Сказка о новом Понивилле

Общение.

И суета вокруг букета.

— Мне, конечно, очень приятно – осторожно начала Бон-Бон – и я, разумеется, помню, что дареным цветам в зубы не смотрят, однако просто так сунуть кобыле букет без какого-либо объяснения кажется мне немного…нестандартным?

Биг Мак не реагировал, все так же глядя в окно и бессмысленно дергая корсет.

— Понимаешь, возникает ощущение, будто до всего должна догадываться сама, а это совсем не похоже на твою обычную патриархально-шовинистскую позицию – неловко продолжила жертва дарения – ты ведь понимаешь, что даешь кобылам слишком много воли?

Ноль внимания.

Что ж – медсестра усмехнулась — придется опустится до ногоприкладства.

Она подошла на достаточное расстояние и уже протянула копыто, когда ей в голову пришла новая идея, от которой усмешка превратилась в широченную и наверняка со стороны довольно-таки зловещую улыбку. Как говорится: «а почему нет?»

Бон-Бон тихо подобралась ближе и запечатлела на его щеке сочный поцелуй.

Эффект получился значительный. Ей даже показалось, будто откуда-то с улицы донесся восторженны вопль, однако наверняка утверждать не берется, так как если там что-то и было, то шум отпрыгнувшего Биг Мака все перекрыл. Конечно, по нему сложно что-либо сказать, но бывший кондитер готова биться об заклад, что жеребец покраснел.

— Ну, должна же я как-то отблагодарить тебя за этот прелестный букетик – ответила она на его ошеломленный взгляд – надеюсь, ты не против, если я помогу тебе снять корсет?

И, не дожидаясь ответа пациента, представитель медицинского персонала принялась за выполнение своей прямой обязанность. Кобылка аж зажмурилась, раз за разом перекатывая у себя в голове это словосочетание. Никогда бы не поверила, что настолько понравится быть «представителем медицинского персонала». Почему-то раньше, когда задумывалась о профессии медсестры, всегда представлялись всякие мерзости.

Бон-Бон поежилась. Да они действительно есть, однако, их не так уж и много. Пока, по крайней мере, к тому же «сложных пациентов» дают более опытным сестрам милосердия. Еще один эпитет, от которого у нее вдоль хребта проходит приятный холодок.

Пожалуй, самое лучшее во всей этой работе – возможность помогать пони, как бы банально это ни звучало. Лира одобрила бы.

Она грустно улыбнулась своим воспоминаниям и, распустив последний ремень, стянула с него корсет.

Забавно, наш храбрейший из храбрых, ну если не считать того бедолагу снизу, смотрит на нее с опаской. Или это ей только так кажется?

Нога сама потянулась и пригладила его растрепавшуюся после разоблачения гриву.

Интересно, что с ним такое?

Самое время выяснить.

Она покрутила у него перед глазами копытом и, убедившись в наличии реакции, уселась напротив:

— Ну давай, рассказывай.

— Давным-давно, в одной очень, очень далекой…- начал пациент нарочито монотонным тоном, ехидно на нее поглядывая.

— А нельзя ли с несколько более позднего времени? – прервала его Бон-Бон – и желательно, меньшего расстояния?

— Однажды, в магической стране Эквестрия было две царственных сестры, которые правили вместе и создали гармонию для…- заместитель мэра подмигнул.

— Эту сказку ты мне позже расскажешь, когда спать ложится буду – она ответила на улыбку – все-таки, что тебя так обеспокоило? Если не хочешь говорить или мое общество тебе в данный момент нежелательно – скажи, я пойму.

Собеседник задумался на мгновение.

— Неа.

— В каком смысле? – не поняла Бон-Бон – так мне остаться или уйти?

— Агась.

— Агась? – уточнила медсестра.

— Агась – глубокомысленно подтвердил Биг Мак.

— Хорошо – она сделала вид, что уходит.

— Все-все: сдаюсь – поднял копыта вверх жеребец – все скажу, только не уходи. Если тебе, конечно, никуда не надо – добавил он уже другим тоном.

— А вот возьму и уйду – сказано-сделано.

К тому моменту, как медсестра – ах, до чего же приятно так себя называть — вернулась с его ужином, пациент уже в достаточной степени осознал свою вину. Увы, она зашла в комнату как всегда – подносом вперед, что сразу выдало весь ее хитрый план и никаких извинений дождаться не удалось. Впрочем, они ей особо и не нужны, тем более, что просить прощения ему в общем-то и не за что.

Бон-Бон чувствовала какое-то странное удовлетворение, наблюдая за тем, как он ест. Конечно, манеры не идеальны, однако пробел в них лишь еще раз подчёркивает его мужественность. Сразу видно, что это пережиток походной жизни, когда до этикета никому нет дела и есть надо в первую очередь быстро, так как опасность подстерегает на каждом шагу. Причем она знала об этом не понаслышке – война не делала различия между кобылами и жеребцами, как не видели их и твари. Спасибо Селестии, что ей не пришлось скитаться слишком долго: когда они бежали от Опустошения, ее группу быстро нашли бойцы Сопротивления и отвели в лагерь для беженцев. Там было тесно, грязно и голодно, а пони порой вели себя хуже зверей, но он все равно был бесконечно лучше и безопаснее превращенной в поле битвы Эквестрии.

Хотя разве это была битва? Скорее бойня.

Во всяком случае, так рассказывают.

От грустных мыслей ее отвлек знакомый хруст.

Сердце затрепетало.

Биг Мак оказывается уже закончил с основным блюдом и принялся за ее печенюшки. Сложно передать, как ей было приятно, когда Док попросил начать производство «чего-нибудь способного поднять пациентам настроение». Увы, первый и самый желанный вариант – конфеты – был отвергнут как способствующий кариесу и тратящий много сахару. Эти консерваторы даже слушать ничего не желали и почему-то были твердо уверены, что «конфета» — значит карамелька. Невежды, если не сказать сильнее. Но против выпечки они ничего не имели. И вот тут началось наслаждение.

Впервые за годы в ее копытах оказалось настоящее, мощное и разнообразное оборудование, изначально предназначенное для приготовления пищи – не то, что в лаборатории Бэрри. И продукты…

Кобылка облизнулась, вызвав недоуменный взгляд кушающего Макинтоша, который впрочем, даже не заметила. Ее увлекли кулинарные грезы.

Основа – это, конечно же, сахар и мука. У нее они и раньше были, но о таком обилии оставалось только мечтать. Фрукты: относительно свежие, сушеные, даже иностранные. Видно что-то оставалось во время последней ярмарки, вот и решили добрать. Изюма, жалко, всего-навсего пара пакетиков – винограда у них и так кот наплакал, да и тот почти весь забирает Бэрри. Зато орехов завались. Говорят, выше по кантерлотской дороге он дико растет и караван сам набирает на обратном пути.

Однако это все мелочи, по сравнению с главным – кучей внешне неприметных порошков, корней и листьев, которыми госпиталь снабжается чуть ли не в первую очередь и уже потом что останется раздается горожанам.

По спине прошла дрожь.

Ах, какое это было сладостное мгновение, когда она запустила внутрь копыто и достала его – ИМБИРЬ…

ЗВЯК!

Она инстинктивно дернулась на звук только чтобы увидеть сконфузившегося Биг Мака, который, судя по всему, пытался вылизать миску из-под печенья. Бон-Бон почувствовала, как краснеет от столь изысканного комплимента, который стал еще приятней, когда жеребец, несмотря на уже постигшее его фиаско, снова потянулся за упавшей посудиной.

Но вот последние крошки были подобраны, а тарелки собраны.

Пришло время ответить на все.

— Прости, что вел себя столь…рассеяно – начал Биг Мак – просто я все это время пытался представить себе, каково это: внезапно очнуться с пустотой вместо памяти и огнем в груди. В месте, которое тебе совершенно незнакомо и чьи обитатели не понимают ни слова. К тому же всячески пытаются тебя бросить одного в смертельно опасном лесу даже после того как ты спас их всех, завалив огромного монстра. И в итоге, единственное существо, которое тебе понятно – это наглая, неблагодарная скотина.

Бон-Бон недоуменно посмотрела на наконец разродившегося речью собеседника. Ничего не понимаю. Кроме одного: если его срочно не затормошить, то мистер Эппл уйдет обратно в мир грез.

— А поподробнее?

-
-…вроде он согласился не мстить своим «соратникам» — в голосе Биг Мака проскользнул явный сарказм – на главный же вопрос «хочешь ли ты остаться в Понивилле?» Страшила ответил скорее положительно, нежели отрицательно. Такие дела.

Минута молчания.

— Да, хорошо вы поговорили – задумчиво отозвалась Бон-Бон, вместе с ним смотря в окно – душевно.

— Агась, кривляется он со всей душой – усмехнулся жеребец – да и в лае вроде появляется что-то понячное.

Она тоже слегка приподняла уголки губ – просто за компанию:

— И что же теперь?

— Пойду спать – пожал плечами Макинтош, за что его тут же легонько пихнули. Все-таки он все еще весьма слаб – понял-понял. Не знаю.

— ТЫ, да не знаешь? – шутливо удивилась кобылка, поворачиваясь к нему – а как же твое непогрешимое знание всего на свете и опыт поколений?

— Были торжественно слиты в унитаз – Биг Мак так же посмотрел на нее – тобой. Впрочем, не только: некая кобылка с ее фанатом кошек оказалась просто последним камешком. Но в любом случае это было круто: одной-единственной медсестре всего за сутки удалось сломать годами бережно строящиеся здание мировоззрения. Мой мир разрушен и я готов на любое безумство.

— Да ну, так уж и на любое? – в голове вспыхнула ярко-фиолетовая мысль. Губы уже собрались было воплотить ее в предложение, когда вечно стоящая на страже часть мозга поставила свой заслон. Тот самый, что раз за разом спасал ее и Лиру от глупостей и сумасбродств. Которому она была благодарна ни раз и ни два особенно если учесть, что единорожка вообще была лишена каких-либо тормозов.

Вот только сейчас собственно Бон-Бон была с ним не согласна. И в первую очередь – та ее часть, где жил кусочек подруги.

— Скажи…- как же тяжело идти против собственной натуры. Он так странно смотрит – а может…

— Агась?

Закатные лучи.

— Раз уж ты сейчас безумен…– самая ее суть борется с ней – то как…

В этих глазах ожидание. И терпение.

Железный занавес упал с жутким метафорическим грохотом.

Перед жеребцом снова стояла привычная, прагматичная и ироничная медсестра. Вот только предложение заканчивать надо.

— Как ты смог догадаться подарить мне цветы? – в его глазах мелькнуло явное разочарование, которое в тот же момент кольнуло и ее.

— Ну, откровенно говоря, сперва я хотел подарить ее мэру, но…- он осекся, а Бон-Бон резко посуровела. Букет вдруг стал на два порядка менее привлекательным.

Биг Мак, сразу понявший, какую глупость сморозил, начал неумело оправдываться, перескакивая с каких-то слухов к мыслям о некоем одиночестве. Она просто не слушала его. Вернее, отрешилась от того, ЧТО он говорит и сосредоточилась на том, КАК это сказано. Не самое обычное для нее состояние — в нормальном положении теперешний медицинский работник предпочитает пользоваться логикой и разумом. Просто вдруг появилось ярко выраженное чувство, изо всех сил советующее так не делать.

Надо сказать, что результат оказался весьма ободряющим. Цветы даже восстановили по крайней мере половину былой приятности. Вот только так просто он не отделается.

— Допустим, я тебе верю – прервала Бон-Бон становящийся все более отчаянным поток объяснений – но все-таки ты должен признать: у тебя с мэром что-то есть.

Макинтош поперхнулся:

— А то, что я постоянно с ней спорю, разве не достаточное опровержение?

— Напротив – это есть первейший признак сердечной привязанности – внутренне довольно улыбаясь, с серьезным видом заявила медсестра – если у вас с ней ничего нет, то какой смысл спорить, ссорится? Вам ведь, в сущности, нечего делить и не за что сражаться.

— Агась – жеребец отвернулся – по твоему мнению.

Бон-Бон огорченно щелкнула языком. Он слишком быстро пришел в себя. Поднажмем, только не так жестко.

— Прости, я не хотела тебя обидеть — мягко произнесла кобылка, положив копыто ему на плечо – но мне все-таки очень хочется узнать, что у тебя за проблемы с мэром.

Ей вдруг стало немного стыдно за подобное манипулирование. Впрочем, ведь все же правда и это действительно очень интересно.

Он снова обернулся к ней.

— Пожалуйста — с просящими нотками она явно переборщила.

Хотя цель была достигнута – после короткого колебания заместитель мэра выбросил белый флаг.

— На самом деле и рассказывать-то нечего – пожал он плечами – мне просто до сих пор обидно, что выбрали ее, а не меня.

Ничего себе.

— Знаешь, никогда не подозревала в тебе карьериста – потрясенно отозвалась кобылка – к тому же, в чем она-то виновата? Это ведь мы выбирали?

— Знаю, знаю – скривился, как будто зубы болят – понимаешь…я ведь, в сущности, был правой ногой предыдущего мэра. На мне пол-Понивилля держалось: не только безопасность, как сейчас, но и внешние сношения, ремонт, стройка…

— И мы все видели, как тебя это тяготило. Особенно после…Похода – разумно не стала она напоминать ему про Черили – ты ведь вкалывал, как вол. Ни одной свободной минуты. Странно, что спать успевал.

— Да, конечно – слова явно давались ему с трудом – просто я думал, будто стоит мне выдвинуться, как меня тут же изберут. Хотя бы из благодарности. А тут…она. Почему так?

— Грамотная и понятно составленная программа развития, участие в выборах с самого начала, состоявшаяся и организованная группа сторонников, ну и подходящий пол – спокойно перечислила Бон-Бон, стараясь впрочем, не ранить его чувств – да ладно тебе: мадам мэр отлично справляется со своими обязанностями. Мы живем почти как раньше и она всегда советуется с вами. А о тебе отзывается и вовсе как о герое, что, кстати, вызывает определенные подозрения. Все-таки, что тебе не нравится?

— Помимо того, что в итоге выбрали все-таки музыканта, а не солдата, все это время защищавшего Понивилль? Не говоря уже о несколько противоположных взглядах на оборону? – сардонически усмехнулся указанный индивид – в принципе, ничего. Вот только она не любит Орден Сумерек.

— Ага – непонимающе кивнула медсестра – то есть не целует его и не дарит конфет?

— В смысле – эта тема явно задела его за живое – не проявляет должного уважения к героям еженощно и ежечасно проливающим кровь за нашу страну. Более того – открыто критикует их действия и не стремится им содействовать. Ты даже представить себе не можешь, как долго нам пришлось орать друг на друга, когда Орден прислал просьбу о помощи – он замялся – ну, точнее орал в итоге только я, да и то тихо и недолго. В итоге ни о чем не договорились и мне пришлось обратиться напрямую к солдатам. Честно говоря, мне было даже немного стыдно, когда она стояла и беспомощно смотрела, как защитники Понивилля уходят, наплевав на ее приказ – притихший было голос вновь взлетел на патриотическую высоту – но они все сделали правильно – ведь это наш гражданский долг.

— А чего ж ты сам тогда остался? – поинтересовалась Бон-Бон, также отлично помнившая тот, далеко не самый радужный момент в новейшей истории городка.

— Я хотел – Биг Мак повесил голову – ведь предполагалось, что это всего на пару недель, как прежде. Но она в тот момент буквально повисла на мне и упросила-таки остаться. Чуть ли не на колени встала – и это несмотря на все ее достоинство. Тогда-то я впервые и почуял, что она действительно куда лучше подходит на должность мэра. Потому, что готова на все ради города.

— А ты разве нет? – снова прикоснулась к сгорбившемуся жеребцу медицинская работница.

— Я – патриот Эквестрии и только потом Понивилля – со смешанными чувствами отозвался заместитель мэра – а значит, Орден для меня всегда был и будет на первом месте.