Я другая
Когда тебя рядом нет, всегда идет дождь
Год. Прошел целый год с того момента, как я переехала в Мэинхеттан. Я уже не та простодушная легкомысленная пони, которой была раньше, я стала умнее, взрослее и увереннее в себе. Но бывают моменты, когда моя старая сущность дает о себе знать.
Мы с Коко сидели в центральной кофейне, где она показывала мне свои наработки для наших будущих спектаклей.
– А как тебе этот? – спросила она меня, показав эскиз. – Не чересчур пышно?
– М… думаю нет, все же Мэри Ми будет играть герцогиню Адрофитскую, а по произведению Хунка Муди она была слегка полновата. Так что я думаю сойдет, покажи что еще у тебя есть, – я отпила чай из кружки.
Коко полистала свой блокнот для эскизов и показала мне еще одну работу.
– Вот, так будет выглядеть сын герцога Тротинтема.
– Классно, мне нравится, – сказала я. Ее личико засияло, приятно было видеть ее такой довольной и счастливой. Все же я рада, что взяла ее под свое крыло. Это как иметь сестру, которая немного постарше Скуталу, или семнадцатилетнюю дочь. Ох… Дэши, любишь ты нянчиться.
– Но мне надо будет закупиться материалами и работать сверхурочно, – грустно сказала она.
– Эй… тебя никто не заставляет работать в таком темпе, – я положила свое копыто ей на плечо и посмотрела в глаза.
– Знаю, но я хочу, чтобы все было идеально. Мы наняли столько новых пони в наш театр: актеры, мастера, музыканты, но костюмами занимаюсь только я, и на мне висит работа, которую должны делать как минимум пять пони.
– Я понимаю, тебе сейчас туго, но объявление о том, что нам нужны пони для помощи тебе, висит уже полгода, а никто так и не ответил, – мне действительно хотелось ей помочь. Я же вижу, как она устает, когда нам нужны новые наряды для очередной премьеры, в особенности для «Друзей». Но тут у меня созрел план.
– Эй, а что если ты закажешь кому-нибудь свои работы? – спросила я.
– Не поняла?
– Ну в городе и по всей Эквестрии есть куча мастерских. Ты можешь выбрать какую-нибудь и отправить им заказы на одежду твоей разработки, это развяжет тебе копыта и даст больше времени.
– Но ведь они не успеют, у некоторых премьера уже завтра.
– А я говорю не про завтра, а про после и так далее, ты, бывает, начинаешь делать платья и наряды за месяц до премьеры нашего очередного спектакля. Ты могла бы заказать у них, чтобы к премьере костюмы были готовы, а сама работать над тем, что понадобится завтра и не переживать за будущее.
– Это мысль, я попрошу кого-нибудь, спасибо тебе, Рэинбоу.
– Хех… всегда пожалуйста, – я снова отпила чай и закусила печенюшкой. – Кстати расскажи мне о себе, мы с тобой подруги, а я почти ничего про тебя не знаю.
– Эм… ну ладно, – она села поудобнее. – Я выросла в маленьком провинциальном городке. Город жил за счет лесорубства: пилили деревья и делали из них бревна. Моя мама погибла на лесопилке – несчастный случай, и я осталась с отцом и восемью братьями. Старшему тогда было шестнадцать, младшему только недавно исполнился год, а мне было всего десять. Мне пришлось выполнять все обязанности по дому, я заменила им маму: готовила, убирала, воспитывала их. Зачастую я прогуливала школу и отставала в учебе, у меня не было друзей, и по ночам, когда братья и отец спали, я сидела в своей комнате и шила, мне это нравилось, и это заставляло моих близких улыбаться.
– Как это у тебя выходило? – спросила я.
– Мы еле-еле сводили концы с концами и экономили на многом, включая одежду. Я знаю, что одежда для пони не слишком важна, все же мы ценим нашу естественную красоту. Но мне было больно видеть, как на вечере теплого очага мы сидели, словно оборванцы, и дарили друг другу по мелочевке или как братьев в школе обзывали бомжами за то, что они не могли нормально одеться. Папа и братья мало улыбались, практически никогда. Поэтому я и начала шить, я хотела, чтобы они выглядели прекрасно. И когда я подарила им свои наряды, которые шила целый год, они улыбнулись. А я получила свою кьютимарку.
– А что ты им сшила?
– Простые толстовки, на каждой были вышиты надпись «улыбнись» и кривая рожица, я сделала одежду на вырост, поэтому они даже сегодня ее носят. И с тех пор как бы плохо им не было, они приходят, надевают толстовки, садятся в гостиной, открывают банку холодного сидра и вспоминают забавные моменты из жизни.
– А что с ними сейчас?
– Ну одни тоже разъехались по городам, многие женились и завели семьи, другие еще живут с отцом и помогают ему с хозяйством, но как бы далеко мы не были, мы всегда поддерживаем друг с другом связь, и когда наступает вечер согревающего очага, мы приезжаем к папе домой, надеваем толстовки и поем песни.
– Я смотрю, ты очень любишь их, я даже не знаю, как было бы у меня с моим братом или сестрой, если бы… если…
Она меня обняла. Не знаю, что я чувствовала в этот момент, что-то теплое и приятное, как будто я обнимаю Мерка, только немного другое. Я почти год живу здесь и нянчусь с Коко как мама с дочкой или с сестрой.
– Я понимаю тебя, когда я потеряла маму, мне было совсем одиноко, представь каково это, расти в доме с девятью жеребцами.
– Да уж, этого мне точно не понять, – пробормотала я.
Мы готовились к очередной премьере, вскоре нас должны посетить артисты Большого Эквестрийского. Директор того театра узнал, что наше заведение не только не развалилось, но еще и процветает. И он захотел провести свой мюзикл тут. Так что мы все зашиваемся.
– Рэинбоу, какие декорации нужны? – спрашивал меня мастер.
– Нужен стиль Лас-Пегасуса времен депрессий, ну ты понимаешь, неисправные неоновые лампы, разбитые окна и витрины и прочее, ты же рос в ту эпоху, – ответила я.
Единорог приподнял шлем и почесал свою голову. – Рос то я там, это да, но мне было всего четыре года, думаешь, я что нибудь запомнил?
– Ну... у нас есть архивы и старые газеты, там можно что-нибудь найти, к тому же мы всегда можем позвать какого-нибудь специалиста.
Он отмахнулся от меня копытами.
– Ни-ни-надо, сами сделаем, эти специалисты только лишние проблемы создают.
– Хи..хи… ну твое дело, Фил.
Забавный он пони, хоть ему и пятьдесят, но душа у него как у четырнадцатилетнего. Я пошла дальше, оставив его ругаться с самим собой.
Глав-директор во мне души не чает, говорит, что когда он уйдет на пенсию, его кресло будет моим. Признаться, это не то, что я хотела, но все же карьерный рост неизбежен. Я дошла до мастерской Коко, после перестройки театра я дала ей одно из лучших помещений с хорошим освещением и размером, теперь у нее есть место, чтобы развернуть свое творчество.
– Привет, Коко, – она отвлеклась от шиться и повернулась ко мне.
– О, привет, Рэинбоу, утренняя проверка?
– Да так, хожу, смотрю, чтобы все было идеально, все же к нам приходят особые гости, и это впервые за тридцать лет с тех пор как заведение стало приходить в упадок. Так что надо произвести хорошее впечатление.
– Я понимаю, и я стараюсь, чтобы все было нормально, но переживаю, что не успею. Я доделываю наряд для массовки и еще даже не принималась за главных героев, – в ее голосе звучали нотки паники.
– Ты еще не искала себе помощь?
– Ну я думала попросить кое-кого, но не знаю, согласится ли она.
– Надеюсь, что она согласится, – подбодрила я ее.
– Думаешь? Тогда я прямо сейчас ей напишу, – она подошла к своему письменному столу и начала писать.
– А я пойду еще кого-нибудь застукаю за работой, – ухмыльнувшись, я вышла из кабинета, интересно, а кого она собиралась просить… хм… возможно у нее есть парочка знакомых пони в Меинхеттане.
Находясь в приподнятом настроении, я шла домой по мощеным улочкам города, держа во рту коробку с тортом. Сегодня нету никакого праздника, просто мне захотелось тортика. Помню, как мама покупала каждую субботу по торту, и мы всей семьей его ели, почему бы не возродить эту традицию? Мы же с Мерком уже почти семья.
Я проходила мимо часовни, когда ее двери распахнулись и оттуда выбежали молодожены. Это были кобылка-пегас с золотистой шкуркой, янтарно-зелеными глазами и красивой багрово-красной гривой, которая была собрана в хвост и коричневый голубоглазый земнопони. Они были такие счастливые.
– Эллис, кинь букет, – кричали подружки невесты.
– Девочки, не надо ее торопить, – ответствовал ее супруг.
– Райан, не будь ворчуном, они же тоже хотят замуж.
Он ничего ей не ответил, лишь поцеловал в губы. И пегаска, выкинув букет подальше, обняла его своими копытами.
– Мой-мой! – кричали подружки, но букет не собирался попадать к ним в копыта, он летел дальше, пока не врезался в меня.
– Ой! – воскликнула я, поймав букет и уронив торт изо рта. Благодаря быстрой реакции я все же сумела схватить его в самый последний момент. Все же талант не пропьешь. Я услышала топот копыт и, подняв голову, увидела, как ко мне торжественно топают подружки невесты, а сама невеста машет копытом и искренне улыбается.
– Видимо вас скоро ожидает счастье, – сказала она.
Я положила торт на землю и помахала ей в ответ. Я на это тоже очень надеюсь. Их карета тронулась, и они уехали в свое новое будущее.
Когда-нибудь и у меня будет такая свадьба. Я положила букет в седельную сумку, взяла торт и продолжила свой путь. Меркьюри наверное уже пришел домой и готовит свои фирменные оладьи.
За год жизни в городе мы неплохо обжились, я завела небольшой сад на крыше, цветы решила заказать прямиком из Понивиля у наших трех пони цветочниц. Они напоминают мне о доме, сразу представляю, что лежу на ромашковом поле недалеко от Понивиля. Когда становится тяжко, я прихожу наверх и появляюсь в своем Понивиле, правда сны превращаются в жуткие кошмары, но это малая плата за память о месте, где ты обрела себя и друзей. Интересно, как они там?
Наконец-то я дошла до дома. Я стала реже летать с тех пор, как причинила вред Флаттершай. Мерк сказал, что это у меня отложилось на психологическом уровне, и теперь я немного побаиваюсь скоростных полетов, хотя на выходных я выезжаю за город, чтобы отработать пару трюков и держать себя в форме.
Я открыла дверь, Танк как обычно спал у камина в своем панцире, я услышала знакомый любимый голос.
– Перекресток семи дорог, вот и я…
Я зашла на кухню и увидела, как мой любимый готовит свои оладьи, при этом танцуя и используя лопатку как микрофон.
– Что я говорила по поводу перенесения работы домой? – ехидно спросила я.
Он немного испугался и лопатка выпала из его телекинетического захвата. – Ой, Дэши, привет, а я тут оладья жарю.
– Хи-хи… А я тут с тортиком, «генеральский», как ты любишь.
– Что правда? Класс, спасибо, милая, – он взял у меня торт и положил в холодильник. – А что у тебя за букет торчит из сумки?
Я посмотрела на свою сумку, совсем забыла про него.
– Да так, проходила мимо и попала под свадьбу, вот и поймала счастливый букет, – я осмотрела его. – Ты ведь понимаешь, что это значит?
– Эм… – он вспотел, я раза два поднимала эту тему, и Мерк все время пытался ее избежать, что ж, дам ему сейчас такой шанс. – Мой агент ищет место, чтобы дать мой первый концерт, настоящий, а не эти подработки, я думал, может ваш театр сможет…
– Я поняла тебя, поговорю с начальством, думаю, они будут не против.
Он обнял меня.
– Спасибо, спасибо тебе большое, я обещаю, ты сама будешь вспоминать этот вечер.
– Да уж надеюсь, – пробормотала я. – Чем это пахнет?
– Блин, оладья горят! – он кинул меня и побежал спасать их.
– Рэинбоу, знакомься, это мой старый друг Блеин Тим, – директор представлял нам своего друга, который и был тем особым гостем из Кантерлота.
– Здравствуйте, – я пожала ему копыто. Он же, как истинный кантерлотский джентльмен, потянулся поцеловать его.
– Это честь для меня, знаете, в наш век стало очень мало достойных пьес и мюзиклов, а вы... Вы внесли такой вклад в наш фонд искусства, – с восхищением говорил он.
– Ой да ладно, – я смутилась. – Написала одну идею для спектакля, да два мюзикла, делов то.
– Хо-хо, скромняга, но ты недооцениваешь вклад, который сделала, ты оставила след в истории, и сотни поколений будут видеть его и помнить тебя.
А ведь верно, я сделала значительный прорыв. Я конечно запечатлена на витражах в Кантерлоте и в зале славы юных летунов, но за мои пьесы меня будут помнить многие, многие будут равняться на меня, пытаться быть мной, и это куда больше, чем я могла бы сделать, будь я вондерболтом или хранителем элемента гармонии.
– Да, думаю вы правы, – сказала я.
– Хм… я бы хотел увидеть ваши режиссерские качества в действии, я дам вам поставить мой детективный мюзикл “Дикси”.
– Вы хотите, чтобы я поставила ваше произведение? – ошарашено спросила я.
– Именно, можете что-нибудь поменять, сменить декорации, думаю, зрителям будет приятно увидеть мой мюзикл под новым углом.
– Хех… – я нервно почесала затылок и поправила рукава на рубашке. – Ну я попробую, но если меня закидают помидорами, то…
– Я куплю вам новую рубашку и юбку, – пошутил он.
– Уж лучше две, – сказала я.
– Это почему?
– Помидоры и в вас будут лететь, – мы засмеялись.
– Я думаю, это будет хорошим началом отличного сотрудничества, – сказал он.
– Да, я тоже надеюсь на это.
День очередной премьеры, за год я так и не перестала волноваться, вечно в голову лезут мысли: что если пони не понравится представление, и что будет дальше? До начала двадцать минут, за кулисами творится бедлам, актеры в гримерной приводят себя в порядок и репетируют роли.
Остальной персонал укрепляет декорации и настраивает освещение, я хожу и проверяю, чтобы все выглядело идеально.
Блеин Тим будет сидеть в первом ряду и, думаю, он хорошо заметит все погрешности. Лучше бы я не соглашалась на это.
– Рэинбоу Дэш! – Коко подбежала ко мне с коробкой. – Их привезли, платья привезли! – радостно кричала она.
– Отлично, а то наши актеры уже сгорают от нетерпения, но сначала покажи мне.
Она открыла коробку, и я узрела великолепные творения неизвестного мастера, платья были прекрасны, может мне попросить сшить для меня такое, тогда Мерк точно потащит меня под венец. Хотя мне кажется, что я знаю автора, даже запах знакомый, может она… да нет, вряд ли.
– Отлично, Коко, я горжусь тобой, а теперь беги, – она радостно погарцевала в сторону примерочной. – Ох Селестия, прошу тебя, пусть все будет идеально, – взмолилась я, смотря в потолок.
Из оркестровой ямы прозвучала мелодия, говорящая о начале представления, за то время, пока она играла, я успела вспотеть, да так, что моя одежда прилипла к шкурке, а корсет стал жать на грудную клетку больше обычного.
Я побежала к выходу на сцену, чтобы следить за всем происходящим. Мне бы сейчас в объятия Меркьюри.
Фух… я справилась, ну не только я, а еще актеры, музыканты и прочие, но публика была в восторге, а Блеин Тим чуть ли не в экстазе, вскоре он поднялся на сцену, и ему передали микрофон.
– Дамы и господа, сейчас мы видели обновленную версию моего мюзикла, поставить который я попросил свою новую подругу и коллегу, и скажу я вам, я сам был поражен, какую работу она проделала и чего смогла добиться.
От его слов у меня покраснели щеки, не думала, что кто-то будет меня так хвалить, разве что Меркьюри в постели. Эх… жаль, что он не смог прийти посмотреть, новый агент потянул его записывать первый альбом «Держать свою жизнь». Мерк говорил, у него теперь целая группа.
– И вот поэтому я хочу пригласить ее на эту сцену, чтобы поздравить с очередной победой над провалом, – так и знала, что меня попросят выйти на сцену, все же я не потерпела фиаско, а смогла ошарашить публику, так что я заслужила свои аплодисменты.
Так, Дэш, помни, ты уже не та, не скачи, не прыгай, не визжи. Грациозно выходишь на сцену, берешь в копыто микрофон и говоришь, как ты всех благодаришь, пошла!
Я вышла на сцену, прожектор сразу осветил меня, пони топали и радостно кричали. Этого я хотела, когда мечтала стать вондерболтом. Подойдя к своему коллеге, я начала речь.
– Я благодарна вам за то, что вы были такой доброй и отзывчивой публикой, но я бы не справилась в одиночку, десятки пони трудились над тем, чтобы вы смогли насладиться сегодняшним вечером, и, судя по всему, у них получилось, я… – я увидела ее, на пятом ряду на одном из лучших мест этого зала сидела Рэрити, ее я узнаю из тысячи. В своем вечернем платье она была также изящна и красива, как и год назад, волосы собраны в пучок. Наши взгляды встретились. Она явно была поражена, увидев меня такой, но как она тут оказалась? И тут я вспомнила.
«Ну я думала попросить кое-кого, но не знаю, согласится ли она...». Так вот кого попросила
Коко сшить платья, я должна была догадаться, на всю Эквестрию найдется с десяток пони способных так великолепно шить, Коко и я лично знаем лишь одну.
– Эм… я хотела сказать, что…
Она встала со своего места и быстро направилась к выходу. Я успела заметить на ее лице расстройство и боль, она увидела меня другой, той, кем я стала по причине разрыва с друзьями. Кем она меня помнила? Легкомысленной пони, которая больше ломала стены головой, чем думала ей. Я не была аккуратна и ни черта не понимала в моде, но именно за это она меня и любила. Со мной всегда можно было обсудить темы спорта, поговорить о фитнесе, о фигуре, я помогала ей балансировать диету, она считала меня холстом, на котором можно проверить экспериментальные наряды. Она всегда хотела сделать меня более женственной, но чтобы я не утратила своей изящности, которой, как она часто говорила, «я обладаю». А сейчас она увидела, что какая-то пони убила во мне ту пегаску и встала на ее место, но это уже не та Дэш, которую она знала и любила.
– Эм…я… – она уже вышла из актового зала. – Простите, мне надо… – я бросила микрофон и побежала за ней. Юбка и рубашка сковывали мои движения и не давали мне бежать быстро, поэтому я расправила крылья и полетела к выходу. Только бы успеть, я выбежала из театра и стала оглядываться по сторонам, на улице лил сильный дождь, что несколько затрудняло поиски.
– Рэрити! – кричала я, надрывая глотку. Повернув голову, я увидела, как она в спешке садится в такси, нет, прошу, не уезжай. – Рэрити, постой! – я побежала за ней, пытаясь догнать, но таксист видимо был из чемпионов по бегу, а попытки взлететь обернулись провалом, мокрые крылья словно сами не хотели лететь за ней. Я шлепнулась на тротуар вся мокрая и растрепанная. – Прошу, останься…
Я сидела в кабинете, сняв с себя юбку и рубашку и повесив их обсыхать, из одежды на мне остались лишь корсет, чулки и пояс для чулком. Это смотрелось бы пикантно, если бы они не были такими мокрыми, а процесс переодевания корсета занял бы столько времени, что он успел бы высохнуть.
Я сидела за столом и покачивала бокал с вином, обдумывая свои действия и действия Рэрити. Почему она не осталась, могла, хотя бы из вежливости, подойти ко мне и сказать, что я отлично выгляжу. Я не хочу многого, бывало представляя момент, когда Рэрити увидит меня такой, я думала, что она будет шокирована, а затем придет в восторг от моей внешности и имиджа, оценит прическу, одежду, а как бы ее впечатлили мои манеры и познания в культуре Мэйинхетанцев… но это были мечты, а тут реальность.
Она испугалась, ей стало больно за то, во что они превратили меня, за игнорирование в Понивиле, за выживание меня из города. Но я не зла на них, наоборот, я сказала бы спасибо, ведь они дали мне толчок двигаться, стать лучше.
Может написать письмо Рэрити? И всем остальным. Сказать, что не сержусь, и прочих соплей накатать, и пригласить их сюда? А может и нет, реакция Рэрити показала как они отреагируют на меня, уж лучше пусть все остается как сейчас – они строят свою жизнь в Понивиле, я свою в Мэинхеттане. Я не испорчу очередной эксперимент Твайлайт, не помешаю Эйджей собирать яблоки и никогда больше не причиню боль Флаттершай.
Раздался стук в дверь, и ко мне заглянула Коко.
– Можно? – виновато спросила она.
– Да конечно, заходи, – я встала и пошла в бар за еще одним бокалом. В своем наряде я выглядела довольно нескромно, но она передо мной стоит вообще голая, так что теперь?
– Рэинбоу Дэш, мне очень жаль, я хотела тебе сказать, просто я…
– Все нормально, Коко, ну подумаешь встретила я Рэрити, она увидела мой офигенский стиль, и кем я стала, что с этого? Не напиваться же? Ты что плачешь?
– *Всхлип* нет, просто… – она еле удерживала себя от истерики. – Я очень боюсь! – и заплакала.
– Чего?
– Потерять тебя.
– Меня?
Она стала вытирать слезы. – Все это время ты была моим единственным другом, ты всегда поддерживала меня, я старалась на тебя равняться, ты меня столькому научила, и когда я увидела, как ты погналась за Рэрити, я подумала, что ты будешь очень злой. Думала ты наорешь на меня и прогонишь. Я вечно все порчу, – она заревела.
Я бы ее ни за что не прогнала, старая Дэш – может быть, но сегодняшняя – никогда, теперь я знаю, что такое ответственность. Я отставила вино, подошла к ней и просто обняла.
Она обхватила меня и заревела, уткнувшись мордочкой мне в грудь.
– Ну-ну, не плачь, никто тебя не бросит, особенно я, и ты ничего не портишь. Коко, ты создана, чтобы творить, и, думаю, твоя мама, посмотрев на твои наряды, гордилась бы тобой еще больше.
Она немного поворочалась в моих объятиях, а затем сказала.
– Я скучаю по ней, но знаешь, сейчас ты напоминаешь мне ее.
– Хм… ну а я бы хотела, чтобы моя дочь была такой же, как ты.
Мы засмеялись.
– Спасибо тебе, мама.
– Хихи… и тебе, доча.
Мы многое пережили вместе, не так много как с моими подругами, но с Коко мы почти сроднились, и я рада, что вязла ее под крыло и приглядываю.
Прошла неделя с того инцидента, и знаете? Я перестала переживать по этому поводу, если так цепляться за прошлое, оно опрокинет на дно колодца, из которого мне уже не выбраться.
Я поняла, что надо идти вперед, а если и возвращаться к воспоминаниям, то как к урокам жизни или фото альбому, но ни в коем случае, не жить там.
Сейчас я подготовила для своего любимого сцену и выступление для его первого большого концерта. Его группа называется «Королева», говорит в честь меня, но я даже принцессой не желаю быть, а он меня уже королевой назначил. Он бы нашел с моими родителями общий язык, бывает, ведет себя также. Хотелось бы, чтобы и они были тут.
И вот она долгожданная премьера, мы хорошенько потратились на рекламу, я даже летала с огромным плакатом по городу, как тогда, когда Флаттершай была фотомоделью.
Я как обычно наблюдала за всем из-за кулис. Вот Меркьюри стоит на сцене, держит микрофон с прикреплённой к нему незаконченной стойкой, его желтый костюм Коко сшила лично. Я помахала ему и послала воздушный поцелуй, он сделал вид, что поймал его.
Тут занавес поднялся, и они начали выступление.
Я живу, чтобы любить тебя
Каждым биением моего сердца.
Да, я живу, чтобы заботиться о тебе
Каждый день…
Я живу, чтобы любить тебя
Каждым биением моего сердца.
Да, я живу, чтобы заботиться о тебе
Каждый день своей жизни.
Ты – моя единственная.
Я был создан для тебя,
А ты – для меня.
Ты – моё счастье.
Если бы это было нужно,
Я бы убил ради твоей любви.
Попытай со мной удачи,
Давай встречаться.
Я был одержим этой мечтой,
И теперь она стала явью.
Трудно поверить,
Что это случилось со мной.
Это такое удивительное чувство –
Чувство достижения цели!
Я хочу любить тебя.
Я обожаю в тебе абсолютно всё.
Я хочу любить тебя, любить тебя, любить тебя…
Я живу, чтобы любить тебя.
Я живу, чтобы любить тебя.
Да, я живу, чтобы любить тебя.
Я живу, чтобы любить тебя.
Я живу, чтобы любить тебя
Каждый день своей жизни.
Это такое удивительное чувство –
Чувство достижения цели!
Да, я живу, чтобы любить тебя
Каждый день своей жизни.
Да, я люблю тебя, детка,
Да, я живу, чтобы любить тебя.
Я хочу любить тебя, любить тебя, любить тебя…
Я хочу любить тебя…
Мне так одиноко, одиноко, одиноко…
Да, я хочу любить тебя,
Да, стань моей…
– А сейчас я хочу пригласить на сцену пони, которой я посвятил эту песню! – он указал на меня. – Рэинбоу Дэш.
Надеюсь, это будет того стоить. Я вышла на сцену, свет прожекторов осветил мое новое платье, которое я одела специально для него, я была похожа на шар для диско, только очень стройный шар. И тут произошло то, чего я никак не ожидала. Он достал маленькую коробочку, она летела в его телекинетическом захвате, присел передо мной и открыл ее.
– Рэинбоу Дэш, ты выйдешь за меня?
О моя Селестия! Я ждала этого дня, представляла, как все произойдет, может быть за ужином дома или в кафе, но не думала, что он сделает мне предложение прямо на сцене своего первого большого концерта, который изменит его жизнь, теперь он меняет и мою.
И я ответила. – Да, я выйду за тебя!
Мы обнялись и поцеловались, и все это на глазах у сотен пони, все они ликовали. Я уже вижу обложки газет по всей Эквестрии: «Восходящая звезда поп-музыки женится на постановщице спектакля «Друзья»». И мне теперь неинтересно, что там с девочками, и что они обо мне думают. В моей жизни началась чистая страница, и я не собираюсь оставлять на ней ошибки и пачкать кляксами.
– А теперь продолжим шоу! – прокричал мой будущий муж в микрофон, я удалилась со сцены, а он продолжил дарить публике свой голос.
Всего лишь один год любви
Слаще чем целая жизнь в одиночестве
Один чувственный момент в твоих объятиях
Как падающая звезда, упавшая в моем сердце
Когда тебя рядом нет всегда идет дождь
Я узник любви, внутри тебя
Мне так хорошо с тобой, Да
Мое сердце жалуется твоему сердцу
Что ему одиноко
Но ты можешь спасти его
Моя рука тянется к твоей
Я холоден, но ты можешь растопить лед во мне
Мои губы ищут твои
Мне нужно твое прикосновение
Так много всего, что я не успел тебе сказать
Единственное что я могу сделать
Это покориться тебе
Мне осталось только покориться
И мне никто никогда не объяснял, что любовь может причинить такую боль
Да, любовь причиняет боль
Но боль так близка к наслаждению
Единственное что я могу сделать
Это покориться тебе
Мне осталось только покориться
Всего лишь один год любви
Слаще чем целая жизнь в одиночестве
Один чувственный момент в твоих объятиях
Как падающая звезда, упавшая в моем сердце
Когда тебя рядом нет всегда идет дождь
Я узник любви, внутри тебя
Мне так хорошо с тобой, Да
Единственное что я могу сделать
Это покориться тебе.