Fallout : New Canterlot

Глава 11

Глава 11

Путь до больницы оказался недалёкий и скупой на события, поэтому всю дорогу пони просто разговаривали. У Фреш накопились некоторые вопросы, которыми она сейчас терроризировала Панацею.

— Как думаешь, зачем он послал тебя в больницу?

-А разве не ясно? Залечить раны. Боюсь только, на это уйдут почти все мои крышки.

— Нет, я имею в виду, почему именно в двадцать четвёртую палату?

— Точно сказать не могу, но Тано редко что-то делает без причины, так что лучше заранее подготовиться к сюрпризу, каким бы он ни был.

— Кстати, почему ты мне не рассказываешь, чем занималась до того, как стала работать на пустоши?

— Это унылая история, к тому же я совсем не в настроении.

— Ну пожааааалуйста – запела единорожка.

— Нет, значит, нет. И хватит об этом.

— Ну и ладно, я у Тано потом спрошу, уж он-то мне расскажет.

— Вот на этом и сойдёмся.

Поняв, что синюю пони бесполезно расспрашивать дальше, Фреш-Де-Лайт закрыла ротик на замочек и молча провела весь остаток пути, пытаясь обижаться на свою спутницу, что было совсем не просто.

Больница находилась около края садов. В этом секторе выращивали зимние сорта фруктов, поэтому сейчас деревья были пустыми. Всего сады были поделены на четыре сектора, сориентированных под каждый сезон года, чтобы город никогда не оставался без пропитания, а пони – без работы. Так, к примеру, весенние фрукты всегда отличались повышенной сочностью, летние были самые сладкие, осенние самые большие и питательные, а зимние брали своей способностью к долгому хранению. В связи с тем, что работа в садах не обходилась как без мелких бытовых, так и крупных травм, больница была возведена максимально близко к ним, чтобы садоводы смогли получить врачебную помощь как можно быстрее, ведь именно эта профессия считалась одной из самых престижных в районе. Можно даже сказать, что ради неё и был основан Свободный Район. Сама больница представляла собой белоснежное продолговатое здание, имеющее сглаженные углы и большое изображение розового креста со стрелочкой. Это двухэтажное строение вмещало в себя всё, что только можно пожелать от лечебного учреждения – от кабинета педиатрии до комнаты экстренной хирургии. Охрана больницы обеспечивалась одним рошером, поставленным в пару с единорогом достаточного грозного вида и некоторым количеством робо-стражей. Плюс ко всему, больница была оборудована турелями с установленными на них камерами видеонаблюдения, намертво приваренных к основаниям стволов их крупнокалиберных орудий управляемыми из комнаты охраны, которая находилась где-то внутри строения. Именно по этой причине, турели всегда были направлены на постояльцев, что рождало на входе некоторые неуютные чувства.

Обе поняши без излишних проблем прошли мимо охранников и направились внутрь. Там их встретил робот-регистратор, который, проведя поверхностное сканирование обеих пони, назначил Панацее пройти в любую палату хирургической направленности, а Фреш-Де-Лайт выдал пачку аскорбинок. Пройдя по назначенному маршруту, они зашли в одно из многочисленных ответвлений коридора. В этом крыле было мало народа, лишь пожилая земнопони, ждущая у двери в 28 палату, и молодая пегасиха в форме лесничих, дремавшая у двери под номером 24, куда Панацея и собиралась попасть. Делать нечего, пришлось сесть рядом, чтобы дождаться своей очереди. Как только круп синей пони коснулся стула – пегасиха встрепенулась и оглянулась на подсевшую компанию, затем оглядела весь коридор, затем снова обернулась на компанию.

— Не пойму, неужели нельзя пройти в другой кабинет – проворчала лесничая.

— Это уже не ваше дело – огрызнулась в ответ Панацея, которую всегда нервировали очереди.

— Совсем гражданские обнаглели, никакого уважения к тем, кто их защищает – парировала розовая пегасиха.

— Ах защищаааают. Передай всей своей шайке, что у вас это хреново получается.

— Я тебе сейчас эти слова затолкаю обратно в пасть, и не посмотрю, что ты инвалид!

Незнамо почему, но последнее слово ударило по самолюбию Панацеи огненным бичом, похоже, инвалидом она пока себя признавать отказывалась, предпочитая термин – раненая.

— А давай, попробуй, мне не нужны передние ноги, чтобы налягать тебе по первое число! – поднялась пони и упёрлась с пегасихой лоб ко лбу.

— Чщщщ!!! – раздалось из одного из кабинетов. Это было самое совершенное «чщщщ», которое можно было только представить, оно было глухим, но одновременно таким громким, что его услышали бы даже во время бомбардировки. Обладательницей этого «чщщщ» года была одна из докторов, выглянувшая на шум из кабинета, которая, удостоверившись, что обе вороны прекратили своё карканье и сели обратно на свои места, вновь удалилась за дверь своей палаты. Фреш, наблюдавшая за всем со стороны, решила, что у её спутницы накопилось слишком много пара в чайничке, и, чтобы не попасть под горячее копыто, надо вести себя осторожней.

Спустя десять минут демонстративного незамечания друг друга из 24 палаты вышла вторая пегасиха, тоже одетая в униформу лесничих, и ушла вместе со своей сослуживицей. Теперь, когда путь был свободен, обе пони прошли внутрь и закрыли дверь на засовчик. Это была палата роботизированного типа, то есть, ей заправлял автодок вместо живого врача. Автодок этой конкретной палаты был шкафообразной конструкции и передвигался на гусеничном ходу. По бокам его корпуса были две гибких механических клешни, а прямо посредине был монитор с изображением понячей мордашки. Чем ближе Панацея подходила к этому автодоку, тем сильнее чесалось у неё в мозгу, на языке появлялся кисловатый привкус, а по коже забегали мелкие мурашки узнавания. Когда картинка на дисплее автодока стала видна достаточно чётко, чтобы не расплываться, даже единорожка сосредоточилась, вглядываясь в знакомые черты. Действительно, Тано знал толк в качественных сюрпризах. Прямо сейчас на Панацею глядело её собственное изображение, выполненное в цифровом виде. Да, у её компьютерной версии была другая причёска, не скрывающая правый глаз, да, оно выглядело очень приветливым, даже кое-где наивным, но ошибиться было невозможно – это точь-в-точь её фотография с пропуска в «Пурпурный Крест».

— Добро пожаловать – заговорил автодок электронным женским голосом, имеющим мало сходств с оригиналом – пожалуйста, назовите услугу и сколько крышек вы готовы на это потратить, в связи с вашими пожеланиями и платёжными способностями – мы выберем оптимальный способ лечения.

— Это… это я, на дисплее, но изображение как минимум годовалой давности.

— Знаешь, а раньше ты была симпатичной – вставила единорожка, чтобы немного разрядить атмосферу. Странно было слышать нерешительность в голосе синей пони снова, ведь в прошлый раз это произошло после того, как она очнулась без ног и глаза.

— Откуда тут моё изображение – спросила она у автодока, особо не надеясь на ответ от бездушной машины.

— Так, девушка, у меня плотный график, после вас у меня по плану смазка и флирт с холодильником из противоположного крыла, так что пожалуйста, думайте быстрее и не задерживайте нас обеих.

— Ого – удивилась единорожка – по-моему, этот ящик только что прочитал тебе нотацию.

— Ты кого ящиком назвала, малявка? Я не ящик, а автодок №24! Запомни это!

— Хм, давно я уже не встречала мозговых процессоров – обратилась Панацея, уже оправившись от первого потрясения – примерно с того момента, как мой центр разобрали по кирпичикам.

-Эм….

-Колись, жестянка, кто тебя собрал, иначе я залью в твой гелевой раствор всю мэджик-колу, которую только достану!

— Нет, не надо! У меня от этого монитор раскалывается на следующий день! Это… это доктор 3.14, он создал всех нас и посадил в эти стальные корпуса!

— Доктор Пи, значит… кто он и где находится?

— Я не знаю, никто из наших не знает, эта информация стёрта и не подлежит восстановлению. Известно лишь, что он где-то за пределами Кантерлота. Это всё. Пип.

— Пип?! Да ты издеваешся! Хватит косить под двухъядерный терминал.

— Спасите! На помощь! Клиент меня домогается! – вот что я закричу, если вы от меня не отстанете.

— Хорошо-хорошо, как нас учили – компьютеры тоже пони – успокоилась Панацея.

— Вернусь к вопросу – что вам надо?

— Вылечить ноги.

Панацея подняла свои культи на уровень дисплея автодока под номером 24, и тот осторожно разбинтовал их. Фреш-Де-Лайт было одновременно и любопытно и страшновато глядеть на то, как выглядят теперь эти обрубки, когда их больше не заливает кровь. Да, она делала редкие перевязки, но тогда вся подбинтовая поверхность была залита кровью, сейчас же бинты только чуть-чуть пожелтели и покрылись налётом от пыли. Всё же не сумев перебороть своё любопытство, которое съедало её без чая и масла, она решилась и глянула на них. Зрелище было немного отталкивающим, но ничего страшного в нём не было. Просто обычные понячьи ноги, заканчивающиеся розоватыми ожогами на месте отсечения, слегка переходя на кожу, как крышка от стеклянной бутылки находит на её горлышко. Автодок, стоит отдать ему должное, осторожно, без лишних прикосновений, осмотрел раны и вынес вердикт, основываясь на доступной Панацее сумме.

— Ваши средства позволяют вам провести частичное заживление раневой поверхности, этого будет достаточно, чтоб вас больше не мучили боли, любые, кроме фантомных, но недостаточно, чтобы свободно опираться на них. Вы согласны? Пип.

— Да, приступай. Пип.

— Ха – ха – ха. Очень смешно. Приступаю к операции.

Пони шли обратно в казино. После операции, которая высосала почти все имеющиеся в запасе крышки, Панацея чувствовала онемение в передних ногах, переходящее на грудь и ударяющее в мозг, поэтому назад она возвращалась лёжа на Фреш.

— Странный был этот автодок, что ты о нём думаешь? – спросила её единорожка, приближаясь к дверям «Золотой Лихородки».

— Для меня, в былые времена, это было вполне привычным зрелищем. Вот только чтобы подобная система работала – нужен мозг недавно скончавшегося пони, а учитывая, что мой до сих пор при мне – я теряюсь в догадках, как он функционировал.

— Где же ты работала – удивилась Фреш, почувствовав, что если сейчас правильно разложит карты — узнает много интересной информации.

— Слышала когда-нибудь про центр «Пурпурный Крест»?

— Впервые слышу.

— Так я и думала.

На этом разговор окончился, но пони уже подошли к дверям казино и прошли внутрь.

— Как я посмотрю, ты уже успела понаблюдать это занятное зрелище – поприветствовал их Тано.

— Слушай, о таких вещах обычно предупреждают заранее – проворчала синяя пони, которую единорожка осторожно опустила в одно из кресел, чтобы она дооклемалась от наркоза там.

— И испортить такой сюрприз? Я такое не пропустил бы даже за банановое виски!

— Кстати, лапочка – обратилась Фенита к Фреш – каково это, таскать такую тушку на себе? Мммм, я уже представляю это чувство, как она своим животиком поглаживает твою спинку при каждом шаге. И сжимает тебя своими бёдрами. Крепко, чтобы не упасть.

— Так, Фенита, отстань от девочки, не видишь, она вся покраснела.

— Ну как я могу от неё отстать? Посмотри на неё, она такая миленькая, прям съела бы с мёдом.

— Всё равно, хватит развращать жеребят, у них хотя бы в теории должно быть безоблачное детство.

— Ну, хорошо, большой папочка, я пойду спать. Завтра, как-никак, мы отправляемся в Центр.

После того, как Фенита ушла в одну из комнат номера, в котором сидела вся компания — Тано повернулся к Панацее, но та уже спала как убитая, пустив изо рта тонкую струйку слюны.

— Так, с этой всё ясно, а что насчёт тебя? И да, не подумай чего насчёт моей наводчицы, на самом деле она не такая пошлая, какой хочет показаться.

— Всё нормально. Она мне даже более симпатична, чем… — тут она оглянулась на Панацею — … чем некоторые чрезмерно занудные персоны, находящиеся в этой комнате.

— Мм. Ты о Панацее, как я понимаю?

— Именно. То есть, я не хочу сказать, что она плохая, просто наверное я слишком много времени провела с ней вместе, что аж устала от неё, ну, то есть…

— Знаешь – перебил её зебр — когда я её впервые увидел, она была похожа на тебя. Она практически не ориентировалась в этом мире и постоянно находила проблем себе на круп. Она верила, что всё в мире будет хорошо, и когда нибудь пони снова начнут любить друг друга, но когда я увидел её в следующий раз, то узрел лишь разочарование в её глазах. Там, где раньше была надежда и вера в добро – появилась холодная расчётливость, а любовь ко всем окружающим заменила жестокость. Конечно, именно эти качества и помогли ей выжить в этом мире, но, глядя на тебя, мне действительно не хочется, чтобы ты повторила её судьбу. Что-то я заговорился. Но запомни главное – у тебя есть то, чего не было у неё в начале этого пути, у тебя есть она и ты благотворно на неё влияешь, уж мне-то виднее.

После этих слов зебр удалился в ту же комнату, в которую ушагала Фенита, оставив Фреш наедине с собой. Если задуматься, то она никогда не пыталась поставить себя на место Панацеи, редко когда пыталась её понять и совсем никогда не задумывалась, что эта пони тоже была когда-то наивной кобылкой, мечтающей о лучшей жизни.

Она подошла к спящей Панацеи и коснулась её груди. Да, эта пони такая же тёплая, как и она.

Сон был коротким. Буквально через пару часов весь город разбудил громкий звук сирены, рвущийся из передающих устройств радио-ботов, летающих над городом. Вся компания, которую разбудил этот звук, сейчас смотрела в окно, дожидаясь продолжения. Весь город последовал их примеру, некоторые так же, как и они смотрели в окно, другие вышли на улицу для лучшего восприятия, а третьи и того – залезли на крыши зданий.

— Внимание! – прозвучал властный голос из динамика – Мы, единороги, истинные владельцы Нового Кантерлота, живущие в Элитном Районе, объявляем вам, что с этого момента вся власть переходит в наши копыта! Весь сброд, не имеющий рога во лбу, обязан в течение двадцати минут покинуть НАШ город, иначе мы колдуем без предупреждения! Хувса больше не существует, все роботы, обеспечивающие охрану этого места – отключены! Любая попытка противиться нашей воле – обречена на провал и будет караться с особой жестокостью. Повторяем! Все, кто не наделён магической силой, обязаны немедленно покинуть стены этого места! Это всё. Можете паниковать.

Не стоит и говорить, что паника началась мгновенно, как по заказу. Все жители города начали ломиться к выходу, чтобы быстрее выбраться наружу. Пока что обходилось без большого числа жертв, благодаря усилиям Объединённой Гвардии, которая поддерживала какое-то подобие порядка. Пони выходили ровной очередью в руины третьего района, откуда тут же устремлялись в пустошь, сбиваясь небольшими группами. Всё было хорошо до определённого момента, но чем дольше длилась эвакуация, тем больше народ нервничал, и вот, спустя ровно отведённое время, прогремел первый залп заклинаний. Магические заряды осыпались огненным дождём на центральный район, разрывая и сжигая десятки замешкавшихся пони своей смертоносной энергией. Одно из заклинаний попало в шест, на котором крепилось искусственное солнце, ещё пока накрытое специальной тканью, и оно упало. Солнце светящимся шаром прокатилось вдоль стены, оставляя за собой кровавый след из раздавленных тел и, пробив один из участков заграждения, покатилось с горы, дробя на своём пути руины Гадюшника, направляясь, куда-то в недра пустоши, отмечая свой путь ореолом света. Началась настоящая паника. Пони обезумили и рванулись к выходу всей своей массой. Объединённая Гвардия больше не могла сдержать их и отступила, стараясь свести потери к минимуму. Пони, давя друг друга, пробивались к выходу, множество народа было насмерть затоптано копытами, жеребята, отбившиеся от своих родителей погибали в этом хаосе безумия от ног своих бывших соседей, которые, не обращая внимание ни на что вокруг, проталкивались вперёд, обдирая бока о других жителей. Дорога моментально окрасилась кровью, смешанной с землёй, а тем временем с небес посыпалась новая порция смертельных заклинаний. На этот раз они ударяли в самые большие скопления пони, разрывая плоть и вызывая фонтаны крови из каждого места, куда попадали. Те несчастные, что не погибли от магического взрыва, но были им покалечены, обрекались на смерть от новой толпы, готовой идти по трупам к спасительному горизонту пустоши. Наконец, последний, третий залп был произведён одиночным заклинанием, единственной целью которого было уничтожение всех оставшихся недостойных. Это была огромная яркая зелёная вспышка, медленно опустившаяся в середину свободного района. Когда произошёл выброс энергии, все пони, попавшие под его воздействие, вначале не поняли, что произошло, но буквально через десять секунд их плоть начала кусками отваливаться с костей, вызывая мучительные судороги, сопровождаемые сильнейшей рвотой. Это был нетоксичный вариант той самой силы, что погубила их мир двести лет назад. Через минуту все районы, кроме центрального, были полностью зачищены. В живых от последнего заклинания остались лишь немногочисленные единороги, сумевшие пережить первые два магических обстрела. Таким образом, Новый Кантерлот пал, а на его месте возник новый город, именуемый Юнисант.

Вся четвёрка наблюдала последние минуты жизни этого замечательного города, стоя на дороге, ведущей в никуда. Им повезло вовремя выйти из восточных ворот, чтобы на собственной шкуре не ощутить все те ужасы магической бомбардировки, которым подверглись остальные несчастные. Однако даже расстояние не укрыло их от предсмертных криков тысячи пони, агонизирующих от зелёной вспышки, накрывшей помимо свободного района и половину Гадюшника. Те, кто выжил после облучения этой силой, позже превратились в монстров. Их плоть местами сползла, обнажив белоснежные кости и части органов, сердца перестали биться, душа оказалась заточена в этой гниющей оболочке. Многие потеряли рассудок, осознав весь ужас своего существования, и превратились в неуправляемых чудовищ, другие же постарались принять своё новоё обличие и, объединившись в группу, растворились в пустоши, создавая достойную конкуренцию гулям, которые по сравнению с ними теперь выглядели, как писаные красавцы.

Это было печальное зрелище, и каждый переживал его по-своему. Тано тяжело вздохнул и отвернулся, чтоб больше ничего не видеть. Фенита закусила до крови нижнюю губу, но продолжала наблюдать за концом города. Лицо Панацеи скрывала ото всех её длинная чёлка, так что было невозможно понять, что она чувствует. А Фреш-Де-Лайт тихонечко плакала, вытирая слёзы правой передней ногой с надетым на неё ПИП ПОН-И, на дисплее которого происходило что-то непонятное, но никто этого не замечал. Все скорбели по умирающему городу с магическим барьером, окружившим теперь уже точно Закрытый Район. Так была потеряна одна из жемчужин пустоши.