Когда воет сирена

Когда воет сирена

Отвратительно визжащая сирена вновь пронзительно взвыла над городом, в который уже раз предупреждая жителей о грядущем нападении. «Тупая визжалка», – скривился в гримасе презрения Болдер, зло сплюнув при мысли о громогласно ревущем на всю округу устройстве. – «Полосатые уже как час назад сравняли очередной кусок этого городишки с землёй, а она всё никак не заткнётся. Надеюсь, когда-нибудь ей тоже достанется».

Массивный, тёмно-серого цвета единорог, прислонившись спиной к стене, сидел под окном полуразрушенного здания, чьи стёкла буквально считанные дни назад вынесло серией мощных взрывов. В воздухе витал запах промозглости и сырости, вызванные непрекращающимися проливными дождями и тяжёлыми свинцовыми тучами, мрачной пеленой застилавшими небо над головой солдата. Редкие капли воды падали на разбитый камень мощеной дороги и иногда попадали на нос пони, заставляя его снова осыпать проклятиями гнусный ливень.

Увесистое копыто само потянулось к надёжно припрятанной во внутреннем кармане пачке курева. Тоненькая, скрученная из нескольких слоёв бумаги папироска вспарила перед карими глазами единорога, объятая искрящимся магическим полем. На короткое мгновение серый рог полыхнул тёмно-коричневой вспышкой, и трубочка с табаком еле задымилась, начиная тлеть под воздействием колдовства. Глубоко затянувшись, Болдер наполнил своё измученное нутро исцеляющим нервы дымом, также медленно выпуская его изо рта. Ещё несколько затяжек, и он отбросил крохотные остатки папиросы куда-то в сторону, сквозь зубы помянув чёртову принцессу.

Ещё пару месяцев назад всё было хорошо. До того, как полосатые ублюдки без предупреждения не вторглись на территорию Эквестрии. За считанные недели их танки проломили бреши в обороне и стремительно устремились вперёд, сминая под своими траками любой очаг сопротивления. Пару месяцев назад… А сейчас он сидит в разваливающейся и промокшей дыре под гордым названием Кантерлот, вынужденный ежесекундно прятаться от вражеских патрулей и бесконечных бомбардировок, пока его «друзья» десятками подыхают среди узких улочек в стычках с зебрами, а «благородная» принцесса Селестия прячет свой жирный круп за стенами укреплённого и подготовленного к длительной осаде замка. «Будь проклята, тварина», – возникший в голове Болдера образ белоснежной царственной особы явно не придавал ему сил.

Серый единорог устало поднял глаза к затянутому облаками небу, низвергающего на крохотную фигурку до ужаса холодные капли дождя. Где-то вдалеке, на ещё подконтрольной лояльным войскам территории глухо застрекотала зенитка, видимо заметившая приближение самолётов противника. На скудном кусочке небесного полотна, что был виден Болдеру, коротко мелькнули несколько ярких вспышек снарядов, а потом всё утихло. Редкие капли еле различимо барабанили по уцелевшим кускам покатых кантерлотских крыш и звонко шлепали по начавшим образовываться небольшим лужицам. Во влажном воздухе, как будто бы насквозь пропитанном сыростью, повеяло слабой вонью порохового дыма. Вновь среди разрушенных улиц города гулко взвыла предупредительная сирена, оповещая пони о так и не начавшейся бомбардировке.

Словно выпав из реального мира, пребывающий в тумане спутанных мыслей и глухой злобы на весь мир Болдер, наконец, очнулся.

– Выбраться. Надо выбраться из этого треклятого квартала, – оскалившись на самого себя, глухо прорычал сквозь зубы пони.

Как обычно, надо проверить экипировку перед тем, как куда-то выдвигаться. Так гласил один из советов краткой книжки-помощника для призывников. «Сгори тот, кто это писал», – сердито подумал единорог, однако начав бегло осматривать своё добро. Грузные, бесформенные и насквозь промокшие седельные сумки, наспех сшитые кем-то в довольно грубой манере. Полупустая металлическая фляжка, побулькивающая плескавшейся внутри затхлой водой. Немного стандартного сухпайка, выданного на неделю, но подошедшего к концу уже на третий день. Увесистая цилиндрическая граната на длинной рукоятке. Отсыревший картонный коробок с несколькими десятков патронов, обёрнутых в мерзкого вида промасленную бумагу. С виду разваливающаяся и хлипкая, но на деле надёжная винтовка с прикрученным почти что к самому концу ствола длинному трёхгранному штыку.

С тихим щелчком оружейный магазин, объятый тёмно-коричневым магическим полем, отделился от влажного и скользкого корпуса винтовки. Как и ожидал Болдер, ни единого патрона там не было. Медленно, словно нехотя винтовочные боеприпасы покидали объятия без меры промасленной бумаги и с методичной точностью наполняли черноту магазина. Ещё один щелчок прокатился по опустевшим каменным коридорам Кантерлота, спустя пару мгновений растворившись в угрюмом шуме начавшегося дождя. Отстранённо глядя в сторону ближайшего выхода из переулка, Болдер инстинктивно с глухим лязгом заржавевшего затвора, скрежещущего металлом о металл. Кособокая противоосколочная каска, поднятая заклинанием телекинеза, приземлилась точно на макушку пони, прочно зафиксировавшего её с помощью ремешка, сделанного из неизвестного ему мягкого материала.

Старая винтовка во мгновение ока взмыла в воздух, сопровождая осторожно бредущую мрачную тёмную фигуру. Стараясь ступать бесшумно, Болдер медленно продвигался меж бесконечных лабиринтов маленьких улочек города. Большинство ранее белых зданий теперь облачилось в сизые одеяния, вздымаясь полуразрушенными гигантами над маленьким единорогом. Основание одной из башен, торчавших среди других строений, основательно просело, а задняя стена полностью обвалилась безразмерной грудой каменных обломков, утащив вместе с собой верхние этажи. С приглушённым треском тяжёлая нога Болдера наступила на торчавшую из-под завала кость, превратив ту в мелкий порошок. Изредка встречались полусгнившие под водяным градом трупы зебр и пони, вонючими тушами лежащих в лужах или прямо посреди узкого прохода. «Грёбаные зебры. Гребаная принцесса. Грёбаная война…» – с отвращением скривился Болдер, переступая через чьё-то очередное промокшее тело.

Внезапно, за поворотом послышались довольно громкие для почти привыкшего к тишине единорога причитания на неизвестном языке. Учащённо задышав, Болдер мгновенно припал к стене, продолжая внимательно вслушиваться в гулко звенящие звуки голоса. Несколько осторожных, неслышных никем шагов – и доведённый до предела пони вжался практически в самый край угла стены. «Твою ж мать. Полосатые», – было единственным, о чём смог подумать крупный единорог. Сердце стучало как бешеное, словно вот-вот готовое выпрыгнуть из груди и отдавая безумным пульсом в голове каждый удар. Болдером правили эмоции.

Мгновение – и серый пони, широко расставив копыта, ловко выскользнул в переулок и навел прицел оружия на источник звуков. Его переполненный страхом и возбуждением глаза успели уловить их. Две зебры. Один старый и второй помоложе. Один по передние ноги придавленный обрушившейся на него каменной плитой, второй в дикой панике склонившийся над стариком. Оба укутаны в серые брезентовые плащи, заставляющие надоедливые капли воды скатываться на мощёную дорогу. Странного дизайна винтовка, лежащая в воде неподалёку от старика. Кожаный чехол с пистолетом, закреплённый на левом плече молодого. Болдер успел разглядеть их за несколько мгновений до того, как полыхнула выстрелом винтовка. Страшный грохот, подобный грому в весеннюю грозу, прорезал тишину переулков, заставив дрожать сам воздух. Слегка пошатнувшись, вторая зебра, словно подкошенная, повалилась набок.

Застыв на несколько секунд от ошеломления, Болдер глупым взглядом буравил пустоту перед собой. Но вскоре оцепенение прошло, уступив место неистовому приливу ярости, буквально клокотавшей в сознании единорога. Злобно сощурив глаза, пони вскинул своё оружие и медленным шагом направился к умирающим зебрам. Вновь глухо лязгнул затвор, и по улице прокатился негромкий звон от упавшей гильзы: «Старик – первый».

Старик, придавленный многотонной плитой обрушившегося здания, наполовину был погребён под мёртвым слоем камня. Он лежал тихо, не издавая ни звука, лишь изредка хрипло кашляя. Под расплющенным телом медленно растекалась огромная лужа густой багрово-красной крови. Единственный, практически белёсый глаз зебры на мгновение столкнулся с полыхающим гневом взглядом Болдера, не выражая ничего, кроме полного смирения, за мгновение до того, как массивное копыто крупного единорога не опустилось всей тяжестью тела на шею зебры. Парящая винтовка начала угрожающе подниматься.

– Уроды! Сволочи! – орал серый пони в ответ на жуткие хрипы зебры, раз за разом опуская на его череп крепкий деревянный приклад оружия.

– Сдохни! Сдохни! Сдохни! – словно какое-то заклятье продолжал кричать Болдер, превращая голову и морду полосатого в неузнаваемый фарш.

Он остановился лишь тогда, когда от черепной коробки зебры ничего не осталось, кроме ужасной кроваво-серой массы и осколков костей. Презрительно плюнув на останки врага, единорог обратил внимание на свернувшегося калачиком молодого, трясущимися копытами зажимавшего пулевую рану в брюхе. Он лишь жалко стонал и тихо поскуливал подобно дворовой шавке. Болдер мрачной тенью навис над скрючившейся в три погибели зеброй. Его словами было лишь злобное шипение:

– Что, паскуда, неприятно? Отвечай! – пони отвесил полосатому мощный пинок задней ногой прямо в раненый живот. – Немедленно!

Вместо ответа зебра зашлась в приступе глухого кашля.

– Отвечай, сволочь, отвечай! – тяжёлые копыта Болдера вновь прошлись по животу и грудной клетке раненого. Полосатый лишь тихо застонал, выблевывая прямо под копыта пони остатки пайка вперемешку с собственной кровью.

Болдер вновь испытал прилив ярости. Со всего могучего размаху, он вонзил прикрученный к винтовке штык прямо в глаз зебре. Холодная сталь вошла глубоко в череп, заставив полосатого забиться в диких конвульсиях. Высокомерно поджав губы, единорог надавил на винтовку, заставив её зайти дальше, до мозга, несколько раз прокрутив клинок штыка в глазнице, и рывком выдернул её из черепа.

Высокий, массивный единорог, с ног до головы перепачканный в крови, несколько секунд стоял под проливным дождём в руинах Кантерлота. А затем, лишь коротко усмехнувшись, с ухмылкой на губах продолжил своё путешествие по лабиринту узеньких городских улочек.

А где-то вдалеке вновь протяжно завыла сирена…