Охотник
Глава 2. Новые горизонты. + Интерлюдия 2.
В этой главе герой осваивается с новым телом, много грустит и зарабатывает весьма рисковым способом.
Ван встретился с Тиарой и Сильверспун за фермой Эпплов, как они и договаривались. Кобылки спешили в школу, поэтому серебристая быстро отдала мне сверток и с подружкой потрусила в сторону Понивиля. От свертка знакомо пахло ментолом и ночным цветком. «Этого не может быть! Так же пахло и от принцессы Луны!» Аликорн развернул дрожащими копытами сверток. Это был серо-коричневый плащ с капюшоном. Он внимательно осматривал каждую мелкую складочку, каждый шов, до тех пор пока не нашел доказательства. Темно синий волос. Это был плащ принцессы Луны, неведомо какими путями попавший в семью Сильверспун. «Это судьба...» Накинув плащ Ван, внимательно осмотрел себя. «Вроде крылья и не заметны. Пожалуй, я все-таки сойду за высокого единорога, главное, что бы Тиара и Сильверспун не разболтали.»
Разобравшись с маскировкой, пепельногривый призадумался о своих заработках. Старый способ, с продажей кулинарных рецептов уже не прокатит. Собирательство редких ингредиентов в Вечнодиком лесу тоже не подходит, Ван адекватно оценивал свои силы и знания. Несмотря на несколько уроков выживания, в этом лесу полученных от Зеркоры еще в прошлой жизни, пепельногривый прекрасно понимал, что этого мало. Возникая в самом начале мысль, поселиться в заброшенном замке, теперь казалась наивной. Постоянная работа в Понивиле тоже не прельщала аликорна, слишком высок риск раскрытия его инкогнито. Аликорн ни желал влезать в местные политические разборки ни коим боком, а это непременно произойдет, если в Эквестрии неожиданно объявится жеребец-аликорн. Риск умереть в лесу или риск попасть в политическое болото. Любой нормальный человек или даже пони выбрал бы политику, но Вана было сложно назвать нормальным. Смерть и преследующее воскрешение сильно изменили его. «Высокая доходность и скорость, а так же почти полное отсутствие конкурентов, акромя Зекоры. Пони в основном боятся Вечнодикий лес из-за его самостоятельности, хотя окраины почти безопасны. Главное не лезть в глубины. Пожалуй, я готов рискнуть. Как я успел понять из рассказов зебры, из растений стоит опасаться всего яркого. Да и в случае ошибки я могу обратиться к все той же Зекоре.» Приняв решение, аликорн накинул плащ и отправился в Понивиль, обходя по широкой дуге ферму Эпплов. «Главное не нарваться на Пинки Пай иначе мне конец! Точнее моей тайне. Нужно будет, закончит свои дела в Понивиле как можно быстрее!»
Городок встретил черного лже-единорогна повседневной суетой. Повсюду гуляли пони, занятые какими-то своими делами. Некоторые с интересом смотрели на незнакомого высокого единорога, другие же обращали внимание на плащ одетый в яркий, солнечный денек. Ван хотел уточнить жителей городка кого могли бы заинтересовать диковинки Вечнодикого леса, но большинство пони посылали меня к Зекоре. Лишь одна, салатового цвета, с кьютимаркой лиры упомянула лавку сувениров Понивиля. В начале улочки мелькнуло что-то розовое, и я поспешил свернуть в переулок, даже не пытаясь понять Пинки ли это или же просто похожая на нее пони.
Поплутав по запутанным переулкам и несколько раз, уточняя дорогу у встречных пони, Ван, наконец, добрался до сувенирной лавки. Продавцом и одновременно хозяином был пожилой желтый единорог с кьютимаркой в виде курительной трубки. «Хм... Неожиданно. Я и не знал, что пони курят. Дискорд меня побери, я слишком мало знаю вообще». Стены торговой залы бы изукрашены разнообразными витражами, на явно исторические темы. Вдоль стен шли стеллажи, на которых были расставлены разнообразные статуэтки, лежали старые книги, свитки и еще много всякого барахла. Между витражами висели самые картины.
— Здравствуйте, меня зовут Андрэ Маскатч. Я могу вам чем-нибудь помочь? — вежливо спросил единорог довольно-таки хриплым голосом. Он с некоторым непонятным подозрением смотрел на плащ лже-динорога.
— Меня зовут Бел Ван Сапка. — аликорн надеялся, что полное имя не вызовет подозрений. Конечно, можно было, и изменить свое имя, но пепельногривый был очень упрям. — Вас интересуют диковинки из Вечнодикого леса?
— Возможно. — после некоторого раздумья неопределенно ответил продавец. — А почему вы интересуетесь? Уж не хотите ли вы мне что-нибудь продать?
— Да, все верно. — Ван решил не темнить единорогом. Продавец казался весьма опытным пони. — Я планирую совершить несколько экспедиций по его окраинам, что бы заработать денег.
— Вы или очень... ммм... наивный пони или очень смелый. Вечнодикий лес — вотчина хаоса! Там все происходит само по себе, без вмешательства пони...
— Знаю, знаю. — перебил Ван продавца. — Меня это ни капельки не пугает. Можете считать меня излишне смелым. И все-таки, вас может заинтиресовать что-нибудь от туда.
— Ну, раз вы уже все решили... — протянул пожилой пони. — Я с удовольствием приобрету у вас что-нибудь необычное, смешное , пугающее или предметы старины.
— Окей, договорились. — лже-единорог и единорог настоящий сделали брохув и расстались. Ван спешно покинул Понивиль, пока пинки Пай не узнала о новом посетителе ее городка от кого-нибудь из пони, что видели пепельногривого. Он спешил к Зекоре так, как знал, что та обычно в это время занимается разновидность какой-то особо сложной медитации. В другое же время ее не могло быть дома.
Покинув городок и вновь миновав ферму Эпплов, аликорн вошел под сень Вечнодикого леса. Ван сам до конца не понимал, как он относится к этому месту. С лесом было связано слишком много противоречивых чувств. В нем черный пони умер и в нем же воскрес. Здесь он спас Трикси от алых корней и здесь был отравлен ядом мантикоры. Аликорну повезло, Зекора была еще у себя в дереве. Он попытался было договориться с любительницей стихов о поставках редких растений, но та сделала куда более выгодное предложение. Ей уже давно требовался помощник, который будет собирать редкие травы. Таким образом, она сможет проводить больше времени за изготовлением зелий. После того, как Эппблум и подруги Твайлайт смогли успокоить беспричинно паниковавших при виде зебры пони, к Зекоре начало обращаться немало клиентов и настал момент, когда она уже стала не успевать. Единственным отрицательным моментом оказалось то, что зебра с крайним подозрением отнеслась к моему акценту. Возможно, она догадывалась, кто пришел к ней, возможно, нет, но она не стала расспрашивать Вана о том, кто он такой. Его же это вполне устроило. Зебра продиктовала лже-единорогу список трав, их описание и любимые места произрастания. Пепельногривый поспешно покинул дом-древо.
Потянулись дни. Ван работал на Зекору, регулярно принося ей запрашиваемые ингредиенты. Несколько раз Зекоре пришлось лечить горе-собирателя от разных экзотических болезней. Пепельногривый изредка сталкивался с обитателями леса, но обычно успевал унести ноги, отделавшись всего несколькими глубокими царапинами. Он заметил, что ранки на его теле заживают необычно быстро. Плащ в свои экспедиции аликорн не брал, о только помешает, цепляясь за ветки деревьев и кусты. Да и жалко будет если он порвется, плащ до сих пор, не смотря на то, что Ван его уже немало носит, хранил запах Луною. Продукты пепельногривый закупал так же через зебру.
Попытки научиться летать закончились весьма и весьма плачевно. Неподалеку от городка возвышалась одинокая гора с большим количеством уступов. По дурости Ван решил поучиться полетам самостоятельно и забрался на один из уступов. Разбег, прыжок, расправил крылья... и тут же свалился в штопор. Слишком уж было непривычно управлять этими конечностями. Только перед самым подножием скалы, усеянном каменными обломками, аликорну удалось вывернуть перепонку так, что она стала гасить скорость. Но было уже поздно, ему удалось только слегка притормозить, что бы, ни убиться. В итоге вывих обоих крыльев и множество ушибов и ссадин. К Зекоре идти пепельногривому не хотелось, тогда пройдется ей объяснять, откуда в Эквестрии появился еще один, весьма необычный аликорн. «Это оказалось намного сложнее, чем я подозревал! Больше никаких полетов! Лучше ножками, благо их целых четыре. Возможно, когда-нибудь потом и научусь летать, но сейчас — это самоубийство. Да и брать уроки не получится, если крылья с легкостью скрываются плащом, то рог так не спрячешь.»
С магией же все было одновременно проще и сложнее. Ван более менее освоился с телекинезом, даже научился перемещать предметы вне его поля зрения, главное точно знать, где он находится или же перемещать несколько предметов одновременно, но только в своем поле зрения. Но других заклинаний он просто напросто не знал. Учиться было не у кого, Тиара и Сильверспун — землепони, Зекора — зебра, а Андрэ живет в Понивиле и слишком стар для долгих прогулок. Конечно, остается самовоспламенение, но как уже упоминалось ранее, Ван очень боялся этой магии.
Экспедиции в Вечнодикий лес закалили черного пони. Он изучал повадки обитателей этого мета, его ловушки, внечноизменчивые законы. Аликорн научился ходить так, что бы ни задевать веток, не наступать на сучки. В его походке появилась не то змеиная, не то кошачья грация. Тело аликорна по прежнему оставалось худым, в силе он значительно уступал землепони, но зато пепельногривый развил свои ловкость и реакцию. Грива и хвост постоянно мешались Вану, как он не пытался их завязать в узел или уложить на спину, они развязывались и спадали при малейшем колебании ветерка. Это было хоть и красиво, но жутко неудобно. Одно радовало, вся эта красота почти не цеплялась за сучья и не набирала в себя мусор. Словно и в самом деле была из дыма. Или пепла.
Однажды, пройдя по Вечнодикому лесу, в поисках заказанных Зекорой трав Ван оказался на до боли знакомой поляне. Он сразу же ее узнал, по характерной скале расщепленной надвое. Посреди поляны, спиною к притаившемуся в зарослях аликорн расположилась мантикора. Ван каким-то неведомым чувством ощутил, что это та самая, что ужалила его на второй день пребывания в этом мире. В тот раз его спасла Зекора, к дереву которой он вышел, уже ничего не соображая. Ненависть захлестнула разум аликорна, Ван почувствовал, что еще немного и он самовоспламенится. Ведь это заклинание основывалось, прежде всего, на эмоциях и чувствах. «Отомстить, отомстить, отомстить.» Гулко стучало в мозгу черного пони. «За мои страдания, за слабость, за ужас перед неизбежной смертью от яда.»
Ветер поменялся, теперь он дул в сторону хищницы. Мантикора учуяла аликорна и прыжком поднялась на ноги. Она срезу же увидела черное тело Вана стояще в зарослях кустов на краю поляны. За ней играла парочка котят мантикоры, намного меньших размеров, чем сама мать. Монстр внимательно смотрела прямо в глаза пепельногривому, тот смотрел в ее глаза. Томительно тянулись секунды. Она на генетическом уровне чувствовала, что перед ней стоит аликорн. Ветерок развивал гриву Вана, неся с собой запахи пепла и полыни. Где-то в ветвях пела птаха. Едва черный пони увидел котят, как от ненависти ни осталось не следа. «Видимо в тот раз она защищала свое логово, потому и напала на меня. Будь я чуть внимательнее, возможно и не напала бы на меня.» Аликорн, не отрывая взгляда от оскаленной морды, сделал шаг назад, другой, третий и скрылся в кустах.
Изредка, вечерами, прячась в тенях от любопытных глаз, пепельногривый пробирался в Понивиль и продавал разные необычные вещи из Вечнодикого леса в сувенирной лавке. Посещать городок Ван крайне не любил. Пинки каким-то образом узнала о незнакомом единороге и пыталась его подловить, что бы познакомиться. Она даже подключила к этому делу Рэйнбоу Дэш, но пока их усилия были бесполезны. Ни воздушная слежка, ни весьма странные способности Пинки Пай не давали результата. Пока. Ван прекрасно понимал, что однажды попадется.
Аликорн готовился к походу в городок, как к диверсионной операции, используя маскировку, отвлекающие маневры, заранее подготавливая пути отступления. Благо у него были свои «шпионы» во «вражеском лагере». Это были Деймон Тиара и Сильверспун. Ван по прежнему встречался с этими жеребятками, узнавал от них Понивильские и даже Кантерлотские новости, рассказывал им разные сказки, да выдуманные на ходу истории. Он даже показал поняшкам свой уже основательно переделанный и укрепленный шалаш. Они до сих пор не разболтали о своем знакомстве с очень странным аликорном и Ван начал им немного доверять.
Черный пони планировал подзаработать деньжат и уйти из Понивиля или даже Эквестрии. Слишком уж часто ему снилась Луна. Порою, по ночам, поддавшись непонятному влечению, аликорн выходил на залитые лунным светом холмы, усаживался на траву, расправлял свои крылья вовсю ширь, чувствуя, как ветерок колеблет перепонку и выл, словно одинокий волк. По Понивилю пошли слухи о древесных волках отчего-то ставших выходить из Вечнодикого леса, но, ни кто их так и не увидел. Слишком уж становилось тоскливо пепельногривому, когда он видел влюбленные парочки, гуляющие по Понивилю. Ван понимал, что его любовь обречена. Она принцесса, он бродяга. Ей больше нескольких тысяч лет, ему всего несколько недель отроду, плюс двадцать людских лет. Она прекрасна, он жутковатый. Да и как он может прийти к ней в таком облике!?
В первый такой вечер Ван напился. Вначале он вообще хотел собрать самогонный аппарат у Зекоры, но передумал. Он знал, чем заканчивалось знакомство аборигенов с «огненной водой» и не желал подвергать пони подобным испытаниям. Он сбегал до Понивиля и купил в нем бочонок крепкого сидра. Вернувшись, черный пони уселся на холме и стал потихоньку прихлебывать сидр прямо из бочонка. Ему было очень плохо, грустно и одиноко. Ван громко запел, с трудом переводя русские слова на эквестрийский. Голос аликорна было трудно назвать красивым, но и желания зажать уши копытами тоже не вызывал. Голос был весьма хрипл, в нем часто проскальзывали шипящие нотки, но это придавало песни своеобразный шарм. Аликорн пел, мечтая о Луне.
В конце туннеля яркий свет слепой звезды,
Подковы на сухой листве оставят следы,
Еще под кожей бьётся пульс и надо жить,
Я больше может, не вернусь, а может... я с тобой останусь.
Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах,
В твоих губах дыханьем ветра...
Останусь снегом на щеке,
Останусь светом в далеке,
Я для тебя останусь — светом.
В конце туннеля яркий свет и я иду,
Иду по выжженной траве, по тонкому льду.
Не плачь, я боли не боюсь, ее там нет.
Я больше может не вернусь, а может... я с тобой останусь.
Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах,
В твоих губах дыханьем ветра...
Останусь снегом на щеке,
Останусь светом в далеке,
Я для тебя останусь — светом.
Светом....
Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах,
В твоих губах дыханьем ветра...
Останусь снегом на щеке,
Останусь светом в далеке,
Я для тебя останусь — светом.
Интерлюдия 2. Пинкамина Диана Пай и Рэйнбоу Дэш.
— Пинки! Я его засекла!
— Где?!
— Неподалеку от Драконьей Пещеры!
— Быстрее Дэши, он может уйти в любой миг! Лови его потом по всему Понивилю.
— Но я хотела побывать на концерте Октавии. Она собирается сегодня выступать в Понивиле.
— Дэши, мне нужна будет поддержка с воздуха! Такой шанс выпадает не часто. Помнишь же, как он в прошлый раз выбрался из Понивиля?
— О да! Тогда он ловко обошел все наши ловушки. Я вы ни за что не подумала, что он сможет покинуть Понивиль под днищем телеги.
Через один час.
— Фух, я, наконец, здесь! Теперь нужно дождаться Пинки.
— Я уже тут!
— Пинки! Как ты тут ока... Не важно. Странно, он даже с места не сдвинулся.
— Может он спит?
— Может. Так, я контролирую территорию сверху, что бы он ни куда не сбежал, а ты знакомишься.
— Окей, я побежала.
Через пять минут.
— Привет, меня зовут Пинки Пай, а вас... Дэши! Он опять нас обманул! Это манекен, измазанный какой-то черной смолой и накрытый тряпкой похожей на плащ.
— Октавия! Концерт! Он выманил нас из городка, что бы побывать на концерте!
— Рэйнбоу Дэш, а откуда ты узнала, что он здесь?
— Какой-то жеребенок сказал, что видела здесь этого единорога.
— Похоже, среди понивильцев появились перебежчики. Ничего я выведу этого ловкого единорога на чистую воду и подружусь с ним.