Спасти Эквестрию: тишина
ГЛАВА 6 "Вечера"
ГЛАВА 6 "Вечера"
Эдик непривычно сдержано сидел на конце дивана, как с противоположной стороны приютилась Селестия. Он так не волновался с самого детства и став "большим" давно научился общаться с кем угодно, да хоть с королевой Англии чуть ли не на равных. Но Селестия была не такая как все, тут к гадалке не ходи: взять, хотя бы то, что она вообще из другого мира и обладает феноменальной силой. Да, этого Эдику было вполне было достаточно чтобы съёжившись, сидеть на диване и таращиться на гостью. В Эквестрии с ней было как-то проще, а в доме, да ещё когда она приняла столь эффектный облик...
— Я слышал, что вы не можете находиться на Земле в теле человека, — парень прервал неловкую тишину.
Селестия поправила и своё и так ровное платье.
— Это сложно, слишком разные вибрации, но возможно. Мы адаптировались под ваши условия, — пояснила принцесса.
Снова продолжительная неловкая тишина.
— Эдик, я знаю что ты хочешь повидаться с братом, но наши с тобой... "отношения" стали для тебя преградой, — начала Селестия.
— Откуда вы знаете? — удивился хозяин.
— Видишь ли, когда ты держал амулет, то устанавливал со мной связь и похоже об этом не догадывался. Ты отправлял мне свои мысли. Не все, конечно, но кое-что до меня долетело. Я хочу извиниться за своё поведение, за то, что пыталась тебя соблазнить. Мне показалось, что ты мне отвечал взаимностью... — вздохнула аликорн. — Я вдохновилась примером Спаркл с её мужем-человеком, да и ты повлиял на меня как самец в определённый острый период... в общем, Эдик, давай оставим эту мрачную страницу в прошлом. Ты волен видеться со своим братом когда тебе угодно, но увы, все встречи возможны только через меня. Я со временем что-нибудь с этим сделаю, — говорила гостья.
— Почему вы помогаете мне? Позволяете вас беспокоить такому как я... обычному человеку, если как вы сказали, эта страница уже в прошлом, — спросил парень.
— Ты хорошо послужил моему народу, а я такого не забываю. К тому же ты брат друга Артура, женатого на моей ученице... — неожиданно замолкла аликорн. — Интересная цепочка связей получилась, как в книжных романах, — улыбнулась принцесса.
— Согласен, — улыбнулся Эдик. — Вы точно не все мои мысли видели? — осторожно он спросил.
— Я видела то, что тебе было неприятно, противна лишь мысль о том, что мы могли тогда сделать... в ту ночь... А ведь всё к этому и шло. Мне правда стыдно за свой поступок, — краснела Селестия.
— Ну уж не противно, — оправдывался парень.
— Я видела твои мысли, человек. Ты сравнивал меня с вашей местной живностью, с лошадьми, наиболее похожими на вас. В вашем мире подобная связь верх омерзительности, и я запомнила то слово, коим вы называете таких людей. Своими действиями я вызвала у тебя отвращение. Но я не животное, Эдик, — девушка посмотрела на парня с обидой. — Мы отличаемся, но я... не важно. Я не виню тебя за твои же мысли и не стану обижаться, а то вижу, ты сейчас начнёшь просить прощения. Ты не виноват в своей природе. Вероятно, и я не права, видя возможность межвидовых отношений... скорее всего, это ошибка и подобного следует избегать, — рассуждала аликорн.
Неловкая беседа заставляла парня всё больше нервничать. С одной стороны пикантная тема, с другой — принцесса определённо обиделась, наверное ей было непривычно знать, что кто-то посчитал её действия отвратительными, но усердно не показывала вида.
— Мы должны пройти этот рубеж, ибо для дальнейшего общения с братом, ты будешь вынужден общаться и со мной, — печально произнесла светлая особа.
— Поэтому вы приняли людской облик? Не хотели появляться в истинном теле, считая, что я буду корчиться от отвращения? Может, да, согласен, я посчитал произошедшее неприятным, но от этого мнение о вас, хуже не стало. Я не вынужден общаться с вами, а был бы только рад, ведь вы само великолепие, очень интересная кобылица, — говорил человек.
Селестия едва заметно улыбнулась.
— Я рада что мы нашли взаимопонимание, — довольно произнесла принцесса.
Гостья встала с дивана, подошла к висящей на стене картине летнего луга. Она внимательно смотрела на скромную мазню неизвестного художника, которая даже подлинником не являлась.
— Твой брат здоров, живёт с Рэйнбоу. Насколько мне известно, они не в чём не нуждаются, — аликорн рассматривала каждую деталь картины. — Я была в вашем мире лишь единожды. По рассказам Луны он очень необычен. Давай я тебя перенесу в Эквестрию, а сама немного прогуляюсь, попробую понять как вы живёте, — обернулась гостья.
Эдик по-прежнему испытывал перед принцессой неловкость.
— В таком большом мире вам потребуется проводник, — неуверенно сказал парень.
Принцесса поняла на что он намекал.
— А как же твой брат? — спросила она.
— Немного подождёт, вы же сами сказали что у него всё хорошо. К тому же, это отличный способ наладить наши отношения, — пояснил хозяин.
— Мило с твой стороны, — принцесса скрестила снизу руки и улыбнулась.
Гостья направилась к выходу, сверкая своим одеянием под лучами вечернего солнца, пробивающихся из окна.
— Подождите, — окликнул парень.
Селестия вернулась в комнату.
— На улице довольно холодно, — парень ещё раз оценил шикарный, но лёгкий наряд волшебницы.
— Мне не страшен холод, — принцесса покачала головой.
— Как бы вам сказать... вы одеты красиво, со вкусом, но больше похожи на снежную королеву, нежели на обычную девушку. Да и люди будут странно на вас смотреть, не понимая почему в двадцатиградусный мороз вы так легко одеты, — пояснил человек.
— Согласна, вы не пони и удивляетесь чуть ли не всему что видите. Я плохо разбираюсь в ваших одеяниях. Если честно, совсем не разбираюсь... над этим платьем я несколько дней трудилась, пока не добилась его подобающего вида, за что благодарна Луне. Я попробую его преобразовать, но ничего не обещаю, — озадаченно говорила волшебница.
— А вы ещё одна хотели пойти в большой мир людей, — усмехнулся Эдик.
Принцесса молча на него смотрела. Парень не понимал что она хочет от него, что вгоняло его в краску.
— Я наслышана о вашей деликатности по отношению к наготе. Для создания нового тёплого платья, мне необходимо снять это и я не хотела что бы ты на меня смотрел. Или я ошибаюсь относительно вашего обычая? Луна, бывало, такое о вашем мире рассказывала... — задумалась Селестия.
Всеми фибрами души Эдик хотел сказать принцессе что она ошибается, лишь бы увидеть то, что было спрятано под ей нарядом. Он понимал что Селестия не мало времени потратила над человеческим обликом и наверняка продумала всё чуть ли не на клеточном уровне, придав себе облик недостижимого идеала. Но он вспомнил о казусах с принцессой. Что позже, она догадается что он её обманул... но чёрт возьми, вся его мужская сущность желала хоть одним глазком посмотреть на великолепное тело девушки!
— Эдик? — сосредоточенно спросила гостья.
— Да! — крикнул он.
— Так я ошиблась? Просто, глядя на твоего брата и Артура... они ведь стесняются ходить без одежды. На это есть иная причина? — Селестия собралась раздеваться.
— Нет! — остановил парень.
Принцесса не успела снять с себя платье и удивлённо на него посмотрела.
— Луна вам правильно всё рассказала. Мужчина и женщина не должны находиться перед друг другом голые, если конечно, они не встречаются, — сглотнул Эдик, начиная потеть.
— Ох, твоя реакция мне понятна, не первый раз подобное вижу. Я поняла почему вы носите одежду. Вид голых тел вызывает у вас эм... влечение, как у нас вид... не важно. Я не хочу снова тебя соблазнять, окончательно рушить наши отношения. Пожалуйста, выйди ненадолго, — попросила волшебница.
Понимая что будет жалеть о том, что не увидел прекрасное тело принцессы, парень покорно покинул комнату, мучительно пытаясь понять, правильно ли поступил, или нет.
Солнце садилось, на улице становилось холоднее. В маленьких домах во всю пыхтели камины, старательно пытаясь обогреть жильцов, с чем успешно справлялись. Снег, покрытый тонкой мёрзлой коркой, красиво переливался при лунном свете. На улице никого не было, полная тишина. Без привычного пения птиц и летнего щебетания сверчков.
— Как долго они у нас пробудят? — тихо спросил Артур, глядя на то, как Тия причудливо заснула на боку Твайлайт.
— Сколько нужно, столько и пробудят, — хмуро ответила единорожка.
— В смысле, как мы узнаем что Иерихон не придёт к нам? Что он не заметит Эквестрию? — уточнил парень.
— Селене нужно восстановить силы. Думаю, после этого она уйдёт. Милый, я понимаю что это опасно, но, может, нам отправиться с ней? Остановить её злого брата, — спросила волшебница.
— Селена сильна, мы же будет лишним грузом на её плечах. Давай пока подождём, не будем загадывать, — шёпотом говорил человек, отвлекаясь на треск дров, горящих в камине.
Твайлайт попыталась аккуратно сдвинуть Тию на кровать, что совсем не получилось.
— Азгардийцы не сильно от нас отличаются. Даже такие всесильные создания нуждаются в отдыхе, — умилялась кобылка, поглаживая дочь Призрачной Пони по гриве.
— Несправедливо что они одиноки. Надеюсь Селена пересмотрит свои взгляды и станет жить в обществе пони... хоть в каком-то обществе даже другой цивилизации. Столько времени пробыть в одиночестве... как она только с ума не сошла, — шептал парень.
— Она очень сильная. А я вот нет, раз не могу столкнуть с себя этого копытного подростка, — Твайлайт просто не знала как переложить Тию на диван и не разбудить.
— Да пусть поспит ночь с нами. Видишь как ей хорошо. Селена любит её, но практически не высказывает к ней чувств, эмоций. Лишь холод, а Тия, как ты сказала, не сильно от нас отличается и тоже желает настоящего любящего тепла, — рядом лёг Артур.
— Мне кажется с момента нашей первой встречи, Селена всё же стала высказывать эмоции. Редко, вялые, но стала. Артур, ей трудно жить со знанием того, что она виновница гибели своей расы и я её понимаю. Это ужасно... — вздохнула единорожка, от чего Тия сначала приподнялась под давлением её груди, а затем медленно опустилась.
— Тем не менее нельзя с холодом смотреть на свою дочь. Нужно всеми силами показывать ей свою любовь: играть вместе, смеяться, обниматься. Ты же сама видишь что Тие недостает этого как воздуха, — парень тоже погладил маленькую кобылку.
Пара не видела как дверь гостевой комнаты была приоткрыта, а за ней виднелись два грустных бирюзовых глаза, с некой тяжестью смотрящих на Тию. Гостья внимательно слушала беседу молодожёнов. В её леденящем внутреннем холоде всё перевернулось, страшная душевная боль, скрытая под его покровом начала подталкиваться желанием выразить чувства своей дочери: обнять её, крепко прижить к себе и никогда больше не отпускать. Столетиями кобылица глушила в себе боль прошлого, боялась, что если позволит в своём сердце существовать подобным чувством, то рискует сойти с ума, не выдержать того, что потеряла на собственных глазах ещё будучи молодой кобылкой: родителей, друзей, любимого, брата и народ... Часть тепла всё же докатилась до неё лёгкой дымкой, вынудившая пустить Селену пару бирюзовых слёз, медленно скатывающих по обеим щёкам. Прикусив нижнюю губу, гостья бесшумно закрылась в своей комнате.