Чувственная Пинки

Ccылка на гуглдок

Ccылка на гуглдок

Серо. Серо, холодно и уныло. И тебе не нравилось это ни на йоту.

Это было главной проблемой в отношениях с Пинки. Пока ты был рядом с ней, мир казался как-то счастливее. Он был ярче, цвета были более насыщенными, и тебе никогда не было скучно. Но как только вы расставались, все словно замирало, двигаясь со скоростью гоночных улиток, а несовершенства мира вновь проступали перед твоими глазами. Цвет исчезал в ярком дневном свете, запахи сдувал горький ветер. И единственное, что казалось действительно важным — вновь встретить ее.

Не каждый день начинался так. Некоторые... Черт... Большинство дней не начинались с удручающего осознания, что обнимал ты подушку, а не ее и все, что произошло ночью, было лишь сном. Обычно ты не просыпался один, в холодной комнате. В тишине, разрушаемой лишь звуками ужасной погоды снаружи. Обычно твое утро начиналось жизнерадостно, а не с каждодневной рутины: проснуться; горько простонать, еще постонать, все-таки встав с кровати; решить, что тебе слишком холодно; вернуться в кровать; понять, что ты уже опаздываешь; выпрыгнуть из постели; принять душ; почистить зубы; одеться; наскоро позавтракать; выйти из дома.

Но некоторые дни все же начинались именно так. Как сегодняшний, например, когда тебе пришлось бороться со стихией снаружи. Ветер пронзал тебя сквозь одежду, словно ее и не было, пробирая твое тело холодом. К счастью, ты жил не так уж далеко от своего места работы — спа, так что путь тебе предстоял недолгий и ты не сдавался.

"Ну, наконец-то" — вскричала Алоэ со своим непередаваемым акцентом — "Ты опоздал! Снова!"

"Повезло тебе, что у тебя есть эти руки, а то слишком уж ты часто опаздываешь!" — добавила Лотос. Они ждали тебя. Ты не мог опоздать больше, чем на 5 минут, часы тому подтверждение.

Оказалось, что опоздал ты на 35 минут. Ничего не оставалось, кроме того, чтобы промямлить извинения, которые, похоже, все же успокоили этих двоих. Лотос была права, хорошо, что ты был незаменим, потому что это опоздание было... уже каким? 3 за неделю?

У тебя было оправдание, правда, не очень хорошее. Пинки Пай уехала на какую-то вечеринку в Кэнтерлоте вместе со своими друзьями. Тебя это не особо радовало. Ты вставал Селестия знает во сколько утра для того, чтобы сидеть в пустой, холодной комнате несколько часов, в ожидании, когда все проснутся и потом, может быть, кто-то из них придет к тебе на массаж. Некоторые дни даже не стоили того, чтобы просыпаться.

Только деньги заставляли тебя дремать не в своей постели, а тут, поэтому ты не мог особо сильно жаловаться. Может быть, позже ты бы смог купить Пинки что-нибудь хорошее на эти деньги. Это стало для тебя почти игрой, в который ты пытался заставить Пинки Пай улыбаться как можно шире. Ширине ее улыбки, похоже, не было конца, ты думал, что супер-особенная-вечеринка-сюрприз-на-двоих (С праздничными колпаками, закусками и музыкой) таки заставит ее улыбнуться до предела. Ты не мог представить себе улыбки больше, чем эта.

Иногда только мысли о ней достаточно, чтобы вызвать улыбку на твоем лице, и если бы кто-то посмотрел бы на тебя, он бы увидел что сейчас был один их тех моментов, когда ты медленно засыпал в кресле, сидя в пустой комнате, но уже не чувствуя себя так одиноко. Твой первый клиент, в конце концов, когда-нибудь появится, и, скорее всего, день будет тянуться медленно.

Но этого не случилось. К концу рабочего дня ты был измотан. Твои ладони болели, руки были словно деревянные, а плечи подрагивали от напряжения при каждом движении. Ты едва сумел выкроить время на обеденный перерыв между клиентами. К счастью, уже пришло время идти домой, где можно приятно провести время, занимаясь... чем-нибудь. Можно взять книжку из библиотеки, поболтать со Спайком и понаблюдать, как он справляется со всеми библиотечными делами в одиночку. Мысль была хороша.

"О, к тебе еще одна запись на сегодня, последняя" — позвала тебя Лотос, разбив все твои надежды на то, чтобы выбраться отсюда в ближайшее время. Почему обязательно надо было записываться к тебе? Кому это вообще нужно в такое время? Что с ними не так-то? Твое настроение тут же испортилось. Ты посмотрел вниз на свои пульсирующие руки, умоляя их продержаться еще немного. После этого можно будет расслабиться, на этот раз как следует.

Ты услышал шум позади себя и инстинктивно обернулся. Твое тело кричало: "Атака!", а разум возражал ему: "Не будь таким дураком". Однако тело на этот раз оказалось правым, а из-за наивности твоего разума, тебя застали врасплох. Что-то повалило тебя на землю, заставив тебя резко выдохнуть от удара и прижав к земле. Ты вздрогнул и съежился, когда это "что-то" начало обнимать тебя. Ты машинально отстранился, когда тебя начали обнюхивать, пробегая мягкой розовой гривой по твоей щеке, как это обычно делала Пинки Пай.

"Привет! Скучал по мне? Скучал? А?" — запищала она, стоя над тобой. Ее нос был в считанном дюйме от твоего, и она смотрела прямо тебе в глаза.

Твой мозг медленно начал восстанавливать произошедшую только что сцену — навык, отработанный временем, проведенным с Пинки. Понять, что она делала, было, временами, трудно, но у тебя достаточно неплохо получалось. Ты, с невероятной ясностью, словно видел, как она подходила к тебе и откуда сделала свой прыжок-объятие.

Ты перевернулся, а Пинки уже сидела на массажном столе. Увидев, что ты смотришь на нее, она спрыгнула вниз. Прыжок-объятие ударил тебя прямо в районе груди, и ты осознал, что лежишь на полу. Твоя улыбка озарила лицо, когда ты осознал, что перед тобой Пинки, что стало прекрасным ответом на ее вопрос, без всяких слов.

"Ура! Ну, не ура, потому что грустно, что ты скучал без меня, но теперь я вернулась, и тебе не надо по мне больше скучать, глупый! Я тоже по тебе скучала, ты и тоже теперь вернулся! Ну, в смысле, я думаю, что ты никуда и не уезжал, но я-то уезжала, и теперь я снова тут! С тобой! А это означает...." — Пинки Пай начала монолог, а, учитывая неудержимую силу ее, любящего потрещать, языка, это означало, что тебя ждут минуты непрерывной речи. Поэтому ты поцеловал ее.

После такой долгой разлуки с ней, поцелуй был таким же приятным, как самый первый. Как идеальное мгновение. Ее язык, все еще трепетавший в одностороннем разговоре, бегал по рту, ее тело слегка вздрогнуло от неожиданности, а глаза чуть расширились от удивления. Потом она перестала говорить и расслабилась, ответив на твой поцелуй за мгновение до того, как ты отстранился от нее.

"Это мы можем сделать потом, у нас еще впереди большой день!" — запротестовала Пинки, игриво шлепнув тебя по заднице хвостом и запрыгав к выходу. "Давай, пошевеливайся!"

Ты не собирался упускать кобылку из виду, чтобы она не оказалась в одиночестве, а посему поспешил за ней.

"Пока Лотос. Пока, Алоэ!" — прощебетала она, отскочив в сторону и едва не сбив их с ног. Ты сказал тоже самое и направился к выходу.

В том, чтобы бежать за Пинки, были свои преимущества. Главное из них — ее зад. Мысли о нем много раз согревали тебя одинокими ночами, а он сам согревал тебя ночами менее одинокими. Как бы то ни было, вид был прекрасен — еще один безотказный способ Пинки заставить твое лицо улыбаться.

Ты не знал, куда она направляется, но она подпрыгивала довольно шустро, при этом, все же, удостоверившись, что ты за ней поспеваешь. К счастью, вы шли не слишком долго — день, полный напряжения, с такой пробежкой в конце, да еще и с такой-то задницей впереди, не особо хорошо сказывался на твоем теле.

"Пришли!" — провозгласила Пинки, на секунду зависнув в воздухе и приземлившись рядом с крыльцом Сахарного Уголка. Ты не мог не узнать место, ведь ты провел здесь довольно много времени.

"Здорово, правда? Я спросила мистера Кэйка, а он сказал спросить миссис Кейк, а она сказала, что пока ты будешь платить — все нормально, а потом я сказала, что тебе много места не надо, а потом он сказал "Почему бы вам не разделить комнату?", а я сказала, ну конечно же, прекрасная идея, спасибо, мистер Кейк!"

Чего?

Глаза Пинки в раздумье посмотрели вверх, подняв копытце к своей щеке, размышляя. "А что я? Ой, какая же я глупая! Хочешь переехать ко мне? Мы будем все делить, а еще есть тортики, прямо внизу!"

Пинки улыбнулась тебе, но глаза предали ее. Они слегка дрожали и практически умоляли тебя согласиться. Она сидела на земле, обвитая собственным хвостом, с надеждой ожидая твоего ответа

Для тебя это не было сложным решением, совершенно. Прошлые несколько дней — хотя такое чувство, что это были недели — без нее, убедили тебя в том, что ты больше не можешь так жить, и ты не был уверен, выдержишь ли еще одно утро, наполненное одиночеством. Мелкие, более практичные преимущества, вроде более дешевого съема или более удобного расположения к твоей работе даже не пронеслись у тебя в голове. Ничего, кроме нее, не было для тебя важным. Ну, на самом деле нет, но она была совершенно на другом уровне твоих приоритетов.

Да. Да, ты не желал ничего больше, чем съехаться с той, кого любишь больше всего на свете. Ты хотел будить ее спящее улыбающееся личико, ты хотел засыпать в ее копытцах. Ты хотел целовать ее на прощание по утрам и обнимать ее вечером, приходя с работы. Ты хотел...

Она бросилась, обнимая тебя, опять повалив тебя на землю, пока твой словестный поток сделал из тебя легкую добычу. Ты с силой шлепнулся прямо в грязь. На этот раз Пинки не удержалась, начав страстно целовать и обнимать тебя прямо в посередине улицы. Другие пони глазели на вас. Сестры-цветочницы вообще убежали.

"Вы, двое, мы вам не мешаем?" — сказал кто-то, когда раздражение от такой неловкой ситуации в толпе достигло предела.

Хорошее настроение Пинки было непоколебимым, и она просто ответила " Нет, не мешаете!" и продолжила. Ты же все еще пребывал в легком шоке. Каждое движение сверхактивной головы Пинки и ее гибкого языка посылали сквозь тебя дрожь, держа тело на грани и заставляя разум беспорядочно метаться.

Однако, даже Пинки нужно было прерваться, чтобы глотнуть воздуха. Ты воспользовался секундной передышкой и предположил, что вам двоим стоит зайти внутрь, подальше от пялящихся осуждающих глаз.

"Конечно! Я же еще должна тебе все показать!" — с радостью согласилась она, проигнорировав тот факт, что ее комната уже практически являлась для тебя вторым домом. Не теряя времени, она повернулась и зашла внутрь. Наблюдая за ней, ты размышлял, стал ли ее вертящийся перед твоими глазами крупец действительно привлекательнее, или же ты просто был рад ее видеть после разлуки.

"Ну как все прошло, дорогая?" — спросила миссис Кейк, когда Пинки вошла, ведя тебя за собой. Увидев улыбку на лице розовой пони она, не дожидаясь ответа, продолжила — "Ох, я так за тебя рада. Знаешь, глядя на тебя, вспоминаю, как я впервые съехалась со своим Кэрротом... Дааа, такую ночь не забудешь!"

Пинки нервно засмеялась — Кейки были для нее как родители. А родители не занимаются сексом — это как-то жутковато. Она, наверное, имела в виду, что они всю ночь раскладывали вещи, прибирались или что-то типа того. Вполне вероятно. "Спасибо, миссис Кейк! Я сейчас пойду, покажу ему тут все" — ответила Пинки, не показав даже намека на то, что она сконфужена. Розовая пони оглянулась и прокричала "Ну давай, поторапливайся!".

Следуя за ней, ты все никак не мог оторвать глаз от прекрасного вида, представавшего перед тобой. Но ты был не виноват, никто в здравом уме не смог сопротивляться подобному совершенству, слегка покачивавшемуся при каждом шаге. Ты собрал всю волю в кулак, чтобы не опуститься на колени прямо тут, наблюдая за раскачивавшимся в разные стороны хвостом, буквально кричавшим тебе "Пошли наверх, быстро!". Причем намеки были настолько тонкие, что только ты и смог бы это заметить.

Ты понял все ясно и четко и поспешил за Пинки, поднимаясь за ней на верхний этаж, двигаясь так, чтобы ее "нижний этаж" был прямо напротив твоей головы. Вы вошли в ее комнату, дверь за вами закрылась, защелкнулась и стала неприступной. Теперь вас никто не сможет отвлечь.

Пинки, не теряя времени, запрыгнула к тебе на руки, уцепилась за твое плечо и заглянула прямо в глаза. "Пришло время экскурсии!" — захихикала она, прислоняясь мордочкой к твоему лицу и потираясь своим носиком о твой.

"Воооон там у нас ванная! Вон там — лестничный проем, он ведет вниз, в магазин. Там у нас шкаф, а вон там — ящички!" — бегло объясняла Пинки, ведь ты и так уже знал что тут и где. В ванной стоял твой шампунь, в шкафу висела пара запасных комплектов одежды, а в ящичках лежали твои потерянные носки. И все без пары.

"Ну а здесь" — прошептала она прямо в ухо, проведя гривой по твоей щеке — "спальня".

Как будто намеренно разрушив атмосферу, она выбрала момент и выпрыгнула из твоих рук, немыслимым образом оказавшись позади тебя, и уселась тебе на шею, положив одно копытце тебе на голову, а другим указывая на кровать — "Туда!"

Твое бездействие заставило ее сделать несколько легких тычков тебе в бок задними копытами. Они становились все настойчивее до тех пор, пока ты, в конце концов, медленно не двинулся по направлению к кровати. Пинки тут же начала бурно радоваться, крича "Уииии!", как только ты сделал первые шаги. Ты с уверенность мог сказать, что Пинки возбуждена от таких покатушек, но все же надеялся, что она "возбуждается" в переносном смысле.

Что, впрочем, ты мог изменить. Пинки почувствовала, что ее сильно и точно швырнули прямо на кровать. Вскоре и ты приземлился рядом с ней, отчего ее непрестанные радостные крики только усилились, так как она вновь взмыла в воздух, подкинутая пружинистой кроватью. Наконец, вновь приземлившись в мягкие объятия постели, ее крики превратились в хихиканье.

"И что же мы будем делать в кровати?" — глядя на тебя спросила великолепная розовая кобылка.

Ты присел на кровати, наклонился, коснулся ее мордочки и поцеловал в третий раз за этот вечер. Теперь вы двое были одни. Теперь никаких надоедливых событий не стояло на вашем пути. В третий раз повезло.

Ее язык чувствовался в твоем рту, словно там и есть его истинное место. Ее горячее дыхание смешалось с твоим, когда ваши рты соприкоснулись, ты слегка повернул голову, для того чтобы крепче слиться с ней. До того как встретиться с ней, ты сомневался, что представителей понячьей расы удобно целовать, но Пинки все опровергла. Они просто были созданы для этого, и вы подходили друг другу как никто другой. Легкость, с которой твои губы ласкали ее, не разрывая печать поцелуя и то, как твой язык ласкал ее собственный, чувствуя ее в такой дразнящей близости, была просто великолепна. Как, впрочем, и вся она была идеальна. Ее улыбка была заразительна, ее дух был несломим, она приносила счастье всем, кто видел ее, и, самая поразительная вещь — у нее было абсолютно невообразимая задница.

При всем этом богатстве — что же ты мог предложить ей взамен? Ты уже спрашивал ее, но ответ тебе был коротким, милым и очень в стиле Пинки — "потому что я люблю тебя, дурашка!". И все же, была одна вещь, которая, как ты знал, сносила ее с катушек. Один приемчик твоих рук, с которым никто и ничто не могло сравниться.

Ты положил руку на ее щеку, проведя ей вверх на несколько дюймов, пока она не оказалась около ее уха. И начал чесать. Пинки тут же расслабилась, ее страстный поцелуй превратился в спокойный, а глаза ее медленно закрылись. Горячее дыхание превратилось в не менее горячие стоны. Удовольствие от почесывания преодолело ее естественное желание постоянно быть в движении.

Пинки никогда не расслаблялась — каждую секунду она была занята чем-то, отдавала себя полностью. Каждую ночь она засыпала даже до того, как ее голова касалась подушки, перехватывая пару часов сна перед тем, как новыми днями распространения счастья и радости. Ты изменил это — дал ей повод позаботиться и о себе самой так же, как она заботилась об остальных. И уж точно давая ей повод оставаться подольше в постели.

Каким-то образом, то ли во время обнимашек после любовных утех, то ли когда в очередной раз маялись дурью, вы двое обнаружили, как сильно ей нравится почесывание за ушком. С тех самых пор это стало частью вашей обязательной программы в предварительных ласках. Они приводили Пинки в счастливое и расслабленное от удовольствия состояние, едва тебе стоило прикоснуться. То, как ее тельце дрожало, сопровождая каждый почесанный дюйм легкими стонами, приводило в точно такое же состояние и тебя.

Стараясь не прерывать почесывание, ты медленно и аккуратно раздевался, умело отстегнув пуговицу, и привычным движением сняв с себя штаны. Однако снять рубашку не прекратив ласку успокоившейся поняши было невозможно. Однако по запаху ты чувствовал, что она уже готова. Ее аромат стоял в воздухе, она часто вздыхала, услаждая твой слух.

В тот момент, когда ты отвел руку, чтобы снять рубашку, Пинки вновь зашевелилась, схватив тебя и прижав к кровати. "Я люблю тебя" — прошептала она, перед тем как повернуться к тебе задом, желая отплатить за доставленное ей только что удовольствие.

"Ого, а он у тебя вырос что ли, пока я была в отъезде? А Твайлайт еще говорила, что в Понивилле нет 12 футовых конфет!" — захихикала она, увидев твой пенис впервые за столько дней. Она приблизилась к нему и начала разглядывать. "Тык!" — звонко промолвила она, ткнув член кончиком носа, засмеявшись, когда он начал болтаться перед ней. Пинки никогда не скучала.

Используя грацию, которой могла обладать только Пинки, она запрыгнула на тебя и схватила кончик твоего стержня губами, обхватив его и дав тебе почувствовать ощущение ее горячего влажного языка. Она на мгновение выпустила член со звучным чмоком, после чего вновь приняла его, слегка отведя ствол копытом и двигая над ним мордочкой.

Ее язык быстро нашел себе занятие. Отработанное годами поедания сладостей, липких тортов и булочек умение возносило тебя к тем высотам наслаждения, которого ни одна пони, и уж тем более ни один человек, не смогли бы тебя доставить. Каждый поворот ее языка наполнял твое тело жаром и искрами удовольствия проносился по всему телу. А ведь она только едва начала.

Она вновь выпустила тебя из тугой хватки своего рта, наблюдая за тем, как твой член болтается туда-сюда перед ее глазами, выжидая момента для новой атаки.

Подгадав время, она с боевым кличем "Ротовые обнимашки!", быстро и не задумываясь, взяла ствол в рот на всю длину. Имея пространство для работы, язык Пинки еще эффективнее затуманивал твой разум, делая концентрацию на чем-то еще практически невозможной. Когда она начала медленно поднимать голову, неспешно проводя по члену губами, ты ощущал себя так, словно мысли твои взбили миксером. Все, кроме нее, казалось таким неважным.

Ее голова продолжала качаться вверх и вниз, оставляя поблескивающий след слюны после каждого движения. Твой разум медленно выправлялся, постепенно выходя из состояния полной невозможности сконцентрироваться хоть на чем-то. Теперь ты сосредоточился только на ней. Пинки лежала на тебе, дав тебе прекрасную возможность разглядеть, что было у нее под хвостом.

Ее возбуждение было ясно видно во многих вещах — хвост ее был поднят достаточно сильно. Перепутанный и мягкий, он покоился на ее теле, открывая тебе доступ к самым интимным ее зонам. Другой очевидной зацепкой была влажность у тебя на груди в том месте, где темно-розовая щель соприкасалась с твоей розовой кожей. К тому же в тех местах, где было мокровато, ее шкурка слегка потемнела от влаги.

Как бы тяжело ни было заставить свое тело двигаться, в то время, пока Пинки буйствовала своим невероятным языком, ты протянул руку, решив напомнить розовой пони, в чем еще твои руки были на редкость хороши. Скользнув одним пальцем вниз по ее внешним губам, ты почувствовал, что ее минет, на секунду, прервался, но тут же вновь стал еще интенсивнее. Она была прекрасно смазана, и ты вошел в нее без малейших затруднений, продвинув палец внутрь до самой костяшки.

Пинки непристойно застонала с членом во рту, когда ты провернул палец внутри нее, ощущая внутреннюю пульсацию стенок и потирая ее по мокрым краям. Ты спокойно ввел еще один палец внутрь и раздвинул их пошире, нежно шевеля ими внутри. Чувствуя возбуждение, ты начал засовывать и выходить из нее, пытаясь двигаться в такт с ее головой.

Вскоре ваши взаимные ласки достигли своего апогея. Вы оба поняли, что пришло время остановиться — веселье не стоило прерывать так скоро. Ты быстро убрал руку, и, посмотрев на соки, покрывшие твои пальцы, облизал их. Она была вкусна как никогда. Пинки тоже прекратила, выпустив твой пенис изо рта. Несколько ниточек слюны натянулись от ее рта до головки, прежде чем разорваться.

Не сказав ни слова, Пинки взобралась на тебя и оказалась с тобой лицом к лицу, глядя прямо тебе в глаза, когда вы поравнялись. Когда ты, наконец, погрузился в нее, глаза у вас обоих закрылись от нарастающего наслаждения, пробегавшего сквозь ваши чувственные тела. Когда Пинки медленно начала двигаться, секунды ощущались словно минуты. Волны удовольствия, разбивались о твой разум, атакуя чувства.

Наконец ты почувствовал, как ее упругий мех коснулся твоей кожи — она дошла до конца. К вам вновь вернулась возможность осознанно мыслить. Пинки начала хихикать — "Я же пони, это ты должен на мне кататься, глупышка!"

Не обращая внимания на собственное заявление, Пинки приподнялась, начав энергично подпрыгивать. Каждое медленное движение сопровождалось стоном и улыбкой. Ее грива подпрыгивала вместе с ней позади остального тела. Каждый рывок сопровождался слабым шлепком, когда ее мокрый мех соприкасался с твоей плотью. Каждый толчок вызывал не только стоны, эхом исходившие из глотки Пинки, но и неопределенные сосущие звуки, когда скользкие поверхности ваших тел терлись друг о друга.

Хор стонов становился все громче, ваши уже возбужденные и наслаждающиеся друг другом тела сплелись и прижались друг к другу. Удары и толчки удовольствия проходили через каждую клетку ваших тел все сильнее и сильнее, словно в круговороте наслаждения и становились непреодолимыми. Прилив счастья плескался в твоем разуме, ты был на пределе и безудержный стон, вырвавшийся из открытого рта Пинки, показал тебе, что и она не отставала.

Сдерживаясь, как только можно, ты позволил Пинки продолжить скакать на тебе в этой своеобразной смене ролей, сколько ей было нужно. Ее движения стали совсем дикими, и ты почувствовал, что ее внутренние стенки начали дрожать, сжимая тебя. Внезапно Пинки из ниоткуда достала ковбойскую шляпу и, махая ей над головой, закричала "ИИИ-хааа! Ох, я тебя оседлаю!" одновременно с этим кончив. Ее голос стал громче, но вместе с тем дрогнул, как, впрочем, и ее тело несколько раз дернулось, покачиваясь на тебе.

Ее необузданные движения и сокращения, наконец, взяли над тобой верх, заполняя раз​​ум удовольствием и наполняя ее лоно спермой. Ты, наконец, кончил, выпустив горячее, липкое семя глубоко внутрь нее. Глаза Пинки закатились и ее язык высунулся — она отдалась ощущению заполнения, удовлетворяя естественное стремление ее тела к размножению (Не то, что вы могли бы иметь детей, без применения магии, конечно. Ты уже проверял).

Пинки упала на твою грудь, крепко обняв тебя и положив голову на плечо. Она до сих пор счастливо стонала слегка потираясь о тебя в муках пост-оргазменного блаженства. Ты приобнял ее в ответ, обхватив руки вокруг ее тела и сжал, счастливый лишь от того факта, что она с тобой, в твоих руках. Ты радовался, от того, что она вернулась, и спасла тебя от ужасного дня, превратив его в один из лучших. И больше всего от того, что завтра ты проснешься с ней в одной постели. И послезавтра тоже. И на следующий день.

Идеальные мгновения, когда вы лежали вместе в полном спокойствии, отрешившись от всего остального мира, казалось, могли продолжаться вечно...

"...давай уже! Надо еще все вещи перенести! Ооо! Давай наперегонки!" — хихикала Пинки. Она освободилась из твоих объятий и запрыгала к двери, открыв ее кончиком носа. В некотором смысле ты был рад тому, что с Пинки никогда не соскучишься.

И пусть вновь придется выходить на холод, тащить вещи через весь город — но зато она будет там. Рядом с тобой. Всегда.