Принцесса Селестия ненавидит чай

Глава 2

– Дисгевзия, – сказал доктор Кадуцей, мой Королевский Терапевт, пока мы проталкивались через толпу младших министров, исступленно машущих кипами бумаг.
– Gesundheit, – сказала я, пытаясь пошутить. Всё говорило о том, что сегодня у младших министров выдался прекрасный денёк: из-за глупого положения, в котором я оказалась, вся моя сосредоточенность куда-то улетучилась, и я размахивала печатями направо и налево, будто молотила ими зерно. По большому счёту, я одобряла всё, что хотя бы отдалённо напоминало пачку бумаг, да ещё и кое-что из того, что ну никак не соответствовало этому образу. И ещё, кажется, пару минут назад я ненароком даровала декоративной вазе солидный портфель полномочий. Оставалось надеяться, что она не станет ими слишком злоупотреблять.
– Нет, Высочество, – сказал доктор Кадуцей. – Дисгевзия означает—
– Нарушение вкусовых ощущений, знаю, доктор, – сказала я. – Можете мне не рассказывать.
Бордовый единорог усмехнулся, попутно протискиваясь мимо беспомощного жеребёнка на побегушках.
– Тогда вы должны знать, – сказал он, – что дисгевзия является симптомом множества болезней. Серьезных болезней, Высочество.
– Доктор Кадуцей, – сказала я, попутно одобряя финансирование многотысячного исследования по вопросу влияния сыра на магнитное поле планеты, – я понимаю ваши опасения. И я хочу вас заверить, что мои ощущения от вкуса чая были и остаются неизменными. Я нахожу его столь же отвратительным, что и вчера, что и позавчера, что и в любой другой день.
Кадуцей цокнул языком и поднёс к глазам планшет с карандашом.
– Нарушения памяти, – пробормотал он, делая отметки.
– Я не шучу, доктор, – заметила я, отрешённо провозглашая март национальным месяцем сельди.
– Какие могут быть шутки, Ваше Высочество?! – воскликнул он. – Дисгевзия и нарушения памяти одновременно? Это сильно сужает список возможных вариантов, оставляя, я боюсь, наиболее тревожные из них. На ум сразу приходит паранеопластический синдром.
– Доктор, Вы везде видите паранеопластический синдром, – сказала я. – Я посылала к Вам одну из моих горничных с занозой в ноге, а вернулась она с диагнозом "паранеопластический синдром".
Я акцентировала свою фразу, выделяя финансирование на целую полярную экспедицию, включая упряжных собак.
– Это тихий убийца, – сказа доктор зловеще. – И шумный. И все остальные уровни громкости неизбежной смерти.
– Я уверена, что так оно и есть, – сказала я, присваивая приоритетный торговый статус канделябру и объявляя одну из моих адъютанток независимой нацией по отношению к самой себе. Всего несколько ярдов до зала заседаний. Давай, Селестия, ты сможешь...
— Я говорю Вам, Ваше Высочество, – сказал Кадуцей, – Вы не в себе. Как Ваш персональный терапевт, я официально рекомендую вам отложить Дневное Заседание до тех пор, пока вы не начнете чувствовать себя более, кхм, вменяемо.
– Вменяемо? – переспросила я, приподняв бровь, в то же самое время умудрившись аннексировать немалое количество земель всего лишь одним взмахом пера, а затем и отправить несколько тысяч тонн картошки голодающим народам на континенте Зебр обратным движением. – Знаете, что поможет мне почувствовать себя хотя бы чуточку вменяемо, доктор Кадуцей? Мне нужно только выбраться из этой толпы бюрократов и уединиться в тишине и спокойствии моего зала для заседаний!
Я моргнула.
– Да, я тоже не могу поверить, что только что сказала это.
– Будь по-вашему, Принцесса, – сказал Кадуцей, театрально вздыхая, – В конце-концов, Вы здесь Богиня-Императрица.
– Спасибо, – ответила я, преодолевая последние несколько ярдов этого утомительного прогона сквозь строй и распахивая двери в зал публичных заседаний.
Зал публичных заседаний был заполнен до отказа.
Я не имею в виду степень заполненности согласно рекомендациям пожарной инспекции. Я даже не имею в виду степень заполненности а-ля “максимальная безопасная вместимость”. Нет, я имею в виду степень заполненности, при которой будет физически невозможно впихнуть ещё хоть одну живую душу. Присутствие огромного количества пегасов позволяло уверенно говорить о том, что заполнен был абсолютно весь объём помещения. Все три яруса в высоту.
Практически все пони в комнате имели на боку метки, так или иначе относящиеся к чаю.
Здесь можно было увидеть пони с заварным чайником на метках. Пони с чайным ситечком на метках. Пони с новомодным французским прессом на метках. Пони, чьи бока были украшены троицей чайных листьев или тройками шёлковых чайных пакетиков. Один суровый бородатый пони демонстрировал на боку удивительно детализированный серебряный самовар на фоне блюдца. Каждый одаренный в чаепитиях пони Эквестрии всего лишь за ночь проделал путь до столицы.
Перед моим взором предстала неприступная стена пони, отгородившая меня от столь желанного отдыха.
В ту же секунду, как я показалась в дверях, на меня обрушилась ещё и сплошная стена шума и гама. Я слышала взбешенных торговцев чаем, беспокоящихся о том, что моё заявление может обрушить графу “Прибыль” в их отчётах за следующий финансовый период. Я услышала чайных фанатиков, всем сердцем возмущенных тем, что я посмела оскорбить напиток, которому они поклонялись. Нашлись и обычные добрые самаритяне, обеспокоенные тем, что их Принцесса, возможно, потеряла вкус к жизни вечной и, чтобы взбодриться, нуждается в чашечке хорошего горячего чая. И были готовы безотлагательно его предоставить.
Я медленно прикрыла глаза и обратилась к присутствующим в зале тем тоном, что пробирает своей ясностью до костей и исключает возможные разночтения.
– Внимание, мои дорогие подданные! – возгласила я, в ответ комната робко замолчала. – К моему величайшему сожалению, на сегодняшнем Дневном Заседании не будет обсуждаться никаких вопросов, связанных с чаем!
Ропот протеста и тревоги начали распространяться как торфяной пожар. Я снова заговорила, чтобы унять его.
– Очевидно, что мне ещё предстоит услышать столько вопросов на тему чая, что ни одна Принцесса не смогла бы ответить на них за один день. Приходите в Замок Кантерлота назавтра в восемь часов и займите очередь перед офисом Уполномоченного по правам пони. Так мы сможем преодолеть этот кризис относительно организованно!
Со мной сложно спорить, когда я делаю своё серьёзное лицо. Колонна просителей понуро заковыляла прочь из моего приемного зала, на что ушло не менее часа. Я расправила крылья и пролетела над толпой к своему трону, терпеливо ожидая услышать что-то, на что стоит тратить время.
Когда все нужные слова были сказаны, а дела — сделаны, я осталась в отзывающемся эхом зале наедине с золотистого оттенка пони, носящей на своём боку три пшеничных колоска.
Я искренне улыбнулась.
– Подойди же, – сказала я. – И назови свое имя.
Юная кобылка повиновалась, низко поклонившись.
– Эмбер Вейвс, – сказала она. – Из Нейбраски.
– Говори, Эмбер Вейвс, – сказала я. – О чём ты хотела просить свою принцессу?
– Ну, я прошу прощения, Величество, первоначально я прибыла, чтоб просить вас помочь нам справиться со страшной болезнью, поразившую посевы пшеницы, но—
– Да будет так, – провозгласила я, так уставшая от всего чайного, что буквально каждое её слово вызывало во мне энтузиазм. – В моем подданстве множество земных пони, обладают особым даром отводить от посевов болезни, и все их силы я направлю к вам.
– Да, но... – сказала Эмбер Вейвс, ковыряя каменную плитку неухоженным копытом. – То, о чем говорят другие пони, это правда? О том, что... Вы больше не любите чай?
– Ну, да, – сказала я, оттаскивая моё выражение неземного, космического блаженства к воображаемой стене и прибивая его крепкими толстыми гвоздями. – Эти слухи правдивы.
Эмбер Вейвс покачала головой, а потом повернулась к двери.
– Это всё меняет, – пробормотала она, уносясь прочь.
Я оглядела мою абсолютно пустую приемную.
– Что ж, – сказала я, – заседание окончено, полагаю.
– Одну минуту, Принцесса, – раздался знакомый голос со стороны дверей. Я подняла голову. Оттуда шествовала по фиолетовому ковру моя Верная Ученица, выглядевшая немного посеревшей, уставшей и не выспавшейся. Близ неё была Распорядительница Королевских чаепитий, заплаканная миссис Кози. Время от времени она тихонько всхлипывала.
– Принцесса, – произнесла Твайлайт Спаркл, выступая вперёд. – Я слышала, как Вы сказали, что не будете обсуждать ничего связанного с чаем сегодня, но—
– Твайлайт, – сказала я, – ты моя Верная Ученица, а миссис Кози — ценный член моего двора. Мои публичные заявления иногда не распространяются на дорогих моему сердцу пони.
Твайлайт кивнула, удовлетворенная ответом, затем подала знак миссис Кози. Старая единорожка подошла к трону и глубоко поклонилась передо мной.
– Миссис Кози? – сказала я.
И миссис Кози разразилась слезами.
– Вы всегда говорили, что наслаждаетесь моим чаем! – возопила пожилая кобыла. – Год за годом вы хвалили меня, говорили о том, как чудесен приготовленный мной чай!
– Прошу вас, не принимайте за личное оскорбление эту нелепую череду событий, миссис Кози, – сказала я, молясь о том, чтобы хоть кто-то протянул мне спасительную соломинку. – Я достаточно ознакомлена с чаем за многие, многие тысячелетия его потребления, и могу судить, когда он приготовлен с умением, талантом и старанием. Вы настоящий мастер своего дела, миссис Кози, и мои личные предпочтения в этом вопросе нисколько не влияют на мое уважение к вашей работе и ваши успехи на этом поприще.
Несмотря на все заверения, миссис Кози оставалась безутешной.
– Всего неделю назад! – причитала она. – Всего-то неделю назад я разговаривала с моей милой внучкой Таи и говорила ей, что если она продолжит практиковаться в заваривании чая, то, быть может, когда-нибудь займет моё место Распорядительницы Королевских Чаепитий! Она была так рада услышать об этом, если бы Вы только видели её, Высочество. Сияла, словно ёлка на День Тёплого Очага. И что мне сказать ей теперь?
– Миссис Кози—
– Что мне сказать ей? – возопила миссис Кози, прежде чем умолкнуть под натиском слёз. Охваченная эмоциями, она высморкалась в фартук, затем резко обернулась и галопом выбежала из зала. Её плач было слышно ещё долго после того, как она скрылась из виду.
Я вздохнула, поднялась с трона и спустилась по ступенькам к моей Верной Ученице.
– Твайлайт, – сказала я, — я начинаю подозревать, что, возможно, совершила ошибку.
Ответом от моей ученицы была лишь непоколебимая тишина.
– Принцесса, Вы помните тот первый раз, когда мы с вами пили чай вместе? – наконец произнесла она какое-то время спустя.
– Да, – ответила я. “Et tu, Твайлайт Спаркл?” – подумала я.
– В течение многих месяцев я наблюдала, как Вы пили чай в нашей комнате для занятий в Лицее. Я смотрела, как Вы с удовольствием выпивали чашечку или две, пока я практиковала формы Кратчайшего Пути. И он так восхитительно пах, как цветы и тёплый дождик. Я просила и умоляла, чтобы Вы дали мне попробовать этот напиток богов, и наконец, в один прекрасный день, Вы присели со мной и налили немножко на пробу. Я была так счастлива в тот момент, Принцесса. Мне казалось, что моё сердце выскочит из груди.
Она помрачнела.
– А потом я наконец попробовала его, и на вкус это напоминало полоскание для рта вперемешку с грязью. Но я продолжала улыбаться всё время, пока, сдерживая рвотные позывы, опустошала свою чашку до дна, ведь я знала, что раз уж Принцессе Селестии нравится что-то, то это действительно должно быть чем-то особенным. А потом, когда все разошлись по своим комнатам, я позаимствовала из кухни этого ужасного чёрного Нилгири, заварила себе двадцать восемь чашек и выпила всё это за каких-то шесть минут. Потом я просто сидела на месте вся дрожа где-то до четырёх ночи, когда наконец свалилась без сознания, и потом меня мучили жуткие кошмары, в которых ожившие сливочники тыкали в меня маленькими ложечками.
– Я, эм—
– Но я продолжила пить его! – продолжила она с отблеском безумия в глазах. – И пила, и пила, и снова пила! И постепенно мне даже начало это нравиться, пускай я даже стала кофеиновой наркоманкой! Вы даже не представляете себе, Принцесса, сколько из тех денег, что отправляли мне родители, утекло сквозь чайное ситечко! Дошло до того, что мне сознательно пришлось перейти на более умеренное кофе, потому что мои глаза начали желтеть, а просыпаясь по утрам я могла слышать цвета вокруг!
Она замерла на месте, чтобы перевести дух.
– И всё это я проделала ради вас, Принцесса, – продолжила она, наконец. – Я проделала всё это, потому что хотела стать вами. Часть меня всё ещё отказывается верить в то, что вы не любите чай, несмотря на всю очевидность случившегося.
– Твайлайт, я... Мне так жаль. – вот и всё, что я смогла сказать.
– Нет, – Сказала Твайлайт со всей уверенностью. – Вы не должны извиняться. И знаете почему? Этой ночью я как следует обдумала всё случившееся и пришла к выводу, что теперь, узнав правду, чувствую себя намного лучше.
— По крайней мере что-то хорошее, – сказала я с улыбкой. – Боюсь, что в головках моих любимых пони скопилось множество глупых заблуждений, Твайлайт, и большей частью я сама повинна в этом. Мой личный терапевт подозревает, что я не в своём уме или что у меня паранеопластический синдром, а может быть, что я не в своём уме из-за паранеопластического синдрома. Что-то вроде того.
– Что ж, я думаю настало время для откровенного разговора. У Вас ведь в полдень назначена встреча с Верховным Советом, верно?
– Да, – подтвердила я. – В повестке дня ремонтно-восстановительные работы после моего не самого сдержанного признания в нелюбви к чаю.
– Я почла бы за честь, если бы Вы разрешили мне присутствовать на встрече и стоять рядом с Вами.
– А я, – произнесла я. – почту за честь, если ты так поступишь.
– Отлично! – радостно воскликнула Твайлайт, пока мы выходили бок о бок из зала публичных заседаний. – Не беспокойтесь, Принцесса. Мы всё поправим. Вот увидите.

– Кобылы и многоуважаемые жеребцы Верховного Совета, – обратилась я к собравшимся. – Я понимаю, что начинать такие процедуры с извинений противоречит протоколу, но в сложившейся ситуации я нахожу это оправданным. И пускай смирение никогда не было моей сильнейшей стороной, я считаю, что в своей душе никогда не поздно дать развитие его росткам.
Я обвела каждого из них ясным взглядом.
– Мои верные министры, – возгласила я, – Я приношу извинения за вчерашнее моё поведение, менее всего подобающее Принцессе, и за то, что я поставила под угрозу саму основу эквестрийского общества по весьма тривиальной причине, касавшейся предпочтений в выборе напитков.
– И я бы тоже хотела извиниться, – сказала юная Твайлайт, стоявшая подле меня. – Если бы я не запаниковала из-за возможности повторного вторжения Чейнджлингов в Кантерлот, то не подняла бы силу Элементов Гармонию против моей дорогой наставницы, что и привело ко всем тем ужасам... когда всё стало... взрываться.
– Для извинений всегда найдется время и место, Ваше Высочество и Вы, мисс Спаркл, – в сердцах воскликнул Советник Палимпсест, выдвигаясь вперед, – Но они не вернут народную веру. Наш экспорт чая обрушился в бездну за ночь. Говорят, что урожай Эквестриан Доместик в этом году должно быть просто ужасен, если у Принцессы он вызывает настолько бурную реакцию.
– Ходят слухи, что сами посевы могли проклясть, или сглазить, – добавила Леди Голденрод. – Это финансовая катастрофа, Ваше Высочество, трагедия для множества судеб.
– С точки зрения социологии, – поддакнул Поэтри Слам, мой невероятно продвинутый Министр Культуры, поправляя свои маленькие тёмные очки, – это подводит нас к краю пропасти на фоне незавидного снижения посещаемости чайных домов, что приведет к повсеместному повышению социальной тревожности. От нас потребуется перестроить наш национальный менталитет под новые стандарты не обязывающих ни к чему встреч в нейтральных заведениях.
Он откинулся на спинку кресла.
– Мамочки, да мы словно корабль без руля.
– Да, – сказала я, поднимая голову. – И я готова принять на себя ответственность за всё это. Кроме сказанного Поэтри Сламом, смысл речи которого от меня ускользнул.
– Но Принцесса не должна взваливать на себя такой груз! – вмешалась Твайлайт. – Потому что это не её вина!
Я посмотрела на Твайлайт, когда она шагнула к трибуне.
– Итак, советники! – сказала она. – Не хотелось бы вас слишком пугать, но я могу заключить суть проблемы, с которой мы столкнулись, в одном слове.
Она припала к трибуне, положив копыта на её края.
– Дискорд! – сказала она.
Собрание издало дружный вздох. О нет, нет, нет, нет, нет, НЕТ. Я попыталась плавно отодвинуть Твайлайт от трибуны.
– Думаю, моя Верная Ученица имела в виду... – начала я.
— Дискорд вернулся? – крикнул, как всегда на нервах, кардинал Кардинал. – И он может заставить пони не любить чай?
– Нет, он всё ещё камень, но да, может! – воскликнула Твайлайт. Она словно вросла в трибуну, и оттащить её не было никакой возможности. – Или, по крайней мере, его задержанные вредоносные заклинания могут! Я всё поняла прошлой ночью. Что бы ни говорила мне принцесса вчера, часть меня всё время была убеждена, что она не может не любить чай. И знаете что? Эта часть меня была абсолютно права!
Твайлайт невозмутимо улыбнулась.
– Как вы может быть знаете, советники, когда Дискорд попытался уничтожить Гармонию, контролируя разум моих друзей и даже мой собственный, он заставил нас вести себя абсолютно противоположно нашей природе. Мы все натворили действительно безумных дел! Моя подруга Эпплджек начала лгать, Пинки Пай превратилась в раздражительную брюзгу, Рэрити обуяла жадность, Флаттершай стала злобной, а Рэйнбоу Дэш просто сдалась и всех бросила! И он заставил меня потерять веру в дружбу! Кобылы и господа, Дискорд заставил нас делать вещи, которые никто из нас никогда бы не совершил в реальной жизни, за небольшим исключением Эпплджек, с ней случается... И тогда меня озарило.
Твайлайт повернулась ко мне своими сияющими и доверчивыми глазами. Передо мной предстало ожившее воспоминание о маленькой кобылке, которую я столько лет тому назад приняла под своё крыло в качестве личной протеже.
– Принцесса Селестия никогда бы не перестала любить чай! Он слишком важен для неё, для нас! А это значит... Дискорд добрался и до неё! Очевидно, не-пьющая-чай Селестия диаметрально противоположна настоящей Селестии, которую мы знаем и любим.
Твайлайт улыбнулась и прижалась боком ко мне.
— Минуту, – сказал советник Палимпсест, подозрительно прищурившись, – Вы утверждаете, что принцесса Селестия находится под пагубным влиянием Дискорда? В то время, как мы говорим?
– Ага! – ответила Твайлайт.
– Так что же мы можем сделать, чтобы вернуть Белую Королеву на нашу доску, юное дитя? – спросил Поэтри Слам.
– Всё просто! – воскликнула Твайлайт. – Мы проделаем то же самое, что я сделала с моими заколдованными друзьями! Я использую заклинание памяти на Принцессе, и оно оживит в ней каждое прекрасное воспоминание о каждой чашке чая, которую она когда-либо пила. Всё это удовольствие от чая исцелит её, и она снова станет почитаемой, пьющей чай Принцессой Солнца, которую мы знаем и любим!
Моя левое веко задёргалось.
– Каждое... воспоминание... о выпитом... чае? – спросила я тихо.
– Именно! – сказала Твайлайт, активно кивая. – Тысячи и тысячи лет счастливых маленьких чайных минуток. Это будет замечательно!
Немного пошатнувшись, я взглянула на сияющее лицо моей Верной Ученицы, а затем на Верховный Совет. Каждый пони, до единого, сидел на краю своего кресла, не отрывая от меня взгляд и ожидая, что же я скажу дальше.
Они все хотели, чтобы это оказалось поразившим меня проклятием. Весь мир хотел этого. Сложно поверить, но целая четверть экономики и немалая часть наших дипломатических связей удерживалось на том, чтобы для публики я оставалась той самой Принцессой, которую они, пускай слегка ошибочно, знают уже долгое время, вплоть до самой незначительной мелочи.
Я не тиран своего народа. Как любой хороший и честный политик из анналов истории, я его слуга. И ещё никогда это не было настолько истинным, пока мною произносились следующие слова.
– Твайлайт Спаркл, – сказала я, – абсолютно права.

На следующий день я, величественная и гордая, стояла на Коронационном Балконе перед огромной ликующей толпой пони. Справа стояла моя Верная Ученица с Турмалиновой Диадемой, горделиво покоящейся на её голове. Слева была миссис Кози, чей маленький мирок теперь полностью восстал из праха.
Я шагнула вперед, рассматривая толпящуюся массу. Разумеется, все вчерашние чайные просители присутствовали здесь. Их тревоги исчезли без следа после того, как выяснилось, что Принцесса Солнца находилась под тёмными чарами всё это время, и на самом деле она не заявляла о своем неприятии столь важного для всех напитка. От толпы исходило глубокое, как океан, удовлетворение от того, что после всех пережитых неприятностей всё возвращается на круги своя. Потому что более чего угодно, — больше яблок, драгоценных камней или маффинов — больше всего пони желают спокойствия.
Я собиралась дать им то, чего они так хотели.
С огромным почтением и церемониальностью, миссис Кози поднесла ко мне, стоящей у всех на виду, маленький походный чайный сервиз. Моя прекрасная антикварная чашка зависла в воздухе так, чтобы каждый пони мог её видеть. Миссис Кози бережно наполнила чашку до краёв. С удивлением я заметила, что для церемонии она выбрала тот самый Дарджилинг, который привезла с собой Твайлайт. Это было уместно.
Я уставилась на бледную, янтарного цвета жидкость. Стараниями Твайлайт Спаркл, всю последнюю ночь я провела за ужасающими воспоминаниями о тысячах и тысячах лет ненавистного чая. Признаться, это почти сломило меня, но я смогла выжить. Это последнее, одно единственное препятствие — вот и всё, что оставалось передо мной. Да, я смогу это сделать.
Я поднесла чашку к своим губам и омерзительная жидкость полилась в мой рот.
Когда-то давно в молодости, я извела на щебень целую гору одними лишь своими голыми копытами. Усилия, которые я на это затратила, не шли ни в какое сравнение с теми, что мне пришлось приложить в этот момент, только бы не поморщиться. Один небольшой рвотный позыв — и весь мир покатился бы Дискорду под хвост.
Хвала небесам, тошнота прошла, и я озарила всех собравшихся своей идеальной улыбкой, всё ещё удерживая чашку в воздухе.
– Превосходный вкус! – объявила я. И тут же над толпа взорвалась криками радости и овациями.
– Я так рада, что Вы вернулись, Принцесса, – сказала Твайлайт, глядя на меня, пока поднявшийся шум накатывал на нас, словно могучая волна.
– Действительно, так приятно вернуться, – согласилась я.