе. Приветствую улыбкой восходящее солнце, включаю кофеварку и иду умываться и бриться. Сегодня я собираюсь с утра, пока не жарко, набросать очередной микро-фанфик о жителях фантастической страны, которая называется Эквестрией, после чего пойду в парк, чтобы встретиться со своей девушкой — обычный распорядок на выходной день...
Но, перед тем, как усесться с чашкой сладкого кофе за лэптоп, мне нужно сделать ещё кое-что — нелепое, но почему-то очень важное для меня ежедневное дело. Я занимаюсь этим каждое утро уже много лет. Однажды пытался разобраться — какой смысл этого действа, но понял только одно: э т о непременно должно быть сделано, а почему — неважно!
Я открываю шкафчик на кухне и вынимаю из упаковки одноразовый пластиковый стаканчик. Затем достаю из холодильника бутыль с негазированной «Бон-Аквой» и тетра-паковую коробочку яблочного сока. Развожу сок в стаканчике водой, опускаю туда пластиковую соломинку и выставляю напиток на подоконник окна, выходящего на ту сторону, на которой заходит или восходит в эти дни Луна.
Ну, вот. Теперь можно спокойно включить комп, чтобы стуком клавиш описать очередное милое и весёлое приключение разноцветных лошадок в добром и безопасном мире Эквестрии...