Радуга иного окраса/ A Rainbow of a Different Color

Глава 8: Достойное короля

Наречье казался Рейнбоу Деш потрясающим. Виды, запахи, звуки, даже фактура мощенных улиц и дорог, — всё заставляло её весело трепетать крыльями, и благоговейная улыбка не исчезала с её лица. Хок Тейл скакал рядом, указывая на все достопримечательности города, к ещё большему восхищению Рейнбоу.

— В этом здании был когда-то свалка-ломбард, в котором работали два брата, — говорил он, указывая крылом на большое здание с огромным пустырём за ним. — Звали их Вейст Нот и Вонт Нот. Если тебе нужно было что-нибудь отыскать, и под “что-нибудь” я имею ввиду буквально всё, то у тебя были все шансы отыскать это в куче хлама у Вейста Нота, а Вонт Нот всегда был рад приобрести что-нибудь тебе ненужное. Они аккуратно вели дела, но обычно мэр связывал им копыта, когда приходилось мириться с тем фактом, что это была свалка посреди города.

— Что с ними случилось? — спросила Рейнбоу, поравнявшись с табличкой “продано”, воткнутой в землю перед дверью. — Мэр выгнал их?

Хок Тейл решительно покачал головой.

— Нет, хотя и угрожал пару раз, когда летом дурной запах со свалки усилился вдвое. Нет, Вейст Нот и Вонт Нот продали свой бизнес и поехали в Мамис открывать новый магазин, ещё больше прежнего. По слухам, дела у них идут хорошо, и я желаю им удачи. Они были хорошими пони, пусть и немного эксцентричными.

Вскоре два пегаса оставили старый ломбард позади и завернули за угол на Гривную улицу. Модные витрины тянулись вдоль прямой линии по обе стороны вымощенной булыжником улицы, украшенной аккуратно подстриженной живой изгородью. Все дома были недавно покрашены, а небольшие заборы были безупречно белыми. Пони всех рас и расцветок шли по тротуарам, и кареты, все недавно смазанные, проезжали мимо них по улице. На некоторых домах висели патриотичное знамя Нумеранского Королевского Герба: увитое ветвями и кистями оливы копье и зеленовато-голубой щит на фоне золотой короны.

— Блин, тут всегда так оживлённо? — заметила Рейнбоу, проходя мимо парочки сплетничающих кобылиц.

— Обычное дело в канун Дня Ликования, — прокомментировал Хок. — Это не только самый важный праздник в Наречье, но еще и самый уникальный. В других городах ничего подобного не проводится, а если и пытаются провести, то у них не выходит ничего столь же грандиозного. Пони со всей Нумерии приезжают сюда, посмотреть на празднество и… ну, ликовать.

Рейнбоу кивнула, в то время как взгляд её рубиновых глаз блуждал поверху, где множество пегасов вешали знамёна на уличные фонари и чистили кровельный гонт.

— И что же это за День Ликования такой?

Хок Тейл, глядя на Рейнбоу, насмешливо поднял бровь.

— Урок истории?

Ответом кобылы был не-особо-благоприятный оскал.

— Как на счёт быстрой версии?

— Никто не ценит историю в наши дни. Не то, что раньше, — сетовал он. Деш закатила глаза, и он, усмехнувшись, продолжил путь. — Это главный праздник освобождения Наречья.

— Освобождения? От чего?

— От правления несправедливого короля, — закончил Хок. — Несколько сотен лет назад жил единорог по имени Рачес Майт. Дело в том, что он не был справедливым монархом. Он обращал внимание только на себя и вельмож из своего окружения.

Они всё еще шли по Гривной улице, пока Хок Тейл не потянул Рейнбоу к памятнику в центре города. Это была отлитая из железа статуя жеребца-единорога, одетого в тяжелый жилет. Рядом с ним в земле был воткнут флаг, с изображенным на нём копьём и щитом, такими же, что и на Нумерийском королевском гербе, украшавшем стены зданий по всему городу. Единорог стоял на задних ногах, одной передней ногой он держал флаг, а другой указывал в сторону южного горизонта.

— Это Онор Баунд Завоеватель. Он возглавил армию недовольных и разъяренных пони Нумерии против короля. В конечном счёте он одержал победу. К сожалению, несколько десятилетий спустя, его ждал трагический конец, но это уже тема для лекций, — указав на табличку под статуей, Хок прочитал вслух: “Онор Баунд Завоеватель, Освободитель Лангелии (так более двух веков назад называлась Нумерия, пока предки Короля Регала не переименовали страну), Защитник Народа и гордый сын Наречья. Память о нём хранится в сердцах каждого из нас.”

— Теперь я понимаю, — сказала Рейнбоу Деш. — Так этот Онор Баунд родился в Наречье?

Хок Тейл кивнул.

— День Ликования — это день, когда он взялся за оружие и восстал против Рачес Майта. Тогда, четыре века назад, Наречье представляло из себя несколько домиков у реки, но всё началось здесь. Скорее Тартар замерзнет, чем кто-либо из нас забудет об этом.

— Он был верен тем, о ком заботился, — прокомментировала Деш. Её глаза заволокло тёмное свечение. — Верность — одно из лучших качеств, что связывает друзей друг с другом. Потеряешь верность, потеряешь…

Её голос затих, и она, задумавшись, опустила голову. Хок нахмурился и опустил голову вниз к ней, накрыв её спину крылом для поддержки.

— Ты что-нибудь вспомнила? — тихо спросил он.

Рейнбоу Деш только покачала головой.

— Нет. Я думаю у меня было что-то… — она вздохнула и выпрямилась во весь рост, ещё раз взглянув на гордую статую перед ней. — Верность важна для меня. Не знаю почему, но я знаю, что была хорошей подругой для моих друзей... Кто они и где они, — она пожала плечами, — не знаю.

— Я уверен, они думают о тебе, — успокаивал её Хок. — И очень скоро мы отправим тебя к ним. — дёрнув за переднюю ногу, он повёл её обратно на улицу. — Пошли. Мэр Легислат будет читать речь сегодня, и ты определённо должна послушать его. Он превосходный оратор.

Два пегаса влились в поток пони, направлявшихся к городской площади. Через несколько минут, они оказались на внешних окраинах большой толпы, окружившей трибуну на высокой платформе. За трибуной стояло роскошное здание из берёзовой древесины и мрамора, балкон поддерживали жемчужно-белые мраморные колонны. Пока они пытались пробиться вперёд сквозь толпу, из дверей вышел земной пони, одетый в прекрасный, но заниженный костюм, и встал на своё место на трибуне. Его шерсть серой масти не была зализана до совершенства, но всё же за этой простой и милой элегантностью чувствовалось здравомыслие и образованность. Когда он заговорил, наступила тишина, и Рейнбоу Деш была абсолютно очарована харизмой этого пони.

— Мои друзья, моя семья! — радостно воскликнул мэр широко расставив передние ноги. — Как приятно видеть вас всех снова! Надеюсь, ваши дела налаживаются после шторма?

Счастливое “Да” и топот копыт были ему ответом. Деш заметила, что Хок стоит рядом с ней и улыбается, слегка опустив голову.

Легислат позволил себе весёлую улыбку.

— Хорошо, хорошо! Это я и хотел услышать. Вы в курсе, что День Ликования уже не за горами, ведь так? Осталось всего две недели. Я надеюсь, вы все проявили трудолюбие в подготовке к такому замечательному событию? В конце концов, это праздник, который по всей Нумерии не отмечается столь ярко, как у нас.

И снова ликующие крики и топот заполнили площадь города, и снова это сделало мэра еще счастливее.

— Вот это дух! И этот год будет особенным.

По толпе стал блуждать оживлённый шепот, в то время как Хок Тейл склонил голову в бок и поднял бровь. У Рейнбоу было похожее выражение, хоть и вызвано оно было замешательством, нежели любопытством.

Мэр активно закивал головой.

— Именно. Чем этот год такой особенный, спросите вы? Что ж, в этом весь смысл моей речи. В этом году Наречье на нашем празднике будет приветствовать не кого-нибудь, а самого Регала Второго, нашего доброго короля!

Наступила тишина, впрочем, длилась она недолго. Рейнбоу лишь успела моргнуть, а толпу снова охватили крики ликования и топот аплодисментов. Пони повернулись друг к другу, обмениваясь возбужденными возгласами и удивлёнными взглядами. Хок, моргнув несколько раз, поймал себя на том, что раскрыл крылья от удивления и поспешил сложить их. Единственная пони, что не проявляла сильных эмоций, была Рейнбоу Деш. Кобылица просто стояла рядом с ним, склонив голову на бок.

Мэру потребовалось приложить немало усилий, чтобы угомонить толпу.

— Знаю вы взволнованы, друзья, я тоже! Но теперь, когда вы знаете новость, спросите себя: “Готово ли Наречье к приёму нашего короля?”

Сомнение сменило эйфорию, и пони, посмотрев друг на друга, стали бормотать свои мнения. Легислат, очевидно, ожидал этого и спокойно продолжил свою речь.

— Трудно готовиться к приходу короля, скажу я вам. Неважно, как сильно большинство пони стараются, им всегда будет казаться, что их труды не достойны королевской семьи. — он сделал паузу, а затем решительно отошел от трибуны и встал на передний край платформы. — Но позвольте мне сказать вам кое-что. Мы не какие-нибудь пони. Мы пони Наречья. День Ликования начался здесь, а это значит, что никто больше не может провести его лучше, чем мы. Я знаю, что мы можем сделать праздник, достойный короля! Если мы будем усердно трудиться и работать вместе, то это будет самый лучший День Ликования на свете!

Толпа подхватила его энергию, и мэр Легислат вновь встал за трибуну и улыбнулся с гордой решительностью.

— Помните, жители Наречья: у нас осталось всего две недели. И я буду стараться изо всех сил потратить их с пользой, и, я знаю, вы поступите также. Так что ищите друга или соседа, что нуждается в помощи, и работайте вместе. Вместе мы прославим этот День Ликования на века!

Удовлетворенно наклонив голову, мэр Легислат улыбался и какое-то время махал копытом всем пони, что собрались вокруг него, прежде чем вернуться в мэрию. Пони наречья возвращались к своей повседневной жизни и толпа быстро рассеивалась, и Рейнбоу Деш с Хок Тейлом шли по переулку вниз к реке. Где бы они ни шли, всюду пони обсуждали и трепетно рассказывали объявление Легислата.

— Значит, ваш король приезжает сюда, да? — спросила Рейнбоу, когда они были на приличном расстоянии от центра города.

— Похоже на то, — ответил Хок. Он несколько раз моргнул и покачал головой. — Это просто… хех. Никогда бы не подумал, что король прибудет сюда. За эти две недели город погрузится в то еще безумие.

Деш усмехнулась.

— Просто подожди, когда Лана услышит новости.

— Хах, она получит хороший повод для болтовни, когда узнает, — сказал Хок Тейл. — Надеюсь ты не планировала спать парочку следующих ночей.

— У меня нет ничего, кроме отдыха, — застонала Рейнбоу. — У меня слишком много энергии и нет возможности высвободить её, — она распахнула здоровое крыло и взмахнула им, но когда она попыталась сдвинуть с места сломанное, то была вознаграждена острой жалящей болью, что заставила её вздрогнуть. — Да, это уже начинает раздражать.

Хок Тейл быстро отскочил с пути парочки жеребят, которые неслись вниз по улице и, визжа от восторга, играли в пятнашки среди рыночных прилавков.

— Ну, на земле есть, чем заняться. Прогулка по магазинам, созерцание достопримечательностей, сено, даже чтение книги. У меня есть парочка любимых. Можешь взять, если хочешь.

Рейнбоу закатила глаза.

— Чтение для яйцеголовых. Я бы лучше летала каждый день недели, — она зевнула. — Либо полёты, либо сон, но я уже достаточно проспала за эти дни здесь.

Хок Тейл пожал плечами.

— Как хочешь. Моё дело предложить.

Спустившись еще через парочку улиц, двое пони вышли к Ярчанке. Они спрыгнули с небольшого уступа и проторили тропинку сквозь заросли камышей и поросли, прежде чем они вышли к кромке воды.

Река текла, как слегка волнистая стеклянная простынь, накрывшая кровать из слоя ила и гальки. Река, казалось, была нетронута копытом пони, если не считать моста через реку по правую сторону от них. Несколько стрекоз гудели около тростника, одна из них приземлилась на нос Рейнбоу Деш. Скосив глаза, она смотрела на неё несколько секунд, прежде чем согнать, сморщив морду.

— Я думала, что река, текущая посреди города, должна быть намного грязнее, чем эта, — сказала Деш. Она подошла к самой кромке воды. — Ударом копыт она выровняла на галечном берегу место для сидения и опустила щётки в воду.

— Мы заботимся о реке. — сказал Хок Тейл и сел рядом. С улыбкой он добавил: “Как никак, она упоминается в названии города”.

Рейнбоу Деш задумчиво кивнула.

— Знаешь, у нас была небольшая речка, которая протекала через наш город. Но она была намного меньше этой.

Хок поднял бровь.

— Вспомнила что-нибудь?

Рейнбоу посмотрела на воду.

— Ничего важного. Из всех вещей, что я помню о месте, где я жила, это беззвучный ручей. Не помню, как он назывался, или похожие места, или где он есть. Я просто помню, как смотрела, однажды, на его воды свесившись с перил моста. Тогда я об этом никогда не думала, но теперь — это первое воспоминание, что возвращается ко мне, — она вздохнула. — Тупость… — пробормотала она и вновь посмотрела на реку.

Сфокусировав свой взгляд на воде на несколько секунд, Рейнбоу Деш изучала своё отражение. В нём, она видела запутавшуюся кобылу, встревоженную кобылу. Кобылу всех цветов радуги, но потерявшую искру. Это была не Рейнбоу Деш. Это была только оболочка, пустая шелуха, та, которой она когда-то была, та, кем она должна быть. Она нахмурилась, глядя на воду. Она сразу поняла, что ненавидит испуганную кобылу в отражении. Рейнбоу Деш была храброй, уверенной и самой лучшей, без сомнений. Это она не увидела в отражении.

Словно по щелчку выключателя, Лицо Рейнбоу стало беспристрастным, а кобыла в воде исчезла. Она не могла быть в своей тени. Она была Рейнбоу Деш и что с того, что у неё не было воспоминаний? Ей не нужна память, чтобы быть обалденной, быть собой. Ей просто нужно делать то, что она умеет лучше всего.

Она нуждалась в полёте.

Хок заметил перемену в поведении Рейнбоу.

— Эй, Рейнбоу, в чём проблема?

Хитрая и уверенная улыбка рассекла лицо Деш.

— В облаках.

Хок Тейл поднял бровь.

— Прости, что?

Рейнбоу Деш повернулась, чтобы посмотреть на него. В её лице читалась решимость.

— Проблема в том, что они сверху, а должны быть с низу. Я должна летать над ними.

Взглянув на перевязанное крыло Рейнбоу, Хок подвинулся ближе к ней.

— Но ты всё еще не можешь летать. Тебе нужно время, чтобы поправиться.

— Я знаю, но на это не уйдет много времени, — настаивала Деш. — Кроме того, я знаю, как могу помочь вам с Днём Ликования.

— Что, правда? — спросил Хок. Тон его голос был полон скептицизма. — И что ты собираешься сделать?

Рейнбоу больше не могла сидеть на месте, и, с ворчанием, она вскочила на копыта. Она подняла голову, посмотрела на небо и раскрыла функциональное крыло.

— Я собираюсь показать королю авиашоу. В стиле Рейнбоу Деш.