Зов Ночи (сборник рассказов)

Беседы на краю Вечности

С большим опозданием, опубликовываю здесь сей бонусный рассказ.

Один старый друг решил навестить другого. Вновь. К чему приведёт их очередной разговор на краю Вечности?

Небольшое дополнение к циклу "Зов Ночи", слегка приоткрывающее тайну истинной сущности таинственного Коллекционера.

Возможно, в будущем фик станет "титульным" рассказом для моего нового цикла рассказов, стилизованных под Лавкрафта.

— Здравствуй, мой друг. – раздался в тишине мерный, лаконичный голос. В тишине, которая на протяжении долгих лет не нарушалась.

И в той гулкой и звонкой тишине, что является эхом загадочного предначального безмолвия, всё ещё слышался тот ритм, что биться начал на заре времён. И в такт этому ритму, по твёрдой каменной почве ступала фигура. Мерный топот копыт медленно приблизился к одинокому силуэту, сидящему на краю пропасти, ведущей в никуда. Он даже не обернулся.

— И тебе привет, мой брат. Сколько циклов минуло с нашей последней встречи? – ответил первому голосу другой, преисполненный теплоты и смирения.

— Девять, не меньше. А ты всё здесь. В своей тюрьме без клеток. И лишь ты сам себя в ней удерживаешь. Раз за разом я прихожу сюда в надежде, что ты покинул место своего вечного уединения и изгнания. – слова пришедшего стали какими-то слегка грустными. В них сквозили печаль и тоска.

— На то оно и вечное, чтобы длиться без конца, друг мой. Это мой собственный выбор. Ты знаешь об этом. Я добровольно отрёкся от всего ради обретения покоя и истины. – невозмутимо ответил узник.

— И всё же. Неужели ты забыл, кем мы были? До Их прихода? Или ты ждёшь, пока твоё бесконечное прошлое станет пылью перед твоим бесконечным будущим? Силишься забыть об этом таким способом? Мы с тобой, наши собратья… Всё было… как мы сочтём правильным. А теперь самый трусливый и жалкий из них сделал гораздо больше, чем мы с тобой вместе взятые за всё это бессчётное количество лет. Он даже не из Их числа… — с мольбой в голосе обратился к старому другу его гость.

— Я ничего не забыл, брат. Я помню каждое событие, даже те, что мне особенно больно вспоминать. И я помню, как ты предал меня. И хотя много боли было пережито, всё же славное то время было…. – сказав это, узник усмехнулся, его испещрённое морщинами лицо скроила слабая улыбка. Его голос был полон ностальгии. — Но всё это уже давно в прошлом. И как ты сказал, скоро оно станет не более чем пылью. Слова – песок, время – вода. Я уже давно всё простил и со всем смирился. А ты всё силишься что-то изменить. Вечно куда-то спешишь. Даже сейчас, ты напряжен. Остановись на миг. Присядь рядом со мной. Посмотри на звёзды. Ощути вкус жизни и гармонию вселенной.

— Значит, я снова пришёл зря… Ты ведь знаешь, почему я тогда так поступил. Я хотел сохранить наш народ. Я хотя бы попытался хоть что-то сделать. Ты же предпочёл… смирение. – яд засквозил в словах визитёра, — У тебя достаточно времени, чтобы всё обдумать. Но у других его просто нет. Его нет у меня. Ты пустил всё на самотёк. Я же пытаюсь хоть что-то исправить. Хоть что-то спасти. Сохранить. Ты грёзишь о гармонии, но пожинаешь лишь плоды хаоса своим бездействием. Если оставить всё как есть, то всё пропадёт. Ты слеп, старик.

Фигура, сидящая на краю обрыва, обернулась к пришельцу.

— Посмотрим, насколько старым ты будешь считать меня, когда нас останется только двое. Это не будет иметь значения. Ты не видишь полной картины сущего, друг мой. Впрочем, и я не вижу. Никто не может, даже Они. Быть может, за исключением Его и… Её. Но мы делаем своё дело. Я Созерцатель. Ты Коллекционер. И я уверен, каждый из нас в своём деле во многом преуспел. Я ведаю многое, я видел многое, быть может, даже всё, что только может быть доступно живому существу. Я созерцаю, да. Здесь, на краю Вечности, я обрёл своё истинное я. Но я не коллекционер, и никто другой, нет. Я не имею права вмешиваться в дела сущего. В отличии от тебя. Мы сделали свой выбор, мой друг. Бессмысленно просить параспрайта собрать пыльцу для мёда. –

— Что же. Вижу я, не преклонен ты. В твоих словах есть истина. Да будет так, мой друг. И хотя теперь я понимаю, что мне ты уже ничем не поможешь… разреши мне продолжить тебя посещать. В конце концов, останемся только мы… кому, как не тебе мне стоит показать свою Коллекцию? – молвив это, Коллекционер показал, что пришедший навестить друга гость смирился с позицией старца.

— Конечно, брат. Но отнюдь не бесполезным я оказаться могу. Я рад, что мы пришли к соглашению. Подойти же ко мне, присядь рядом. Давай я тебе кое-что покажу. Ты всегда уходил, так и не вглядевшись в суть. В конце концов, да, Коллекционер коллекционирует, Созерцатель созерцает. Но ведь это не мешает им слегка помочь друг другу познать чуточку больше, чем они сами бы того достигли. – тепло улыбаясь, произнёс эти слова старец, жестом маня к себе старого друга.

Коллекционер подался вперёд. Его серебряные одежды тускло отсвечивали сияние далёких звёзд на чёрном как смоль небосводе.

Два друга сидели на краю пропасти, ведущей в никуда. И предавались воспоминаниям о давно минувших днях. Два друга сидели на Краю Вселенной. Один из них был пожилой старец, чьи белоснежные одежды саваном светились на фоне черноты космоса вокруг, а его длинная борода опустилась до самых колен. Другой был загадочный жеребец в чёрной бесстрастной маске, чьи тёмные одеяния сверкали при звёздном свете серебром.

И хотя стороннему наблюдателю, каким-то чудом оказавшемуся рядом с ними в этом сакральном месте на задворках реальности и здравого смысла, сидящие на высоком уступе на краю Вечности два друга показались бы двумя пони, на самом деле они таковыми не являлись.

Ибо там, куда указывал Созерцатель, в пропасти, ведущей в никуда, колыхались мириады разноцветных огней и завихрений энергии, образовывая колоссальную воронку, размерам которой позавидовала бы любая чёрная дыра. Огни сплетались в причудливые узоры, и на краткие мгновения в них узнавались далеко не чуждые двум наблюдателям вещи. Край Вселенной, на самом деле, был всего лишь началом. Но вот чего? Её самой? Круг не имеет ни начала, ни конца, верно?

Тот ритм, что берёт своё начало на заре времён, забился сильнее. И казалось, что тишины и безмолвия никогда и не было, и наоборот, всегда был этот ритм.

А два друга всё также сидели на краю Вечности, предаваясь воспоминаниям о прошлом и размышляя о грядущем. И сердца их бились в такт этому ритму.