Полярная повесть

Глава 5

– Ты устала, хватит.

– Если я… перестану… держать купол… нас заметёт.

– Откопаемся. Нас и так заметёт, только ты останешься без сил, а я в одиночку не справлюсь.

– А если… метель продолжится? Мы… задохнёмся… прежде, чем попытаемся… откопаться.

– Неважно, сколько будет продолжаться метель, ты окончательно себя загонишь через полчаса или даже меньше. Прошу, не надо. Иди сюда. Ложись.

– Уговорила… А у тебя тут уютно. И ветер совсем не дует. Подвинься немного, пожалуйста.

– Клади голову сюда... вот так. Поспи, ты всю ночь дежурила.

– Главное, не забудь разбудить меня, когда пора будет умирать, а то я вечно из-за тебя пропускаю всё самое интересное.

– Зато выспишься как следует. Кто знает, чем придётся заниматься там? Может, замёрзших полярников с ходу отправляют в пеший переход через весь Южный континент в наказание за непрофессионализм?

– Угу, а умереть-то уже нельзя, и так и тащишься, пока не дойдёшь… Сколько там миль самый длинный маршрут от берега до берега?

– Раньше считалось, что от мыса Рог и по семьдесят пятому меридиану – это примерно тысяча шестьсот миль, но теперь даже и не знаю. Этот наш пролив-то никак не севернее семьдесят восьмой параллели, так что, наверное, самый длинный маршрут теперь – через ледник Стиллуотера, и оттуда по центральному плато к полюсу. А вот от полюса можно либо к Земле Младшей Принцессы, либо по сто двадцать седьмому меридиану, там как раз напрямую к берегу не выйти, и придётся делать крюк, чтобы спуститься с плато… Эй, да ты же спишь?

– Мхм…

– Сладких снов.

– Ммхм…

– Эх, сюда бы плед, и миску карамельных яблок… И камин. И книжку какую-нибудь интересную. С самой весны ничего не читала.

– Ты мне дашь поспать или нет? И так живот к спине присох, а она про карамельные яблоки!

– Эй, эй, брыкаться-то зачем?

---

Майлз даже не удивился, проснувшись от удара головой об откидной столик, который он забыл сложить перед тем, как лёг. Потерев место, на котором теперь наверняка вскочит шишка, он перевёл дух и помотал головой, приходя в себя после увиденного. Так значит, мыс Рог – вовсе не мыс, и они где-то рядом с проливом, который отделяет его от континента… Майлз поднялся и вышел из каюты. В коридоре тянуло холодом, и в щель под дверью, которая вела наружу, намело снега. Заранее собравшись, он распахнул её и вышел навстречу бесновавшейся снаружи метели.

Южный ветер привёл в движение огромные массы льда, оторвавшиеся от припая и тронувшиеся в путешествие к северу. Примёрзшие к берегу льды остались на месте, формируя вдоль мыса Рог ледяную кайму шириной от кабельтова до полумили. Между ними осталась чистая вода, практически свободная ото льда, и именно в этот образовавшийся между дрейфующим льдом и припаем просвет – небольшую брешь в белоснежных доспехах Южного океана – и устремился теперь «Конёк» со всей своей восьмиузловой прытью. Корабль ослеп – снегопад ограничил видимость до пары дюжин ярдов, а сильный порывистый ветер вынудил Грейхуфа отказаться от идеи выслать ледовую разведку. Вперёдсмотрящий не мог разглядеть ничего дальше форштевня, как он ни напрягал зрение. Пегасы из мачтовых прислали было на мостик делегацию, чтобы выпросить у капитана разрешение рискнуть, но Грейхуф был непреклонен и запретил им подниматься в воздух – даже на страховочных фалах. Собравшиеся на носу единороги попытались создать небольшой защитный купол вокруг бушприта, но их усилия остались безрезультатными – купол получился, но видимость это не улучшило.

Майлз взбежал на мостик – Сейл стоял там, спрятавшись от встречного ветра в нише метеопоста, и с интересом следил за попытками вахтенных единорогов побороть стихию. Он улыбнулся второму помощнику и спросил:

– Не желаешь им помочь?

Майлз оглянулся, посмотрел секунду и спросил:

– А вы не хотите?

Сейл ухмыльнулся и ответил:

– Я найду своей магии лучшее применение. Вот пегасов можно было бы попытаться натравить на эту бурю, их у нас чуть больше дюжины – как раз хватило бы проделать окно перед «Коньком». Но Грейхуф и слышать об этом не хочет.

Майлз пожал плечами и спросил:

– Тогда почему вы их не остановите?

– А зачем? Сейчас палубная команда не при делах, мачтовая, впрочем, тоже, трудятся только механики, кочегары и рулевой, так пусть остальные развлекаются. Вроде и что-то делают, и вреда никакого. Вот что бы нам сейчас действительно помогло – это кто-то с даром предвидения, хе-хе, но таких на корабле нет… Или есть?

Майлзу стало не по себе, и он отвёл взгляд.

– Н-не думаю.

– Жаль, жаль. Было бы славно, если бы ты к своим прочим талантам проявил бы ещё и способности к ясновидению. По крайней мере, мы бы не шли вслепую на скорости в восемь узлов.

Майлз отошёл, чтобы посмотреть на карту. Последняя отметка, сделанная по данным счисления час назад, была заметно южнее предыдущей и почти поравнялась с самой южной точкой, которой корабль достиг вчера. Они продвигались к цели куда быстрее, чем прежде, но идти вслепую в этих водах было опасно, и Майлз не понимал, как сочетаются упрямое нежелание Грейхуфа рисковать вахтенными и его столь же упрямая спешка, несмотря на риск для всей команды и самого корабля. Он вернулся под навес и спросил Сейла:

– Сэр, а капитан не давал пояснений по поводу своего приказа идти вслепую?

Сейл покачал головой и лукаво посмотрел на Майлза.

– Нет, он не отчитывается передо мной точно так же, как перед тобой или перед Роузом. Хочешь узнать, что он думает по этому поводу? Зайди и спроси, – он качнул головой в сторону двери капитанской каюты. Майлз посмотрел на неё, постоял немного, и пробормотал:

– А вот и зайду.

Грейхуф сидел за столом спиной к двери, и не обернулся, когда в ответ на его «Входите!» внутрь вместе с Майлзом ворвался ледяной ветер и изрядная порция снега. Майлз с усилием закрыл дверь, перевёл дух и тут же закашлялся от табачного дыма, висевшего в воздухе каюты сизыми лохмами. Грейхуф спросил:

– Отдохнули?

– Да, капитан, сэр... Я хотел спросить…

– Садитесь, Майлз, – он указал на стул рядом с собой. Майлз сел и, снова кашлянув – в горле саднило от дыма – сказал:

– Сэр, я думаю, вы знаете, что делаете, но мне неясно, почему вы поступаете именно так. Мы сильно рискуем, идя полным ходом в такую погоду, и…

Грейхуф остановил его жестом.

– Если это единственный вопрос, который вы хотели мне задать, то можете быть свободны. Поверьте, когда вы будете обладать таким же опытом плавания в высоких широтах, вы будете знать, что и когда допустимо, а что и когда – нет.

– Но первый помощник тоже…

– Сейл отличный командир, но я бы не назвал его хорошим моряком – он полная ваша противоположность, Майлз. Вы хорошо знаете, с какого конца браться за штурвал и секстант, но совершенно не умеете управлять экипажем. Эти ваши задушевные беседы с матросами, походы на камбуз… Дай вам волю, вы бы лично стояли у штурвала всю вахту.

– Но, капитан, мы же все пони, и пегасы, и единороги, и земные…

– Надо знать, где чьё место. Я тоже земной пони, но я – капитан, и моё слово здесь – закон, – Грейхуф тяжело встал, отодвинув стул, и, глянув на циферблат хронометра, спрятал его в карман кителя. Его копыта тряслись. – Когда вы станете капитаном – вы будете вести корабль малым ходом, если ваша совесть позволит вам поступить так, зная, что где-то вас ждут пони, попавшие в беду!

Он развернулся, готовясь выйти. Майлз тоже встал и отчаянно, словно бросаясь с обрыва, выпалил:

– Я видел, что с ними! То есть, я не знаю точно… Но мисс Эпплбарн и мисс Коут сейчас… или были… где-то рядом с проливом между материком и мысом Рог. Он существует, этот пролив!

Грейхуф смерил его тяжёлым взглядом и открыл дверь, жестом велев Майлзу выйти. Тот натянул капюшон, чтобы не показать, как у него пылают щёки и уши, прошёл мимо капитана, и встал сбоку от двери, ожидая, пока он её запрёт. Грейхуф, закончив возиться с замком, ещё раз посмотрел на него и, не говоря ни слова, спустился с мостика. Майлз поплёлся следом и остановился возле метеопоста, не глядя на Сейла. Тот понимающе усмехнулся и спросил:

– Ну как, капитан всё объяснил?

Майлз молча кивнул и направился к лестнице.

Вечером, когда пришло время заступать на вахту, Майлз поднялся из своей каюты, где коротал время за чтением «Лоции Южного океана», и остановился в удивлении. Снег почти полностью прекратился, и ветер стремительно стихал; впереди, всего в паре миль от «Морского конька», небо было чистым, и там виднелось яркое, охватившее полнеба закатное зарево. Собственно солнце было ещё скрыто облаками, но сам факт такой резкой и благоприятной смены погоды не мог не радовать, и он улыбался, принимая вахту. За восемь часов, прошедших с момента, когда корабль вырвался из ледяного плена, они оставили позади полных шестьдесят четыре мили; топка трудилась без устали, пожирая сотни фунтов угля и за каждый час приближая их к цели на восемь минут широты. Удовлетворённо зевнув, Сейл сказал:

– Тебе определённо повезло, парень – опять самое интересное в твою вахту. Высылай разведку, у них будет около пары часов до темноты. Хотел бы я знать, как далеко простирается эта полоса чистой воды, но не дождусь – сил нет никаких, обед уже переварился, ужин ещё через час, так что придётся идти спать.

Пожелав ему спокойного сна, Майлз вызвал старшего матроса мачтовой команды и вкратце обрисовал ему задачу. Не прошло и пяти минут, как трое пегасов взмыли в воздух, чтобы осмотреть с высоты океан перед кораблём. Они быстро удалялись, превращаясь в еле заметные точки, и вскоре совсем пропали из виду. Чтобы им было проще найти корабль на обратном пути, на клотиках зажгли яркие белые огни; Майлз почти не видел их при взгляде с палубы, но тёмное море было для них отличным фоном. Сверившись с картой и немного скорректировав курс, который Сейл поленился проложить по ортодроме , он отдал рулевому команду «Так держать» и лично перемерил скорость. Фиксируя результат в вахтенном журнале, он косился на дверь в капитанскую каюту, из-за которой не доносилось ни звука; он не мог отделаться от ощущения, что она вот-вот распахнётся и показавшийся на пороге Грейхуф спросит его: «Почему вы измеряли скорость самостоятельно, Майлз? Палубная команда, по-вашему, нужна только для того, чтобы якоря поднимать?»

Тряхнув головой и избавившись от удивительно живого наваждения, он спустился с мостика, прошёл по палубе до бака, встал на самом носу, в углу между бушпритом и фальшбортом , и заглянул вниз. Не успевшая толком подняться волна успокаивалась, и «Морской конёк» резал своим тяжёлым, почти отвесным форштевнем тёмно-зелёную воду Южного океана. За спиной у Майлза послышались шаги, и рядом с ним остановился Мик.

– Эм, добрый вечер.

– Добрый вечер, – Майлз приветливо улыбнулся. – Что, обманули меня оба? И ты, и барометр?

Мик посмотрел себе под ноги и сказал:

– Я… Но я же говорил, что штормгласс может быть прав…

Майлз вдохнул свежий после утихшей метели, морозный воздух и сказал:

– Правильно говорил. Меня, кстати, капитан нынче отчитал за то, что я с тобой много общаюсь. Мол, не годится это для офицера.

Мик смутился и промолчал. Майлз снова улыбнулся:

– Нет, я, разумеется, и не подумаю его слушаться, но будь в курсе, что я того и гляди навлеку на тебя капитанский гнев.

Мик поднял было взгляд, но тут же снова опустил глаза и покраснел. На его светло-жёлтой шёрстке это выглядело очень мило, и Майлз отвернулся, глядя вперёд – туда, где угасал закат, и небо постепенно становилось синим. На его фоне проступали едва различимые светлые полосы над тёмной линией горизонта, и Майлз сказал:

– Будь добр, слетай на мостик – я не захватил бинокль.

Мик быстро вернулся, и Майлз, приняв бинокль из его копыт, подстроил его и посмотрел на горизонт.

– Ну точно. Мик, это отражённое свечение над горами! – он передал бинокль пегасу и радостно переступил ногами. – Вероятно, Уздечка, её западные отроги. До неё нам чуть больше девяноста миль; но если повезёт и льды не будут нам сильно мешать, завтра мы будем уже на берегу.

Мик кивнул и вернул бинокль Майлзу. Тот повесил его на шею и спросил:

– Пойдёшь со мной в поисковую партию?

Пегас помолчал и ответил:

– Пойду, конечно. А почему ты не хочешь остаться на корабле?

– Потому что наверняка здесь останутся капитан и Сейл – капитан, сам понимаешь, не имеет права уходить с корабля, а Сейл предпочтёт сидеть в каюте и читать, а не мерить здешние мили собственными копытами. А главное – я, кажется, знаю, где… где экспедиция и что с ними. Если я и не буду командовать береговой партией лично, то по крайней мере я должен быть в ней.

Мик покосился на него, но промолчал. Майлз усмехнулся и сказал:

– Нет, я не сошёл с ума. Впрочем, Грейхуф тоже – хотя в какой-то момент мне так показалось. Но он отлично знает, что делает – и я тоже.

Мик посмотрел вниз, на белые буруны по сторонам от форштевня, и повторил:

– Конечно, я пойду с тобой.

– Спасибо, – Майлз благодарно коснулся его плеча и ушёл с бака, направляясь к корме. Поднявшись на мостик, он проверил показания компаса, сверился со временем и постоял немного, глядя в южное небо и ожидая возвращения ледовой разведки. Пегасы не показывались, и он сказал рулевому:

– Пойду за кофе. Тебе захватить, Смит?

Тот удивлённо посмотрел на него, но тут же спохватился и расплылся в дружелюбной улыбке.

– А то ж, сэр, если эт вас не затруднит, конешно.

– Ни в коей мере, – Майлз улыбнулся в ответ и сбежал по лестнице. Зайдя в подпалубное помещение, он прошёл мимо своей каюты, каюты Сейла – из неё доносился мощный храп – и каюты Роуза, в которой было тихо и темно, и спустился на один уровень вниз, в царство вкусных запахов и тепла. Пейстри уже начала хлопотать с ужином, и он удивлённо сказал:

– Ого, да у нас будет пир горой, если ты начинаешь готовить за час до еды!

Пейстри засмеялась и ответила, не прекращая чистить картошку:

– А вы как думали, капитан Майлз? Такое событие надо отметить!

Майлз замер и осторожно спросил:

– Какое событие?

– Ну как же, завтра прибываем к месту посадки дирижабля, а там и их самих, глядишь, вскоре найдём!

Майлз помолчал и спросил:

– А откуда ты знаешь, что мы туда прибываем именно завтра?

Пейстри весело глянула на него и быстрым движением переправила очистки в мусорное ведро.

– Знаю, и всё тут. Но если ты думаешь, что ты тут один такой, то сильно ошибаешься, вас тут таких трое, ну и ещё я, итого четверо, а там, где четверо, скоро и все шестеро, и вообще, хватит заговаривать мне зубы, я, между прочим, делом тут занята, так что, капитан Майлз, вы говорите, зачем пришли, и либо помогайте, либо вовсе не мешайте.

Майлз не сразу нашёл, что сказать. Не поняв решительно ничего из того, что только что услышал, а точнее, боясь признаться себе в том, что он действительно что-то из этого понял, он тряхнул головой и сказал:

– Да я за кофе. Только сделай две кружки, пожалуйста – Смит тоже просил.

– Ох уж этот Смит, мог бы и сам сбегать, – она достала вторую кружку и долила воды в джезву, одновременно зачерпнув ещё ложку кофе и высыпав её туда же. Майлз пожал плечами и сказал:

– Он сейчас на руле. Всё-таки мы идём полным ходом, и даже если просто закрепить штурвал, кто-то должен постоянно быть начеку.

– Вот вы бы и постояли, а он бы сбегал. Не рассыпался бы, не чай.

Майлз улыбнулся и помолчал, собираясь с мыслями. Наконец, он решился и сказал:

– Пейстри, мы скоро уйдём с корабля…

– Я знаю.

– Да, и я поведу поисковый отряд как можно быстрее к одному месту…

Она молча кивнула, не оборачиваясь; розовые кудри подпрыгнули и закачались в такт движению её головы. Майлз задумчиво посмотрел на них и продолжил:

– И мне очень нужно, чтобы ты попробовала убедить капитана пойти морем вдоль Уздечки, в том же направлении, в котором пойдём мы. Я… меня он слушать не станет, да и вообще никого из офицеров. А ты… Ты можешь попытаться.

Пейстри обернулась и серьёзно посмотрела на него.

– Я с капитаном в хороших отношениях, но с чего ты решил, что он меня послушает? А уж тем более если я стану советовать, куда ему вести корабль…

Майлз невесело усмехнулся и сказал:

– Надеюсь, он не скажет тебе, куда тебе самой надо идти. Понимаешь, может случиться так, что если мы не сумеем достаточно быстро вернуться на борт «Конька»… В общем, может оказаться, что всё было зря.

Она изучающе посмотрела на него и, спохватившись, перелила попытавшийся убежать кофе в кружки. Протянув обе Майлзу, она сказала:

– Конечно, я попытаюсь. Наверное, не стоит ему говорить, что это была твоя идея?

Майлз принял кружки с благодарным кивком и ответил:

– Конечно, не стоит. Спасибо, Пейстри.

Она тепло улыбнулась ему и сказала:

– Не за что. Тебе придётся куда труднее.

Майлз поднялся на мостик, осторожно неся кружки перед собой и размышляя, что она имела в виду. Разговор получился до того непонятный, что, хотя и закончился вроде бы так, как он рассчитывал, оставил в душе у Майлза неприятный осадок, и он, отдав одну из кружек Смиту и выслушав благодарности рулевого, встал возле нактоуза, прихлёбывая кофе и глядя в вечернее небо, на котором почти угасли закатные краски и начали мерцать вторые и третьи звёзды, раз за разом прокручивал в голове слова Пейстри.

Он уже начал беспокоиться, когда – один за одним, почти одновременно – вернулись разведчики. Выслушав доклады, Майлз не смог справиться с собой и заулыбался, забыв даже выказать неудовольствие – Крейг Мак-Миллан, не послушавшийся приказа и с самого взлёта припустивший прямо к показавшимся из-за горизонта вершинам Уздечки, за прошедшие три часа преодолел сто двадцать миль, поднявшись при этом на милю, и осмотрел море до самого берега. Перед «Коньком» простиралась открытая вода, и теперь оставалось только идти вперёд, не сбавляя хода. Зафиксировав результаты разведки в вахтенный журнал, он отправил разведчиков отдыхать – Крейга можно было выжимать – и постучался в дверь капитанской каюты. Ответа не последовало, и он, подумав, что Грейхуф наконец-то уснул, вернулся к нактоузу. В этот момент дверь распахнулась, и на мостик вышел капитан – он явно не спал, хотя выглядел осунувшимся и усталым.

– Что случилось, Майлз?

– Капитан, сэр, непогода улеглась, и я выслал ледовую разведку. До самого берега всё чисто, можно идти хоть всю ночь!

Грейхуф неожиданно широко улыбнулся; в сумерках блеснули его пожелтевшие от табака зубы.

– Отличная новость! – он широким шагом подошёл к нактоузу и заглянул в журнал. – Тридцать две мили за вахту Сейла? Прекрасно! А это что за смена курса?.. А, молодец, мой мальчик, молодец, – Грейхуф одобрительно кивнул и всмотрелся в карту, выискивая последнюю отметку о местоположении корабля. – По локсодроме ходят только лентяи, запомните это, Майлз. Всякий раз, когда вы видите проложенный подобным образом курс, так и знайте: его проложил двоечник – или невежественный пират.

Майлз промолчал, не зная, как реагировать на такую резкую смену настроения, и зачем-то поправил лежавший в специальном желобе столика карандаш. Грейхуф достал из кармана трубку и начал её набивать, глядя на южную сторону небосклона. Закурив, он обернулся к Майлзу, ткнул трубкой куда-то в небо и сказал:

– До чего же это приятно – идти полным ходом, не отвоёвывая с боем каждые полмили! Я, наверное, потому и остался в полярном деле – когда нет этих недель ожидания, постоянного поиска чистой воды, войн с обледенением и сжатием, когда не приходится красться от полыньи к полынье, не так остро чувствуется свобода простого плавания. Вот был бы я так рад этим восьми узлам, проплавай я всю жизнь в умеренных широтах и имей под командованием этакого увальня? – Грейхуф указал трубкой в палубу, и сам же ответил: – Разумеется, нет. Я бы сейчас жаловался, что мы еле ползём, хотя, если вдуматься, шестьдесят миль за две вахты – это не так уж плохо. Смотрите, – он подошёл обратно к нактоузу и ткнул копытом в стекло, под которым лежала карта. – К концу следующей вахты Сейла мы уже будем подходить к берегу. В вашу следующую вахту пришвартуемся, благо как раз начнёт светать, и отправимся на поиски места их посадки.

Майлз кивнул и, собравшись с духом, выпалил:

– Разрешите возглавить береговую партию, сэр?

Грейхуф почесал щёку, раздумывая, и махнул копытом.

– Разрешаю. Правда, Сейла тогда придётся оставить на борту, ну да он, думаю, не слишком-то расстроится. А вот Роузу останется довольствоваться ролью второго офицера под вашим началом, и я не я буду, если он вам это не припомнит: он, как-никак, на год старше!

Грейхуф лукаво посмотрел на своего второго помощника, но тот тряхнул головой и сказал:

– Не беда, с Роузом я как-нибудь договорюсь. Спасибо, сэр!

– Не за что, мой мальчик. Вы заслужили это право. А теперь я наконец пойду посплю, – он широко зевнул, подошёл к фальшборту, выколотил о его наружную сторону трубку и исчез за дверью своей каюты. Майлз проводил его взглядом и почесал в затылке. Конечно, он и сам радовался тому, что «Конёк» был так близок к цели, и препятствий на оставшейся части пути не предвиделось, но… Такая резкая смена настроения капитана испугала его, и он провёл остаток вахты в невесёлых размышлениях. На западе угасли последние отблески заката, вахтенная команда успела сходить на ужин – по очереди, полувахтами – и вернуться на место, взошла луна – но он продолжал думать, то стоя рядом с нактоузом и глядя в карту невидящим взглядом, то принимаясь ходить по мостику туда-сюда; время от времени он давал рулевому курсовые поправки, чтобы корабль не уходил с дуги большого круга. Появление на мостике Роуза немного встряхнуло его – штурман, как обычно, был весел и шумно приветствовал его.

– Привет, как вахта? Смотрю, погодка наладилась?

– Ага. А ты где был всё это время?

– Не поверишь – спал. Спал обе ваших вахты, проспал ужин, остался без десерта, зато так славно выспался! – он потянулся и взял журнал, листая его, но не читая ничего из написанного.

– Так, и что у вас было?

– Всё спокойно, – Майлз отобрал у него журнал и положил его на место. – Ледовая разведка показала, что до самого берега вода свободна, так что закрепляй руль и ложись снова... Хотя нет, не выйдет – я там ортодрому рассчитал, и Грейхуф её до того одобрил, что если ты надумаешь с неё свернуть, он тебе голову открутит.

Роуз глянул на карту и спросил:

– Делать тебе было нечего. Тут разница-то на таком отрезке – и мили не будет; только рулевого мучить и меня заодно. Эх, Майлз, Майлз, не умеешь ты правильно на начальство впечатление производить…

– Может, и не умею, но командовать поисковой партией буду я, это он мне уже пообещал.

Роуз резко повернулся к Майлзу и воскликнул, занеся копыто над головой:

– Ах ты разбойник!..

– Съел, съел? – Майлз увернулся от карающей длани и довольно рассмеялся. – То-то. Расписывайся давай, да я есть пойду. Что-то не понравилась мне такая перемена, честно говоря, – он понизил голос, выразительно глянув в сторону капитанской каюты. – Я даже поужинать забыл.

Роуз тоже глянул в сторону капитанской каюты и ответил в ему тон:

– Что, настолько всё плохо?

– Даже и не знаю. Вроде, сейчас он снова прежний, ну, не такой, каким был в последнее время; но до того резкий контраст… Не знаю, – повторил Майлз и покачал головой. Роуз пожал плечами и подытожил:

– Поглядим, что да как будет дальше. Я лично буду только за, если вернётся наш старик капитан; впрочем, нам всё равно скоро на берег. Так что не бери в голову, иди ешь и спи.

Майлз кивнул и спустился вниз. Дойдя до полутёмного и пустого камбуза, освещённого лишь одинокой лампой из кают-компании, свет которой просачивался через окно для передачи посуды, он обнаружил на столе заботливо оставленную миску салата с буквой «М» на нём, старательно выведенной горчичным соусом, и кекс на маленьком блюдце. Улыбнувшись, он перемешал салат торчавшей из него вилкой и не торопясь съел, присев на край стола. Сунув миску в раковину, он заглянул в шкафчик со специями, достал сахарную пудру и осторожно вывел на кексе: «Спс». Вышло аляповато, но читаемо; Майлз вернул на место пудру, вытер то, что просыпал в процессе, и вышел.

Засыпая, он подумал о том, что был бы рад увидеть во сне родителей и свой дом. С матерью он виделся перед отплытием, а вот отца не застал; он вдруг понял, как скучает по ним. Вздох, с которым он уснул, очень напоминал детское бормотание: «Мама…»