Сказка о новом Понивилле

Пожиная плоды.

Все в сад.

— Ясно. Сделаю – напряженно-вежливо ответила Бон-Бон, изо всех сил желая этому надутому рогоносцу провалится.

Фиолетовый даже не остановился. Просто бросил походя приказ и прочапал дальше по коридору по каким-то своим немерянно важным делам. Естественно – разве кто-то может его ослушаться или, того хлеще, просто не услышать слово принцессоподобного представителя нашего драгоценнейшего Ордена Сумерек. Да что они…

Хватит – одернула себя кобылка. Ты ведешь себя как обиженная школьница пытающаяся оправдать себя, макая в грязь всех, на кого можно свалить вину за размолвку с парнем. Причем исключительно ментально или, в крайнем случае, пошипев им в спину. Позор.

В конце концов, этот единорог ныне является исполняющим обязанности Дока и она должна подчиняться ему независимо от манер. К тому же что такого сложного или неприятного в том, чтобы отнести мэру отчет? Приятная прогулка на свежем воздухе. Вот только с чего это он вообще посылает его?

Ой, да какая разница? Выполнять.

Уже почти успокоившаяся кобылка положила толстенную папку в сумку и направилась к выходу. Все-таки, как ни крути, а орденцы свою работу знают – вытащили почти всех, даже практически безнадежных. Учитывая, в каком состоянии до сих пор находятся наши врачи, мы вообще должны им копыта целовать. Просто они тоже так считают и ведут себя, в большинстве своем, соответствующе. Причем у нее почему-то складывается ощущение, что фиолетовые и при других обстоятельствах не меняют модели поведения.

Как-никак герои, спасители Эквестрии от нее самой и клыкастых животных.

Бон-Бон тяжело вздохнула.

Вот до чего доводит излишнее любопытство и желание манипулировать окружающими: не будь этого дурацкого разговора ни о чем и последние несколько дней прошли бы наверняка намного радостней. Дались же ему эти «предатели Родины» и «справедливый суд Ордена». Хотя и она тоже хороша – как будто вся эта ерунда имеет значение и стоит ей промолчать, как солнце погаснет и все население Понивилля потащат на плаху. Нет – обязательно нужно высказать свое невероятно весомое мнение по этому архиважному лично для нее вопросу.

Хорошо хоть «виновника» всей этой кутерьмы снова отдали другой медсестре, а ты бы я и на него небось попыталась бы свалить вину за личные неурядицы. Впрочем, судя по тому «душевному» разговору с ранее сбежавшей пегаской он и сам по себе преизрядно действует на нервы. Не столько обилием требований, сколько постоянно негативным отношением и незнанием эквестрийского. Сегодня с него вроде сбрую снимают. Как и нужно было ожидать, никто этого дохляка в цепи не заковывает и на суд не тащит. Будто он кому-то сдался.

Да – это определенно к лучшему, что ее оставили на «общих вопросах», ибо как показала практика, Бон-Бон и с коренными жеребцами не очень-то находит общий язык. Биг-Мака-то она вообще как облупленного должна знать. По идее.

Уж который день ходят и дуются друг на друга, а когда разговора ну никак не избежать говорят исключительно подчеркнуто-вежливым тоном, аки великосветские дамы на приеме. Дети, честное слово.

Пора с этим кончать.

На ее лице расцвела зловещая улыбка.

Радикально.

Итак, решено: во-первых, нужно его поймать…

Погрузившись в разработку злодейского плана она незаметно для себя дошла до мэрии и какое-то время еще стояла на площади соображая зачем это сюда приперлась.

Охранников у дверей не стояло: когда две стены развалены на символичность просто нет времени. Секретарь также отсутствовала – между приготовлением пищи на десяток персон, наблюдением за погодой и вернувшимся из похода мужем как-то не до бессмысленного просиживания хвоста в приемной. Таким образом никто не предупредил ее о наличие в данный момент другого посетителя.

Ситуация усугубилась еще и тем, что задумавшись над своими планами по преодолению нелепой ссоры, кобылка буквально ввалилась в зал заседаний. А потом долго соображала, как бы выкрутится их этой неприятной ситуации без потерь.

— В данный момент я занята – пришла ей на помощь мадам мэр – прошу вас подождать за дверью, если конечно, дело не чрезвычайной важности.

— Ой! Да, конечно, простите – Бон-Бон начала нелепо пятиться, не переставая совершенно беззастенчиво пялится на собеседницу главы города.

Впрочем, ее вполне можно понять: пусть она и знала, что Магистресса сейчас в городе, но как-то не особо этим интересовалась, сперва будучи зверски загружена работой с ранеными, а затем погрузившись в хандру из-за размолвки с ее братом. Тот факт, что одна из самых важных фигур Эквестрии была родом из Понивилля и они неоднократно виделись до войны также ни в коей мере не облегчал ситуацию.

Потому, что мир изменился и сейчас перед обескураженной жительницей маленького поселения на краю цивилизации предстала совершенно отличная от оставшейся в памяти веселой и непосредственной оранжевой кобылки персона. От нее веяло властью. Не давящего тебя пресса, а чего-то вроде строгости любящей матери, которая не преминет использовать розги, если сочтет их достойными момента.

Впрочем, «гостья» излучала не только властность. Спокойное достоинство, подобное серебристому блеску ее доспехов, не снятых даже на родине. Проницательный ум, светящийся в повернутых к неожиданной помехе зеленых глазах. Дисциплина, отчетливо виднеющаяся в мече на боку. Печаль, которой будто пропитан самый воздух вокруг нее. Как и у ее брата.

Меньше придумывай и больше двигай ногами – прикрикнула Бон-Бон на свою засмотревшуюся половину. И хватит уже пялится. Ей, конечно, не впервой, но ее привыкание не делает твое поведение менее неприличным.

— Простите – вновь пролепетала медсестра и уже попыталась было закрыть двери, когда Магистресса изволила вмешаться:

— Не волнуйтесь! Мы уже закончили – забавно, произношение все еще…

Ага, еще вслух это произнеси, правильная ты наша.

— Мы ведь уже закончили, не так ли, О…мадам мэр? – поправилась Эпплджек – или у вас есть еще какие-нибудь дела ко мне? Мои оболтусы больше ничего не натворили?

Это она, видимо, о членах великого Ордена Сумерек.

— Никаких проблем, кроме вопроса оплаты вашей помощи у нас не возникло – неужели наша глава города язвит? – вновь благодарю вас за понимание.

— А я опять прошу у вас прощения за столь…неверное поведение моих подчиненных – склонила голову одна из Трех – просто ребята слишком уж жаждут заполучить в свои загребущий копыта еще одного генерала. Рэрити обещала повышение любому, доставившему ее единорогам хотя бы голову этой твари, а тут она целиком и даже не очень-то пострадавшая.

— Уверяю вас, что извинения излишне – также слегка поклонилась ее собеседница – у нас нет намерения противостоять желанию Ордена исследовать это существо. Как я уже указывала, нас просто не удовлетворило отсутствие какой-либо платы за него. Мы, безусловно, благодарны вам за спасение, но…

— Не волнуйтесь: все будет – заявил былой хранитель элемента Честности – а попросить прощения за подчиненных мне все-таки стоит: они как-то подзабыли, что мы – не частная лавочка и не имеем никакого права требовать с граждан Эквестрии награды за выполнение своего долга. Тем более с города, который не только год из года исправно платит налоги, но еще и регулярно отзывается на наш призыв о помощи.

— Действительно – кивнула мадам мэр – благодарю за то, что уделили мне толику вашего драгоценного времени. Ни в коей мере не смею вас более задерживать.

— Была рада помочь – улыбнулась Эппэлджек и развернулась к выходу.

Бон-Бон почтительно освободила ей проход и слегка нагнула голову в знак уважения, однако знаменитая гостья внезапно остановилась.

— Простите меня, добрая пони, но не могли бы вы поднять лицо? – с ноткой смущения в голосе обратилась Магистресса к обыкновенной горожанке — мне кажется, будто я вас где-то видела…

Бон-Бон поспешила выполнить ее просьбу и заодно дала возможное объяснение:

— Я жила здесь еще до войны — вероятно, вы помните меня еще с тех времен.

 — Возможно – протянула одна из трех фактических правительниц Эквестрии, внимательно приглядываясь. Внезапно ее губы растянулись в улыбке – точно! Вы – та самая кобылка, которой Эпплблум подложила яблоки и потом пыталась заставить вас купить их!

Это воспоминание, чуть ли не первое с конца ее списка «упомянуть в данный момент», было произнесено настолько радостным тоном, что медсестра была мгновенно выбита из колеи. Впрочем, ее реакция, судя по всему, и не требовалась – Эпплджек самозабвенно рассказывала пространству перед ней, какая славная у нее младшая сестра. Великое множество разнообразных эпитетов, причем не все можно назвать хвалебными. Во всяком случае, с точки зрения Бон-Бон, умение рыгать никак не является достоинством. Видно также подумала и сама представительница семейства Эпплов, так как ее речи начала потихоньку становится тише, а голос – грустнее.

— Это был хороший мир – наконец закончила она с ничем не скрываемой болью.

— Замечательный – на миг захваченная ее настроением, искренне поддержала Бон-Бон эту не свойственную ей тоску по ушедшему – но ведь в будущем тоже все будет хорошо?

— Да – в голосе блеснул металл, а глаза сверкнули – когда мы вернем его. И отомстим.

Медсестра с трудом удержалась, чтобы не отшатнуться – такой ненавистью внезапно повеяло от собеседницы. Впрочем, вспышка прошла почти мгновенно. Миг – и перед ней вместо яростной фурии, несущей смерть своим врагам вновь появилась одетая в несколько кусков серебристых лат миловидная кобылка ее возраста, казавшаяся бесконечно уставшей и измученной грузом ответственности.

Медсестра вдруг ощутила позыв обнять свою былую соседку – в широком смысле, ясное дело – настолько печально она стала выглядеть. К счастью, она удержалась: не хватало еще ущемить достоинство могущественнейшей земной пони в стране.

— Вы не будете против, если я немного тут посижу? – тихо обратилась Эпплджек к мэру – мешать не буду, честное слово.

Столь странная просьба, а точнее тон, которым она была произнесена, обескуражил обеих жительниц нового Понивилля. Так, наверное, просят воды в пустыне. Глава города, как ей и положено по статусу, взяла себя в копыта первой:

— Конечно, располагайтесь, где вам будет удобно.

— Спасибо – Магистресса отошла немного в сторону и устремила взор на пробивающийся сквозь мутноватое стекло свет. Какое же у нее выражение…

— Вы что-то хотели? – оторвала ее от очередного невежливого разглядывания гостьи глава города.

— Да – с трудом отведя взгляд, отозвалась Бон-Бон – фи…исполняющий обязанности главного врача просил передать вам это.

— А, «финальный отчет» — понимающе кивнула мадам мэр, открывая папку. Из нее на пол вылетел листочек, который медсестра тут же подняла и чисто рефлекторно прочитала – о, благодарю.

Серая кобылка протянула копыто, но вечный кондитер не спешила отдать бумагу – сперва прочитала ее еще раз.

— Ага. Вот значит как – наконец вернула она документ – ну что ж, хорошие новости. Для всех. А я-то еще думала, чего это все медлят.

— Вести действительно радостные, как бы странно это ни звучало – согласно кивнула глава города, также ознакомившись с текстом.

Какое-то время они молчали.

— Знаете, я как-то и не думала, что их НАСТОЛЬКО много – неожиданно призналась Бон-Бон – как-то привыкла за эти дни сравнивать с тем, что МОГЛО бы быть и совершенно потеряла из виду реальное положение вещей.

— Понимаю – снова наклонила голову мадам мэр – однако мы не в силах что-либо изменить, так давайте же закончим с этим, чтобы пойти вперед.

— Ага – попыталась улыбнуться медсестра – а я-то еще думала, с чего орденец решил послать вам отчет.

— Я сама его попросила сообщить мне, когда решится судьба последнего из «рискованных пациентов» — ответила глава города – слава Принцессе, он выжил. Это значит, что время потерь для Понивилля завершилось. Теперь мы наконец можем отдать последний долг павшим.

— Да – грустно кивнула собеседница – так когда будут похороны?

— Сегодня уже не успеем – посмотрев в окно, заявила серая кобылка – значит, завтра вечером.

Магистресса внезапно встала и покинула зал.

-
Сперва она думала повременить со своим планом восстановления отношений – настроение было определенно не то. Однако вскоре пришло понимание, что именно сейчас всем им как никогда нужна поддержка. Предстоял последний аккорд их трагедии, во всяком случае, на этот год. Сегодня вечером весь город соберется за стенами вокруг уже начавшего сооружаться огромного деревянного бутерброда. Совершенно неподходящая, неуважительная ассоциация, но почему-то никакая другая не появляется в ее узконаправленном сознании при виде тел и их останков, переложенных бревнами, соломой и дерном.

Будет речь, восхваляющая мужество павших. Никто в нем не сомневается — просто так принято. Песня, которой они прощаются с уходящими друзьями и близкими, а вместе с тем приветствуют окончание очередного цикла боли и страдания. Начало долгого времени спокойствия и мира. До следующей осени.

А затем будут факелы с четырех сторон. Костер, поглощающий тех, кто не увидит нового года, но благодаря кому его увидят другие. Посылающий искры в ночное небо, к наблюдающему за ними ночному светилу. Их единственной Принцессе.

Старая Бон-Бон из не ведающего печали мира наверняка бы хмыкнула, проворчав что-нибудь про излишний пафос, глупое представление и бессмысленное хранение трупов ради возможности сжечь их всех одновременно. Наверняка бы даже возмутилась. Нынешняя же понимает, насколько важно то, что мы – жители Понивилля, живем и умираем вместе.

Ей опять не повезло: у Биг Мака тоже был посетитель. В этот раз она додумалась сначала прислушаться и это принесло свои плоды: беседа Эпплов не была прервана ее появлением.

Медсестра с чего-то решила, будто сестра зашла ненадолго – все-таки Магистрэсса, большая ответственность, никакого свободного времени и так далее. Мысль о том, что Эпплджек вполне могла приехать как раз для того, чтобы пообщаться с братом почему-то пришла ей в голову только когда Бон-Бон уже потратила слишком много времени, шляясь вокруг его дома. Теперь стало просто обидно уходить. К тому же хотелось разобраться с их дурацкой ссорой как можно быстрее, а если бы она пошла на работу, то скорей всего не увидела бы жеребца до самого вечера.

Поэтому кобылка просто прислонилась к косяку и продолжила свое терпеливое ожидание. Вскоре пони разошлись по своим делам и вокруг стало так тихо, что из-за стены начали просачиваться обрывки их разговора. Сначала вечный кондитер старалась не слушать, затыкала уши, меняла место, но в конце концов ей это все надоело и она бросила дело на самотек. Тем более, что ничего такого интимного или секретного они не обсуждали – просто вспоминали «прекрасный старый мир», причем Эпплджек явно старалась избегать упоминаний о собственно их семье.

Ее голос становился все тише, пока Бон-Бон вовсе не перестала его различать. Только какой-то невнятный шелест. Судя по всему, у Макинтоша были те же проблемы и он попросил сестру говорить по четче. Наступило молчание, которое почему-то стало казаться угрожающим. Когда же она заговорила снова, голос принадлежал уже не представительнице семества Эпплов. Это была Магистресса Ордена Сумерек:

— Ты не раз спрашивал о причине моего приезда – слова отскакивают от стен – вот:

Металлический стук.

— Я уполномочена известить вас, как ближайшего родственника, что верный воин Эквестрии Эпплблум покинула этот мир. Здесь ее пепел. Она выполнила свой долг.

Бон-Бон закрыла глаза.

— Ее тронул Враг.

Солома вспыхнула мгновенно, охотно передав свой огонь мелко нарубленным деревяшкам, которые в свою очередь воспламенили дерн и бревна. Минут через пять весь сруб радостно горел, освещая окруживших его жителей Понивилля и пришедших вместе с ними отдать последний долг верным сынам и дочерям отечества членов Ордена.

Все-таки пегасы молодцы. Значимая часть из них еще не оправилась от ран, но остальных вполне хватило, чтобы обеспечить на этот вечер отсутствие облаков.

К луне уносились искры и вместе с ними в небо устремлялись тридцать восемь душ. Больше, чем за два прошедших года вместе взятых. Двадцать семь жеребцов, сложивших головы на стенах или умершие от ран в госпитале. Пять медсестер, вытаскивавших других, но не сумевших спасти себя. И шесть кобылок, которые умерли воинами, встав на пути последней волны тварей и не пустив чудовищ к раненым.

Нет смысла отыскивать виновных в их гибели: кто-то бежал, надеясь укрепится на последней стене или на миг сломавшись внутри, другие в это время были зажаты монстрами или придавлены развалившейся стеной, третьи просто не успели. Нам остается лишь гордится и надеяться, что мы также не дрогнем, когда на нас будет нестись смерть.

В итоге вина за все случившееся с ними, нами, всем нашим миром лежит лишь на Создателе и его детях. И происходящее сейчас – лишь капля в уже пролившемся и продолжающем проливаться ныне море крови и слез. Пока последняя из тварей не уничтожена нам не будет покоя.

Биг Мак посмотрел на стальную вазу с пеплом сестры.

Потому, что они убивают не только когтями.

Не плакать. Никто не должен видеть его слез. Ведь он жеребец, заместитель мэра Понивилля по безопасности.

Представитель Ордена Сумерек.

Над замолчавшей толпой потекла новая мелодия – глава города также хотела почтить павших.

-
Все тело напряжено.

Новый заход.

Аккуратно и нежно, чтобы не повредить ее.

Так далеко, как только возможно.

Но вот больше он не может.

Зубы сжались.

Мгновения без движения.

И Биг Мак расслабляется, возвращаясь на исходные позиции, чтобы затем вновь устремится вперед.

Заместитель мэра никого не предупредил о своем внеочередном отпуске, да и не смог бы – когда он ушел, до рассвета было еще несколько часов. Всю ночь жеребец не мог заснуть и давил свой плач, чтобы соседи не услышали, как их защитник рыдает. Ему стало просто невмоготу больше это терпеть.

Макинтош надеялся, что здесь, среди его родных яблонь, занимаясь любимым делом, душа наконец успокоится. Всегда оставалось несколько зимних сортов, не спящих до самого снега.

Однако даже они не могли ему помочь. Каждый раз, обнимая новый ствол, он вспоминал как вчера здесь развеяли пепел сестренки. Пусть она была воином, фортификатором, ветераном Ордена и защитницей Эквестрии, но в его глазах Эпплблум всегда оставалась крошечной, милой и веселой девочкой с бантиком в ярко-красной гриве.

А теперь ее нет.

Слезы обильно текли по щеке, но здесь можно – яблони никому не расскажут и не осудят.

Пол жизни на войне. Сперва маленькой беженкой, не знающей где и когда в следующий раз получится поесть и удастся ли вообще. Затем солдатом, убивающим монстров, разрушивших ее страну, и строящим укрепления, чтобы защитить своих соратников. И вот итог.

Почему она погибла такой молодой? Почему Твайлайт не сохранила ее, чтобы увидеть их победу и вкусить плоды мира?

Почему Эпплблум умерла ТАК?

Не в бою, не мгновенно, мучаясь и не ведая надежды?

Так далеко, как только возможно.

На обратный путь не хватило сил.

Жеребец просто сполз по обхваченному им стволу и разрыдался с новой силой, глядя на упавшее рядом яблоко. Яркое, красно-желтое, с челкой листка.

Оно поглотило все его сознание.

Весь мир для него сейчас ограничивался этим плодом.

Который внезапно стал подниматься ввысь на белом столбе.

Взгляд последовал за ним, не замечая ничего иного.

Над яблоком сгустилась тьма.

Сердце пропустило удар.

Белоснежные лезвия, тонкие двери за которыми чернота.

Его мир сейчас будет уничтожен.

Не помня себя, Макинтош рванул на спасение, крича что-то нечленораздельное…

-
Заветное яблоко у него на копыте.

Обалдело глядящий Страшила пытается подняться.

Странно, что его вообще выпустили из госпиталя со всеми этими скобами и корсетом без сопровождающего. Наверное, все еще спят. Но кто тогда его одел?

Вполне вероятно, что раздумья Биг Мака затянулись бы надолго, если бы иностранец, так и не смогший подняться самостоятельно, не загавкал на него. Макинтош наконец очнулся, покраснел, аккуратно положил плод в корзину и бросился на помощь своей нечаянной жертве.

Через пару минут пациент был возвращен в вертикальное положение, а вся его мудреная сбруя проверена. Заместитель мэр, конечно, не специалист, но насколько он мог судить, все в порядке. Убедившись в отсутствии прямой опасности и необходимости срочно вести пришельца в больницу, жеребец сразу потерял к нему интерес, вернувшись к своим мыслям и любимому занятию.

Вот только сам Страшила явно не был удовлетворен: Биг Мак не успел даже встать в начальную позицию, когда его внимание отвлекли стуком по плечу и звучащим определенно невежливо гавканьем. Указание на гордо стоящее на самом верху яблоко, затем на собственную голову. Во всяком случае, попытка – скобы сильно стесняли движения. Впрочем, вопрос от этого менее понятным и обоснованным не стал.

— Прости – снова начал краснеть Макинтош – я не хотел. Просто так получилось.

Ответ явно не понравился собеседнику. Это вылилось в новую серию неблагозвучных изречений и попыток пантомимы, жестко пресекаемых надетым обмундированием, что в свою очередь еще более раздражало пациента. Молчание заместителя мэра, которому, в общем-то, сказать было больше нечего, да и не хотелось, также наверняка не радовало пленника медицины. Вскоре он до того развоевался, что один из стержней его конструкции выпал из паза и повис на одном креплении. Тут уж понивилльцу пришлось его попридержать и усадить на пустые корзины.

— Слушай, мне правда жаль, что так получилось – заявил Биг Мак внезапно успокоившемуся иноземцу – ты просто пришел в неудачное время не на то место. Иди лучше в госпиталь, а то мало ли…

Он запнулся, увидев вдруг появившуюся на губах Страшилы улыбку. Очень нехорошую.

Пришелец вдруг резко изогнулся и начал что-то делать со своим обмундированием. Хотевший уже помешать ему Макинтош решил не вмешиваться – не стоит лишний раз раздражать этого психа. В крайнем случае отнесет беспокойного пациента на своем горбу. Заодно и прошлый позор искупит.

Однако жизнь преподнесла очередной сюрприз: иностранец, каким-то образом закрепив тонкий стержень так, что тот стал прямо и теперь немного выходил за пределы копыта, начал рисовать на земле. Ни о какой художественной ценности речи быть естественно не могло – все-таки его совсем недавно почти раздавили и уже сам факт его выживания можно использовать как повод для восхваления врачей Ордена. Хотя внутренний голос подсказывал Биг Маку, что и в ином случае картинки вряд ли можно было назвать красивыми.

Но это не важно. Главное – они передавали мысль.

Два угловатых пони, побольше и поменьше, кучка схематичных деревьев, непропорционально большой плод. Большой совместился с маленьким.

— Я же сказал: прошу прощения… – уже слегка раздраженно начал Макинтош, но Страшила поднял копыто и покачал головой.

Стерженек уперся в яблоко раздора, другое копыто указало на корзины с его собратьями, потом на Биг Мака. Нарисовался знак вопроса.

— Я собираю яблоки? – полуутвердительно спросил заместитель мэра.

Очи вверх. К его «портрету» пририсовали шлем и копье. Еще одна загогулина.

— То, что я воин не лишает меня возможности собирать урожай – начиная нервничать, заявил жеребец — просто люблю это дело.

Указание на едва светлеющее небо.

— Не спалось – абсолютно честный ответ – да и вообще, утром хорошо, не жарко…

Страшила изогнул брови и демонстративно выдохнул облако пара. Макинтош только пожал плечами.

Собеседник нарисовал здоровенную каплю, падающую с большого пони, а затем провел грязным стержнем по закрытой маской щеке. Очередной знак вопроса.

И вновь понивиллец ничего не ответил. Тоска и боль вновь накатили на него. Ему хотелось заплакать – проклятая, недостойная черта, преследующая его уже много лет. Жеребцы не плачут, не показывают слабости, не сомневаются в принятых решениях, не отступают. Так говорил отец, когда сын был еще совсем маленьким. Тоже самое было сказано и на смертном одре.

Чем Макинтош мог бы оправдаться перед ним?

Он проиграл. Не уберег любимую, бабушку, сестру, сам Понивилль…

Стук по плечу.

Внимательные глаза Страшилы. Искалеченного, уродливого, неприятного, назойливого и сумасшедшего иностранца, с которым никто не хочет лишний раз даже словом перемолвится.

Знак вопроса.

Стена внутри рухнула и слова полились бурным потоком.

-
Повествование шло долго, сумбурно, со множеством лишнего и того, что не стоило рассказывать.

Но за ним пришло облегчение.

И почти сразу после – досада.

Из целого города славных, доброжелательных и надежных пони он выбрал единственного мерзкого и недостойного никакого доверия типа, вполне могущего оказаться предателем Родины и врагом народа. Хорошая работа, Биг Мак.

Впрочем, слушатель также не выглядел довольным. За время рассказа Страшила не раз и не два напряженно морщился и делал какие-то пассы, видимо прося его говорить помедленней или повторить какой-нибудь непонятный отрывок. Макинтош не обращал на это внимания – он говорил самой Эквестрии, пусть и выбрав для этого крайне неудачное лицо. Вернее даже маску.

После нескольких минут молчания, иностранец вновь принялся за рисование. Три фигурки: одна в ромбах и с мечом. Эпплджек. Другая без всего, но при этом он ткнул в Биг Мака, так что вопросов не возникло. А третья маленькая и с какой-то непонятной конструкцией на голове. Несмотря на практическую очевидность ее личности, Макинтош все-таки спросил художника об этой штуке. Немного в стороне была нарисована укрупненная версия – шляпа. Видно слова «бант» иноземец не понял.

А потом Эпплблум была зачеркнута и от нее проведена линия к слезе. Брови пришельца изогнулись в вопросительном выражении. Заместитель мэра медленно кивнул.

Вновь стрежень заерзал по земле.

Три минус один равно два.

Два больше, чем один.

Забавно: эта констатация очевидного факта внезапно подействовала на скорбящего лучше, чем немалое количество уже услышанных соболезнований. Конечно, боль и тоска никуда не ушли, но стали ощутимо меньше. Вероятно потому, что уж от Страшилы-то он утешения никак не ожидал. Однако, подняв голову вверх с целью сказать «спасибо» Макинтош натолкнулся на презрительный, насмешливый взгляд колючих глаз.

Внутри зашевелилось негодование вперемешку с недоумением. Что это было, если не изъявление сочувствия? Или это все-таки оно, просто на большее этого типа уже не хватает?

Урод уже рисовал дальше. Одна за другой появлялись изображения вчерашнего костра, повесившего голову и плачущего пони, чудовищ у стен и еще несколько. От всех пошли стрелки к слезе, которая теперь, судя по всему, падала в небольшое озерцо.

Биг Мак вновь получил презрительный взгляд.

Потом была одна большая картина. Схематичное изображение Понивилля с мэрией и тремя стенами. Жеребец со вскинутой вверх головой и копьем, на которую нанизана тварь. Внизу горизонтальная черта с расположенным над ней аликорном, вверху луна, солнце и точки. Прямо над ним Эпплджек и со всех сторон нарисованы пони. За его спиной мэр, а напротив, совсем рядом, стоит, повернувшись к нему лицом, фигурка с конфетами на крупе.

Макинтош снова почувствовал, что краснеет. Не только из-за неожиданной осведомленности о его личной жизни, но еще и потому, что Страшила прав. У него есть Понивилль, родина, будущее, друзья. Но почему все-таки этот неожиданный и, как ни странно, весьма успешный утешитель продолжает смотреть на него как орденец на гусеницу?

Очередное произведение. Крупно нарисованный пони с пустым овалом в голове, зачириканным лицом и кривыми по всему телу. Вокруг него большой круг, единственным заполнением которого служит кошка с большими когтями, находящаяся в нем лишь на половину. Еще одна стрелка к слезе и знак вопроса.

Страшила вновь поднял голову и демонстративно покачал ею со все тем же выражением презрения и насмешки над собеседником. Вот только глаза уже выдавали нечто совершенно иное. Почему-то пришла ассоциация с увядшим листком, колеблемом на ветру.

Дающая жизнь связь уже умерла и стала лишь тонкой ниточкой, удерживающей от падения. Она вот-вот порвется и ты исчезнешь среди сотен погибших и уже осыпавшихся вниз собратьев. Это неизбежно и единственное о чем просишь небо – чтобы порыв, который тебя сорвет, пришел поскорее. И нес как можно дальше.

Невежливое махание копытом перед самым носом вывело заместителя мэра из неожиданно накатившего лирического состояния. Персонаж, которому он только что столь искренне и поэтично сочувствовал, в данный момент с раздраженным видом пытался привлечь его внимание. Получив, что хотел Страшила снова ткнул в разрисованную землю под ними. Монстр, стрелка к пони в шляпе, указание на костер, вопрос.

— Как она умерла? – уточнил Биг Мак — зачем тебе это?

Вопрошающий с трудом согнулся и покрутил копытом у уха, затем показал на монстра, после чего сделал несколько кивков и поворотов головой.

— И от кого же ты это слышал? – подозрительно спросил Макинтош.

Шестиконечная звезда. Орден Сумерек. Жеребец облегченно вздохнул. Хотя конечно с иностранцем все равно разбираться придется.

— Тебе это так уж надо знать? – твердое «да».

Подумав еще минутку, заместитель мэра решил-таки быть до конца откровенным, тем более, что пришелец уже слышал ответ.

— Да, Эпплблум не была убита чудовищами, но самим их Создателем – непонимающий взгляд – как я и говорил во время своего рассказа, она была тронута. Но ты видно просто не знаешь, что это значит.

Нетерпеливый кивок.

— Мы тоже долгое время не знали, от чего пони ни с того ни с сего сходят с ума – горько произнес главный по безопасности – начиналось все с того, что кто-то вдруг начинает слышать голос. Сперва во сне, потом только когда спокоен, а затем постоянно. Он представляется, как Твайлайт Спаркл и просит о помощи, освобождении, мести. Если несчастный столь доверчив, чтобы открыться ему, то его смерть становится неизбежной. Эта…сущность овладевает им, заставляет совершать бессмысленные, ужасные вещи, постепенно вытягивая из него силы. Даже если Тронутого заковать и после этого усиленно ухаживать, то через какое-то время жизнь в нем просто иссякнет и вместо еще недавно здорового, живого пони мы получаем иссушенный труп.

Биг Мак перевел дух, старательно гоня от себя нежелательные образы.

— Искушение столь велико, что до сих пор лишь несколько избранных смогли преодолеть и изгнать из себя монстра. Знание о нем также не спасает. Даже моя сестра, лично общавшаяся с преподобной Твайлайт и знавшая ее голос не смогла удержаться – очередная слеза все-таки покатилась по щеке – мы долго не могли понять откуда берется эта пагуба, пока наконец единороги Магистрессы Рэрити не нашли нить, связывающую несчастного с темницей, в которую закована наша спасительница. Сам Создатель говорит с ними, обманывая и выпивая силы, чтобы поддерживать свое последнее проклятье.

Печаль в груди уступила место ярости.

— Но год за годом эта скорлупа истончается, ибо его дети умирают от наших мечей – в глазах зажглось пламя – и в тот день, когда последняя тварь падет пред нами, мир наконец-то будет освобожден от этого проклятья и преподобная Твайлйт очнется ото сна, чтобы вести нас …

Раздался стук, подозрительно похожий на аплодисменты. Скосив глаза, Биг Мак действительно увидел Страшилу с чрезвычайно ехидным выражением видимой части лица хлопающего копытами. Все еще ощущающему у себя внутри остатки благородной ярости жеребцу это не понравилось. Откровенно говоря, очень.

— Прекратить! – громом раздалось в утренней тишине, а взбешенный главный по безопасности уже собирался бросится на иностранца, оскорбившего преподобную Твайлайт и саму ту идею, которой он жил годами, когда тот внезапно перестал издеваться. То есть, попросту говоря, послушался приказа.

Сие событие привело жеребца в чувство. Макинтошу вдруг пришло в голову, что сие поведение не является чем-то необычным для их гостя – он почти всегда выполняет его…

— Скажи, а почему ты меня слушаешься? – решил не тянуть с выяснением данного вопроса заместитель мэра – то есть, это, конечно же, правильно: я как-никак твой командир и все такое, но почему именно меня? Вернее, только меня?

Страшила удивленно прищурился и потыкал в несколько фигур на своей картине, каждый раз махая головой, пока наконец не ткнул в него.

— Ты имеешь в виду «а кого еще»? – спросил Биг Мак.

Кивок.

Кстати: а действительно, кого? По идее, тут у них не армия и иерархии как таковой нет, только он сам и все остальные охранники. Вернее, субординация есть, пусть и неофициальная – новички слушаются более опытных, но этим обычно все и ограничивается. В обыденной жизни горожане не обязаны друг другу подчиняться, а для разрешения конфликтов обычно хватает собственной доброжелательности. Что определенно сказано не про Страшилу. В крайнем случае они идут в мэрию…

— Вот – Макинтош торжествующе ткнул в фигурку главы города – ей.

Пришелец сделал удивленные глаза, нарисовал кьютимарку мэра и ткнул в нее копытом, прося подтверждения, которое тут же и получил. Затем он изобразил вокруг нее ряд картинок, легко опознанных как символы Бэрри, Бон-Бон и еще кучки представительниц прекрасного пола. После чего как бы обняв их всех, иностранец покачал головой.

— Ты не хочешь подчиняться кобылам? – догадался красный жеребец.

«Да».

Биг Мак предвкушающе кивнул. Он уже видел такое в первой войне — помнится, жутко удивился, узнав, что некоторые иностранные отряды категорически отказываются идти за Принцессой или подчиняться Твайлайт. А некоторые напротив – сами чуть ли не наполовину состояли из тех, кого в Эквестрии в армию старались не брать. Тогда еще довольно стеснительный капрал так и не решился задать вопрос:

— А почему?

Недоуменный взгляд.

— Почему ты не можешь слушаться кобыл? – пояснил Макинтош.

На лице иноземца отразилось удивление, затем неуверенность. Он начал тыкать в него, себя, некоторые свеженарисованные Кьютимарки представителей сильного пола, после чего развел копытами.

— Потому, что ты жеребец? – настала его пора иронично усмехаться.

«Разумеется».

– А маму в детстве слушал? – неожиданно прорезались совершенно чуждые ему вкрадчиво-зловредные нотки.

Страшила надолго задумался, в итоге показав «не знаю».

— Допустим, ты не помнишь – с победным видом произнес Биг Мак – но ведь должен был, не так ли?

Иностранец раздраженно посмотрел на него и все-таки кивнул.

— Ну, вот и замечательно – широко улыбнулся понивиллец, позволяя ему самому додумать остальное.

Правильных выводов долго ждать не пришлось: пришелец оскалился и стер все символы, кроме мэра, указав на который совершил свое «может быть».

— Вот и хорошо – довольно сказал Макинтош – в любом случае, она вряд ли будет тебе что-нибудь приказывать.

Собеседник только гавкнул. На какое-то время наступила тишина.

Заместитель мэра вдруг осознал, что давящей сознание боли от потери, которая так долго его мучила, больше нет. Странно: этот тип помог ему лучше, чем даже любимые яблони. Может он действительно не так уж плох, как Биг Мак начал о нем думать? Хотя конечно слова Эпплджек…

— Скажи, а почему ты все-таки начал меня слушаться? – решил не портить момент заместитель мэра – то есть, ведь тогда ты еще не знал о моем посте. Что заставило тебя подчиняться совершенно незнакомому пони?

Также успевший задуматься о чем-то своем Страшила дернулся и попросил повторить вопрос, после чего нарисовал единорога, проведя между ним и фигуркой Макинтоша двустороннюю стрелку.

— Я похож на твоего знакомого? Чем? – не понял главный по безопасности.

Видно это был не тот вопрос, ответ на который можно объяснить рисунками. Минут семь Страшила совершал перед ним таинственные пассы и гавкал, все больше раздражаясь. Наконец он внезапно рванул вперед и укусил Биг Мака за плечо, вырвав маленький кусочек шерсти. Последний от подобного немного обалдел и где-то с минуту безучастно наблюдал за манипуляциями покусившегося на его шкуру жеребца. Тот с явной брезгливостью выплюнул добычу на единорога и подравнял так, чтобы красные волоски не вылезали за пределы фигурки.

— Агась – решил не устраивать разборок Макинтош – то есть, он просто был того же цвета?

Кивнуть пришелец не успел.

— Эй! – озарило заместителя мэра – у тебя же пропала память!

Он аж вскочил с места и направил вперед копыто в обличающем жесте.

Копыто к лицу. Рисунок: большой круг, внутри него, у самого края, маленький. Границы первого стираются и на земле остается только кроха от первоначального объема.

В который раз Макинтош удивился собственной глупости. Впрочем, учитывая, сколько уже не спит, ему простительно. В любом случае: перед ним не гукающий малыш и внутри действительно могли остаться и какие-то личные воспоминания.

— А кто он тебе был? Друг? – дабы замять неудобную ситуацию, поинтересовался Биг Мак, указывая на фигурку со своими волосами.

Неуверенное «да».

Копыто к животу, звук, смахивающий на бурчание, и движение как будто что-то ест.

— Он тебя накормил – понимающе кивнул понивиллец. Вполне ясно: судя по всему, в самое тяжкое время нынешний маньяк был ненамного старше меткоискателей. После Опустошения голод был страшный, потому как в местах скопления еды не было пони, а где были пони очень быстро кончалась еда. Да еще и спекулянты, бандиты, мошенники, мародеры. Отвратный период – а чем?

Вопрос был задан просто для поддержания беседы.

Страшила как-то ОЧЕНЬ нехорошо улыбнулся и покачал головой.

-
Странный все-таки тип, но все же никак не то воплощение зла, каким Биг Мак в последнее время начал его представлять. Из-за коллаборационизма, ясное дело. Откровенно говоря, после того спора с Бон-Бон у заместителя мэра появилась прямо-таки уверенность в его виновности. Хотя в любом случае за ним следует понаблюдать. Как минимум, чтобы понять чего у него там в голове…

Он хихикнул, внезапно вспомнив сцену перед самым прощанием: в тот момент Макинтош наконец-то догадался поинтересоваться, что сам Страшила делал в яблоневой роще в такую рань, да еще и без сопровождения. Когда внешне бессмысленное дерганье не дало результата, иностранец вновь прибег к новому способу общения. На рисунке были два вертикальных овала, а в них маленькие круги: правый внизу, а левый наверху. Честно говоря, за время разгадывания очередного корявого творения заместитель мэра проникся прямо-таки страхом перед сим таинственным символом.

Зато потом аж расхохотался.

На вопрос же о причинах интереса иностранца к сей достойной персоне внятного ответа не последовало. Тот просто пожал плечами и повертел копытами. Неужели это начало еще одной «дружбы»? Что ж наш мир как никогда нуждается в толике любви и тепла, тем более, что пара складывается удивительно гармоничная…

— Доброе утро – внезапно раздалось из-за угла.

Макинтош от неожиданности отпрыгнул и встал в защитную позу.

— Ого, какая я оказывается страшная – сонным голосом заметил неведомый нападавший – уверен, что сумеешь оборониться? Не лучше ли сбежать?

Обнаружив перед собой иронично улыбающуюся Бон-Бон, заместитель мэра тут же расслабился и залился краской.

— Ага, спастись бегством также надежды нет, лучше сдаться – кобылка сочно зевнула – гулял всю ночь или только перед рассветом?

— Перед – осторожно ответил Биг Мак, слегка обескураженный этой встречей и необычной для последней недели манере разговора. Впрочем, нельзя сказать, что он был им не рад.

— Вау – без всякого энтузиазма произнесла медсестра – это ты специально, чтобы меня подольше помурижить? А я-то думала, что придя на рассвете, точно тебя поймаю. ХА-ХА.

— Я не знал о твоем визите – все еще силясь понять происходящее, отозвался жеребец.

Молчание.

— Допустим – она встала в оскорбленную позу – ну и долго ты еще собираешься держать представительницу прекрасного пола на улице? Может, все-таки пригласишь зайти?

Разум заместителя мэра упал в бездну паники. Пробормотав «подожди минутку», он устремился к себе домой, где подобно ястребу набросился на свою развороченную постель, разобрался с побитой посудой и спрятал все валявшееся на полу в шкаф. И только когда следы его ночных и не только страданий было надежно спрятаны, предложил терпеливо ожидающую кобылку в дом.

Вставшая было во весь рост проблема угощения частично решилась принесенными гостьей сладостями и случайно обнаруженными на полках сухарями. За время ритуального приема пищи разговоров не велось. Кобылка не спешила назвать причину своего визита и явно чувствовала себя не вполне уверенно.

Биг Мак же не пытался выпытать ее у гостьи, а просто искренне наслаждался самим факта ее лицезрения. К третьей кружке у него вдруг появилось желание озвучить это.

— Я очень рад тебя видеть –прямо сказал жеребец, широко улыбнувшись.

— Спасибо – ответила она на улыбку – я тоже.

Еще пара минут молчаливого переглядывания.

— Подготовься к самому странному и редкому событию в своей жизни – наконец начала Бон-Бон с обычными ироничными нотками. Глубокий вдох – прости. Я была не права.

Макинтош непонимающе приподнял бровь.

— Насчет Ордена и Страшилы – пояснила кобылка – не то, чтобы я отказывалась от своих слов. Ваша борьба с предателями Родины все равно довольно бессмысленна. Просто мне стоило повежливей отзываться о тех, кто, сколько бы мы не брюзжали, сражается за нас. Тем более зная, как ты к ним относишься. Вот.

Заместитель мэра неверяще уставился на собеседницу.

Бон-Бон заерзала под этим взглядом.

— Короче: что я могу сделать, чтобы все стало как прежде? – в вопросе звучал вызов.

Спустя еще минут пять жеребец встал со своего места и, подойдя к медсестре, молча протянул ей ногу. Она непонимающе взглянула на него, пару мгновений подумала, после чего уверенно щелкнула об его копыто своим.

— Знаешь, я долго пытался придумать, что бы сказать такого романтичного – глядя ей в глаза произнес Биг Мак – но увы, от недосыпа мозги вообще не работают. Так что с меня будет достаточно разрешения не извиняться за свои слова.

— Ишь чего захотел – оскалилась кобылка – но ты обещаешь, что больше не будешь дуться?

— Агась.

— Ну хорошо, можешь не просить прощения – смилостивилась Бон-Бон –раз ты теперь официально не обижен, то…

Она обняла оторопевшего жеребца.

— Я соболезную, что с Эпплблум произошло такое – прошептала она ему на ухо – и со всеми остальными. Я видела, как тебе вчера было больно. Слава Принцессам, что стало легче.

Медсестра отпустила его и улыбнулась.

— Вот в общем-то и все – с грустинкой посмотрев на него, произнесла кобылка – хочу только добавить, чтобы в следующий раз ты не убегал, дабы плакать в одиночестве. Никто и не подумает усомниться в твоей мужественности. Слезы – лишь еще один признак, что ты жив не только снаружи, но и внутри.

-
— Вы меня вызывали? – кивнув сестре, обратился он к мэру.

— Да, мне необходимо посоветоваться с вами – она указала на стул – касательно ближайшей торговой операции.

Это нехорошо. Наверняка надолго. Надо было все-таки сперва сходить к кузнецу. Впрочем, не стоит быть таким пессимистом.

— Видите ли, уважаемая Магистресса Эпплджек…

— Это я – с улыбкой помахала копытом упомянутая персона.

-…сделала нашему городу предложение, более похожее на жест доброй воли – почти невозмутимо продолжила серая кобылка – оно заключается в предоставлении нам возможности воспользоваться…

— Мы проводим вас до Кантерлота – снова перебила ее Эпплджек, заслужив укоряющий взгляд со стороны брата – вы уж простите, уважаемая О…мадам мэр, но ваша манера речи кажется мне несколько неподходящей для нашей тесной компании.

Она стала намного более похожа на себя прежнюю – видно ее просто все это время тяготила оттягиваемая необходимость рассказать об Эпплблум. Хотя в любом случае стоило бы вести себя повежливее с главой города.

Биг Мак улыбнулся – будь они наедине, то он вполне мог бы так ей и сказать. Причем, скорее всего так оно и будет: обыкновенный охранник из городка на краю цивилизации безнаказанно пожурит одну из самых могущественных персон в Эквестрии. Причем Магистрессе это наверняка понравится – всего несколько дней назад сестра рассказала ему, насколько тяжело существовать, когда все вокруг смотрят тебе в рот и воспринимает любую сказанную глупость за абсолютную истину. Некоторые подчиненные даже пытаются имитировать ее говор. Ясное дело в такой ситуации о критике можно только мечтать. Если бы не слишком редко встречаемая Рэрити, то она бы вообще могла скатится до уровня Рейнбоу.

Дальше Эпплджек распространятся не стала, но Макинтош и сам слышал о более чем фривольном поведении главной пегаски страны. Хотя на его взгляд, кобылка, которая чуть ли не ежедневно рискует жизнью ради родины вполне может позволить себе и не такое…

Вернувшись в реальность, слегка покрасневший главный по безопасности обнаружил, что сестре до сих пор не удалось уговорить серую кобылку сменить стиль общения. Как и ожидалось. Вероятно, эта крепость не по зубам даже ей.

— Простите? – решил вмешаться жеребец – вы не могли бы объяснить мне суть дела поподробнее…уважаемая Магистресса?

Так оно действительно быстрее будет.

— Конечно, уважаемый заместитель мэра Понивилля по безопасности – немного обиженно ответила кобылка – все просто: у вас много раненых, которым нужно время на выздоровление. Ждать их – значит в очередной раз пропустить начало ярмарки и к вашему приезду все самые ходовые товары утекут, а орденские закупщики уже не будут столь щедры, как хотелось бы. Поэтому я с ребятами провожу вас до Кантерлота, а на обратном пути ваш караван наверняка усилится жаждущими поселится здесь беженцами. В итоге, все в выигрыше.

— Агась – прищурился Биг Мак – что же в этом для вас?

— Создание положительного имиджа – пожала она плечами с не менее хитрым видом – а также возможность поддержать производителей с малой родины не привлекая излишний административный ресурс. Думаю, вы также осознаете нерациональность прямого приказа о закупке товара конкретно у вас – это приведет к нежелательным брожениям умов и, как следствие, возрастанию коррупции.

— Забавно, мне показалось, будто это говорит Рэрити – заметил Макинтош.

— Именно так, партнер – разулыбалась Эпплджек и показала ему небольшую белую книжечку – у меня всегда с собой томик ее цитат. Полезное чтиво для пытающихся говорить красиво.

— Думаю, совсем скоро она тебе уже не понадобится – кивнул жеребец – ну что ж, отличное предложение. Я-то вам зачем?

— У нас нет гарантий, что обратно караван пойдет с достаточной охраной – вновь вступила в разговор мадам мэр – к тому же мы не предполагали его отправку в столь короткий срок. Подготовка еще не проведена, горожане не оповещены, груз не упакован…

— Сколько у нас времени? – обратился он к сестре.

— Сколько хотите – отозвалась кобылка, хитро улыбнувшись – в конце концов, чем дольше вы будете собираться, тем дольше я смогу побыть в этом долгожданном отпуске.

— Агась – кажется, будто улыбка сейчас до ушей дотянется – так вот в чем главная причина столь щедрого предложения. Но разве Магистресса не может сама назначить себе столько отгулов, сколько захочешь?

— Неа – покачала она головой – долг зовет, а так я смогу оправдаться перед ним, будто задерживаюсь из-за чужой лени. Впрочем, сразу скажу: к началу ярмарки мы должны быть там, то есть у всех нас, увы, осталось всего несколько дней.

— За все это время у нас еще ни разу не было так, что не появлялись претенденты на гордое звание понивилльцев – снова повернулся он к мэру – для подготовки времени нам хватит. Еще какие-нибудь проблемы?

Странно. Ему кажется, или мадам мэр смотрит на них…обиженно?

Видно просто не привыкла к манере общения Эпплов.

Мадам мэр какое-то время подумала, тяжело вздохнула, после чего отвернулась и почти спокойно произнесла:

— Нет, потому как «это станет для других знаком поддержки политики Ордена со стороны населения Понивилля» вы оба сочтете плюсом…

— Да вы что все, сговорились? – неожиданно возопил кузнец, едва не вогнав рассматриваемую в данный момент пластину себе в ногу. Впрочем, резкое движение в заполненной предметами мастерской все равно не прошло безнаказанным: он ударился подбородком о ручку тисков, а затем со стола упал молоток с для всех понятным местом приземления. Последовал ряд эпитетов.

— Конкретизируйте ваши инсинуации – Эпплджек дала ему почитать томик цитат и эта фраза особенно понравилась главному по безопасности.

— Чего? – после недолгого молчаливого обдумывания, спросил мастер.

— В чем суть вопроса? – еще одно удачное выражение, попроще.

— Какого?

Биг Мак вздохнул. Ладно, будем блистать своей «красивой речью» в другой раз.

— Что ты имел в виду, сказав насчет заговора?

— Разве я не ясно…короче: нету – решил не вступать в полемику жеребец, поднимая с пола молоток.

— В каком смысле «нету»? – удивился Макинтош – ты ж еще месяц назад предлагал переплавить их на какую-то там штуку, так как никто, мол, не идет?

— А вот так – с наглым видом развел копытами кузнец – за полгода взяли всего два, а за прошедшие полторы недели – все остальные. За последнее чуть ли не дрались, но в итоге все-таки победил Док.

— Док? – еще больше изумился заместитель мэра – за что-то дрался? Он же едва ходит…

— Отсюда ускакал как здоровый – ухмыльнулся мастеровой – насчет драки это я фигурально, хотя и до нее бы дошло, не предложи единорог разыграть его в слова. А Арчер возьми и согласись.

— Ей-то оно зачем? – выпучил глаза Биг Мак – она же…

— Ой, да ладно тебе – еще шире оскалился собеседник – не первый уж раз ко мне кобылы заходят и видит Луна – не в последний. А уж лучнице-то сами Принцессы сказали быть понастойчивей: как-никак в страже служит. Да и мама ей тоже пример подает.

— Агась – решил не развивать тему ревнитель традиционализма. Частичный, по крайней мере – то есть, ни одного?

— Истинно так – гордо вскинул голову кузнец – и металла нету, да и вообще не люблю я этим заниматься. Так что, путь у тебя только один.

— Головой в прорубь? – вспомнил Макинтош любимый совет мастера.

— Виноват, два – согласился тот – водные процедуры и купить готовое изделие на ярмарке.

— Агась, неизвестного качества, без гарантии и за бешеные деньги – понимающе кивнул заместитель мэра – слушай, тебе же все равно придется их производить, так что давай сделаем так: я привезу материалы, а ты уже изготовишь их в соответствии с местными обычаями.

— Ну, это конечно можно – нехотя признал жеребец – вот только всякие фитюльки – это все-таки не мое. Да к тому же займусь я ими хорошо, если через пару месяцев. Сам знаешь, почему.

— Агась, а то, фиолетовое, скажешь не твое? – изогнул брови проситель – а насчет военного заказа не беспокойся – дело не к спеху.

— В тот раз меня вдохновение торкнуло – покачал головой кузнец – а про доспехи ты уж извини, но собираюсь делать сейчас. По той же причине. Ну хочется мне, что поделать. Все равно только о них думать и буду.

— Никак, да? – с нотками обреченности уточнил главный по безопасности.

Тот только покачал головой. Как же тяжело работать с художниками.

— Да не огорчайся ты так – заметив его скорбную мину, подбодрил мастер – денег у нас хоть залейся будет, подберешь хоть поприличней, а не мои произведения.

— Так ведь это ж мое дело, как я на него городские ресурсы тратить буду? – вздохнул Биг Мак.

Собеседник попытался было начать рассуждения в стиле «мы все и так тебе по гроб жизни обязаны», но его уже не слушали.

Всю дорогу до дома заместитель мэра думал и собирался с силами. Решал классическую задачу выбора приоритетов. Придя же в свое обиталище, жеребец уже знал, что делать.

Тайник, не открываемый годами.

Дорогие ему вещи и среди них – реликвия великой ценности для всего их мира.

Ну или, как минимум, для правильной его части.

-
— Несмотря на долгую разлуку все же могу заметить, что ты покраснел – заявила Магистресса, подмигивая – не скажешь хотя бы, как ее зовут, а то я как-то забыла. А может и не знала – добавила она спустя пару мгновений.

— Я ничего не скажу– еще больше смутился Биг Мак.

— Не вынуждай меня – предупредила Эпплджек – лучше скажи по-хорошему.

Он отвернулся.

— Ну что ж, в таком случае я не буду подтверждать истинность твоей «реликвии» — жеребец потрясенно уставился на нанесшую ему столь подлый удар сестру – да-да именно так. В конце концов, Орден официально не одобряет культ личности преподобной Твайлайт и остальные наверняка поддержат мое решение.

 — Но ты же элемент Честности! – возмутился Макинтош.

— Была им – поправила его Магистресса – к тому же врать я и не собираюсь. Просто промолчу или уйду. Короче, что-нибудь придумаю. Итак: как же зовут ту симпатичную белую кобылку, которая так мило с тобой попрощалась?

Она выдала хищную улыбку.

— Бон-Бон – видя, что выхода нет, сдался Биг Мак.

— Ну вот, можешь же – выражение стало ободряющим – а теперь больше и со всеми подробностями.

— Так уж со всеми? – прищурился заместитель мэра.

— Агась – ответила она тем же – во-первых: ты Эппл, да и просто очень ответственный и, скажем откровенно, приличный жеребец, а свадьбы наверняка еще не было – а то бы я была приглашена. Ну а во-вторых: Рейнбоу порой мне такое рассказывает на официальных приемах, когда нельзя ни уши закрыть ни отсесть, что вряд ли тебе удастся меня удивить. Хотя, между нами, как минимум девяносто пять процентов – вранье. Во всяком случае, я в этом почти уверена.

— Приятно слышать – отозвался Макинтош – ну что ж, зная тебя надежды на освобождения питать не стоит. Давным-давно, в одной очень, очень далекой…

Увы, занимательное начало сестренку не испугало – как оказалось, Эпплджек отлично помнила эту уловку и потом ехидно спрашивала, куда это он девал миллионы лет рассказа. В конце же не самого длинного и к тому же по большей части состоящего из эмоций повествования, она полным драматизма голосом предположила, что брата приворожили конфетами.

— Ты серьезно? – удивился жеребец, заметив резко нахмурившееся лицо сестры.

— То, что один из нас обжора и сладкоежка? Определенно – мрачно отозвалась Магистресса – только в данный момент у меня есть другая тема для разговора. Менее важная, но более срочная.

Она указала копытом куда-то вперед и вбок. Посмотрев в указанном направлении, Биг Мак узрел слегка прихрамывающего Страшилу. Разумеется.

Жеребец вздохнул. Откровенно говоря, он не хотел брать с собой иностранца, но мадам мэр разумно указала на его выдающиеся способности в лесном деле, недостаток здоровых солдат, а также возможность для гостя нашей страны посмотреть на ее столицу. Главной же, пусть и неофициальной причиной были опасения в потери контроля над этим психом с отъездом главного по безопасности.

— Очень разумно было взять его с собой под таким предлогом – нарушила тишину Эпплджек – когда будем вязать? Не стоит надеяться, что предатель настолько глуп, чтобы самому пойти на плаху.

— У него амнезия – напомнил Макинтош.

— Это он так говорит – спокойно парировала кобыла – да и незнание языка ничего не доказывает.

— Я не уверен, правда ли твари тормозили – сделал еще попытку жеребец – сама понимаешь, в бою…

— Меня терзают смутные сомнения, что весь твой энтузиазм неожиданно куда-то испарился – в голосе явно проскользнуло осуждение – по твоим словам этот тип завалил генерала и косаря, заживо и без наркоза удалив обоим мозги. Скажи, насколько, по-твоему, это невероятно? В смысле, бредни, галлюцинации или сказки?

— Страшилки – определил Биг Мак – весьма неприятные. Но дело даже не в этом.

Он глубоко вдохнул, еще раз спросил себя, хочет ли этого и начал:

— Знаешь, мне кажется, что борьба с коллаборационизмом несколько…утратила актуальность…

Ее лицо удивленно вытянулось, а Макинтош начал судорожно пересказывать сестре доводы, когда-то высказанные ему. Некоторые ключевые фразы как на зло выпали из памяти и пришлось выдумывать собственные предложения против еще недавно всецело поддерживаемой деятельности. С каждым новым произнесенным им тезисом Эпплджек все более мрачнела и в ее образе становилось все меньше собственно его сестры. Но, благодарение Твайлайт, к концу обличительной речи она выглядела скорее глубоко задумавшейся, чем разозленной.

— Знаешь, скажи это кто угодно другой и ему наверняка бы не поздоровилось – наконец выразила свое мнение Магистресса Ордена Сумерек – по крайней мере, на принудительное обследование точно бы отправился. Да и честно говоря твоя, столь резкая, смена ориентиров немного настораживает, как и тот факт, что как минимум половина доводов наверняка ты придумал не сам. Не хочу тебя обидеть, но мой брат обычно куда более идеалистичен.

— Это скорее комплимент – осторожно кивнул жеребец, постепенно расслабляясь.

— Ну-ну – хмыкнула кобылка – в любом случае, ты дал мне преизрядную пищу для размышлений. Прошу мне не мешать.

Ее шаг немного замедлился, а затем вошел в своеобразный, но довольно-таки четкий и быстрый такт. Глаза затуманились, а лицо приняло сосредоточенное выражение. Макинтош вздохнул – все прошло даже лучше, чем он надеялся: ему удалось не только привлечь внимание сестры к проблеме, но и не загреметь при этом в кандалы. Хотя, конечно, не надо передергивать. Максимум – она бы сурово на него посмотрела, сделала бы выговор и порекомендовала больше не общаться с тем, кто заразил его этой антиобщественной пропагандой.

Знал бы ты, Страшила, на что ради тебя пони идут. Впрочем, не только и не столько ради тебя…

-
— Я подумала и решила, что оставлю его на твое усмотрение – когда они утром собрали лагерь и отправились в путь, заявила Эпплджек – не могу сказать, что разделяю твою неожиданно появившуюся «всепрощающую» политику, но конкретно в этом случае готова уступить. Вряд ли он притворяется, что не знает нашего языка, а значит в любом случае не мог предать нашей родины. К тому же мне тут вчера вспомнилось, как послы иных держав ходили к Создателю. По идее, им тоже надо было дать такую защиту.

— Послы? – удивился Биг Мак – о чем это они пытались с ним договорится?

— Ну, цель-то понятна – усмехнулась кобыла – ходили умолять его не трогать их. Поначалу даже успешно. Вот только Безумец плевал на все эти договоры.

— Понятно – он склонил на минуту голову, помянув несчастных глупцов – а откуда ты о них знаешь?

— В бытность нашу членами Сопротивления, мы с Шайнингом как-то встретили одного из них и позаимствовали немного еды и денег – как-то подозрительно ответила сестра – странное было время.

— От него по-прежнему никаких вестей? – поинтересовался Макинтош.

— Агась – грустно кивнула кобылка – мы даже не знаем, нашел ли он Кэйденс. Впрочем, унывать не стоит: ведь отсутствие новостей – это тоже хорошие новости.

Молчание.

— А вы никогда не думали, что единорог просто не захотел…

— Нет – отрезала Эпплджек – брат Твайлайт был и, дай Принцессы, остается верным сыном отечества. Он никогда бы нас не предал. А отправка жены прочь из страны во время оккупации была просто умным тактическим ходом – сам небось помнишь, как Создатель объявил награду за аликорнов. И это снова возвращает нас к проблеме коллаборационистов, так что давай лучше вернемся к нашим баранам.

 — Как скажешь, партнер – ухмыльнулся жеребец.

— То-то же – расслабилась Магистресса – второй причиной, по которой я решила отпустить вашего иностранца были его заслуги. Как-никак убить косаря – это круто, а генерала – еще круче. Вряд ли он прежде был настолько успешным державопродавцем, чтобы совершить нечто, перевешивающее эти деяния.

— Агась – согласился брат – в конце концов, Создатель куда больше полагался на своих детей. Предатели были просто маленькой веточкой в его костре.

— Но это не снимает с них ответственности – сурово добавила сестра – вот только мне кажется, что парень уже получил по полной. Третья причина. Пока он еще лежал, я глянула ему под маску. Мерзкий вид: как будто ему кто-то долго факелом букву О выводил. Да и все остальное выглядит так, будто слишком часто общалось с ножами.

— Агась – глубокомысленно кивнул Макинтош – то есть ты совершенно беззастенчиво разглядывала и оценивала абсолютно незнакомого жеребца, пока тот был без сознания.

— А то! – гордо вскинула голову кобылка, чтобы сразу повесить ее обратно – и можешь мне поверить – не в первый раз. Как-никак в первую войну медсестрой работала, а когда уходит жизнь становится не до скромности.

— Прости, глупая шутка – Биг Мак сделал покаянное лицо.

— Пустое – отмахнулась Магистресса – к делу. Есть еще один факт, пожалуй, даже главный, о котором мы оба как-то позабыли. Если я правильно определила его возраст, то парень был еще сосунком, когда все это происходило. Старшеклассником. Ну, какой из него мог быть предатель? А детей за грехи отцов не казнят. Так что вот тебе мой вердикт: делай с ним, что хочешь. Орден Сумерек претензий не имеет и более того – если хорошо себя проявит, то через пару лет сам сможет вступить. Нам пригодится опытный лесовик с опытом и желанием убиения тварей. Лучшей площадки для этого, чем Понивилль, вряд ли можно найти.

Честно говоря, жеребец был слегка обескуражен. Не столько «лестной» рекомендацией его городка в качестве тренировочной площадки для выживальщиков. В конце концов, против правды не попрешь – пусть у них и далеко не так тяжко, как в некоторых других местах Эквестрии, но зато регулярно и «гнездо» в принципе не выжечь, ибо оно само по себе размером со страну.

Куда более странной ему показалась мысль о Страшиле в качестве члена Ордена Сумерек. Верные и самоотверженные дети родины, воплощение благородства и чистоты, лучшие пони мира, как бы пафосно это ни звучало. И тут уродливый, неуравновешенный садист имеющий всего одну страсть – убивать и делающий это на диво хорошо.

Хотя с другой стороны, мало ли, может им удастся цивилизовать этого дикаря за два-то года.

Да и скажем откровенно – сейчас «фиолетовые» тоже заняты в основном убийствами.