Река Подкова на северо-востоке

Река Подкова на северо-востоке

Сегодня утром в кинематографический отдел Управления Пропагандой северо-восточного округа пришел сверху очередной приказ.

Главное Управление, располагающееся непосредственно в Сталлионграде, часто рассылало по окрестностям различные конкретизированные задания, которые местным учреждениям, занимающимся пропагандой, надо было выполнять. В приказе была заложена основная идея, а дальше уже инициатива шла со стороны местных органов. Например, в приказе говорилось: “Мотивирующий фильм; Трудовой долг”, а дальше над тем, как именно фильм будет заставлять зрителя осознавать свой трудовой долг, думали пони, собственно, в том отделе Управления, куда приказ поступил.

Вот и сейчас коллектив КиноУП Северо-восток поспешно организовал собрание и усердно трудился над сценарием фильма о важности коммунистических идеалов и какую роль они сыграли в истории Сталлионграда по сравнению с монархической Эквестрией. Сам замысел довольно банальный, и придумать что-то из ряда вон выходящее было затруднительно. В связи с обострившейся внешнеполитической ситуацией, приходилось выходить на новый уровень пропаганды — затрагивающий не только жизнь простого сталлионградца, но и условия проживания в капиталистической империи по соседству.

И вот, в обширной комнате с бежевыми стенами и ярко-красными транспарантами с лозунгами соответствующего содержания (“Наша цель — максимально сотрудничать с представительством Управления Просвещением!”, “Народ ждет твоих идей!” и так далее), за большим столом сидел местный коллектив КиноУП. Стол был широкий и не слишком продолговатый, так что “сидящих в центре” не было, и каждый чувствовал себя в коллективе наравне с остальными. Среди большого количества пони больше всего выделялись несколько личностей.

В потрепанной темно-коричневой кепке сидел, положив копыта параллельно на стол, единорог Мологот Ровнопис, назначенный на должность сценариста и ласково называемый товарищами Молей. Почти напротив него, активно размахивая копытами, декламировал свои идеи товарищ Литга — организатор, собственно, самой кинематографической деятельности — цвета старой бумаги земной пони с постоянно всклокоченной гривой. По сути, он был режиссером, но обязанности его распространялись не только на это дело. С краю стола разместился молчаливый и практичный Стрича — темно-серый пегас с темно-красной гривой с белыми полосками. Он всегда тактично выслушивал весь коллектив, а затем вставлял свою мысль, которая, порой, признавалась гениальной всеми собравшимися.

На этом список интересных лиц не кончается, но перечисленных для повествования пока будет достаточно.

Итак, Литга продолжал декламацию:

— Нам, товарищи, нужно на этот раз из такой обыденной темы организовать что-то выдающееся! От нас ожидают в лучшем случае простое перечисление достоинств жизни при социализме и недостатков при монархическом строе, но мы должны выйти из этих рамок и удивить всех!

— Только как это осуществить? С вашей стор-роны, товар-рищ, есть идеи? — подал голос Ровнопис, очень заметно растягивая “р”.

— В том-то и дело, что идей конкретных нет! Я вам и себе ставлю задачи, чтобы мы все эти задачи выполняли.

— Так а с чего вдр-руг вы это задачи ставите? Задача нам пришла свер-рху.

— Нам пришел… В Эквестрии так говорят всякие, тьфу, профессиональные авторы… Концепт, вот. Из этого, кхм, концепта нам и надо развить сначала идеи для проекта, а потом и сам проект.

— Вы тут эквестрийскими словечками не кидайтесь. Не для этого вас посылали за границу.

— Так я же сам с презрением отношусь, тут суть не в этом!

Вот такой вот не особо продуктивный спор продолжался в течение довольно долгого времени. В итоге разговор пошел примерно в таком направлении:

— Сделать что-то из р-ряда вон выходящее с таким заданием сложно. Я даже с увер-реностью могу сказать, что невозможно. Безнадежное дело.

— Тогда зачем мы работаем, если не будем переоправдывать ожидания? Про это даже тезис существует — перевыполнение плана…

— Наша р-работа — донести мысль. И больше ничего. От нас не тр-ребуется создавать никаких ни впечатлений на всю жизнь у зрителя, ни чего-либо подобного.

— Знаете что? А черт с ним. Берите простого жителя Эквестрии и простого жителя Сталлионграда, и сравнивайте условия, в которых они живут. И все. Как вы делали всегда. Вы, товарищи, не хотите выражать инициативу — и не выражайте. Никто не требует. Я для этого вам и не нужен.

С этими словами раздосадованный Литга покинул комнату. Повисло неловкое молчание. Дальше коллективу оставалось только обсуждать то, как будет оформлен фильм. Очевидно, что сюжетами из жизни, какими-то конкр-ретными отр-рывками…

Стрича с опущенными бровями наблюдал за всем произошедшим и под конец обсуждения, к негласному удивлению коллектива, промолчал. В какой-то момент была и пауза ожидания реплики от Стричи, но тот и не собирался реплику вставлять. Он задумался.

На дворе стояли осенние морозы, и жители поселка Заподковье начинали утепляться. Уже нередко тут и там можно было увидеть укутанных в теплые шарфы или коленники пони, закрывающих глаза копытом от набирающего силу ветра.

Стричений направился по привычной дороге до дома, но вскоре свернул и оказался на набережной, по которой спокойно плыли деловые теплоходы. Время от времени на каком-то судне можно было увидеть растянутый вдоль всего борта транспарант, либо развевающееся на ветру больше красное знамя. Пожалуй, только подобные детали и украшали тусклый пейзаж поздней осени. Стричений немного размял затекшие крылья (из-за неустойчивой погоды и работы не в погодной службе их нечасто приходилось использовать) и присел на бетонные берега.

Река Подкова сохранила старое название Сталлионграда, когда еще название того не было посвящено товарищу Сталлиону, проведшему индустриальный прорыв и укрепившему социализм среди народа. Подковой называлась еще та деревня на севере-востоке, когда жили там в основном земные пони, а в хозяйстве преобладали традиции и обычаи. Но намеки на индустриальную революцию уже были, и после прихода Сталлиона к власти… Но сейчас важна не история.

Подкова текла с северо-востока в южные моря. По ней постоянно плавали теплоходы, и она была одной из основных транспортных артерий автономии. Сталлионградский народ всегда расчитывал на ее поддержку, и она становилась опорой в самые трудные моменты.

Стрича молча смотрел на тихую реку, ощущая холодный ветер слегка расправленными крыльями. Он думал о своем долге.

Подкова всегда ощущала ответственность перед всеми. Она послушно кормила первых земнопони-поселенцев, послушно служила путем в южные моря и обратно на протяжении веков. Послушно служила преградой на пути чейнджлингов во время их вторжения, позволив разместить народу Сталлионграда вдоль нее свои укрепления. И теперь она также послушно трудиться во имя всеобщего блага, направляя большие теплоходы с красными лозунгами вдоль бортов и неся по своему течению лодки простых рыбаков, не забывая о своем долге.

Он думал о том, что его беспокоит в окружающих его пони.

Его беспокоило то, что все делается не искренне, а для галочки. Идеи превратились в формальности, ответственность перед идеями — в минимально трудоемкий способ выполнить задачу. Он давно замечал это за теми, с кем работает, но не особо обращал на это внимания. Сейчас все стало ясно. Последний инициативный пони, готовый работать на идею, а не на галочку — Литга — опустил копыта.

Постойте…

Нет, не последний.

Раз есть он, Стричений, искренне верящий в состоятельность идей, значит, надежда еще не погибла. Значит, такие пони еще существуют. Это значит, что не все еще общество погрузилось в сплошной самообман.

На нем лежит ответственность передать искренность другим, пока она еще жива в нем самом.

Он твердо знал, что должен делать.

Вечером собрание состоялось снова. Решались последние детали, Литга лишь угрюмо сидел в стороне и иногда в том же духе отвечал на задаваемые ему вопросы по поводу организации съемок.

Стрича заявился не сразу. Лишь после того, как, казалось, все основные вопросы были решены, темно-серый пегас зашел в комнату. Никто не сделал ему замечания по поводу опоздания, все ожидали от него лишь то, что он спокойно присядет с краю стола и…

Нет, он не сядет.

Пегас оглядел всех присутствующих решительным взглядом, ловя товарищеские взгляды на себе. Затем он начал говорить.

— Каждый из вас работает на высокие идеи, ведь все мы именно ими и объединены, так? Верно. Но проблема в том, что большинство из вас лишь так считает. Работать на идеи — значит следовать этим идеям. Вам когда-нибудь приходило в голову, что можно пропагандировать коммунистические идеи, будучи капиталистом и имея в своем распоряжении предприятие, выпускающее ювелирные изделия? Колечки на рог с подковой и молотом, сережки в виде серпа… Не противно? Но это просто пример. Каждый из вас должен осознавать ответственность перед идеями. Не ждать, что кто-то должен быть более ответственен, не думать “зачем нам трудиться лишний раз, если без этого можно обойтись?” План — это лишь условность. Цифры, слова. Выполняя план, вы не выполняете долг перед идеями. План — это расчеты с целью определить, насколько всеобщие потребности могут быть выполнены. Долг и ответственность — это то, что вы должны чувствовать всегда. Эквестрийские идеологи их “Гармонии” говорят — “чем больше сила, тем больше ответственность”. Наш, трудовой вариант звучит абсолютно иначе: Ответственность должны чувствовать все и постоянно, независимо от врученной им силы. Так что вот, товарищи. Ни ты, Мологот, не ощущаешь ответственности перед идеями, думая, что можно выполнить условный план и дальше бездельничать. Ни ты, Литга, не готов до последнего нести искренность желания исполнять долг, просто опуская копыта.

Мы должны донести до всех, что между коммунистическими и капиталистическими идеями есть одно огромнейшее различие. Капитализм построен на якобы автоматической выгоде для всех, когда каждый стремиться получить выгоду лишь для себя. Коммунизм, к которому мы стремимся и в который мы должны верить, построен на неудержимом и искреннем желании сделать так, чтобы выгода была распределена на всех — притом что искренность живет в каждом, и все могут положиться друг на друга, не боясь быть обманутыми только потому, что кому-то захочется ухватить себе кусок побольше. Своим отношением к долгу перед идеями вы предаете их. Ответственность лежит на каждом из нас, независимо от должности или статуса в обществе. Наша цель — помнить о ней постоянно, и трудиться в честь нее, а не в честь каких-то формальностей. Как власть может рассчитывать на народ, если народ не чувствует ответственности? Вот и вводят подобные формальности. А для вас все это продолжает ничего не значить. Так я говорю вам ответственность наконец почувствовать, пока не поздно все исправить. Кто со мной, товарищи?

Все в ошеломлении стояли и смотрели на темно-серого пегаса. Затем одно за другим в полном молчании стали подниматься вверх копыта, хотя никто не говорил их поднимать. Все было понято предельно ясно. Ровнопис молча поднял левитацией перо и сказал:

— Несите чистые листы.