Властелин Колец: Содружество - это магия
Глава XXII. В Чёрном Краю
Через два дня отборное войско западных стран выстроилось на Пеленнорском Поле. Арагорн вместе с Гэндальфом и верными Гимли и Леголасом возглавлял передовой отряд дунаданов-следопытов, и пони от них не отстали. Отправились в битву и хоббиты: Пиппина определили в пеший отряд стражей Минас-Тирита, Мериадока взял седоком сам Эомер, наследовавший дяде трон Рохана.
Грянули трубы, и войско двинулось на восток. К полудню они достигли разоренного Осгилиата на Андуине – древней столицы Гондора, – и после краткого привала продолжили путь.
Арагорн повелел высылать вперед герольдов, чтобы те под звуки труб торжественно возглашали о возвращении Короля Гондора, государя Элессара; с его позволения к глашатаям присоединилась и Пинки Пай с тромбоном. Однако сам он и все люди были угрюмы и вовсе не казались победительными – хвалебные речи герольдов призваны были привлечь внимание слуг Саурона и уверить Темного Властелина в том, что Арагорн присвоил Единое Кольцо себе и едет теперь бросить вызов его создателю.
«Написать бы сейчас письмо принцессе Селестии, – размышляла Твайлайт Спаркл, – рассказать ей о флоре и фауне Средиземья, о том, что люди, как и пони, умеют дружить… правда, дружба их, как и весь их мир, пропитана какой-то горечью – наверное, осознанием того, что всё конечно. И, однако, это осознание странным образом делает этот мир еще прекраснее… Наверное, я просто боюсь умирать».
На шестой день пути войско вышло к пустоши у предгорий Эфель-Дуата – Гор Тьмы, отграничивавших Мордор от остального Средиземья на западе. Повсюду виднелись зловонные ямины, груды золы, щебня и шлака, кучи выжженной земли – всего, что изрыгал Мордор. Так жутко было в этом безжизненном краю, что многие ратники, обессиленные страхом, не могли ни ехать, ни идти дальше, но Пинки Пай подоспела на помощь:
Эй, ребята, это ж свалка,
Что в ней страшного такого?
Да, земля здесь неопрятна,
Много запаха дурного!
Но мы затем и шли сюда,
Чтоб всю эту грязь отчистить,
Так что, парни, эй, айда
Чисти-чисти-чисти-чисти!
– Если эта глупая маленькая пони не боится, то и нам зазорно, – заговорили одни воины.
– Потому и не боится, что глупая, – возражали другие. – Не понимает, куда мы идем.
– Да нет, говорят, она сражалась с назгулами и победила.
Ратники так увлеклись спорами и обсуждением слухов о Пинки Пай и ее подругах, что позабыли о своих страхах.
К вечеру сильно похолодало, подул, крепчая, северный ветер. Войско устроило последний привал, развели костры из скудного сушняка и вереска.
Участники Содружества: Хранители и Хранительницы, – всю ночь провели вместе вокруг огня. Они не спали, просто сидели рядом, смотрели друг на друга и молчали: говорить больше было не о чем.
Утром они продолжили путь, и после полудня подошли к Мораннону – Черным Вратам Мордора на стыке хребтов Эфель-Даут и Эред-Литуи.
Гигантские чугунные створы Ворот были наглухо сомкнуты, на зубчатых стенах никого не видать. Царило чуткое безмолвие. Воины Запада уперлись в тупик и теперь стояли, растерянные и продрогшие, перед могучими башнями и стенами, которые не прошибли бы никакие тараны, даже если б они у них были.
Но волей-неволей надо было доигрывать роль до конца, и Арагорн, выехав вперед в сопровождении трубачей, горделиво возгласил:
– Выходите на переговоры! Пусть выйдет сам Властелин Черного Края, и да свершится над ним справедливый суд за его злодеяния!
Молчание было им ответом, и люди совсем пали духом, когда серый сумрак вдруг пронзил стальной скрежет: Врата начали медленно открываться.
– Кажется, у нас получилось привлечь их внимание, – проговорила Твайлайт с кислой усмешкой.
Прогрохотали барабаны, и воинство Мордора хлынуло наружу неудержимым железным потоком.
– И не говори, сахарок, – откликнулась Эпплджек, поправляя шляпу, – уж получилось, так получилось.
Войска Запада расположились на двух холмах, орки и истерлинги заполонили ложбину между ними и выпускали тучи стрел, огромные тролли в броне пытались пробиться к вершинам холмов, где стояли военачальники, но людям пока удавалось их отбрасывать.
Солнце застлали смрадные дымы, и оно померкло в тумане, стало мутно-багровым. Из дымной мглы раздались леденящие вопли, черные облака разорвали широкие крылья – то возвратились назгулы на летучих змиях.
– Знаете, что хорошо в нашем положении? – спросила Рейнбоу Дэш Флаттершай и Твайлайт. – Нам уже нет смысла бояться. Но эти волшебные наушники ты на нас все-таки надень.
Аликорн магически защитила от крика своих подруг и стольких людей, скольких смогла, и вместе с пегасами взмыла ввысь. Рейнбоу Дэш развила большую скорость и закрутила троих назгулов в небольшом радужном торнадо, Флаттершай попыталась найти подход к летучим змиям, но те, никогда не ведавшие доброты, продолжали пытаться ее съесть, поэтому она влилась в торнадо Рейнбоу Дэш, и совместными усилиями пегаскам удалось засосать в воронку еще одного призрака. Твайлайт Спаркл с переменным успехом отбивалась от двоих назгулов магическими вспышками, еще двоих подстрелил с земли Леголас.
Эпплджек наловчилась вырывать у орков оружие с помощью лассо, Пинки Пай металась между врагами в причудливом молниеносном танце, время от времени ныряя в самую их гущу. Большого вреда она им не наносила, но изрядно отвлекала, сбивая шлемы им на глаза, не давая лучникам целиться. Рарити держалась Гимли, прикрывая гному спину.
Однако пусть люди и были избавлены от распространяемого назгулами ужаса, войска Саурона оказались воистину несметны, и на место каждого убитого или выведенного из строя воина вставали трое.
Рейнбоу Дэш и Флаттершай выдохлись, их торнадо ослабело, и из радужной воронки в гущу битвы повалились четыре потерявших всякую ориентацию в пространстве змия, и их черные всадники вновь начали сеять страх среди людей и воодушевлять приспешников Саурона.
Твайлайт, еще не привыкшая долго держаться в воздухе, была вынуждена опуститься на землю, чтобы не упасть без сил, и вновь стала создавать защитные поля. От постоянного применения магии у нее начал болеть рог, и она чувствовала, что долго не продержится.
Даже Пинки Пай стала двигаться медленнее. Рарити склонилась над бездыханной Эпплджек: расхрабрившись, пони получила ранение в живот, и единорожка теперь пыталась наложить ей швы с помощью магии и своих познаний в швейном деле.
Пони сбились вместе, окружив раненную Эпплджек, отбиваясь от наседавших врагов. Рядом с ними лежал Пиппин, придавленный тушей сраженного им тролля, Мерри пытался помочь ему выбраться, но получалось плохо. Хоббитов обороняли Гимли и Леголас. Арагорн и Гэндальф мелькали то там, то здесь, разя врагов и воодушевляя воинов, хотя все понимали, что надежды нет.
Всё сильней и сокрушительней был натиск орков, всё громче яростные крики и бешеный лязг стали.
– Знаете, – проговорила Рейнбоу Дэш, – лучше уж хаос Дискорда, чем тот порядок, что пытается установить Саурон…, и что пытался установить Саруман.
– Не думал, что умру, сражаясь бок о бок с эльфов и цветными пони, – проворчал Гимли, отсекая очередному орку голову.
– А как насчет – бок о бок с друзьями? – спросил Леголас.
– На это я согласен.
Вдруг оставшиеся в небе назуглы ринулись вниз, и люди закричали в ужасе. Однако оказалось, что не покормить своих летучих тварей было их целью: всадники посадили к себе спешенных соратников, и все восьмеро устремились во мрак Мордора, покинув поле битвы.
По рядам людей прокатился гул облегчения, орки и тролли замерли в нерешительности, некоторые дрогнули, выронили оружие – власть, которая гнала их вперед и полнила ненавистью, заколебалась, ибо в Чёрном Краю кто-то другой объявил себя Властелином.
– Кольцо явилось в недрах Ородруина, – провозгласил Гэндальф, и голос его разнесся над полем битвы, и не только воины запада, но и слуги Саурона внимали ему. – Бьет роковой час!
– Фродо там, – прошептала Твайлайт Спаркл, – и, если назгулы его почувствовали, значит, он надел Кольцо. Фродо…
– Смеагол! – воскликнула Флаттершай и вдруг сорвалась с места. – Я спасу тебя!
Никто не успел ничего сказать, пегаска промчалась над рядами воинов и скрылась в дымном мраке, клубящемся над Эфель-Дуатом.
– За ней! – хором крикнули Твайлайт и Рейнбоу Дэш и, взлетев, последовали за подругой вглубь Мордора.
Аликорн и пегаски неслись вперед, обгоняя даже черные тени назгулов – то ли потому, что их змиям приходилось нести тройную ношу, то ли Флаттершай действительно так хотела спасти Смеагола, что летела на одной скорости с Рейнбоу Дэш. Твайлайт старалась не отставать от подруг, помогая себе телепортацией на малые дистанции.
Вскоре из мглы Мордора выступила черная, увенчанная огнистым венцом – разверстым пламенеющим жерлом – громада Ородруина. Роковая Гора была не так уж высока, но, стоя посреди выжженной равнины, в отрыве от всяких горных хребтов, казалась исполинской.
– Я вижу вход! – крикнула Флаттершай, указывая на озаренную рыжим мерцанием щель в скале.
Пони юркнули в нее и оказались в длинной залитой багровым светом пещере. Пол и стены рассекала широкая скважина, то наливаясь огнем, то затухая, стены слегка вибрировали от мерного рокота вулкана.
Странное и жуткое зрелище предстало глазам Хранительниц: у края бездны Голлум схватился с невидимкой, рядом беспомощно стоял Сэм. Длинные тощие руки Голлума потянулись ко рту, блеснули и щелкнули острые клыки. Раздался вскрик – и появился Фродо, стоящий на коленях у огненной скважины. А Голлум бешено плясал, воздев кверху сияющее ярче золота Кольцо, нанизанное на перепачканный в копоти и крови откушенный палец:
– Прелесть, прелесть, прелесть! – ликовал он. – Моя прелесть! О, моя прелесть!
И, пожирая глазами свою сияющую добычу, он оступился, качнулся на краю бездны и с воплем упал в нее, из глубины донесся вой: «Пре-е-лесть!»
Флаттершай нырнула за ним и, прежде, чем подруги успели испугаться за нее, взлетела над огненной пропастью, прижимая к себе Голлума передними ногами. Тот крепко держал в кулаке Кольцо и, извиваясь, кричал:
– Гнусссная предательница, она нассс бросила, а теперь явилась, чтобы забрать нашу прелесссть! Пусть пегассс вернет нас на землю!
Фродо и Сэм встали рядом, в ужасе глядя на Флаттершай: в конце всего их миссия оказалась под угрозой не из-за козней Врага или чар Кольца, а из-за летающей пони!
– Брось кольцо, Смеагол! – умоляла пегаска. – Пожалуйста!
Но Голлум лишь сильнее стискивал свою «прелесть».
– Твайлайт, сделай что-нибудь! – вскричал Сэм.
На глаза аликорну навернулись слезы, она понимала, что никогда не простит себе того, что собирается сказать, но назгулы могли появиться в любую секунду, и иного выхода она не видела:
– Флаттершай, брось его. Брось Голлума.
– Никогда, – сдвинув брови, ответила пегаска. – Он мой друг, и я люблю его, а мир, ради спасения которого мы должны убивать друзей, не стоит того, чтобы его спасать! Слышишь, Смеагол? Я не предам тебя!
Мрак заполнил пещеру: внутрь ворвались назгулы. С истошным воплем они бросились к стоящим на краю пропасти пони и хоббитам, но негасимое пламя Ородруина страшило даже их, и они застыли на месте, сипло призывая:
– Отдайте Кольцо.
Твайлайт лихорадочно соображала, что делать: рано или поздно тяга Единого Кольца пересилит в назгулах страх перед огнем, и они ринутся в бой, и вряд ли ей с Рейнбоу Дэш удастся совладать со всеми восьмью, потому что на хоббитов и Флаттершай надежды было мало.
– Флаттершай любит нас? – спросил вдруг Голлум.
– Да, да! – радостно воскликнула пегаска. – Я прилетела спасти тебя!
Под взглядами оцепеневших свидетелей Смеагол вытянул дрожащую руку с Кольцом над пропастью и вновь спросил:
– Ты любишь меня?
– Люблю.
Смеагол разжал кулак. Единое Кольцо всей своей тяжестью устремилось вниз, в пламя, из которого когда-то вышло.
Вулкан взревел, огнистый расплавленный камень вырвался из расселины под самые своды пещеры, Флаттершай едва успела увернуться от фонтана магмы и приземлиться вместе с Голлумом рядом с друзьями.
Назгулы издали свой последний сверлящий уши клич, горячий ветер подхватил их, как черные перья, и унес в раскаленный поток. Алым пламенем полыхнули их плащи, и в нарастающем гуле вулкана послышался вздох.
Гул превратился в грохот, и гора задрожала. Пони кинулись к хоббитам: Твайлайт подхватила подмышки Фродо, Рейнбоу Дэш – Сэма, Флаттершай – Смеагола, – истощенные странствием, они показались Хранительницам легче пушинки.
Едва они вылетели наружу, своды пещеры обрушились за ними. Пони со своей ношей летели вперед, на запад, сквозь хаос рушащегося Мордора. На месте Барад-Дура, черной цитадели Саурона, крутился смерч. Падали башни, и обваливались горы, в прах рассыпались казармы и кузницы, дым и пары вздымались к небу, сливаясь с черными тучами.
Грянул гром, заполыхали молнии, хлестнул ливень – темный, но не зловещий. Всё усиливающиеся его потоки прибивали к земле пепел и грязь, очищали шкурки пони и одежду хоббитов от копоти Ородруина, смывали всю Сауронову скверну.
Гробовое молчание царило у Врат Мордора: люди и орки замерли в напряженном ожидании. Пинки Пай и Рарити переводили беспокойные взгляды с раненной Эпплджек на мрачные просторы Черного Края, где скрылись их подруги.
Вдруг земля, страшно застенав, содрогнулась. Над башнями Черных Врат, над вершинами сумрачных гор взметнулась в небеса необъятная, пронизанная огнем темень. Врата Мордора пошатнулись, закачались – и рухнули, рассыпались в прах могучие бастионы. Издали глухо, потом всё громче и громче слышался тяжкий гул, превращаясь в раскатистый оглушительный грохот.
– Царствование Саурона кончилось! – молвил Гэндальф. – Хранитель Кольца исполнил поручение.
Дрогнули вражеские полчища, бросились врассыпную, и земля проваливалась у них под ногами, поглощая их, обезумевших, ставших вмиг жалкими и беспомощными.
За Эфель-Дуатом бушевала буря, молнии били с неба, и в их белых вспышках виднелась Роковая Гора, извергающая потоки магмы, рушащая сама себя.
– Твайлайт! – в ужасе вскричала Рарити. – Флаттершай, Рейнбоу! Они же там! Гэндальф, сделай что-нибудь!
– Спаси Фродо и Сэма! – вторил ей Мерри.
А выбравшийся из-под тролля Пиппин долго вглядывался в темень над Мордором и вдруг воскликнул, указывая в грозовое небо:
– Пегасы! Пегасы летят!