Загадки солнечных садов
Часть первая
Селестия не любила это место. Точнее говоря, ненавидела всем сердцем.
Слишком много воспоминаний.
Слишком многое из того, что было в этом месте запечатлено в сотнях статуй, хотелось бы забыть навсегда, упрятать в самый дальний сундук памяти, а ключ выбросить в жерло вулкана.
Сама история здесь причиняла ей боль.
Почему-то Светозарная с давних пор представляла её как костлявую пони, опирающуюся на длинный витой посох, усмехающуюся тонкими, сухими губами и готовящую ей новую порцию острых игл воспоминаний.
Но снова и снова, каждый год, она была обязана посещать это место. Только теперь, после веков правления в одиночестве, её сопровождала и Луна.
Традиция, имеющая тысячелетнюю историю, требовала этого. Каждый год сотни, тысячи земных пони, пегасов и единорогов съезжались в Кантерлот только ради посещения этого удивительного места. И лицезрения своей Принцессы, конечно же.
Которая каждый раз должна была торжественно открывать сад для проведения праздника Основания Эквестрии.
Жеребцы и кобылы, старые и молодые, приезжали с любимыми, семьями, вместе с друзьями и подругами. Сотни лиц освещали улыбки, веселый гомон стихал только в те мгновения, когда выступала Селестия и Луна…
Ни один из них не догадывался, каких усилий двум правительницам стоило удержаться от того, чтобы не телепортироваться за сотни миль от трибуны.
Чтобы не выжечь это место вспышкой стихийной магии.
Чтобы продолжать спокойно стоять, отвешивать легкие поклоны, отвечать на вопросы и улыбаться, улыбаться, улыбаться…
Но, помимо такой поверхностной причины, была ещё одна. Эта причина звучала очень просто.
Страх.
Великие Сады Кантерлота хранили множество секретов, тайн и загадок.
Секретов, которые никогда не должны быть подняты из-под пепла веков.
Тайн, которые должны были остаться забытыми навечно.
Загадок, к которым никто не должен был искать возможности получения ответов.
Часть вторая.
Нехотя, словно солнце желало как можно позднее покинуть небосвод, день близился к концу.
Скорее всего, так было по воле самой Селестии.
Медленно начал сворачиваться палаточный городок, поднимались в воздух дирижабли и воздушные шары, становясь на обратный курс, все чаще и чаще скрипели плохо смазанные колеса повозок, направляясь к главным воротам.
Ярмарка сворачивалась, торговцы расходились по домам, по мере того, как редели толпы пони. Одна за другой палатки с сувенирами, продукцией и различными изделиями опускали занавески, закрывались деревянные створки ларьков. Лишь завтра утром будут убраны шатры и уедут последние телеги, чтобы вновь собраться вместе здесь же, но только через год.
С тихим скрипом закрылись мощные створки стальных искусно украшенных ворот, по обеим сторонам которых замерла пара безмолвных стражников.
На землю опускалась ночь.
В унисон вздохнув, сестры-аликорны медленно направились вглубь сада, словно до последнего момента стараясь оттянуть свою миссию, сложную, ужасающую до отвращения, но до ужаса необходимую.
Селестия, уверенно ступая, шла чуть впереди сестры, чувствуя, как в середине груди вновь рождается неприятный холод, от осознания того, сколько узких дорожек им ещё предстоит вместе пройти, наслаждаясь кошмарами историй прошлого.
Она любила обычные ночи, за тишину и спокойствие, за прохладу и просто за то, что они были.
Все ночи, кроме одной.
Живые изгороди, невысокие, богато инкрустированные оградки, тропинки, выложенные гладким белым камнем, с растущими по обеим сторонам красивыми цветами.
Лишь начало их пути.
Великий Кантерлотсткий Сад делился на три части. Центральная Солнечная Площадь, Музей Изваяний и Лабиринт.
Площадь, где и проводились все мероприятия, от реконструкций старинных турниров, до праздников и торжественных приемов послов, большую часть года была самым оживленным местом. Даже зимой здесь проводились выставки ледяных скульптур и снежные баталии.
По форме она напоминала вытянутый овал огромной длины с тремя десятками фонтанов, сотнями скамеек, клумб и фонарей.
Близился первый этап ежегодного испытания.
Остановившись перед одним из фонтанов, который не переставал работать даже ночью, она прикрыла глаза и начала проверку первого, и самого слабого, сдерживающего силы прошлого, заклятия.
Каждый год это ощущалось как в первый раз.
Защитная сфера вспыхнула новой звездой перед её внутренним взором, почти что ослепляя, но она не могла себе позволить отвернуться. Осторожно, чтобы не потревожить защиту, она принялась телепатически проверять целостность поля заклинания.
Лишь удостоверившись, что все в порядке, что в совокупности извилистых линий и древнего языка нет даже намека на изъян, она позволила себе выдохнуть.
Одна капля крови скатилась из уголка её глаза, оставив на щеке розоватый след.
— Сестра? Все в порядке?
Молча кивнув, Селестия аккуратно разорвала связь с заклятием и открыла глаза. Луна, слабо улыбнувшись, стерла каплю крови шелковым платочком с белоснежной щеки.
Часть третья
Ночь выдалась совершенно холодной. Темное небо затянуло непроглядными тучами, словно кто-то пытался скрыть и без того слабый свет Луны.
Селестия и её сестра даже не пытались очистить небо своей магией. Они просто продолжили свой путь.
Извилистые тропинки, словно белые ручьи, стекались в одну линию, расширяясь и уводя гостей все дальше и дальше в сады.
Чуть дальше всего этого находилась изысканная выставка Изваяний, отгороженная от Площади не только аллеей с невысокими декоративными деревцами.
Остановившись, Селестия сконцентрировалась, представляя непроницаемый купол, что сейчас укрывал землю на многие мили вокруг, защищая всё, что будет происходить здесь от любого случайного зрителя.
— Сестра, нам пора.
Светозарная позволила себе слабо улыбнуться. Она знала, что медлить нельзя, но все равно старалась оттянуть этот момент до последнего.
— Да, Луна.
Статуи выплывали перед ними из полумрака и тумана медленно, торжественно, словно красуясь искусно сработанными гранями.
Действительно, подобные творения могли бы украсить любое здание в каком угодно городе, начиная от административных построек и заканчивая дворцами аристопони.
Их глаза быстро приспособились к тусклому освещению, позволяя разглядеть все детали скульптур, включая бронзовые таблички с краткой исторической справкой.
Ложь. Ложь. Ложь.
Всё это место было одной большой ложью.
Проходя мимо первого изваяния, Селестия не смогла удержаться от короткого взгляда в его сторону, зацепившись за отрывок:
…становления Эквестрии и защиты приграничных земель от нашествия…
Фальшивка.
Ей не нужно было читать дальше. К сожалению, она помнила текст, составленный ею лично, наизусть.
Сколько времени она провела в глубочайших подвалах Кантерлотского Хранилища Свитков, подгоняя фальсификацию под исторические события, чтобы несоответствия с действительностью было как можно труднее обнаружить и опровергнуть?
О, она прекрасно помнила, кем на самом деле является эта статуя гордого единорога, зажавшего в копытах древко копья.
Но сейчас не было времени отвлекаться на эти, пусть и неприятные, но незначительные осколки истории. Хоть здесь было открытое пространство, Светозарная отчетливо ощутила, как ей не хватает воздуха, как само пространство сжимается тисками вокруг её груди, стараясь забрать жизнь.
Как и каждый год до этого.
Первая вспышка воспоминаний.
«Отвратительно мерцая в изломанных лучах света, к её копытцам подтекли ручейки крови, смешанной с шоколадным молоком.
— Посмотри, какую забаву я придумал для них, — пронзил уродливо искаженное помещение тихий, вкрадчивый голос.
Циклопическая чаша с прозрачными стенками висела в воздухе прямо перед ней, позволяя каждому гостю насладиться круговоротом желе с агонизирующими внутри существа, которых водоворот на несколько секунд вышвыривал на поверхность, давая возможность на мгновение откашлять зеленоватую жижу, но почти сразу же утягивая обратно в зловонное озерцо.
Она с трудом смогла перевести взгляд на носителя Хаоса. Теперь его горящие ненавистью глаза закрыли ей весь обзор.
— Ты привела с собой армию, которая лишь с твоей огромной помощью повергла моих созданий? Но зачем? – его рот искривился в усмешке, блеснув непропорционально огромным клыком. — Почему бы нам не уравнять шансы?
Вспышка телепортации на мгновение ослепила её, но Селестия почти сразу же нащупала точки входы и выхода, намереваясь последовать сразу же за безумцем.
Она переместилась по не успевшему исчезнуть проходу как раз вовремя, чтобы успеть увидеть кружащегося высоко в небе духа Хаоса, прямо над её армией.
В тот самый момент, когда он закричал.
Акустическая волна истошного вопля смела её ураганом, смяв магический щит, словно того и не существовало. Казалось, само небо было готово расколоться и упасть вниз бесчисленными осколками стекла от невыносимо высокого звука. Что уж говорить о смертных существах…
Небо было расчищено в секунды.
Все пегасы с криками боли рухнули вниз, единороги и земные пони не смогли даже устоять на ногах. Устрашающие военные воздушные машины устремились к земле, покореженные и жалкие, подмяв и раздавив под своими агонизирующими останками сотни солдат.
Осадные системы раскачивались, словно колосья пшеницы на ветру, стальные канаты не выдерживали и с мерзким скрежещущим звуком лопались.
Никто не сможет сказать, сколько живых лишились зрения и слуха в эти мгновения…
Волна пыли, обломков, изломанных тел смела все на несколько сотен скачков вокруг.
Постоянно расширяющееся кольцо разрушений усмирили лишь далекие заснеженные пики, вздрогнувшие от остатков эха...
Дискорд, извиваясь в воздухе, экзальтированно наслаждался устроенным представлением.
Спустя мгновение, он уже находился прямо перед ней, завораживая её взглядом новых и новых пар глаз, открывающихся по всему змеевидному телу, смакуя звуки собственного голоса:
— Теперь… наши шансы равны. Может быть… Совсем немного…»
Вздрогнув, она наконец смогла вырваться из короткого затмения разума. Селестия и не заметила, что преклонила колени посреди дорожки.
Луна с тревогой смотрела на неё.
Истинная аллея кошмара только что вежливо поприветствовала их.
Часть четвертая
Ярко-алая кровь с мерзким шипением испарялась с её раскаленного до бела лезвия, только что вынутого из оскалившейся пасти Искаженного.
Эта атака оказалось последней — перед спешно возведенными редутами полегли все чудовища до единого.
Прочнейший, искусно сработанный доспех, ранее ярко блестевший на солнце, теперь был весь иссечен, а в некоторых местах буквально разорван и заляпан кровью.
Селестия внутренне содрогнулась, представив, что могло случиться, если бы огромная лапа с острейшими когтями полоснула не нагрудную пластину, а попала бы чуть выше, по менее прочным составным частям доспеха, что прикрывали шею.
Устало спланировав к земле и тяжело приземлившись, взрыхлив землю копытами, она склонила голову, развеивая телекинетическое поле, что удерживало оружие, не обращая внимание, что через мгновение драгоценный клинок упал прямо в грязь, смешанную с начавшей свертываться кровью.
После часов сражения сил уже почти ни на что не оставалось, но нужно было заставить себя вновь подняться в воздух, вновь стать символом победы, столь щедро оплаченной жизнями её подданных.
Даже ядра зачастую не могли пробить их шкуры и армия платила за каждого убитого чудовища как минимум сотней жизней своих солдат. А сколько ещё умрут, захлебываясь кровью и умоляя своих измотанных богинь о спасении...
Взмахнув крыльями, принцесса вновь поднялась в воздух, чувствуя, как радостные крики воинов ненадолго укрепляют её уверенность в завтрашнем дне.
Перед глазами мир начал медленно расплываться, когда пришло время снижаться в сторону походного лагеря, что был разбит на ближайшем Капитолийском холме, и уже начал превращаться в лазарет, где вскоре не останется свободных холщовых покрывал для организации лежачих мест раненым.
Луна скоро придет, она услышала её ментальный крик в мгновение слабости, и понимала, что та бросила даже вооруженный эскорт, лишь бы прибыть сюда поскорее.
Селестия уже не почувствовала, как её с боков поддержали два уцелевших гвардейца, заметившие её в общей суматохе среди пегасов, небесных повозок, стендов с доспехами, прицепов с припасами и многим другим, что так важно было защитить в месте, которое столь недавно было глубоким тылом; так же, как не почувствовала, что её осторожно подхватили и понесли в сторону большого командирского шатра.
До этого урывка полудремы она не спала уже более недели.
Сквозь тонкий полог до неё доносились немного приглушенные голоса. Поднявшись и все ещё пошатываясь от усталости, она отдернула грубую ткань, наблюдая совет командующих во главе с Луной. Сестра выглядела лишь немногим лучше неё.
Все были так увлечены спором, что даже не замечали, как она приблизилась и поприветствовала собравшихся, после чего опустилась поодаль и просто наблюдала за развернувшимися дебатами.
Время от времени в ней даже зарождалась легкая зависть к сестре, чьи вопросы для полководцев были словно лезвия — точные, острые, заставляющие сосредотачивать на них свое внимание, опасные, если не суметь вовремя отразить.
Чем-то Луна напоминала вождей давно истребленных племен Высших Драконов, в неё тоже бушевал огонь, буря света и первобытной, немыслимой силы, изящная и смертоносная одновременно, лишь временно стесненная оковами плоти.
Себя сейчас она видела скорее воплощением боли и переживаний, что бушует под величественным панцирем непоколебимости, той боли истинного бессмертия, которая приходит наравне с осознание глубины пучин невозможной памяти.
Но сейчас их чувства не играли никакой роли, скорбь может подождать, ведь если они не сплотятся перед лицом нависшей угрозы, то не останется ничего, что хоть отдаленно будет напоминать прежний мир.
Во время редких моментов передышек, Селестия делилась своими мыслями и находила понимание со стороны Луны. Фронты держались только за счет их вмешательства, личного примера самоотверженности.
Но если старшая сестра могла позволить себе постоянно быть на передовой, вдохновляя воинов, пусть даже не используя на полную свою магию, понимая, что в этом случае останется без внутренних резервов во время затяжной схватки с Дискордом, то Луна фактически управляла государством.
Они прекрасно понимали, что пока что повелитель Хаоса лишь играет с ними. Жестоко. Беспощадно.
Грохот неимоверной силы, раздавшийся в дали неожиданно тряхнул шатер, заставив натянутые тросы натужно заскрипеть.
Выбравшись наружу, их взглядам открылось пылающий горизонт, чье алое зарево перетекало в нити черного тумана, змеящиеся в вышине, словно что-то нашептывающие зачарованным зрелищем зрителям.
Тьма набирала силу, убивая свет, разрастаясь в грозовой фронт, равных которому не было в истории, неумолимо приближаясь и грозя стереть в пыль жалкую горстку существ, что осмелились встать на её пути.
Из грозовых туч начали формироваться исполинские очертания странного, неказистого существа.
Селестия несколько раз взмахнула головой, стараясь избавиться от наваждения отвратительной иллюзии.
Иллюзии, которую сотворил лишь её разум.
Она глубоко вдохнула свежий ночной воздух. Но сегодня даже запах Садов изменился, к смеси ароматов цветов, травы, грязи и листвы добавились еле уловимые нотки горечи, постепенно вытесняемые удушливым веянием смрада, словно от разлагающихся трупов. Жестокое прошлое, что через несколько поколений стало лишь страшной сказкой, которой пугали родители жеребят, а два века спустя — не осталось даже этого.
Проходя едва заметными тропами среди белоснежных статуй, углубляясь все дальше в причудливое скопление произведений искусства, выглядевших почти как живые, она не могла унять подступающую дрожь страха.
Легендарный сад героев, как его называли простые пони, овеянный ореолом загадочных легенд. Если бы они знали правду...
Две пони со странными змеевидными хвостами, прижавшие копыта передних ног друг к другу.
Единорог с короткой гривой, балансирующий на одном копыте.
Пони в плаще со звездами, опирающийся на копье.
Их было столь много... Но все они были в абсолютном одиночестве, запертые внутри самих себя, чувствующие все и одновременно с этим — ничего. Навечно вместе лишь со страхом, болью, гневом. Не могут уйти и желают лишь, чтобы кто-то занял их место. Искалеченные, заблудшие души, искаженные тлетворным прикосновением магии чистого безумия, скованные столь мощной магией, что её отголоски до сих пор ощущались вспышками энергии перед внутренним взором, отдавалась беззвучным эхом где-то в глубине разума.
Сколько же раз они пытались убрать эти статуи в подземелья? И каждый раз происходило одно и тоже – на следующее утро они возвращались сюда, тем самым заставляя каждый год возвращаться в те самые дни, когда две сестры едва не погибли вместе со своей страной.
Последняя воля неизменного хаоса.
И чуть в стороне от остальных – довольно забавная статуя, которую словно бы ваял скульптор, решивший совместить в одном теле нескольких существ.
Драконаквис.
Почему-то только вокруг неё никогда не собиралась толпа жителей и гостей Эквестрии, словно что-то незримой аурой окружало странную скульптуру, отгоняющее посетителей легким дуновением смертельного холода, мягкими покалываниями страха, низким рыком ночного хищника.
Когда её взгляд упал на застывшее изваяние, где-то на границе Садов заклубилась тень, чудовищных размеров тень, поднимающаяся в небо за ставшей такой мелкой и незначительной статуей повелителя Хаоса.
Тень, что имела столь знакомые очертания, кошмарные, невообразимые.
Тень того, кто был лишь скован, но не побежден.
И лишь когда тьма с горящими провалами глаз посмотрела вниз, узрев две искры чистейшего света, она начала творить заклинание.
Сквозь пространство и время до неё донесся голос, в котором не осталось ничего от разумного существа. Лишь низкое, угрожающее рычание зверя, уверенного в своей смертоносной силе.
Он говорил с ней, только с ней, стараясь нарушить концентрацию, сбить мысленно начертание древних символов, что несли в себе суть Гармонии.
Он рассказывал о боли, что рождается в глубине души, терзая сердце днем и ночью.
Об ужасе, панике, ненависти, о том, как все чувств переплетаются, сковывая рассудок, и выходят из глотки простым криком бесконечного страха.
Смятение. Зло. Хаос.
Счастье бесконечно мимолетно. Любовь рано или поздно угаснет. И только Хаос будет жить столько же, сколько существует Мироздание.
На короткое мгновение все Искаженные предстали перед ней, словно красуясь, заставляя смотреть на их искаженные морды, оскаленные пасти, гипертрофированные конечности с кривыми костяными наростами, что освещало необычайно яркое пламя ярости, пылавшее в пустых глазницах,
Они серыми тенями прошествовали мимо неё, мимо Луны, лишь для того, чтобы преклониться перед своим истинным повелителем, после чего растаять во мраке, как туман, исчезающий под яркими лучами Солнца.
Вечное забытье — простая цена за безмятежную жизнь простых пони.
Тысячи стерты из памяти ради счастья миллионов. Герои, злодеи — все обратилось в прах сожженных книг.
Лишь они с сестрой должны держать в себе истинную историю прошедших лет.
Холодный расчет циничных решений, которые будут своими отравленными шипами терзать её душу до конца времен.