Артефактор Эквестрии. Диксди

2. Форт, сокровище леса и раздор

Форт не желает пропустить свою хозяйку, да и является ли она таковой? Её спутник оказался в ловушке. Таинственная чародейка и её дерзкий план — какую роль в них играет огненный маг-бунтарь? А над шестёркой Элементов Гармонии начинает витать тень раздора, и лишь магия дружбы, возможно, спасёт положение.

Принцесса Селестия сидела на подушках за столиком, привычным беглым взглядом читая корреспонденцию. Так это выглядело со стороны. На деле же, она снова и снова перечитывала письмо от своей верной ученицы. Написанное тревожило её всё больше с каждым словом.

"Дорогая принцесса Селестия.

В этот раз это не письмо о новом уроке магии дружбы, о котором мне удалось узнать в Понивиле. Это, скорее, просьба, или даже надежда на совет, хотя… Наверное, мне не стоило писать эти строки, зная о том, как много времени отнимают у вас заботы о стране. Вы всегда говорили, что дружба — это наша сила, и в дружбе мы можешь найти решение всех проблем. Но вот уже несколько дней... Нет, мне стоит начать с самого начала, принцесса.

Всё началось с Эпплджек. Она всегда отличалась трудолюбием и энергией, но последнее время она ведет себя... странно. Словно плохо спала и потому теряла силы с каждым днём. Её брат проговорился, что порой она стоит у дерева в раздумьях и, лишь легонько ударив яблоню, просто садится на траву и смотрит в никуда.

Я... принцесса, я — плохая подруга... я поздно заметила, что происходит. И только когда то же самое произошло с Рэйнбоу Дэш.

Она... словно замкнулась в себе. Такой подавленной я не видела её с тех пор, как у неё никак не получался её знаменитый трюк — "сверхзвуковой радужный удар". Но, хуже того, она стала отдаляться от нас. Она всё реже спускается с облаков. Всё чаще избегает встреч. В последний раз она даже не пришла за новой книгой с приключениями, которую просила меня достать из Кристальной Империи.

И, всё же, не это заставило меня написать письмо, ожидая от вас поддержки и совета. Сегодня случилось то, что заставило взять меня перо. Рэрити видит кошмары. Скорее всего, и Дэш видит их, но признать это выше её гордости. Эпплджек... Элемент Честности не смогла утаить то, что причиной её слабости тоже стали ужасные сны.

Я пыталась сделать всё, чтобы им помочь, но книги не дали ответа. Все они сейчас ночуют у меня, боясь возвращаться к себе. Дэш плачет во сне, Эпплджек пытается от кого-то убежать, а Рэрити… принцесса, слёзы текут у меня из глаз, когда я вспоминаю, как прижалась она ко мне, проснувшись вчера посреди ночи. Она дрожала и держала меня копытцами, словно боялась вернуться туда, в сон...

Я боюсь, принцесса. Я виновата, что не заметила этих перемен за суетой последних дней. Но сейчас я чувствую, как что-то отнимает их у меня. Отнимает моих лучших подруг.

Ваша верная ученица. Твайлайт Спаркл."

Аликорн с грустью пробежалась по строчкам снова, словно пытаясь найти в словах единорожки ответ на её же вопрос. Отбросив тщетные попытки, она раскрыла другой свиток, который пришёл чуть позже письма. В нём был всё тот же знакомый почерк Твайлайт, но текст был написан торопливо.

"Принцесса Селестия!

Рэрити снова проснулась от кошмара в моём доме и учинила погром, прежде чем мне и Флаттершай удалось её успокоить. Она кричала, что мир искажается, а потом заплакала и умоляла не есть её. Эпплджек и Дэш стояли рядом, но казалось, что они понимают её лучше меня. Рэрити рассказывала о пони в доспехах, на спине которого сидела птица, очень похожая на вашу. Этот пони шёл куда-то, и на его шлеме колыхались огненные перья. Она нарисовала его так детально, что я приложила к письму рисунок. После этого... О, принцесса, я не знаю, что делать. Эпплджек ушла, сказав, что ей снится бизон. Один и тот же бизон, который сдерживает каких-то существ, не давая пройти им дальше. Но что происходит потом, она не говорит, и по её щекам катятся слёзы. Лишь Дэши отмалчивается, и попытки разговорить ее сводит в ссору, уходя куда-то, чтобы побыть одной. Флаттершай встревожена, как и Пинки Пай.

Утром пропал один из Элементов Гармонии вместе с Рэйнбоу Дэш. После нескольких часов поисков я и Спайк нашли её в Вечносвободном лесу, у моста, ведущего к Замку Сестёр. Она скрывала слёзы, но до того, как она заметила нас, я слышала её крики в сторону покосившейся башни старого замка, где мы все впервые встретились. С тех пор она не говорит на эту тему. Я... не знаю, что делать. Мне нужен совет, принцесса..."

Свиток осторожно лёг на стол. Белое копыто в золотистом накопытнике осторожно отодвинуло послание в сторону, когда в комнате появилась её тёмная сестра, ночной аликорн Луна.

— Что-то случилось, сестра? — Но в ответ золотистое сияние телекинеза передало ей листки посланий, строки которых изумляли и озадачивали Луну с каждым прочитанным словом.

— Ты ведь помнишь его, да? Филомена? — Селестия обернулась к своей птице.

— Феникс Драгонслеер! Феникс! Феникс... — Закричала птица, сорвавшись с насеста и усевшись рядом с наброском от Спаркл.

— Я не понимаю, сестра. Что с ними? — Луна обеспокоенно вглядывалась в мордочку своей сестры, что сидела задумчивой и мрачной как никогда прежде. — Я каждую ночь разгоняю тени кошмаров во снах наших подданных, но я не видела ничего такого в снах Элементов Гармонии.

— Они видят то, что им не стоило знать... — Тускло отозвалась Селестия. — Нам нельзя терять и минуты. Мы отправляемся в Понивиль. Только ты, я и Филомена.

— Драгонслеер Фееееееееникс!! — Вскрикнула огненная птица, прежде чем комнату поглотила вспышка. Принцессы покинули замок.

---

Ван стоял, высоко задрав голову. Строение, кажущееся вросшим в скалу, смотрело проломами и пустыми глазницами окон куда-то вдаль, не обращая внимания на гостей. То, что вороной ошибочно принял издалека за куски скал, было остовами сторожевых башен, основания которых, будто огромные лапы, вцеплялись в каменистую землю долины. Фиолетовоокая всё сидела перед массивной дверью, решая как поступить дальше. Выглядящая старой, покосившаяся деревянная дверь была изъедена сыростью и лишайником. Ржавые подтёки делали узор дерева более ярким, но в местах, где доски окончательно сгнили и отвалились, давая простор подозрительным древесным грибам, виднелась не то каменная, не то металлическая поверхность, скрывающаяся под этой хлипкой декорацией.

Чёрный жеребец улыбнулся мысли о том, какое бы могло разочарование постичь предполагаемых взломщиков, пожелай они проникнуть внутрь. Улыбке было суждено погаснуть в момент, когда он перевёл взгляд на спутницу.

 — Ну! Открывайся же! — Она снова топнула копытами по камню порога и, склонив голову, просунула рог в прорезь рядом с дверью. Узкая щель была скрыта плющом и каким-то неведомым вьюнком, цветы которого подозрительно напоминали Вану лепестки ядовитой шутки. Отойдя от них в сторону, он замер, услышав щелчок

Механизм двери снова гулко клацнул. По арке двери, просвечивая через покрывающий её мох и лишайник, скользнули едва различимые символы. Створки двери не сдвинулись ни на миллиметр. Вместо этого раздался гулкий голос, похожий на тот, что звучал из ограничителя, только менее мелодичный.
 — Имя. — Грохотнуло над ухом вороного, и тот отпрыгнул в сторону.
 — Диксди Дуо, субъект носитель первичной связи. — Уверенно ответила синяя пони, дёрнув в сторону крыльями.
 — Имя...

 — Диксди Дуо... Субъект. Носитель первичной связи... — Чуть поникшая демикорн, повторила фразу, не так уверенно проговаривая те же слова.
 — Имя. Принято. Статус?

 — Возвращение домой... — Хвост вильнул по земле, оставляя борозды от шипов.
 — Статус не является верным. Назовите корректный статус.
 — Нет! Не заставляй меня говорить это... Ты же меня помнишь. Ну же? — В глазах фиолетовоокой читалась мольба и смятение, которых вороной не ожидал увидеть. Она боялась и явно не была готова к такому повороту событий. Он уже хотел подойти к ней и спросить, в чём проблема и может ли он чем-то помочь, как от стены раздался тот же механический голос, растягивающий слова и говорящий, словно без всякого желания.
 — Субъект носитель первичной связи. Отмечена утеря ограничителя. В связи с этим, назовите полный статус и причину посещения. - Лишённый эмоций голос звучал так, словно ему не было дела до стоящей перед дверью демикорна и её чувств.

 — Старшая, что случилось? — Тихо спросил Ван, подходя ближе.

 — Диксди... Дуо. Субъект носитель первичной связи. Статус — замена личности на личность поддержки. Статус ограничителя, серийный номер девять тысяч семьсот два — повреждения не совместимые с объектом инициации. Требуется... — Она обернулась к подошедшему Вану и жестом копыта показала ему оставаться там, где он стоит. — Требуется замена.
 — Статус принят. Производится подтверждение личности... - Символы на арке двери вспыхнули и погасли. — Статус личности не подтверждён. Назовите данные личности поддержки субъекта носителя первичной связи под именем Диксди Дуо.

Демикорн в отчаянии ударила копытами по камню. Личность внутри крылатого тела сжалась. Казалось, синяя пони не обратила внимания, как дверь дрогнула, выпустив струйки песка и ржавой трухи из щелей, закрывшись плотнее. Она склонила мордочку к каменному порогу и тихо, нараспев, произнесла мелодичную фразу на незнакомом Кантерлотскому следователю языке. Вряд ли этот язык вообще был известен кому-то, кто жил меньше самой Селестии. В нём ощущалась мощь и сила прошлого, одновременно с грустью и той тонкой печалью, которая не имеет причины, но охватывает в дождливые долгие дни. По тёмно-синим щекам потекли слёзы.

 — Доступ второго уровня к системе охраны форта. — Раздался сквозь всхлипывания её голос. Личность дрожала, каждый осколок воспоминания ранил её как кусок стекла, пролетающий рядом достаточно близко, чтобы оставить царапину. Каждое слово, что требовалось сказать этому бездушному механизму, отнимало силы, заставляя вновь переживать события прошлого. Синие губы говорили слова, и личность, слушая их произнесёнными чужим голосом, металась в сковывающих её нитях, не имея спасительной поддержки ограничителя. — Имя... Калдари Фускус. Экс-субъект носитель первичной связи. Ранг доступа — главный механик седьмого узла высвобождения и хранения магии Алого Мастера. Дата остановки жизненных функций... одна сотня девять десятков шесть лет с момента вторжения армии Чёрного Короля. Причина остановки жизненных функций — рассечение грудной пластины артефакта класса "Доспех", рассечение основного органа поддержки жизненных функций и кровообращения. Статус на момент остановки жизненных функций... Тлеющая. Статус личности — частичная копия по протоколу военного образца. Новое имя не было дано на момент инициации... сохранено прежнее. Я... требую! Я прошу! Впусти меня снова!! Мне нужна помощь... ей нужна помощь!! Нам...

У двери повисла вязкая тишина, словно выкрикнутые в последний момент слова заставили механизм смутиться и задуматься. Конечно, механизму не было дела до этой синей пони, народ которой когда-то вдохнул в него жизнь. Не было дела и до пушистого животного, что сейчас рыскал вокруг двери в поисках щели или места, откуда доносился голос. Даже этот тёмный крылатый единорог, отмеченный несколькими из сохранившихся шаров распознания как Аликорн, не был интересен механизму, который даже не удивился наличию гостя в разделе изученных схем в памяти устройства на копыте синей пони. Он жил правилами, и правила были его сутью. Только они сохраняли это место множество веков недоступным, хотя время всё же успело оставить на форте следы своих зубов.

Символы снова скользнули по арке, и от их свечения мох казался сказочно нереальным.
 — Экс-субьект носитель первичной связи. Имя — Калдари Фускус. Подтверждено. Ранг — главный механик седьмого узла высвобождения и хранения магии Алого Мастера. Подтверждено. Статус остановки жизненных функций. Подтвержде... но. — Голос монотонно зачитывал то, чему смог найти упоминания в общей памяти расы, последние записи в которой были весьма неполные и разрозненные.  — Вам выдан временн... временный пропуск.
То, что Ван принял за украшения двери, были внешними частями множества механизмов, сейчас начинающих потягиваться, словно после долгой спячки, и нехотя выдвигать из пазов стальные штыри и ещё более сложные детали затворов. Они шевелились, вращались, меняли свою позицию, царапая декоративную деревянную часть двери и осыпая мельтешащего внизу кота щепками и кусками мха, пока не сложились в изображение взлетающего к небу четырёхкрылого существа, цвет которого если и был когда-то другим, то теперь стал медно-ржавым с зеленоватыми пучками крепко вцепившегося лишайника. Из проёма дыхнуло прохладой.

 — Быстрее, внутрь... — Буркнула демикорн, втаскивая растерявшегося спутника внутрь прежде, чем тяжёлая дверь со скрежетом захлопнулась. На погружённой во тьму лестнице раздалось недоумевающее мяуканье.

— В соответствии с директ...тивой сто пять и директивной восемьдесят девять, касающихся вспомогательных личностей, экс-субьект носитель первичной связи Калдари Фускус может покинуть форт лишь по приказу Алого Мастера или по фа... фа... кту подтверждения наличия ограничителя, соответствующего параметрам доступа. В силу статуса, не совместимого со списком... ком... — голос заикался и терял буквы, отчего часть фраз терялась в шуме запирающейся двери,  — действующих субъектов носителей первичной связи, вы... вы... Калд... Дари Фускус, будете считаться погибшей. В связи с этим ваш доступ... ступ второго уровня к системе охраны форта аннулирован. Отчитайтесь об инциденте Алому Мастеру для получе... чен... ния дальнейших... ших... инструкций.

Фиолетовоокая запнулась и пошатнулась, словно получила пощёчину копытом. Вцепившись когтём на крыле в спину Вана, она удержалась на копытах, но, вовремя спохватившись, убрала крыло, начав свой спуск по лестнице вниз.

Поначалу Вану показалось, что синяя пони упадёт в обморок. Убирая крыло и оставив ощутимую царапину, она оправилась и зашагала вниз в темноте. Вопрос о том, как спускаться ему, не способному рассмотреть и ступени под копытами, застыл на его языке. Чуть ниже, при приближении к ним демикорна, загорались янтарные камни, тускло освещая лестницу. Некоторые были вставлены в стену и горели ярче, другие валялись внизу, в пыли, и казались тусклее, отчего рассмотреть, из какого именно паза они выпали, вороному так и не удавалось. Становилось теплее. В воздухе стал плавать настойчивый запах камня и металла, оставляющий на языке кисловатый привкус. Боковые проходы, изредка попадавшиеся на небольших площадках, были завалены камнями обрушенных потолков и щетинились кусками металлических полос, которыми некогда были оббиты двери. Пыль из-под копыт поднималась и плавала золотисто-серыми облачками и вскоре оседала там, куда её сносило лёгкое прикосновение сквозняка.

 — Старшая... Что это за директивы? — Наконец придя в себя и догнав успевшую уйти вперёд пони, спросил Ван. — По правде говоря, жутковатое место, хотя мне довелось много где побывать, но признаю, тут становится немного не по себе. Диксди описывала свой дом, но с её слов он был... другой.

 — Ты не видел его тогда, когда он был только построен. Это строение дало Алой целых десять лет жизни, как простому демикорну... Ощущение ветра на шёрстке, радость от воды, ощущение травы под копытами. Возможность прикоснуться к тем, кого пробудила к жизни, и беззаботного полёта над горами. Это было замечательное время. Никто из нас не видел её такой счастливой, как в те годы. — Старшая говорила тихо, словно боялась нарушить тишину и вместе с гаснувшими позади неё и её спутника камнями, её слова растворялись во тьме. — Вот почему это самое безопасное место в Северных Горах. Весь этот форт — один огромный артефакт, который работает, не зная о том, как всё поменялось вокруг него. Для этих стен ещё идёт война. Для этого голоса ещё жива Алая. А я... всего лишь запись в памяти расы. Все мы — только записи и порядковые номера по факту пробуждения или по номеру носимого на бедре ограничителя. И лишь потому, что нам удалось построить только один такой форт, он был выбран как дом для той, кого ты хочешь вернуть.

С некоторой грустью синяя пони заметила, как изменился взгляд вороного, только сейчас, да и то не в полной мере, осознавшего, чем являются стены вокруг него. В его глазах скользнуло опасение, и теперь он шагал ближе к центру лестницы, пытаясь держаться подальше от стен.

Спуск затянулся, и вороной невольно начал размышлять вслух, надеясь этим завязать разговор с идущей впереди пони.

 — Странно, с таким устройством форт подозрительно легко пропустил меня, не говоря уже о коте.

 — Для форта тебя нет. Спасибо любопытству Диксди, она занесла тебя частично как артефакт в стилус, и это... — Демикорн наполовину вытащила из сумки растерзанный грифонскими когтями ограничитель. — Кот — вообще зверушка и за угрозу не был посчитан. Всё равно ты сможешь выйти отсюда, лишь когда она проснётся...

 — А для этого нужна новая такая же штука... Старшая, а если мы не найдём его? — Вороной смутно догадывался, какой будет ответ, но всё же хотел его услышать.

 — Тогда тебе придётся на личном опыте проверить, как долго может жить бессмертный аликорн без еды. Может быть, даже сделаешь научный труд, если выживешь. — Сухо отозвалась старшая и скрылась за поворотом ведущей вниз лестницы. Теперь на площадках встречались двери целее. Вороной пытался заглянуть в щели, подсвечивая себе рогом, но там был лишь сумрак, разогнать который можно было, лишь открыв дверь. Вздохнув, он поспешил догнать свою спутницу. Её слова не особо понравились ему.

Пони продолжили свой путь по коридору, пока не оказались в довольно просторном купольном зале. Стены украшали искусно выполненные барельефы, прерывающиеся лишь на проемы расходящихся из центра туннелей, часть из которых или обрушилась сама, или была обрушена кем-то ранее. Тусклый свет, струящийся от покосившегося в потолке кристалла, пятнами выхватывал стены из темноты. Не удержавшись, Ван подошёл к одному из них и замер в изумлении, и... он не знал, как объяснить это чувство. Оно появилось внутри против воли, словно это было отвращение, и страх самого тела, обладателем которого он, по случайности, стал.

Объемные фигуры, частично потрёпанные временем и сыростью, изображали охоту. Гневно смотрящий на окруживших его противников аликорн был объят пламенем магии, сметающей на своём пути скалы и деревья. Но те, кто охотились на него... загнутые рога, перепончатые крылья… даже сейчас в этом обветшавшем памятнике прошлого вороной смог рассмотреть линии артефактов на теле существ. И услышанные ранее слова ограничителя снова зазвучали в его голове. Значит, то было правдой. Вот оно, подтверждение...

 — Алая... почему она не могла жить, как остальные... аликорны? Она так же, как и они, сходила с ума от магии и создала вас для того, чтобы вы смогли остановить её однажды? — Невольно спросил Ван, рассматривая вторую часть изображения, где не хватало куска и понять, что именно стало с охотниками, было сложно.

Ответом было молчание. С самого момента, когда дверь заставила Старшую произнести те слова, она казалась замкнувшейся в себе, более резкой на слова.

 — Ты сказала, что тебя зовут Калдари Фускус... — Продолжал рассуждать вороной, когда они свернули в одну из арок, и свет в зале погас, каким-то образом поняв, что больше там никого нет. — Мне не так важно, как тебя звали раньше, и почему ты не стала называть своё имя, правда.

Вороной поймал её за кончик гривы и тем самым остановил её.

 — Смотри, вот этот жест хвостом. Так же делает Диксди, когда не понимает, что от неё хотят. Мне кажется ты куда больше она, чем Калдари. На артефакт была записана только память? Всё остальное, привычки, стремления и прочее достались тебе от неё. Я прав?

Фиолетовый взгляд непонимающе уставился на одёрнувшего её жеребца. Личность, смотрящая на него через эти мерцающие в полутьме глаза, вздрогнула. Этот аликорн совершенно не понимал её. Он не понимал вообще ничего, да и откуда, если его спутницей была она, Диксди, едва ли сама понимающая себя до конца. Личность Калдари впервые ощутила то, что можно было назвать тоской.

Нити запертой в чужом теле личности натянулись. Синее копытце ощутимо оттолкнуло удивлённого вороного в сторону.

 — Думаешь, я не знаю, что я только память?! Каждый демикорн, получая ограничитель, получает с ним наиболее сильную личность из возможных, живых или уже нет. Но кто-нибудь спросил, хочет ли эта личность понимать, что реальная она не ощутит больше воздух, траву, сладость горной воды и свободу полёта? — Внезапно её голос сорвался на крик, и эхо покатилось по коридору, тая в глубине. — Каково это, смотреть на себя, стоящую у скалы с именами тех, кого знала? Видеть, как время разрушает то немногое, что осталось... от неё? Настоящей, а не памяти, как ты сказал... что бы ты ощущал, если бы тебя заставили вспомнить, что тебя уже давно нет и ты — ничто? Я создала треть от частей этого форта!!! А он глумится надо мной...

 — Я не знал... — Растерянно выдохнул вороной, потирая ушибленное место.

 — Именно! — Жёстко подвела черту фиолетовоокая. — Ты думаешь о ней. Потому что видишь её, а не меня. Ищешь во мне кусочки Диксди и не понимаешь... не понимаешь...

Фиолетовоокая развернулась, отставив на стене широкие дуги царапин от крыла, и зашагала дальше. Невольный спутник злил её. Она чеканила шаги уставшими от путешествия копытами и думала, что именно вызывало эту вспышку злости. Сказанные бестактно слова или его невнимательность, легкомысленная оценка того, кем она стала... Быть может, ей хотелось, чтобы он видёл в ней ту, кем она была? Старшая оглянулась. Жеребец шёл медленнее, почти без интереса рассматривал встречающиеся остатки гобеленов и несколько раз замирал, вглядываясь в светящиеся камни. На миг ей стало жаль вороного. Он был совершенно не виноват в том, что их разделяет пропасть не только времени.

Синяя пони опустила взгляд на копыто. Чуть раньше она толкнула его, но только сейчас личность поняла — ощущения отсутствовали. Она не ощутила мягкости его шкурки, его тепла. Ничего. Даже не знала, насколько сильно она толкнула его.

Личность закрыла глаза, позволив телу рефлекторно идти по давно изученному пути. Она окунулась в тот миг, когда невидимые прикосновения отрывали от неё что-то, как её призрачное тело распадалось и теряло... теряло что-то важное. Очень важное, и смысл этого стал медленно доходить до той, что была когда-то Калдари Фускус. Обрывки текстов, мерцающие надписи директив, кусочки отданных приказов. Они вращались вокруг неё в тишине и пустоте. Единственное, способное сложить их воедино, лежало куском бесполезного металла в сумке, и нехватку этого предмета личность в теле синей пони ощущала всё более остро.

Эхо усилило звук голодного урчания раздавшегося позади...

---

Флаттершай спала. Это был тот самый дневной сон, когда после сытной еды и заботы о своих питомцах хотелось нежиться в лучиках летнего солнца и ощущать легкий ветерок в перьях. Ей снился лес. Шелест ветвей, запах цветов и свежесть обрамлённого замшелыми камнями озера. Они словно отгоняли переживания за день. Помогали забыть всё то, что беспокоило её. Она дёрнула крыльями, легонько взмахнув, и чуть не задела перьями вазочку.
 — Палланен...
Это имя прозвучало, словно вздох. Жёлтая пегасочка обернулась и увидела себя возле подозрительно знакомых руин. Она уже была тут один... или, быть может, два раза, но всё вокруг казалось немного другим. Вот место, где они с подругами перебирались по мосту, только вместо хлипкого деревянного мостика там стоит чуть растрескавшийся каменный мост. Флаттершай проглотила подступивший к горлу ком.

 — Я хочу... проснуться. Простите... — Тихо прошептала она, думая, что это поможет. Но сон, пугающе похожий на реальность, продолжался. Некогда радующие свежестью своей листвы деревья скривились и заскрипели, сделав и без того жуткий лес ещё более мрачным. Ветки тянули к ней свои древесные пальцы, и пегасочка побежала.

 — Помогите! Пожалуйста, помогите мне, кто-нибудь! — Закричала она, когда ветки хлестнули по крылу и словно попытались поймать её.
 — Помоги... помоги... помоги... — Раздалось сухое эхо, и Флаттершай тихо всхлипнула, оказавшись на каменистой площадке. С одной стороны, упираясь в посеревшее небо, торчали обломки руин. С другой, скрипя кривыми лапами-ветвями, скалясь треснувшей корой и мерцая дуплами, покачивались деревья. Её подруга как-то поделилась способом отогнать то, что пугает.

Тихий неуверенный смех раздался в повисшей тишине. Пегасочка из всех сил пыталась смеяться в оскал страха, но тот почему-то не хотел отступать, сжимая её сердечко холодной лапой.

 — Скви! — Пискнула поняша и побежала снова.

Удар был неожиданный. Розовую гриву что-то сильно дёрнуло, и забившаяся на земле от ужаса пегасочка ощутила тонкий аромат древесной смолы.
 — Помоги... — Раздалось то самое эхо, вот только пегасочка ничего не говорила, потеряв от ужаса дар речи и способность двигаться.
 — Помоги... мне... Она заберёт... моё... сердце… — Раздалось над головой пегасочки, и та, медленно разжав крылья, взглянула наверх.

Словно вырезанная из дерева, над нею оказалась мордочка существа, голову которого венчали ветвистые рога. Увядшая грива всё ещё была похожа на белые лепестки вытянутого вдоль спины цветка. Ветви сходились в прочную кору на груди этого необычного, но отчего-то вселяющего доверие оленя, завершались тонкими веточками, на которых тихо покачивались пожухлые небесного цвета листики. Мудрые, поддёрнутые дымкой муки глаза смотрели на пегасочку с... добротой.

Удивительной, всепрощающей добротой, в которой хотелось раствориться и забыть все невзгоды.

 — Я... Флаттершай... — Не понимая почему, назвала себя пегасочка, но этот, будто являющий себя единым целым с природой, олень лишь улыбнулся, словно это уже было ему известно. — Ты... кто? Это ведь сон?
 — Нет... — Потрескавшиеся губы едва шевелились, когда олень произносил слова.  — Это... не сон. Ты, Элемент Гармонии... слушай песню... того, что было...
Пегасочка замерла. Всё вокруг менялось на глазах. Руины становились замком, хоть и поврежденным, словно что-то вырвалось изнутри, разбросав вокруг осколки крыши и часть сторожевой башни. Лес вокруг изменялся и вдруг вспыхнул пожаром, от жара которого она прикрылась крылом. Но пожар утих, словно вжимаясь в землю, и на смену ему появлялись полные зелени деревья. Время шло назад, солнце вставало там, где обычно скрывалось за горизонтом, будто гналось за луной, пытающейся убежать от раскалённого светила. Небо раскраивали на неравные части всполохи огней и чёрных водоворотов.

Она смотрела на этот безумный хоровод событий, не в силах закрыть глаза. Что-то грохотнуло, и небо раскололось. Пегаска не знала, как назвать то, что она увидела. Казалось, словно сам небосклон треснул, как чашка, и среди сумеречного неба появились рваные полосы чёрного цвета. Они ползли по небосклону, и с ними вместе в сердце вползало отчаяние. Ей казалось, что...

 — Мои друзья... — Капля слезы покатилась с уголка глаза. Чувство, что она остаётся одна, с каждой минутой теряя тех, кто были ей дороги, сжало её и наполняло тело холодом и безразличием. — Мои друзья... мои... друзья...

Пегасочка шептала, не замечая как позади неё, стоя во весь рост, словно готовясь к атаке, то же самое шептал древесный олень, мерцание рогов которого отражалось искрами в текущих из глаз росинок.
— В древе едином сердца всех сложатся, чтобы шестой элемент их смогла пробудить. Искры одной достаточно будет, чтобы Гармонию в мир принести. — Звучал властный голос, и удар покрытых мерцающими знаками копыт расколол землю. Замок пошатнулся, впадина стала шире, и в мутном, почти вязком тумане что-то вспыхнуло радужным светом.

Этот свет, такой знакомый и, при этом, такой чужой манил пегасочку, и она уже была готова сделать к нему шаг, но древесное копыто, скрипящее и рассыпающее вокруг себя обломки коры, внезапно прижало её к твёрдому телу. Вой чего-то чужого, невыносимо ужасного раздался рядом, оглушая Флаттершай и лишая её последней воли к жизни. Что-то жалобно хрустнуло и сжало её ещё сильнее, словно прикрывая от удара.

Отчаянно ловя воздух ртом, она подскочила на диване, уронив на пол вазочку и смахнув с полки несколько книг. Испуганный Энджел забился в кресло, не понимая, что случилось с жёлтой пони. Флаттершай вдыхала воздух, но этих глотков было всё равно недостаточно. Она медленно ощупывала свою грудь копытцем, запоздало понимая, что ни веток, ни коры на ней нет.

 — Это просто сон, Флаттершай... просто сон. Ты съела не очень свежие груши, и тебе приснилось плохое... Успокойся... — Говорила она себе, переводя дух, но мысль, что это не совсем так, не покидала её, а, напротив, становилась всё крепче. — Прости, Энджел, мамочке нужно улететь...

Ветер от взмаха крыльями ударил в мордочку кролика, и тот лишь с досадой затопал лапкой по обивке кресла.

---

Леса вокруг города Гринлиф славились не только своей буйной растительностью. Говорили, будто некоторые части этого леса имеют общие корни с Вечносвободным лесом, и потому встречались места, где природа царила безраздельно, пугая невольных путников и сбивая с хоженых троп случайных путешественников. Огромные стволы деревьев уходили кронами к небесам, а их разлапистые ветви создавали купола из листвы и тянущихся к земле веток вьюнков. Корни разрыхляли землю, возведя укрытия, от небольших норок до громадных пещер, способных приютить не один десяток пони в ненастье. Именно с этими гигантами леса проиграли войну строители мостов, пытаясь соединить небольшие городки между собой дорогами. Корни крушили камень, и едва была закончена одна часть моста, как предыдущая уже начинала крениться и падать. Наследием той битвы за территорию остались замшелые каменные колонны да покрытые вязью корней арки, с каждым годом теряющие по одному-двум булыжникам из своей кладки.

И, всё же, лес не был полон одними дикими зверями и существами, не желающими попадаться лишний раз на глаза любопытным. Среди колонн вековечных деревьев издавна жил народ, нашедший единство с природой вместо извечной борьбы за место под солнцем. Посвятив свою жизнь заботе о лесе, они приняли в дар от него способность общаться с дикой природой на одном языке, и в них не было страха перед непредсказуемым нравом Вечносвободного леса. И центром одного из мест их обитания было Кольцо Листа: чащи, в которые сложно было попасть тому, кто не знает дороги, и которые нельзя было увидеть с неба — столь тщательно закрывали их высокие деревья.

Говорили, конечно, что там, где возвышается самое высокое дерево, за ветви которого порой цепляются грозовые тучи, можно увидеть парящих на огромных крыльях оленей. Вот там будто бы виднелись полные изумрудного света кроны Заветного Сада, в сердце которого хранилась бесценная реликвия давно прошедших времён. Но право верить летунам, заметившим загадочный свет в ненастную погоду, оставалось за слушателями, охотно внимающим каждому слову пегасов-рассказчиков.

Флэйм скучал. Скучал той самой скукой, которая вызывала в нём желание что-то спалить дотла и наслаждаться этим ощущением трескающегося от жара материала, превращением в уголь с мерцающими огненными прожилками. Грязь и мох под его копытами то и дело начинали источать тонкие струйки пара, сохраняя на себе сухие следы подков. Они плелись по этому лесу уже не один день, и лишь пристальный взгляд его серебристой спутницы не давал ему вволю позабавиться огнём. То и дело она останавливалась у старых колонн, вчитываясь в едва различимые надписи, словно это могло помочь им найти дорогу. Единорог вообще не мог никак взять в толк, кому вообще могло понадобиться рассовывать по лесу каменные обломки, связи между которыми не было. У него появилось ощущение, будто их просто накидали с неба.

Они перебирались через поваленные стволы деревьев, хотя Блоту было бы достаточно пары заклинаний, и препятствие бы разлетелось в щепы. Лишь когда терпение огненного мага было уже почти на исходе, перед ними оказалась арка из двух соединившихся между собой деревьев, крупные листы которых, казалось, искрились каплями росы.

 — Кольцо Листа... живой бастион природы. Флэйм, ты только взгляни в эту чарующую красоту леса, визит к сердцу которого мы должны нанести. — Едко, но не без восторга проговорила серебристая единорожка, делая первые шаги между двумя покрытыми корой и мхом гигантами леса. Огненный маг последовал за ней, ощущая, как мир перед аркой и за ней стремительно меняется. Сырая прохлада сменилась летним теплом, и воздух наполнился запахом цветов и молодой травы. Бодрящий бриз доносил свежесть скрывающихся среди камней ручьёв, берущих исток из прохладных ключей, ощущаемую в воздухе небольшими капельками росы. Невольно огненный маг вспомнил, как он и его сестра, ещё совсем жеребята без кьютимарок, бегали наперегонки по таким вот лесным полянам. Не таким большим, конечно, и не так глубоко в лесу...

 — Ты что там, замечтался, что ли? Кажется, нас тут встречают... — Серебристая кивнула в сторону трёх силуэтов, появившихся на краю опушки.

 — Вам тут не рады. Завершите свой путь и поверните назад. Лес... он не желает видеть среди своих детей таких существ, как вы. — Раздался голос того, кто стоял посередине, и то, что Флэйм принял за часть веток, замерцало зеленоватым светом, оказавшись ветвистыми рогами. Олень, грудь которого закрывал доспех, искусно выточенный из твёрдой породы дерева, сделал шаг на встречу.

 — Зачем так негостеприимно, о мудрый народ лесов! Мой визит не зависит от того, рады мне тут или нет. В вашем Древе Мудрости находится один предмет, который нужен мне, и я возьму его, как бы ни были против этого вы или ваш драгоценный лес. — Серебристая шла, ступая по цветам, не замечая как лепестки сминаются и опадают на землю. Маг последовал за нею, осторожно поглядывая по сторонам.

 — Уходите, именем Хранителя Жизни, мы заклинаем вас. — Проговорил другой олень, выступив из темноты листвы на свет. От передних его копыт, кажущихся чуть серебристыми, вверх по ногам поднимались мерцающие узоры. Если тот и творил какую-то магию, Флэйм ничего не ощущал, но его спутница неожиданно легко согласилась. Впервые на его памяти.

 — Ладно-ладно, гордый и честный народ лесов, мы уходим. Мы же уходим? — Она обернулась к магу и слегка подмигнула. Развернувшись и качнув хвостом перед оленями, она двинулась к выходу.

 — И всё, мы вот так просто возьмём и уйдём, потратив время на поиски этого места? — Глухо проговорил маг, с трудом сдерживаясь от желания запустить в надменно стоящих оленей пару огненных шаров.

 — Да, мой дорогой огонёк... потому что нет смысла подкатывать пушки к парадному входу, если теперь мы знаем, где чёрный ход. — Её взгляд покосился в сторону едва различимой подо мхом и плющом колонны, торчавшей каменными гранями из полянки. — Или ты думал, что я настолько глупа, чтобы выйти в поединок с хранителями Кольца? Я сильна, но не безрассудна, Флэйм Блот. И тебе советую быть таким же.

Арка выпустила их так же легко, как и пропустила. Оглянувшись, маг заметил, как ставшие мутными фигуры оленей развернулись и пропали в чаще. Словно убедились, что гости не попытаются войти снова. Он едва не упустил момент, когда серебристая единорожка скользнула на едва различимую тропку и быстро зацокала в сторону темнеющей вдали пещеры.

Подземный ход встретил их сыростью, паутиной и мелкой, боящейся света и огня, живностью. Срывая злость на заграждающих путь занавесях из корней, Флэйм распространял по туннелю тяжелый дымок от испепелённых влажных коряг.

 — Не нравится — ломай их сама. — Буркнул он на замечание серебристой единорожки о мерзком запахе гари, одним точным заклинанием срезав почти половину стальной решётки. Раскалённый металл с шипением упал в хлюпающую под ногами воду, и к потолку поднялись струйки пара. В короткий момент вспышки магу показалось, будто на решётке был похожий на цифру символ, но проверять не стал. – Полагаешь, я не заметил, как ты экономишь силы для чего-то большего?

Единорожка поджала губы и, чихнув несколько раз, прошла в открывшуюся дыру, стараясь не задеть своей гривой свисающую с потолка жирную поросль.

Если бы не безумность такой мысли, Флэйм мог бы поспорить, что под этой массой слизи и мха виднелись грани каких-то скульптур, силуэтов непривычных глазу форм, но ил, мох и любящие темноту с сыростью растения покрыли собой почти каждый дюйм этого места, не оставив и проплешинки на камнях.

У развилки, через центр которой протянулось широкое бревно корня, она уверенно повернула направо, шагнув в подозрительный туннель правильной формы. Под липкой порослью, смахивающей на плесень, виднелись торчащие блоки и короткие обломки полых труб.

Последовав за ней, маг наступил на жёсткий предмет, принятый им сначала за кусок коры. Всего лишь более пристального взгляда было достаточно в тускловатом свете огонька, чтобы мага передёрнуло от отвращения. Покрытая илом, под его копытом покачивалась часть кирасы, внутри которой, мерзко чавкая, перекатывались мелкие камешки. Пнув находку копытом, он поспешил за серебристой чародейкой, пытаясь не упустить её из виду. Казалось, будто она знает это место вовсе не по надписям на стенах, уверенно идя по коридору, как если бы была у себя дома.

 — Ты уже была тут, ведь так? — Наконец задал он вопрос, когда они оказались у небольшой двери, такой же заросшей мхом и грибами, как и всё вокруг.

 — Возможно... — Уклончиво ответила она, и дверь тихо скрипнула, впуская в замочную скважину тонкий ключ. Его изогнутая форма и хищное изображение на плоской части показались Флэйму знакомыми, вот только где он их видел, вспомнить никак не удавалось.

Между сплетённых друг с другом корней, словно на небольшом постаменте, в центре зала лежал небольшой осколок. Кусочек каменной дуги в центре сходился в овальную оправу, сжимающую тускло поблескивающий розовый камешек. Часть этого предмета словно утопала в мягкой, бархатной поверхности мха, переходящего в тонкое кружево молодого вьюнка, спадающего с этого ложа ажурными дугами. Белые цветы качались без всякого ветра, исторгая из своей сердцевины легкий дымок пыльцы, разносящей медовый аромат, такой приятный и непривычный после затхлого помещения.

 — Сердце леса... Пусть записи и стали легендами, но сохранили описание весьма точно. — Раздался восхищённый голос серебристой пони. Оттолкнув мага в сторону, она решительным шагом подошла к сверкающему камню.

 — Мы шли за этим? Обломок с розовым камешком? Это позволит мне увидеть сестру? — Фыркнув, Флэйм подошёл ближе. — Вот ради этого мы тащились под землей? Да что это вообще такое?

 — Ты смотришь на последний дар, оставленный лесу тем, кто покинул его гостеприимные ветви ради битвы за мир в этой стране. — Раздался голос, и это был не голос чародейки. Зал осветился тусклым фосфорным светом, и напротив непрошеных гостей появилась высокая фигура старого, но всё ещё полного сил оленя. Один его рог был обломан и покрыт мхом и древесным грибом, но другой мерцал, переливаясь болотными огоньками. — Уходите, или останетесь тут, как другие...

Лесной олень кивнул в сторону, и там, среди свившихся тугим узлом корней, маг с удивлением увидел ржавые куски доспехов, смятые пластинки кирас и что-то ещё, желтовато-белое, торчащее, словно лишённые коры ветки.

 — Бэллард Мшистый Рог, всё ещё жив. А я-то думала, отчего же так недобро встретили меня? Сто лет, ждать пока ты протянешь копыта, и так промахнуться. — Серебристая встала рядом с магом. — Но ты один... ты стар, а я не одна. Этот камень, может, и продлевал тебе жизнь, но теперь пришло время отдать его. Уж прости, я не буду церемониться с тобой, как в прошлый раз. Флэйм... порезвись с ним, пока я тут закончу.

 — Как скажешь. Мне уже надоела вся эта сырость и зелень. — Огненный единорог улыбнулся, заметив, как вздрогнул, делая шаг назад, этот старый страж. — Эй ты, куст-голова. Если не будешь мешать, то, так и быть, не буду тебе портить шкурку. Но если полезешь, куда не стоит, не взыщи.

 — Ты не понимаешь, что творишь, и чью сторону принял. — Скорбно и словно по-отечески отозвался олень, уходя в сторону, не сводя глаз с единорога. Движение копыта было стремительным и почти незаметным. Земля вспыхнула зелёным, выпустила свежие ростки, и те, наливаясь силой, стремительно обращались в корни. Обвить и сжать тисками мага им не удалось. Струя огня, сорвавшаяся с рога, спалила дерево ещё в воздухе, одновременно с прыжком Флэйма назад.

 — Ты не говорила, что тут умеют использовать магию! — Зло зашипел он, оказавшись с серебристой, медленно вытягивающей камень из мха. — Что ты медлишь? Вырви эту штуку, и уходим...

 — Это всего лишь старый витранг. Для тебя проблема — один старый олень? — Насмешливо отозвалась единорожка, тряхнув гривой, убирая с мордочки мешающую прядь. — Не дай ему дотянуться до меня. Это всё, что от тебя требуется...

Ответить маг не успел. Невесть откуда взявшаяся лиана схватила его за ногу и опрокинула. Больно приложившись мордой о твёрдый земляной пол, маг рассыпался в проклятьях. Вслед за ними в пепел распалась и лиана, а с нею заодно часть корней у стены, заставив оленя отпрыгнуть в сторону и занять другую позицию. И всё же единорог его достал. Зеленоватая шкурка чуть тлела и дымилась, отчего витранг морщился и поджимал заднюю ногу.

 — Не нравится? Просто отступи в сторону, старик!

 — Юный дурак. Она отнимает у леса одно из величайших сокровищ, а ты помогаешь ей, даже не зная, что это за существо. — Горестно вздохнул олень, переводя дыхание. — Останови её, и лес подарит тебе то, что ты захочешь.

 — Э, прости, я не меняю договор на середине пути. — Оскалился маг, и несколько сгустков пламени ударили в возникший из ничего лиственный щит. Лепестки и ветки сухо затрещали, но выдержали удар, медленно заращивая обуглившиеся проплешины. Флэйм с досадой плюнул на пол — этот удар должен был откинуть старика прочь из зала, а тот едва ли на несколько шагов сдвинулся, прикрывшись этой сеткой из веток. В боковых проходах послышались голоса. По земле побежали струйки зеленого света.

Серебристая что-то прокричала, но грохот обвала заглушил её слова. Мощные корни, словно подземные змеи, одним движением разнесли дверь в щепы и обрушили свод туннеля, по которому Флэйм и его спутница пришли в зал. Возле старого витранга оказались ещё двое. Один казался совсем оленёнком, но в его глазах горела решительность, другой был похож на воина и сразу не понравился Флэйму тем, как уверенно держался. Выточенная из железного дерева пластина закрывала его грудь и сверкала начертанными на ней узорами в виде цветов.

 — Похитители, вы окружены. Сдайтесь и, возможно, хранители Кольца Листа сохранят вам жизнь. — Грохотнул тот самый воинственный олень. По тёмной шкурке его передних ног скользнули медового цвета узоры, и часть стены вцепилась в огненного мага челюстями цветка-росянки.

Это было больно и серьёзно. Шутки с медлительными корнями закончились. Обратив цветок в тлеющую кучу пепла, маг оглянулся. Серебристая почти закончила вынимать осколок, а вот путь к отступлению... Увы, завал полностью похоронил его под корнями и кусками камня.

В тот самый миг, когда он готовился плюнуть в сторону оленей очередным огненным облаком, земля пошатнулась, и послышался радостный возглас серебристой.

 — Да... да!! Ещё один кусочек, мой... весь мой!! — В вихре почти осязаемых теней между её копыт качался и блестел розовым огоньком камешек в осколке каменной оправы.

 — Остановись! Ты не осознаешь, что ты творишь... — Старый витранг метнулся в сторону спутницы мага, но не успел сделать и трёх шагов, как его отбросило в сторону, почти впечатав в стену. Его голос захлебнулся и превратился в хриплый стон.

 — Бэллард ранен! — Молодой оленёнок, до этого не вступавший в бой, кинулся вбок, и в воздухе появился щемящий обоняние запах ели. Зелёные иглы запели, но не достигли цели, увязнув в метре от чародейки, словно попали в воду. Покачавшись и окончательно потеряв свою силу, они, сухо шелестя, упали на землю. Невидимый удар отбросил оленёнка в сторону, словно тот получил пощёчину мощным копытом.

Тёмношкурый олень был силён. Флэйм впервые ощутил радость от соперника, с которым можно было почти не сдерживать свою силу. Вихри огня встречались с деревянными кольями и пропадали в клубах пепла и пара. Несколько раз огненный маг пропускал удары, и царапины саднили занозами, добавляя ему боевого воодушевления. Почти сразу поняв, что дерево остаётся во власти этого витранга, как назвала их серебристая, маг не давал и шанса на победу, выжигая на себе занозы, едва оказывался вне досягаемости корней.

Наконец, олень стал выдыхаться. Кашляя и чихая от дыма, он всё чаще промахивался и всё реже успевал ставить защиту. Дым ел глаза и Флэйму, но тот потратил годы на то, чтобы переносить такие побочные проявления от использования своей магии. В отличие от привыкшего к лесному чистому воздуху лесного народа, огненный маг переносил дым куда более стойко. И главное, что олень это понимал.

 — Стой! Чтобы не обещала тебе эта тварь... выслушай! Этот осколок... эта часть Хранителя Жизни, не дай ей унести её, и тогда лес отплатит тебе добром... забудет о том, что ты уже натворил. — Витранг выкрикнул это, с трудом уходя от огненных когтей, располосовавших его деревянный доспех почти до самой шкурки. Вскрикнув, он сбросил тлеющие ошмётки брони и отскочил в сторону. — Этот камень выполнит твоё желание, если оно чисто, как лесной источник!!!

Последние слова прозвучали почти как вопль. Витранг вжался в спасительные корни, уже ощущая, как огненные когти диковинной магии этого единорога почти касаются его мордочки. Пламенеющая лапа медлила, опаляла шёрстку и заставляла глаза терять влагу, вызывая резь, словно от песка.

 — Выполнит... моё желание. — С трудом верилось, но пламя дуэли уступило холодному расчёту. — Это правда?

Витранг проглотил сухой ком в горле и кивнул.

 — Эй, тут один кустоголовый проговорился насчёт этого камешка. — Не убирая от витранга разжатую огненную лапу, маг обернулся к серебристой единорожке, и его взгляд ей не понравился. — И знаешь, а я ему верю... что скажешь ты? Кроме парадного входа отсюда хода нет, и, я думаю, там, наверху, нас встретят его сородичи. Ты ведь не думаешь скрыться, прикрывшись мной, а?

 — Не дай камню покинуть зал... лес простит тебя... — Хрипел от жара олень, стараясь отодвинуться в сторону.

 — Поверь, прощение — это последнее, что мне нужно. — Ухмыльнулся Флэйм. Пламя дрогнуло, и страж леса потерял сознание, вдохнув едкий дым. — А вот что мне действительно нужно... будь любезна, дай мне этот камень.

Серебристая глухо припомнила единорожью брань. Этот простак повёлся на слова витрангов. Конечно, они не врали. Они вообще не умели лгать, насколько она помнила этот народ. Осколок, зажатый серебристым светом телекинеза, висел перед нею, и за ним в полутьме плавающего по залу дыма сверкали глаза мага, полные жидкого огня.

 — Ты хочешь нарушить сделку?

 — И когда ты собиралась рассказать, что этот камешек исполняет желания? — Зло отозвался маг. Две огненные лапы чертили угольные борозды по стенам и полу зала, медленно покачиваясь рядом с ним.

 — Когда мы покинем это место. — Сухо ответила она, прикидывая шансы на убеждение. Они показались ей неутешительными. — Прекрати, ты должен понимать, что один ты не уйдёшь отсюда.

 — Как и ты. — Огненная лапа задела торчащие безвольно корни, и дерево вспыхнуло изнутри, рассыпаясь угольками с алыми прожилками. — Но, видишь ли, какая штука. Кроме твоего обучения, у меня были другие учителя. Всего несколько страниц, отобранных у торговца всякой редкостью, значительно усилили мою магию. У всех свои секреты, ты же понимаешь.

Вот что насторожило её. Она знала, насколько он силён как маг, но уже под конец битвы с витрангом он использовал далеко не те приёмы, которыми она его обучала. Мысленно упрекнув себя за невнимательность, она пристально взглянула на мага. По щекам от глаз мерцали огненные полосы, едва заметные на светлой шкурке. Грива, и так похожая на пламя, мерцала и шевелилась от горячего воздуха, по прядям скользили огненные всполохи.

 — Отдай... камушек... мне. — Отчеканил маг, и дым вокруг него взорвался огненным маревом. Горячий ветер вышвырнул лежащих стражей и засыпал тлеющими листьями. Колонна из корней, где лежал розовый осколок, выгнулась, обуглилась и свернулась в водоворот пепла. – По-хорошему ведь прошу.

 — Значит так, да? Кусать копыто, протянутое в помощь. — Зло зашипев, серебристая увернулась от дыхания огня. Отбрасываемые пламенем тени дрогнули, чёрные трещины побежали по потолку, словно свет терялся в них, не в силах отразиться от пустоты. Щупальца мрака обвились вокруг огненных лап и стали плавно отгибать их назад, пытаясь вывернуть их наизнанку. — Будь паинькой, выкинь из головы слова этого оленя, и пойдём отсюда. Нам ведь нечего делить. Я выполню свою часть сделки, ты свою, и все будут довольны, кроме, разве что, них.

Она кивнула головой в сторону лежащих витрангов.

Одно из сотканных из мрака щупалец треснуло и, разбрызгивая огнистые капли, стало заваливаться. Словно серп, пламя прошло через него, оставляя неровные края. Флэйм рассчитывал на другое. Нанести быстрый удар и, используя огромный запас сил, идти напролом, оставив эту чародейку лесным жителям. Сцепившись, он лишь терял силы, и шансы покинуть это место стремительно таяли. Почему-то ему вспомнились слова витрангов. Тварь. С чего они назвали её тварью, если она единорог? Пусть даже и не слишком привычной внешности. Эта грива, это серебристое тело. Он подозревал, что ей больше лет, чем она говорит, но это не имело никакого значения. С той самой встречи, как он помог бежать какому-то магу-недоучке, он хотел быть с нею, и вовсе не в роли помощника.

Тот искатель приключений даже не знал, какую ценность он нёс, впрочем, ему теперь и не узнать об этом никогда. Флейм улыбнулся, вспомнив, как удалось обойтись кучкой битов и несколькими весомыми угрозами, чтобы язык пройдохи навсегда забыл все слова, связанные с огненным магом и сделкой с ним. В день, когда ему удалось прочитать жалкие несколько страниц, от которых веяло магией сквозь шкатулку, в которой они лежали, сила проснулась и переполняла его уверенностью. В очередной дуэли, потеряв самоконтроль, он едва не погубил соперника, из-за чего Флэйму пришлось покинуть стены Магической Школы. Сила насыщала его до самых костей, и он ждал того момента, когда сможет быть равным ей. Или даже больше.

Маг облизнулся. Сопротивление его магии было сильно, но не настолько, как он думал. Внешне спокойная серебристая единорожка смотрела по сторонам, ничем не выдавая то, как она вызывала эти щупальца. Это и не волновало мага, они недолго держались перед его серпами пламени, а ведь это было далеко не всё, что он уже умел делать. Он сломит её магию, заберёт камень, а потом сломит её саму. И тогда её серебристая фигурка уже не оттолкнёт его копыто, и уж точно не он будет задыхаться в объятьях магии. Улыбка становилась шире.

 — Камень, моя дорогая. Я не хочу испортить твою красоту огнём. — Глухо повторил он своё требование.

 — Как будто ты сможешь. — Голос звучал на удивление спокойно для той, кого почти взяли в тиски огненные заклятья. — Ты ведь читал страницы погибшего аэтаслибрума? Вот откуда всё это... что же ты не сказал сразу, я бы внесла некоторые корректировки в мой план.

Маг напрягся. Как она догадалась? Да, что-то подобное и говорил этот пыльный пони, лазающий по древним сокровищницам. Аэтаслибрум. Но откуда она...

 — Если ты знаешь, то должна понимать, что играть со мной не стоит. — Не так уверенно откликнулся маг.

 — Страниц пять, видимо... может, семь. Далеко не целый фолиант. Было бы чего опасаться. Ты просто отнимаешь у себя и у меня время. — Голос звучал спокойно и прохладно. Ещё одно щупальце рассыпалось в осколки, но двум другим удалось отломать и превратить в горстку пепла один из огненных когтей. Зал раскололся на пламя и тьму, тщетно пытающихся одержать верх друг над другом.

Всё изменилось в одну короткую вспышку болотного сияния. С шипением, пройдя через огненную лапу, прямо в грудь мага ударила ветвь, раскрываясь на тлеющие древесные пальцы. Его пригвоздило к стене, припечатав о твёрдый камень рогом, и вспышка боли потонула в рёве рассеивающейся магии. Кто-то повелительно крикнул, и ещё один удар выбил из него остатки воздуха.

 — Именем Кантерлотской гвардии принцессы Селестии! — Грохотнул знакомый голос, и Флэйм ощутил, как проваливается в беспамятство. На самом краю сознания, затуманившимся взглядом он увидел, как чёрный шар магии серебристого единорога ломает тянущиеся ветки. Слышатся крики, и земля словно заваливается набок.

Сестра...

Он цеплялся за одну мысль.

Сестра!

Тонкая розовая нить. Она вилась в темноте тонкой змейкой и нырнула в зеркальную поверхность. Он узнал её глаза и цвет гривы с первого взгляда. Она была жива, но изменилась, сидела за столом, и её передние копыта были... другими. Плоская мордочка с крохотным носиком. Вместо приятной бархатистой шкурки — гладкая кожа. Она смеялась над чем-то и не слышала, как он звал её.

Нить вспыхнула со звуком треснувшего камня, вдалеке послышался разочарованный вздох.

---

Голодное урчание повторилось и, обернувшись, она встретилась взглядом с виновато смотрящим на неё Ваном.

 — Внизу должны были остаться запасы еды. Перекусим, отдохнём и начнём искать ограничитель. Без него нам не покинуть форт. Меня он не выпустит, а твои ранги доступа для него вообще ничто не значат. — Вздохнув, она протянула остатки ягод вороному. — Даже Элементы Гармонии не имели права войти сюда без согласия Алой.

Демикорн спускалась вниз, смотря то на стены, то на пол, словно ориентируясь по совершенно незаметным для Вана знакам. Тот молча шёл позади, с неохотой жуя ягоды, и размышлял о сказанном. Перспектива оказаться тут в заточении его пугала. Почти так же, как шанс никогда не увидеть прежнюю поняшу, смотрящую на мир удивлёнными янтарными глазками.

Переступив порог и наступив на валяющуюся прямо на полу дверь, путники оказались в просторном зале, свод которого уже успели пробить корешки деревьев, но он по-прежнему удерживался массивными арками. Книги, артефакты, свитки лежали где попало. Несколько листков жалобно зашелестели под копытом вороного, и он испуганно отпрянул в сторону. На стенах висели щиты разных форм и способов изготовления. Некоторые были заботливо отполированы до блеска.

Личность в теле Диксди вдохнула воздух и прикрыла глаза. Теперь, когда она оказалась здесь, усталость и пережитое взяли власть над телом. Качнувшись, она добрела до сваленных в одну кучу кусков ткани. Выцветшие и потерявшие былую красоту обрывки ковров и гобеленов были собраны, видимо, почти со всего форта. Развалившись на этой груде бесценного наследия прошлого, она слегка приобняла кусок ковра передними копытцами. Чуть щурясь, она с улыбкой смотрела, как взор вороного мечется от одного предмета к другому, теряясь в разнообразии вещей. Под копытами жеребца зазвенели рассыпанные по полу монеты, и он удивлённо вскрикнул. Это забавляло её. Демикорн вглядывалась, как тот замирал перед белоснежными когда-то статуями аликорнов, в грации которых скульпторы пытались передать максимум той неуёмной силы жизни. Чуть поодаль мелькал кот, пугая мелкую живность своими изящными прыжками и акробатической способностью взбираться по книжным стеллажам.

 — Это... копия подарка Принцессе в честь коронации её сестры. Она была такой малышкой и радовалась подарку так, как никто другой. — Произнесла она, когда Ван застыл перед небольшой статуей аликорна тёмного цвета. Потянувшись и уложив копыта поудобнее, фиолетовоокая указала крылом на несколько других статуй, отличавшихся наличием на них золотистых, серебряных и отливающих медью украшений на груди. Одни были темнее, и на поверхности виднелся рисунок в виде полумесяца, другие оказались вязью перекрученных цепочек, внутри которых висели вытянутые в каплю камни. В форме распахнутых крыльев или, напротив, жёстких и рубленых форм предметы лежали на пыльных статуях, тускло поблескивая своими гранями. — Амулеты, артефакты... парадные колье аликорнов, которые усиливают или фокусируют природную магию. Все они настоящие. Бери любой, какой понравится, если хочешь. Некоторые из них, правда, копии, едва ли в четверть силы от оригинала, но это не уменьшает их ценность.

Тёмное копытце потянулось к одному из предметов. Благородно мерцающий овал, тонко выполненные маховые перья обрамляли его, раскрываясь по бокам. Ожерелье манило своей простотой и, при этом, скрытой силой.

 — Пожалуй... Нет. — Вороной одёрнул копыто и посмотрел на изумлённую синюю мордочку. — Это будет неправильно. Я знаю, что случалось с теми единорогами, переоценившими свои силы и решившими, будто достойны носить такие вещи.

 — Ты забавный. — Старшая дёрнула ушком. — Другой бы аликорн сейчас бы уже сумку набивал этими штуками на пару сотен лет вперёд. Точнее, любой аликорн.

 — Всё это — не более чем инструменты. — Пожал крыльями вороной. — Не зная пределов своей собственной силы, легко можно попасть под влияние таких штук. Лучше надеяться на себя. Зависеть от них, не зная, когда они тебя подведут — сомнительная радость.

 — Амулеты аликорнов не требуют ограничителя, можно и так быть в курсе, насколько их хватит, если это, конечно, тебя волнует. — Допив воду из фляги с гордым профилем единорога, она откинула её в сторону. — Посмотри там, в боковом ходу от зала. Там должно было остаться что-то съестное. Возможно, даже себе найдешь по вкусу. На сытый желудок, может, и мысли будут другие.

Проводив взглядом осторожно идущего вороного, старающегося не уронить наставленные в беспорядке предметы или не наступить на что-то, она достала из сумки дребезжащий от прикосновений ограничитель. Удерживая его телекинезом, она легонько встряхнула его и озадаченно уставилась на тусклую поверхность.

Вернувшийся вскоре из кладовой пепельногривый выглядел весьма довольным жизнью. Пристроившись рядом с перепончатокрылой и придвинув к ней часть из найденных припасов, он стал жевать какие-то сухофрукты, время от времени поглядывая на действия демикорна.

 — С чего начнём поиски? — Не выдержав, задал он вопрос, проглотив кусочки фруктов.

 — С отдыха. — Фиолетовоокая сунула покорёженные «Око-часы» в сумку и закрыла глаза. — Все поиски начинаются с отдыха. И тебе советую.

Тело расслабилось. Нити, тянущиеся от скованной в нём личности, перестали звенеть, и теперь та, кто когда-то называла себя Калдари Фускус, вновь зависла в молчаливой пустоте сознания. Где-то там, на самом краю, спала настоящая обладательница этого тела, и ей снились сны, перемежаясь с обрывками из реальности. Кусочки путешествия по горам, тусклые камни в стенах коридора. Ржавая дверь медленно открывалась, то приглашая войти, то захлопывалась, оставляя её в одиночестве. Янтарноокая демикорн тихо шевелила во сне крылышками, словно вот-вот проснётся и потянется, но этот миг никак не наступал.

Вот промелькнул кусочек момента перехода из города к скалам. Мутные тени, словно перевивающиеся потоки мрака и пепла, чавкали под копытами. Размытый горизонт, словно в дымке, плыл по бокам пугающе необычного туннеля, и впереди раскачивалась дымчатая грива уверенно идущего вперед аликорна. Нить натянулась.

 — Ван, что это было за заклинание, при помощи которого мы оказались в горах? — Послышался сонливый голос вместе с лёгким тычком в бок.

 — А? Это... что-то вроде телепорта единорогов, но и не телепорт. Как бы сказать... — Вороной задумчиво тёр копытом висок. — Я случайно нашёл это заклинание в одной из книг в Кантерлотской библиотеке. В некоторых местах мира можно создать этакий круг магических знаков, создающих... как бы это назвать... переход. Шагнув в него в одном месте и пройдя некоторое расстояние, можно оказаться в другом. Время в нём идёт несколько иначе. В первый раз у меня ушёл день на перемещение из одного зала в другой, хотя для меня это были считанные секунды. Потом я натренировался на улицах Кантерлота, но...

 — Просто скажи, сколько прошло времени с того, как мы покинули город. — Демикорн зевнула и подмяла под себя кусок ковра помягче.

 — Месяца... два... наверное. — Виновато опустив ушки, ответил он. — Но зато нас уже точно не ищут. Разве это не замечательно?

 — Угу. — Перепончатокрылая отвернулась и тихо засопела, словно удовлетворив любопытство и потеряв всякий интерес к дальнейшей беседе. Вану оставалось лишь закинуть в рот остатки снеди и последовать ее примеру. Он спал и видел сон.

---

Городской парк Кантерлота. Бывшая оранжерея, снабжающая ещё только развивающийся город продовольствием. Без бита в кармане, в самодельной накидке, делающей его похожим на паломника, он оказался среди цветущих плодовых деревьев, ощущая, как от ароматов плодов его чувство голода просыпается с новой силой. Осторожно цепляя фрукты телекинезом, справедливо считая, что раз они растут на дереве, а не лежат в лотке, то их можно брать просто так, вороной единорог набрал небольшую горку груш и яблок. К ним добавились странные вытянутые плоды, оказавшиеся кислыми до умопомрачения. Выплюнув их в кусты, он отправился поедать более вкусные виды.

Утолив голод плодами, а жажду — в ближайшем фонтане, гость Кантерлота неспешно прогуливался по пустынным улочками, удивляясь, как это никого нет в таком месте.

 — Стоять! Именем её высочества! — Окрик раздался совсем рядом. Силуэты единорогов мелькнули за кустами, и послышался шелест раздвигаемых веток.

Решив, что это те же преследователи, которые вломились в его комнату в Магической Школе Гринлифа, он, недолго думая, побежал. Сытый желудок придавал сил, и не только физических. Несколько раз, удачно применённым телекинезом, ему удалось сбить нескольких преследователей с ног.

 — Это единорог! Будьте осторожнее, не дайте приблизиться к Её Высочеству! — Раздались крики левее, и Ван разумно решил бежать направо. Миновав раздвинутые коротким движением рога кусты, он кубарем выкатился на клумбу, умудрившись разорвать импровизированную накидку о короткую ограду. Помянув не слишком добрым словом того, кто придумал делать острые пики на ограде, он побежал дальше. Голоса единорогов раздавались то почти в двух шагах, то издалека. Его брали в кольцо.

Сухо улыбнувшись, вороной задержался у одного из фонтанов. Росчерк копытом по камню, едва заметный символ с короткой стрелкой-вектором. Теперь оставалось только дождаться и сказать слово-катализатор.

Трое дворцовых стражников так и не поняли, что случилось. Вода из фонтана сбила их с ног, а потом превратилась в лёд, сковав их крепче кандалов. Невзрачно одетый и при этом довольно высокий единорог прыжками скрылся в кустах, оставив их с носом.

Ван бежал, ему удалось остановить всего трёх преследующих его единорогов. На них были доспехи и металлические накопытники, что изумило его в самом начале. Да и выглядели они все, как на подбор, внушительными вояками — с такими долго не простоишь в драке. Сзади раздались предупреждающие крики, и мимо него пролетел заряд магии, оставивший след на одной из статуй. Похоже, за него взялись всерьёз.

 — Я съел всего несколько яблок и груш! — Крикнул он, в надежде, что его услышат. — Я заплачу, если они были чьи-то! Честное слово!

Миновав очередные кусты, он едва не столкнулся с кем-то, стоящим у статуи, и устремился к небольшой арке выхода из парка. Там уже виднелась спасительная пустая улочка, в закоулках которой можно было переждать погоню. Копыта коснулись мостовой... и он продолжал бежать к арке. На пятый раз до вороного дошло, что он вбегает в арку уже не впервые, но отчего-то покинуть парк не выходит.

 — Я всё жду, когда тебе надоест бежать на месте... — Тихий и мягкий голос раздался чуть позади, и копыта вороного со скрипом затормозили по брусчатке. — Это заклинание петли: сколько бы ты не пытался убежать с места, будешь начинать с самого начала. Для тайного поклонника ты весьма плохо одет, а для подосланного орденом единорога не так хорошо владеешь магией. Ты кто?

 — Прежде чем я назову своё имя, я хочу знать, почему меня преследуют за кучку яблок! А те кислые плоды я не ел, они несъедобны... — Вороной выпалил это на одном дыхании, разворачиваясь и вглядываясь в пленителя.

Перед ним стояла аликорн. Без всяких сомнений — на это указывал длинный витой рог и пара чуть поджатых крыльев. Грудь закрывало искусно выполненное украшение с огромным аметистовым камнем в середине, таким же сияющим и чистым, как её глаза.

 — Разумно. Они декоративные. Надо быть или очень голодным, или совершенно не разбираться в растениях, чтобы их есть. Не ошибусь, предположив и то, и другое сразу. — Голос действительно был обволакивающе мягкий, но при этом в нём чувствовалась уверенность. Она рассматривала его с интересом и без осуждения, отчего Ван смутился. Разглядывая в свою очередь свою пленительницу, он перебирал в голове, где он мог видеть похожие аксессуары. Золотые накопытники, развевающаяся перламутровая грива, тонкая, словно дымка. Золотистая корона, чуть небрежно сидящая за рогом.

 — Вы... — Начал было фразу изумлённый Ван, как в этот миг его настиг магический удар.

Сознание возвращалось к нему вместе с запахом ароматного чая, плавно втягивающегося в его ноздри. Тело оказалось скованным, и к его ужасу он обнаружил, что накидки на нём нет. Диковинные кандалы держали его копыта в довольно пристойном положении, перед ним стояла полная чашка чая, какая-то сдоба и, насмешка судьбы, тортик с ломтиками груши и яблока. Переведя взор от угощения, он столкнулся с аметистовым взглядом, на этот раз смотрящим пристально, словно его обладательница пыталась прожечь в нём дырку.

 — Аликорн... жеребец... право дело, не знаю, что и сказать. Я слышала, что мои поклонники, тщетно пытаясь заполучить моё сердце и копыто, искали заклинания, дающие им иллюзию крыльев, но уж если делать, то зачем такие? — Она кивнула головой в его сторону и отпила из висящей рядом чашки немного горячего травяного отвара. Покосившись в сторону, Ван заметил, что в комнате они не одни: рядом попарно стояли единороги, нацелившись рогами в него, а чуть дальше замерли пегасы, и в их глазах читалась уверенность в невозможности бегства. — Итак, кто ты такой и откуда взялся в Кантерлоте? Если бы я знала, что в других странах есть аликорны среди правителей, то могла бы посчитать за беглого принца. Увы, таких нет, а, значит, ты или самозванец или...

Она замолчала, предлагая Вану самостоятельно продолжить.

Взглянув в эти глаза, он предпочел рассказать всё. Пытаясь быть убедительным, он рассказывал то, что помнил, хотя это выглядело, как бессмысленный калейдоскоп событий. Поведав о встрече у озера и событиях в Гринлифе, он не заметил как пегасы и единороги оставили его наедине с аликорном, чьи глаза смотрели прямо в сердце.

 — А потом на меня начали охотиться... я случайно оказался в парке, там вкусно пахло, а по прибытию у меня не было ни бита, чтобы перекусить. Я не знал, кому принадлежат эти сады, и... — Она качнула копытом, приказывая замолчать.

 — Достаточно. — Голос прозвучал одновременно со звуком падающих кандалов и звоном падающего на пол колечка, взяться которому было неоткуда. — История, и вправду, туманна, а будь ты по-настоящему аликорном, разговор был бы другим. Пока я не придумаю, что с тобой делать, ты останешься во дворце. И да, побег — не лучшая идея. Если тебя ищут, кто бы это ни был, тут им тебя не найти, Ван Бел Сапка... Хм, странное имя для... единорога.

Аметистовые глаза сверкнули, и Ван остался один.

День сменялся другим, настороженность постепенно уступала место интересу. Проведя не один час в обществе с несколькими дотошным единорогами, Ван получил почти полную свободу в пределах замка. Первый шок от встречи с самой правительницей Эквестрии пугающе быстро прошёл. Ещё полгода назад он кинул бы чем-нибудь в того, кто предположил бы его чаепитие с принцессой. И вот настал день, когда он оказался рядом с нею, хотя и под бдительной стражей двух единорогов. Селестия рассматривала бумаги, меланхолично листая их телекинезом, и на каждом из них Ван с изумлением обнаруживал знак Гринлифской школы.

 — Необычные умения для того, кто в них не должен нуждаться. Символьная магия, такая медленная и неповоротливая, требующая от мага чертить знаки на поверхности и надеяться, что их не сотрут раньше времени. — Прокомментировала она один из листков. — Крайне слабая даже для единорога природная магия. И это... подставить живые крылья под пламя простительно лишь для того, кто их не имел. Эти записи пытались получить ещё до меня, и я уже догадываюсь, кто проявил подобный интерес. Что же, решено. Хотя у меня уже есть ученица, я полагаю, у меня найдется время и на тебя.

Аметистовые глаза уставились прямо на Вана, и у того кусок вишнёвого пирога чуть не застрял в горле.

Телекинез всегда давался ему легко, и успехи не заставили себя долго ждать. Другие же виды магии получались из копыт вон плохо. Огненная стихия вызывала в нём необъяснимый панический ужас, словно тело пыталось избежать контакта с огнём любым способом, отчего максимумом его достижений был плавающий огонёк вокруг рога. А вот символьная магия пополнялась всё новыми и новыми приёмами. Просидев всю ночь в дальнем крыле Кантерлотской Библиотеки, он выудил одно занятное заклятие и не преминул похвастаться им перед принцессой, отношения с которой становились всё менее официальными.

 — Замена телепорту! Переход! — Вороной ткнул копытом в расцарапанный паркет. — Один хлопок копытами, и я уже в другом зале... Вот вектор, направление и...

Появившись в другом зале, вороной обнаружил ночь за окном и удивлённо замершую принцессу, собиравшуюся отправить в рот очередной кусочек торта.

 — И я уже тут... — Неуверенно завершил маг, озираясь по сторонам. — Уже ночь?

 — Уже ночь спустя два дня. Мне это не кажется удачной заменой телепортации. — Медленно ответила принцесса, отложив тортик в сторону. — Я не понимаю, почему ты так противишься изучению нормальной магии? Всё говорит за то, что ты являешься настоящим аликорном, хотя как это могло случиться в наше время, по-прежнему, для меня загадка.

Признаваться, что, изучая магию, он наталкивается на барьер, за которым магии перестаёт хватать и ничего не выходит, ему не хотелось, поэтому он просто вздохнул и сел на подушку у столика. Попытка впечатлить принцессу символьной магией провалилась, а сам он едва ли не опозорился.

 — Что значит, "в это время"? — Спросил он, подхватив вилку для торта, но принцесса лишь качнула головой из стороны в стороны.

День, когда ему удастся удивить свою аметистовоглазую наставницу, приближался, но он об этом не знал.

---

— Где-то тут должен был остаться хотя бы один ограничитель. — Стук копыт раздавался глухо и чередовался с цокотом металла по камню. — И хотелось бы найти его достаточно целым. А вот там уже дело за тобой.

Заметив немой вопрос в глазах Вана, всё ещё сонного и зевающего, она сглотнула и поправила лямку сумки.

 — Не знаю, как лучше сказать. Судя по записям, ты в курсе о включающемся ограничителе, когда сознанию демикорна грозит опасность или оно теряется. В этот миг он запускает... что-то вроде меня. — Заметив согласный кивок вороного, она продолжила уже более уверенно, продолжая чеканить шаги по коридору. Тут было прохладнее, чем в зале и пыль лежала толстым слоем почти на всём, куда бы ни падал взгляд. Тусклые камни исправно загорались, едва путники приближались к ним, и гасли, едва те удалялись. Создавалось ощущение, словно свет идёт за ними. — В обычном случае, после возвращения владельца в норму, ограничитель возвращает всё в исходное состояние. Но не сейчас. Когда я усну, управлять устройством будет некому...

Замерев, она уткнулась носом в шею аликорна, тихо добавив:

 — От тебя одного всё будет зависеть. Я отдам последние указания, и дальше тебе придётся следовать инструкциям и своему чутью. В этот раз это всё, что в моих силах.

Ван, к своему изумлению, ощутил усталость и страх. Старшая казалась такой сильной и невозмутимой до прибытия в форт, но после... Произошедшее у дверей и на лестнице разломало эту невозмутимость в осколки.

 — Я всё сделаю, как скажешь. Но у меня к тебе вопросы, Старшая. — Заверил демикорна вороной, приобняв ту крылом. — Что будет, когда она проснётся? Есть ли что-то, о чём она не будет знать, и рассказывать ей не стоит. Не потому, что хочу секретов между ней и мной. Но может, есть то, что не хочешь ей говорить ты сама?

Фиолетовоокая плавно оттолкнула крыло в сторону.

 — Расскажи, что посчитаешь нужным. Хотя... — Она посмотрела в сторону покосившейся двери, за которой угадывалась жилая комната. В полутьме виднелся кусок кровати. Небольшой шкафчик стоял накренившись, и створка тонула в густой паутине. — Не говори ей моего имени. И не упоминай, что мы проходили мимо скалы с именами. Тот туннель не затопило, и всё было нормально. Мы прошли по нему. Ты и она прошли по нему, и никто ничего не видел. Ей не нужно помнить об этом.

Голос звучал торопливо, словно просить об услуге было ей в новинку. Через равные промежутки им встречались двери. Одни оказались завалены изнутри, и через треснувшее дерево торчали куски обрушившегося потолка. Другие отсутствовали вовсе или были приоткрыты. Синяя пони заглядывала в них, но, не обнаружив ничего похожего на ограничитель, шла дальше. Кусочки сухого дерева хрустели под копытами, оглушительно щёлкая в тишине.

У одной двери лежало несколько фигурок, выточенных из какого-то материала, похожего на кость, но слой пыли и паутины не позволил рассмотреть, кого они изображали. От двери чуть левее, на стене был нацарапан рисунок, явно копытом жеребенка. Она отвернулась и ускорила шаг. Коридор разветвлялся и сходился снова. Перепончатокрылая редко посещала эти прорубленные в скале проходы и теперь озадаченно смотрела по сторонам, пытаясь определить дальнейший путь. Порой проход приводил в тупик, и тогда она вынимала из сумки разломанный ограничитель, произнося одно и то же мелодичное слово на инитиумнарском. Постукивание копытом вызывало мельтешение красноватых символов на поверхности, но было ли это хорошо или нет, Ван так и не смог угадать.

Форт оказался неожиданно огромным. Компактный с виду, он уходил глубоко в скалу, и вороному лишь оставалось подивиться стараниям строителей. Аликорн толкнул одну из дверей, которую украшала тусклая пластинка с теми же непонятными символами, завораживающими своей дикой линией. За ней, кроме мутного камня, замерцавшего, ощутив гостя, оказалась довольно просторная комната. Пыль и каменная крошка покрывали стоящий стол. Сухие свитки распались в пыль, едва Ван попытался их взять. Чуть дальше стояла небольшая фигурка серебристого цвета, изображающая взмывающего в небо демикорна.
 — Серебряная Звёздочка. Она может летать очень высоко.[см. Забытое Имя] — С какой-то горечью в голосе произнесла вошедшая следом демикорн, и Ван чуть не выронил фигурку из объятий телекинеза.

 — Что случится, когда Диксди проснётся? Ты просто заснёшь, или... тебя заменят те, другие «око-часы»? — Осторожно поставив фигурку на место, он вышел из комнаты вслед за синей пони.

Вопрос, казалось, застал её врасплох. Она шла, покачивая из стороны в стороны сломанный ограничитель, словно пытаясь понять закономерность слабо загорающихся символов. Вскоре один из них стал мигать чуть ярче.

 — Зависит от типа. Если в них окажется личность более сильная, чем я... — Она сделала паузу, рассматривая очередной завал, из которого торчал кусок статуи аликорна. — То меня не станет. Если личность будет слабее меня, мы сольёмся. Ведь я...

Очередная комната оказалась вытянутой, и вдоль стен стояли каменные цилиндры. Ржавые трубы уходили от них в стены. Часть каменных сооружений оказалась расколота, и внутри, переливаясь красным блеском, лежали небольшие круглые камешки. Оглядевшись, она потянула сунувшегося вслед за ней вороного прочь от комнаты.

 — Я ведь тоже частична. Всё, что имел в себе отключающийся ограничитель, переходило в находившийся ближе всего к нему. Каждый из них, прекращая свои функции, отдавал свои знания другим. С ними уходили и записанные в них личности. В итоге, оставались лишь самые сильные. — Демикорн тихо усмехнулась. Очередная комната была пуста, не считая кусков потолка, лежащих на полу, и жалобно мигающего осветительного камня. — Слабое утешение, не находишь?

Левая ветка скального прохода развалилась совершенно. Кладка стен лежала грудой вперемешку с камнями и кусками колонн, некогда поддерживающих свод. Среди них белело что-то, блёкло поблескивая металлом. Фиолетовоокая с отвращением фыркнув, свернула направо.

 — Когда она проснётся, первое, что будет помнить — лишь чаепитие у твоего замечательного друга, я думаю. — Внезапно проговорила она, развернувшись и побежав обратно, оставив вороного в недоумении созерцать пляшущие по стенам тени. Он не успел дойти до развилки, где встретил её идущей назад, только с небольшим узелком в зубах. Преложив его в сияние телекинеза, она протянула его вороному.

 — Это... может быть уже и не нужно, ведь столько времени прошло... Возьми, это для тех пони. — Она положила узелок в пыль перед аликорном и зашагала вперёд. Узелок накренился, и что-то гулко перекатилось в нём, показавшись выпуклостью под тканью в форме небольшого камешка.

 — Спасибо... Всё-таки, ты не такая жесткая, как хочешь казаться. — Вороной сложил узелок в сумку, пытаясь догадаться, что это может быть. Но раз спутница сказала, что это для пони, то, возможно, имела в виду превращённых в дерево, а значит, был способ вернуть их назад. Если, конечно, Селестия и Луна потерпели неудачу. А в этом Ван изрядно сомневался. — Вы, демикорны, как ёжики. С виду колючие, но на деле такие же пони, как и другие. Не отрицай этого. Луна была права, уговорив сестру дать Диксди шанс.

 — Если ты сделал эти выводы, лишь общаясь с нею и мною, то боюсь, они несколько неточны. — Заметила она, ступая на пол просторной галереи. В отличие от остальных комнат, она была заметно целее. Небольшой сквозняк сметал пыль в ровные кучки по углам, а из множества колонн лишь несколькие лежали осколками на полу. В нишах по бокам от дорожки, выложенной некогда красным и позолоченным камнями, стояли статуи демикорнов. С грустью Ван переходил от одной статуи к другой, отмечая на каждой одетые артефакты. Некоторые были вполне целыми, другие были словно после битвы. Металл покрывали царапины, надрезы и крупные вмятины.

 — Она тысячелетие жила рядом с ними, даже не зная, что они были когда-то живыми — Тихо проговорил он. У всех статуй было лишь одно общее — левые бёдра статуй стягивали пустые ремешки. Место, в котором находился ограничитель, было пустым. — Кем они были?

— Она думала, что это статуи… в честь них. Думай так же, теперь это не имеет значения. Зал Первых Артефакторов. — Отозвалась она. Шагая мимо смотрящих в пустоту статуй, она читала и переводила на эквестрийский их имена. У одной статуи она задержалась чуть дольше. — Диксди Уно. Год четыре тысячи три сотни двенадцатый. Она была талантлива в обращении с артефактами класса стилус.

Демикорн стояла, закрыв крылья перед собой и поджав копыто, с которого свисали два обрывка тяжёлой цепи. На застывшей в камне мордочке проглядывалась беззвучная мольба. Подойдя ближе, Ван рассмотрел множество крупных дыр в крыльях, и представлять то, что могли такие дыры оставить, ему не хотелось. Ряды статуй закончились, и теперь их путь лежал направо. Ограничитель, парящий в облаке телекинеза, снова сверкнул одиноким символом, и фиолетовоокая заметно приободрилась.

 — Каждый артефактор проходил обряд посвящения в этом зале. После выбора артефакта им нужно было проявить максимум умений и стараний в его владении. Те, кто смогли пройти это испытание, получали звание Артефактора и... свою кьютимарку.

 — А что это было за испытание? — Вороной с любопытством рассматривал покрытый незатейливым рисунком стены.

 — Испытание, по сути, простое. — Демикорн как-то хищно оскалилась, вложив едкую иронию в слово "простое". — Нужно было успеть изучить и понять принцип артефакта до того, как он выпьет большую часть сил. Будучи жеребёнком, она справилась, потеряв едва ли треть... к слову говоря.

Ван споткнулся на ровном месте.

 — Ничего себе испытание. А если бы она не прошла? — Оправившись от таких новостей, проговорил он. Суровый взгляд фиолетовых глаз был понятен без слов.

Под копытами стало мягче, и в свете невзрачных осветительных камней стала виднеться тёмная и плотная пыль, веками сметаемая сквозняком в щели стен, углы и выемки в полу. В одной из таких кучек лежал погнутый диск око-часов. Чуть дальше обнаружились сразу два, но один был расколот пополам, а в другом торчал тёмный отломившийся рог. Скрученный в спираль и без лезвия на тыльной стороне. Губы синей пони сжались.

 — Мы почти пришли... — Бесцветно произнесла она и свернула в очередной, становящийся всё более тесным, проход...

---

Солнечный свет озарил библиотеку Понивиля, и на дощатый пол осторожно вступили темное и светлое копытце. Огненная птица сделала небольшой круг и уселась на жёрдочке, словно улыбаясь и приветствуя стоящих посреди комнаты принцесс.

 — Моя верная ученица, мы прибыли сразу же, как только я получила твоё письмо. — Принцесса Селестия взглянула на готовую расплакаться лиловую единорожку и поспешно добавила. — Даже два твоих письма.

Но Спаркл уже бросилась к своей наставнице, плача в голос, отчего смутившиеся принцессы переглянулись, не зная, что делать.

 — Фла... Фла... тер... тер... шаааай... — С трудом различили среди всхлипываний принцессы, и, наконец, понимание, что это были не слёзы радости от встречи, стали медленно доходить до обеих.

— Флаттершай пропала. Совсем. Даже дверь открыта осталась. Я уже везде была: и тут, и там, и даже вот там, но её нигде нет. Если она играет в прятки, то, уверена, у неё все шансы победить. — Розовая пони появилась в окне, перебирая от нетерпения копытцами. — Оооуууууу Принцессы!

Наконец, она заметила гостей библиотеки и, поклонившись, ударилась мордочкой о подоконник, после чего попытка потереть нос копытом и одновременно держаться снаружи окна провалилась и завершилась хрустом цветов под понячьим весом.

 — Успокойся, Твайлайт, и расскажи, что случилось за то время, что прошло с момента, как ты написала мне... нам... — Селестия оглянулась на свою сестру, слегка зевающую, но уже пристально смотрящую по сторонам, — письмо.

Пришедшей в себя и изредка шмыгающей единорожке так и не удалось произнести ни слова. Дверь в библиотеку распахнулась со стуком.

 — Ты!! Ты... как ты могла так поступить с ним! Он сохранял верность до последнего, а ты... заставила его... делать это раз за разом. Чудовище!! — Радужногривая пегасочка с трудом говорила от переполнявшего её волнения. Голубое копытце уставилось на принцессу и слегка дрожало. — Не подходи ко мне! Он тебе верил... Элемент Верности верил тебе, а ты так обошлась с ним!! Я никогда не прощу тебе этого!!

Пыль и песок выплеснулись в мордочки застывших принцесс и потерявшей дар речи Твайлайт. Радужный взрыв раздался где-то над домом, и шестицветная полоса стала тонкой нитью где-то над Вечносвободным лесом. Лишь в аметистовых глазах Селестии была искорка понимания происходящего.

 — Твайлайт, собери своих друзей. Мне кажется, им нужна твоя... и моя помощь. — Тихо проговорила она, провожая взглядом Рэйнбоу Дэш. — Снившийся им кошмар становится для них явью.