Ученик и Мастер. Акт первый: "Змея на пороге дома"

Антракт

Мастер Рахат-лукум торжествовал. Будь он моложе и горячее, как его ученик Сезам, то наверняка бы позволил себе вволю рассмеяться, а то и поднять бокал анисовой настойки за свой успех. Увы, времена бурной беззаботной молодости давным-давно прошли, уступив место тревожным мыслям о собственном будущем и холодному старческому расчёту. Пусть всё шло по плану, но старый тауматург, умудрённый опытом и уставший от праздных чувств, не мог расслабиться, да и не хотел.

Конец дня выдался очень напряжённым. Даже слишком напряжённым для пони столь почтенного возраста, как Мастер Рахат-лукум. Не принимай старый алхимик своих лечебных снадобий, он был бы давно уже прикован болью и бессилием к кровати, и проклинал бы каждый жалкий день такого бессмысленного существования. Для этого земного пони нет и не было более ненавистного врага, чем его собственная старость, от которой неумолимо дряхлеет тело и безжалостно увядает память, а с ней и бесценные знания, добытые тяжким кропотливым трудом за все долгие годы жизни. С болью и болезнями, давно ставшими злокозненными спутниками старого тауматурга, Мастер научился бороться, однако исход этой борьбы был уже предрешён. Но мириться с этим исходом Рахат-лукум был не намерен.

Зловещую темноту капитанской каюты едва заметно освещал тусклый лазурный огонёк зачарованного светильника, уместившегося меж кипами книг и свитков на самом краю рабочего стола. Тьма издревле считалась источником всевозможных тайн и опасностей, что нашло своё отражение во многих культурах, но для Мастера темнота являлась живым существом, своего рода наблюдателем: она держала старого алхимика в напряжении, следила за ним, и в её холодном пронзающем взоре Рахат-лукум искал тени затаившихся недругов, готовых нанести смертельный удар в спину. Кто-то мог бы назвать это паранойей, но это чувство стало для земного пони настолько привычным, что без него Мастер уже и не мог приступать к работе. А работа сейчас у седогривого была важна как никогда.

На столе возвышался странного вида прибор, напоминавший сферичную астролябию, но вряд ли бы нашёлся такой астроном, что смог объяснить назначение светящихся глифов на латунных дугах и присоединённых к ним спиралевидных трубок, заполненных блестящей жидкостью, похожей на ртуть. Если только этот астроном не был бы тауматургом. Молча взирая на своё творение, Мастер задумчиво жевал листья зелёного чая и в очередной раз размышлял о прошедших событиях, стараясь отвлечь себя от нарастающего приступа противной мигрени. Вновь и вновь внимание старого алхимика возвращалось к дивному предмету, зависшему внутри "астролябии" — Камню Душ. И всякий раз при этом на лице земного пони возникала слабая довольная улыбка.

Около часа назад этот небольшой тускло светящийся кристалл ему доставил прирученный коршун Старпома, как того и желал Мастер. В отличие от грифонов-наёмников Дикой Стаи, отношения седобородого тауматурга с каркаданнами из Гильдии Вольных Торговцев, как гордо именовали себя эти контрабандисты, были весьма давними и проверенными. Настолько, что Мастер порой обращался за личной помощью к их лидеру и даже посвящал того в некоторые свои планы, как в случае с Камнем Душ, например. Однако товарищескими эти отношения не являлись, ибо Мастер никому и никогда не доверял, убеждённый, что у любой верности есть своя цена. Впрочем, пока что он был более, чем в состоянии платить за эту верность. Пока что.

Так или иначе, но работа прибора, судя по интенсивности свечения глифов, подходила к концу. Невольный узник Камня Душ явно чувствовал, как слабеют стены его нынешней темницы, его аура была подобна едкому болотному смраду, в котором нельзя было не ощутить чёрной злобы пойманного духа. Очевидно, он был недоволен не только тем, что менял одну клетку на другую, пусть даже менее гнетущую, чем прежняя. Мастеру не было нужды гадать, чтобы понять причины настроения пленника, старый алхимик просто опустил пару дуг с защитными письменами и с самым невинным лицом стал ждать непростой и занимательной беседы.

-Предатель. Проклятый вероломный глупец, пожри тебя Пустота. — ждать долго не пришлось, ибо через мгновение кристалл покрылся сетью мелких дымящихся трещин и буквально затрясся. Одновременно с этим в голове земного пони зазвучал столь знакомый ему гнусавый булькающий голос Самума. — Смертное ничтожество, ты осмелился нарушить наш договор. Клянусь своим Домом, ты мне за это ещё ответишь. Ты и твой презренный ученик.

-Астерот, будь так любезен, смени тон на более учтивый и не злословь понапрасну. — убрав чайные листья изо рта, спокойно произнёс вслух Мастер, не показывая, как сжалось его старое сердце от иссушающей боли. Истинное имя даёт определённую власть над духом, но озвучивание взамен отнимает частицу жизненной силы. В положении седогривого алхимика это был опасный ход, но он не собирался уступать ифриту, позволять тому браниться и просто являть слабость перед ним, даже если тот заточён в Камне Душ. — Будь так любезен объяснить причину своего гнева, и особо желательно без оскорблений.

-Причину? Ты ещё смеешь спрашивать о причинах? Воистину в словах подлеца больше яда, чем у всех змей пустыни. — казалось, что кристалл готов взорваться от возмущения ифрита. Однако сила истинного имени подействовала на Самума, посему никакой направленной ругани в сторону Мастера от него более не следовало. Старый тауматург знал, что именно спокойный и даже простодушный тон его голоса сильнее всего распалял ифрита. Обычно Мастер избегал подобных конфликтов, но сейчас требовалось поставить разбушевавшегося духа на место. — Пустота нам свидетель, ты обещал мне грозного и устрашающего воителя в роли носителя, но затем вселил меня в слабое изношенное тело какой-то пернатой пьяни.Твоя безделушка должна была сеять отчаяние и страх, все эти жалкие смертные должны были падать ниц предо мной, но вместо этого твоя бесполезная табакерка творила всевозможную дрянь.Впрочем, это ещё ничто, я мог бы великодушно закрыть глаза на столь вопиющее неуважение ко мне, Порочному Прадеду. Если бы только за этим не последовало самое гнусное предательство, на которое только может пойти смертное ничтожество.

-Я вынужден напомнить тебе, "Порочный Прадед", что я не приемлю никаких оскорблений. Это во-первых. — сухо и небрежно прервал узника Мастер, расшнуровывая мешочек с нюхательными солями для снятия давления, вызванного мигренью и опустошающим эффектом названного имени ифрита. Старому земному пони приходилось говорить вслух по той простой причине, что Самум, запертый внутри Камня Душ, мог лишь посылать свои слова в сознание Мастера, но на этом его телепатические способности и заканчивались, ибо из-за особых защитных барьеров слышать мысли своего собеседника ифрит уже не мог. Быстро занюхав каждой ноздрёй по щепотке горько пахнущей смеси, седобородый алхимик слабо задрожал, проникаясь ощущением умиротворения, после чего продолжил. — Во-вторых, твои претензии несправедливы и вызывают недоумение: твой носитель был более, чем достаточно силён и грозен, чтобы обеспечить тебе приток желаемой пищи, не говоря уже о целой команде послушных и дармовых помощников. Что до артефакта моего гениального ученика, то без него ты бы и десятой доли добытой силы не получил за столь короткое время, а всему твоему веселью наступил бы быстрый и неприятный конец, вмешайся во всеоружии венценосные особы. Хотя в твоём случае хватило и одной Хранительницы Гармонии, да ещё и лишённой силы.

-Пасть Пустоты, ты ещё смеешь насмехаться надо мной? Я – Владыка Отчаяния, я упиваюсь страхами и страданиями духов и смертных, моему Дому издревле не было равных по мощи и влиянию. И там, на площади, я сполна насладился отчаянием маленькой Принцессы, глупой и беспомощной пони, забившей собственную голову моральной чепухой. Я мог изничтожить её, я был готов осушить её душу до дна и оставить пустую никчёмную оболочку. Но я соблюдал наш договор, я не оборвал ни одной жалкой жизни этих ничтожеств и даже не позволял такого твоим трусливым слабакам. Но затем появляется твой проклятый ученик. – Мастер нашёл в себе силы не расплыться в довольной усмешке, ощутив искреннюю ненависть в последних словах ифрита. Что и неудивительно, учитывая какую роль Сезам сыграл во время первой конфронтации с Самумом год назад. Хотя конфликт был спланирован Мастером и его могущественным союзником, но Сезам, осуществивший большую часть плана, заслужил особую враждебность ифрита. И вот теперь история, как это часто в жизни бывает, повторяется вновь. – Такого удара в спину мне никто и никогда не осмеливался наносить. Ты с присущим тебе коварством напустил на меня своего выродка, снабдил его целым арсеналом зелий и волшебного оружия, а также научил, как бороться с моим родом. Не застань меня врасплох предательство, я бы в первую же минуту отправил твоего паршивца в Пустоту, пожрал бы его душу и плоть. Но из-за его подлостей я лишился более половины добытой силы, а всученная тобой «безделушка» причинила моей аватаре серьёзный урон.

-Предательство, вот значит как. Громкие заявления, однако. Будь же любезен выслушать ответ, мой самомнительный ифрит: все твои несуразные обвинения беспочвенны и надуманны. – не выдавая своих истинных чувств, проворчал старый тауматург, ожидавший подобных выпадов и потому готовый к ним. – Для начала смею тебя заверить, что никаких распоряжений я своему ученику не давал, он сам в ответе за все свои поступки. Я не предполагал, что Сезам так скоро прознает о «пропаже» своего творения, и уж тем более я не представлял, на что он способен пойти, чтобы вернуть артефакт. А то, что он взял из моего хранилища Камень Душ, говорит о том, что ты так неумело сыграл роль атамана, что даже члены команды заподозрили вмешательство злого духа. Должен заметить, что, хотя я не одобряю действий моего ученика, я впечатлён тем фактом, что ему удалось самому одолеть тебя. Ещё я считаю, что тебе следует быть благодарным моему ученику за его смекалку, ибо, не возьми он Камень Душ, осколки твоей аватары утянуло бы в Пустоту, где ей уготовлено место рядом со всем твоим уничтоженным Домом. Тебе очень повезло, Владыка Отчаяния, но помни – Судьба переменчива. Бросаясь подобными обвинениями, ты лишь ухудшаешь наши отношения и ставишь под угрозу сам договор, о котором так печёшься. Ответь самому себе, какая мне будет польза от моего так называемого «предательства»?

-Я прекрасно чувствую ложь, смертное создание, я чувствую твоё самодовольство и твою самоуверенность. Ты сплёл хитрую вереницу событий, неумолимо идущих одно за другим, ставя себя в позицию наблюдателя, словно ты не имеешь к происходящему никакого отношения. Я знаю, зачем тебе это – ты боишься моего возвращения и боишься не без причины. Ведь я ничего не забываю и никогда не прощаю, я верну свою былую силу и восстановлю свой Дом, а затем буду мстить всем врагам, что отняли всё это у меня. И ты, старый земной пони, даже достигнув своих целей, не избежишь сей участи. Вот почему ты хочешь ослабить меня, вот в чём причина твоих козней против нашего договора, по которому ты злонамеренно обязался помочь мне восстановить мощь. – голос Самума постепенно слабел, близилась к концу операция по переносу его сущности из Камня Душ в иной сосуд –небольшой обычный бурдюк без каких-либо украшений. Находясь в нём, ифрит невольно сослужит Мастеру и другую службу, придав находившейся внутри воде поистине ужасающие свойства, которые в скором будущем должны будут сыграть свою роковую роль. — Ты не просто оскорбил меня этим предательством, но ещё и нарушил наш договор, а это непростительное преступление, поэтому я требую платы. Я знаю, что твой презренный ученик выжил после схватки со мной, я чувствую на тебе вонь его угасающего дыхания. Так вот тебе моё слово: отдай мне его душу, и тогда я постараюсь закрыть глаза на твои подлости. Если же ты посмеешь мне отказать в этом требовании, я расторгну наш договор, после чего уже Она заставит тебя заплатить неизмеримо большую цену за своё предательство…

-Ой, мама моя анархия, не могу... Ну что вот за шумиху вы тут развели, будто биндюжники, ё-моё, деньги в рассрочку берущие! И да плешь бы с ней, будь оно так, но, чую я, вы таки о другом базар строите, а к прочему ещё и поминаете меня в сомнительных претензиях! Так делают только самые отпетые босяки, но вы же приличные рожи! — Мастер слегка нахмурил брови, услышав задорный игривый голос, столь же знакомый ему, сколь и тревожащий. Впрочем, старый тауматург не удивлялся его появлению, хотя не был уверен, что тот зазвучит так скоро, а главное — так вовремя.

В углу каюты близ зашторенных окон и заставленного зельями шкафчика на стене висел богато украшенный ковёр, чей орнамент изображал сумасшедшую пляску пламенных фениксов среди объятых огнём ветвей и цветов. И сейчас вся эта пламенная картина бушевала, словно живая, ибо фениксы стали петь и кружиться, испуская из ковра жар, как от раскалённой печи. И в их пении трудно было не различить странных сторонних звуков — звона монет, скрипа деревянного колеса и насвистывания некой весёленькой мелодии. Затем пылавшие огни расступились, освободив путь для возникшего силуэта. Через несколько мгновений странная фигура выпорхнула из ковра, будто птица из густых крон деревьев. Легко и непринуждённо рассекая на одиноком деревянном колесе, она играюче замерла прямо перед столом Мастера, и в свете сиявших перьев фениксов лику земного пони открылось одно из самых странных существ мира — драконикус.

Это волшебное создание было подобно химере, ибо, как и химера, драконикус состоял из частей самых разных животных, но обладающий при этом невообразимыми способностями и поистине непостижимым сознанием. Существа эти, однако, настолько редки, что многие народы даже не ведают об их существовании, а подавляющее большинство тех, кто о них слышал, свято уверен, что драконикусы не более, чем страшилки из сказок и мифов. И даже жрецы-колдуны Стидии, чьи предки в землях сгинувшей Та-Кольтет поклонялись подобным тварям как богам, сохранили слишком скромные знания о драконикусах. Впрочем, помимо упоминаний о дивной внешности и чудовищной магической силе драконикусов, во всех этих мифах и историях наблюдалась ещё одна интересная общая деталь — страсть к хаосу, на которой зиждется непредсказуемый характер этих легендарных созданий.

Появившийся из глубин ковра гость был около полутора метров ростом, имел тонкое вытянутое тело змеи с медно-рыжей чешуёй, нижняя часть которого была скрыта под пышной многослойной юбкой, напоминавшей скорее перевёрнутый бутон тюльпана. Из-под этой юбки выглядывала стройная алая журавлиная нога, прочно удерживаясь в одиночку на остановленном деревянном колесе, а кроме неё также хорошо было видно пушистый лисий хвост с ухоженным белым кончиком. Помимо юбки на драконикусе имелась и другая одежда, такая, как чёрный шёлковый палантин, что был накинут на плечи таким образом, что его спускавшиеся концы лишь частично закрывали змеиное брюшко и чешуйчатые бока. Такой палантин очень удачно соседствовал с прелестным монисто, ожерельем из связанных между собой монет самых разных размеров и металлов. Прочие же украшения сочетались ничуть не меньше, будь то серебряные кольца на пальчиках правой беличьей лапки, коралловый браслет на запястье левой скорпионьей клешни или же ряд золотых серег на рысьем ухе, не закрытом повязанным колоритным платком. Самим по себе украшением являлись и крупные рыбьи плавники, сверкавшие подобно самоцветам по всей спине вплоть до распущенной тёмно-зелёной гривы, принадлежавшей голове миловидной пони вороной масти. Её глаза, однако же, были настолько сильно прищурены, что рассмотреть их цвет и форму оказалось весьма и весьма затруднительным. Выражение лица драконикуса показывало самое что ни есть убедительное радушие, но Мастер прекрасно осознавал, что то была лишь маска. Седобородый тауматург на собственном опыте давно убедился, что доброжелательной улыбке и приветливому тону нельзя доверять, особенно если они принадлежат подобным тварям, как драконикусы.

-Приветствую вас, госпожа Кабала, да не лишит вас своей милости Переменчивая Судьба. Ваш визит для меня столь же приятен, сколь и внезапен. Признаться, я не ждал, что владычица Ковена прибудет в Кантерлот так скоро. — осторожно поздоровался Мастер с гостьей, склонив голову в знак приветствия. Разговаривать на равных с драконикусом старый земной пони не мог, однако и раболепствовать перед ней не собирался. — Позвольте узнать, зачем вы здесь сейчас?

-И тебе поменьше кашлять, дорогой бородач! Пошто ты опять старую шарманку ломаешь — я же к тебе с душою нараспашку, а в ответ привечаешь, как неродную! Тю, обиделся, что ль, раз без приглашения в гости заглянула? — с показной фамильярностью расстроилась Кабала, подперев подбородок длинным жезлом-кадуцеем c хрустальным набалдашником, таящим внутри пирамиду с венцом в форме Всевидящего Ока. Мастер не любил подобного обращения, но не в его силах было изменить природу драконикуса. Особенно имея перед ней долговые обязательства. — Ну уж извиняй, пожалуйста, не будь такой букой, ведь я тут не со зла, а просто так, проведать. Сама я со своим Ковеном пока гуляю по деревням в паре сотен миль отсюдова, заключаю себе новые сделки со смертными, как вдруг почуяла — дырку кто-то меж мирами на кораблике моём проделал. Ну тут и смекнула, что это неспроста, небось, лиха кто хлебнул там али ещё какое огорчение свалилось. Потому и прислала это эфирное тело, самой ведь сюды ещё топать и топать, а тут вы с уважаемым Астерошей, понимаешь ли, грызётесь, будто злостные шаромыжники!

-Во имя безликой Пустоты, не произноси моё имя в такой унизительной форме, Хозяйка Жезла. — с неприкрытой злостью в голосе взвился уязвлённый ифрит. Между джиннами и драконикусами отношения никогда не были тёплыми, а у Самума были более, чем понятные причины ненавидеть Кабалу, ведь именно она была тем самым союзником Мастера, их общими усилиями Владыка Отчаяния был побеждён и лишён всего своего величия. И даже более того: драконикус хитростью поставила ифрита в безвыходное положение, заставив того заключить ненавистные договоры как с ней, так и с Мастером. И Самум, похоже, не собирался упускать возможности их рассторгнуть. — Я требую справедливой расплаты за своё унижение, ибо этот предатель посмел нарушить...

-Да чтоб ты был здоров, чурбанчик мой подрубленный, мне тут кораблик уже обо всём успел проскрипеть: и о твоём горюшке, и о твоём гневушке, да о без вины виноватом Рахатике. Скажу вам честно — дело крайне запутанное, и пахнет похлеще квашенной капусты, без инструкции здесь не разберёшься! — деловито заметила Кабала, небрежным мановением кадуцея сотворяя за собой изящные качели, подвешенные золотистыми верёвками прямо к потолку. С комфортом усевшись на подушках поверх изогнутой доски, драконикус принялась мерно раскачиваться, попутно ловко подбрасывая и покручивая своё деревянное колесо с помощью одной лишь ноги. — Однако, до чего же скучно тут у вас, на иных поминках и то рожи радостнее, право слово! Как завещал миру один гениальный поэт, забыла его имя, "коль музыка, ты — пища для любви, играйте громче"! Ребята, ваш выход!

Кабала вновь взмахнула кадуцеем, после чего всю каюту озарили мистические золотистые огни, в свете которых из всевозможных углов полезли странные создания, напоминающие шахматные фигурки и игральные карты, но с миниатюрными ножками, ручками и крылышками. В значимом большинстве своём они изображали пони, но были среди них и такие, что изображали грифонов, драконов, а то и вовсе странных неведомых существ. Как только фигуры и карты собрались вокруг качелей, как вдруг все они в один момент перевоплотились в свои изображения, пятитикратно возросшие и ожившие. Затем эта пёстрая компания начала неистово танцевать под страстную музыку флейт, тамбуринов и гитар, смеяться и гримасничать, петь и свистеть, хлопать и стучать, прыгать через опустившиеся огни и даже бороться друг с другом, подчиняясь капризу владычицы Ковена. Впрочем, как бы впечатляюще эта феерия не смотрелась, она была не более, чем дешёвой иллюзией, даже близко не отражающей истинную силу драконикусов, уж это Мастер понимал.

-Эх, вот это мне по нраву! О, а вот и пособие по разрешению вашего конфликта пожаловало, за что сердечная моя ему благодарность! — вниз по золотистой верёвке сполз невесть откуда взявшийся белый змей, но как только очутился на клешне Кабалы, как в этот же миг обратился в затейливо украшенный свиток. Раскрыв сей чешуйчатый лист, драконикус задумчиво почесала затылок жезлом, высекнув целый сноп разноцветных искр, превратившихся через мгновение в горящую фразу "Навык буквоедства слишком низок, чтобы прочесть документ". Бегло просмотрев свиток всё тем же прищуренным взглядом, Кабала довольно хмыкнула и смяла его клешнёй, после чего тот взвился тонкой дымкой и скрылся в ноздрях Хозяйки Жезла. — Ну-с, всё ясно! Мне всё ясно, мне всё ясно, начинаем справедливый самосуд! Дорогой наш Астероша, ты признаёшься самой что ни есть потерпевшей стороной, побитой и униженной самым что ни есть смертным пони. Ну, это, конечно же, не так больно, как быть побитым и униженным драконикусом, так что тебе крепко повезло, если, конечно, смотреть с оптимистичной стороны, как всегда делаю я и советую другим. Далее: почтеннейший наш Рахатик на самом высоком официальном уровне признаётся обвиняемой стороной, на чьей совести... Так, я не поняла: меня что, никто перебивать не собирается, что ли? Мать моя анархия, вы серьёзно хотите, чтобы я и впрямь зачитала всю эту скучнейшую стену нелепого текста? Так же неинтересно! Я, понятное дело, страх, как люблю звучание собственного голоса, но всему ведь должен быть предел! Мне нужен живой диалог!

-Прошу меня простить, госпожа Кабала, но, боюсь, Самум утратил возможность прямого общения с нами. Впрочем, думаю, оно и к лучшему. — хмуро отозвался Мастер, скосив взор на бурдюк, куда наконец-то был перенесён дух ифрита. Сосуд заметно дёрнулся при этих словах, но ничего более не произошло. Устало вздохнув и вновь подняв глаза на драконикуса, седобородый алхимик продолжил. — Раз уж вы завели о том речь, то я хочу попросить владычицу Ковена дать ясный ответ: нарушил ли я хоть какое-либо из условий нашего общего договора?

-Тю! Вопрос ребром! До чего же я этого не люблю! Эх, Рахат-лукум-эфенди, черствеешь ты, а ведь был когда-то первым пони на всём Востоке! Неужели ты и впрямь считаешь, что я с годами вдруг разучилась видеть паутину внутри паутины? Ведь я же сама и научила тебя её плести! — с укором в голосе произнесла Кабала, спрыгнув с качелей прямо на стол, зависнув в последний момент на кадуцее, уперевшимся в шероховатую деревянную поверхность. Всё также поигрывая колесом на вытянутой ноге, драконикус непринуждённо коснулась пальцами до щеки земного пони. — Твои знания, твои союзники, твои ученики — я помогла тебе найти путь, чтобы обрести всё это. Уверена, ты можешь себе представить, что я чувствую, когда мой любимый воспитанник спрашивает меня: "нарушил ли он договор?".

Мастер в ответ не сказал ничего, и просто хмуро смотрел владычице Ковена в лицо, даже не показывая того отвращения, что ощущал от касаний Кабалы. За маской простодушия драконикуса таилась самая хитрая и коварная из тварей, которых старый тауматург когда-либо встречал в своей жизни, способная обдурить и использовать в своих планах как смертного, так и духа. Мастер действительно многое у неё перенял, но это отнюдь не значило, что он испытывал к Кабале какую-либо приязнь. Наоборот, его сильно раздражало, что драконикус так или иначе, но применяла седобородого алхимика как инструмент для достижения целей, зачастую даже без его ведома. Впрочем, Мастер приучился к правилам сей игры, посему и терпеливо ждал реакции драконикуса на свой прямой вопрос. И заскучавшая Кабала, наконец, ответила.

— Раз уж это так важно озвучить моими губами, то слушайте же все: события, стрясшиеся с аватарой многоуважаемого ифрита Астероши, являются не более, чем злой шуткой Судьбы и произволом таинственной силы, чьё присутствие я ощущаю даже в своих собственных словах, но чьи помыслы не способна понять. Разумеется, с отдельно взятого угла и градуса можно и впрямь сделать вывод, что Рахатик всё специально подстроил, чтобы и Астероше насолить, и самому остаться в чистеньком, однако даже в таком случае никаких нарушений договора со стороны бородача не имеется, ибо отсутствует его прямое вмешательство в процесс причинения вреда Астероше. Посему, любезнейший мой поедатель отчаяния, твоё требование сатисфакции честный непредвзятый суд в моём лице отклоняет за его незаконностью и абсурдностью. Сим заседание окончено, все свободны.

-Примите мою искреннюю благодарность, госпожа Кабала, ибо мне радостно слышать, что владычица Ковена всё так же мудра и благоразумна, как и прежде. — старательно пряча улыбку, высказал свою признательность Мастер, довольно наблюдая, как задымился бурдюк с ифритом внутри. Впрочем, как бы тот не бушевал, стены сей темницы могли сдержать натиск любого гнева. Кабала, вне всяких сомнений, разгадала замысел старого земного пони, но расчёт последнего оказался верен: драконикусу понравилось исполнение комбинации, не говоря уже о её личных антипатиях к ифриту. — Мне, разумеется, не стоит уподабливаться Самуму в его несуразных требованиях, однако я считаю, что я заслуживаю определённого поощрения за проделанную работу: ифрит сполна отведал отчаяния жителей Кантерлота и восполнил весомый запас силы, а ещё кроме этого на судне были обработаны вирусом "Узурпатор" отборные бойцы королевских специальных отрядов и сама Принцесса Селестия. Я выполнил большую часть своего договора с Самумом, будет справедливо, если он займётся исполнением своих обязательств до того, как я завершу собственные. Так нам всем будет проще добиться наших целей.

-Ишь ты какой! Да ты, родимый мой непарнокопытный, видать, совсем совесть потерял! Нет, в этом, конечно, нет ничего плохого, но и хорошего-то маловато, как ни крути. — с восхищением в голосе проворчала Кабала, начав раскладывать перед Мастером пасьянс из карт таро. Самого же седогривого тауматурга насторожило внезапное занятие драконикуса. Хозяйка Жезла всегда применяла подобные карты, когда затевала какое-либо сомнительное дело, и, дабы развеять сии сомнения, начинала гадать. — С Селечкой, правда, всё получилось очень грустно и некрасиво, но что поделать, договор есть договор. Впрочем, она крепкая кобылка, небось выкарабкается, тьфу-тьфу-тьфу. Что до тебя, старый бородач, то мне, к сожалению, придётся тебя глубоко огорчить: пусть ты, возможно, и не при делах в конфузе с дорогим нашим Астерошей, но тебе-таки придётся держать ответ за своего непоседливого оболтуса. Как говорится в одной мудрости, "мы в ответе за тех, кого натаскали". Так что о смене условий договора можешь даже не думать, сначала понесёшь заслуженное взыскание.

-Мой амбициозный ученик заплатил большую цену за свою горячность, уже сейчас мои слуги, некромант и жрица, трудятся в поте лица, чтобы вырвать Сезама из алчной пасти смерти. — мрачно заметил Мастер, несколько обескураженный угрожающими намёками драконикуса. Следовало ждать, что Кабала не упустит шанса отравить сладость торжества преподнесённой победы. Ведь это было в основе самой её природы. — Но я понимаю всю значимость ситуации, смею заверить, он будет соответствующе наказан. Своей вины, однако же, за поступки Сезама я не признаю, и, более того, считаю неприемлемым применение взысканий к моей персоне. Подобные меры будут расценены как недружественный жест и негативно повлияют на наши дальнейшие отношения.

-Здрасте вам через окно, какой дипломат сыскался! Эх, Рахатик, надо было тебе в театр идти, такой талант актёра пропадает! Знаешь ведь, что меня не оспорить, а всё равно бьётся, как горох о стену. Та не боись, ничего честно награбленного отнимать не стану. — с ухмылкой произнесла Хозяйка Жезла, удовлетворившись результатами гадания, понятными лишь ей одной. Мастер, пусть и воочию наблюдал весь процесс, был сильно далёк от понимания всех комбинаций карт с более, чем загадочными значениями, хотя прежде и сам иногда прибегал к практике гадания на таро. — Да и наказывать тебе балбеса своего не понадобится. Всё, что от тебя потребуется, это дать Сезамчику понять, что пришла и его пора становиться Мастером.

Старый тауматург тяжко вздохнул, бессильно опустив голову на стол. Он знал, что рано или поздно этот день наступит, и вот пробил роковой час. Кабале захотелось нового фаворита, она уже давно покровительствовала Сезаму, коего и помогла отыскать Рахат-лукуму, а также обратить в химеру. Но прежде ей было необходимо избавиться от предыдущего. И, разумеется, не своими лапами. Ибо не может ученик стать Мастером, покуда он не превзошёл последнего. Финальное испытание — амбиция, награда победителя — власть, проклятие проигравшего — забвение.

-Конечно, прямо ему так бросать в лоб не надо, не оценит, да и в краску ещё вгонит. Ты поступи ловчее: поведай ему все свои планы и обязательно укажи на его роль в этом славном мероприятии. Вот только меня поминать не стоит, так будет неинтересно. — продолжала тем временем самым непринуждённым тоном наставлять владычица Ковена, грациозно перепорхнув со стола обратно на качели. — Если Сезамчик оправдает мои надежды, то он поступит, как будет должно, а ты, милый мой старичок, к тому времени как раз добьёшься намеченной цели. В итоге все останутся довольны, а у тебя будет новый повод для гордости — в конце концов, какой Мастер не мечтает, чтобы его превзошёл собственный ученик?

-Ваше желание... очень внезапное и непростое, госпожа Кабала. Мне необходимо время, чтобы над ним поразмыслить, сейчас же я слишком устал, чтобы уделять ему внимание. Если вы только позволите, то я хотел бы отдохнуть, завтра меня ждут важные дела в королевском дворце. У вас ведь больше не осталось ко мне вопросов, верно? — осторожно осведомился Мастер, с неприязнью ощущая, как понемногу возвращается головная боль, пробуждённая тягостными мыслями. Взгляд алхимика невольно скользнул по стоящей на краю стола склянке с желанным содержимым, что было способно даровать временное освобождение от боли, но ценою и без того слабеющей памяти старого земного пони.

-Да чтоб ты был здоров, дорогой мой бородач! Я как раз собиралась откланиваться, ведь я тоже деловая особа, у меня график по заключению сделок на век вперёд расписан. Хочу только дать совет напоследок — пора бы тебе уже прекратить болтать на языках гостеприимных хозяев в их домах, а то, не приведи мама-анархия, ещё подслушают. — хитро скалясь, предупредила Кабала, взмахом жезла обращая качели в шикарный чёрный рояль, на крышке которого драконикус с комфортом и разместилась. Некоторые ожившие фигуры и карты тут же принялись с задором играть на появившемся инструменте, ещё несколько подскочили к своей хозяйке с поднесённым бокалом и бутылью вина, в то время как прочие продолжили кутить, петь и танцевать как ни в чём не бывало. — У тебя, конечно, стоит мощная защита от волшебного слежения, ловушки, стражники и всё такое, да вот только нашёлся тут один умелец, который не просто тайно проник на судно, но ещё и подслушал наш занятный разговор.

-Что?! И ты до сих пор молчала?! — от такой новости Мастеру стало плохо, в глазах потемнело, в висках застучало, а сознание захлестнула тревога. Старому тауматургу пришлось собрать всю силу воли, чтобы успокоиться и обдумать сказанное драконикусом. Будь ситуация и впрямь угрожающей, Хозяйка Жезла навряд ли бы была столь игривой и спокойной, скорее всего она просто дразнила своего собеседника. — Это не шутка? Как ему удалось попасть на корабль? Вы знаете, кто он и где сейчас?

-Эхехе, да тебя чуть удар не хватил, бедолага. Впрочем, могу успокоить: все свои вопросы ты можешь задать этому ловкачу сам — его пару минут назад повязали твои доблестные ухорезы и уже тащат к тебе в каюту. Я бы рада остаться и поучаствовать в допросе, но, увы, труба зовёт. А пока желаю тебе и всей твоей команде успехов и здоровьюшка, смотрите, не болейте. До новых встреч! — осушив залпом бутыль вина на прощание, драконикус лихо запустила её в сторону пылавшего ковра и громко скомандовала своим прихвостням. — Эгегей, ребятушки! Сворачивай цирк, едем на гастроли!

Большая часть карт и фигур после этих слов уменьшились до прежних размеров и, взобравшись на рояль, поспешили скрыться под юбкой своей своенравной хозяйки. Самые же крупные из них, что изображали драконов и прочих здоровенных чудовищ, взяли и медленно потащили на себе рояль, направившись к объятому волшебным пламенем ковру. Во время всей этой процессии Кабала начала сама постукивать кадуцеем по клавишам, порождая донельзя причудливую мелодию, и затянула не менее странную заунывную песню.

Ай, дану, дану, данай! Дра да ну данай!

Ай, дану, дану, данай! Дра да ну данай!

Ай, да шатрица рогожитко,

Андэ шатрица чай бидытко.

Мастер даже не стал провожать взглядом сие фееричное шествие, он и так был сыт проделками Кабалы по горло. Закрыв глаза от утомления, старый земной пони терпеливо ждал, пока не стихнет музыка и умопомрачительная песня драконикуса. Когда же, наконец, воцарилась тишина, и в каюте исчезли столь неестественные огни, Мастер со смертною тоской в глазах посмотрел на старинные настенные часы, предупреждавшие о приближении рассвета. В последние годы время для седобородого тауматурга стало лететь безжалостно быстро, отравляя сладостные минуты покоя тревогой о роковой участи. И теперь конец стал близок, как никогда раньше, хватило лишь одного каприза десницы Переменчивой Судьбы.

Раздался долгожданный стук в дверь, возвещавший о том событии, что предупреждала Кабала. Незваный гость, сумевший тайно проникнуть в столь охраняемое место, без сомнения, принадлежал к королевским специальным отрядам. Наверняка из оперативников Ночного Дозора, о котором даже Мастер имел слишком мало сведений, чтобы знать, чего ожидать от его бойцов. Подняв голову и отбросив терзающие раздумья, старый тауматург устало произнёс.

-Входите.

Дверь с глухим скрипом раскрылась, в тусклом свете дверного проёма возник статный поджарый каркаданн цвета бронзы в броском жилете со множеством прикреплённых ремешками подсумков. Подобной одеждой на судне щеголяли многие каркаданны, но только один из них ещё носил на голове красно-чёрный тюрбан — символ старшинства и власти в их культуре.

— Selam, baş. Biz bir casus yakalandı (Привет, шеф. Мы поймали лазутчика! (тур.)! — грубым прокуренным голосом доложил Старпом, приложив к груди копыто в знак приветствия. — Üzerinde işaretler değil, ama güçlü bir canavar: benim çocuklar iki çok dönmemiş kadar kısmak olabilir. Onunla ne yapardınız (Опознавательных знаков на нём нет, но скотина он крепкая: двоих моих ребят смог вырубить, пока его не скрутили. Что прикажете с ним делать? (тур.)?

-Отведите его в каюту для допроса и поставьте больше часовых на всех постах, подобного прецедента быть более не должно. — даже после случившегося Мастер не собирался изменять своим принципам, и продолжал говорить на чужом языке, зная, что лидер контрабандистов его поймёт. Убрав бурдюк с ифритом и использованный Камень Душ в зачарованный ящик стола, старый тауматург с мрачной решимостью пододвинул к себе снадобье с обезболивающим и достал мешочек с новыми нюхательными солями, дабы прогнать сковывавшую тело и сознание усталость. — Помимо этого я хочу, чтобы утром после завтрака ко мне привели зебру-рабыню по имени Макраме. Важно, чтобы это осталось в тайне от прочих рабов, особенно от антилопы-жрицы. Что до пленника, то постарайтесь не причинять ему более никаких повреждений, я сам им займусь. Ступай.

— Istediğiniz gibi, baş (Как вам будет угодно, шеф. (тур.). — пошло ухмыльнулся Старпом перед уходом, по-своему предположив, зачем могла понадобиться старому земному пони такая красотка, как Макраме. Мастер не стал делать по этому поводу никаких замечаний, ему просто не было дела до того, что о нём думают собственные подчинённые.

-Как много событий за столь малый срок... Раз за разом ты испытываешь меня, о, Переменчивая Судьба. — задумчиво проворчал Мастер, откупоривая сосуд с обезболивающим. Вновь ему предстояло погрузиться в работу с головой, оставив бесплодные грёзы о покое. Всё ради достижения заветной цели, имя которой — вечность. — Игроки представлены, фигуры расставлены, и уже сделан первый ход... Но это начало... кхакх-кха... это только начало...

_________________________________________________

Конец первого акта.

Продолжение следует...