Sweetie

Sweetie

За распахнутым окном трепетала тишина. Лишь звуки проносящегося мимо стремительного ветра вплетались в её серую ткань. Небо тоже молчало, не желая нарушить тихий покой, ведь всё-таки эта немного грустная серость была приятной. Она помогала успокоиться, она видела и слышала всё, потому что была везде.

Окно тихо скрипнуло, занавеска на мгновение надулась – играл ветер. «Свити! Выходи гулять!» – будто кричал он с улицы в тишине и забрасывал новую порцию воздуха в окно. Здесь, внутри, она пролетала круг по палате, любопытно прикасаясь ко всему вокруг, и вылетала незаметно обратно, на свободу.

Свити Бель отвернулась от окна. Вокруг стояли пустые белые койки, возле каждой грибами росли тумбочки, а единственная дверь в палату была закрыта. Это было отличное место для того, чтобы подумать в одиночестве над тем, над чем обычно времени думать нет. Единорожка пытливо вслушивалась в тишину и наблюдала за любопытным ветром, всё не оставляющим попыток соблазнить её свободой — единственным, что мог предложить. Она часто говорила с ним, он был прямолинеен и иногда даже груб, легко мог уйти, даже не дослушав речь, если ему не нравилось. Только одно заставляло его застыть на месте: её сладкий, как мед, мягкий голос, когда она пела колыбельные. Ветер успокаивался и засыпал мягкой подушкой рядом, как когда-то давно белая пушистая Опал Рарити.

Но сейчас Свити сама молчала и слушала колыбельную тишины. Она была гораздо тоньше и нежнее любой исполненной единорожкой за всю её жизнь. Самое удивительное в ней – это то, как она может менять реальность вокруг, делая мир более спокойным, приглушая слишком яркие краски, призывая легкий ветерок подпеть. У него не очень хорошо получалось, но он старался, вспоминая, как пела Свити. Точно так же, как она сама вспоминала каждый раз мелодичный голос своей сестры, такой родной и приятный.

«Когда тебе плохо — пой, когда тебе хорошо — спой об этом, когда ты этого хочешь – пой! Петь могут все, просто некоторые не знают об этом, потому что не пробовали ни разу в жизни. Хотя, пожалуй, стоило бы!» — Вспомнила Свити её слова. Или это были слова Пинки Пай? Впрочем, не важно, чьи это слова, важно то, что кто-то смог сложить из них такую простую и замечательную мысль. Важна мысль!

Вдруг в дверь кто-то постучал: беспардонно и совершенно без чувства ритма. Мелодия тишины, испугавшись такой резкости, мигом исчезла. Вздохнув, Свити окончательно поняла, что её теперь уже не вернуть назад просто так. Дверь медленно приоткрылась и внутрь заглянула высокая фиолетовая единорожка.

– Здравствуй, Свити! Можно? – спросила она. Её голос звучал величественно, как и полагается королевской особе, но в то же время он был необычайно мягок и до бесконечности наполнен добротой.

– Проходи, – сказала белая единорожка, наплевав на официальное обращение, и еле заметно кивнула. На спине у принцессы были сложены большие красивые крылья, а сиреневая грива и хвост развевались в воздухе. На её голове не было короны с большой фиолетовой звездой, она так и не привыкла к ней, хотя прошло уже много времени.

– Твайлайт, ты бы хотела вернуть всё назад? Стать обычной? Бросить всё? Поменяла бы свою нынешнюю жизнь на старую? – прямо в лоб, без намеков, выкинула мучившую её мысль Свити.

Фиолетовый аликорн остановилась, зайдя в палату и закрыв магией дверь, задумалась, и пару секунд спустя, нашла простой ответ:

– Сейчас мы все те, кем мы были когда-то. Нечего менять, мы всегда были такими, какие есть сегодня. Просто, может быть, не знали об этом. Ты не думала, что всё может быть так?

– Но раньше всё было по-другому.

– Всё так же и осталось по-другому, если смотреть на нас глазами прошлого, – ответила Твайлайт и устроилась поудобнее на соседней постели, предчувствуя долгий разговор.

– Для меня прошлое осталось где-то очень далеко, его уже невозможно вернуть.

– На самом деле, оно ближе, чем ты думаешь. Оно продолжает жить в твоих воспоминаниях, а воспоминания вечны.

– Какая польза от воспоминаний, если всё равно нельзя ничего вернуть назад?

– Так уж и нельзя? – Твайлайт улыбнулась. – Это проще, чем кажется. Просто закрой глаза, и отправишься туда, куда ты хочешь. Помни, дорогая: возможно всё, если верить, что невозможного не существует. Попробуй, а заодно расскажи мне, что ты видишь.

Свити Белль тихо вздохнула, не зная, что больше ответить, и сказала:

– Хорошо.

Потом медленно закрыла глаза, отыскала нужное воспоминание и начала:

– Я помню, что в тот день на улице стояла прохладная зима…

С неба падало много маленьких острых снежинок, мерцающих на солнце и похожих на стаи светлячков. Внизу их полёт заканчивался, и они превращались в застывшее море. Казалось, что его белые волны-дома вот-вот накроют всё вокруг, но они колоссами стояли на своих местах. В этой бескрайней неподвижности воды единственным островком движения были мы – Меткоискатели. Снег приятно хрумкал под копытами, а мы уже в который раз пытались получить заветные кьютимарки, на этот раз – снегоуборщиков. Скуталу с лопатой в зубах шла впереди, я была слева от неё, немного отстав, а Эпл Блум – справа. Мы представляли, что плывём сквозь заледеневший океан, а лед легко раскалывается об борта нашего корабля. Скуталу выкрикивала команды:

– Право руля! Лево руля! Полный вперед! – она была отважным капитаном, мы – её первыми помощниками.

– Капитан, погодные условия ухудшаются! – заметила Эпл Блум.

– Не снижать скорость!

– Мы ничего не видим! – попыталась донести мысль Эпл Блум до Скуталу я.

– Наш корабль супер-манёвренный и быстрый! Нам ничего, – говорила она, одновременно уворачиваясь от сугроба на пути, — не грозиии, — и не успела закончить, как влетела на полной скорости в следующий, я же с Эпл Блум влетели в первый. Жестокое море поглотило наш «Супер-маневренный», а мы смеялись, лежа в снегу.

– Кажется, кьютимарок снегоуборщиков нам не видать, – сквозь смех сказала Скуталу.

– Как Понивиллю теперь – собственного корабля, – добавила Эпл Блум.

Это замечание вызвало новую порцию звонкого смеха.

– Наш корабль не разбит, он сел на мель, а капитан куда-то пропал, – громко сказала я, просмеявшись, и подмигнула Эпл Блум.

– В его отсутствие главной буду я!

– А почему это ты? – возразила желтая пони, включаясь в новую игру.

– Но я же ваш капитан! – не понимала Скуталу.

– Хорошо, – согласилась я, – будем управлять кораблём по очереди, как принцессы. Я – днём, а ты – ночью.

Эпл Блум согласно кивнула.

– На нас напали коварные пираты, они хотят захватить корабль! – огласила я.

– Готовь орудия! Пли! – я слепила снежок и кинула его в не понимающую ничего Скуталу.

Как только снежок попал в цель, она всё мигом поняла, и уже в следующую секунду обстреливала наш корабль из всех орудий.

– Сдавайтесь! – кричала пегаска.

– Ни за что! – Эпл Блум, выглянув из-за сугроба, кинула в неё снежок. Он не попал в цель, Скуталу ловко спряталась в недрах горы белого снега.

Морские баталии могли бы продолжаться вечно, если бы не приближающийся вечер, а вместе с ним – сумерки. Мы, изрядно уставшие, решили отправиться по домам, сняв обвинение со Скуталу в пиратстве и вернув ей звание капитана корабля, но проходя мимо библиотеки, встретили Рарити. Она, в первую очередь, конечно же, спросила, почему это мы все в снегу. Моя сестра очень переживала, как бы мы ни заболели, поэтому взяла нас с собой в библиотеку и сказала, что сегодня там будет интересный вечер. Мы не понимали, что может быть интересного в библиотеке, а Рарити только загадочно отвечала:

– Сами всё увидите.

Дверь была не заперта, а внутри царил приятный сумрак. Свет создавали только свечи, огоньки которых заставляли тени мебели плясать на стенах. Нас они тоже мигом окружили и начали танцевать вокруг, будто приглашая поучаствовать в их веселье. Оказалось, что здесь, кроме нас и хозяйки дома, были и Эпл Джек, и Пинки Пай, и Флаттершай, и даже Рейнбоу Деш. Кто-то тихо листал страницы под свечой, кто-то устроился в кресле и пил чай, а кто-то – прыгал от одного стеллажа к другому и рассматривал разноцветные корешки стоящих там книг. Удивительно, но розовой пони удавалось не создавать при этом абсолютно никакого шума. Внутри стояла настоящая библиотечная тишина. Твайлайт, заметив нас, пригласила присесть рядом со всеми, налила горячего чаю, от которого приятно пахло лесной земляникой и чем-то ещё, легким, едва уловимым, и сказала:

– Ну, что же, все в сборе. Начнем? – она подмигнула нам, а мы, до сих пор ничего не понявшие, сидели и слушали, в ожидании хоть какого-то объяснения.

Фиолетовая единорожка взяла со стеллажа книгу в бордовом переплёте, оглядела всех нас, собравшихся здесь, посмотрела на свою полную одиноко-дымящуюся чашку чая на столике, потом опять на книгу перед собой, и, спустя несколько тихих мгновений, начала читать вслух.

Это было… нечто необыкновенное. Я никогда особо не интересовалась чтением, мне это быстро надоедало, и теперь я знала, почему. Текст книги, оживлённый голосом Твайлайт, невесомый, будто на легких крыльях, летел к нам. Атмосфера домашнего тепла вокруг внезапно наполнилась буквами, сложенными в слова, и, казалось, их можно было зачерпнуть рукой из воздуха. Они были невидимы для глаза, но почувствовать можно было очень легко, просто вслушавшись. Даже Пинки Пай, замерев и навострив ушки, старалась не упустить ни единого слова.

Мы были одновременно здесь и там, в книге, наблюдая за историей, разворачивающейся у нас в воображении. Это была история о многом в одном: о жизни маленького пегасика, который учился летать, о полёте, длиною в жизнь, и о жизни, длиною во время свободного падения. Рассказ был чудесен, а ещё удивительно многогранен: каждый брал от него то, что хотел. Рарити, видимо, хотела погрустить, поэтому по её щеке скользила маленькая слезинка, наполненная блеском от огонька свечи. Пинки и Эпл Джек увидели историю с другого ракурса, что-то счастливое было в их глазах. Флатти и Рейнбоу же не могли смотреть со стороны, каждая ставила себя на место этого пегасика и чувствовала то же, что и он. А Твайлайт не знала, она, наверное, видела историю полностью, одновременно со всех сторон, и от этого было только тяжелее её правильно понять.

Посмотрев на Эпл Блум и Скуталу, я поняла, что они, как и я, не знали, что и сказать. Впервые на нас сумела произвести такое сильное впечатление обычная бумажная книга. А ведь их тут сотни, вокруг нас тысячи самых разных историй, таких, какие мы сами. Подумать только! Стоит взять одну немую книгу с полки и пролистнуть несколько её страниц, как можно услышать шепот у себя в голове. Это буквы, прочтенные тобой, складываются в слова и обретают смысл благодаря тебе. Ты перелистываешь следующую страницу, а шепот всё сопровождает тебя. И так до конца.

– Это… чудесно! Спасибо тебе, Твайлайт! – проглотив слезы, сказала Рарити.

Единорожка в ответ лишь смущённо улыбнулась и кивнула головой. Мы посидели немного в тишине, кто-то ушёл на кухню за чаем. Оттуда доносилась негромкая речь, это были Эпл Джек и Рейнбоу Деш. Их почти не было слышно, да никто и не желал подслушивать.

– Твайлайт, а почему ты не говорила нам, что здесь, эмм… – я не могла подобрать слова.

– По вечерам иногда читают книги вслух? Я говорила вам как-то. Скуталу, разве ты не помнишь? – удивилась она, посмотрев на неё.

– Я подумала, что это слишком скучно, поэтому даже никому не сказала. Извини, – она виновато уперла взгляд в пол.

– Ничего, вы же здесь, – ответила ей Твайлайт и улыбнулась самой доброй улыбкой, которая у неё была. -Вам понравилось?

– Да! Ещё бы! – мы восторженно вскрикнули.

– Тссс, – единорожка прислонила копыто ко рту. – Тише, вы можете разбудить книжных духов, — мистическим шепотом сказала она.

– Книжных?

– Духов?

Твайлайт видела, как мы попались на крючок.

– Говорят, – продолжила она, – что в старых библиотеках по ночам, когда все мирно спят и уже видят десятые сны, просыпаются Книжные Духи. Тихая ночь для них – это время бодрствования. Они живут в книгах, в каждой, и чем старше книга, тем старше и мудрее Дух, живущий в ней. Когда приходит их время, можно услышать тихий шелест – перелистываемые страницы открытых дверей в их дома. А хозяева и есть Книжные Духи: мирные, добрые стражи покоя, помощники фантазии, создатели снов. Говорят, что если заснуть за раскрытой книгой, то можно увидеть и услышать дождь, описанный в ней, или ветер, или ещё что-нибудь. Но бывает и так, что они слишком увлекаются в своих играх. Если вдруг ты окажешься на грани реальности, Духи могут случайно затянуть тебя в твой же сон, а выход оттуда найти бывает очень трудно. Наши хранители пока спят. Слышите их тихое дыхание?

Твайлайт посмотрела на стоящие стеллажи вокруг, а мы прислушались к дыханию библиотеки. Нам тогда казалось, что в ней действительно едва слышалось мерное посапывание.

– Ночь уже близко, – вновь раздался мистический шепот единорожки.

Мы прижались друг к другу плотнее и теперь посматривали на книги вокруг со смесью легкого страха и одновременно интереса.

– А что, если мы не успеем лечь спать? – спросила Эпл Блум.

– Тогда у меня прибавится слушателей.

– А вот и чай! – радостно прокомментировала Пинки Пай вошедших с кухни Рейнбоу Деш и Эпл Джек.

Новая порция дымящегося приятного чая была неспешно разлита по чашкам, а Твайлайт, отложив пока что свою на стол остывать, начала новый рассказ.

Он не был похож на предыдущий. Единорожка как-то по-особому, с виноватой тоской в голосе читала его, казалось, будто она и сама изменилась. А история была о пони, которая случайно встала не на ту дорожку жизни. Дорожка была очень длинной и вела куда-то далеко вверх, а в конце ей ясно виделся яркий свет софитов, вот только после него ничего нельзя было разглядеть, но она была уверена, что и там тоже должно было быть светло. Она смотрела вперёд, на свою цель, а назад никогда не оборачивалась. Когда же позади остались её самые беззаботные годы, а вместе с ними и друзья, и семья, и всё, что держало её, не давая вспорхнуть выше, эта пони даже не обернулась, она лишь махнула на прощанье крыльями, зачерпнув столько воздуха, сколько смогла, и стремительно понеслась вверх. Ей казалось, что полет через тернии продолжался целую вечность, в какой-то момент она совсем отчаялась увидеть те самые звезды, как вдруг засияла, внезапно зажглась и поняла, что всё, что заслоняло небо, осталось далеко, а вокруг лишь темнела тихая пустота. Ещё она поняла, что всё видимое ею раньше оказалось ложью: здесь не было никаких софитов, а сияла только она одна. Отсюда всё казалось каким-то другим, не таким, каким виделось снизу. Цель была достигнута, но было ли это тем, о чем мечтала в юности маленькая пони? Она не знала, как ей быть дальше, осознав, наконец, что на самом деле, поднимаясь всё выше и выше, она летела не в ту сторону, а одиночество с каждым мгновением давило всё больше и больше на неё сверху. Говорят, что чем выше звезда на небе и чем ярче она сияет, тем эффектнее будет её падение. Возможно, так и есть, только каким бы красивым ни было падение, оно не будет замечено, если некому смотреть. И всё равно, звезда падала быстро и красиво, летела по своему пути обратно, туда, откуда когда-то пришла. События из жизни пролетали мимо и опять оставались позади. Теперь она стремилась обратно, хотела повернуть время вспять, но с ужасом обнаружила, что не может с ним совладать, её несло быстрым течением к истоку, скорость возрастала и возрастала, а остановить этот бешеный полёт было уже никак нельзя. Вдруг пони увидела то место, куда её нес поток. Это была маленькая развилка, но, тем не менее, очень значительная для отдельно взятой жизни. Здесь одна тропинка делилась на две: протоптанную, до боли знакомую, и другую, на которой не было ни одного следа копыта. Звезда сгорела ещё высоко в атмосфере, а на землю упала маленькая пони, которая тут же встала и отряхнулась после неуклюжего падения. Она очень хотела пойти направо, ведь там, вдалеке, так ярко сверкали огоньки, будто звавшие её. Но что-то внутри подсказывало, что правильнее будет повернуть налево и встретиться там с друзьями, которые, наверное, уже заждались её. Пони ещё раз взглянула на мерцание вдалеке, а потом решительно ступила копытом на тропинку слева, оставив на ней первый след, и понеслась вперед. Ей совсем не хотелось заставлять их больше ждать.

Твайлайт закончила рассказ и очутилась в тишине, казавшейся теперь неестественной. Хотелось заполнить её словами, но голос упрямо сопротивлялся, да и сказать больше было нечего. Ветер прикоснулся к ней, решив подбодрить, и понимая всё, как, впрочем, и всегда. Он был одним из самых лучших её слушателей и одним единственным, кто верно слушал все истории до одной и пересказывал их после музыкой, перебирая, как струны, листья деревьев. А ещё он очень любил колыбельные Свити. Она сейчас неподвижно лежала, не дыша, настолько глубоки были её сны, и ему, наверное, казалось, что она вот-вот проснется и тихо запоёт, но мгновения шли, и ничего не происходило. Ветер легко прикоснулся к её гриве, прощаясь навсегда, а потом улетел через окно прочь куда-то далеко, и оттуда донеслась красивая колыбельная деревьев, которую играл он сам. Это всё, что было в его силах: последняя песня для уже спящей Свити.

Фиолетовый аликорн сидела на кровати рядом, думая о маленькой единорожке, которая где-то в воспоминаниях сейчас уже, наверное, беззаботно спала и смотрела сны. Твайлайт удалось вернуть её туда, теперь она надеялась, что всё это было не зря. Свити должна будет пройти весь путь почти с самого начала и до конца, опять, вот только путь этот теперь должен отличаться от предыдущего. Твайлайт могла только догадываться, что ждёт её там, но она точно знала: в конце дороги – счастье, хоть его и совсем не видно с самого начала. Она встала с постели, и, поправив розовый локон гривы лежащей без движения единорожки, направилась к двери, стараясь ступать как можно тише, чтобы ничто помешало звучанию очень тихой колыбельной.

У входа в больницу ждали королевские стражники, но она жестом велела им возвращаться во дворец без неё, а сама, медленно перебирая копытами, пошла по тропинке куда-то вперёд. Небо было затянуто так, что солнца не было видно, но не тяжёлыми темными преддождевыми тучами, а легким серым покрывалом. Влажный воздух приятно щекотал ноздри, но Твайлайт чувствовала, что дождя пока что не будет. Она шла туда, где всё ещё играл с листвой ветер.

Он бешено летал сквозь деревья, проносился над ними, огибал каждое, закручивал в вихре и улетал куда-то, чтобы тут же вернуться и начать всё заново, только уже по-другому. Единорожка сидела на траве и смотрела снизу вверх на него, старающегося сделать мелодию совершенной, но от неудачных попыток сделавшегося почти безумным. Ей было жаль его, ведь он в своём безумии не слышал себя и поэтому не знал, что воздушная колыбельная совершенна в несовершенности. Твайлайт опустила веки, дав волю усталости, а она, долго ждавшая этого момента, приняла тело в свои мягкие объятия и укутала сознание в сладкую пелену сна.

Где-то давно и далеко наступило чудесное утро. Малышка Свити Бель проснулась в своей постели полная сил, а яркое солнце приятно щекотало своими лучами, не давая заснуть опять. Она встала с постели, потянулась, сладко зевнула, и, всё ещё щурясь от желтого света, вышла из своей комнаты.

Бутик «Карусель» пылал красками, сейчас его смело можно было переименовать в Бутик «Огненная Карусель». Лучи солнца, поднятого так рано Селестией, легко проходящие через окно в главный большой зал, окрашивали всё, к чему прикасались, в золотые цвета. На платьях Рарити, надетых на манекены, сверкали желтые блёстки и камни теперь неестественного, но очень красивого оттенка. Даже все стены, пол и потолок были теперь будто из золота. Впрочем, настоящий цвет солнца гораздо ярче любой золотой блестяшки, так что даже с помощью этого сравнения невозможно было описать всё вокруг. Свити подошла ближе к окну, окунувшись в теплоту света с головой, и увидела большое, как никогда, Солнце и совершенное, чистое лазурное небо, на котором не было ни единого намека хотя бы на одно облачко. Она стояла там неподвижно и смотрела, поражаясь, на всю эту небесную красоту, потом вспомнила что-то и задумчиво, обращаясь сама к себе, произнесла:

– Странно, ведь ещё вчера всё небо было полностью серым…