Музыка душ

Музыка душ

— Винил? Винил, ты встала? — донёсся до меня голос моей ближайшей подруги и соседки по дому, великолепной виолончелиски Октавии.

— Я в процессе, Окти! — крикнула я после недолгой возни на кровати, переборов желание притвориться спящей.

— Так... — произнесла подруга, появляясь на пороге спальни. — Я сейчас сфотографирую тебя, валяющуюся тут копытами кверху, отправлю фото во все газеты и загребу столько денег, что больше никогда в жизни мне не придётся брать виолончель в копыта!

— Ага...но твоя жизнь в таком случае будет печальной и недолгой, ведь без виолончели ты не проживешь! — хмыкнула я в ответ, не очень-то поверив в реальность угрозы черногривой.

— Винил, вставай, у нас ведь были планы на сегодня!

— Планы, планы... — я неопределённо помахала копытом в воздухе. — Пони предполагают, а Селестия располагает. И мне кажется, что сегодня она явно расположена оставить меня в кровати! — завершив монолог, я перевернулась на бок так, чтобы осуждающе глядящая Окти пропала из виду, и приготовилась снова провалиться в сладкую утреннюю дрёму...

— Охтыжконскиеяблоки! Ты что творишь, ненормальная?! — взвилась я с кровати.

Подлая земнопони, вылила на меня кружку холодной воды! Ещё и убежала с победным ржанием! А-а-а, да что уж теперь... С тоской оглядев своё осквернённое уютное гнёздышко, я отправилась в душ.

Первые капли воды, упавшие на кончик рога, заставили меня вздрогнуть и улыбнуться. Чудесное утро! Как ни крути, а Окти была права, вытащив меня из кровати — стоит мне немного поддаться своей лени, как чудесные дни начнут пролетать мимо меня один за другим. Конечно, нежиться в кровати приятно, но так недолго и превратиться из DJ PON3 в ленивую аморфную массу, проводящую дни, поедая шоколадные кексики прямо в кровати. Я представила себе эту картину и невольно захихикала. Ах, Октавия, что бы я без тебя делала!

Странно, кажется, что всего пару дней назад черногривая вытащила меня, всю в соплях и слезах, из-за столика в заведении, некогда бывшем клубом "Everfree", и увела к себе в гримёрку. Потом, успокоившуюся, но пребывающую в каком-то полубессознательном отупении, притащила к себе в крохотную квартирку на окраине Кантерлота. Уложила спать на своей кровати, а сама отправилась ночевать на составленных вместе стульях на кухне. Отпаивала чаем с вареньем. Успокаивала, когда у меня ещё дважды начиналась истерика. И только пожимала плечами, когда я спрашивала, почему она со мной возится.

Да она и до сих пор так делает, когда я пытаюсь поднять эту тему. Уже год, как мы живём в доме, доставшемся мне от деда. Селестия, как же всё поменялось за этот год! Я говорю не о том, что я вернулась к музыке, которая не только снова стала живой и сильной, но и приобрела какую-то глубину, которой никогда раньше в ней не было. И даже не о том, что моя соседка из талантливой, но не очень известной виолончелистки превратилась в настоящую знаменитость и желанную гостью на любом крупном событии в Кантерлоте. Я говорю о своём внутреннем состоянии и своём окружении. Не знаю как сказать. Но я чувствую, что я изменилась, и изменилась очень сильно. И что за этот год Октавия вошла в мою жизнь так прочно, что временами мне даже становится страшно.

Нет, я не буду лгать, что мы идеальные подруги, так ни разу и не поссорившиеся. Как могут два музыканта жить под одной крышей, не выясняя время от времени, чья же музыка лучше? Но при этом она — первая после моего деда пони, при которой неугомонной DJ PON3 может быть грустно. Даже те жеребцы, которые вроде как считали меня своей особенной пони, не понимали, как же я могу проводить вечера, нахохлившись в глубоком кресле, и попивая чай из большой кружки. Окти, кстати, признавалась мне, что я стала единственной пони, при которой она могла вволю подурачиться, даже её родители не воспринимали её иначе как Идеальную Октавию с бантом на шее. Порой я даже думаю...

— Мисс Скрэтч, вы решили забросить музыкальную карьеру и стать первым в мире воднопони? — раздался голос серой, прерывая мои размышления.

— Чего?!

— Я говорю, вылезай из душа и иди завтракать, пока у тебя ласты не отросли!

Смеясь, я отключила воду и ухватила магией полотенце. И правда, пора продолжать замечательный день.

У каждого пони, ставшего знаменитым, рано или поздно возникает проблема: его личная жизнь перестаёт быть личной. Я говорю в том смысле, что у того, чьи портреты висят в спальнях подростков по всей Эквестрии, уже вряд ли получится просто тихо зайти в кафе и выпить чашечку кофе, не превратив это событие в фото-автограф-сессию. Не принимайте меня за сноба, внимание поклонников безумно приятно, но в то же время не хватает возможности расслабиться. Согласитесь, когда в полную чашку облепихового чая чихает просто незнакомая кобылка — это просто забавно, а когда этот же трюк проворачивает DJ PON3 — это уже нечто, достойное пристального внимания. Надеюсь, вы понимаете, о чём я говорю.

Насколько я знаю, эту проблему все решают по-разному. Фото Финиш, к примеру, в одиночестве отправляется в горы фотографировать птиц. Да-да, именно. Вы меня правильно поняли. Я была у неё дома и видела просто огроменный фотоальбом, заполненный изображениями пернатых. Как у неё меняется голос, когда она рассказывает об этих своих вылазках! А уж как он меняется, когда она понимает, что разболтала свой маленький секрет пони, с которой она не так уж и близко знакома, и принимается приводить самые...эм...весомые аргументы, убеждая никому не говорить об этом ни слова!

Впрочем, я и без убеждений с её стороны не собиралась никому её выдавать. Хотя бы потому, что и перед нами с Октавией со временем встала та же самая проблема: как повести выходные в тишине и спокойствии?

Поиски спокойствия — единственная причина, по которой мы с Окти, позавтракав, садимся в повозку, которую тянет наш давний знакомый, жеребец по имени Род Кэтчер. Вообще-то он владелец фирмы, занимающейся перевозкой пони и грузов, но для нас с моей черногривой подругой он сам надевает упряжь. Не за бесплатно, разумеется, и не задёшево, но зато с гарантией сохранения тайны — пользуясь его услугами, мы можем не бояться, что информация о том, как именно мы с Окти проводим выходные и куда ездим, попадёт в чужие копыта.

Повозка мягко покачивается на неровностях дороги, и мы, каждая погружённая в собственные мысли, покидаем Кантерлот...

— Прибыли, юные леди! — кричит мистер Кэтчер, когда мы достигаем цели, и распахивает двери повозки, чтобы помочь нам выбраться.

Нас встречает рыжая желтогривая кобылка, как всегда, весело глядящая на нас из под шляпы.

— Приве-ет, Эпплджек! — радостно кричим мы в один голос с Октавией.

— Привет, городские кобылки! Приехали отдохнуть? — смеясь, отвечает она.

Я уже не помню, как же именно в голову Окти пришла мысль проводить выходные на ферме Эпплов в городке Понивилль, но зато чудесно помню, как мы приехали сюда впервые. В тот раз нас, разумеется, никто не встречал. План был прост: приезжаем на ферму Сладкое Яблочко, ищем самого главного пони (нам почему-то представлялся огромный усатый фермер в широкополой шляпе) и покупаем у него возможность тайно проводить время на его ферме. С нашими фантазиями совпала, пожалуй, только шляпа.

Во-первых, руководила фермой молодая кобылка, а во-вторых, над нами, пожалуй, ещё никто так не смеялся! ЭйДжей развеселило, собственно, не сама наша идея отдыха на ферме, а то, что мы практически начали весь разговор с обсуждения цены.

— Так, городские мисс! — сказала она, отсмеявшись. — А теперь я расскажу вам, как мы можем решить вашу проблему по-эппловски, идёт? Ваши битсы вы можете оставить себе, нас кормит наша земля и у нас нет нужды зарабатывать как-то иначе. Что касается отдыха — то, если вы не собираетесь шуметь и ломать яблони, то мы всегда будем рады как лишней восьмёрке рабочих копыт, так и просто паре уставших поняшек!

Так что, вот уже девять месяцев как мы приезжаем на ферму семейства Эппл примерно раз в две-три недели, чтобы отдохнуть от городской суеты. Фермерша не врала, и всё её семейство каждый раз было радо нам, как старым друзьям, независимо от того, помогали мы им трудиться или просто валяли дурака, носясь между яблонями и валяясь на травке.

В этот день, откровенно говоря, мне не отдыхалось. Мы помогали Эпплджек стряхивать яблоки с деревьев, но у меня получалось из рук вон плохо: я то падала, потеряв равновесие, то промахивалась мимо деревьев, так что копыта рассекали воздух без всякой пользы, а то и подходила к уже обработанным яблоням... Да что со мной такое? Яблокам совсем нет места в мыслях, а взгляд то и дело возвращается...возвращается к Октавии. Я смотрю, как она, задорно вскрикнув, разворачивается на передних копытах, как при этом взлетает в воздух её чёлка, обычно аккуратно причёсанная, но сегодня — растрёпанная и мокрая от пота. Я наблюдаю за ней, и моё сердце сжимается от непонятной гордости, радости и...и...

Ну уж это ни в какие ворота не лезет! Что же со мной такое сегодня, а?! Быстрым шагом я иду в сторону ведра, наполненного холодной водой, и сую в него голову. А-а-а...так холодно, что аж мозги сводит... Я неторопливо достаю голову из воды. По спине и груди бегут ручейки холодной воды с намокшей гривы, но сейчас это даже приятно.

— Я, конечно, ставила здесь это ведро для того, чтобы всепони могли освежиться, но не думала, что кто-то настолько разгорячится! — произносит Эпплджек у меня за спиной, и я чувствую, что начинаю краснеть.

— О, ЭйДжей, прости, я...

— Да не переживай, сахарок, всё хорошо. А вот ты сегодня весь день сама не своя.

Это что, так сильно заметно?!

— Да нет, всё нормально...просто...просто всякое в голову лезет.

— Если тебе хочется поговорить об этом — то не бойся ко мне обращаться, Винил. Я всегда рада помочь моим друзьям разобраться с проблемами, это тебе кто угодно скажет!

Я замялась. С одной стороны, меня прямо таки раздирало обсудить с кем-нибудь своё состояние...с другой же, неужели Эпплджек, и правда, есть дело до меня? Она, конечно, производит впечатление доброй, надёжной и честной пони, но у всякой доброты и честности есть свои пределы...

— Так, сахарок, всё ясно. Пойдём-ка прогуляемся...

Я заглянула в зелёные глаза фермерши, наполненные искренним желанием помочь, и сдалась. Похоже, ей по-настоящему хочется поддержать меня. Так что, когда мы отошли на изрядное расстояние, я начала:

— Видишь ли, ЭйДжей...я, если честно, не могу сама точно сказать, что же со мной происходит. Такое чувство, что во мне назрело что-то, что уже долгое время росло и развивалось...и теперь я понятия не имею, что же мне с этим делать. То есть, пока ещё оно было во мне, всё было в порядке, но сейчас этому становится тесно, это...оно хочет проявить себя, и я понятия не имею, как отнесутся к подобному окружающие. Вот... — я обернулась к Эпплджек, боясь увидеть, что она смеётся надо мной, но мордочка кобылки оставалась сосредоточенной.

— То есть, — начала она после короткого молчания. — Ты не знаешь, как лучше поступить: так, как тебе хочется, либо так, как всепони вокруг считают правильным, верно?

Я кивнула. Чтож, Эпплджек ухватила суть проблемы, несмотря на бредовость моих объяснений.

— Пойдём-ка присядем вон под той яблоней, я думаю, у меня есть история как раз для тебя.

Пожав плечами, я направилась следом за рыжей. Ну...история так история, в конце-то концов...

— Эта история произошла со мной, когда я была ещё совсем молодой кобылкой и училась в последнем, выпускном классе. Сейчас в школе работает мисс Чирли, и лучшей учительницы наши маленькие пони не могли бы пожелать. Но в то время там работала мисс Стрикт, а она была строгой, жёсткой и немного...эм...относилась к правилам немного серьёзнее, чем стоило бы. Я никогда не была отличницей, но у нас с ней не было конфликтов из-за моей успеваемости. До того дня, как был назначен день торжественного вручения нам аттестатов.

Знаешь, сахарок, я росла без родителей, и с самого детства получилось так, что заботы о Сладком Яблочке легли на мои плечи. Даже будучи ещё совсем юной кобылкой, я отлично понимала как каждый из нас, из Эпплов, важен для сбора урожая. Только совместными усилиями можно собрать все яблоки в срок. Особенно, если речь идёт о вольт-яблоках.

— И мисс Как-её-там заставила тебя выбирать?

— Улавливаешь суть, городская. Она назначила день Выпускного Торжества на день сбора вольт-яблок, а потом ещё и объявила всему классу, что не придти на Торжество может лишь тот, кому наплевать на своих друзей. А она знала, что я не смогу быть на Торжестве.

— Я уверена, что ты осталась с семьёй...

— Конечно, сахарок. Я же одна из Эпплов, член семьи. Даже малышка Эпплблум помогала собирать яблоки в тот день, как же я могла остаться в стороне? Со слезами на глазах я вышла в сад...

Я потрясённо молчала. Выпускное Торжество, конечно, не то, без чего не живут, но в жизни каждого пони, тем более — кобылки, этот праздник очень важен! Не верилось, что вообще существуют такие жестокие пони-учителя, как эта мисс Стрикт...

Выдержав небольшую паузу, Эпплджек продолжила:

— Первой со стороны города показалась Пинки Пай.

— Что?

— Да, та чудная розовая пони, мы с ней знакомы со школы. Она была первой, кто тогда предпочёл остаться со мной и пропустить Торжество. Следом за ней шла Рэрити, сейчас она владеет бутиком Карусель. Мы не слишком ладили в школе, но тем не менее, мы считали друг друга подружками, как и сейчас, и эта дружба показалась ей дороже Торжества и хорошего отношения мисс Стрикт. Я, конечно, не буду врать, что ко мне в тот день пришёл весь класс, конечно же, большая часть послушалась правил. Я на них не сержусь, да и тогда не сердилась. Но и не меньше трети моих одноклассников остались со мной в тот день...

Я молчала. Порой мне кажется, что мы, городские пони, живя в суете своих бесконечных дел, теряем что-то очень важное, что-то, что доступно таким вот простым сельским кобылкам, таким, как Эпплджек. Но всё же.

— Я не поняла, ЭйДжей, а чего общего у этой истории с моим вопросом?

— Да всё просто. Есть правила, которым, безусловно, нужно следовать. Но иногда возникает что-то, что толкает нас в другую сторону. Это долг, как у меня, или эмоции, как у тебя — это не важно. Мы должны делать то, что считаем правильным, Винил. И те, кто ценит нас по-настоящему, всегда останутся с нами.

Я подняла взгляд на свою собеседницу и поразилась тому, как она изменилась. Вместо весёлой бесшабашной фермерши я видела перед собой мудрую, честную и добрую пони, которая понимала многие вещи, происходящие в этом мире, куда лучше, чем я когда-либо буду понимать. Интересно, многие ли видели Эпплджек такой? Пробирает, аж мороз по коже...

— То есть, ты считаешь...

— Я считаю, что тебе стоит поговорить с Октавией, Винил. Как бы там ни было, нужно быть честной.

Я почувствовала, что густо краснею: жар заливает шею, щёки, уши, даже слёзы на глаза навернулись. Я промямлила:

— Это так видно?..

— Разве что слепой не увидел бы, — внезапно ласково улыбнулась Эпплджек.

Не знаю, насколько удачной вышла ответная улыбка...

— Тави? — произнесла я, стараясь унять дрожь в голосе. Безуспешно, конечно же.

— Да-да, Винил, секунду, — разворот, удар, яблоки в корзине...чётко и быстро, как и всё, что делает моя подруга. — Ты хотела чего-то?

— Да, Октавия, я...ну...в общем...

Да почему она так на меня смотрит?! У меня же коленки дрожат и сердце колотится так, что становится страшно.

— Винил, ты в порядке? Выглядишь странно...

— Да, я в порядке, просто я...я... — не могу! Не могу, пока она так смотрит на меня! Резким движением отвернувшись, я продолжила: — Окти, ты уже год как живёшь у меня. В смысле, мы уже год как живём вместе. И я смотрю на тебя весь этот год.

Сёстры-аликорны, что я несу?! И откуда эти слёзы?! Собраться, Винил!! Выдох...

— Октавия, иногда в жизни некоторых пони наступает такой момент...то есть, он наступает у всех, этот момент...этот момент, когда другой пони...ну, не просто пони, а другой пони, он...в смысле, не другой, а совершенно особенный пони, чей-то особенный пони...и не обязательно это "он"...

Ну вот, приехали. Мало того, что теперь я рыдаю, так ещё и наплела разного бреда. Всё, заканчиваем, поняши.

— Всё, закончили. Не важно.

Я повернула голову, уже готовая снова пойти и сунуть голову в ведро, да так там и оставить, пока воздух не закончится...как обнаружила, что Октавия стоит прямо передо мной.

— А мне кажется, что это важно, Винил. Важнее многого. Важнее всего.

Я чувствую её горячее дыхание у себя на носу. О, Селестия и Луна...

— Окти, я...

— Да, Винил, я тоже...я...тоже...

Я открываю рот, чтобы сказать очередную глупость, но Октавия не даёт мне сделать этого — она мягко прикасается губами к моим губам.

— Опять я зарёванная вся... — не к месту шепчу я, когда снова обретаю дар речи.

— Ну да...прямо как в тот вечер, когда я...когда я полюбила тебя... — доносится до меня ответный шёпот.

И в этот момент всё становится просто и ясно.

И я слышу музыку, самую прекрасную из всех — музыку наших душ. И весь мир...ну, вы понимаете...