Эльдорадо

Глава 4. Идя долиной смертной тени, не убоюсь зла...

Над загоном с пленными пони сгущался крепкий настой темноты. Небо, попрощавшись с солнцем до следующего утра, быстро наливалось густой темнотой, как лист пергамента, на который рука неаккуратного писца опрокинула полную чернильницу.

Красногривый серый пегас обнимал крыльями двух жеребят. Малыши давно уснули, а их отец не смыкал глаз, вглядываясь в ночную мглу и в очередной раз вспоминая день, когда в их деревню пришли враги…

Его разбудили вопли, доносящиеся с улицы. Он выглянул в окно и увидел мечущихся в ужасе пони, за которыми гонялись огромные полуголые существа.

Он мог улететь и спастись. Но он не сделал этого. Его жена и дети были простыми земными пони, и пегас не мог их бросить. Так он и очутился здесь, среди прочих несчастных узников.

Счастье, что их семью не разлучили, и все они до сих пор оставались живы. Пегас вздохнул и бережно прижал к груди детей, чтобы им было теплее. Один из жеребят тихо кашлянул во сне.

У ограды загона заплясали дрожащие светлячки факелов. Пегас бросил опасливый взгляд в их сторону. Обычно появление пришельцев в столь поздний час ничего хорошего не предвещало. Ему уже хорошо были слышны их голоса…

Дон Альварес, отец Федерико и сопровождавшие их солдаты с факелами остановились возле пегаса. Тот осторожно, чтобы не разбудить, прикрыл детей крыльями, умоляюще глядя на пришельцев, молчаливо прося не причинять им вреда.

— Эй ты! – крикнул Альварес. – У меня к тебе дело. Сделаешь – получишь свободу. И для себя, и для своих жеребят.

Священник перевел слова командора на язык пони.

Жеребенок, разбуженный громким голосом, тревожно зашевелился и приоткрыл глаза. Пегас покачал его на крыльях, убаюкивая.

— Пожалуйста, нельзя ли потише? – вежливо, стараясь ненароком не разозлить пришельца, попросил он. – Вы разбудите детей. Что вам нужно?

— Не ставь мне условия. Ты в моей полной власти, я могу с тобой сделать все, что пожелаю. Мне нужно, чтобы ты выполнил для меня одно задание. Выполнишь – и лети на все четыре стороны со всей своей семьей.

Пегас покорно кивнул.

— Так что вам нужно… господин?

— Так-то лучше. Ты слышал что-нибудь о Скале Черный Зуб?

Во взгляде пегаса отразился леденящий ужас.

Скала Черный Зуб, расположенная в диких землях у самых юго-западных границ Эквестрии, служила убежищем шайке Ундаха Сломанный Клюв. Ундаха, самого сильного и жестокого из всех грифоньих разбойничьих вожаков.

— По глазам вижу, что слышал, – усмехнувшись, заметил Альварес.

— Да… Я знаю, где это, – выдавил из себя пегас.

— Вот и отлично. Ты отправишься к Черному Зубу и передашь вождю Ундаху мое послание.

— Они же меня сразу убьют! – испуганно возразил пегас.

— Так это твоя забота, чтобы тебя не убили раньше времени. Ты должен долететь до вождя и передать ему следующее: «Дон Альварес де Алаведа, командор Его Величества короля Карлоса Первого, передает привет славному Ундаху Сломанный Клюв, вождю свободных грифонов, и просит его помощи в обмен на щедрое вознаграждение». Ты меня понял?

— Нет, я так не могу! – заявил пегас. – Это верная смерть.

— Верная смерть будет, если ты не сделаешь того, что я требую. Если ты не полетишь, я скормлю псам твою семью у тебя на глазах.

Отец Федерико слегка смягчил слова командора, переведя вместо «скормлю псам» просто «убью».

Пегас повесил голову и грустно вздохнул.

— Ладно, я согласен, – тихо произнес он. – Когда надо лететь?

— Когда хочешь, хоть сейчас. Чем раньше, тем лучше. Повтори, что ты должен сказать Ундаху при встрече.

Удостоверившись, что пегас четко заучил текст послания, Альварес удовлетворенно кивнул.

— Можно, я попрощаюсь с семьей? – попросил пегас. Испанец разрешил.

Пегас разбудил спящую супругу и передал ей малышей. Крепко обняв детей на прощанье, он шепнул на ухо жене:

— Возможно, вскоре меня больше не будет в живых, но вы получите свободу. Позаботься о наших малышах. И пожалуйста, не плачь обо мне, не расстраивай детей.

— Куда ты? – с тревогой спросила пони.

— Не могу сказать. Прощай, родная. Храни вас Селестия.

Пегас кивнул, бросил окончательный мимолетный взгляд на своих родных, расправил крылья и взмыл в темное небо.

Отряд из двух десятков индейцев отдалился на приличное расстояние от лагеря. Но индейские воины об этом не слишком беспокоились. И для них оказалось полной неожиданностью, когда на них сразу с двух сторон вылетела толпа из нескольких сотен пони.

Многие пони были вооружены копьями, некоторые – прочными веревками и арканами, большинство шло в бой только с крепкими копытами и благородной яростью.

Индейцы лупили пони дубинами, кололи копьями, но те продолжали яростно наступать. Пони били людей копытами по ногам, валили их на землю, забивая упавших.

Наконец, индейцы бросились бежать прочь, объятые дикой паникой. Пони преследовали их по пятам, безжалостно уничтожая отстающих.

До лагеря добежало всего несколько человек.

Выживших спасли испанские стрелки. Рассыпавшись цепью, они дали дружный залп из аркебуз и арбалетов. Пули и болты скосили пони, и они, смешавшись, отступили, оставив на поле несколько десятков разноцветных туш.

Произошедшее оказалось для дона Альвареса сюрпризом, причем довольно неприятным. Он был весьма удивлен, узнав, что пони способны на организованное сопротивление. И посему приказал одиночкам и мелким отрядам впредь не покидать пределы лагеря без крайней необходимости.

В рядах пони напротив, царило воодушевление. Это была первая стычка эквестрийской армии с врагом, и она оказалась успешной. Пони поняли, что пришельцы-великаны, оказывается, тоже уязвимы, и их тоже можно победить.

В бою было убито около пятидесяти пони. Из которых тридцать погибли, наткнувшись на вражеских стрелков. Но Шайнинг Армор все равно счел результаты боя удовлетворительными.

Кантерлотские и мэйнхеттенские газеты быстро отозвались на победу. Первые полосы пестрели заголовками «Первый бой – и первая же победа!», «Пришельцы разбиты!», «Пони показали, чего стоят!».

Первая победа позволила забыть о недавнем происшествии, серьезно пошатнувшем боевой дух ополчения.

В окрестности Понивилля нескончаемым потоком прибывали добровольцы со всех концов Эквестрии. Вскоре их число в несколько раз превысило население Понивилля и Кантерлота, вместе взятых. Ополченцы подчистую вымели продовольственные запасы обоих городов, и хотя провизию постоянно подвозили, по железной дороге и обычными путями, обстановка заставляла задуматься – округе угрожал голод.

Но это, как оказалось, была далеко не главная беда.

Многотысячная армия пони по понятным причинам производила неимоверное количество естественных отходов. Отхожие места быстро переполнялись, и их просто не успевали чистить. Да и некуда было девать все эти кучи навоза – канализация Понивилля оказалась не готова к подобному наплыву. Поэтому кое-кто сбрасывал экскременты прямо в реку, хоть это и запрещалось, а «ароматные» залежи стали типичным украшением лагеря.

Погода стояла жаркая, и пикантный запах, исходивший от навозных куч, привлекл внимание целых легионов мух. Мухи стали настоящим бедствием. Они расплодились в неимоверных количествах, с большим удовольствием осваивали лакомые отхожие места, после чего летали по всему лагерю, садясь куда угодно, в том числе на еду.

Неудивительно, что весьма скоро в лагере вспыхнула эпидемия.

В чудовищной скученности болезнь распространялась среди пони неудержимой лавиной. Вскоре от бурного поноса с рвотой страдала уже треть армии. Врачей не хватало, лекарств – тем более. В результате скончалось около сотни ополченцев. Еще не вступив в бой, армия пони понесла потери.

Едва-едва справились с эпидемией в лагере, как болезнь перекинулась на Понивилль. Сначала от нее слегли сразу все ученики понивилльской школы – многие из них купались в реке. Далее недуг продолжил гулять по улицам городка. Эпидемия не обошла даже Хранительниц Гармонии – Пинки Пай и Флаттершай, заботившиеся за больными, заразились сами.

К счастью, среди понивилльцев обошлось без жертв.

Кантерлот эпидемия обошла стороной. Прежде всего потому, что в город настрого запретили пускать кого-то из лагеря пони и Понивилля.

После этого Шайнинг Армор приказал навести порядок в лагере. Прежде всего, убрали все навозные кучи, служившие рассадником инфекции. После этого в штабе армии стали думать, как избежать подобных казусов в дальнейшем. Твайлайт Спаркл предложила разделить громадную армию на небольшие отряды, которые с помощью пегасов поддерживали бы постоянную связь друг с другом. Шайнинг Армор и другие члены военного совета без спора поддержали предложение молодой принцессы.

Как бы тот ни было, удача в первом бою воодушевил всех пони.

Однако Твайлайт оказалась в числе тех немногих, кто не поддался всеобщей эйфории. Свои соображения она решила высказать, улучив момент, когда окажется наедине с братом.

— Братец, опасно поддаваться чувству ложного превосходства. Мы разбили небольшой отряд и то лишь потому, что враги не ожидали нападения. Ты же знаешь, что было, когда великаны встретили наших воинов во всеоружии?

Шайнинг проводил инспекцию войск неподалеку от лагеря пришельцев. Твайлайт догнала его, когда он шел от расположения одного отряда к другому.

Фиолетовая принцесса чуть ли не вприпрыжку бежала по дороге за быстро шагающим братом. Шайнинг чуть замедлил шаг, позволив сестре себя нагнать.

Два гвардейца – охранники генерала – чуть отстали и продолжили следовать на почтительном расстоянии, не мешая разговору.

— Пони нужно получать хорошие новости, ты же понимаешь, – ответил он. – Они должны знать, что все не напрасно.

— Я понимаю. Но они не должны чувствовать себя сильнее пришельцев.

Шайнинг остановился и оглянулся на сестру. Та смотрела на него с нескрываемой тревогой.

— Мы сражаемся на своей земле, правда на нашей стороне, – заметил единорог. – Мы имеем право чувствовать себя сильнее.

— Я не это имела в виду. Я не хочу, чтобы пони поддались искушению немедленно напасть на врага. Это путь к гибели.

Генерал улыбнулся.

— Твайли, неужели ты думаешь, что я не сделал выводы? Я не собираюсь гнать моих пони на убой. Мы будем и дальше нападать на мелкие отряды, изнуряя силы пришельцев. Не могут же они вечно сидеть в своем лагере.

— А что, если они двинутся дальше? На Понивилль, Кантерлот?

— Я не пойму, что ты хочешь. То призываешь не атаковать, то намекаешь, что нужно немедленно наступать.

Жеребец засмеялся. Единорожка опустила голову.

— Проклятье… Похоже, я сама запуталась.

Шайнинг привлек к себе сестру и потрепал копытом ее челку. Совсем как в дни, когда они оба были беззаботными жеребятами.

— Не бери в голову дурного. Селестия нам поможет. Знаешь, я думаю, она вполне способна уронить солнце прямо на войско пришельцев. Наверное, она не сделала этого до сих пор лишь потому, что подобная крайняя мера может повредить самой Эквестрии. Или потому, что у нее доброе сердце и она не решается причинить зло даже таким чудовищам, как эти великаны.

— Или потому, что у них в заложниках еще остаются сотни мирных пони, – напомнила Твайлайт.

— Или поэтому, да. Но если самому существованию Эквестрии будет грозить опасность, Селестия не остановится ни перед чем. Поверь мне.

Они пошли дальше.

— Знаешь, Твайли. По-хорошему, тебе не следует здесь находиться. Тут опасно.

— Я не боюсь.

— Я за тебя боюсь. Да и твои подруги, наверное, переживают. Они сейчас где, в Кантерлоте?

— В Понивилле. Собираются приехать сюда.

— Не стоит. Здесь им нечего делать.

Шайнинга и Твайлайт нагнал отряд пони – ополченцев из южных земель.

Пони бодро скакали по дороге, весело напевая песню, и над их головами реял бело-оранжевый флаг. Твайлайт прислушалась к словам – это была старая песня о Весенней уборке. Ополченцы переделали текст – теперь в ней пелось о том, что они непременно победят жестоких пришельцев и изгонят их с родной земли.

Шайнинг Армор улыбнулся.

— Хорошо идут, – заметил он. – Знаешь, сестренка, не беспокойся за меня. У меня есть план насчет большого сражения. Надеюсь, он сработает…

Твайлайт замерла как вкопанная. Ее уши настороженно поднялись.

— Что случилось, сестра?

Но тут и сам генерал услышал, как к звонкому цокоту копыт пони добавились гулкие, тяжелые удары окованных железом твердых копыт.

— Сантьяго! – разнеслось за спиной.

Твайлайт мгновенно напряглась, применяя заклинание телепортации. Фиолетовая вспышка – и они с братом оказались в густых зарослях поодаль дороги.

Оттуда они наблюдали за происходящим…

Три пришельца в гребенчатых шлемах, верхом на своих исполинских животных, врезались в ряды пони, сбивая их с ног, словно кегли в боулинге.

В лапах чужаков было оружие – шипастые железные шары, прикрепленные длинной цепью к палке. Этим оружием закованные в латы великаны производили чудовищные опустошения в толпе растерянно мечущихся пони.

Один взмах – и пони падает наземь с раздробленной головой, не успев даже вскрикнуть. Другой – еще один жеребец валится, захрипев кровавой пеной от боли в сокрушенных ребрах.

Шайнинг рванулся к погибающим пони. Твайлайт вцепилась в него копытцами, не давая сделать ни шагу.

— Пожалуйста. Ты ничем им не поможешь. Только погибнешь вместе с ними, – прошептала она.

Шайнинг в отчаянии заскрипел зубами, признавая правоту сестры и бессильно взирая на схватку. Точнее сказать – побоище.

Пони в панике разбегались в разные стороны. Всадники преследовали их, безжалостно уничтожая одного за другим. Один из наездников поймал знаменосца за древко флага. Затащив пони к себе на седло, он перерезал ему горло кривым кинжалом, после чего сбросил бездыханное тело на землю и торжествующе закричал, размахивая захваченным флагом:

— Сантьяго! Кастилия!

Его взгляд упал в сторону зарослей, где скрывались Твайлайт и Шайнинг. То ли он что-то заметил, то ли ему показалось, но его лапа скользнула к продолговатой сумке у седла и быстро выхватила какой-то предмет – Твайлайт заметила нечто вроде железной трубки.

— Пригнись! – крикнула она брату, почуяв неладное.

Раздался грохот. Из трубки вырвалось пламя, вперемешку с сизым дымом. В дерево за спиной Твайлайт что-то врезалось, высекая фонтан мелкой щепы.

Всадники скрылись вдали.

Шайнинг Армор осмотрел поврежденное дерево и с помощью телекинеза выковырял из ствола слегка еще горячий смятый свинцовый шарик, размером с грецкий орех.

— Подумать только, попади он в кого-то из нас… – содрогнувшись, произнес Шайнинг. – Пойдем, сестренка, посмотрим, не нужна ли кому помощь.

Они вышли из кустов, направляясь к ме6сту побоища.

— Я чувствую себя обесчещенным, – грустно сказал Шайнинг. – Мои пони погибали, а я ничего не сделал, чтобы им помочь…

— Ты бы и не смог им помочь, брат, – ответила Твайлайт.

Она остановилась возле юной кобылки с бирюзовой гривой, раздавленной безжалостным копытом.

Кобылка умирала. Из ее рта текла кровь, а в глазах застывало выражение совершенно детской обиды…

Твайлайт сглотнула тяжелый комок. Голова кружилась, а в глазах предательски щипало. Ей еще никогда не приходилось видеть смерть. Особенно так близко от себя.

Оба телохранителя лежали мертвыми. Шайнинг молча осмотрел их тела.

— С тобой все нормально, Твайли? – поинтересовался он.

— Она совсем еще жеребенок. Почему? Почему? – Твайлайт тяжело вздохнула.

Принцесса держала в копытах копытце умирающей пони, нежно его поглаживая. Будто это могло хоть как-то облегчить ее страдания.

— Она уже умерла. Оставь ее. – Шайнинг обнял сестру. Твайлайт уткнулась мордочкой в плечо старшего брата и всхлипнула.

— Трое великанов шутя разогнали сотню пони. Ты была права, сестренка, мы пока не готовы к прямому столкновению, – прошептал он.

Испанский лагерь жил жизнью маленького, разморенного солнцем полуденного городка. Он лениво бряцал оружием, чадил дымом костров, деловито стучал молотками походных кузниц, шелестел осточертевшими повседневными разговорами и кощунствовал куплетами непристойных песен.

И этот сонный мирок в один миг был разбужен стальным вихрем, с топотом и гиканьем ворвавшимся в лагерь, словно веселый осенний ветер, гоняющий палую листву. Впереди мчался Хорхе Ривера, размахивая захваченным у пони флагом, следом за ним скакали его друзья Фидель и Хосе.

Капитан Эспозито, разомлев от жары и безделья, стоял, надвинув шляпу на глаза, в тени под развесистым орехом, возле которого испанцы устроили коновязь. Услышав конский топот, он очнулся от дремы и уставился на подъезжающих всадников. Хорхе, поравнявшись с капитаном, швырнул флаг ему под ноги и спрыгнул сам.

— Все ребячишься, Хорек? – усмехнулся капитан хинетов.

Хорхе молча поклонился.

— Мой сеньор, мы видели их военачальника, – доложил он. – С ним была еще одна лошадь. Пони. Я такой еще не видал. У тех, что мы встречали раньше, был либо рог во лбу, либо крылья, либо ничего. А эта была и с рогом, и с крыльями сразу.

— Любопытно, – заинтересованно заметил Мигель де Эспозито. – Вы могли бы захватить ее. И убить их полководца.

— Могли, мой сеньор, но мы их упустили. Произошла какая-то лиловая вспышка, и эти двое просто исчезли.

— Чародейство… – произнес капитан.

Молодой хинет кивнул.

— Храни нас Господь от нечестивых чар… – произнес капитан. – Быть может, это была сама – как ее там? – принцесса Селестия?

— Не могу знать, мой сеньор.

— Вижу, вы все равно не вернулись без трофеев. – Эспозито ткнул носком сапога полотнище валяющегося флага. – Что еще смогли разузнать?

— Мы заметили передвижение нескольких мелких отрядов. Общим числом тысячи полторы голов. Один из этих отрядов мы рассеяли и частью перебили. За рекой видели крупный отряд, тысячи две навскидку. Мы близко к ним не подъезжали – среди них было много пегасов.

— Варгас доложил еще о двух полках, приближающихся с северо-запада – всего три тысячи «пони», – добавил капитан. – А охотники вождя Глаз Ягуара вчера в лесу южнее захватили и съели нескольких головастиков, а неподалеку видели еще одно стадо голов в пятьсот. Может, это те, которых видели вы, а может, и нет. Так или иначе, недомерки стягивают силы.

— Почему бы нам не бить их по частям? – спросил Хорхе. – Это было бы проще.

— Это не твоего ума дело, Ривера. – раздраженно бросил капитан. – И не моего. Как прикажет сеньор Альварес, так и будет. Ступай прочь.

— Старый дурак. – плюнув, процедил сквозь зубы Хорхе, отойдя от командира настолько, чтобы тот не мог его слышать.

Но вскоре он забыл о своем раздражении, заметив в разношерстном мелькании доспехов, разноцветных камзолов и пестрых индейских накидок знакомую черную шаль с красной юбкой…

Ремедиос несла в руках большую корзину с овощами. Увидев разведчика, подходящего к ней с неловкой улыбкой на лице, она потупила взгляд.

— Доброго дня, – осторожно сказал он, поравнявшись с девушкой. – Тебе помочь?

— Здравствуй, Ривера, – сдержанно ответила Ремедиос. – Не надо, сама справлюсь. Как успехи?

— Мы разбили большой отряд этих недоросликов и захватили их знамя. Теперь бы скинуть поскорее эту железную скорлупу и отдохнуть. А потом – снова на разведку…

— Хорошо, что тебя не слышит Карменсита – она питает слабость к этим цветным лошадкам, – засмеялась девушка. – Кстати, ты слышал последнюю новость? В наш лагерь прилетели гиппогрифы.

— Вот как? – удивился Хорхе. – И что же им надо? Взглянуть бы на них хоть глазком.

— Они отправились в шатер к сеньору Альваресу. Понятия не имею, что у них за дело к нему. Может, потом еще увидишь их.

— Ладно, мне пора, – сказал разведчик, заметив невдалеке в толпе рослую фигуру капитана Торреса. – Увидимся как-нибудь.

— Да, до свидания, – кивнула девушка. И добавила шепотом: – Будь осторожнее, Хорхе…

За последнее время произошло столь много чудесных событий, что сеньор Альварес был уверен – его уже ничто не сможет удивить. И все же так странно было видеть сидящих прямо перед собой четверых полульвов-полуптиц, с аппетитом уплетавших сочащееся жиром горячее жареное мясо – специально для гостей забили и зажарили пони.

Трое самцов и одна самка. Каждый – ростом на две головы выше пони. Едва взглянув на самого крепкого из них, темно-бурого грифона, чей клюв явно был когда-то перебит и сросся, Альварес предположил, что это и есть вождь Ундах, и не ошибся. Перья на затылке Ундаха были выкрашены в синий и зеленый цвета, а длинная шерсть на подбородке заплетена в косички.

Что касается свиты вождя, то молчаливого черного грифона звали Крохал, серого с бельмом на глазу – Разог. Грифониха с красными перьями на голове, уложенными наподобие индейской прически, носила имя Джанна. Несмотря на то, что она была самкой, по кровожадности она явно не уступала своим собратьям мужского пола, и косилась злым взглядом на Палача, дремавшего у ног своего хозяина.

Настоящие дикари, подумал дон Альварес, потрепав по холке пса. Палач глухо гавкнул, не открывая глаз, и снова положил морду на лапы.

Альварес сдержал свое слово относительно пегаса, что привел грифонов. Командор отвел его к семье и сказал, что они теперь могут быть свободны. Но пегас уже не слышал его последних слов – едва завидев детей, он прижал их к груди и взахлеб залился слезами…

Беседу с испанцем вел вождь Ундах, остальные грифоны предпочитали уплетать мясо и лишь время от времени вставляли словечко. Падре Федерико снова выступал переводчиком.

Речь Ундаха была грубой, как у пехотного капрала, а голос – гортанный, напоминающий орлиный клекот.

— Свежая понина, горячая, сочная… Обожаю. Ты словно знал, чем мне угодить. Благодарствую премного. Знаешь, мясо пони – это особый деликатес у нас, грифонов, – откровенничал вождь. – Только его сейчас не так просто достать. Вот давным-давно нам было приволье, а теперь… Разве что где-то на окраинах удастся поймать зазевавшуюся пони.

— И что же, Селестию не волнует пропажа подданных? – поинтересовался Альварес.

— Ежели брать осторожно, изредка, понемногу… Что с того – ну пошла куда-то пони, заблудилась, упала куда-нибудь. Кто будет поднимать из-за этого скандал? В конце концов, грифоний король тоже любит понское мясо. А мы ему формально не подчиняемся, мы сами по себе. Так и живем – Селестия делает вид, что ничего не случилось, король делает вид, что он не причем. Ну а лично мы – в прибыли. Еще грифоны покупают для еды пони-рабов в Седельной Аравии, – добавил вождь. – Или захватывают в странах, не подчиняющиеся Селестии. Но это, надо сказать, уже не то. По настоящему у нас ценится мясо натуральных, эквестрийских пони.

— И как вы только не съели моего посланца? – осведомился Альварес, прервав гастрономические размышления грифоньего вождя.

— О, это просто цирк был. Что он только не делал, как не умолял, чтобы мы его выслушали!

Грифон издал звонкий клекот – по-видимому, это был его смех.

— А вообще, мы просто-напросто удивились. В жизни не было такого, чтобы пони сам, добровольно пришел к Черному Зубу. Нам стало интересно, чего он хочет.

Альварес отхлебнул крепкого вина из кубка, кивком головы приказав индейцу-слуге долить гостям.

— Скажи, вождь Ундах, а что ты думаешь о эквестрийцах? – спросил он. – Какие из них воины?

— Да никакие. Мои ребята могут сворачивать им головы за милую душу, а они и слова не скажут. Их совершенно разбаловала тысячелетняя мирная жизнь. Есть у них гвардия – сотни три жеребцов. Эти уже подготовлены чуть лучше, но все равно – дворцовые воины, больше привыкли маршировать на парадах да обслуживать Селестию, чем воевать. Вот кто действительно умеет сражаться – так это Вондерболты. Семерка лучших летунов Эквестрии. Командует ими капитан Спитфайр, а ее помощники – Соарин и Рэйнбоу Дэш. Вот эти трое действительно ничуть не хуже моих парней и девчонок, – с уважением произнес Ундах. – Рэйнбоу Дэш к тому же одна из Хранительниц Гармонии.

— Кто?

— Хранитель Гармонии. Шестеро пони, владеющих могущественными магическими артефактами, – объяснил грифон. – Селестия использует их силу в случае, когда Эквестрии угрожает опасность. Так что вы можете с ними столкнуться, предупреждаю.

— Благодарю за предупреждение, – кивнул Альварес.

— Да не за что. Главная у них принцесса Твайлайт Спаркл. Она раньше была простым единорогом, ученицей Селестии, а несколько лет назад Селестия в качестве награды за заслуги подарила ей крылья, титул принцессы и сделала ее своим левым крылом.

— Только ее одну? А остальных Хранителей? – спросил испанец.

Грифон только развел лапами – мол, не заслужили. Командор засмеялся.

— А правду говорят, будто Селестия управляет движением солнца и луны? – как бы невзначай поинтересовался он.

— Ну да, пони в это верят, – равнодушно ответил грифон.

— А вы, грифоны?

— Мы верим в нашего великого предка. Бур-ган-Гзак, первогрифон, отец всех грифонов. У нас считают, что когда Гзак открывает правый глаз, восходит солнце, а когда закрывает правый глаз и открывает левый, появляется луна. Гзак создал небо и землю, и все, что есть на земле. Однажды, когда он чистил шерсть, он выдрал клочок пуха из груди и бросил на землю. И из этого пуха появились грифоны. Так же он создал прочих существ. Драконов – из пера, например. А из блох Гзака появились пони.

Альварес тихо усмехнулся в бороду, выслушивая рассказ об особенностях грифоньей космогонии.

— Есть, правда, среди грифонов и селестианцы. Неудачники. – Ундах презрительно фыркнул.

— Все это, конечно, очень интересно, – сказал испанец, отрезая кусок поньего окорока. – Может, поговорим уже о делах, вождь Ундах?

— А чего о них говорить. Все просто: ты платишь – мы делаем работу. Только предупреждаю – меньше чем за пять сотен драгоценных камней мы работать не будем. Понские биты можешь не предлагать – эта дрянь у нас не в ходу.

— Я заплачу вам две тысячи, – сказал Альварес. – Тысячу сразу и тысячу – после того, как сделаете работу.

У грифона отвисла челюсть, а глаза сразу вспыхнули алчностью.

— Слушай, заплатишь три тысячи – и мы тебе принесем связанную Селестию, – заявил он, немного оправившись от изумления.

— Нет, спасибо. Этого нам пока не требуется, – возразил испанец.

— Ты смотри. Потом дороже обойдется.

— Ничего. Главное, выполните то, что от вас потребуется сейчас. А потом уж будем обсуждать дальнейшее. Надеюсь, на вас можно рассчитывать?

— Обижаешь. Для меня деловая репутация – прежде всего. Чтобы обмануть клиента или не выполнить, что он требует – такого у меня даже в мыслях нет. Со мной же никто потом рядом не сядет перья чистить. Так что мы хоть расшибемся – но сделаем, что хочет клиент. Особенно, когда он такой щедрый. – Грифон заклекотал.

Дон Альварес достал из сундука под своим сиденьем увесистый мешочек и протянул его Ундаху.

— Это твой задаток. Можешь пересчитать.

— Не стану, пожалуй, – сказал довольный грифон, заглянув в мешок. – Благородные воины должны доверять друг другу. Так что поверю тебе на слово, и даже если тут не хватает нескольких самоцветов – ничего страшного. Мне потребуется где-то неделя, чтобы собрать свои отряды и вернуться. Нам прилетать сюда же, дон Альварес?

— Нет. – Командор сдвинул в сторону недоеденного пони и расстелил на столе карту Эквестрии, найденную им в одном из селений. – Вы должны присоединиться к нам вот в этом месте, северо-западнее Понивилля.

— Болото Синий Дол? – спросил грифон, заметив, куда указывал палец командора.

Испанец кивнул.

— Как бы вы не угодили там в ловушку, – предупредил грифон. – Болото проходимо только с одного краю. Сзади – густой лес, с другой стороны – открытый луг. Рядом Понивилль и Кантерлот, именно там Селестия собирает все свои силы.

— Вот именно, – жестко отчеканивая каждое слово, произнес Альварес. – Пускай эти животные думают, что мы идем прямиком в ловушку. И атакуют всеми наличными силами…

Взгляды грифона и испанца встретились. Человек и грифон пристально смотрели друг другу в глаза, пока наконец Ундах не издал громкий клекот.

— Я тебя понял, Альварес. Понял твой замысел, – сказал он.

— Вот и отлично, – улыбнулся испанец. – Я рад, что мы нашли общий язык. Жду тебя через неделю, у Синего Дола.

— Клянусь пером Гзака, мы отлично пощиплем этих глупых эквестрийцев, – с ухмылкой пообещал вождь.

Выступление пришельцев оказалось для пони полной неожиданностью. Дикие голые воины дерзким налетом смяли передовые отряды эквестрийцев. Следом за ними, сомкнув ощетинившиеся пиками ряды, шли мрачные бородачи в железных латах.

Шайнингу Армору удалось кое-как навести порядок в рассеянных полках – к счастью, потери оказались не слишком велики. После этого он разослал пегасов на поиски врагов.

Донесения разведчиков заставили его помрачнеть. Сомнений не было – пришельцы наступали прямиком на Понивилль. Следовало как можно собрать все наличные силы – около сорока тысяч пони, что пришли со всех концов Эквестрии.

Конкистадоры неукротимо продвигались вперёд. Их путь озарялся огнем пожарищ – люди безжалостно сжигали все селения, чье несчастье состояло лишь в том, что они оказались на дороге наступающих людей.

Пылали дома мирных пони. Горели фруктовые сады и поля пшеницы и кукурузы. И что хуже всего – к горькой гари пожаров примешивался смрад горелого мяса…

— Лишим их корма. Пускай их огромная численность обернется против них самих, – говорил капитан Торрес дону Альваресу. И командор согласился со словами своего офицера.

Захватчики убивали всех пони, не успевших убежать, не щадя никого. Разведчики, посещавшие пепелища деревень, видели изуродованные тела пони – взрослых и жеребят – выпотрошенные, обугленные, прибитые к деревьям, насаженные на колья. Леденящие кровь подробности быстро становились известны общественности, кошмарные вести расходились по армии пони, наполняя сердца бойцов не страхом или отчаянием, но гневом и жаждой мести.

Казалось, пришельцы специально стараются как можно сильнее разозлить пони.

Шайнингу наконец удалось собрать армию пони в один кулак. Но когда он поглядел на ее состояние, ему осталось только вздохнуть и сокрушенно покачать головой. Из сорока тысяч воинов нормально вооружить удалось не более половины, а кое-какими доспехами оснастили едва десятую часть. Уровень подготовки также оставлял желать лучшего. Непонятно было, чем занимались ополченцы в то время, когда генерал руководил отрядами, блокирующими вражеское войско.

Ему осталось уповать только на преимущество в численности, и на испытанные отряды гвардейцев, Вондерболтов и кристальных пони. А также на помощь Селестии и на силу Элементов.

Пони с тревогой ждали врага. Однако произошло странное – не дойдя буквально нескольких миль до Понивилля, пришельцы вдруг развернулись и, к изумлению Шайнинга, начали отступать на северо-запад.

Пони пришлось выступить следом, дабы не упустить врага.

У Подлужной Переправы пришлось задержаться. Трехтысячный авангард пони вступил в бой с отрядом из двух десятков всадников и сотни индейцев. Битва продолжалась несколько часов, до подхода основных сил эквестрийской армии, после чего люди бежали – кавалеристы стремглав помчались догонять свое войско, индейцы рассеялись по местности, отступая мелкими группами. Пони потеряли в этом бою до двухсот бойцов, убив при этом тридцать семь пеших индейцев. В последующие пару дней пони выловили и уничтожили еще многих из разбежавшихся по зарослям индейцев – соединиться с отрядом Альвареса впоследствии смогли чуть более трех десятков. Однако все кавалеристы ушли живыми и практически невредимыми.

Битва у Подлужной Переправы стала крупнейшей победой пони с начала войны. Однако разбитый отряд людей выполнил задачу – задержать наступающих пони. Главным силам Альвареса удалось оторваться.

Следующие несколько дней стали настоящей гонкой – люди отступали, пони продолжали их преследовать по разоренной земле.

Альварес «скормил» эквестрийцам еще несколько мелких отрядов индейцев, чтобы укрепить пони в мысли, что людей можно победить. Но никого из испанцев пони так до сих пор и не смогли убить или взять в плен.

После одержанных побед пони пребывали в воодушевлении, но Шайнинг Армор не радовался. После того, как он стал свидетелем разгрома отряда ополченцев, он весьма скептически относился к возможностям своей армии…

Когда конкистадоры достигли Синего Дола, их уже ждала импровизированная крепость-засека из поваленных деревьев – заблаговременно посланные испанские саперы с индейцами-рабочими не теряли зря времени, создавая укрепление прямо посреди густого леса, где людям не угрожала атака с воздуха. Дон Альварес остался доволен их работой.

Вождь Ундах со своими грифонами тоже был уже тут. Всего собралось пять сотен грифонов – к тремстам воинам Ундаха присоединилось несколько мелких отрядов, соблазненных щедрой наградой и хорошей добычей.

— Рад тебя видеть, – оскалился он, завидев командора. – Мои ребята прибыли и рвутся в бой.

— Как добрались, нормально, никто вас не заметил?

— Нет, господин. Мы летели высоко, выше, чем обычно летают пегасы. И избегали населенных мест. Ну а кто нас заметил, тот уже стал нашим завтраком. – Грифон заклекотал.

Командор кивнул и отправился осматривать место будущей баталии.

Солнце, клонясь к закату, поблескивало золотистыми зайчиками в лужицах воды. За спиной шумел темный лес.

Полоса луга широкой дугой огибала болото, на краю которого, противоположном от леса, зеленой волной вздымался длинный пологий холм с плоской верхушкой. От опушки леса, где сейчас стоял дон Альварес со спутниками, до подножия холма приходилось примерно две сотни шагов топкого торфа, напоминавшего размякшую от дождей пахоту с редкими лужами.

— Эй, ты, – окликнул командор проходящего мимо сапера. – Не знаешь часом, глубоко ли здесь?

— Здесь? Нет, мой сеньор. По колено, не больше. Цветным головастикам-то глубже, само собой. Вон там вон, дальше, – Солдат махнул рукой. – Уже глубоко. Насколько, мы не проверяли.

— Отлично, – хмыкнул Альварес. – Все, как мне надо…

На западе край леса обрывался и тонул в болоте – были видны покосившиеся и упавшие деревья. Там уже не было кочек – сплошная вода тянулась до самого горизонта, где темнела громада дальнего леса. Со стороны болото выглядело красивым лесным озером, но под слоем воды всего в несколько дюймов толщиной таилось коварное переплетение водорослей, холодных, как прикосновение мертвеца и засасывающих, словно пучина смертного греха.

С востока лес постепенно переходил в низкий кустарник, а затем – в густой ковер сочной луговой травы.

— Оттуда вы и ударите, – прошептал Альварес. – Что ж, мы найдем, чем вас встретить.

Испанец мрачно усмехнулся.

— Прикажите нашим кузнецам – пусть куют побольше гвоздей, – приказал он интенданту Мигелю Сантане. – Вождь Ундах, среди твоих воинов есть кузнецы?

— Конечно, господин, – отозвался грифон.

— Пусть помогут нашим людям.

— Но я не пойму – зачем тебе гвозди? Крепость, что ли, собираетесь здесь строить?

— Скоро увидишь, вождь. Скоро увидишь.

Из-за холма выскочил всадник и помчался по широкой дуге, огибая болото.

— Идут! Они идут! – закричал он, приближаясь.

— Пришли, наконец-то, – выдохнул Альварес. – Пойдем, вождь Ундах. Тебе и твоим воинам не следует показываться раньше времени.

Отряды пони подходили один за другим. Пестрое шумное море разноцветных тел, грив и хвостов полностью затопило поле за холмом.

Шайнинг Армор с офицерами стоял на вершине холма. Отсюда ему была хорошо видна засека на той стороне болота, за которой скрывались зоркие часовые. Остальной лагерь пришельцев полностью скрывала лесная чаща, и разглядеть, что там творится, было невозможно.

Взгляд генерала перенесся налево – на широкое поле.

— Мы можем атаковать только здесь. Думаю, их полководец тоже это понимает, – заметил он. – Но в этом случае придется брать их баррикаду. Мы потеряем слишком многих.

— Единороги прикроют магическим щитом, – заявил капитан Эквестрийских гвардейцев.

— Да, до поры это должно прикрыть наших, – согласился Шайнинг. – Найти бы способ выманить пришельцев из леса, чтобы они стали уязвимы для пегасов…

— Послушайте, генерал, – вмешался молодой рыжий офицер Кристальной гвардии. – Может, не станем штурмовать укрепления пришельцев? Обойдем их с тыла, через лес.

— Хорошая мысль, лейтенант, – кивнул Шайнинг. – Возьмите пару сотен бойцов и разведайте лес. Нельзя упускать такую возможность.

Отряд пони тихо ступал под густой сенью леса.

Пони, особенно молодые, со страхом озирались по сторонам. В тишине сонного леса им чудилась угроза, неведомый страх, казалось, следил за ними из глубины темного лабиринта стволов, с высоты крон деревьев, из влажного холода оврагов…

— Командир! Пегасы, вылетевшие на разведку, должны были уже вернуться. Но их до сих пор нет, – сказал рыжему лейтенанту один из его помощников.

— Двигаемся дальше, не ждем их, – ответил лейтенант.

— Не нравится мне это, командир…

— Выполняйте приказ, солдат. Двигаемся дальше.

По вытянутой цепочке пони негромко пронеслось приказание командира. Пони нехотя пошли далее в мрачные глубины леса.

— Смотрите, среди деревьев что-то желтеет! – заметил один из солдат. – Может, это наши пегасы?

— Пойдем посмотрим. – тихо произнес лейтенант.

Несколько пони, повинуясь указанию, вышли на небольшую полянку и обомлели от ужаса. Прямо перед ними висело тело желтого пегаса с перерезанным горлом, прибитое за крылья к дереву. Рядом с ним висели в той же позе еще два пегаса.

Пони испуганно зашептались.

— Надо поворачивать назад!

— Никуда мы не повернем! – заявил молодой командир. – Мы еще не выполнили задачу.

Пони возмущенно загалдели, перебивая друг друга.

— С нами будет то же самое!

— Но где остальные пегасы?

— Скорее всего, тоже убиты…

— Нам тоже придет конец! Пошли назад, пока не поздно!

— А ну молчать! – гаркнул лейтенант. – Никто никуда не пойдет. Если мы будем держаться вместе, ничего с нами не случится.

— Мы слишком глубоко зашли в этот проклятый лес! – закричал в панике один из бойцов. – Случись что – и никто…

И тут же рухнул наземь. Стрела с пестрым оперением, выпущенная невидимым стрелком, прервала его крик вместе с жизнью.

Пони в недоумении уставились на павшего товарища. И тут на них обрушился целый ливень стрел.

— Всем рассеяться! Ищите укрытие! – быстро приказал командир.

Пони бросились по зарослям, стараясь при этом рассмотреть, откуда льется смертоносный поток. Единороги светом своих рогов пытались подсветить лесную тьму. Но все безрезультатно. Стрелки оставались невидимыми, а их снаряды выкашивали пони, выбивая их из рядов одного за другим.

Спасения не было. Ни в густых кустах, ни под поваленными деревьями невозможно было укрыться от смерти. Разноцветные тела пони служили хорошими мишенями для неизвестных лучников.

— Ай! Пожалуйста, не надо! Пожалуйста, не убивайте меня! – со слезами на глазах закричала юная пони и бросилась прочь со всех ног, объятая ужасом. Стрела оказалась быстрее – и пони уткнулась носом во влажный мох с древком между лопаток.

Еще несколько пони бросились наутек. Им удалось избежать стрел, но через несколько мгновений оттуда, где они бежали, раздались дикие вопли. Лейтенант, оглянулся на крики, ему показалось, что он заметил высоко между деревьев промелькнувшие призраками большие крылатые тени.

— Сохраняйте порядок! Отступаем! – Голос лейтенанта дрожал. – Держитесь вместе, не разбегаться!

Он пытался хоть кое-как привести в порядок расстроенные ряды пони. И тут стрела пробила его горло. После этого ополченцы потеряли всякое подобие строя и бросились врассыпную, не слушая приказов немногих оставшихся командиров.

Им вслед раздался торжествующий гортанный вой. Он слышался, казалось, с самых вершин деревьев…

Шайнинг Армор помрачнел, узнав о провале разведочного отряда. Из двухсот с лишним пони из лесной ловушки смогли вырваться лишь трое. Да и то, им скорее позволили уйти живыми – чтобы донести до других весть о гибели товарищей.

Еще двести убитых… Общие потери армии пони, считая умерших от болезней, приближались уже к тысяче. По ночам пони тревожили налеты мелких групп пришельцев, наносивших молниеносные уколы и мгновенно и безнаказанно растворявшихся в ночной темноте. Их не преследовали, опасаясь попасть в засаду.

Шла третья неделя осады, но при всем этом особых результатов не виделось – вражеское войско оставалось по-прежнему сильным и неуязвимым.

А время играло против эквестрийцев. Патриотическая эйфория начинала рассеиваться, все больше ополченцев, не привыкших к долгим трудностям и лишениям, начинало роптать. Некоторые, не выдержав, уже самовольно ушли домой. Боевой дух пони, поднятый последними победами над великанами, постепенно угасал. Между тем, перед армией начинала вставать угроза голода – доставлять большие запасы пищи в этот отдаленный район было делом непростым. Помимо прочих бед, снова, словно в насмешку, вспыхнула эпидемия желудочного расстройства – из-за употребления болотной воды.

Шайнинг вздохнул. Прямо перед ним на складном столе лежало письмо Селестии – принцесса требовала активизировать действия. Генерал знал, что на нее сильно давит кантерлотская аристократия – богачи, вложившие много денег в создание армии, требовали результатов своих инвестиций.

— Братик, у тебя проблемы? – подходя, спросила Твайлайт Спаркл.

Шайнинг кивнул.

— Кантерлотские бездельники, – процедил он сквозь зубы. – Отираются в тылу, решая свои вопросы, и ни до кого им нет дела. Личная выгода важнее интересов других. Что им с того, что погибнет тысяча-другая пони? Главное, чтобы богатства сохранились. Эх, они всегда были такими…

— Тебе пришел приказ Селестии? Что она хочет?

— Требует решить все в ближайшее время.

Повисла тягучая тишина.

— Селестия меня хорошо понимала, – сказал единорог. – И до времени прикрывала от этих, кичащихся своим высоким происхождением типов. Но вечно так продолжаться не могло... Они всегда смотрели на нас с тобой свысока и завидовали. Завидовали, потому что мы всего лишь дети мелких пони-дворян, а взобрались на самые вершины – за заслуги перед Эквестрией, а не из-за богатства или родства. Ты ведь знаешь, на место главнокомандующего метили пять высокородных единорогов, жаждущих славы, а взяли меня. А тебя, сестренка, кое-кто вообще ненавидит за то, что ты теперь третья пони в стране, после Селестии и Луны.

Твайлайт похолодела, пронзенная внезапной догадкой.

— Ты думаешь, знать настаивает на наступлении, чтобы обвинить тебя в случае возможного поражения?

— Не исключено, Твайли. Не исключено.

Жеребец повесил голову.

— Поверить не могу. Приносить в жертву жизни других пони ради достижения своих эгоистичных целей? – в ужасе пробормотала Твайлайт.

— Ты что, только сейчас начинаешь понимать, какая она, наша знать? – невесело усмехнулся Шайнинг.

— Я и раньше знала, что аристократия – не подарок, но такое... Об этом я даже думать не могла. Как хорошо, что мои подруги не такие.

— С подругами тебе исключительно повезло, сестренка. Лучших пони мне не доводилось встречать и ты всегда можешь на них опереться. Жаль, что мне довелось провести с ними так мало времени…

Шайнинг отошел от стола и сел, рассеянно глядя перед собой опустошенным взглядом.

— Мне страшно, Твайли. Мне так страшно. Я боюсь, что больше не увижу Каденс и наших малышей.

Твайлайт села рядом и обняла брата.

— Не говори глупостей, братик. Все будет хорошо.

Шайнинг поднял глаза к потолку генеральского шатра.

— Хотелось бы в это верить, сестренка. Но разум говорит, что не все так идеально, как нам хотелось бы.

Копытце принцессы осторожно прикасалось к синей гриве белого единорога.

— Не забывай об Элементах Гармонии, – напомнила Твайлайт. – Надеюсь, они нам помогут. Мои подруги уже здесь.

Утро началось резкими звуками горна. Пони увидели, как от кромки леса скачут двое всадников. Один держал в руках горн, на пике второго трепыхался белый флажок.

Приблизившись, горнист снова протрубил, а его спутник крикнул на ломаном языке пони:

— Говорить! Наш главный говорить с вами!

Всадники остановились у подножия холма. Посмотреть на них сбежалась целая толпа пони. Среди них была и Твайлайт с подругами.

— Надо же, я никогда не видела великанов так близко! – восторженно сказала непоседливая Пинки Пай. – Рэйнбоу видела их много раз, а ты, Твайлайт, уже видела их?

— Да. Совсем близко от себя, – ответила единорожка.

— Завидую тебе.

— Тут нечему завидовать. Мы с братом едва остались в живых.

Перед глазами Твайлайт снова встал взгляд умирающей кобылки, не понимающей, за что ее убили… Единорожка встряхнула головой, отгоняя видение.

— Ой… Извини, – сказала Пинки.

— Ничего страшного. Просто я не хочу об этом говорить.

— Они совсем не похожи на нас, – зевнув, заметила не выспавшаяся Рарити. – И, надо сказать, они куда симпатичнее алмазных псов или обезьян из Зебрики.

— Что в них может быть симпатичного? – перебив подругу, злобно проворчала Рэйнбоу. – Они отвратительные пониеды.

Рарити осеклась.

Флаттершай из-за спин подруг осторожно, но с интересом рассматривала пришельцев. Любопытство исследователя перевешивало страх. Желтая пегаска еще не до конца оправилась от болезни, и была молчаливей, чем обычно.

Наконец появился Шайнинг, которого оповестили о визитерах. Увидев эквестрийского военачальника, всадник с копьем чуть поклонился и снова повторил:

— Говорить!

Шайнинг молча кивнул. Пришельцы развернулись и поскакали обратно.

Вскоре из леса выехала целая процессия – дюжина верховых во главе с чернобородым великаном, полностью закованным в стальные доспехи, в шлеме с султаном пышных белых перьев. Шайнинг узнал в нем насмехавшегося над ним предводителя пришельцев.

— Эй, гляньте, подруги! – Рэйнбоу ткнула копытом в сторону подъезжающих великанов. – Это же тот самый, кого я тогда видела на хуторе! Ну, тот, что говорит на нашем языке.

— Кто? Где он?

— Вон тот. Без доспехов и с деревянным крестом на груди.

Всадники остановились на том же месте, что и предыдущие парламентеры, и двое из них спешились – командир и странный пришелец с крестом. Остальные остались стоять сзади на некотором расстоянии.

Свежий ветер шевелили султан на шлеме и бороды пришельцев. И оба спешенных великана, и их свита неподвижно стояли внизу, не собираясь подниматься на холм.

— Почему они не подходят? – спросила брата Твайлайт.

— Похоже, ждут, что я сам к ним спущусь. – Шайнинг усмехнулся. – Гордые. Что ж, я не такой, и мне не трудно оказать им эту услугу.

— Ты не боишься спуститься к ним? Не боишься, что они что-то с тобой сделают?

— Нет, Твайли. Некоторые правила войны едины для всех. Даже для пониедов. И одно из них – не нападать на тех, кто пришел на переговоры.

— Как хочешь. Но я пойду с тобой.

— Ладно, – разрешил генерал.

Брат и сестра начали спускаться с холма, к ожидавшим их врагам.

— Эй, мы с вами! – крикнула Рэйнбоу и побежала следом, с ней Эпплджек, а за ними – остальные подруги, даже опасливо семенившая последней Флаттершай.

— Приветствую! – хмуро буркнул на языке пони вражеский военачальник, когда Шайнинг со спутницами поравнялся с ним.

— Доброго дня, – поздоровался Шайнинг. – Вы хотели говорить с нами. Чего вам нужно?

Великан с крестом перевел слова единорога. Главный пришелец ответил на своем наречии, и его помощник немедленно произнес на эквестрийском:

— Я, дон Диего Альварес де Алаведа, рыцарь Его Величества Карлоса Первого, пришел к вам с предложением. Я вижу, что эта война заходит в тупик. Поэтому я предлагаю решить все разом, в одном сражении, как это принято у нашего народа.

— Вы предлагаете нам штурмовать ваши укрепления в лесной чаще? Еще чего, я дорожу жизнями моих пони. Мне проще и выгоднее полностью заблокировать вас, не давая ступить и шагу из леса, и ждать, пока вы не начнете от голода жрать кору и листья, а потом и друг друга. Тогда вы сами захотите сдаться нам и возместить весь ущерб, что вы нанесли моей стране. И мы еще посмотрим, принимать ваше предложение или позволить вам сдохнуть в этом лесу.

Лицо Альвареса осталось невозмутимым.

— Вы в не менее трудном положении, – ответил он. – Могу поспорить, вам трудно доставлять сюда припасы для такой огромной армии. А у нас в плену остается немало ваших сородичей, так что мясом мы обеспечены на месяцы вперед. Сомневаюсь, что у вас хватит терпения столько ждать. К тому же, у нас есть чистая вода из лесных родников, а вам придется хлебать воду из болотных луж, чтобы не загнуться от жажды. Насколько знаю, вас уже косит болотная лихорадка. Нам это знакомо – мы помним, как погибали целые армии, пораженные чумой. Так что стоит нам чуть-чуть подождать – и ваше превосходство в численности попросту растает.

Шайнинг Армор скрепя сердце вынужден был признать правоту вражеского командира.

— Поэтому мы предлагаем разрешить нашу вражду в честном бою, – продолжал пришелец. – Раз и навсегда. Мы сами выйдем к вам в поле и будем сражаться на равных, как это принято у нас.

— И что это нам даст? – поинтересовался Шайнинг. – Какие условия вы можете предложить?

— Если вы победите, то будете вольны делать с нами все, что вам заблагорассудится, – сказал Альварес. – Но я рассчитываю на ваше благородство и надеюсь, что вы сохраните уцелевшим людям жизнь и позволите им покинуть вашу страну – естественно, мы выплатим всю необходимую компенсацию и никогда больше не появимся в ваших краях. Если победим мы – то будем вести дальнейшие переговоры с самой принцессой Селестией. Но, признаться честно, я считаю, что у вас больше шансов на победу, – добавил он. – И я иду на этот шаг, руководствуясь единственно благородным чувством, как рыцарь его величества Карлоса Первого, короля Кастилии и Арагона и императора Священной Римской империи. Могу поклясться в этом именем Пресвятой Богородицы.

Альварес замолчал. Шайнинг размышлял над его словами.

— Хорошо, мы согласны, – сказал он наконец. – Когда вы собираетесь выйти на битву?

— Мои люди полностью готовы. Мы выступим, как только вы будете готовы.

— Завтра, на рассвете. Вас это устроит?

— Вполне.

— Что ж, тогда встретимся завтра. Да будет Селестия милостива вам.

Шайнинг Армор кивнул, давая понять, что разговор окончен.

— Да, можно спросить? – поинтересовался пришелец. – Эта… пони, рядом с тобой. Она отличается от других. Кто она?

— Это моя сестра. Твайлайт Спаркл. Точнее, принцесса Твайлайт Спаркл. Остальные спутницы – ее лучшие подруги. До завтра, чужак.

«Так это о ней, значит, говорил Ундах. Вот она какая. А эти, видимо, остальные хранительницы, или как их там» – подумал Альварес.

Шайнинг развернулся и зашагал назад, к гребню холма. Твайлайт с подругами – за ним вслед. Рэйнбоу, прежде чем идти, встретилась взглядом со священником и многозначительно провела копытом по горлу.

— Вот и все. Завтра все решится, – прошептал Шайнинг. Так тихо, что его услышала только Твайлайт.

— Меня волнует, что он так легко предложил условия, выгодные нам, – продолжал единорог. – Что-то здесь явно нечисто, от них стоит ждать какой-то подлости – в благородные намерения их вожака я не верю, чем бы он там не клялся. С другой стороны, более тянуть с осадой нельзя – армия попросту разойдется по домам.

Твайлайт кивнула. Подруги тем временем весело переговаривались за их спинами. Шайнинг Армор замолчал, и Твайлайт остановилась, прислушиваясь к их беседе.

— Я сделала себе броню по специальному заказу, – рассказывала Рарити. – Та, которую дают ополченцам, совсем грубая и не подчеркивает моей индивидуальности. Ее закончили только сегодня, так что я устрою для вас специальный показ.

— Даже на войне ты остаешься собой. – Твайлайт не смогла сдержать улыбки. – Надо полагать, ты налепила на нее побольше драгоценных камней?

— Что ты. Настоящее изящество состоит вовсе не в количестве драгоценностей, помни об этом. Практичность и скромность тоже может быть изящна. Мои новые доспехи сидят на мне, как влитые. Держу пари, что ты, Твайлайт, когда их увидишь, тоже захочешь себе точно такие же!

— Советую тебе быть поосторожнее, – не оборачиваясь, бросил Шайнинг Армор. – Пришельцы из-за твоей индивидуальной брони могут принять тебя за командира и специально целиться именно в тебя.

— Спасибо за совет. – Рарити кокетливо улыбнулась. – Не бойся, я буду осторожна. Тем более, мой отряд не будет непосредственно участвовать в схватке.

— Ого! Не знала, что ты тоже в армии. И где же ты служишь? – удивилась Твайлайт.

— Мы все записались в армию, даже Флаттершай. Конечно, она в отряде посыльных, а не в ударных эскадрильях. Что же касается меня, я в четвертой роте единорогов-магов. Мы должны будем удерживать защитный магический щит.

— Разве можно оставаться в стороне, когда родному краю угрожает опасность? – неожиданно серьезно добавила Пинки.

На плоской вершине холма они остановились. Эпплджек и Флаттершай провожали взглядом удаляющуюся кавалькаду великанов, Шайнинг отошел в сторону, остальные продолжили беседу.

— Кстати о командирах, – ковыряя землю копытцем, сказала Рэйнбоу. – Спитфайр назначила меня командовать одним из отрядов пегасов. Ударной группой.

— Поздравляю! – воскликнула Пинки Пай. – Это надо отпраздновать.

— Поздравляю, – сказала Твайлайт.

Подруги присоединились к поздравлениям. Рэйнбоу только хмуро кивнула.

— Наконец-то я смогу добраться до них… – процедила она сквозь зубы.

— Рэйнбоу, знаешь… не стоит давать чувству мести полностью поглотить себя, – подала голос Флаттершай. – Оно… оно источит твою душу.

— Не нужно меня учить, Флаттершай. – опустив голову, ответила Рэйнбоу.

— Она права, – заметила Твайлайт. – Эта война когда-нибудь закончится. Тебе нужно будет жить дальше, без червя злобы в душе. Я знаю, что тебе пришлось пережить, но лучше оставь злость вне себя, не позволь ей завладеть собой.

— Это легко сказать, Твай. Гораздо труднее сделать.

Рэйнбоу вздохнула.

— Эпплджек, а ты почему молчишь? – спросила неугомонная Пинки. – Расскажи Твайлайт, где ты будешь служить!

— Ну а о чем тут рассказывать-то, – нехотя отозвалась Эпплджек. – Яблочный Клан собрал свой собственный полк – родичей со всей Эквестрии. Командует им Брейнберн, а меня назначили знаменосицей клана. Вот, собственно говоря, и все.

— Вот! – пританцовывая на месте, с гордостью сказала Пинки. – Теперь мы просто обязаны устроить вечеринку! Мы отпразднуем все – и назначение Рэйнбоу, и новые доспехи Рарити, и то, что Эпплджек будет нести знамя Яблочного Клана! Да и у тебя, Твайлайт, наверняка есть что отпраздновать, так что приходи обязательно, и никаких отговорок я не потерплю. Вот так!

Единорожке пришлось согласиться.

Шайнинг, до того наблюдавший за разговором со стороны, подошел ближе к Твайлайт.

— Похоже, твои подруги совсем не понимают, где оказались, – грустно заметил он. – Как, впрочем, и большинство наших бойцов.

— Шайнинг, не будь такой букой! – Пинки задорно толкнула единорога в плечо. – Приходи на нашу вечеринку, развейся и развеселись. Не дело быть таким грустным!

— И то верно, – согласилась Твайлайт. – Печаль делу никак не поможет. В конце концов, я очень рассчитываю на Элементы Гармонии. Да, девочки, где Элементы?

— Ларец с Элементами у Флаттершай. – сказала Рарити. – Спайк остался в Кантерлоте. Мы решили не брать его с собой, хотя он и сильно просился. Мне пришлось его поцеловать в щечку, чтобы он не расстраивался. – Белая единорожка мило улыбнулась. – Кстати, он передавал тебе привет.

— Что ж, Элементы – это наш козырь, – сказал Шайнинг. – Пришельцы о нем не знают, и надеюсь, они окажутся весомым аргументом.

Дон Альварес наблюдал за группой пони, стоящих на вершине холма – генералом, крылатой принцессой и Хранительницами Гармонии.

— Бред. Это все напоминает бред. Воевать с какими-то лошадьми… Такое даже в дурном сне не приснится, – произнес он наконец.

— Идемте, господа. Нам еще много нужно сделать, – сказал он, обернувшись к стоящим рядом офицерам. Потом его взгляд упал на отца Федерико, что скромно стоял в стороне, перебирая четки.

Командор подошел ближе.

— Меня несколько беспокоят только те пресловутые элементы, о которых говорил грифоний вождь, – признался он. – Рассказывают, эти пони побеждали с их помощью самых сильных чудовищ. Поможет ли нам Господь выстоять против них?

Священник кивнул, продолжая мерно отсчитывать пальцами одно зерно розария (1) за другим.

— Знаете, я думаю: ведь мы могли решить дело миром, – сказал он. – Почему вы не воспользовались моим советом?

— Я не привык отступать. Тем более, перед какими-то лошадьми-недомерками. Они не стоят того, чтобы с ними договариваться.

Зерно тихо щелкнуло, отправляясь к товарищам.

— Порой бывает полезно смирить гордость, мой сеньор.

— Возможно, святой отец. Помолитесь о наших людях.

Отец Федерико поднял глаза к небесам.

— Я буду молиться, мой сеньор. Молиться… обо всех.

(1) Розарий – вид католических четок.