120 дней Блюблада

V. The Feast

Разумное существо не выбирает зло, потому что это зло; оно ошибочно принимает его за счастье и добро, к которому стремится.

Мэри Уолстонкрафт

Декабрь в Эквестрии подходил к концу. Наступило то время, когда пони проявляли любовь и заботу по отношению друг к другу. И даже принц Блюблад со своей стороны намеревался помочь тем, кому повезло меньше, чем ему.

Венценосные сестры мерно прохаживались по длинному залу Кантерлотского Замка. Между Селестией, богиней солнечного света, и Луной, богиней ночной тьмы, произошел следующий разговор:

-Моя дорогая сестра, дошли ли до ваших ушей слухи о темных делах нашего племянника? – спросила Селестия приглушенным Кантерлотским Королевским Голосом.

-О да, — в отличие от своей сестры, Луна говорила нормальным голосом, — семья портнихи, послушница, гадалка и варщики сидра. Слух о жестокости Блюблада облетел всё королевство. А еще я слышала о том, что к нему приведут группу жеребят из сиротского приюта.

-Тогда нам стоит поторопиться, пока не стало слишком поздно, — произнесла Селестия. Обе сестры ускорили шаг.

Блюбладу стоило больших трудов сдерживать волнение, готовясь к ночному приему; с ним были Фэнси Пэнтс и Флер Де Лис, и они втроем находились в трапезной с двумя столами: один прямоугольной формы — для взрослых, и один в форме полумесяца – для жеребят. Три единорога с нетерпением ожидали своих гостей.

Вдруг дверь раскрылась, и на пороге появился Филти Рич с двумя кобылками: одна из них была розового окраса, а другая серого. Принц невольно восхитился мордочкой розовой пони, которую так и распирало от самодовольства. Без лишних слов понятно, что у неё было всё, о чем она только могла мечтать. Позади неё, краснея от стыда, стояла серая кобылка в одежде горничной.

-Это моя приемная дочь, Даймонд Тиара, — так представил розовую пони Филти Рич. Принц подошел к ней и поклонился, поцеловав ей копытце.

-Ваше присутствие для меня великая честь, юная леди, — учтиво произнес он.

-А еще я взял на себя смелость привести сюда Сильвер Спун, — продолжал Филти, представив серую кобылку, сделавшую скромный реверанс: — Она и её мать — мои слуги, её отец – банкрот. Он покончил с собой и оставил семью отрабатывать свои непомерные долги.

Серая кобылка тихо всхлипнула, но Филти Рич не обратил на это внимания.

-И как вы можете судить по метке, которую она не так давно получила, её особенный талант состоит в том, чтобы полировать серебро, — добавил он, показав на Сильвер Спун. Благодаря тому, что она была примерно того же возраста, что и Тиара, они быстро подружились, хотя последняя никогда не скрывала своего властного отношения к своей прислуге.

-Я так понимаю, остальные еще не прибыли? — спросил Филти Рич, осмотревшись,.

-Ты не первый, кто это спросил, — ответил Фэнси Пэнтс, показывая на себя и Флёр. — Я даже представить не могу, что могло задержать в пути наших дорогих сироток.

И стоило ему замолчать, дверь снова открылась, и на пороге показались еще четверо жеребят: три жеребца и одна кобылка. Они боязливо прошли вперед, окруженные с двух сторон конвоем королевской гвардии. Согласно приказам принца Блюблада, все четверо были отмыты к вечернему торжеству.

Все жеребята, за исключением Даймонд Тиары, были не на шутку встревожены. Нет сомнения — слухи об исключительной жестокости принца уже дошли до их юных ушек. Стража вернулась на свою вахту тогда, когда все юные пони оказались у копыт Его Величества.

Блюблад подошел к первой же сиротке — милой оранжевой пегасочке — и спросил её имя. Она, не дерзнув встать, раболепно склонилась перед принцем.

-Меня зовут Скуталу, — ответила она, — почему нас сюда привезли?

Трое оставшихся жеребят с нетерпением ждали ответа.

-А потому, дорогая моя, — посмеиваясь, вышел вперед Фэнси Пэнтс, — что в это время года принц и его друзья всегда принимают нищих и сирот за общим столом.

Услышав про стол, упитанный серый жеребенок с темно-коричневой гривой заметно оживился. Нож и вилка — его кьютимарка — тут же зашевелилась, стоило ему проковылять вперед.

-Вы хотите сказать, что нас покормят? — с надеждой спросил он. Флер подошла к нему и посмотрела прямо в глаза.

-Мы устроили незабываемый пир для каждого пони в этом зале, — ответила она, смешно наморщив носик: — скажи мне, мой храбрый маленький пони, как же тебя зовут?

-Траффл Шаффл, — краснея, произнес жеребенок. Он опустил голову и лениво махнул копытом: — нас не очень хорошо кормят в приюте. Я всегда голоден.

Животик жеребенка забурчал, ясно подтверждая его слова. Флер хихикнула.

-Я готов тебя заверить в том, что никто не уйдет обиженным, — заметил Блюблад. Заметив, что юные жеребцы и кобылки заметно приободрились, принц подошел к двум пока еще безымянным жеребятам.

-А как вас зовут? — спросил принц, — расскажите мне о себе.

Первым голос подал пегий земной пони с пятнистым окрасом. Он склонился перед Блюбладом.

-Меня зовут Пип, Ваше Величество, — смиренно произнес он, — мои родители — бедные иммигранты из Троттингема, и они погибли на корабле по пути в Кантерлот. Я долго путешествовал один, а потом меня забрали в детский приют.

Последний жеребенок оказался слегка замызганным, несмотря на то, что он принял ванну. Похоже, грязь в каком-то роде въелась в него. Он был худым и болезненным пегасом с длинными ушами и гнилыми зубами. Но у него хватило ума представиться принцу, когда тот подошел к нему.

-Меня зовут Физервейт, — грустно ответил он. — Мама умерла при родах, а я работал в шахтах под Кантерлотским Дворцом. Я добывал самоцветы вместе с отцом. А потом, когда он погиб, я больше не мог работать, и меня отправили в приют.

Блюблад приказал всем жеребятам построиться в ряд, что и было исполнено.

Три жеребца и три кобылки. Даймонд Тиара возмутилась тому, что её поставили в одном ряду с её прислугой и четверкой оборванцев, но ради встречи с самим принцем она не смела открыто выражать свое недовольство.

Принц и его друзья смотрели в глаза своим юным посетителям. Кого-то из них распирало от радости, а кто-то откровенно нервничал. Блюблад только собирался попросить жеребят повернуться, как вдруг двери распахнулись…

И в зал гордо вошли Селестия и Луна. Все пони, за исключением Блюблада, учтиво склонились перед великими принцессами-богинями.

Несмотря на то, что принцессы-аликорны крайне редко удостаивали себя общением с народом, каждый пони в Эквестрии знал их в лицо. Гобелены и статуи по всему королевству украшали их светлые образы. Оторванность от общества способствовала их образу, таинственному, и в какой-то мере мистическому. Жеребята боялись смотреть на них; они верили, что их глаза могут растаять от их сияющих ликов.

Селестия подошла к Блюбладу. Её взгляд не предвещал племяннику ничего хорошего.

-Что же ты наделал, мой дорогой племянник? — властно спросила у него Селестия, — мы пришли, чтобы поговорить о твоём поведении, а вместо этого мы видим тебя в окружении друзей и кучки невинных жеребят.

Блюблад стыдливо опустил голову.

-Я... я просто хотел их осмотреть к Сатурналиям Голубой Луны, — неохотно произнес он. Селестия и Луна переглянулись между собой и вновь обратили свой взор на племянника.

-Мы очень разочарованы, Блюблад, — холодно заметила Луна.

Принц опустил голову еще ниже, но принцесса Селестия закончила фразу за сестру.

-А разочарованы мы, потому что ты не дождался нас! — улыбнулась ему она. Блюблад и его друзья дружно подняли головы и вздох облегчения сорвался с их уст. Жеребята все еще прикрывали свои мордочки передними копытами, явно не понимая, что происходит.

-Ты знаешь, что Сатурналии Голубой Луны наш самый любимый праздник, — произнесла Луна, — а пока ты осмотришь жеребят, мы расскажем им нашу историю и наши правила. Встаньте, дети мои.

Жеребята неохотно присели и осторожно открыли глаза. Жеребцы и кобылки некоторое время пристально смотрели в копыта принцессам, пока не решились поднять глаза и взглянуть на их гордый стан.

Венценосные сестры могли быть кем угодно, но богинями они точно не были. И они никак не могли влиять на привычный цикл дня и ночи. Зато Селестия и Луна рассматривали погоню за удовольствиями как естественный позыв тела и были полны решимости следовать ему, невзирая на ту цену, которую придется заплатить.

Грехопадение сестер началось более чем тысячу лет тому назад. За это время они выпестовали немало распутников; принц Блюблад, их племянник, был тому примером. Когда они склонили его на свою сторону, принц смог затмить их своей жестокостью, и многие другие представители Кантерлотской знати вскоре присоединились к нему.

И единственная причина, по которой принцессы не смогли ввергнуть свой народ в пучину разврата и гедонизма заключалась в том, что подобные идеи были крайне непопулярны среди обычных пони. Для многих бедных жителей Эквестрии внутренняя чистота, основы морали и нравственности не были пустым звуком, и пони рассматривали эти жизненные ценности как то немногое в своей жизни, во что они могли верить. Сестры не вмешивались, потому что меньше всего на свете они хотели революции, катализатором для которой мог бы послужить народный гнев.

Зато их племянник начинал постепенно терять контроль над собой, открыто демонстрируя свою жестокость, что вылилось в ужасные слухи, разносившиеся по всей Эквестрии. Публичное унижение и изнасилование послушницы перед её сожжением стала пиком его неподобающего поведения.

Блюблад приказал жеребятам повернуться. Пока жеребята смотрели в одну сторону, их юные ягодицы предстали во всем великолепии перед принцем и его друзьями. Задницы они осмотрели в первую очередь. Малейший недостаток мог стать причиной для того, чтобы выбросить жеребенка на улицу. Блюблад и его друзья прошли от жеребенка к жеребенку, ощупывая, вынюхивая и разводя ягодицы, тем самым проверяя их качество. От неприятных прикосновений жеребята начали жаловаться. После того, как взрослые пони закончили осмотр жеребячьих дырочек, они с радостью сообщили, что с ними нет никаких проблем.

-Мы должны были убедиться, что вы здоровы, — сострадательно произнесла Флер, втянув запах из грязной дырочки Физервейта, — как только мы закончим, нас ждет пир.

Луна рассказывала жеребятам основные принципы их личной философии, просто чтобы отвлечь их от чужих носов, прижимающихся к их задницам.

-Мы представляем собой уникальных в своем роде последователей либертинажа, — объясняла она, — это значит, что мы абсолютно свободны; нас не сковывают моральные ограничения – они бесполезны и нежелательны для нас. Пони – существа из плоти и крови, и естественно, что высшее удовольствие в своей жизни они получают через физический контакт.

Луна подошла к жеребятам. Её последние слова были сказаны так медленно и эмоционально, словно она в ярких подробностях описывала свой последний оргазм.

-Взгляд. Слух. Запах. Вкус. Мммм… Прикосновение, – похотливо произнесла Луна. Она закрыла глаза и приподняла брови, из её груди вырвался сладострастный стон. Сильвер Спун взвизгнула, стоило Флер запустить свой язык в недра её анальной дырочки. Взрослые проигнорировали её слезливые мольбы о пощаде. Селестия улыбнулась; её сестра встала рядом с ней и продолжила:

-Признают ли это пони, или нет, но страсть являет собой высшее благо, — произнесла Луна, — и цель нашей распутной жизни состоит в том, чтобы достигнуть высших ступеней удовольствия. Это наше право, наша обязанность – сделать всё в наших силах, чтобы претворить эти мечты в реальность.

Её слова были встречены шквалом аплодисментов и топотом копыт со стороны Блюблада и его друзей. Она улыбнулась и склонила голову.

После своей напутственной речи Луна отступила в сторону, позволив Селестии шагнуть вперед. Она расправила крылья и пронзительно посмотрела на жеребят, отчего юные жеребцы и кобылки вздрогнули.

К тому времени Блюблад и его друзья закончили осмотр анальных дырочек и перешли к гениталиям жеребят. Взрослые пони развели им задние копыта, чтобы получше их рассмотреть. Ни один жеребенок не был возбужден, но Блюблад знал, что это ненадолго. Взрослые пони принялись ласкать гениталии юных жеребят и кобылок.

Нос Филти Рича прижался к мошонке Траффл Шаффла и втянул ее запах. Жеребец почувствовал, как его возбуждение растет все быстрее при виде молодой, девственной задницы маленького жеребца.

-Пожалуйста, не трогайте меня. Я не очень хорошо себя чувствую, — Траффл Шаффл дрожал от смущения. — Я всего лишь хотел что-нибудь поесть…

Взрослые пони касались и тыкали гениталии жеребят и кобылок передними копытами, отчего те морщились и стонали от чуждых им ощущений. Селестия прикрикнула на них, заставив замолчать, и когда юные пони застыли на месте, солнечная принцесса заговорила с ними.

-Сия пища, которую вы вскоре отведаете, есть лишь часть того грандиозного пиршества, что ожидает вас в этих стенах, — произнесла она, — вы все – лишь жалкие существа, чей удел – служить развлечением для нас.

Даймонд Тиара запаниковала в тот момент, когда чье-то копыто прикасалось совсем рядом с её девственным бутоном, и позвала на помощь отца.

-Папочка, я больше не хочу оставаться здесь ни минуты! – завопила кобылка. — Забери меня домой!

Даймонд Тиара увидела отца, который стоял за смертельно напуганным Физервейтом. Взрослый жеребец опустил голову так, чтобы пососать грязные яйца жеребенка. Она с отвращением посмотрела на приемного отца, как вдруг к ней подошла Селестия. Принцесса наклонилась поближе и посмотрела на розовую кобылку, которая от её приближения затряслась от страха

-Я хочу верить, что ты не ввела саму себя в заблуждение, полагая, что то же внимание, которое тебе оказал внешний мир, будет оказано тебе в нашей обители, — сказала Селестия Даймонд Тиаре, — если ты бы согласилась стать рабыней там, это значит, что ты будешь вести себя здесь в тысячу раз покорнее. И не думай, что высокое положение твоего отца в нашем обществе даст тебе особенные привилегии. И ты жестоко ошибешься, если понадеешься на это. Привязанность кровных или брачных уз ничего не значит по нашему мнению, и чем сильнее эти узы, тем быстрее мы достигнем порочного возбуждения, увидев их разрыв.

Многие жеребята начинали скулить. Им было страшно сдвинуться с места, будучи ощупанными и окруженными взрослыми пони со всех сторон. Обе сестры, которых жеребята почитали как богинь мироздания, смотрели на приставания с бездеятельным удовольствием.

-Не ожидайте по отношению к себе иного обхождения, кроме как самого унизительного, — обратилась Селестия к жеребятам, — послушание является той самой добродетелью, которую мы приветствуем в этих стенах. И никому не позволено вести себя иначе.

Сильвер Спун уже приходилось подчиняться приказам за те годы, когда она была простой служанкой. Она подавила в себе желание сопротивляться тогда, когда распутники по очереди ощупывали её влагалище. Кобылка надеялась лишь на то, что если она согласится исполнять их прихоти, к ней проявят снисхождение и разрешат вернуться домой, к матери. Но Селестия, словно прочитав её мысли, разрушила всякие надежды юной пони на подобный исход событий.

-Прежде всего, не надейтесь на собственное очарование, — заметила Селестия, — нам нет никакого дела до ваших уловок. Не обманывайте себя, думая, что хоть кто-то из нас проявит к вам жалость или сострадание. Разве сравнится сочувствие перед тем, что находится между вашими ногами?

Только Скуталу не поддалась всеобщей панике. Она вела себя слишком вызывающе против насильников, даже несмотря на ласки, которыми они одаривали её влагалище. Кобылка имела лишь отдаленное представление о том, какие ужасы могут ожидать её, но она была полна решимости выдержать это испытание, как и многие другие в своей юной жизни. Селестия видела огонь сопротивления в её глазах и с радостью была готова его погасить.

-Думаю, бесполезно скрывать вашу судьбу за завесой тайн, — объявила она. — Ваше услужение будет тяжелым, болезненным и жестоким, и малейшая провинность будет караться со всей возможной строгостью. В свою очередь, мы рекомендуем вам постоянно упражняться в старательности, послушании и в полном самоотречении, не прислушиваясь к чему-либо, кроме как к нашим желаниям. Пусть они станут для вас законом. Спешите их исполнить; вы должны примириться с ними и предвидеть их. Не то чтобы вы многое получите, сделав это. Вам просто придется это сделать, потому что если вы откажетесь, то потеряете гораздо больше.

Пока Селестия говорила, Скуталу смогла набраться храбрости и посмотреть ей в глаза. Все остальные жеребята съежились перед ней и начинали вздрагивать от того, что им ласкают гениталии. Пегасочка вспомнила о благочестивых монахинях, которые любили и заботились о ней так же хорошо, как и об остальных. Она думала, что ей придется немного дольше вытерпеть эти унижения, пока их стражники не придут на помощь. Но и эта надежда рухнула под гнетом мрачного голоса Селестии:

-…И чем раньше вы отвергнете всякую попытку спасения, тем быстрее вы сможете посвятить свои мысли и усилия для исполнения своих обязанностей, — произнесла она. — Мы находимся в Кантерлотском Замке – самой неприступной крепости Эквестрии. Отсюда нет выхода, и ни один пони даже помыслить не сможет о том, чтобы вас найти. Теперь вы далеко от своих друзей и своих семей. Для этого мира вы уже мертвы. И каждый вздох, который вы делаете в этот самый момент, отныне должен быть исполнен только ради нашего удовольствия, и только для него.

Услышав о семье, Сильвер Спун разрыдалась, вспомнив о маме, которая, как она думала, даже сейчас будет беспокоиться за свою пропавшую дочь.

К этому моменту половые органы жеребят были тщательно осмотрены. Юные кобылки и жеребцы должны были остаться нетронутыми, по крайней мере, на целый месяц; для распутников было крайне важно убедиться в том, что жеребята будут пригодными для пользования в свое время. А пока жеребята стояли на месте и жалобно скулили, Селестия объяснила, с кем они имеют дело.

-Быть может, вас заинтересует тот вид пони, к которым вы отныне принадлежите, — произнесла она, — моя сестра дала исчерпывающее объяснение. Но вам достаточно знать о том, что мы проповедуем идеи либертинажа. Мы – пони, известные своей абсолютной и осознанной жестокостью. У нас нет иной власти, кроме жажды плоти. Нет иного закона, кроме порока. Нет иной привязанности, кроме как к разврату. А если точнее, то мы – аморальные, беспринципные распутники, и каждый из нас повинен в неустанном уничтожении всего того, что в вашей среде считается хорошим и порядочным.

Губы Пипа задрожали. Он мысленно перенесся в самый худший день своей жизни; день, когда увидел тела своих мертвых родителей, сброшенных за борт. Но те чувства, которые он испытал в тот день, не шли ни в какое сравнение с тем, что он видел сейчас. Селестия попыталась приободрить жеребят:

-Будьте сильными; проявите терпение и подчинитесь, — сказала она, — утешайте себя тем, что все мы не вечны. Судьба милостива к тем, кто умер молодыми, прежде чем жизненный опыт лишил их прошлые удовольствия былой страсти.

Физервейт сжался от страха. Это было связано с жертвой его отца, который отдал свою жизнь, чтобы спасти своего сына из обвала. Юный пегас наверняка предпочел бы быть раздавленным камнями, узнай он о том, какая ждет его судьба.

-Короче говоря: дрожите, трепещите, предвосхищайте и подчиняйтесь, — закончила Селестия, — сделайте всё это, и, быть может, вы не будете совсем уж несчастными. Не пытайтесь плести заговоры. Не объединяйтесь вместе. Нелепая дружба неприемлема для тех форм унижений, которыми вы услужите нам. Мы смотрим на вас как на низших животных, удел которых – питаться и служить нам, и мы будем намерены сломить их дух силой, если они вздумают воспротивиться.

После этих слов Селестия отступила, позволив Блюбладу встать на свое место. Следующие слова он адресовал своим друзьям и тетушкам, объясняя правила Ста Двадцати Дней Блюблада.

-Сатурналии Голубой Луны названы так в честь тринадцатого полнолуния в году, — произнес он, — они также приурочены к ста двадцати дням со дня моего рождения. Поскольку оно начнется только в апреле, эта ночь ознаменует собой начало Ста Двадцати Дней Блюблада.

Жеребята смотрели на принца, в то время как он разъяснял своим друзьям их обязанности.

-Жеребята будут исполнять наши повеления, потворствуя моим личным предпочтениям и желаниям, так же, как и вашим, — добавил он, — они преднамеренно не будут получать удовольствия – лишь оказывать его нам. Их задницы должны остаться нетронутыми, пока они не познают себя во всех возможных формах разврата; лишь тогда печати их невинности будут сломаны. Им не стоит и мечтать о том, что мы их не тронем, если они вдруг перестанут прислуживать нам. Любое отклонение от этой первостепенной задачи будет караться своевременно и со всей возможной жестокостью.

Пока принц говорил, в комнату вошла прислуга, неся с собой столовые приборы. Жеребята наблюдали за тем, как на столе появились тарелки и кубки. Слуги, которым было приказано ни на кого не смотреть, старались сосредоточить свои взгляды на работе.

-Ни один пони, будь он жеребцом или кобылой, не должен быть допущен к нашим занятиям в чистом виде; он должен утопать в своих нечистотах, — произнес Блюблад, — а также жеребятам запрещено где-либо справлять нужду, кроме специально отведенных для этого комнат, посещение которых без специального разрешения запрещено.

Напоминание об уборных заставило Траффл Шаффла подумать о том, что ему стоило бы справить нужду, потому что его кишечник начинал бурлить.

Каждое утро детские комнаты будут подвергнуты обыску, — продолжал Блюблад, — если мы увидим доказательство того, что кто-нибудь из жеребят облегчился ночью, расплатой ему за это нарушение станет смерть, — от внезапно нахлынувшей эрекции глаза жеребца расширились, и он скрестил задние ноги, решив держаться столько, сколько возможно.

-После завтрака, юные пони соберутся в пары с распутниками, после чего займутся утолением их плотских желаний ровно до тех пор, пока не наступит перерыв на ужин. По завершении трапезы все должны пройти в зал для оргий. В большом зале будет достаточно тепло, и он будет освещаться люстрами. Вокруг будет царить беспорядок, все участники должны будут лежать на полу и, меняя позы, заниматься преступными, кровосмесительными и гомосексуальными совокуплениями.

Флёр поцеловала Фэнси Пэнтса в шею, он же с нетерпением потер её бедро передним копытом.

-До особого указания лишать девственности жеребят запрещено, — продолжил Блюблад, — это единственное исключение, в остальном наши участники могут целиком себя отдать пресыщению и разврату. Их час наступит только тогда, когда все приготовления будут завершены. Когда все жеребята будут готовы к этому, их следует допустить ко всем формам наслаждения во всех возможных формах и на все времена. Оргия заканчивается ровно в два часа, после чего все должны отправиться спать. Таков будет ежедневный порядок.

По завершению этой речи слуги закончили расставлять тарелки и занялись чанами для пунша и кубками. Жеребята заметили, что все они были пусты, но когда принц Блюблад заговорил, их внимание полностью переключилось на него:

-Если кто-то из жеребят откажется исполнять то, что от него требуют, его следует наказать со всей возможной строгостью. Их ответственность заключается в том, чтобы найти пути и средства для исполнения любого желания, каким бы противоречивым оно ни было.

Сердце Скуталу бешено забилось, пока она тщетно пыталась придумать план побега. Тот неумолимый ужас моральной деградации, который ожидал её и других пони не давал ей тщательно обдумать возможные варианты.

-Любые признаки проявленного неуважения со стороны жеребят или недостаточная покорность будут считаться самыми серьезными из прегрешений и будут жестоко пресекаться на корню, — продолжил принц. — Настоятельно рекомендую всем не использовать иного языка общения, кроме как языка страсти и выражений, свидетельствующих о величайшей развращенности. Почаще пользуйтесь грязной, грубой и нечестивой бранью. Любой пони, который не выполняет хотя бы одно из этих правил, в ком пробудился хотя бы мимолетный проблеск здравого смысла или хотя бы чувство умеренности и, что хуже всего, провел весь день, не нажравшись в хлам, будет строго наказан!

Друзья Блюблада дружно воскликнули: «Ура! Ура!»

Закончив говорить, Блюблад отступил, и вперед вышла принцесса Луна, настойчиво убеждая детей следовать этим правилам.

-Указания, что вы получили, мудры и придуманы для безопасности вашей, как и для наших удовольствий, — произнесла Луна, — слепо следуйте им, и ожидайте от нас самого худшего, если нарушите их.

Увидев, что все столовые принадлежности были на месте, Селестия обратилась к жеребятам:

-Теперь, когда вы знаете свои обязанности, мы сможем начать пир во славу Сатурналий! – в нетерпении воскликнула она и приказала жеребятам занять место за столом в форме полумесяца. Они с неохотой подчинились, их юные головы все еще пытались обмозговать и осознать то, что с ними произошло.

Друзья Блюблада заняли места за столом для распутников, в то время как Блюблад, Селестия и Луна стояли перед двумя столами и осматривали пустые тарелки. Селестия подошла к столу жеребят.

-Поскольку вы наши новые гости, думаю, что вам стоит поесть первыми, — сказала она, — кажется, что этот юный жеребец очень хочет кушать, и думаю, что стоит начать с него. Она подошла к Траффл Шаффлу и улыбнулась перед тем, как быстро повернуться к нему задом. Она приподняла свой хвост, обнажив перед ним свой зад. Жеребенок увидел прелести Селестии и густо покраснел.

-Кушать подано! – крикнула Селестия. Пердящий звук с грохотом вырвался из её задницы и аромат газов заполнил всю комнату. От прогорклого запаха глаза жеребят начали слезиться. Взрослые же с удовольствием вдохнули ядовитый аромат принцессы. Зловоние каловых масс было очень хорошо знакомо распутникам, что немало их возбуждало.

Темно-бурая колбаска округлилась перед тем, как выпасть из прямой кишки Селестии и приземлиться прямо на тарелку Траффл Шаффла. Все жеребята с отвращением посмотрели на этот кусок мягкого дерьма. Вскоре их внимание от этого гротескного зрелища было отвлечено звуком булькающей жидкости. Жеребята повернули головы и посмотрели на то, как принцесса Луна встала задом перед чаном для пунша и со счастливым видом наполняла его мочой.

-Нет повода для беспокойства, детишки, — воскликнула она, — мы скоро утолим вашу жажду!

Когда чан для пунша был наполнен до краев её горячей мочой, Луна с помощью магии левитировала кубки жеребят и наполнила их. Вскоре кружки вернулись назад, полные темновато-золотистой жидкости.

Скуталу в ужасе смотрела на происходящее. Она осознала, что все эти взрослые окончательно сошли с ума, как понимала и то, что она и остальные жеребята погибнут здесь, если она не придумает план для побега.

Селестия прошла по очереди к каждому жеребенку, испражняясь им в еду. Отвратительный приступ метеоризма предшествовал каждой новой дефекации. Белоснежная мордочка Селестии покраснела в то время, когда она заполняла своим дерьмом чужие тарелки. Никто из жеребят даже не думал о том, чтобы притронуться к этой тошнотворной «еде». После того, как она закончила, она повернулась, чтобы посмотреть на то, как они будут это есть.

-Ешьте, — приказала Селестия. Жеребята захныкали, но к тарелкам даже не притронулись. Селестия медленно теряла терпение.

-ВЫ БУДЕТЕ ЕСТЬ МОЕ ДЕРЬМО! — раздался её Королевский Кантерлотский Голос, от которого зазвенели стекла и закачались люстры.

С крайней неохотой жеребята наклонились и начали робко покусывать кусочки кала. Селестия почувствовала немалое возбуждение, представляя, какое отвращение испытывают они, поедая её теплое дерьмо. Она была настолько невосприимчива к своему распутному образу жизни, что даже не могла припомнить, когда в последний раз испытывала нечто подобное.

Физервейт со страхом и дрожью смотрел на свою порцию. Он положил маленький кусочек в рот и начал его жевать. Он был довольно вязким и густым, как каша, и так или иначе, на вкус он был хуже, чем на запах, вытерпеть который, как казалось жеребенку, просто физически невозможно.

Дерьмо осело на языках жеребят, и это было куда большее унижение, чем недавнее половое домогательство.

Одного кусочка фекалий было достаточно, чтобы Траффл Шаффла стошнило, но он боялся того, что с ним могут сделать за это. Он его проглотил; отправил этот кусок дерьма в свой бунтующий желудок.

Распутники видели Даймонд Тиару и Сильвер Спун равными, не видя разницы между прислугой и её госпожой. Обе кобылки плакали, поедая результат королевских испражнений принцессы Селестии. Дерьмо оседало на их зубах, окрашивая губы в коричневый цвет.

Пип схватил свой кубок и, несмотря на его содержимое, принялся пить, отчаянно надеясь перебить вкус кала во рту. Теплая моча принцессы Луны захлестнула его язык, и он жадно припал к ней до тех пор, пока не осушил кубок. Его передернуло от отвращения, когда он поставил кружку на стол и с ужасом посмотрел на то, что ему следовало доесть.

Взрослые сидели с пустыми тарелками и были целиком увлечены тем, как дети пытаются покончить со своим на редкость дерьмовым ужином.

Желая угодить друзьям своего племянника, Луна подошла к ним и приподняла хвост. Троица пони в благоговейном восторге уставилась на сморщенную дырочку принцессы Ночи. На протяжении десятилетий разврата все распутники Кантерлота разбирались во вкусах дерьма, и больше всего желали отведать именно её.

-Сегодня мы сполна утолим ваш голод нашими отходами! – воскликнула Луна. Она изрядно напряглась, чтобы исторгнуть еду для распутников. Она стояла перед тарелкой Флёр и расслабила анус, но та уже не могла удержаться от соблазна и наклонилась вперед, выставив свои губы прямо перед ним. Принцесса заворковала, почувствовав язык кобылы в своей заднице.

-Мы благодарим тебя за твой столь искусный язык, — сказала Луна, — а теперь испробуй плоды своего труда!

Флер почувствовала, как бурая колбаска с силой отталкивается от её языка, заполняя собой ректальные стенки принцессы. Вытянув язык, де Лис принялась облизывать анальное колечко Луны, позволив большому куску быстрее выскользнуть. Она лизала этот кусок, смакуя его горький вкус и зловоние того места, откуда он вылез. Когда же кусок на пару дюймов выбрался из анального отверстия, она положила его себе в рот и откусила кусочек, со счастливым видом прожевав его и проглотив. Остатки фекальной массы Луна выдавила прямо на тарелку Флёр, тем самым закончив с её порцией.

Кобылка наклонилась и поцеловала измазанную дерьмом дырочку Луны. Принцесса была настолько поражена подобным обхождением, что испустила мокрый пук, ударивший Флёр в нос и глаза. Фэнси Пэнтс и Филти Рич дружно усмехнулись, глядя на то, как она кашляет и задыхается.

Следующим на очереди был Фэнси Пэнтс. Луна застонала, испражняя огромный кусок в тарелку жеребца. Длинный кусок дерьма немало растянул дыру принцессы прежде, чем выйти наружу. Обхват и длина этого куска могла бы заставить член любого жеребца съежиться от жалости. От его удара тарелка Фэнси Пэнтса разбилась, и кусок дерьма с глухим звуком приземлился на стол.

Флер и Филти Рич с удовольствием набросились на свои королевские порции. Порочное удовольствие от твердости кала принцессы Луны мурашками прошло по спинам жеребца и кобылки.

А пока Луна обслуживала взрослых, Селестия опорожнилась в чан для пунша, чтобы напоить дорогих распутников. Филти Рич, получив свой кубок, немедленно осушил его и попросил добавки, что с радостью было исполнено солнечной принцессой.

Не успела она вернуть кружку Филти с добавкой, как принц Блюблад расположил свой рот прямо перед её задницей. Предугадав желание племянника, она излила свой жидкий кал прямо ему в рот, наполнив им щеки принца. Он тут же закрыл его, позволив каловой массе покрыть его язык.

Подойдя к Луне, принц поцеловал её с открытым ртом. Своим языком он передал дерьмо Селестии из своего рта в её. Она слегка прикрыла его, позволив смеси из слюны и дерьма проплыть туда, и лишь небольшие струйки осели на её подбородке.

Только после того, как она удержала у себя во рту кал своей сестры, Луна подошла к ней и поцеловала её. Тело Селестии задрожало, когда слизкая, коричневая масса потекла к её губам. Это дерьмо прошло через два разных рта, лишь для того, чтобы вернуться к той, кто его породил. Когда её рот был заполнен её же дерьмом, Селестия с радостью брызнула им вокруг перед тем, как проглотить.

Королевская семья стояла посреди комнаты и наблюдала за столь тошнотворным зрелищем. Все жеребята захлебывались от слез, пересиливая себя, чтобы проглотить последние кусочки дерьма Селестии. Их мордочки позеленели и выглядели так, будто их вот-вот вырвет.

Другая троица распутников стояла на другом конце комнаты и еще больше наслаждалась зрелищем. Они с радостью поедали дерьмо Луны, запивая мочой Селестии. Фэнси Пэнтс пролил немного себе на грудь, окрасив белоснежную шкурку в желтый цвет. Мордочку Флёр покрывало большое коричневое кольцо дерьма, которое вскоре она вылизала языком. Филти Рич, отличавшийся утонченным вкусом, решил добавить к своей пище особого соуса. Жеребец приподнялся над столом, держась за него одним передним копытом, лаская свой член другим. Он застонал, кончив на дерьмо принцессы Луны. Затем он поднял смердящий, покрытый спермой кусок и положил его себе в рот. Увидев это, Луну посетила интересная мысль.

-Племянник, — обратилась она к Блюбладу, — не соблаговолишь ли ты приготовить для нас «Жеребят в лодке? Он улыбнулся и ответил, что сделает всё ради своих тётушек.

Принц поднял с помощью магии пустой чан для пунша и поставил его перед собой. Он наполнил его своей мочой перед тем, как повернуться к нему задом и нагадить туда. Большая коричневая колбаска плюхнулась в чан, расплескав его содержимое на каменный пол. Его тетушки наблюдали за тем, как кусочек дерьма дрейфовал по вспенившемуся морю единорожьей мочи. Затем Блюблад встал на корточки без чаном и принялся ласкать свой огромный член. Тщательно прицелившись, он излил семя прямо на плавающий кал.

-Угощайтесь! – с гордостью воскликнул Блюблад, — «Жеребята в лодке»!

Луна облизала губы и воспользовалась магией, чтобы слевитировать из чана с мочой кусок кала, покрытый семенем. Пропитавшаяся в нем моча падала на пол, поэтому Луна держала его перед своим лицом.

-Не изволишь ли ты отведать со мной соленый десерт нашего племянника? — попросила она сестру. Селестия ответила ей нетерпеливой улыбкой. Обе принцессы приоткрыли рты и начали обкусывать кал с обеих сторон, пока не встретились на середине. Сестры поцеловались, в то время как дерьмо кружилось на языках каждой из них. Семя Блюблада прилипло к их глоткам подобно арахисовому маслу, принцессы-аликорны с невиданной радостью прожевали смесь из дерьма, мочи и спермы. Наконец они проглотили его, после чего продолжили целоваться.

Чудом доев свои порции и удержавшись от рвоты, жеребята сидели на своих местах, дрожа и задыхаясь от отвращения. Селестия перестала целоваться с сестрой и подошла к Скуталу. Оранжевая пегасочка смотрела прямо перед собой, неспособная сфокусировать свой взгляд на чем-либо. Она была отвлечена мыслями о том, что ей пришлось съесть, и отчаянно пыталась сохранить рассудок, когда пересилила себя, чтобы доесть остатки. Её нижняя губа задрожала: тело свело судорогой, пока она пыталась не выплеснуть свой ужин обратно. Принцесса подошла ближе и воспользовалась языком, чтобы слизать кусок дерьма, прилипший к щеке пегасочки. Кобылка с трудом понимала, что перед ней стоит принцесса, она была слишком травмирована, чтобы хоть как-то отреагировать в этот момент.

Флёр дочиста вылизала свою тарелку от оставшихся на ней экскрементов. Фэнси Пэнтс был готов покончить с остатками той невероятной колбаски принцессы Луны. Подумав о том, каким образом ей можно воспользоваться, жеребец поднял в воздух оставшийся кусок с помощью магии и обернул им верхнюю половину своего члена. Фэнси Пэнтс присел на корточки и расталкивал дерьмо Луны. Податливая структура фекалий превосходно подходила для того, чтобы ласкать в ней свой член. Фэнси Пэнтс громко застонал и кончил в кусок фекалий. Когда он вытащил свой болт, посреди кучи дерьма красовалась огромная дыра.

Несмотря на то, что Филти Рич уже закончил свой ужин, жеребец не мог упустить такой славной возможности отведать еще больше кала с подливкой из семени. Он спросил у Фэнси Пэнтса, собирается ли тот доедать свою порцию. Джентльпони великодушно предложил её своему другу. Бизнескольт с нетерпением положил кусок себе в рот и жадно высосал сперму Фэнси вместе с рыхлыми остатками экскрементов, попавшимися ему в общем потоке. Вдоволь напившись семени Фэнси Пэнтса, Филти доел оставшееся за три присеста.

Когда все пони дочиста облизали свои тарелки, Блюблад приказал жеребятам встать. Они подчинились, медленно становясь в очередь и шаркая копытцами. Никто из них не хотел говорить или выдавить хоть какой-то звук, чтобы не дать возможности своим ртам дать выход для своего ужина.

Но эти немые попытки успехом не увенчались, и со стороны жеребят заиграла симфония из гортанных звуков. Их желудки бурлили и грохотали в знак протеста против столь отвратительной и, более того, вредной пищи. Жеребята пытались подавить естественную реакцию на съеденное дерьмо, и пока они стояли на месте, им это кое-как удавалось.

Блюблад был немало впечатлен и разочарован тем, что им удалось удержать дерьмо принцессы Селестии в своих животах. Одним из самых впечатляющих моментов минувших лет был эпизод, когда жеребята доедали свои порции, после чего их неудержимо рвало на пол. Когда такое происходило, другой жеребенок должен был съесть то, что оставил после себя первый. Это часто приводило к очередной рвотной волне, что являло собой бесконечный круг поглощения чужой блевотины.

Фэнси Пэнтс, Филти Рич и Флер вывели детей прочь из трапезной и проводили их до спальной комнаты, что располагалась в недавно отмытых подземельях под замком. Принц Блюблад с сияющим видом стоял рядом со своими тетушками и наблюдал за тем, как уходят жеребята. Он знал – завтрашний день принесет с собой еще больше веселья.

-Этот вечер, — весело заметил он, — ознаменует собой начало еще одной Сотни и Двадцати Дней Блюблада!