Артефактор Эквестрии. Диксди
5. Ограничитель, Орден Магов и тайна зала
Приключения продолжаются. Спутнику Диксди открываются кусочки истории, связанные с её народом, вместе с чарующим наследием, ныне превратившимся в руины. В то же время, любопытная искательница приключений сталкивается с историей одного заброшенного места, тайна которого может стоить ей жизни. Принцесса Луна скована заклятием одеревенения, но находится тот, кто слышит её голос, вопреки всему.
Механические лапки мягко ступали по пыльному полу, позволяя своей владелице нести в свободном копыте небольшой факел. Свет разгонял полумрак, освещая куски истлевших гобеленов, изображающих гарцующих в танце магической дуэли единорогов. Их фигуры были необычно стройны, а хвосты были тонкими и завершались кисточкой. За редким исключением, часть гривы была сплетена в косичку, на кончике которой висела одна или сразу несколько бусин. Пони всматривалась в них, плавно огибая уже пустые постаменты и те, на которых ещё стояли доспехи. Это действительно был Зал Славы. У стен лежало упавшее с креплений оружие, почти каждое было создано для единорогов: отсутствующие рукояти, изогнутые и изящные линии форм были, скорее, для использующих телекинез, чем копыта, крылья или зубы. Но, как бы ни была хороша ковка, время не пощадило ни их, ни доспехи. Всё, что не содержало в себе благородный металл или магию, было изъедено ржавчиной и покрыто толстым слоем пыли, от которой пони едва не расчихалась. В подтверждение догадки, все шлемы обладали отверстием под рог или незамысловатым креплением, не позволяющим случайному удару сбить заклинание или поток магии. Действенный, хоть и примитивный метод. Большая часть нагрудных пластин принадлежала одному и тому же родовому гербу. Подпрыгивающая монетка с появляющимся из неё, словно из воды, профилем утончённого единорога, стальная грива которого контрастировала с глиняного цвета шкуркой.
— Мама была права, заставляя учить гербы всех этих снобов. Жаль, я не все уроки слушала в оба ушка. — Фыркнула она, стирая пыль с очередного герба. Попытка увенчалась провалом в буквальном смысле. Копыто прошло сквозь металл и покрылось разводами ставшей пылью ржавчины. — Фу, пакость. Хорошо, хоть внутри ничего... нет...
Словно насмешка над её словами, из доспеха выползла побеспокоенная многоножка и, тихо шурша своими ножками, скрылась в трещине на стене. Времена, когда подобная тварь заставляла её истошно визжать и висеть на шторе, теперь казались для неё безумно далёкими. Как и её экскурсии с отцом на его шахты. Она не любила их. Каждый раз их встреча была поводом для истерики. И каждый раз, спустя годы, она считала их самым ценным событием в её жизни. Хотя, чтобы понять это, ей пришлось расстаться как с отцом, так и с уютным детством обеспеченной семьи скромного городка Коалпарадайз. И она вернётся туда. Однажды. Когда закончит своё дело и...
— Когда я выберусь из этого тухлого замка. — Уже вслух закончила она свои мысли, пнув копытом старый шлем. Жестянка несколько раз прогрохотала по полу, прежде чем скрыться в темноте, высекая из камня искры. В свете этих едва различимых вспышек и стал виден замерший у самой стены силуэт, резко отличающийся от замерших доспехов гладкими формами. Даже слишком гладкими, словно кто-то прислонил к стене статую, изображающую уставшего единорога. Эйранда подошла ближе, освещая статую факелом.
— Заклятие эммарбла. — Она покачала головой. Наложенное однажды, его можно было снять, но, лишь если жертва оставалась целой. Единорогу не повезло. Тонкий, изящный хвост отломился у самого основания и лежал грудой мелких осколков на полу. Вместе с частями передних копыт и куском гривы. Ещё целый рог упирался в стену, и под ним завершалась самая длинная и глубокая царапина. Окаменевшие глаза словно смотрели на копыта с удивлением, будто единорог не сразу осознал момент, когда они уже откололись. На его шее поблескивало забавное по форме ожерелье, в центре которого пустовала оправа. Она была покорёжена и едва скрывала вмятину на груди, явно появившуюся уже после того, как тело обрело прочность камня. — Или тебя застали врасплох... или даже не знаю, в каком отчаянии пребывая можно было наложить его на себя.
Факел качнулся, выхватывая из полумрака процарапанную на стене надпись.
"Прости, я хотел как лучше..."
Под ней лежали куски самоцвета, расколовшегося примерно в то же время, когда была сделана надпись. Идеальные формы овала едва угадывались в осколках, покрытых каменной крошкой и пылью. Теперь же они не представляли никакой ценности.
— Лучше бы ты написал, где тут выход, кроме того, через который я сюда попала. — Мрачно буркнула в сторону единорога пони, отмечая про себя его отменные пропорции. Будь он живым... — Жаль, что ты раскололся.
Вздохнув, она села у стены, открывая дневник на случайном месте.
"День сияющих огоньков. Они летают по замку, и это весело. Но подруга их не любит, поэтому ушла в Зал Славы. Она говорит, что там уютнее, и это место ей нравится больше. Несколько раз я слышала оттуда странные звуки. Словно кто-то спорит или зовёт. Этот голос мне кажется знакомым, но я не могу вспомнить, чей он. Я спросила её об этих звуках... Она улыбнулась и поцеловала меня в рог, сказав не брать это в голову. Хороший совет. Как эта мысль не пришла ко мне раньше? Этот замок скрипит и шатается сам по себе. Не удивлюсь, если мне действительно мерещится. Если бы у моего дома в лесу не..."
Надпись растеклась, и чернила стали единым мутным пятном, скрывая часть слов полностью. Эйранда досадливо постучала копытом по полу. Листики зашуршали. Следующие несколько страниц были изрисованы очертаниями планов, суть которых теперь было невозможно понять. Не то карта подвала, не то верхних этажей замка, часть из которых была помечена крестиком. Эйранда загнула уголки части листиков, решив вернуться к ним позже.
"День прыжков по лестнице. Это я сама придумала. Подруга учит меня снижать собственный вес, теперь я могу прыгать через весь лестничный пролёт. И ходить тише. Правда, гадкий слуга всё равно слышит меня или чувствует. А ещё я слышала за стеной умоляющий голос. Мне не удалось разобрать слова, а мой слуга отказался проверять это место. Мой. Слуга. Отказался. Да что он себе возомнил? В следующий раз я испробую то новое заклинание на нём. Да. Я вобью в его жуткую голову пару прописных истин. Голос звучит жалобно. Что он хочет? Может быть, это призрак замка? В замках всегда должны быть призраки. Кому вообще пришло в голову замуровать Зал Славы. На досуге разберу эту кладку... хочу увидеть привидение".
— Я так понимаю, досуг тебе так и не выдался. — Фыркнула пони и потянулась. Лежать на каменном полу было не слишком удобно, мелкая каменная и металлическая крошка и вовсе намеревалась впиться в круп при каждом движении. Если бы не сумка, та же участь постигла бы и мордочку с копытами. Дневник раскрылся на последней странице, после которой с десяток было вырвано с корнем, а остальные были пусты.
"День прощаний. Хочу назвать это итогом, но это не так. Моя верная подруга считает меня готовой. Лачуга в лесу уже сгорела, так никто не сможет найти мои следы проживания там. Ничего. Прошлой ночью я слышала голос за стеной Зала Славы. Кажется, он шептал "прости", повторяя раз за разом и царапая чем-то тупым по стене. Я не могу узнать голос. Он по-прежнему кажется знакомым. Не важно. Мы и мой слуга покидаем это место. Нас ждёт путь длинной во много миль и много лет, как она сказала. Знаю, я нарушу данное ей обещание, но я напишу это тут.
Никто не прочитает этот дневник, кроме меня, но всё же. Если кто-то читает его, обнаружив в моём тайнике в нижних покоях, пусть знает. Я — Аргента. Дочь рода правителей этих земель и законных владельцев этой части угодий. Я вернусь сюда с победой и силой. И тогда свет белых крыльев померкнет навсегда. Да, я пишу это тебе, Доброта Кантерлота. Из-за твоих слов графство лишилось всего и оказалось поглощено этим диким местом без остатка. Это ведь ты читаешь эти записи, ступая своими копытами по нашим коврам, по нашему имению, по нашей земле? Ведь так? Не считай это местью, считай — справедливостью. И я принесу её тебе, щедро политую слезами всех тех, кто тут жил"
— Дискорд покатай меня на сахарном облаке... что это вообще означает? — Дневник захлопнулся, выплюнув облачка пыли между страниц. Ответа не было. Её окружала тишина и брошенные в беспорядке у стены чёрные доспехи, часть которых блёкло переливалась тремя вставленными в грудную пластину самоцветами. И все они были расколоты. Точным, выверенным ударом в самый центр, где виднелся небольшой символ-царапина. Кто бы ни наносил их, он точно знал, зачем. Чуть ниже на доспехах виднелась едва заметная инкрустация. Чёрный профиль единорога. Серая пыль высыпалась из него и плавно зашуршала, расползаясь вокруг по полу. Глаз пони сузился, проследив едва заметные выемки в полу и царапины, тянущиеся к стене от этих бесполезных кусков металла. Владельца этого доспеха когда-то давно швырнуло прочь от части стены, и теперь опытный взгляд искательницы приключений подмечал малейшие детали. Даже те, которые почти поглотило время. Вот только предчувствие чего-то нехорошего заставляло её закрытый глаз шевелиться и отбрасывать редкие блики солнечного света на переносицу. Две царапины полукругом, ставшие заметными, едва факел был опущен ниже. Они шли от стены и завершались у небольшой кучки камней.
Ещё раз бросив взгляд на доспех и сложив в сумку дневник вместе с ожерельем статуи, она ударила по кладке несколько раз копытом... Камень отозвался пустотой. Ещё удар чуть левее, снова пустота. Немного правее — камень звучал монолитом.
— Нет замков, в которых бы не было потайных дверей. — На чёрных губах расползлась довольная улыбка. — Осталось найти то, что их открывает.
Статуя ударилась рогом в кладку и рассыпалась в крошку, не выбив и камня. Пони с досадой пнула кусок статуи и наклонилась. Среди пыли блестело небольшое колечко, не то одетое на рог, не то находящееся ещё в каком месте статуи. На поверхности благородного металла виднелась надпись:
"В радости и невзгодах, навечно вместе. Лоами и Айрон Коин".
— Нда, прекрасно, теперь я знаю имя того, кого расколола. Спасибо огромное, мне этого очень не хватало. — Подняв каменный кусок рога, она стала выковыривать из кладки раствор, пытаясь подцепить потайную дверь и заставить её открыться. Рог стачивался, но постепенно все глубже входил в стену, высвобождая один из камней. Оставив обломок в стене, Эйранда сплюнула каменную крошку и вытерла язык об сгиб передней ноги. Теперь в дело пошли механические лапки, осторожно расшатывающие части кладки.
Вскоре из щели потянуло сырой землёй и затхлой водой. Но ощущение ветерка заставило пони взбодриться, вспоминая сказанные отцом слова.
"Если тебя завалило, ищи место, откуда тянет сквозняком".
Вдохнув запах приближающейся свободы, она стала вынимать остальные камни, расширяя проход.
Демикорн повернулась на бок и сложила крылья удобнее, частично прикрывая себя ими, частично расслабив и позволив перепонкам свободно двигаться как им вздумается. Полуприкрытые глаза с интересом смотрели на вороного.
— Странный способ спать... — Улыбнувшись, она поджала копыта к мордочке и положила на них подбородок. — Вероятно, именно так удобнее всего смотреть на небо. Надо будет попробовать.
— Привет, Старшая. Да, правда спина затекает быстро. — Ван слегка улыбнулся в ответ. Сколько он себя помнил, ему нравилось спать на спине, ощущая, как рог упирается в землю, а над головой медленно мерцают звёзды. Вот только с появлением крыльев это удовольствие стало менее удобным, и теперь он снова с досадой ощущал, как онемение растекается по лопаткам, вызывая желание срочно перевернуться. Хотя бы на бок. — Я рад видеть в сохранности твою ворчливую и колкую на слово личность. Теперь я...
Демикорн вскинула бровь, заметив немного неуклюжее, но осторожное движение дымчатогривого. Аликорн совершил короткий прыжок, почти скользнув над землёй, и синюю шкурку лезвиерогой обняли два мягких кожистых крыла.
— Поймал! — Это было сказано так победоносно, словно демикорн пыталась увернуться или убегала от него по сложной траектории, а не лежала на коврике изо мха, потягивая к огню копыта. — И, как приз, я могу обнимать тебя, не смущая... эээ... другую тебя.
К разочарованию вороного, она лишь прищурилась и легко повела из стороны в стороны крыльями. Глаза не светились фиолетовым пламенем, они просто были фиолетовыми, и отражение костра в них создавало причудливый узор, плавающий и меняющийся вокруг её зрачков.
— Пфф... Считаешь меня ворчливой, и при этом — обнимаешь. — Она фыркнула, но убирать с себя тёмные крылья не спешила. Складывалось ощущение, словно она прислушивается к себе, пытаясь привыкнуть к новому состоянию, и происходящее внутри заботило её куда больше, чем находящееся снаружи. Даже если это был кантерлотский следователь по магическим делам. И даже если его звали Ван. И что именно он сохранил её личность. — Этот ограничитель даёт мне больше свободы, пока она спит. Я даже могу частично видеть её сны. Ни в какое сравнение с прежним.
Вороной слегка отстранился, всматриваясь в знакомую мордочку, выражение которой было, скорее, безучастным. Её волновала она, а его присутствие игнорировалось, и это было досадно. Радость от встречи не прошла, но потускнела от не совсем оправдавшихся ожиданий. Словно случившееся было для неё рутиной, а на его месте мог быть кто угодно.
— Оу! Ты был с нею рядом, когда в тебе рассеивались остатки крови демикорна. — На её мордочке неожиданно возник румянец смущения. Фиолетовые глаза округлились, но смотрели они куда-то мимо вороного в пустоту её личного восприятия. Что она видела, ему оставалось только гадать. Она замерла с приоткрытым ртом, всего на миг, прежде чем удивление прошло и глаза приняли прежнюю миндалевидную форму. — Вот как, это интересно...
— Ты подсматриваешь её сны? — Ему хотелось сказать хоть что-то, прежде чем ощущение, будто он тут лишний, не станет более ярким.
— Ха-ха. Не полностью, конечно... Даже во сне она всё ещё обливает свою мордашку холодной водой. Но... — Шершавый, чуть прохладный кончик язычка лизнул вороного в нос, заставив того удивлённо отодвинуться от перепончатокрылой пони и всматриваться в неё, ища подвоха. На губах той играла улыбка. — С чего ты взял, будто твои действия... не смутят меня? По правде, мне бы было интересно это услышать...
Тихо добавила она, укладываясь поудобнее и тихо постукивая кончиком копыта по уголку коврика. Листики и ветки этого цепкого растения, из которого коврик был сделан, приминались и пружинили под копытом, медленно восстанавливая прежнюю форму.
— Ох, ладно. Я помню тот вечер в "Дольмене". — Начал издалека вороной, ломая голову, как воспринимать слова и действия фиолетовоокой. С одной стороны, её жест был более чем красноречив. С другой, её слова совсем не подтверждали догадку. Всё выглядело так, будто она пробует себя в новом облике или пытается проверить, всё ли в порядке. Да, после произошедшего вороной вообще не был уверен, понимает ли он это существо хоть на толику, чтобы судить о нормальности её поведения. — Тогда ты была не против. Да и Диксди была не против. Я прав, считая тебя лучше разбирающейся в отношениях между... ну... ты понимаешь?
— Полагаю, нужно начать с "Дольмена". Этот напиток, «сидр», или как там его называют, был не тем, что стоило бы употреблять мне или ей. Демикорны не переносят таких напитков. Глотнуть его там было существенной ошибкой, которая не повторится. Ошибкой для нас обеих, смею заметить. — Она опустила мордочку вниз и смотрела на Вана снизу вверх. С задумчивостью и интересом.
— Вот как... — В голосе единорога прозвучала плохо скрытая досада.
— Не знаю, что ты имел в виду, но не разбираюсь. Да, она росла одна, когда последние из нас покинули её, оставив в сохранности среди стен форта. Мне, закованной в магическую броню почти всю жизнь, было не до изучения... ммм... так называемых «отношений». Полагаю не нужно говорить о том, когда броня перестала быть нужной. В тот момент мне уже не до чего не было дела. — Хвост согнулся в кольцо и расслабился, упав обратно, огибая сложенные вместе задние копыта.
Ван уже корил себя за необдуманность сказанного, когда демикорн ответила, медленно, задумчиво, будто сверяясь с внутренним потоком мыслей. Демикорн замолчала, костёр отбрасывал на неё блики и по выражению её мордочки Ван не мог разобрать, что она думает по этому поводу. Всё случилось тогда из-за глотка сидра. Это частично объясняло ситуацию, но у вороного ещё оставались вопросы и опасения.
— Конечно, у неё было много книг и много чего другого в том форте. И я боюсь сказать или сделать нечто, способное оттолкнуть её или... — Догадка сверкнула в мыслях чёрного единорога вместе с искорками в глазах демикорна. — Старшая, почему она отреагировала так, едва проснувшись? Ты сказала, она даже во сне поливает свою мордочку водой. Ты знаешь, почему?
Она медленно кивнула, провожая взглядом соскользнувшее с неё крыло аликорна, едва тот поменял положение тела и теперь улёгся, поджав копыта под себя.
— Кровь демикорна — это инертный концентрат магии Алой Луны. Той самой, что была влита по капле в каждый из амулетов, в каждый из артефактов, сделанных в то время, когда богиня ещё была с нами. Почти всё, что одето на мне, имеет капельку её силы, её мощи. Заставляет любить их без памяти и беречь больше, чем собственную жизнь. — Она закрыла глаза и вдохнула ночной воздух, полный запаха тлеющих веток, мха и сырого камня берегов реки. — Любить, Ван. Любить, желать, тонуть во всепоглощающем разум влечении обладать предметом, в котором есть эта частица. Хоть каплю этой силы. Стремиться быть рядом любой ценой, держать при себе и не отдавать, овладев ею через предмет, её заключивший.
Дымчатогривый поджал губы. Услышанное не понравилось ему. Не то чтобы он не хотел услышать такое, его насторожил сам ход мыслей Старшей, и ему уже было жутковато услышать финал этой истории. Быть может, принцесса была права в своих опасениях? Где-то тут начиналась черта, за которой его опыт следователя становился бесполезен.
— Она оказалась на грани... — Спокойный и слегка задумчивый голос демикорна звучал в ночной тишине. — В тот момент ты стал для неё таким же артефактом. Сосудом силы, которую она... неожиданно стала желать.
— Но ведь она может обходиться без них? — Что-то внутри вороного упало, и от игривого настроения не осталось и следа. Перепончатокрылая отрицательно покачала головой.
— Не думаю... Оказываясь рядом с источником этой силы, тобой управляют не твои желания, а грубый, едва ли поддающийся контролю, инстинкт. Природа тонкой, первичной связи с этой магией. Нечто, не позволяющее расстаться с бесценным сосудом силы богини. — На синей мордочке скользнуло хитрое, чуть насмешливое выражение. — Знай ты об этом, воспользовался бы моментом? Тем более, если не знал бы? Помедли ты немного, и она бы сломалась, отдалась целиком этому чувству, и...
— Не продолжай! Мне казалось, ты меня поняла чуть лучше за то время, пока нам пришлось странствовать. — Ван приподнял копыто и натянуто улыбнулся. — Я не хочу и, уж тем более, не горю желанием... даже думать о том, что ты хотела сказать.
Старшая рассматривала свои амулеты телекинеза, в пол-уха слушая своего спутника. В его словах звучала искренность, несмотря на то, что он едва ли понимал, о чём она хотела сказать. На миг ей даже стало жаль, что разговор пошёл именно так. И всё же, он был живым, а она...
— Мы были с нею, кто уцелел. Толку от этого было мало. Она была малышкой, жеребёнком, не понимающим, почему мы молчим и не играем с нею. Нам едва хватало сил сделать место безопасным, насколько это было нужно, пока угроза не прошла полностью. Я ничего не смогла ей дать, пока была рядом. — Копыто повернулось, и вычурный артефакт тускло засверкал. — Вся моя заслуга — заставить забыть о себе, о других и оставить ей только ощущение радости мира, с которым ей предстояло познакомиться. Заменить частично самые мрачные её воспоминания.
— Но ты же заботишься о ней сейчас? — Телекинез красноватого оттенка подхватил пару веток и швырнул их в огонь. — Если бы не ты, у меня было бы меньше шансов вот так просто обнять её крылом.
Демикорн вздрогнула.
— Я сказал что-то не так? — Он обеспокоено посмотрел на неё, ощутив, как дёрнулось тело пони под его крылом.
— Забочусь потому, что ограничитель требует от меня этого. — Голос стал суше.
— Прости? — Ему и в голову не приходила мысль, что Старшая могла делать это вовсе не по своему желанию.
— Вдобавок, я многое не ощущаю. Из ощущений мне оставлены лишь те, какие нужны для спасения. Того, что может нести опасность... телу. Прикосновения не различимы для меня, как и многое другое. Я могу представить, как это может быть приятно по памяти. Но не испытывать сейчас. — Телекинез подхватил одну из веточек и окунул в пламя костра. Почерневший кончик стал отличным пером, оставляющий серые линии прямо на каменном полу. Из списка ощущений лишь небольшое количество было обведено в кружок. И среди них не было ни одного приятного. — Я поддерживающая личность, Ван. От меня не требуется наслаждаться жизнью, только дать движение демикорну, потерявшему сознание, спящему или попавшему под контроль. Оценивать ситуацию, находить решение, спасти жизнь или не дать возможности оказаться пленённой. Пробуждаться в момент опасной ситуации.
Чёрное крыло аликорна замерло. Та, по которой оно скользило, на деле не ощущала ничего, и это понимание с трудом укладывалось в голове вороного. Лежащая рядом пони в этом режиме не испытывала прикосновений, если только это не было болью, опасностью или иным негативным ощущением. Кто-то просто лишил всего этого её, сделав даже краткие моменты бодрствования безрадостными.
— Это отвратительно. — Тихо проговорил Ван.
— Это защита. Все понимали: однажды личности может придти в голову мысль снова стать живой. Забрать себе тело, усыпить навсегда настоящую личность. Соблазн мог быть велик, если бы остались все ощущения. — Старшая ткнулась носом в щёку задумчивого вороного. — Но кто захочет тело, которое не сможет ощущать жизнь? Лишённое того, что делает жизнь таковой? Создавшие это заклинание учли всё... или почти всё. Это было великое заклинание, спасшее много жизней впоследствии.
Глаза с фиолетовым отблеском закрылись одновременно с тихим щелчком ограничителя. До аликорна донеслось размеренное дыхание спящей пони, пытающейся обернуться хвостом и слегка подрагивающей крыльями.
— Нет, ты не хотела вернуть Диксди... ты просто не хотела оставаться в онемевшем и ощущающем только боль теле. — Ван придвинул свой коврик ближе и развалился рядом. В костёр отправилась коряга покрупнее, и теперь, до момента, пока костёр погаснет, было время подумать. — Демикорны... что же за мир окружал вас, если вы пошли на такое?
Но сопящая во сне пони не ответила, оставив вороного наедине со своими мыслями.
Тусклое, почти потерявшее свою силу Древо Гармонии отбрасывало редкие блики на шкурку белого аликорна. Её крылья продолжали обнимать одеревеневшее тело младшей сестры, вся сторона шеи которой в местах, где упали слёзы Селестии, была усеяна золотистыми цветочками-солнышками.
— Эта пещера была всегда безопасной. Самым безопасным местом в этом лесу. Что могло случиться здесь за то время, пока мне пришлось приложить свои копыта к сохранению мира и... — Принцесса замерла. В тишине пещеры послышались едва различимые шаги. Стук копыт, слышать которые тут было невозможно. — Кто здесь? Во имя всего прекрасного, назовитесь!
В ответ больше десятка рогов озарилось разными цветами магии, вырвав из полутьмы окруживших её единорогов. Некоторые из них нервно поджимали губы, другие смотрели безучастно. Они стояли и смотрели, пока принцесса оглядывалась по сторонам, ища ответ на сложившуюся ситуацию.
— Орден? — Белое крыло сильнее сжалось на деревянной фигуре, словно стараясь прижать замершую принцессу к телу белого аликорна. — По какому праву вступили вы в запретное для всех, кроме меня и Элементов Гармонии, место?
Единороги молчали. Рога светились магией и были нацелены на неё, словно ожидая приказа.
— Это она. Мы нашли её высочество, и на этот раз это не мираж. — Наконец один из единорогов вздохнул и погасил свой рог. — Простите меня, ваше величество, и тех, кто со мной. Моё имя Дип Блисс. Мы — второй патрульный отряд руин вашего старого замка. До встречи с вами мы навидались многого в этой дымке, и на миг нам показалось, будто вы — очередной морок этого странного тумана.
Единорог с диковинной меткой взлетающих фонтанчиком сердечек отступил в сторону, пропуская двух других единорогов.
Голубая шкурка с белой гривой выделялась благородством на фоне единорожки с неприметной мышиного цвета шкуркой и каменистого цвета гривой. Единорог ступал важно, словно находиться в этом месте ему уже не раз доводилось. Его же спутница испытывала явное волнение в присутствии принцессы, смотрящей на неё с укором. Первым заговорил именно голубого оттенка единорог.
— Я отвечу, ваше высочество. Мы тут по праву тех, кто несёт ответственность за вашу безопасность. Вот уже немало веков подряд. — Принцесса Селестия с недоверием вгляделась в его мордочку, пытаясь разглядеть хоть какие-то эмоции, но тот не волновался и даже не испытывал трепета перед ней, как многие другие. И, более того, он был ей знаком. — Соглашусь, момент для разговора не самый подходящий, но лишь потому, что мне передали сказанные вами слова, я должен сказать то, что должен. Ваша надежда на свои силы и Элементы Гармонии не может быть единственным гарантом безопасности и процветания страны. Эквестрия нуждается в вас, и, кроме вас, у неё нет никого. Именно поэтому вам следует вернуться во дворец в Кантерлоте.
— Я. Не. Оставлю. Свою. Сестру. — Властно и жёстко ответила принцесса, заставив вздрогнуть и сделать шаг назад нескольких магов.
— Вы должны. Это — ваша королевская обязанность как правительницы Эквестрии. — С нажимом в интонации продолжил единорог, и его уверенность частично передалась остальным.
— Прошу, не волнуйтесь, ваше светлейшество. Орден Магов останется охранять вашу сестру до тех пор, пока не будет найдено решение. Положитесь на нас в этом. — Послышался тихий и неуверенный голосок единорожки, пытающейся сгладить создавшуюся ситуацию. Она подошла ближе, и на её серой груди тихо качнулся знакомый принцессе кулон. — Вам... правда, нужно вернуться во дворец. Пожалуйста...
— Это место опаснее, чем вы думаете, ваше высочество. — Добавил единорог, предусмотрительно надевая солнечные очки. Полумрак пещеры залил солнечный свет в короткой вспышке от рога принцессы.
— После того решения Ордена Магов есть ли причины мне доверять тем, кто находится в нём? Его главы пришли к решению, которое всегда будет идти вразрез с велением моего сердца. — Перламутровая грива шевельнулась и изменила свою форму, словно застывшая часть полупрозрачного тумана.
— С тех пор прошло немало времени. Многое изменилось. Вам дана способность помнить события прошлого, словно это было вчера, но не стоит думать, что для всех история так же стоит на месте. Не слишком разумно отвергать помощь тех, кто способен её оказать. Пегасы преданы, но что толку в этом, если они бессильны в таких случаях? — В голосе единорога звучал вызов, и вежливость была больше данью этикету, чем действительным уважением к принцессе.
— Простите, ваше высочество, вам действительно нужно вернуться. Вы... ничего не сможете сделать тут, но вы нужны вашим подданным. — Серая единорожка склонила голову. Да, она испытывала неподдельный трепет, выступая против принцессы, и необходимость говорить с ней в таком ключе доставляла ей сильные неудобства. Принцесса взглянула на неё внимательнее.
Единорожка была молода, скорее всего, ровесница Твайлайт, но уже впитавшая правила Ордена вместе с магией, преподаваемой в нём. Её имя было Чакстоун Ривер. Или просто Ривер, она была среди выпускниц школы магии в прошлом году. Её успехи в определённых сферах магии были весьма впечатляющими.
— Мисс Ривер... вы вступили в Орден ещё до конца своего обучения... — Не то спросив, не то высказав вслух предположение, произнесла принцесса, замечая как смутилась и отвела в сторону взгляд серая единорожка.
— Да, ваше высочество. Я всегда хотела... быть полезной вам. — Поймав косой взгляд главы Ордена, она осеклась и добавила чуть тише. — И Эквестрии.
— И тебе известно, почему мне так важно воссоединение с моей младшей сестрой и почему я не могу оставить её тут одну? — Голос принцессы стал громче. Тусклые ветви Древа тихо зазвенели. — После тысячи лет разлуки, я не могу бросить её вот так.
— И тем самым подвергнуть опасности страну? — Бастион Йорсет убрал очки в карман пиджака, поняв, что новой вспышки не будет. — Вы относитесь предвзято к существующему рядом с вами веками, но доверяете всецело кому-то, чей успех сложно предсказать. Вы послали свою ученицу против вернувшегося Тёмного Короля, даже не подумав, каким может оказаться результат провала. С вашего приказа, в свите остались лишь боевые маги стражи, когда случилось нападение чейнджлингов во время свадьбы. А всё из-за Шайнинг Армора и его необоснованного недоверия к Ордену. Это едва не обернулось катастрофой, да и вы сами пострадали. Стоит ли мне упоминать, чем могло обернуться правление вырвавшегося на свободу Дискорда?
Глава ордена замолчал. Он сказал ровно столько, сколько хотел. Ни словом больше, ни словом меньше. Вздох принцессы он расценил как согласие, если бы не последовавшие за ним слова.
— Основатели ордена повторяли раз за разом ошибку моего старого друга, отвергая магию дружбы. Магию связи сердец, дающих силу Элементам Гармонии. Той самой силы, что однажды избавила этот мир от последних семян хаоса и не раз спасала страну от множества опасностей. Они познавали магию, изучали древние книги, сохраняли знания и разбирали оставшиеся в наследство заклинания на составляющие, но им не было дано понять, как свет дружбы способен озарить самые тёмные уголки мира и дать росткам добра поднять свои лепестки там, где на это уже не было надежды. — Принцесса говорила с печалью в голосе и разочарованием, отчего Ривер с сомнением оглянулась на главу, не будучи уже уверенной в том, что они поступают правильно. Даже несколько единорогов почувствовали это, словно слова принцессы шли вразрез с их опытом. — Орден спрятался за книгами, скрылся за свитками, отбирал лучших учеников не за их качества, а лишь за силу и разносторонность магии. Не это я желала бы видеть рядом с собой.
— Без силы не защитить тех, кто будет вам дорог, ваше высочество. — Бастион улыбнулся, и его спокойствие заставляло магов колебаться, чью сторону в итоге выбрать. Светлой принцессы, стоящей рядом с застывшей младшей сестрой, или главы Ордена, не раз доказывавшего правоту своих слов делом. Несколько рогов замерцали, готовя заклинания. — Не все такие, как вы, принцесса. Не у всех есть такая сила, объяснить природу которой невозможно. Но что, если ваша сестра снова потеряет себя?
Это был подлый удар. Перламутровая грива на миг окрасилась в языки пламени, прежде чем принцесса совладала с собой, помня, чем стала её сестра и какой вред может причинить ей такая огненная форма гнева. В этот же миг сияние десятка ледяных искорок сложились в призрачные оковы, стянувшие её крылья и копыта вместе. Не успев удивиться, она ощутила толчок, мягко отбросивший её в сторону.
— Как вы... — Начала она гневную фразу, но осеклась.
Серая единорожка осторожно гасила крохотные огоньки на деревянной гриве и крыльях принцессы Луны, нежно прикасаясь к ним телекинезом и лишая огонь всякого воздуха для горения. В её глазах читалось искреннее желание не дать огню и шанса.
— Моя сестра заслонила меня от удара. — Тихо проговорила она, едва оковы спали, и она поднялась с пола.
— Ваше высочество, она знала, что, кроме вас некому будет управлять светилами. Она понимала ваше бремя... — Ривер погасила последний огонёк и обернулась к принцессе. — Я останусь тут с остальными. Пещеру закроет непроницаемый щит, и мы будем поддерживать его до возвращения вашей ученицы или появления лекарства от этого. Никто и ничто не повредит ей... я обещаю.
Что-то в этих голубых глазах заставляло верить сказанному. Ровно в той же мере, в какой взгляд Йорсета нравился принцессе всё меньше и меньше. Орден изменился, в этом он был прав, и изменения эти стали неприятным сюрпризом.
И всё-таки, ей пришлось уйти. Бросив последний взгляд на одиноко застывшую фигурку тёмного аликорна, она покинула пещеру. С тихим гулом за ней замкнулся магический щит, перекрыв вход в пещеру даже для тумана, бессильно пытающегося найти малейшую лазейку и просочиться внутрь.
— Вы поступили мудро, ваше высочество. — Бастион Йорсет шёл рядом с принцессой, совершенно не беспокоясь об оставленной в пещере помощнице. — Лучшие из нас сейчас с нею, и я гарантирую, они на многое способны.
Принцесса всё ещё бросала беспокойные взгляды назад, но теперь в тревожные мысли вкрались неприятные предчувствия. Сковывающее заклинание против аликорна, пусть даже на короткое время.
— То заклинание оков... — Медленно и осторожно начала она, вглядываясь в выражение на мордочке единорога.
— Вы так внезапно вспыхнули, что мы испугались за сохранность вашей сестры, вы этого хотели от нас? Иметь возможность упреждать такие случайности. — Не то выкрутился, не то верил в это Бастион. — Оно создавалось на случай возвращения Найтмэр Мун. Признаю, мы держали его на всякий случай, и мне искренне жаль, что его довелось испытать вам. В то же время, видите, никакой опасности. Мы помним, как она... ценна вам.
Единорог сделал слишком долгую паузу, будто подбирал слово. Вместе с подозрениями в сердце принцессы Селестии, глубоко в пещере шевельнулось то, чему не нужно было искать путь сквозь щит. Оно уже было внутри и давно.
Чёрный росток пробил землю и сложился петлей, ожидая своего часа...
Утро наступило внезапно, скользнув редкими лучами солнца в нишу у склона скалы. Осторожно встав, вороной размялся и тихо вышел наружу, стараясь цокотом копыт не разбудить спящую пони. Ветер у пиков гор слегка разогнал тучи, и теперь солнце уже ощутимо грело его мордочку. Жмурясь, он предвкушал новый день и едва не пропустил момент, когда его спутница очнулась.
Сладко потянувшись, она закинула несколько кофейных ягод в рот привычным движением телекинеза. Горчащий, но под конец отдающий сладостью вкус растёкся на языке и подарил капельку бодрости. Гулко процокав к речке, она оглянулась в сторону Вана. Тот или не замечал её, упиваясь солнечным светом, или умело делал вид. На всякий случай она прикрылась крыльями и сложила артефакты на камень.
— Бррр! — Вырвалось у неё, когда прохладная вода коснулась тела и стала омывать опущенные в неё крылья. Речка оказалась холоднее, чем пони рассчитывала, но это окончательно развеяло сон.
— С добрым утром! — Раздалось со стороны ниши, и она обернулась, встретившись взглядом с улыбающимся вороным. — Как спалось?
— Спасибо, неплохо... ты... не мог бы отвернуться? — Кончик копыта показался из воды и указал в сторону.
— Э? За... аа... понял! — Вороной не сразу заметил лежащие на земле артефакты. Впрочем, он не смог удержаться от улыбки на её просьбу. У речки послышалось лязганье поножей и тихие щелчки многочисленных замочков, сопровождающиеся шелестом расправляемых крыльев. — А теперь мне можно повернуться? В отвесной скале нет ничего интересного.
Ответом было невразумительное "угу".
Демикорн сушила крылья в пятнах пробившегося сквозь тучи солнца, жмуря свои янтарные глазки. Сумерки и полумрак были ей ближе, и яркий свет был не тем, что ей бы хотелось испытать. Одновременно с этим, шипы на её хвосте топорщились и складывались обратно, ложась почти параллельно бархатистой шёрстке, а сам он извивался и отряхивал мокрую кисточку до тех пор, пока та не приняла прежнюю форму увядшей хризантемы.
— Проголодался? — Она уже копалась в своей сумке, на ходу выжимая и расчёсывая телекинезом гриву. На камне у сумки появилась фляга с водой, две увесистые горсти ягод и орешков. Завтрак поделили пополам.
— Только после тебя или с тобой... — Заметив странный взгляд не так давно проснувшейся пони, Ван быстро поправился — В смысле позавтракать.
Дополнение прозвучало тем более многозначительно, и он просто сунул в рот пару ягод, чтобы не сказать ещё что-то, о чём пожалеет.
— Я тебя разбудила? Во сне мой браслет не всегда работает и, наверное, я... — Она взглянула на стоящие рядом поножи, тканевая обмотка на них всё ещё сохла.
— О нет, я сам проснулся, хотя, полагаю это утро — для нас. Вне гор сейчас, как минимум, полдень. — Вороной уже хрустел орешками, делая глотки из предложенной ею фляги. Его догадка была скорее верна. Это было то время, когда обычно он просыпался после ночных прогулок по городу. На миг ему стало не хватать ночных улиц Кантерлота и их загадочных событий. Из воспоминаний его выдернул шелест сворачиваемых в рулон подстилок. Мховриков, как их назвала Диксди.
— Ты собираешь взять их с собой? — На миг вороному показалось, что орех попал не в то горло.
— Конечно, не бросать же их тут. Если что, они довольно съедобные. Если, конечно, совсем есть нечего. — Рулон был стянут парой верёвок и оказался крепко пристёгнут к сумке.
— Надеюсь, нам не представится такая возможность. Или планы могут измениться? — Новая порция орешков захрустела у него на зубах. «Ещё пара дней такой диеты, и можно считать себя белкой» — подумалось ему, и от этой мысли он снова едва не рассмеялся.
— Если пойти вдоль реки, мы, скорее всего, окажемся у водохранилища Кристального Королевства. Это чуть южнее её центра. А там, если ничего не изменилось, можно пройти через туннели. — Второй коврик методично привязывался к его сумке. Видимо, перепончатокрылая действительно считала, будто эти подстилки ещё пригодятся. Закончив приготовления, она шепнула несколько неразборчивых слов, и её шаги стали заметно громче. Если это было вообще возможно, то её артефакты стали более тусклыми, чем прежде. Просто кусками металла с выбитыми на них символами. Теперь она вертела мордочкой по сторонам, выбирая одну из нескольких горных тропинок. Достаточно надёжную для них двоих. — Те искатели приключений, если они всё ещё в Библиотеке, могут тоже выбрать водохранилище. Система туннелей там ведёт к большинству пещер и расщелин гор. Конечно, окажись у них в копытах планы этих мест.
— И если эти места не обрушились давным-давно. — Добавил Ван, доедая свой завтрак и с удивлением отмечая сытность этих орешков. Подхватив сумку и привязанный к ней коврик, он ожидал прибавку к весу. Однако моховрик весил куда меньше. — Ты правда уверена, что они съедобны? Пахнут как-то не очень.
Крылатый единорог фыркнул, принюхавшись к свёрнутому в рулон мху.
— О, конечно, если ничего нет и ты сидишь среди лабиринта, в котором всё мерцает и нет выхода. — Искренняя улыбка сверкнула жемчужными зубками на солнце, и Вану оставалось лишь гадать, шуткой это было, или Диксди говорит слегка пугающую правду.
Расщелина становилась долиной. Речка разбилась на две и впадала в более широкую реку, идущую откуда-то сбоку. Горы стали походить на гигантский разрез через гряду, сделанный так давно, что уже успел зарасти и изрядно обвалиться по краям. Ван был готов поспорить — с высоты эта долина выглядела бы следом от чего-то огромного и острого, что воткнули в горы и потом вытащили.
— Надеюсь, нам не придётся перебираться через реку? — Бурные потоки поднимали у берегов облачка брызг, и воздух становился влажным.
Она обернулась на фразу Вана, в которой послышалась странная интонация. Решив, что ей это показалось, она продолжила цокать вдоль реки по каменистой тропинке. В отражении бегущей воды казалось, будто они идут по небу — настолько терялись и казались размытыми очертания гор.
— Через реку? Нет, нет... не через... — Она выглядела обеспокоенной и после вопроса, кажется, стала волноваться ещё больше, заставив вороного пожалеть о сказанном. — Хартгеар... где же...
Произнеся это имя, она замерла. Неясное воспоминание скользнуло перед глазами и пропало. Часть прошлого, отчего-то вызывающая ощущение чуждости. Будто обрывки сна, делающих из мыслей салат образов и ощущений. Она встряхнула головой, и ощущение прошло. Зато взамен послышался обеспокоенный голос вороного.
— Диксди... а кто он, Хартгеар? Я, кажется, уже слышал это имя в форте... — Он нагнал её и теперь шёл рядом, изучая её задумчивую мордочку.
— Хартгеар. Он... был очень важен. А потом... — Она выглядела растерянной. Она понимала, что имя было важным и что случившееся с тем, кто обладал им, не было хорошим. Тепло и горечь сплетались вместе, не давая ей понять собственные ощущения.
— Особый пони? — Лукавая улыбка пропала с его губ, едва он вгляделся в её глаза.
— Нет. Пойдём, Ван. Это должно быть где-то здесь. — Голос пони стал суше и глуше. В своём мысленном блокноте вороной сделал пометку: "Не подходить к демикорнам с мышлением пони". А потом эта страница была смята и сгорела в воображаемом костерке. Отчего-то проводить черту между пони и демикорном ему отчаянно не хотелось.
Голова единорога гудела. Рог отдавался ноющей болью, словно он несколько часов подряд левитировал огромный кусок скалы в одиночку. Вокруг слышался шелест коры и веток вьюнка, перемежаясь с тихими стонами его отряда. Кто-то убрал с его ноги кусок камня.
— Дип... Блисс? Барьер... мы не смогли его удержать, а потом... — Знакомый, тихий и неуверенный голос звучал в темноте совсем рядом. Камень откатился в сторону. — Они полезли отовсюду. Я растерялась, а потом уже...
— Мисс Ривер? Почему вы не используете магию? — Единорог поднялся, ощущая себя подозрительно легче, чем обычно. А ещё его голос звучал тоньше и звонче прежнего. Тихо ойкнув, он прижал копыто к мордочке. Её формы и линии заставили его вскрикнуть снова. — Во имя Селестии, что со мной произошло?!
— Ядовитая шутка. Ты пыльцы её наглотался и царапин с десяток от неё получил. — Посмеивающийся голос раздался откуда-то справа, где в темноте медленно шла фигура, закутанная в накидку с узорами по краям. Из-под капюшона торчало несколько пучков белоснежных перьев. Каждый шаг этого незнакомца сопровождался тихим свистом и поскрипыванием, складывающимся в забавную мелодию. Словно задавая ритм, тренькала тонкая металлическая пластинка, будто кто-то дёргал её копытом, прижав к поверхности.
Дип Блисс, застонав, прижал копыто к рогу. События последних часов всплывали перед его глазами. Отряд стоял полукругом у принцессы, удерживая посменно барьер у входа в пещеру, когда чёрные побеги вырвались из пола и стали оплетать растерявшихся единорогов. Кто-то бросил огненный шарик, чудом не попав в принцессу, и оказался в петлях растения. Барьер дрогнул и рассыпался. Ривер кинулась мимо него на помощь остальным, и в этот момент огромный корень пробился через потолок пещеры, завалив вход огромным куском скалы.
Единорог обернулся. Так и было. Свет пробивался лишь через небольшую щель между осколком и сводом выхода из пещеры, перекрывая его целиком.
— От шутки ядовитой магия становится супер-опасной! Как праздничная петарда, огоньки и вспышки вокруг. Весело! — Незнакомец подошёл ближе. Его голос звучал с восторгом, словно он был жеребёнком, которому учитель, наконец, дал ответить на вопрос, ответ на который он давно знал. — Если бы не барьер, что вы тут поставили, я был бы тут намного раньше. Пони следует знать, кто их друг, а кто нет. Сюрприз!
Фигура остановилась перед магом, протянув белое копыто. Короткий взгляд на него и затем — в тёмный провал капюшона. Маг тихо вскрикнул и почувствовал, как земля уходит из-под его копыт.
— Седьмой! Это уже не весело... — Услышал он, прежде, чем удариться мордочкой о камни. — Ты говорила, он крепче других. Нехорошо так обманывать, совсем не хорошо.
Тихий, извиняющийся голосок Ривер потонул в пелене обморока.
Сознание вернулось вместе с ощущением впившегося в круп камешка. Всё тело наполняла слабость, а во рту ощущалась сухость и каменная крошка. Дип Блисс облизнул губы и приподнялся. В паре шагов виднелся небольшой фонарь, сделанный из стеклянной банки, полной светлячков.
— И вот твоя сестра ринулась следом. Она бежала через заросли, перескакивала через стволы деревьев и встретилась в конце с этим жутким пауком. На самом краю болота, куда он тебя потащил, она пришпилила монстра его же собственной сетью к дереву. А ты сидела и хныкала. Вся в тине и грязи. Мы все тогда думали, что она отчитает тебя за твою выходку, но она просто обняла тебя и держала в крыльях всё то время, пока ты не уснула. — Одетая в плащ с капюшоном фигура сидела возле замершей принцессы. Там, где должна была виднеться грива, топорщились белые перья, пробиваясь из-под складок накидки пучками. — Ты всегда радовалась розыгрышам, хотя и не понимала их сути. Чаще всего ты сосредоточенно изучала свою магию, делая это, как хотелось тебе, а не как говорила тебе она. В итоге ты не порезала праздничный торт, а взорвала его, заляпав им себя и всех, кто был рядом. Ты засмеялась, и твой смех подхватили остальные. Наверное, ты спросишь, откуда я это знаю? Действительно...
— Она одеревенела от заклятия. — Голос единорога по-прежнему был высокий. — Она тебя не слышит, кем бы ты ни был.
— О, не говори так! Она меня замечательно слышит. Видишь? Она смеётся над каждой шуткой и историей, какую я уже успел рассказать. Вы такие глупые-глупые единороги. Стояли вокруг неё, даже не попытавшись поговорить. А? Ну что ты, не думай, будто они считали тебя вещью. — Незнакомец уже говорил в сторону принцессы. Сухое дерево свистнуло и, встретившись с чем-то очень быстрым, разлетелось в щепки. Костяк крыла задержался в воздухе и, проскрипев веселую песенку, сложился обратно под накидку. Чёрный побег рухнул на пол небольшими кусочками и, дёрнувшись несколько раз, перестал шевелиться, расплёскивая синеватый сок
Большая часть единорогов из отряда сидела рядом. Некоторые жались друг другу и с грустью смотрели на огонёк лампы. Рог каждого покрывали синие пятна, того же цвета, что капающая с царапин вязкая жидкость. Заметив его вопрошающий взгляд, один из них постучал копытом по рогу.
— Нет магии... совсем. У кого она осталась — не могут её контролировать. Нас едва не завалило повторно, когда мисс Ривер пыталась расчистить проход. Нам жаль, мы тут заперты. — Сказавший это единорог отвернулся в сторону. Там, на камешке, сидело несколько крошечных единорогов, из гривы которых торчали усики. Спину венчали огромные полупрозрачные крылья, шевелящиеся на едва ощутимом ветерке. Они щебетали что-то на непонятном языке, но по интонации уже можно было понять, насколько они не были рады этой трансформации. — Мы едва успели спасти их.
— А он кто? — Дип кивнул в сторону незнакомца.
— Говорит, Сюрприз. — Отозвался другой единорог, рог которого забавно пружинил и покачивался из стороны в сторону. — Если бы не он, мы все оказались бы ещё и связаны по копытам. Проскочил прямо под обвалом. Рубил эти побеги, словно они из бумаги были. Теперь сидит у принцессы и рассказывает истории. Некоторые, и вправду, забавные. Никогда не слышал такое о принцессе. Он, кажется, знал её совсем маленькой.
— Что? — Маг обернулся в сторону Сюрприза. — Хочешь сказать, ему больше тысячи лет?
Единорог неуверенно кивнул и ткнул копытом в сторону торчащего из-под накидки костяка крыла.
— Если это не доказательство, то я не знаю, что могло бы им быть. — Тихо добавил он.
Дип Блисс медленно подошёл к фигуре в накидке. Из-под неё действительно виднелись кончики костяных крыльев, а там, где должны были быть копыта, стелился чёрный дымок, развеиваясь и шевелясь, плавно переходя в полы накидки. Снова увидев костяную мордочку пегаса в провале капюшона, маг вздрогнул и постарался не вглядываться слишком пристально в жутковатую улыбку под пустыми глазницами.
— Значит, вы Сюрприз. Наверное, мне стоит поблагодарить вас за спасение моего отряда. Но... откуда вы знаете, что принцесса слышит нас? — Его взгляд скользнул на застывшую мордочку принцессы. — И кто вы такой? Пегас? Маг? Дух этого места?
Сюрприз рассмеялся и ткнул копытом в сторону угасающего Древа Элементов. Пять самых крупных ветвей шли через небольшие выемки, словно в них были когда-то самоцветы.
— Оно не даёт принцессе потерять себя. — Копыто скользнуло ниже, указывая на две кьютимарки, словно сложившиеся из узора хрустальной коры. Солнце и полумесяц. — Но оно одиноко, оно ждёт тех, кто давал ему силы. И, несмотря на это, оно щедро делится остатками своих сил для спасения принцессы Луны. Снова.
— Снова? Я не понимаю...
— Однажды его сила была использована, чтобы спасти маленькую принцессу Луну, сделавшую одну большую ошибку в своей жизни. Почти вся его сила, отправившая Элементы Гармонии в долгий сон на тысячу лет, пока новый Элемент Магии не пробудит его вновь. — Костяная мордочка повернулась к магу, заставив того вздрогнуть. — Эта долгая история. А я жду своих друзей. Они скоро должны придти сюда. Все. Мои. Друзья.
Последние слова прозвучали, погружая пещеру в тишину. Маг шагнул назад и оступился.
В этой части вытянутой долины всё чаще попадались осколки каменных строений, утонувших в вездесущем мхе. На некоторых кусках виднелись символы демикорнов, другие были просто украшены витиеватым узором. Временами очертания скал принимали вполне копытотворную форму, напоминая прямоугольные части укреплений, поддерживающих некогда переходы между скалами на внушительной высоте от земли. Части этих мостов теперь лежали в реке, омываемые водой.
Демикорн остановилась возле покосившейся плиты. Стальные стержни уже не держали её на склоне скалы, а несколько корней выросшего уступом выше деревца упорно отрывали её от камня. На ней, в двух вариантах, была высечена надпись, часть которой откололась вместе с гранью плиты.
"Система водоснабжения южного фор..."
Ван с трудом разобрал надпись на эквестрийском, логично предполагая, что она дублирует символы на инитиумнарском.
— Под рекой... мы пройдём не через, а под нею! — Уже более уверенно сказала Диксди, продолжая свой путь вдоль скалы. В уголках её глаз снова мерцали фиолетовые искорки, выдавая её сосредоточенность. Она искала вход, но время так изменило эту часть гор, да и в последний раз она рассматривала её с воздуха, а не с земли. Первой обнаружилась засыпанная камнями арка. В камне ещё торчали массивные металлические петли, сама дверь оказалась выдавлена массой камней и лежала у реки, согнутая и ржавая. Синяя пони лишь цокнула по ней копытом, прежде чем продолжить свой путь. — Эти туннели непременно должны были сохраниться. Их строили одновременно с фортами и почти так же прочно.
— Там было написано про систему водоснабжения... мы ищем трубопровод? — Вороной догнал пони у следующей двери и застал её дёргающей за рукоять.
— Мы уже в нём, а нам нужны ходы к фортам из него. — Диксди уставила на недоумевающего вороного и ткнула копытом в сторону, откуда они пришли. — Это не река с долиной. Это часть этой самой системы... которую вода и дожди превратили в то, что ты видишь. Свод обрушился, а вода нашла другие пути, оставив свой поток на самом дне. Да что же она не открывается?
Перепончатокрылая потянула кольцо рукояти сильнее, но добилась лишь тихого хруста. Кольцо осталось у неё в копытах. Выпав, оно покатилось в сторону реки и с плеском скрылось под водой. На месте второго кольца виднелась только треснувшая петля и небольшой огрызок металла. Видимо кто-то уже пытался вломиться сюда раньше, и его тоже постигла неудача. Закрыв глаза, пони приложила копыта к двери, и её артефакты телекинеза вспыхнули лучистым светом. Меньше чем через минуту она отпрыгнула прочь и погрузила дымящиеся артефакты в холодную воду. Облачка пара поплыли над рекой, уносимые ветерком.
— Может, мы найдём ещё двери? Ты же сама назвала это системой? — Вороной прошёл чуть вперед и остановился у новой двери, похожей как две капли воды на предыдущую. Подтёки ржавчины огибали два обломанных куска колец и стекались в рыжие лужи у самого порога. Скала треснула и, смяв часть дверной коробки, заклинила её намертво. Из трещины виднелась часть скрученного кольцами корня засохшего дерева.
— Найдем, вот только нам нужна та, которая захочет открыться. — Успевшая остудить копыта Диксди появилась рядом. Мигнувшее сияние телекинеза стёрло часть ржавчины, обнажив несколько символов, напоминающих порядковый номер. Выбитые прямо в металле, чуть ниже правой верхней петли, они сохранились, несмотря на пожирающую металл коррозию. Кем бы ни был создатель этих дверей, он сделал их достаточно толстыми, и даже спустя прошедшие века двери оставались похожими на монолит.
Долина снова стала сужаться. Река постепенно уходила под землю, разбиваясь на отдельные ручьи и пропадая в подозрительных гротах. В некоторых ещё сохранились прочные металлические прутья, возле которых уже собрался всякий хлам: от камней до принесённых рекой стволов деревьев. Среди подгнивших веток покачивались в брызгах воды зеленоватые листочки молодых побегов.
— Они ведут к подземному водохранилищу. Думаю, оно затоплено до самого верха. Нам нужны коридоры обслуживания. — Проговорила Диксди, заметив озадаченный взгляд вороного.
— Не могу поверить, что когда-то в Эквестрии строили с таким размахом что-то, что не было бы Кантерлотом. Да что там, я даже не уверен, есть ли в Кантерлоте такой размах. И всё это скрывается в неприступных Северных Горах. — Дымчатогривый качнул головой. Воображение с трудом дорисовывало недостающие части сооружений, но даже так они поражали своей грандиозностью. Если целый акведук превратился в ущелье, то это действительно было монументальное строение.
— Эта часть снабжала все форты южной стороны. Такой же вёл к северным. — Улыбнувшись, проговорила Диксди. Ограничитель на её бедре снова переливался символами, тихо тикая и пощёлкивая шестернями.
— Не представляю, для чего могло понадобиться столько воды. — Фыркнул Ван, и его воображение стало рисовать огромные купальни.
— Охлаждать систему сброса магии Богини, конечно. Дальше вода шла уже под давлением и питала механизмы, использование магии в которых следовало избегать. — Коготь на крыле потянул очередное кольцо на попавшейся по пути двери, когда нечто круглое и разбрасывающее вокруг себя пыль вырвалось из стены. Перепрыгнув через реку, оно вгрызлось в скалу и пропало в отверстии, быстро засыпающемся осколками горной породы.
— Что за... прошлогоднее сено мне в рот! Диксди, ты видела это... это... что это вообще такое?! — Вороной вжался в скалу.
— Глыбельник... не знала, что они теперь обитают тут. — Тяжело дыша и чихая от пыли, отозвалась перепончатокрылая. — Они меняют скалы под себя. Вот почему все двери были заклинившими. Они пытались их выбить для своих туннелей. Пчхи.
— Будь здорова... — Машинально ответил Ван, прикидывая размеры существа по оставленному в скале отверстию. — Смотри, там впереди вроде какое-то отверстие.
Проплавленный в скале ход шёл под углом, теряясь в темноте пробитого им туннеля. Вороной был готов поспорить, что такую дыру мог прожечь только дракон или какой-то его близкий родственник. Обугленные и покрытые подтёками растаявшего камня края отверстия уже успели зарасти мхом и кустарником. Камень застыл волнами, образуя подобие ступенек, по которым они и начали свой спуск.
— Надеюсь, мы там не заблудимся. — Тихо высказал свои опасения вороной. Оттуда веяло прохладой и сыростью. — И не столкнёмся с глыбельником, или как там его.
Пони уже не слушала его. Она уверенным шагом дошла до туннеля и теперь смотрела по сторонам, решая в какую сторону им идти дальше. Туннель напоминал форт, но был выполнен более грубо. Пол покрывала ставшая грязью вода, из которой виднелись обломки металлических конструкций и части тускло светящихся камней. Надеяться на освещение не стоило, и рядом с нею завис небольшой красный огонёк, отбрасывающий тревожные тени на стены. Она обернулась и благодарно кивнула вороному, чей рог тускло сиял в полумраке.
— Не думаю, что мы их тут встретим. — Она осторожно прикоснулась копытом к ещё одной проплавленной дыре, чуть меньше размером. Казалось, будто тут прокатился лавовый шарик, ударяющийся о стены, пока вода или что-то другое не погасило его. – Думаю, они случайно попали в один из открытых туннелей и катились по ним до тех пор, пока не ударились о запертые двери. Видишь, тут на полу царапины, но они уже очень старые.
По правде говоря, в этой темноте Вороной не видел ничего вообще, доверяя острому зрению своей спутницы. Воздух был душный и сырой, отчего он ощущал себя неуютно.
На стенах встречались изображения, и Диксди подолгу останавливалась возле них, вчитываясь в символы и водя по линиям кончиком копыта.
— Отсюда нужно будет пройти вот так, и там будет выход на верхние ярусы. А это ведёт вниз, к резервуарам очистки воды от тины. — Комментировала она, делая копытом на изображении небольшие засечки, счищая с камня пыль и мелкую поросль. Ещё не так давно эта карта переходов была совсем новой. Копытце застыло над линией. Синей пони послышались голоса её наставниц, когда они прогуливались тут. Брайтлайт взяла её с собой на экскурсию, рассказывая о том, как строилось всё это сооружение и как оно важно для демикорнов.
— Диксди? Что-то не так? — Обеспокоенный голос Вана вырвал её из воспоминаний.
— Нет, ничего. Всё такое старое. Я помню это место совсем новым, когда наставница взяла меня с собой. — Синее копытце ткнуло в сторону небольшой ниши, где виднелись обрушенные полки и части небольшой пристройки. — Если заблудишься или потеряешься, нужно было подойти туда, и тебя обязательно найдут. Так говорили всем жеребятам, у кого не было "Око-часов". Для этого им всем выдавали небольшой браслетик.
Демикорн плавно подошла к груде обломков. Фосфорный телекинез подхватил несколько кривых металлических частей, выглядящих так, словно по ним прошёлся камнепад. Она провозилась довольно долго, пока её добычей не стало несколько смятых браслетиков. Несмотря на грубую форму, они выглядели довольно симпатично.
— Кажется... это был моим. — Тихо добавила она, осторожно положив оба предмета на сохранившуюся полку в каменной нише. — Пошли, Ван, мне грустно от этого места.
Синие копытца чавкали по воде, смешавшейся с каменной крошкой и землёй. Вслед за ними раздались задумчивые шаги аликорна, пытающегося понять, что сейчас ощущает его спутница, встретившись с прямым влиянием прошедшего времени. Эхо от их шагов металось от стены к стене туннеля, где через равные промежутки встречались цифры и символы. Запертые или засыпанные двери. Ветви любящего полумрак плюща, обвивающего сохранившиеся камни-светильники. Несколько раз на пути встречалась паутина, липкими нитями впиваясь в мордочки. Везде царило запустение и следы того, что Ван назвал бы "поспешной эвакуацией". Предметы обихода, сделанные из более крепкого материала, чем дерево или железо, лежали кучками где попало. Несколько раз встречались смятые и оплавленные кандалы, напоминающие формой артефакты Диксди, и вороному не хотелось думать, так ли это на самом деле. Ему хватало задумчивой мордашки перепончатокрылой.
— Нам туда! — Перепончатое крыло махнуло в сторону идущего вверх круглого коридора, стены, потолок и даже пол которого скрепляли толстые и прочные кольца. В их конструкции виднелись зажатые оправой прозрачные камни, источающие размеренный и холодный свет.