Стальные крылья: Огнем и Железом

Глава 15: "Огонь, вода..." - часть 11

Как я и ожидала, переговоры вышли долгими и выматывающими. Под конец я ощущала себя выжатой, словно лимон, и уже всерьез воспринимала себя не каким-то послом, а злостной прогульщицей, попавшей на экзамен без зачетов и лабораторных работ. Права, ох права была Черри, когда говорила мне, что я обречена! Невежество перло из меня со страшной силой, в то время как профессор легко оперировал такими знаниями, которыми я не смогла бы обладать, даже перечитай всю Королевскую Библиотеку, два раза. В конце концов, я сдалась – но не согласилась на все условия этого умного и хваткого грифона, как ты могла бы подумать, а попросту вызверилась, и выставила свои собственные условия, принимать которые или нет, решить предстояло моему оппоненту. Кажется, это его удовлетворило – более или менее – и фон Гриндофт-младший взял паузу на размышление, поэтому в главный обеденный зал я выбралась уставшей, голодной, и злой, как стая летучих собак, застав за столом как охотников, так и уже отобедавшее, и собиравшееся куда-то семейство.

— «Ах, да, Фрегорах…» — произнес присоединившийся к нам за столом профессор, когда увидел среди вороха элементов принесенной брони этот меч. К моему удивлению, тот его не заинтересовал, в отличие от металлических скорлупок, которые грифон ухватил, и тотчас же углубился в их изучение с помощью здоровенных, снабженных драгоценными камнями гогглов – «Помню-помню. Что ж, хорошо, что он наконец нашел своего владельца».

Теперь-то я знала, что представляли из себя эти крафтштайны, что искрились на дужках больших, закрытых очков.

— «Угу. И я буду рада передать ему это оружие» — согласилась я, заслужив несколько недоумевающих взглядов от сидевших за столом грифонов и пони – «Чего? Можно подумать, вы решили, что я собираюсь прикарманить его себе! Это подарок королю от маркиза де Клюни, который просто передали мне, как посланнику в Грифус, для передачи владельцу. Чужого мне не надо – но и своего никому не отдам!».

— «Что ж, понятно» — переглядываясь, втихую развеселились охотники на чудовищ. Не знаю, чего смешного они нашли в моих словах, но это явно их позабавило. Быть может, они считали, что я уже отсюда никуда не уйду? – «А ты как себя сегодня чувствуешь?».

— «Да вроде бы не кашляла…» — насторожилась я.

— «Серьезные вещи обсуждать в состоянии?».

— «Смотря насколько серьезные…» — попыталась отшутиться я, но не найдя понимания, недовольно уставилась на Ворлдвайда, как всегда, сидевшего во главе стола. Нехорошее чувство, что начиналось именно то, ради чего меня так настойчиво пригласили в это место, вдруг показалось сравнимым с чувством сильного голода, заставив меня потянуться к корзине, заполненной не самыми свежими яблоками. Быть может, охотники следовали какому-то кодексу или доктрине, а то и просто блюли фигуры, но в Понивилле такое убожество с дряблыми, тронутыми увяданием боками постеснялись бы даже ставить на стол.

— «Ситуация в мире сильно изменилась за эти полгода» — оглядев своих соратников, подопечных, товарищей, или кем они там приходились ему по уставу этого ордена, начал серый единорог – «Монстры снова вылезли изо всех щелей, за несколько месяцев буквально сметая поселения в подгорной стране. И если в Эквестрии с этим дела обстоят лучше, чем где-либо в мире, то Грифоньи Королевства нуждаются в помощи. Во всей помощи, которую они могли бы получить».

— «В Эквестрии тоже есть монстры. И много».

— «Да, есть. Но ваша принцесса много над этим работала, и даже самые тупые чудовища наконец сообразили, что если выйти за рамки, установленные для них аликорном, то борьба с ними будет вестись всерьез. Возьмем, к примеру, твой Понивилль – раньше Эквестрии приходилось держать в нем гарнизон, защищавший переселенцев от тварей с болот, часто обращаясь за помощью к нашему ордену. А теперь?».

— «Теперь у нас есть свой собственный аликорн, способный превратить в решето средних размеров скалу!» — хмыкнула я, вспомнив магические экзерцисы Твайлайт. Быть может, боевая магия была и не в моде, а может, принцесса учила ее побеждать умом, а не силой, но пара заклинаний в виде непрерывного луча магии и коротких очередей не произвела на меня особого впечатления.

Впрочем, оно бы и не понадобилось той, кто может запросто поднять какой-нибудь фургон, и аккуратно постучать им тебя по голове.

— «Никогда не видел всей этой магической мощи, о которой так любят порассуждать» – ухмыльнулся Койот, ухватив из корзинки второе яблоко. Меня передернуло, когда вместо привычного спелого хруста я услышала шуршание чего-то, похожего на перетираемый зубами пенопласт. Рот тотчас же наполнился кислой слюной, заставив отложить дурацкое яблоко, которое я бесцельно катала в копытах – «Как по мне, все эти «божественные» штучки – просто работа искусных и сильных магов, дурящих голову всем остальным».

— «Мне доводилось» – глядя в окно призналась я. Головокружение и тошнота еще не появлялись, но все еще ходили вокруг, выбирая удобный момент – «Убеждать не стану. Думай что хочешь, но… Их мощь несопоставима с мощью магов. Просто она… Другая».

— «И не буду. Но ситуация с монстрами в Эквестрии просто отвратительная, и работы там почти нет. Если монстру случайно попадает на зуб пони – это трагедия, но если при этом пони сам забрел в его логово, никто не станет чудовище искоренять. Однако если монстр начинает охоту за четвероногими подданными принцессы – пощады ждать ему не приходится. Тогда нанимают либо кого-то из нас, либо отправляют экспедицию из сильных бойцов. Раньше и сама принцесса не считала зазорным выжечь логовища самых опасных чудовищ, или изгнать их из своих земель. Впрочем, такого не происходило очень давно, и настоящих борцов с монстрами у эквестрии почти не осталось».

— «Так это же хорошо? Вам же меньше конкурентов».

— «Меньше работы – меньше спрос на наши услуги. Погляди вокруг – раньше весь этот замок полнился жизнью, а зимой, когда большая часть чудовищ засыпала, тут вообще было не продохнуть. А теперь? Уже и летом собираемся всем гуртом, не считая новеньких».

— «Это и хорошо» — поднял голову Равикс, до того, сидевший молча, опустив ее на сложенные домиком копыта – «Я и вправду считаю, что мы должны вспомнить о своем наставническом долге. Нас осталось очень мало после того, как… Ну, вы помните».

— «Как не помнить» — вздохнул Койот. Высокий, поджарый земнопони, он обладал густой бородой и коротко стриженным черепом, на котором оставалась лишь прикрывающая темя шапочка зачесанных к затылку волос. Несмотря на угрожающее сверкание светящейся, как у всех охотников, радужки глаз, он казался наиболее спокойным и рассудительным из своры этих романтиков большой дороги и подземных чудес – «Нашествие чудовищ рождает спрос на услуги, которые некому оказать. И большое количество тех, кто желает защищать свои земли… Или расплатиться с заполонившими их монстрами».

— «Вырождение? Никто не хотел вступать в ваш орден?» — понимающе покивала я. Что ж, это было понятно, ведь без четкой цели, без породившей их причины, очень быстро такие образования становились частями приютившего их государства – либо исчезали, не найдя в жизни достойных причин для дальнейшего существования.

— «А это ты у своей хозяйки спроси!» — с непонятным отвращением бросил Ягненок. Вот уж кто мне совершенно не понравился своей желчностью, ехидством, и ранними залысинами на лбу и висках. Этот синий жеребец совершенно не скрывал своего пренебрежительного ко мне отношения, и кажется, просто нарывался на вдумчивую ревизию своих зубов – «Может, она и расскажет, как это орден, призванный выискивать следы возращающегося зла, после его возвращения оказывается у этого зла на службе!».

— «Ээээ… Чаааго?».

— «Это… дела минувшего» — скривившись, словно от боли, с заминкой произнес единорог. От меня не укрылся предупреждающий взгляд, который он бросил на Ягненка – «Но при случае, можешь напомнить своим дружкам-стражам, что Орден ничего не забыл. Но это все дела минувших дней, как я и сказал. Нам важно другое – что же делать сейчас».

— «А что вы хотите делать?» — произнесла я почти машинально, больше занятая собственными мыслями, разбегавшимися как тараканы. Когда-то я слышала, когда-то кто-то мне говорил про какой-то орден, стерегущий заточенное зло, и какие-то пертурбации, произошедшие с ним после возвращения Луны… Память отказывалась прояснять этот момент, но я все же решила, что стоит поплотнее заняться этим вопросом – вот только выясню, что же нужно от меня разобиженным на весь свет отшельникам-драконоборцам.

— «Мы? Мы хотим напомнить тебе про то обещание, которое ты поклялась исполнить» — серьезно поглядел на меня старый единорог – «Мы хотим, чтобы ты не делала ничего».

— «Простите?».

— «Мы – охотники на чудовищ. Наша задача – защищать мир от зла» — наконец разлепил губы Равикс. В это утро серый жеребец был необычно задумчив и молчалив, но что-то в его взгляде подсказывало мне, что это было спокойствие взведенной пружины – «Я считаю, что мы не должны вмешиваться в мелкие дрязги королевств и народов».

— «Ну и кто ж вам мешает? Продолжайте не вмешиваться дальше».

— «Не тогда, когда нас вынуждают открыто принять чью-то сторону» — нахмурился земнопони, выразительно взглянув на Ворлвайда – «И я думаю, тебе хорошо было бы знать, что я был против того, чтобы принять предложение Стара, и предоставить Легиону проход во Внутренние земли».

— «Графит? А при чем тут он?» — удивилась я, вспоминая о «переговорах», которые провел мой супруг с этими романтическими джентельпони пустынного бытия. Конечно, потом мне намекнули, что за услугу придется расплачиваться, однако впутывать сюда еще и мужа я категорически не хотела – «И кстати куда это всех остальных понесло?».

— «Они отправились на прогулку по долине. По моей просьбе. В сопровождении Эхо» — примирительно прогудел Ворлдвайд. Несмотря на звание старейшины Ордена Охотников на Чудовищ, он не ощущался бесспорным лидером этих затворников, и казался скорее эдаким дядюшкой, приглядывающим за сворой молодых и резких племянников, входящих в тот возраст, когда дух буен, а задница сама ищет на себя приключений – «Нам нужно было поговорить наедине, не чувствуя себя скованными чужим мнением, которое тебе или нам могли бы попытаться навязать. Мнение лидеров разных стран – это мнение лидеров разных стран, в то время как нам придется решить один вопрос, который может затронуть большую часть известного нам мира».

— «Как глобально, однако. Без обид, но зачем тогда пригласили Его Высочество?».

— «Потому что я, как ни странно, не представляю здесь своего отца» — хмыкнул мастер Хаго. Проигнорировав пожухлые яблоки, он выцепил лапой стоявшую между ними бутылку с прозрачной жидкостью, и одним движением когтей вырвал тугую пробку, плеснув себе странного напитка, от которого мгновенно заблестели глаза – «А ты и впрямь не знала, что особы королевской крови – истинно королевской крови – издревле покровительствуют этому ордену?».

— «Откуда бы?».

— «Теперь знаешь. И поэтому я здесь, вдали от перипетий этого беспокойного мира, могу использовать древние знания – к вящей славе Ордена, конечно же. Не забывая при этом и о себе».

— «Откровенно» — хмыкнула я.

— «Поэтому я тут скорее как часть Ордена, хоть и лишенная права голоса, поэтому прошу вас, рассматривайте меня просто как часть движимого имущества» — схохмил грифон. Пожалуй, эта наливка, или настойка, или как там называлась та жидкость с явно выраженным запахом медицинского спирта, которую лихо забросил в себя профессор, явно стоила того, чтобы познакомиться с нею поближе – «И поверьте, я абсолютно лишен каких-либо планов на Каменный Трон».

— «Это… Необычно» — кашлянул Ворлдвайд, вновь обмениваясь взглядами с остальными. Двое из трех охотников, казалось, томились от безделья на этом нудном «завтраке», если так можно было назвать этот легкий перекусон из пожухлых яблок, и какой-то салатоподобной травы, так и оставшейся нетронутой на блюде в центре стола – «Вы все же решили не связываться с политикой, даже несмотря на то, что вы первый в очереди на престолонаследие?».

— «Престол? А для чего он мне?».

— «Почета ради, к примеру» — вновь не сдержался Ягненок, крутя копытом какой-то короткий, и явно острый кинжал – «Богатство. Власть. Всеобщее преклонение».

— «Глупости, юноша. Глу-по-сти. Вся эта грызня между знатными родами, все эти интриги, дуэли и вооруженные конфликты не стоят и обглоданного рыбьего скелетика. Не хвалясь, я могу сказать, что долгим и неустанным трудом добился того, чтобы меня считали величиной в современной науке. Моим именем назван метод каталитической возгонки арахнидовой кислоты, которая спасет наши виноградники от непогоды и неблагоприятных магических воздействий. Мой доклад о частных аспектах применения крафтштайнов в металлургической промышленности (тут грифон бросил на меня намекающий, и очень довольный взгляд) снискал долгие овации всего Пятьдесят Девятого Троттингемского научного конгресса. А что может дать мне этот мешок со змеями, который вы изволите называть «политикой»? Разве что честь приобщиться к Хрурту, повторив его подвиг на Последнем пиру!».

Я хмыкнула, а затем, оценив соль шутки, громко хихикнула. Мне определенно начинал нравиться сухой юмор этого ученого.

— «Отец не скупится на обеспечение моей работы и образа жизни. Грифонья Научная Коллегия с удовольствием выделяет мне гранты на мои исследования, как, впрочем, и спонсирующий ее Сталлионград. Мой средний брат хорошо управляет нашей маркой, и кажется, находит в этом свое призвание, на радость отцу. Поэтому, не хвалясь, я могу с уверенностью утверждать, что жизнь, в принципе, удалась, и осталось еще кое-что, что могло бы сделать мое имя бессмертным в науке… Но прошу прощения, господа – это дело исключительно между мной и присутствующей здесь юной дамой».

— «А при чем тут…».

— «Не беспокойтесь. Я знаю свои обязанности алхимика на службе у ордена» — поистине королевским жестом отмел все возражения возбухшего было Ягненка грифон – «Так же, как и свои обещания. Уже через несколько дней вы сможете первыми воспользоваться плодами наших трудов… Если, конечно, этому не противится моя конфидентка. Она ведь не против, верно?».

— «Не знаю, о чем вы. Но мне это уже не нравится – заранее говорю!» — буркнула я, из последней фразы ученого осознав разве что союз и пару предлогов, поэтому решила обидеться до того, как меня решат оскорбить.

— «Что ж, ваша позиция понятна, мастер Хаго» — слова грифона все расценили как вежливый жест, и явно не восприняли всерьез – а зря. Я не собиралась делиться с кем-то честно награб… отоб… добытым, поэтому, в отличие от них, даже не улыбнулась – «Равикс отличается самым консервативным взглядом на вещи среди нас, и он чаще других общается с эквестрийцами. На самом деле, орден отличается от того, каким его представляют обыватели, Раг. Охота на монстров — лишь малая, видимая часть, для непосвященных. На самом же деле, мы делаем нечто иное. Как думаешь, что?».

«Они – как лесничие» — вдруг подала голос Найтингейл. Оказывается, она внимательно прислушивалась к разговору, и теперь решила вставить свое веское слово. Забавно, но чем дальше, тем чаще она оказывалась права – или, по крайней мере, я хотела в это верить. Но несомненным было одно – все чаще наше мнение совпадало – «Они убивают монстров, нападающих на грифонов и пони. Но при этом, они все время намекают на что-то еще… И кажется, они не хотят, чтобы монстры исчезли».

«Боятся остаться без работы?».

«Или же что-то иное есть в этом ордене, сокрытое давностью лет».

«Хех. Ты говоришь прямо как Луна!».

Голос древней фестралки надменно фыркнул, и замолчал. Кажется, я наступила на больную мозоль, и решила, что непременно вытяну из нее собственный вариант ее Падения, как пафосно обозвала я этим книжным словом случившееся более тысячи лет назад.

— «Так вы… Охраняете монстров?» — сделала предположение я. Звучало оно не лучше, и не хуже любого другого, признаться, ведь у меня не было даже крупиц информации, которыми я могла бы располагать до прибытия в этот замок.

— «Если придется. Но на самом деле мы стоим между монстрами и населяющими этот мир существами. Каждый имеет право жить в этом мире — и чудовища, и унгоны, и пони. И только Эквестрийцы решили изменить весь мир под себя».

— «Расскажите это кобылке, которую искалечит веромедведь!».

— «Я скажу ее родителям о том, что нельзя отпускать жеребенка гулять в лес, где вводятся эти звери» — Спокойно ответил единорог. Койот и Равикс окинули старика взглядами, лишенными даже признаков почтения. Ягненок громко фыркнул – «Но если веромедведь примется разбойничать в лесах, поджидая путников, то я истреблю его — за разумную плату конечно же. Что поделать, мы не альтруисты, и тоже хотим есть».

— «Хочешь, организую вам работу за ежемесячную, фиксированную плату в Легионе?» — понемногу заводясь, поинтересовалась я, жалея, что у меня не было ножен с кинжалом, как, например, у той же Кавити. Впрочем, идея получить не какой-то там городишко в стенах старой крепости, который уже сжигали дотла, а самый настоящий и почти неприступный замок, овладела мной в этот миг, словно молния, точно так же заставив встрепенуться от пришедшей в голову мысли – «Подумай, ведь кроме пайка и возможности столоваться везде, где стоит Гвардия или Легион, еще и свои доходы будете себе оставлять… За вычетом моих процентов, конечно же. В общем, договоримся».

— «Я подумаю. Но ты не отвлекайся. Мы стоим между чудовищами и странными существами, часть которых считает себя разумными. И мы не позволим истребить тех, кого не понимаем. Поняла?».

«Долбанные зоозащитники! И здесь до меня домотались!».

«А ты встречалась с ними раньше?».

«Конечно же. В Мейнхеттене. Помнишь, они еще звали меня трогать за всякое улиток, и любоваться, как трахаются какие-то рыбки?».

«Какая мерзость!».

— «Не совсем, но кажется, начинаю догадываться» — дипломатично ответила я, лихорадочно соображая, как бы половчее отжать, или хотя бы прописаться в этот замок. Всех чудовищ не истребить, а пегасы способны за себя постоять, или хотя бы удрать от опасности, поэтому наземные ресурсы можно будет оставить в Каладане… Задумавшись, я слегка потеряла нить идущей беседы, и вздрогнула, возвращаясь к реальности, лишь когда услышала собственное имя, несколько раз произнесенное задумчиво глядевшим на меня Вордвайдом.

— «А? Что? Уже обед?».

— «Нет. Еще не обед» — вздохнул серый единорог, очень терпеливо, с какой-то стариковской хитринкой, разглядывая меня из-под густых бровей – «Мы хотим, чтобы ты отступилась от своего плана, и порученного тебе дела. Просто отступись, и возвращайся домой».

— «Никогда!» — я отреагировала быстрее, чем успела сообразить, о чем именно меня попросили.

— «Ты дала обещание» — напомнил мне Ворлдвайд, бросив взгляд на окно. Мутные, давно не мытые стекла его тихонько подрагивали под порывами горного ветра. Должно быть, зимою и осенью здесь свистали те еще сквозняки.

— «Я обещала исполнить одну вашу просьбу, но не сказала какую!».

— «Коб-была!» — прикрыл глаза каждый из сидевших за столом охотников – «Равикс, ты молодец. Нашел, с кем связаться».

— «А при чем здесь я?».

— «А кто еще ее отыскал? Кто говорил, что она достойный…» — начал было Ягненок, но быстро заткнулся, услышав не громкий, но отчетливый стук копыта о стол.

— «Это отговорка, причем не очень-то честная» — строго заметил мне Ворлдвайд.

— «А брать меня «на желание» было честно?» — все-таки не удержавшись, я завелась, в свою очередь, поднявшись из-за стола, и отбрасывая в сторону сумки, в которых лежали мои пожитки, в том числе, и части доспеха, которыми увлеченно занимался грифон – «Дождаться момента в жизни должника, когда его судьба висит на волоске, и припереть его к стенке — это честно?».

— «Мы так не поступали».

— «Ах, правда? А почему тогда вы решили выкатить свое предложение именно сейчас, когда мне нужно явиться в Грифус? Почему не сразу после войны? Или чуть позже, после моего возвращения, когда я стала бы секретарем принцессы Луны? Ух, сколько можно было бы у меня потребовать! Но нет — вам нужно сломать, уничтожить того, кто просил вашей помощи и знаешь, для чего? Чтобы показать всем их место! Мол, не связывайтесь с охотниками на чудовищ! Мы всегда требуем долг! Готовься отдать последнее!».

Охотники молчали, а профессор наконец оторвался от нагрудника, который увлеченно скоблил своим когтем, и переводил взгляд с меня на хмурящихся жеребцов.

— «Отобрать самое важное не потому, что оно нужно, а для того, чтобы показать, как легко можно сломать кого-то. Вот что из этого следует» — продолжила я. Тщательно подавляемое, пламя вырвалось на свободу, из чадившего уголька превратившись в ревущее торнадо огня – «Если бы не так, то вы бы согласились на мое предложение! Может, даже в качестве внештатного подразделения, чисто формально, за большие деньги! Могли потребовать часть добычи — вон как замок ветшает, и через десять лет краска вместе с побелкой начнет отпадать! Но вам нужно сломать именно меня! Ударить туда, где больнее всего! Окажись от самого дорогого! Сломай свою жизнь! Ты просила о помощи — расплачивайся своей жизнью!».

— «Да, это так. За все в этой жизни приходится платить» — наконец, ответил Ворлдвайд.

— «Тогда я отказываюсь. И что вы сделаете?».

Охотники молчали. Ворлдвайд был задумчив, Койот отвернулся к окну; Равикс откинулся на спинку стула, скрестив передние ноги, и ухмылка у него была чрезвычайно паскудной.

— «Понятно...» — я ощутила, как моя щека задергалась, пытаясь растянуть правую половину рта в маниакальной ухмылке сумасшедшего клоуна – «Понятно...».

Секунды текли, как песок, просачивающийся между копыт.

— «Что ж, мне не остается ничего другого, как… Согласиться».

«Не верю» - произнесла Найтингейл голосом напряженным и тонким, как самая острая сталь – «Не верю, что ты ляжешь под этих… Этих оппортунистов! Да за такую возможность как услушить Госпоже, в наше время целые отряды благородных дворян сходились в дуэлях до смерти!».

— «Я соглашусь. Но тогда знай, Вордлвайд, и все вы — я исполню свое обещание. Я отступлюсь» — оперевшись на передние ноги, я мрачно глядела в морды собравшихся в зале охотников, забивая каждое слово пудовым молотом, словно гвоздь – «Грифус падет, и чудовища отвоюют свое место в жизни. Грифоны покинут свои города, превратив распадающиеся Королевства в анклавы, окруженные заселенными опасными монстрами земли. Произойдет Великий Исход, как назовут его ныне живущие, и грифоны смешаются с пони. Заселят новые земли и горы – места хватит для всех. Но знай, старейшина ордена Охотников на Чудовищ, и то, что это правило работает в обе стороны. Да, за все приходится, и придется платить! И я обещаю тебе — я потрачу свои силы на то, чтобы больше никто и не вспомнил об ордене Охотников на Чудовищ!».

— «Слова, слова…» — проворчал Равикс, быстро взглянув на окно, за которым виднелся двор и внутренняя стена замка, на которой появилась группа пони, поднимавшихся по крутой лестнице на вершину стены – «Ты ревешь и грозишься всем, как обиженный жеребенок, хотя еще недавно изо всех сил пыталась с нами договориться, не скупясь на посулы свои, и принцесс».

— «Все, что было обещано, я исполню» — холодно произнесла я. Холод вновь проникал в мои кости, превращая ребра в клетку, сжимавшую бушующее пламя обиды, превратившееся в темный огонь. Вновь, как и раньше, свои же ударили в спину. Свои же решили, что «так будет лучше» — и нанесли коварный удар. Они были в своем праве, но права были и у меня – вот только пользоваться ими можно было по-разному, нанося в удобный момент максимальный ущерб. Что ж, если они решили взять эти земли под свою ногу, под свое крыло – да помогут им богини в этом нелегком деле, ведь я их простить уже не смогу.

— «Однажды, этот перевал будет запечатан, замок — разрушен, а по некогда гордым залам будет гулять ветер, врывающийся через проломы в разрушенных стенах. Фрески сотрутся, как сотрется и память о том, что тут были те, кто сломал когда-то одну кобылку, желавшую лишь того, чтобы не дать кому-то расплачиваться за ее грехи!».

Резко повернувшись, я отшвырнула со своего пути скамью, с грохотом врезавшуюся в стену, и не обращая внимания на забарабанившие по спине щепки, на деревянных, негнущихся ногах направилась прочь из парадного зала.

— «Остановись, Раг!» — требовательно выкрикнул Ворлдвайд, вместе с остальными охотниками вскакивая на ноги. Краем глаза я заметила, что у Ягненка и Равикса на спинах лежали мечи, с которыми они не расставались даже в своем замке – «Остановись, и послушай!».

— «Зачем? Вы все сказали, и я вас услышала. Даже согласилась на все. Вы просто дали мне в жизни новую цель!» — прорычала я, стараясь не обращать внимания на головокружение, вновь напомнившее о себе, когда я выскочила из-за стола — «Ни одна желтоглазая тварь больше не появится на Севере, где будет наш Каладан, и я устрою чудовищам в тех местах такую резню, что ни один грифон или пони и не вспомнит о том, что когда-то по их лесам шатались такие вот умники, решившие, что они являются единственными профессионалами своего дела!».

Что-то зашуршало за спинами жеребцов, заставив захлопнуть рот начавшего говорить что-то Ворлдвайда. Огонь в камине затрепетал, когда в него посыпалась сажа, и жалобно гукнув, потух, задушенный облаками густого серого дыма, рванувшихся в наши морды, словно разорвавшийся артиллерийский заряд. Извивающиеся, густые, похожие на разворачивающиеся полотнища, они стелились над полом будто живые, рванувшись во все стороны от темной фигуры, шагнувшей вперед из камина. Остановившись, она широко раскинула в стороны перепончатые крылья, и обожгла нас яростным взглядом желтых, светящихся глаз.

— «И снова крики, снова угрозы — и снова Раг. Похоже, кое-что никогда не изменится» — делая шаг вперед, ехидно произнесла она голосом графа Кайлэна Оактаунского, если бы тот мог восстать из мертвых. Ведь только мертвец мог игнорировать серебрящиеся мечи, в доли секунды нацелившиеся ему в грудь – «И кстати, какой идиот мало того, что забил все удобные двери, так еще и заделал камин?».

Я не знала, смеяться мне от этого заявления, или плакать – или просто возмутиться тем, что после этих слов все, даже охотники, почему-то посмотрели именно на меня.

---

Эпичное возвращение графа ознаменовало целую череду встреч. Отправившаяся на экскурсию по стене группа существ оказалась не только моей семьей и провожатыми, но по дороге домой расширилась за счет вновь прибывших гостей. Среди них, к своему удивлению, я разглядела маэстро Куттона, учтиво, но искренне поприветствовавшего свою непутевую ученицу. За его спиной, переминаясь и чувствуя себя не в своей тарелке, толклось несколько грифонов и пони, разглядывая творившийся вокруг кавардак. В то время как отмахнувшийся от направленных на него мечей граф отправился наверх, приводить себя в порядок, я выскочила наружу, не зная, то ли лететь за Графитом, чтобы сообщить ему радостную весть, то ли вернуться и начать собираться обратно, в Эквестрию, по пути, с чувством, несколько раз пнув какую-то деревяшку, с явно недобрыми целями притворявшуюся входными дверями. Иначе для чего бы ей было трещать и ломаться, провиснув на порядком проржавевшей петле? Так и не решив, что же делать, я оказалась в толпе возвращавшихся и прибывавших в этот замок, вместе с ними очутившись сначала в холле, а затем и в наших покоях, которые любезно разделила со всеми, кого была рада увидеть вновь.

А уж тому, как обрадовался супруг возвращению Кайлэна, я предпочту не писать – в конце концов, есть обещания, которые нельзя давать просто так, а особенно тем, кого любишь.

— «Дорогой, если вы наконец закончили выколачивать друг из друга пыль и золу…» — сладеньким голоском, за которым слышалось намекающее позвякивание остро наточенной бритвы, проворковала я, буквально озверев при виде грязищи, посыпавшейся с этого возвращенца с Небесных Лугов. Увы, надолго меня не хватило, и к концу, эта тирада превратилась в настоящий рык – «То может быть, уже поможешь, мать твою, собираться одной бедной, обиженной всеми пегаске?!».

— «А что, собственно случилось?» — застыв в крепких, до хруста костей объятьях, жеребцы закончили хлопать друг друга по спине, и удивленно поглядели на мою сопевшую тушку, самым наглым образом проигнорировав свински испачканный ковер, который я не далее как сутки назад оттирала до боли в спине – «Ты куда-то собираешься?».

— «Домой! И пока я собираюсь, спустись, пожалуйста, к местным аборигенам и попроси у них список их хотелок – на чистом листе, по пунктам, с подписями. Я завизирую его перед отъездом».

— «Та-ак, рассказывай, что тут у вас произошло?» — нахмурился муж, и не слушая моего рычания, подхватил меня поперек живота, после чего уволок на балкон, куда направился и граф, вслед за нами вспорхнув на крышу замка. Там я, надувшись, скупо доложила о результатах своих переговоров с адептами пустынного бытия, стараясь, чтобы это не выглядело как жалоба, но при этом четко дала понять, что обсуждать произошедшее не намерена, и уговаривать меня остаться не имело никакого смысла. Помолчав, Графит долго теребил отросшую бороду, делавшую его похожим на какого-то лесоруба, после чего повернулся к Кайлэну.

— «Думаю, наша юная мисс кое о чем умолчала» — с видом загадочным и задумчивым, провозгласил тот, мгновенно заставив меня вспомнить о том, как я ненавидела его ужимки и важную морду – «Что же до остального, то действовать нужно осторожно, не торопясь. Вначале необходимо узнать причину подобной позиции, и наши возможности по изменению тона беседы. Это ведь был ультиматум, но честно говоря, какой-то странный и нерешительный, словно эти охотники и сами не уверены в том, что их требования будут выполнены. Нам нужно переговорить с каждым из них, наедине. Займешься этим, голубчик?».

— «Конечно же. Вот только Скраппи к чему-нибудь полезному пристрою» — кивнул муж, и не слушая моих возмущений, поволок обратно в покои, стоически закатывая глаза при виде обалдевшей Грасс, не мигая, глядевшей при виде моей тушки, с рычанием пинавшей супруга в бока – «Так, дорогая! Ну что это еще за поведение? Жеребята и то ведут себя приличнее тебя!».

— «Это потому… что им не приходится… Выслушивать всякое… В свой адрес!» — пыхтя, я наконец-то подбила ноги здоровяка, заставив грохнуться на пол, после чего, крутанувшись на его шее, оказалась на широкой спине, ткнув копытом между лопаток. Заворчав, муж попытался было дернуться в сторону, но быстро затих, ощутив у себя на шее мои копыта, намекающе поигравшиеся с его горлом – «А еще им не предъявляют требования, ультиматумы, и не выкидывают из комнаты всякие черные интриганы! Ну, колись, милый – что вы там еще собрались устроить без меня?».

— «Мы будем решать эту проблему. Ты же понимаешь, что с таким ответом мы не можем вернуться к принцессам?».

— «Еще как можем. И вернемся» — твердо ответила я, недовольно взглянув на зеленую земнопони, вовсю греющую уши и кажется, не собиравшуюся прерывать этого увлекательнейшего занятия – «Я не собираюсь вести переговоры с этими уродами. Но они об этом крупно пожалеют».

— «Ты просто их не знаешь, Скраппи».

— «О, успела познакомиться, уж поверь!».

— «Ты их просто не знаешь» — покачал головой муж, одним движением крыльев ссаживая меня со спины. Сгробастав протестующе пискнувшую жену, он внимательно оглядел меня, словно кондитер – свеженький марципан, после чего поставил на ноги, и отправил в сторону двери, придав крылом дополнительное ускорение с помощью смачного шлепка по филейной части – «Поэтому мы и будем выяснять, чего это им вдруг взбрело в голову требовать у тебя какой-то бред. Так что сходи, отдохни, и не нагружай голову. Ты же помнишь, что теперь тебе вновь нужно вести здоровый образ жизни?».

— «Ох! Правда? И почему же? Расскажите-ка, я тоже должна это знать!» — загорелась Грасс. Прикрыв голову крыльями, я застонала, и с самой трагической миной бросилась по лестнице вниз, постанывая на ходу от несправедливой обиды, сопровождаемая дружным смехом моих замечательных родственников, чтоб им всем принцесса в голом виде приснилась!

В общем, в таких вот терзаниях и тревогах я принялась бродить по замку. Охотников не было видно, но это совершенно не значило, что их нет в замке, поэтому я избегала главного зала, и отправилась в неизведанную часть крепости, где и отыскала тренировочный зал, занимавший два этажа. Проход туда был, но вел он через главный зал, куда я категорически не собиралась сворачивать, холя и лелея свою обиду, поэтому меня, конечно же, понесло туда через подвал, где я, как это и можно было бы ожидать, все же столкнулась с Ворлдвайдом. Старый единорог оказался у меня за спиной в тот самый момент, когда я натолкнулась на несколько полусгнивших ящиков, и распотрошив их содержимое, вовсю добывала огонь.

— «Факелы, фонари, и даже спички для тебя строго запрещены!» — ворчал Ворлвайд, отбирая у меня пропитанные чем-то спиртосодержащим тряпки и палку, которую я выломала из ближайшей двери, справедливо рассудив, что раз меня приняли дурно, то пусть и не обижаются на гостей, вынужденых искать себе развлечений — «Раг, за что ты так ненавидишь замки, хотел бы я знать?».

— «Я? Да я их просто обожаю» — буркнула я, хотя при мысли о том, в какую сумму обойдется ремонт этой громадины, моя попа рефлекторно сжалась в кулачок – «Я даже меценатка, и покровительница архитектурных памятников под эгидой ЮНЕСКО. А у вас тут темно, как в жопе у…».

— «Дарккроушаттен» — перебил меня жеребец, заставив сморщиться от неприятной мыслишки, что о моих похождениях знает уж чересчур много народа.

— «Это была случайность!».

— «А Медемлик? Пуасоне-дю-Плезир? Эрроне Шаттильон?».

— «Ну…» — названия этих замков я выбрасывала из головы сразу после того, как мы выколачивали из старых особняков всех любителей покидаться тяжелыми глыбами в проходящие мимо войска. Да и с настоящими замками их роднили разве что стены, высотою не больше трех пони в холке, да статус родового гнезда – «Они просто…».

— «Вот именно. Они «просто» повстречались тебе на пути. Тебе нужно лечиться от своих пироманских замашек!».

Вот, что называется, и поговорили. Мне дали понять, что за мною следят, и тихо улизнуть не получится. Поэтому в тренировочный зал я явилась растрепанная, в паутине, и только появление старого знакомого, де Куттона, не позволило моему настроению окончательно скатиться в минус в тот день. Как оказалось, маэстро успел познакомить с замком новое пополнение, которое счел «достаточно кондиционным» для того, чтобы обратить на себя внимание охотников на чудовищ. Молодые земнопони и совсем юная, но уже достаточно развитая грифонка, после нехитрого обустройства на одном из этажей, в первый же день были отправлены в тренировочный зал, хотя я лично видела возле ворот неплохо оборудованную площадку для тренировок, большую часть устройств на которой опознать я попросту не смогла. Разве что качающиеся на перекладине мешки, да странное приспособление в виде забора из широко расставленных бревен давали общее представление о том, как тут готовят бойцов, хотя они и не показались мне слишком уж сложными…

Ну не завязывают же они, в самом деле, при этом глаза?

Другое дело был этот гулкий зал, в котором узкие, лишенные стекол окна располагались под самым потолком, погружая пустое пространство в загадочный сумрак. Отсветы широких жаровен заставляли тени прыгать на каменных стенах, и я заметила, что на фоне выложенных кирпичом ниш почти не вижу меча, находившегося в лапах маэстро, что-то объяснявшего своим новым ученикам.

Или же это были новые ученики самих охотников, которых он собирался сдать на поруки тем, кто сделает из них настоящих охотников на чудовищ?

— «Ах, а вот и наша торогая гостья пошаловала!» — увидев меня, провозгласил де Куттон. Грифон был по-прежнему подтянут, все с таким же маниакальным упорством следил за своим внешним видом, но время не стоит на месте, и к практичному камзолу с претензией на роскошь в виде дорогих кружевов и «разговоров», как называли когда-то украшения в виде орнамента из плетеных шнуров, добавились новые элементы, в которых я, к своему удивлению, обнаружила облагороженные, но все еще узнаваемые ногавки легионера, прикрывавшие задние лапы грифона – «Прохотите ше, моя торогая! Как приятно увитеть одну из своих лучших учениц!».

— «Вы все шутите, маэстро» — укоризненно попеняла я ему, раскланиваясь, а затем и осторожно обнимая грифона. Да, тот похудел и как-то сдал после нашей последней с ним встречи, поэтому я постаралась не прыгать на постаревшего птицельва, и ограничилась лишь легкими, но искренними объятиями, краем глаза заметив, как напряглось за его спиною юное стадо, положив копыта и лапы на рукояти мечей – «Ну какая я ученица, да еще и лучшая? Сплошное разочарование и поношение вашим талантам».

— «И именно разочарование и поношение позволили тебе не просто выстоять в поединке с этим сановным убийцей де Перфоном, но и посмеяться над бывшим фаворитом короля?» — иронично прищурился грифон, приглашающе поведя лапой в сторону алькова, на стенах которого было развешено самое разнообразное клинковое вооружение – «Тогда претставь что было бы, если бы ты обучалась Высокому Искусству с самого тетства?».

— «Наверное, сложила бы голову в первом бою» — зная привычки и повадки де Куттона, я решила не протестовать, и с готовностью подхватила полуторный меч. С него бы сталось мотивировать свою ученицу ощутимым ударом по заднице плоской стороной меча – «И вообще, чего эти секунданты разоткровенничались вместо того, чтобы забиться куда-нибудь и тихо молчать? Им что, клюв мешает, или череп так жмет?».

— «Ту экзагере; ты преувеличиваешь. Затачей секунтантов является не замалчивание туэли, а соблютение всех ее правил, и всяческое примирение сторон» — на секунду задумавшись, грифон выбрал длинный меч и хитро поглядел на меня, вставая в позицию – «Но если этого не случилось… Эн гарте!».

Да, вот что случалось, когда примирения не выходило, и дуэлянты были полны решимости выпустить друг другу кишки. Резкие и быстрые, удары нашли меня с первых секунд, и если пару из них я отбила, то остальные попросту обошли мой неловко вращавшийся меч, болезненным напоминанием запечатлевшись на груди и плечах.

— «Плохо. Очень плохо, моя торогая!» — танцуя на задних лапах вокруг меня, де Куттон вновь звонко щелкнул меня по заднице острым, совсем не похожим на тренировочное оружием. Было больно, но не смертельно, благо удар наносился плоскостью, оставляя только ушиб – «Что с тобой такое? Я не верю в то, что именно так ты билась на той туэли!».

— «Я вообще не хочу вспоминать, что случилось во время той коронации, или как там назвали ту вечеринку» — с трудом отбив небрежный удар грифона, я опустила меч, стараясь не глядеть в сторону молодых дарований. Забросив свои упражнения, они с ухмылкой глядели на то, как гоняет меня по залу учитель, ехидно перешептываясь и посвистывая при виде очередного пропущенного удара – «Все эти дуэли лишь способ зарезать кого-то, не слишком рискуя собственной шкурой».

— «Ты не права. Но протолжай».

— «А меня не интересует слава, почести, или известность. Я хочу учиться у вас тому, как оберегать других от беды, и поверьте, Куттон, в этом вы преуспели. Вы смогли показать мне, что это возможно, пусть даже так нелепо и глупо, как это делаю я. И за это я вечно буду у вас в долгу».

— «Что ш, это признание торогого стоит» — бросив быстрый взгляд в сторону прыснувших от смеха подопечных, грифон сменил оружие, подхватив со стойки полуторный меч, и вновь двинулся в мою сторону – «Вишу-вишу, что тлинные мечи и изысканное фехтование, сиречь Высокое искусство, пока тебе не тается. Или ты убетила себя в этом, или просто Хрурт, как говорится, не дал – все поправимо. Гляти!».

И я смотрела, на несколько минут выпав из реальности, следя за грозной пляской воина с полуторным мечом. Да, любая наука, любое искусство развивается, и фехтование не было исключением. От безыскусных ударов до способности завязать узелок кончиком длинной рапиры, оно проходило много этапов, и понемногу, старые пути забывались, приносимые в жертву новым веяниям, начиная считаться грубыми и бесполезными. Хороший фехтовальщик мог творить чудеса, словно ожившей молнией блистая шпагой или рапирой, на фоне которых широкие и длинные, мечи выглядели безыскусными молотками. Однако все адепты пыряния друг друга шпажонками, как один, забывали о силе, с которой наносили удары искусные мечники. Фехтование развивалось в ногу со временем, и понемногу превращалось в скоротечный обмен колющими ударами по незащищенным телам, когда даже плотный жилет считался нечестным преимуществом при дуэли, не говоря уже о дублетах, усиленных кольчужными вставками. В свалке, в которую под самый конец, часто превращались бои, вооруженные длинным оружием одоспешенные воины становились центрами схватки, отбиваясь своим грозным оружием от наседавших на них врагов.

И зачастую никто из нападавших не знал, когда будет выполнен размашистый круговой удар, отбивающий прочь мечи, выбивающий из лап щиты, и смахивающий головы с плеч тем, кто чувствовал себя увереннее остальных, нападая с боков и спины.

— «Ты толшна чувствовать себя королем схватки» – поучал меня де Куттон, стоя передо мной с длинным полуторным мечом, которые люди когда-то называли бастардом – «Не выпускай из виту своего врага. Тержи в поле зрения остальных, и твигайся, твигайся, твигайся. Это балет, это танец битвы, в которой мы распеваем песнь боя, чтобы помочь себе контролировать тыхание при утарах. Новичок противостоит отному. Умелый воин – трем или пяти. А маэстро…».

— «Неужели десятку?».

— «Стольким, скольким захочет. Гляти!» – выполнив несколько мулине, словно защищаясь от нападения, грифон крутанул мечом пару быстрых восьмерок, словно крылья бабочки, защищавших его от ударов спереди и боков, после чего вдруг присел. Круглые глаза его озарились хищным блеском, из горла вырвался звонкий клекот, нарастающий с каждым мгновением, и в следующий миг меч двинулся в смертоносный полет. Быстрый, отчего казавшийся медленным и неторопливым, он начинался от уровня ног, вынуждая воображаемых противников взлетать или подпрыгивать в воздух, он двигался по восходящей дуге до плеча и головы, поднимаясь все выше и выше. Нижняя часть тела маэстро вдруг резко крутанулась на месте, перенося весь вес на одну из лап, заставив меня удивленно вытаращиться на такое нарушение всех канонов схватки, поставившее его в страшно уязвимое положение – но верхняя часть туловища вдруг последовала за нижней, и с хищным птичьим криком, грифон повернулся на месте, обрушив свое оружие на три манекена, находившиеся за его спиной. Сверкающее лезвие блеснуло в полумраке старинного зала косой самой смерти, с грохотом разваливая окованные сталью щиты, когда исполнивший тулуп и плие магистр схватки обрушил его на воображаемых врагов, подкрадывавшихся со спины, перерубив два из трех манекенов, а третий, в котором застрял его меч, с неожиданной легкостью швырнув в мою сторону, презрительным движением застрявшего в деревяшке оружия посылая в сторону главного врага воображаемое тело, насаженное на кончик меча. Все эти действия, все движение заняло у него не больше трех ударов моего сердца, но уже через три или четыре секунды я осталась одна, окруженная кусками разрубленного дерева, один на один с разъяренным врагом.

— «Тебе кажется это метленным? Пошалуй. Но что есть быстрота?» – усмехнулся грифон, глядя на мой ошарашенный вид. Молодежь же попросту отдавила себе копыта и лапы отвисшими челюстями – «Это сколь уготно метленное твишение, которое ты выполняешь непрерывно. Запомни это, Раг. Метленное, но непрерывное твишение рано или позтно покашется тебе неимоверно быстрым – главное, правильно выбрать время. Неторопливое крещендо, практически замирающее в наивысшей точке – и затем потобное молнии сфорцато, обрушивающееся словно кара Хрурта на твоих врагов. Измотай врага, обрушивая на него ливень утаров маркато» – грифон начал наносить тяжелые, рубящие удары по воздуху, обрушивая каждый из них подобно молоту на воображаемого врага, каждый раз нанося их с самой неожиданной стороны. Меч в его лапах взмывал и падал с легкостью хворостинки, но всем гулом воздуха напоминая, что хворостом разлетится лишь тот, кто сунется по глупости своей под этот удар – «То тех пор, поко а поко, ты наносишь тот самый субитоне – конечный утар, который готовила с самого начала схватки. Бой – это нотная грамота. Постигни его, научись читать его ноты, сложи из этого понимание сольфетжио схватки – и ты потнимешься в облака, открыв перед собой просторы боя, который сможешь ставить сама, словно пьесу. А уж каким он будет, уротливым или прекрасным – кажтый решает сам для себя».

— «Маэстро…» — отступив, я ошарашено покачала головой, краем глаза заметив, как с таким же, наверное, глупым видом, застыли у стены разбившиеся на пары новички, совершенно позабыв о данных им указаниях – «Мне никогда не достичь подобных высот. Вы были правы, когда называли меня просто дурой, навоображавшей себя лихой воительницей. Ведь только от разбойников я отбиться и смогла».

— «Скорее, это я забыл о некоторых особенностях отной из своих учениц» — криво ухмыльнулся грифон, поднимая мою голову за подбородок острым, изогнутым когтем – «Но тумаю, я начинаю понимать, в чем причина. Ну-ка, тавай-ка еще раз – но теперь уже так, как ты билась с тем идиотом!».

Вздохнув, я снова встала в позицию. Пламя жаровен не разгоняло сумрак, а делало его еще гуще; не тени ли клювастых господ, облаченных в широкополые шляпы, заплясали вдруг на стене? «Мы искали встречи с вами, Легат Легиона!» — то, что я считала изжитым и недостостойным внимания, словно прилипшая к копыту грязь, вдруг снова заклокотало, окружая меня бурлящей, чернильной темнотой. Всполохи огня сгущали тени, и искры взметнулись над алым и голубым, вновь сошедшихся в споре не на жизнь, а на смерть. Ветер завыл, складываясь в отзвуки бравурного марша, звучавшего где-то вдали, над престолом короновавшегося короля, кристалликами острых слов оседая на моих губах.

— «Get up, come on get down with the sickness» — прошептала я, широко закрытыми глазами глядя в темноту внутри себя. Солнце выжгло ее, заставило спрятаться внутрь, подарив мне надежду на то, что я снова стану пылинкой, танцующей в лучах луны. Но она не исчезла, она всегда была рядом. И она всегда будет тут – «Madnes is the gift, that has been given to me»^[66].

Еще несколько ударов. Еще несколько вспышек. Звон мечей накладывался на грохот, раздававшийся в моей голове. Тяжелые, рубящие удары – кажется, кто-то показывал мне, как наносить их с самой неожиданной стороны, словно тросточкой, играя тяжелым мечом. Снова каждый удар был спущен по подставленному мечу, отлетавшему прочь от обрушившегося на него напора. Пять раз, пять звонких лязгов – и затем финт, еще финт, парада прим…

Рипост провалился в пустоту.

Удар в грудь ослепил меня, заставив вывалиться из бархатной, теплой, оглушительной пустоты, засасывавшей меня в бездонную пропасть. Казалось, острое лезвие, рассыпая алые искры, со стуком вошло в мою плоть – и я вонзила свой меч в грудь врага. Я ли медленно наклонилась вперед, цепляясь за выскользавшую из копыт рукоять – или это я отступила, тяжело дыша, и пожирая глазами умирающего противника? Хрипя и размазывая по глазам злые слезы, я пришла в себя на полу, сидя возле упертого в камни меча, и еще долго пыталась отдышаться, ощупывая болевшую грудь.

«Ох и синячище останется, наверное…».

«Лучше так, чем то, что ты вытворяла» — попеняла мне Найтингейл. Голос фестралки звучал непривычно задумчиво, словно та не могла решить, обругать ли меня, как обычно, или же похвалить непонятно за что – «Нельзя так глубоко погружаться в Ваарт, глупая. Кто тебя этому научил?».

«Мы же с тобой… Постоянно…» — кажется, подошедший ко мне грифон что-то говорил, и даже участливо коснулся груди, однако прошло еще какое-то время, прежде чем я начала различать обращенные ко мне слова, занимаясь разглядыванием оглушительной пустоты, словно дыра, открывшейся где-то внутри. Так с благоговением и безотчетным страхом глядит путешественник в пропасть, к которой привела его крутая тропа – «В обители… В дуэли… В убийстве… И что это вообще за варп такой?».

«С моей помощью. Под контролем. А не вот так, с перепугу, просто от тяжелых воспоминаний» — резковато высказался голос древней фестралки. Похоже, раздача пряников откладывалась, и меня решили все же отшлепать – «Грифоны называли это «Ворт Амоак Тотен» — состояние, в котором воин становился безумным вестником смерти, неся погибель всему живому вокруг. Сначала их почитали как отмеченным высшими силами, затем – как безумцев, опьянявшихся жаждой крови, и опасными своим безрассудством. Затем – даже создали технику фехтования в этом стиле, а мы…».

«А вы?».

— «Мы создали из этого Ваарт» — усмехнулась чему-то древняя красавица. От ее слов у меня отчего-то вдруг зачесалась нога, словно всплывшее воспоминание о чем-то зловещем – «Старое, недоброе искусство боя, при котором воин должен наслаждаться битвой, находя в ней экстатический восторг. Ощущая каждый ее элемент словно часть себя самого. Ваарт мог поднять любого командующего на вершины битвы – и постепенно низводил его в Бездну, поэтому практиковать его решались очень немногие. И да – ты не справилась с Ваартом. Это Ваарт справился с тобой».

— «Ну вот, думаю, теперь все в порядке?» — поинтересовался у меня де Куттон. Моргнув, я тряхнула головой, резким движением отирая влажные глаза, и кивнула – «Трес магнификъ! Это было познавательно. Я очень рад, что все мои уроки легли в благодатную почву. «Работа половиной меча» — надеюсь, эти любящие держать клюв выше солнца господа были неприятно удивлены, увидев технику Старого Дома!».

— «Кажется, они ее узнали» — синяк на груди наливался теплом, вместе с которым пришла и боль, заставив меня прижать к груди холодную крестовину меча – «Чем это вы так меня долбанули? Копытом?».

— «Эфесом. Это был мордхау – утар рукоятью, который вы использовали в бою, постигнув от меня таинства этой науки» — хитро хмыкнул грифон, поигрывая, словно тросточкой, полосой блестящего металла – «Но не забывайте, юная лети, что это старый добрый де Куттон впервые познакомил вас с этой техникой. И кажется, я уше знаю, в чем была наша проблема».

 - «Да уж, маэстро – спасибо, что вновь напомнили мне о том, что зазнайство ведет к поражению» — скривившись, выдавила из себя я, но затем, с трудом, рассмеялась – «Ох, лучше бы пнули – было бы не так больно… И что за проблему вы там нашли?».

— «А вот это вы сейчас и поймете» — хмыкнул учитель фехтования, обернувшись к перешептывающимся и хихикающим ученикам – «Так, госпота! Нам нушны тобровольцы! Шелающих, я так понимаю, не будет, поэтому я назначаю тебя, и тебя – натевайте тренировочные тоспехи. Это же касается и тебя, Раг».

Что ж, это было делом привычным, и вскоре, уже я гоняла облаченных в подбитые войлоком веревочные доспехи грифонку и двух земнопони — сначала по одному, затем их обоих, а потом и всех трех разом, с глухими шлепками выбивая пыль из стареньких жаков^[67]. Решив, что я собираюсь с ними фехтовать, они благородно дали мне фору, медленно и демонстративно нападая по одному, словно на вышедшую из ума бабку, впавшую в старческий маразм, и потребовавшую сатисфакции у незнакомого джентельпони. За это ребятки быстро поплатились, превратившись в исходящие пылью коврики для битья, которые я окучивала тупым тренировочным мечом, словно вошедший в раж выбиватель ковров. Осторожность, нервозность и безуспешные попытки сплести сложные комбинации – все было отброшено прочь, сменившись, лихими наскоками, резкими и быстрыми ударами, и растерянностью на мордах противников, когда я, не стесняясь, принимала их выпады на броню.

— «Ох, хватит! Хватит! Пардон!» — наконец, громко постучал лапой по полу грифон, глядя на своих подопечных, в очередной раз, со стоном разлетевшихся по углам – «Моя юная мисс, не порти мне молодешь! Тумаю, они поняли все, что было необходимо – да и ты тоже. Цест бьен?».

— «В доспехе мне было как-то… привычнее. Легче» — признала я, кончиком меча отправляя лежавшее у ног оружие поднимавшемуся владельцу – «Словно все вокруг превращалось в игру, где я могла контролировать происходящее, и остановиться, когда это было нужно».

— «Познай свои сильные стороны – и ты познаешь и слабости» — маэстро лишь ухмыльнулся, поведя крыльями в знак согласия – «Что ж, может быть, твой утел – это старинные схватки стальных гигантов, закованных в латы от когтей то самого кончика клюва. Ностальгия по старым-тобрым тенькам, так явно проявившаяся в одной из моих лучших, и самых старательных учениц. Ну как тут не помянуть старину Хрурта, и его промысел, правда?».

— «Это еще не конец!» — тонко свистнула белая грифонка, с яростью глядя на меня желтыми от злости глазами, вновь поднимая свою сабельку, заплясавшую в опасной близости от моего носа. Юная, поджарая, с крепкой попкой, и шкуркой цвета жирного молока, она была чудо как хороша, заставив меня сглотнуть, отводя взгляд на не раз и не два открывшихся мне во время боя прелестей – «Она просто мошенничает! Вы же видели, что я достала ее после финта!».

— «Финты против отоспешенного противника неэффективны» – сделав знак лапой разойтись, прокаркал маэстро, легким прыжком оказываясь между нами – «Доспех – это вес. Он претполагает экономичность твижений. Не стоит натеяться затянуть противника в обмен утарами, или пытаться поразить финтами и мулинэ. Смотри, она не стала с тобой фехтовать, Кройф, а попросту протавила твою защиту, сойтясь вплотную – и все твои увертки стали бесполезными против грубой силы и веса».

— «Как только грифон уходит в железо, он забывает все удары кроме прямого сверху в голову!» – сердито проклекотала та, раздраженно отмахивая мечом – «Поэтому новый дуэльный кодекс…».

— «Правильно. Потому что ей другого удара и не нужно» – Хмыкнул голос Равикса. Как выяснилось, он уже долгое время наблюдал за нами, притаившись на одном из балконов, и красивым прыжком спустившись на пол зала, неторопливо двинулся к нам – «От твоих ударов ее защищают доспехи, а для того, чтобы пробить тебе голову, хватит и этого одного».

— «Но…».

— «Я уверен, что маэстро устроил этот бой не для того, чтобы оскорбить тебя, Айза де Кройф» – голос Равикса звучал непривычно спокойно, но его глаза глядели на молодую грифоку серьезно и испытующе – «Ты должна оставить эти глупые ухватки там, откуда ты прилетела. Прибереги их для дома, если ты и вправду хочешь войти в наше братство».

— «Х-хорошо. Но тогда зачем…».

— «Чтобы показать тебе разницу между дуэлью и боем. Сейчас тебя пожалели, но ты поняла, что в настоящей схватке была бы уже мертва»?

Грифонка не ответила, яростно хлестая себя по бедрам хвостом.

— «В схватке с каменной гаргульей, которую невольно изобразила Раг. Или с нагльфаром – прозвище, кстати, ей соответствует – ты была бы уже покойницей» – ухмыльнулся серый земнопони, вызывая во мне непреодолимое желание шарахнуть ему мечом по башке – «Ты не сможешь удивить кокатрикса или василиска рипостом, и уж точно не отпугнешь каменную гидру финтами. Чудовища понимают лишь силу и напор – или же ловкость, с которой тебе удастся от них увернуться. На что делать ставку, мы еще выясним. Кстати, Раг, как ты отучаешь своих подчиненных от подобных иллюзий?».

— «Полным доспехом» — буркнула я. После всего произошедшего, после закончившихся скандалом переговоров, общаться с кем-либо из охотников мне было совсем неприятно. Но при посторонних приходилось сдерживаться, и блюсти приличия хотя бы для того, чтобы не расстраивать де Куттона, ведь я не знала, что связывает его с этой братией, уединившейся в северных горах – «Марш-бросок в полной выкладке с последующими тренировками быстро избавляет от желания пофехтовать с манекеном. Неделя-другая, и любители поиграться с мечом или копьем стоят в строю как миленькие».

— «Ты и вправду чудовище, Нагльфар!» – с усмешкой отметили появившиеся в зале охотники на чудовищ. На спине Равикса и Ворлдвайда я углядела мечи, тотчас же заставившие пожалеть о том, что в копытах у меня находилась бесполезная тренировочная железяка. Взяв один из них, он перебросил меч мне, заставив поймать копытом простые, обтянутые бурой материей ножны, в то время как Равикс вытащил свое оружие, пару раз взмахнув для пробы абсолютно черным клинком с золотистой рукоятью и рунами, вытравленными вдоль дола.

— «Оживи его!» — потребовал Ворлдвайд, в то время как я беспомощно оглядывалась по сторонам в попытке понять, что же им всем было нужно. Отбросив в сторону ножны, я недоуменно поглядела на клинок, отметив на нем знакомые разводы и синий камень, помещенный в рукоять – «Ну же! Не думай – просто зажги это оружие!».

— «Просто проведи копытом по клинку» — посоветовал мне Равикс. Под его копытом лезвие черного меча ожило, а покрывавшие верхнюю треть дола грифоньи руны зажглись неприятным оранжевым светом, рассыпав по лезвию извивающиеся искры, через секунду, окружившие загудевшее лезвие желтым сиянием, резанувшим меня по глазам тугими плетями серых нитей, похожих на помехи на телеэкране – «Представь, что вынимаешь его из ножен».

«Вот это да!» - недоуменно и насторожено прошептал голос Найтингейл у меня в голове – «Это же те самые камни! Но погляди, это что-то иное – все лезвие выглядит так, словно застывший солнечный луч… Как ему это удалось?!».

— «Ого…» — обалдело проблеяла я, глядя на неприятно гудевший меч, с жужжанием рассекавший воздух перед вращавшим им земнопони. Неудержимо быстрые, выпады и абсолютно незнакомые мне фигуры ударов следовали один за другим, сливаясь в непрерывную ленту, окружившую фигуру жеребца. Одно движение следовало за другим, сливаясь в один непрерывный удар, полосующий окружавшую его плоть, и вскоре за Равиксом, не отрываясь, наблюдали все собравшиеся в зале, остановившимся взглядом следя за гудящей полосой застывшего света.

— «О, трес магнификь! Превосходно!» — первым опомнился де Куттон, изящно похлопав когтистыми лапами – «Вижу, ваша техника и не думает останавливаться в прогрессировании, уважаемый Равикс из Угла! Но что это за великолепное оружие?».

— «Это один из секретов охотников, майстро» — хмыкнул Ворлдвайд, покосившись на молодежь, вместе со мною, зачарованно таращившуюся на меч – «Не беспокойтесь, Арман, для вас у нас тоже найдется подарок. Мало кто из ныне живущих принимал столь же искреннее и деятельное участие в поддержке нашего ордена. Магистр Хуго фон Гриндофт лично хотел вручить его вам».

— «Ах, вот так? Главный апотекарий Полипетанга решил лично почтить это место своим присуствием?» — безо всякого восторга осведомился грифон. Его лапа непроизвольно сжалась на рукояти длинной рапиры, висевшей на боку этого бретера. Интересно, он и вправду был настолько известен среди грифонов, как говорила Грета ле Гранд? И зачем тогда он представился мне простым наемником? Впрочем, могла бы догадаться и сама, когда его прислали в закрытый интернат прямиком из Комиссариата, да и интересничать, напуская с помощью инкогнито тумана, похоже, для знатных грифонов было вполне обыденным делом – «Боюсь, у меня слишком много важных и незаконченных тел для того, чтобы тратить свое время на встречу в этим тостойным гарсоном».

— «Ваши дела, маэстро, это ваши с ними дела. Но в замке не принято выяснять отношения, вы же знаете».

— «Тогатываюсь. А между тем, Скраппи, попробуйте-ка стелать то, о чем вас просил мастер охотник» — вздохнув, я лишь дернула щекой от столь быстрой и ловкой попытки перевести разговор на другое, и попробовала повторить то же самое, что проделывал Равикс. Увы, сколько бы я ни проводила ногой по проклятой железяке, сколько бы ее ни терла, она оставалась по-прежнему мертвой и холодной, безжизненно лежа у меня под копытом – «Попробуй-ка еще раз».

— «Да надоело!» — рыкнула я, чувствуя себя донельзя глупо во время садомирования железяки передней ногой – «Я вам что, Памела Андерсон, или Линда Лавлейс?!^[68]».

— «Повторяй за мной» — поглядев на меня, Равикс на секунду выпустил рукоять, заставив меч погаснуть, после чего вновь, медленно и демонстративно повел копытом по черному лезвию – «Кристалл — сердце клинка. Сердце — кристалл воина. Воин — кристалл силы. Сила — клинок сердца. Всё взаимосвязано — кристалл, воин, клинок. Мы едины».

— «Кристалл – сердце охотника. Охотник – сердце кристалла. Бла-бла-бла» — буркнула я, вновь дернув копытом по мечу, ожидаемо, не добившись никакого эффекта – «Послушай, Равикс, и все вы! Я не воин. Вот ни разу, прикинь? Заткнитесь, Куттон!» — отбросив меч в сторону, я вздохнула, не обращая внимания на звон железяки, которая, на самом деле, была каким-то там минералом, если верить профессору Хаго. Увидев направленное на него копыто, маэстро Высокого искусства, как тут величали умение выпотрошить ближнего своего, понятливо заткнулся, и с изящным поклоном изобразил двумя пальцами слипшийся от чего-то клейкого рот – «Я просто кобылка, которая не может смотреть, как плачут те, кому она могла бы помочь. Как страдают те, кто мог бы жить своей жизнью, в то время как я не успела, не знала, или не смогла что-то сделать. Я не буду просить прощения, но да — мне nasrat на ваши sraniye кодексы, ваши уставы, и ваш орден я тоже готова кругом обосрать, напоследок сделав сверху кремовую розочку из говна! Профессор Хаго совершил чудо – но я не могу воспользоваться плодами его трудов из-за… определенных причин. Но я сделаю так, что это изменит жизнь остальных, сделав ее хоть немного, но лучше».

— «И тебя заботят лишь те, кто похож на тебя?» — помолчав, поинтересовался охотник. Меч в его копыте погас, но без этого свечения, превращающего оружие в какое-то поистине фантастическое устройство, он выглядел даже лучше, радуя глаз сочетанием черного клинка, желтых рун и светлого лезвия – «Лишь те, кто умеют говорить?».

— «Способность болтать еще не признак интеллекта. Поверь мне на слово, ведь я смогла убедиться в этом когда попала сюда!» — огрызнулась я в ответ на показавшееся мне совершенно несправедливым обвинение – «И мне плевать на то, как выглядит существо. Главное, как оно поступает. Я встречала чудовищ, которые были похожи на самых обычных существ – и я встречала респектабельных грифонов и пони, которые были одержимы такими чудовищами, что я до сих пор не могу спокойно спать по ночам».

— «И что же с ними стало?».

Тишина. Только потрескивают прогоревшие жаровни, давая все больше и больше теней.

— «Думаю, ответ на этот вопрос ты получить не захочешь» — раздался за моей спиной знакомый голос, а большое копыто точно также, как и всегда, наступило на хвост, пресекая любые попытки судорожно рвануться в ближайшее укрытие, скребя копытами пол. Как именно этот хитрец научился вылезать из потемок беззвучно я еще не догадалась, и лишь возмущенно пискнула, когда оказалась прижата спиною к широкой груди, вновь ощутив вес подбородка супруга у себя на макушке – «Я сам все узнал лишь несколько лет спустя».

— «Ты меня обманул!» — сердито заверещала я, пытаясь вывернуться из-под оперевшегося на меня, словно на тумбочку, мужа – «И ты опять ко мне подкрадываешься, негодяй!».

— «Прости, ничего не могу с собой поделать» — без малейшей тени раскаяния, развел крыльями мой здоровяк, заставив остальных усмехнуться – «Ты так забавно пугаешься, Скраппи, что я просто не могу устоять».

— «Вспомнишь об этом, когда ты будешь стоять ко мне спиной, возле открытой двери, а в копытах у меня будет скалка или сковородка! Когда все сходится воедино, я ведь тоже не всегда могу устоять!».

— «Вот так вот и живем» — вздохнув, сообщил остальным Графит, иронично обнюхивая мою лохматую макушку. За спинами охотников, на выходившем в зал балконе, я заметила светящиеся глаза графа, так не похожие на крошечные гляделки-фонарики местных истребителей монстров. Чуть пониже, из основного прохода в главный зал, робко выглядывала Кег с суетившимися у нее под ногами детьми. Что там она говорила о том, что не собирается становиться им нянькой? – «Дорогая, ты снова решила побыть непослушной кобылкой?».

— «Мы… Мы просто разговаривали. Правда ведь?» — думаешь, Твайлайт, все прямо так вот со мной и согласились? Поддержали меня в трудный момент? Как бы ни так! Осклабившиеся рожи разве что не заржали, когда муж понятливо вздохнул, и даже протянули ему отброшенный мною меч! Странно, но вид зачарованного оружия Графита не слишком-то вдохновил. В отличие от меня, с мечом он справился быстро, и после нескольких неудачных попыток приспособился слабенько, но все же активировать меч – «зажигать», как выражался Ворлдвайд, однако вместо бурного восторга лишь хмурился, задумчиво разглядывая светящийся клинок. В ответ на мои расспросы, он лишь буркнул что-то про Госпожу, которая обо всем узнает, после чего уволок меня прочь, строго-настрого запретив даже приближаться к тренировочному залу, подарив охотникам и де Куттону долгий, безо всяких намеков понятный взгляд. На который эти мерзавцы все, как один, отреагировали лишь пожатием плеч, с извечной шовинистической солидарностью признавая право одного из них распоряжаться своей кобылой, долго и возмущенно сопевшей по пути на третий этаж в зубах своего жеребца.

— «Скраппи, я еще раз, но уже абсолютно серьезно, прошу тебя – прекрати это. Слышишь?» – сердито начал муж, выпустив из зубов мой загривок. Облепившие меня дети, всю дорогу катившиеся катившиеся на материнских боках, быстро прыснули в стороны, спасаясь от недовольного отца, и с криками погнались за Скрипом, гоня несчастного муравья перед собой, словно шар – «Я смирился с этим посольством, смирился с тем, что ты вынуждена вести переговоры с этими важными и не совсем важными господами. Дискорд раздери – когда я увидел, как ловко ты набежала на этого ди Травиано, который хотел забрать себе крепость и земли то понял, что лучшего переговорщика нам попросту не найти. Граф был прав, и ты действительно знаешь, как управляться с этим народом, но я не хочу, чтобы ты рисковала собой. Не сейчас – ты понимаешь, почему?».

— «А может, ты заблуждаешься?» – пробормотала я, отводя взгляд. Говорить уткнувшись носом в широкую грудь было легче, чем глядеть в глаза мужу. Мое сердце болезненно трепыхнулось, когда я увидела новый шрам, похожий на бугристый кратер, который оставил не метеорит, а чье-то острое жало.

— «Ох, как я надеюсь, что не ошибаюсь!» – подняв копытом мою голову за подбородок, муж требовательно поглядел мне в глаза – «А ты, Скраппи? Что ты думаешь об этом? Может быть, ты считаешь, что я использовал тебя? Покусился на твое тело?».

— «Что за чушь?!».

— «Это не чушь. Мы ведь не говорили об этом, и ты точно не высказала, что согласна…».

— «На постельные утехи? Это кто тебе такое рассказал?» – Выпучилась я на него, после чего зашлась в коротком, истерическом смехе – «Слушай, вот это был номер! Этому вас тоже учили на ваших курсах для молодого отца?».

— «Ну… Вообще-то… Да» – теперь была очередь мужа отводить взгляд, уставившись куда-то поверх моей головы – «Согласно последним исследованиям психологов…».

— «А вела эти курсы кобыла?».

— «А какое отношение это имеет к предмету нашего разговора?».

— «Понятно. Тогда больше на эти курсы ты не пойдешь!» — твердо сказала, а может, даже рыкнула я, хватая мужа за бороду, за которую и притянула поближе, прижавшись лбом к его лбу – «А этой кобыле можешь передать, что я лично прилечу, и отымею ее во все естественные и неестественные отверстия организма!».

— «Но…».

— «Мне нужен ты. Понимаешь? Ты, а не кто-то другой! Ты обвинял меня в том, что я пытаюсь быть идеальной женой, или корчу из себя образцовую домохозяйку, словно клоун – но это я просто учусь. Пытаюсь найти себя в нашей жизни. И я хочу видеть дома тебя, а не какого-то задерганного неврастеника, по самые уши напичканного методичками, написанными истеричными, не нашедшими себя в жизни, испуганными кобылами! Да мы даже не ссорились по-нормальному никогда! С битьем посуды, криками, вызывающими стражу соседями, и тасканием за волосья! Как может считаться нормальной такая семья?».

— «Ээээ… Ты и вправду считаешь, что это нормально?» — опешил супруг, мысленно представив картину такой ссоры, и руины, оставшиеся на месте жилья.

— «А ты считаешь, что холодно-безразличное отношение, супружеские контракты и походы к психологу признаками дружной родни? Или письменное согласие на зачатие?».

— «Ну, вообще-то, это нормально. Система семейной жизни «Нет страху в отношениях» ясно говорит, что…».

— «Нихрена это не нормально!» — отрезала я, мысленно отвесив себе подзатыльник за то, что совсем не следила, где это задерживается после службы муж, бегая на какие-то сомнительные курсы – «Вот когда муж превращает жену в домашнюю рабыню – это действительно ужас. Когда жена изматывает мужа, превращая его жизнь в настоящий ад с помощью истерик, скандалов и угроз, подкрепленных манипулированием законом – это действительно мрак. Я видела, я помню и это, и многое другое, гораздо более страшное. Я не хочу потерять тебя, потерять семью, ведь она – это один из нескольких якорей, которые держат меня в этом мире».

— «И каждый раз ты заставляешь меня дергаться из-за тебя? Переживать до седых волос, когда ты вновь бросаешься на какое-нибудь чудовище, или целую армию, с дурацким мечом наперевес? Так-то ты меня жалеешь?!» — не выдержав, взорвался муж. Словно вскрылся зреющий гнойник, выплескивающий мутное содержимое, извергая накопившийся гной – «Мы же не зверушки, Скраппи! Или мы для тебя собачки? Совы? Вот эти вот непонятные мокрицы, о которых нужно заботиться и переживать, выживут ли они без тебя?».

— «Ты же знаешь, что нет!».

— «Тогда почему ты так поступаешь?».

— «Да потому, что я тащила когда-то тебя в Обитель, задыхаясь от страха! Потому что каждый порез, который я вижу на твоем теле, заставляет меня пугаться до ужаса!» — зарычала я, но затем, повинуясь пронесшейся в голове мысли, прижалась щекою к широкой груди – «Когда я увидела, как этот грифоний дворянчик тебя поцарапал своей шпагой, я чуть не описалась со страха. Помнишь, как я закричала от страха, что он тебя ранил?».

— «Я помню, как ты орала, что пустишь ему то ли кровь, то ли кишки» — посопев, уже спокойнее прогудел супруг – «А вот слез, орошающих грудь израненного, но не сдавшегося героя, я что-то не помню».

— «Потому что во мне очень много от Старика. Его иронии, легкого цинизма, и специфического юморка» — вздохнула я, поглаживая копытом расслабляющиеся мышцы – «Но когда его нет, я становлюсь глупой, истеричной кобылой, готовой свалиться в обморок при виде мужа, фехтующего на глупых, как ты выразился, железяках».

— «Напротив. Ты становишься… Ты становишься той самой Скраппи Раг, которую я когда-то встретил. Хомячком».

— «Да. Наверное. Хомячком» – слабо улыбнулась я – «Как многое мы потеряли за эти годы, Графит? Как многое в нас изменилось? И почему?».

— «Давай договоримся…».

— «Ты опять начинаешь?».

— «А, дискордова отрыжка! Хорошо я требую, слышишь? Я требую, чтобы ты прекратила эти свои выходки!».

— «Да вот прям счаз!».

— «Кобыла, я не шучу!» — взяв меня за подбородок, прошипел Графит, сверкнув для острастки глазами. Тщетно конечно, но я изо всех сил сделала круглые, испуганные глаза, как и положено любящей супруге, получающей нагоняй. Наша сила- в нашей слабости, так ведь?

— «Ну, ладно. Теперь буду делать глупости исключительно с тобой» — произнесла я голосом заправской блондинки, манерно растягивая слова – «В следующий бой мы пойдем только вместе. Прааавда, мииилый?».

— «Я запомню твои слова» — пообещал муж таким серьезным тоном, что я испугалась, что переиграла, когда его копыто прошлось по моей голове, и ухватило меня за спутанную гриву волос – «Так значит, говоришь, что вам не хватает крепкой ноги жеребца, и таскания за волосы?».

— «Эй! Я пошутила! Психологи не врут, слышишь?».

— «Вот это сейчас и проверим!» — предвкушающе облизнулся мой здоровяк, прикрывая дверь в комнату задней ногой – «Я вижу, что кое-кто вновь был непослушной кобылой?».

— «Эй, что это еще за любовь к связыванию и доминации такая?!» – возмущенно заверещала я, пытаясь выкрутиться из захвата. Увы, тщетно – весовые категории у нас были все-таки разные, и мои пинки и попытки укусить были прерваны жестким, буквально вырванным у меня болезненным поцелуем. – «А потом что? Заставишь меня в форму горничной переодеться?».

– «Ага! Вот значит, как! Сон, значит, говорите?» — чему-то обрадовалась эта стероидная образина, прижимая меня к груди, и оглядывая, словно какой-нибудь аппетитный пирожок с начинкой. О дальнейшем я умолчу, так как в соседней комнате были дети, безуспешно пытавшиеся развернуть недовольно скрипевшего Скрипа, что придавало еще больше пикантности этому спонтанному порыву. Каменные стены приглушали раздававшиеся в покоях звуки, благодаря чему меня попросту извозили спиной по всему ковру, пока наконец не уперли темечком в стену, после чего я вполне ощутила, как чувствует себя нанизываемый на шампур шашлычок. Навалившись сверху, муж жадно вглядывался в мою задыхавшуюся мордашку, плотно прижимая к полу крылья и передние ноги, пока задние, беспомощно распяленные, болтались в воздухе, наполняя комнату ритмичным позвякиванием браслетов. Вот уж действительно странные штуки, о которых я постоянно забывала, несмотря на периодически возникавшие позывы немедленно избавиться от этих украшений. Потом я услышала, как в соседнюю комнату поднялась Грасс, и едва успела заткнуть копытом рот, в то время как плотоядно ухмыльнувшийся супруг принялся наращивать темп, тяжело заколотив тазом по широко раздвинутым бедрам, вынуждая меня метаться в его объятьях, душа рвущийся из меня стон. Осознание присутствия за стеной других пони, находившихся всего в нескольких футах от нас, обострило ощущения как никогда раньше, и только губы мужа, накрывшие мой рот, не дали переполошить всех постояльцев старого замка диким воплем, рванувшимся у меня изнутри, когда тяжелая туша буквально вдавила меня в ковер, даря невероятно острое ощущение наполненности, раздвигавшее трепещущее нутро. Пикантности этому придавали и воспоминания о подростках, на которых я натолкнулась, лазая по этажам, и обнаружив всю развеселую четверку, слившуюся в собственном запретном уроке чувственности на чердаке. Уйдя незамеченной, я все же в чем-то позавидовала этим юнцам, и теперь, отброшенные в сторону, воспоминания вдруг всплыли на свет, расцвечивая новыми красками становящуюся понемногу пресноватой супружескую жизнь. Потные, задыхающиеся, мы еще долго не могли разделиться, ощущая, как моя сжавшаяся утроба не желает отпускать пульсирующее естество своего жеребца, и лишь когда угомонившиеся дети уволокли с собой похрустывающий при движении шар скрибба, украдкой покинули спальню, перешептываясь и оглядываясь по сторонам, словно какие-нибудь подростки, удирающие поутру с соседского сеновала.

Нанесло ли мне это наше странное помешательство какую-нибудь психическую травму, с точки зрения кумушек, кормившихся за счет имеющих проблемы с бытом семей? Ну, даже не знаю… Но уже в коридоре я была озадачена приобретением костюма горничной («И непременно с носочками, Скраппи!»), после чего получила такой крепкий, влажный, и абсолютно развратный поцелуй чуть пониже хвоста, что кубарем скатилась по лестнице на подгибающихся задних ногах и мордочкой, полыхающей, словно фонарь.

В таких развлечениях прошло несколько дней. В отличие от фон Гриндофта-младшего, охотникам для раздумий понадобилось куда больше времени. Часть его я проводила в подвале, обсуждая с профессором варианты развития придуманных им технологий – как оказалось, помимо мозгов, как и у любого грифона, у него присутствовала и деловая хватка, однако в вопросах развития своего детища он явно плавал, то и дело скатываясь в какие-то розовые мечтания, в которых всем распорядится умный и дальновидный король, с помощью канцлера, верного ему дворянства, а также мудрого Ландтаага, одним лишь королевским указом сделав так, чтобы всем сразу же стало привольно и хорошо. Я не спешила его разочаровывать, но при этом хорошо помнила старые, злые стишки из прошлого Старика: «Возглавляя партии и классы, лидеры никак не брали в толк, что идея, брошенная в массы — это девка, брошенная в полк»^[69]. Идея, какой бы законченной ни казалась, обязательно изменится, переварившись и пройдя жернова мыслительного процесса множества личностей, и лишь от парадигмы породившего их общества будет зависеть, во что выльется мысль, поселившаяся в головах. В какой-то момент я вдруг начала понимать, что контроль над тем, что стоит за розовыми мечтаниями умного, но мало что смыслящего в развитии общества грифона, в целом вполне возможен, и лишь удивлялась своей наивности, когда думала, как это принцессе удавалось регулировать прогресс не только Эквестрии, но и окружающих ее стран.

Но кажется, тихому и теплому болотцу технической мысли пришел небольшой пушной зверек, и вскоре, нас ожидал давно назревавший, и даже перезревший технический и научный прорыв.

«А что, если уволочь его куда-нибудь? Сдать принцессам, и пущай себе изобретает в тиши отдельной башни, где-нибудь посреди пустошей или бескрайних полей, под ласковым эквестрийским солнцем?» — поначалу эта мысль показалась мне вполне осуществимой и здравой, напугав именно этой спокойной уверенностью в ее осуществимости, и своих силах. Нет, этот грифон был не просто каким-нибудь риттером или ваза, который мог вдруг исчезнуть в этих лесах, и уж точно не был пятнистой простушкой, которую можно умыкнуть прямо со сцены театра. Да и на второй, более зрелый взгляд, идея показалась мне попросту подлой – а по моему скромному мнению, ничего хорошего из начавшегося с подлости дела выйти не может. Именно об этом, наверное, были стихи, под первым, поверхностным, «диссидентским» слоем скрывавшие более глубокую мысль, и не одну. Задуманное в тиши кабинетов, осуществленное одним росчерком карандаша, озвученное официальным документом, вдруг давало странные, ни на что не похожие всходы, заставляя авторов хвататься за головы, выдирая остатки волос. Так теория не выдерживала встречи с практикой, с реальной жизнью, а не таблицами или расчетами, превращаясь иногда в свою полную противоположность. Поэтому обдумав, я изгнала эту холодную мысль, и словно бичуя себя, озвучила ее Гриндофту-младшему, заставив грифона удивленно покачать головой.

— «Отец не зря советовал доверять вам, юная мисс» — только и развел лапами ученый – «Я думал, что он был попросту опьянен вашим поступком, когда вы отдали ему Дайнслейф, да и возраст нашего старика, да продлит Хрурт его дни, тоже не малый, несмотря на то, что его лапы по-прежнему крепко держат копье или меч. Но теперь я вижу, что он был прав, когда сказал, что принцессы все так же мудры, раз назначили переговорщиком именно вас».

— «А вот я в этом совсем не уверена. Ведь посол или дипломат – это что-то такое хитрое, умное, изворотливое, всегда копающее под страну, в которую был назначен пославшим его правителем. А я? Простая, незамысловатая пони, способная разве что стукать по головам, да доставлять проблемы своим домочадцам».

— «Иногда открытость и простота бывают нужнее, чем хитрость и дальновидность» — наставительно поднял крючковатый палец грифон, вновь заставив меня поразиться такой незамысловатой наивности взрослого, казалось бы, существа. Впрочем, он был ученым, а эти ребята всегда были без царя в голове, что раз за разом подтверждал этот профессор, заставляя меня трогать и взвешивать в копытах различные заготовки, каждый раз, словно случайно, подсовывая среди них результат своих пьяных трудов. Но, к его удивлению и моему облегчению, ни одна из них меня не прельщала и кажется, не соответствовала каким-то его личным замерам и ожиданиям, поэтому вскоре мы забросили этот эксперимент, проводя время за очередным разговором.

Вторую, и большую часть времени, я проводила в тренировочном зале. Я не удивилась, когда меня принялся опекать Графит, вместе с детьми являясь на мои тренировки – кажется, он всерьез решил озаботиться расширением нашего семейства, и еще не раз и не два мне приходилось судорожно цепляться копытами за подголовник кровати, чтобы не выдать нас предательским стуком по стене, когда супруг решал в очередной раз вколотить в меня хоть чуточку рассудительности, попутно утрамбовав в живот еще одного жеребeнка. Однажды, мы даже сделали это снаружи, получив на память несколько неловких минут, когда мне пришлось выслушивать жалобы Грасс на ужасный град, всю ночь барабанивший по гудевшей от ударов крыше, на которой всю ночь безумствовали какие-то чудища. Санни относился к оружию достаточно равнодушно, в то время как Берри была в полном восторге от висевшей на стенах тренировочного зала коллекции, подолгу разглядывая сверкающие мечи. Впрочем, я была настороже, и быстро пресекала ее попытки добраться до чего-нибудь острого – но не насильно, как ты могла бы подумать, Твайлайт, а хитростью, попросту начав поднимать близнецов на раннюю утреннюю зарядку, после которой обязательно вручала им какой-нибудь меч. Побольше, и желательно потяжелее. В результате, уже через пару дней, в зал они влетали с протестующим хныканьем, по окончании зарядки, выбегая из него раньше, чем я успевала дойти до очередного тренировочного экспоната. Ведь за дверями их ждал целый замок, исследовать все закоулки которого можно было до бесконечности вместе с присматривающей за ними теткой, или охотится на острожного Скрипа, наловчившегося в доли секунды сворачиваться в хитиновый шар. Кроме корешков, этот проглот оказался настоящей машиной по уничтожению разных домашних паразитов, словно бульдозер, выкапывая крыс из их нор, а иногда, попросту глотая их вместе с норами, не обращая ни малейшего внимания на попытки попробовать на зуб прочность его хитина. С тем же успехом он ел даже землю, оставляя после себя разрытый, разоренный подвал, усыпанный пирамидками из плотно спрессованных шариков, запах которых напоминал выветривающийся аромат протухших яиц, остававшихся на месте разоренных крысиных колоний. Мои расспросы заставляли разводить копытами даже охотников – те как-то не слишком интересовались рационом подобных существ. «В старых книгах про них говорилось, что эти мерзавцы полезные, поскольку переносят в кишечниках богатые элементами ископаемые ближе к поверхности, но для чего они это делают, и почему- никто не знает. Да и видят их редко – на нижние уровни соваться охотников нет, а те, кто это делают, туда явно не за этими мокрицами ходят» — объяснил мне Ворлдвайд. Я не видела, чтобы эти бравые чудовищеловы совещались, или обдумывали произошедшее – так, перекинутся несколькими фразами, или затеят вечерний разговор ни о чем, предпочитая обсуждать перспективу скорой зимовки, каких-то чудовищ, расценки на работу в разных поветах и областях, а не то, что же ответить на мой демонстративный демарш. Поэтому мне оставалось лишь тренироваться, пытаясь восстановить упущенную форму в компании де Кутона и Графита. С мечом мой муженек обращался как бабка со свечкой, но неплохо действовал снабженными лезвиями накопытниками. Кажется, продемонстрированная мною полезность исчезнувших Когтей была обдумана, переосмыслена и принята на вооружение благородной принцессой, снабдившей своих слуг новым видом вооружения. Однако они подходили скорее для диверсионной работы или нападения из-за угла, что демонстрировали фестралы в Камелу, но против настоящего строя или опытного, а главное, одоспешенного противника, им бы это вряд ли чем-нибудь помогло.

И это вновь заставляло меня задумываться над тем, с какими же именно целями создавала Луна этих красавцев.

Потом к нам присоединилась и Кавити. Она пришла одна, и долго жалась в углу, за колоннами, пока я делала вид, что не замечаю новой тени, обрисованной падавшим из окна светом.

— «Можно… Можно я к вам присоединюсь?» — наконец выдавила она, глядя куда-то вбок. Дождавшись моего разрешающего жеста, она подобрала себе похожий по весу и размерам меч, и принялась за дело, вскоре, начав буквально навязываться в мои спарринг-партнеры. Этому я не препятствовала, демонстрируя спокойствие и сдержанность, что, кажется, все больше пугало ее именно той неизвестностью, что лежало за этим непонятным, и оттого еще более пугающим отношением начальства. Быть может, первый запал прошел, и в эту шальную пегасью головку пришла отрезвляющая мысль о том, что можно считать командира дебилом, но если так же думает о тебе и сам командир, то вероятность огрести на свою голову кучу неприятностей повышается в разы. Все привыкли к тому, что если Легат начинает орать, то обычно это ничем серьезным не заканчивается – а вот тихий разговор «по душам» обычно сулит близкие неприятности, от которых уже не отделаешься уставными «Мэм, да мэм!». Поэтому она из шкуры вон лезла, пытаясь продемонстрировать, что все поняла и осознала, и больше такого не произойдет. Я принимала ее предложения, но не спешила раскрывать ей объятья, предпочитая подержать на коротком поводке из страха, чувства вины, и усиливающегося ощущения неопределенности, желая, чтобы примирение было действительно даром, а не ожидаемым исходом конфликта. Жестоко и недружбомагично? Вот когда ты начнешь править своими подданными, угробив какого-нибудь тирана далекого королевства, тогда и поймешь меня, Твайлайт, поверь. Лишь то, что произошла эта стычка во время похода, пронесло ее мимо трибунала за неподчинение командиру, а может, и просто короткой и злой дуэли, как это было принято между пегасами, с последующим позорным изгнанием. Да, я поступала неправильно, я поступала нехорошо – но иногда, как говорила одна моя хорошая подруга, приходит время, когда каждому из нас кто-то должен вправить мозги. Поэтому пегаска сопела, потела, и ждала своей участи не зная, что я решила ее все же простить, но перед этим заставить искупить свою вину. Возможно, даже собственной кровью.

И этому я научилась у вас, мои дорогие учительницы-принцессы.

В остальном, жизнь продолжалась. Опаленные волосы понемногу отрастали, а де Куттон гонял меня день и ночь, когда отвлекался от своих подопечных. Скакать по тренажерам, или убивать быстрых монстров было мало, иначе любого лесовика можно было бы записывать в матерые дуэлянты. Нет, сражения с разумными требовали особого подхода, и именно де Куттон в последние годы был тем, кто натаскивал охотников на чудовищ для боя с четвероногими врагами, создавая им репутацию опаснейших воинов, тайно обучая охотников странной, ни на что не похожей технике битвы с разумными существами. Лишь после этого признания, дополненного взятым с меня обещанием не распространяться полученной информацией направо и налево, я начала понимать, откуда у Греты ле Гранд возник такой интерес к той технике, которую я использовала в поединке с бывшим любимчиком бывшего короля. Интересно, выжил ли этот лысый красавец? Хоть я его и не добила, но два проникающих удара в грудь, причем один в область сердца – даже во времена Древнего, в большинстве случаев, это был билет на тот свет… Что ж, я и в самом деле не собиралась развеивать создававшийся годами и кропотливым трудом этот мистический ореол, но смогла договориться (или сторговаться – понимай это как хочешь) о том, что если у кого-нибудь из его учеников, или кого он сочтет достойным, возникнет в жизни желание получить прилежных учеников, то их всех с достойным интересом выслушают в Кантерлоте, на пересечении улиц Канатной и Роз. В том, что прилежность из будущих учеников будет брызгать и бить фонтаном, я нисколечко не сомневалась – в конце концов, вычерпывать говно из канализации можно неограниченно долго, как и урезать премиальные «за неусердие в боевой и строевой подготовке», поэтому Легион должен был вполне спокойно принять введение должности полкового учителя фехтования. Слишком много пони пострадало в схватках один на один, пока какой-нибудь самоотверженный и быстрый клинком ваза не встречался с одним из офицеров, которым я, кое-как, сумела вбить в голову, что на поле боя нужно не дуэли устраивать, а побыстрее подрезать или прибить противника, и не отвлекаться от дела.

Впрочем, свое посредственное владение оружием муж возмещал возмущающей меня гиперопекой.

— «О, это нисколько не вретно! Я ше не претлагаю ей гимнастику тля тела, с отягощениями в вите гирь и гантелей, по метотике госпотина Жако» — уверил муженька де Куттон, когда тот, с извечной жеребцовой бесцеремонностью, поинтересовался у маэстро, не вредно ли будет такие занятия его жене – «Но останавливаться в развитии не стоит – это только вретит тем, кто начал изучение Высокого искусства. Стремиться прогрессировать нужно всегда. Нет претелов совершенству, и если кто-то скашет вам, что постиг все тонкости мастерства, можете рассмеяться ему в глаза! Конечно, если это позволит вам ваша смелость и репутация, веть осмотрительность – это первая из ваших защит».

— «А кто тогда лучшие?» — пыхтя, простонало одно из юных дарований, в очередной раз получая тренировочным мечом по доспехам, серией глухих шлепков обозначивших, что его в очередной раз спустили в утиль – «Где их найти?».

— «Многие мнят себя лучшими. В том числе, и некоторые охотники» — буркнул неразговорчивый Эхо. Двигая ногами в быстром, рваном ритме, он обошел противостоящую ему белую грифонку Айзу де Кройф, и шлепком по запястью выбил у той длинный меч, заставив отпрыгнуть назад, мелькнув нежно-розовыми подушечками задних лап – «А вот где их найти, это все знают. Дело-то несложное».

— «И где же?».

— «У престола всемогущего Хрурта. Или на Небесных Лугах» — осклабился жеребец.