Странник

День спасений. Верное решение. Принц Демонов.

Необычное ощущение, когда публикуешь главу после такой огромной задержки, за которую ещё раз извиняюсь. Итак, глава предпоследняя, потому и такая большая — поток событий велик. Думаю, прекращу давать краткие заметки в начале, ибо тут они не нужны. Приятного чтения, и да... С наступившим летом вас, народ.

Такая знакомая полянка. Помнишь, когда ты была совсем маленькой, и не носила выдуманный псевдоним вместо своего настоящего имени, вы со своим троюродным братом приходили сюда каждый день и играли в догонялки? Тогда, твои крылья ещё недостаточно окрепли, поэтому ты не могла летать. А твой брат мог. Но несмотря на всё это, он тратил почти всё свободное время на тебя, хотя и был тебе почти не родной. Затем, ты совершила свой первый полёт в одиночку, красуясь своим умением перед восторженной публикой, завела много друзей, но так и не забыла его. Помнишь, как шли годы, ты взрослела, а вы так и приходили на эту неприметную полянку, уже только для того, чтобы просто посидеть рядом, любуясь заснеженными горными вершинами вдалеке?

— Привет, ксенос! — Услышала Бладнайф совсем рядом.

Недалеко от неё, на трухлявом пне, сидел имперец. Облачённый в свою стандартную броню, он весело махал рукой, другой снимая с себя маску, а затем и шлем.

— Индрик!

Грифонша взмахнув крыльями, приземлилась прямо на человека. И без того скрипящий гнилой пень, не выдержав дополнительного веса, беззвучно развалился на куски, опрокидывая парочку на траву.

— Ты жив! Ты жив! Я верила, я знала! — Забыв про напускную гордость, Бладнайф, обливаясь слезами, прижималась к лоялисту.

— Не совсем… — Произнёс он, сдержанно улыбаясь и отвечая на объятия. — У тебя очень красивый сон. Вся ваша планета настолько прекрасна?

Сон. Бладнайф сползла с человека, вспоминая последние мгновения его жизни. Вся мимолётная радость улетучилась в тоже мгновение. Теперь её сгорбленная фигура сидела спиной к лоялисту, а поток слёз не могли сдержать даже приставленные к лицу лапы.

— Дура. Я полная дура, — Хлюпала она, обращаясь сама к себе. — Идиотка, ты спишь.

— Эх… мне больно смотреть на твои страдания, — человек присел рядом. — Бладнайф.

Грифонша вытирая слёзы, повернулась к имперцу. Он остался в её памяти таким, каким она увидела его без шлема впервые: растрёпанные, ещё не подстриженные самим владельцем волосы; покрытые лёгкой изморозью скулы и подбородок; яркие фиолетовые глаза, до этого ни разу не встречаемые наёмницей.

— Поскольку я всего-навсего часть твоих переживаний, а меня самого как такового уже нет, позволь сказать тебе от лица твоего же здравого смысла: забудь меня, словно мы никогда и не встречались. Твои нюни ничего не изменят, даже если ты этого очень захочешь. Если тебе станет легче, то можешь помнить меня как завоевателя пришедшего из другого мира, сменившего сторону лишь благодаря нелепой случайности. Я говорю слишком грубо и жестоко? Извини, таково твоё внутреннее сознание, так меня воспроизводящее, — Говоря это, человек пугающе не шевелил губами. — Если на самом деле хочешь простого семейного счастья – найди себе нормального грифона, который действительно будет тебя любить, заведи птенцов или собаку и живи… Живи.

— К Дискорду всё это, я хочу быть с тобой, — Упрямо бросила грифонша, прерываясь на очередной поток слёз. — Мне никто не нужен кроме тебя.

— Ты споришь сама с собой, о бессмысленных вещах, — Произнёс фантом, не делая никаких попыток утешить наёмницу. — У нас бы ничего не вышло – я это знаю. Ты это знаешь. Отпусти меня, Бладнайф. Мне нет дороги дальше, но это не значит, что и твой путь подошёл к концу.

— Я этого так не оставлю, — грифонша взрыхлила лапами сырую землю. — Твоя смерть будет отомщена.

— Смерть? Хех. — После этих слов, очертание имперца начало расплываться.

Наёмница поняла, что просыпается. С грустью, окинув прощальным взглядом, своё любимое в малые годы место, также начинающее покрываться рябью, грифонша отвернулась к надвигающейся темноте.

— Бладнайф! — Услышала она уже в полу разбуженном состоянии.

— Чего тебе, ненастоящий Индрик? — Нехотя отозвалась она.

— Мы не умираем – мы отправляемся в ад на перегруппировку.

Под цитату знакомого ей человека, наёмница разлепила глаза. Маленькая комнатушка в гостинице представляла собой один большой бардак. Единственное окно было занавешено дырявой занавеской, через чьи неровные прорези бил надоедливый солнечный свет.

Споткнувшись о несколько пустых бутылок, которые со звоном, закатились под старенький диванчик, Бладнайф подошла к зеркалу. С пыльной светоотражающей поверхности на неё глядело растрёпанное заплаканное лицо, c ещё не рассосавшимся, но уже начинающим становится сине-жёлтым синяком. Новое напоминание об ушедшем навсегда человеке чуть не заставило подавленную наёмницу вновь всё бросить и в слезах забыться глубоким сном, но переборов себя, грифонша подошла к изодранной собственными когтями, тумбочке. Одеваясь, она вспоминала все те немногие моменты своей жизни, проведённые рядом с человеком. Короткая череда событий: от встречи внутри выдолбленного в скале комплекса, до прощания под дождём – мимолётом пронеслись в голове грифонши, на что та, тяжело вздохнув, нацепила на себя самую важную часть гардероба любого наёмника – кривую короткую саблю, длиной примерно в пятнадцать дюймов с учётом рукояти.

В баре было лишь несколько рассевшихся по самым крайним столам посетителей и десяток, отстранённых от своих обязанностей гвардейцев, запивающих своё горе какой-то высокоградусной отравой. Бладнайф пересиливая желание, вернутся в номер, села за самый неприметный на её взгляд столик. Она сама не знала, зачем спустилась. Стараясь не привлекать лишнего внимания своей кислой физиономией, грифонша тихо подозвала единственного на весь бар официанта. Земнопони светло-серой масти с бордовой гривой незамедлительно подбежал к клиентке.

— Чего изволите? — Весело спросил он.

— Что угодно, только не салат, — Грифонша достала несколько золотых монет. — На. И выпить принеси, а то после ваших харчей неделю в горле першит.

Пони, проглотив оскорбление, взял зубами монетки и слегка пожевал, удостоверяясь в фальши – после чего ускакал за заказом.

— Я сейчас не в настроении с кем-либо знакомится. — Устало пробормотала наёмница, видя, что рядом с ней кто-то присел.

— А моё настроение ты не учитывала, когда хитростью “познакомила” с Вестфордом. — Ответил Алистер, умещая под столом свой хвост.

Без намёка на злость, рыцарь внимательно рассматривал медленно поднимающую на него взгляд наёмницу. Теперь он выглядел куда старше, и Бладнайф к своему стыду осознала, что совсем недавно строила глазки грифону, скрывавшему свой истинный возраст. Вдруг он мог ей в отцы годиться?

— Пришёл поглумиться? — Отрешённо спросила наёмница.

Грифон лишь стал пододвигаться ближе.

— Дистанцию держи. — Бладнайф перешла на рык.

— Хочешь найти того, кто стоит за всем этим, включая гибель Индрика? — Поинтересовался он, останавливаясь на допустимом расстоянии вытянутой лапы.

Бладнайф заметно передёрнуло.

— Имя.

— Валлар.

Грифонша иронично крякнула.

— Ну конечно. Лорду, у которого богатств как грязи, вдруг резко захотелось нанять полудурошную идиотку на такое дело. Просто так. Показать всем свои богатейские причуды.

— Кто сказал, что он сделал это просто так? — Теперь роль иронизирующего грифона, перешла к Алистеру. — Человек присоединился к нам только для того, чтобы рассказать принцессе Селестии чрезвычайно важную информацию касающуюся Валлара. Ты не знала?

— Зато ты в курсе всех новостей, — наёмница склонила голову на бок, — А ведь правда – откуда ты все это знаешь?

Рыцарь оскорблёно фыркнул.

— Пока ты, да Фесс шушукались с Морсом о том, как меня разоблачить, мы с Индриком устроили привал недалеко от Кантерлота и он в знак доверия за то, что я открыл ему своё лицо, рассказал часть своей миссии. К сожалению только часть. Самую её маловажную и неинформативную толику.

Наёмница, схватившись за голову, тоскливо замычала. Она позволила бездумной злобе затуманить рассудок, из-за чего настоящий убийца ловко обвёл их всех вокруг когтя, вдобавок улучшив свое положение при дворе. Как она могла этого не заметить? Самолично придя в городское поместье, обжитое кланом Валлара, грифонша познакомившись с лордом и выдав ему заранее выслеженного преступника, заметила нечто паскудное во всём происходящем, но тогда ей хотелось лишь отомстить, поэтому другие чувства отодвигались на второй план. Почему у них всё не так, как в Эквестрии? Каждый, пернатый единоличник, едва получив хотя бы подобие власти, в тот же миг начинает свою партию интриг и заговоров. Только вот проигравшие в подобных играх не получают шанса на реванш.

Принесли салат и сок. Впрочем, к заказу Бладнайф не прикоснулась, с отвращением отодвинув от себя небольшой поднос. От некогда пробудившегося аппетита не осталось и следа. Что же теперь делать? К Кровожадному так просто не подберёшься – охраны у него, как грязи. И это не учитывая его связей и благосклонности аликорнов.

— Можно? — Как-то чересчур резко спросил Алистер, видимо борясь со смущением.

— Что? — Не совсем поняла Бладнайф.

Алистер указал на заполненный под завязку бокал с синей чашечкой и получив в ответ вялый кивок, ловко подцепил его двумя когтями.

«И зачем спрашивал? Взял бы, да выпил… Ах да, ты ведь у нас вежливый. Рыцарь, мать твою за хвост»

— Зачем ты здесь? — Вопрос у Бладнайф напросился сам собой, да и грифон не спешил пробовать напиток, скорее всего этого и ждал.

На пороге появился новый посетитель, но разглядеть его не удалось – он сразу уселся за маленький столик в тёмном углу. Подозвал официанта. Алистер медлил.

— Мне нужна твоя помощь, — сок оказался противный и чересчур вяз во рту — Мы должны освободить нашего с тобой общего друга. Денег у меня нет, но думаю, мы договоримся. И ещё кое-что. Ты должна сказать, куда забрали убийцу Индрика. Не отпирайся, я осведомлён, что это ты навела на неё Кровожадных.

Убийца. Сколько раз она слышала это слово от стражников, бродяг, торговцев, о совершенно разных грифонах. Складывалось ощущение, что Убийцы, это не воины, дезертиры и наёмники, совершившие самое ужасное по меркам королевского правосудия преступления или добросовестно выполняющие свою работу палачи, отличающиеся от первых только накидкой солдата армии одного из лордов. Казалось, — это одна единственная в своём роде неистребимая тварь, тянущая свои ржавые окровавленные конечности на звон монет, скупые обещания и отзвуки неисполнимых желаний. И одну из этих конечностей ищет благородный рыцарь.

— Зачем? — Недовольно прорычала Бладнайф. Ей не нравилось, в какое русло перетекает разговор. Пусть ведроголовый лучше салат жрёт, но молчит.

— Я хочу её освободить. И Морса тоже. — Произнёс Алистер, отодвигаясь как можно дальше.

Получи Бладнайф удар под дых, её лицо скривилось бы меньше, чем от таких слов. Он хочет, чтобы она помогла ему спасти эту… тварь и мерзавца, который её покрывал? Он что, псих?!

— Ты бредишь. — Поражённым от такой наглости голосом, сказала она.

За стойкой закашлялся бармен. Алистер потёр подбородок, тщетно имитируя само спокойствие. Сейчас или никогда, подумал он.

— Это ведь глупо, — Начал он. Его непринуждённый тон поражал своим спокойствием. Каждое слово шло легко, как поймавший попутный ветер ялик. — Ты не видишь всей картины, глядя на произошедшее поверхностно. Ты смотришь на мертвеца, чья голова скатывается с эшафота. Он был тебе дорог и твой гнев обоснован. Но обратишь ли ты его против меча, оборвавшему столь дорогую тебе жизнь? Нет. Но ты это сделала. Ярость ослепила тебя, и ты забыла про палача, — Алистер прочистил горло, — Ещё можно всё исправить, Бладнайф. Мы сможем направить меч против его хозяина, только помоги мне. Да, он обагрён кровью Индрика, но кровь Валлара её смоет.

Закончив речь, Алистер с надеждой посмотрел на наёмницу, ожидая ответа. Он не заставил себя долго ждать, жаль и был самым обычным взрывом хохота, на который обернулись сидящие недалеко стражники, а таинственный посетитель, сидевший в углу, незаметно пересел поближе и теперь полумрак от догорающих свечей очерчивал его бледное лицо и заплетенные в короткий хвостик перья на затылке. Насмеявшись и утерев потрепанным рукавом воображаемую слезу, Бладнайф сложила лапы на груди.

— Почему ты считаешь меня такой глупой, Алистер? — Рыцарь тихо выругался – не сработало. — У этого, как ты его называешь “меча” в отличие от стальной болванки был разум, и удар его никто не направлял. И знаешь, мне не нужен меч, чтобы кого-то убить, у меня есть это, — Сабля неожиданно шлёпнулась на стол, и Алистер невольно отпрянул, вжавшись в плохо отёсанную спинку стула, — К тому же, “меч”, который ты мне предлагаешь, поди уж сломан. — Довольно улыбнувшись, она поднялась, провожаемая двумя раскрытыми от ужаса глазами.

— То есть как – сломан?..

Грифонша лишь отмахнулась.

— Я не буду помогать ни тебе, ни Морсу и той суке подавно. Я ухожу, мне надоела эта партия. Можете считать меня проигравшей. Шах и мат.

Алистер вскочил, как ошпаренный.

— Я денег заплачу! — В отчаянии закричал он, но новый взрыв хохота был красноречивее любого “нет”.

Проклятье! Он так близок к своей цели, но одному ему ни за что не справится. Наёмница была его последним союзником, а он её потерял. Отчаяние взяло вверх. Он не может подвести Орден, не может подвести магистра, возложившего на него великую миссию. Смех тысячи пересмешников продолжал звенеть в ушах, лишая грифона последней капли терпения.

— Хорошо! — Заорал он настолько громко, что привлёк излишнее внимание грифонов-стражников. Они повставали со своих мест, взирая на вставшего во весь рост, закованного в броню и чёрные обмотки Ночного Дозора рыцаря, — Если надо, я один спасу Морса и Астрид, или погибну пытаясь. Но ты не поможешь мне из-за Индрика? — Злоба лезла из Алистера, как гной из лопнувшего нарыва, — Крылья на отсечения даю – подохни кто-нибудь другой и более страшной смертью, ты бы глазом не моргнула. Он тебе что, действительно нравился? Этот плосколицый бескрылый уродец,— Секундное замешательство и Алистер выдал фразу, чуть не стоившую ему жизни: — Если у тебя свербит дырка, не надо так драматизировать, что теперь её некому заткнуть.

Рыцарь даже не успел пожалеть о том, что на нём нет шлема, как в паре сантиметрах от его лица зависло кривое лезвие сабли, остановленное прямым клинком длинного меча. Оглашаемая лязгом борьба продолжалась не более секунды. Возникший из неоткуда незнакомец, с лёгкостью отвёл смертоносную полосу стали, подставив наёмницу под удар, но моментом не воспользовался. Свет одинокого каганца на столе освещал его слегка щуплую фигуру; одет он был в тёмно-зелёную замызганную куртку с обрезанными рукавами и засаленные брюки, был бледен и угрюм.

— Не уточнит ли добрый господин фразу, в которой он обмолвился насчёт спасения некого Морса? — Каркающие слоги выдавали в нём северянина.

Тем временем подоспела стража: у Бладнайф молниеносно выбили оружие, заломили лапы и обступили. К Алистеру вышел один из них: облачённый в синюю армейскую броню грифон. Лицо скрывало забрало выполненное в виде вертикально опущенного клюва.

«Когда-то я тоже скрывался за шлемом, и ничего хорошего из этого не вышло» — Подумал Алистер.

— Мне послышалось или вы сказали: «Если надо, я один спасу Астрид» — Голос главного стражника металлоломом дребезжал на половину бара.

Алистер растерялся, но решил ответить правдиво – ложь в последнее время лишь всё усугубляла.

— Да. Вы её знаете?

— Она наш сержант, — Стражник положил лапу на обмотанную войлоком крестовидную гарду своего широкого меча. — Мы её по всему городу обыскались. И скажи-ка: от кого это ты собрался её спасать?

Маленький огонёк каганца почти погас, когда Алистер закончил. Они сидели за тем же столом, недавно бывшим свидетелем неудавшегося кровопролития. Почти все клиенты разбежались ещё двадцать минут назад, и помещение было практически пустым, не считая поспешно расплачивающегося за сидр коричневого земнопони, нервно артачившегося за стойкой бармена и рассевшихся поблизости солдат. Бледный незнакомец тоже остался и теперь сидел рядом с рыцарем, слушая каждое его слово. Алистер подумал, что он знает Морса или Астрид… Возможно их обоих. Если он сумеет склонить их на свою сторону, появится шанс. Тьма и Пламя, он идёт по зыбучей почве и один неверный шаг будет стоить ему всего. Зачем он пообещал Вестфорду спасти его дочь, ну зачем? Если они встретятся вновь, он узнает, всё узнает. Надо быстро соображать, иначе ему конец.

«Давай Алистер, тебе представился отличный шанс и подарок в виде живой силы. Воспользуйся им с умом, можешь же! Надо убедить их встать на свою сторону. Это будет легко, а теперь заканчивай».

— … её отца держат в одной из заброшенных трухлявых лачужек расположенных рядом со старыми казармами у восточной стены. Где Астрид, я не знаю, — Наёмница сидела за соседним столиком, лапы были связаны, а компания из двух угрюмых стражников заставляли вести её сдержанно, что впрочем, не мешало ей с ненавистью глядеть на огнепоклонника. Он усмехнулся и указал на неё острым перстом, — А она знает.

— Но?.. — Главарь, развернувшись в пол оборота, оценивающе поглядел на грифоншу.

— Но она ничего не скажет, и вообще помогать не будет. Вы всё сами слышали. — Ответил рыцарь.

— Не скажешь? — Ответом была лишь скрипнувшая под копытами последнего поспешно уходящего посетителя половица, — Посмотрим.

Утаскиваемая по скрипучей лестнице на второй этаж двумя стражниками грифонша не проронила ни слова. Главарь встал и пошёл следом. Алистер решил, что больше им с наёмницей лучше не пересекаться.

— Так что там с Вестфордом? — Бледный, как и главарь не представился, зато успел заказать себе объёмную кружку тёмного пенистого пива. Затем вторую. Третью, наполовину пустую, он отодвинул на самый край и похоже больше не собирался к ней притрагиваться.

«Что ж, солдатня скорее всего ломанётся спасать своего командира, поэтому помощи ждать можно только от него».

— Его схватили прямо во дворце в разгар празднества.

— Что он там делал?

— Намеревался убить лорда Валлара на глазах сотен свидетелей…

— Ну, тогда это точно мой старый добрый знакомый. Только он мог такое учудить и после – остаться в живых!

К удивлению Алистера, бледный был хорошо знаком с Морсом, возможно даже дольше него самого. Узнав, что его держат под арестом какие-то странные грифоны, он без вопросов согласился помочь.

— А что со стражей? — Алистер прекрасно понимал, что просто так согласовать действия с десятком законников будет сложновато.

— Предоставь это мне, — Каркнул он. Голос у него был под стать внешности, — Я умею убеждать.

Солдаты спускались по одному, создавая вокруг сидящих за столом грифонов полукруг. Похоже, Бладнайф рассказала им несколько не то, что ожидал Алистер. Вот кстати и она: последние два солдата беспардонно тащили её обмякшее тело. Голова, как мешок с мукой, безвольно свисала с шеи, периодически мыча и пуская на пол смешанную со слюной паутинку крови.

— Что ж, это было нелегко, — Главарь на этот раз не удосужился сесть и теперь вместе с остальными стоял напротив тускло освещённого стола, в любой момент готовый обнажить клинок. — Мы признательны вам за помощь, поэтому спокойно просим вас сложить оружие и последовать за нами.

— Что это значит? — спросил Алистер, порываясь вскочить с места, но вовремя был остановлен своим новым товарищем.

— Творятся странные вещи, — Свет каганца плясал на отполированном забрале лидера стражников, — Жители города запираются в собственных домах и боятся выходить даже днём. Ночью же, по улицам рыскают зловещие тени, с целью известным только им самим. Уже пропало несколько пони: четыре единорога, три земных и один пегас. Нас слишком мало, к тому же нас отстранили от прямых обязанностей и мы ничего не можем, кроме как пассивно наблюдать за происходящим. Но больше так продолжаться не может. Я, Олаф из клана Северного Ветра, клялся служить и защищать. Да, я не гвардеец, я простой солдат регулярной армии, но моя клятва ничуть не уступает твоей, рыцарь. Пускай за нарушение приказа меня считают кем угодно, мне всё равно. Я не знаю, кто вы двое такие, но ради всеобщей безопасности встаньте со своих мест и держите лапы так, чтобы я их видел.

— За что вы хотите нас арестовать? — Не унимался Алистер. Перспектива того, что его план сложится карточным домиком из-за преданного своему долгу остолопа, его совсем не радовал.

— Мы узнали, где держат нашего временного командира, — На этих словах, Бладнайф подняла голову, и Алистер увидел преобразившееся от допроса лицо. Поморщившись от боли, наёмница плюнула в сторону рыцаря, но цели не достигла, вдобавок получив за это под дых от стоящего слева стража. Громкий кашель и схаркивания заставили Олафа повысить голос, — Особняк господина Трайлера – придворного архивариуса её высочества принцессы Селестии. Сам господин Трайлер на данный момент живёт у родственников в Мэйнхэттэне. Сейчас там обосновался небезызвестный лорд Валлар Форд. Мы собираемся пойти туда и лично обыскать особняк, но перед этим эскортируем вас к ближайшему Пункту Временного Задержания, дабы позже местные власти сами с вами разобрались.

— Не имеете права! — Под звон покидающих свои ножны мечей, Алистер встал. — Я представитель Ночного Дозора. Мы действуем независимо от любых структур, и вы не можете просто взять и посадить меня в клетку.

— Ты так считаешь? — Олаф поднял заключённую в кольчужную рукавицу лапу, собираясь отдать какой-то приказ, но тут вмешался бледный.

Поднялся он неспешно, степенно. Когда он встал напротив Олафа, несколько стражников попытались зайти к нему сбоку, но были остановлены жестом главаря.

— Ещё один шаг и я расценю это, как нападение. — Проворчал Олаф.

Алистер напрягся всем телом, готовый к нападению, но когда его взгляд проскользил по руке незнакомца и задержался на его чешуйчатой пятерне, клюв непроизвольно открылся, а рука отказалась нащупывать висящий на поясе меч. Оканчивающиеся острыми когтями пальцы, изгибаясь под самыми невиданными углами, заставляли глядеть на них неотрывно, лишая всякого желания сопротивляться. Это видел только он, но похоже эффект распространялся и на ничего не подозревающих стражников: Олаф тупо глядел перед собой, остальные стояли в неком подобии ступора.

— Мы можем оказаться, весьма полезны, — Пальцы, словно черви, продолжали извиваться, чего никто, кроме рыцаря так и не видел, — Я предлагаю следующее: вы идёте освобождать своего командира, а мы – другого пленника. В городе действительно происходит невесть что, посему, чем больше мы будем знать, тем больше будет шансов во всём разобраться.

— Колдун! — Бладнайф отпихнула бездействующего солдата, попутно выхватив у него из-за пояса грубой работы нож, — Что, на меня силёнок не хватило?

— Алистер, если я сдвинусь с места, или она меня ранит, всё пойдёт виверне под хвост! — Закричал тот, кого назвали колдуном.

Дважды повторять не пришлось: огнепоклонник, больше не ощущая всепоглощающей вялости, одним прыжком оказался между двумя грифонами.

— Больше ты ничего не испортишь! Ничего! — Рычал он, прикидывая расстояние до Бладнайф.

Не нужно было быть гениальным стратегом, чтобы понимать, какие шансы у избитого, вооружённого только одним ножом наёмника, против закованного в латы, полного сил рыцаря, чей меч раз в пять длиннее. К тому же перед его взором не лопались кровавые пузыри, и пол не пытался выскользнуть из-под ног. Это они оба прекрасно понимали.

— Мы ещё встретимся, фанатик, — Выставив перед собой нож, Бладнайф, прихрамывая, хватаясь за резные спинки стульев, продвигалась к выходу, — Даже раньше, чем ты думаешь.

— СТОЙ!!! — В бешенстве взревел Алистер.

— Не отходи! — В свою очередь закричал колдун, но было поздно.

Грубый нож с уханьем рассёк воздух, вонзившись в незащищённое плечо бледного грифона, заставив того, вскрикнув, свалится под стол.

— Какого?.. — Олаф пришёл в себя первым.

Алистер стоял в полной растерянности. Незнакомец ранен, Бладнайф каким-то образом успела улизнуть, а он снова один. Неужели всё пропало?

Нет.

— Наёмник… проклятье, да помогите мне! — Колдун едва стоял на задних ногах, пытаясь остановить всё усиливающееся кровотечение.

— Помогите ему, — Коротко распорядился Олаф, недовольно растирая виски. — Я не понимаю…

— А чего тут понимать? — Раздражённо бросил бледный, а потом закричал: нож засел неглубоко, но сильный рывок, с которым его достал один из солдат, вызвал ощутимую реакцию. — Нас поимела одна девка. Пока я пытался с вами заговорить, она использовала какую-то бомбу или что-то похожее. Вас всех оглушило, но нас с Алистером эта дрянь не достала. Мы попытались её остановить, но меня ранили, а сэр рыцарь не решился преследовать наёмника в одиночку. Ведь правда, Алистер?

В ответ тот лишь растерянно кивнул:

— Да.

— Ничего не помню, — Олаф с остальными подопечными так и стоял на том месте, где их застал обман колдуна, — Словно кто-то время промотал. Как это выглядело со стороны?

— Глупо, — Криво ухмыльнулся бледный, и зашипел, когда пропитанная какой-то вонючей дрянью повязка слишком сильно стянула плечо. — Теперь в ваших же интересах убраться отсюда поживее.

— Чего-чего?

— Того! Мы тут языками мелим, а наёмник тем временем может уже окончательно скрыться в белокаменном Кантерлотском лабиринте. Думаю, особо задумываться не надо, куда лежит путь ищущего защиты и возмездия головореза.

Дальше всё пошло как по маслу: Олаф не мешкая, вместе с кучкой стражников отправился в особняк, перед этим не забыв предупредить рыцаря и незнакомца не покидать город. Странная парочка не вызывала у него доверия, но другого выхода не было.

— Ждите нас у Центрального Фонтана и даже не думайте убежать или что-то самостоятельно предпринять. — Олаф задержался у дверей, роясь за пазухой.

— Иди, — Колдун устало махнул здоровой лапой, — Я заплачу.

— За всех?

— За всех.

Олаф задумчиво опустил забрало и вышел. Теперь он доверял этим двоим ещё меньше.

Колдун, продолжая гримасничать, встал из-за стола и подошёл к барной стойке, из-за которой выглядывал до смерти перепуганный бармен. Глаза-плошки моргнули, среагировав о знакомый звон, вызванный ударом металла о металл. Туго набитый кошель лежал перед коренастым пони, но брать его почему-то не хотелось.

— Здесь пятьдесят дукатов – эквивалентно вашим пятиста битам. Ответишь на мой вопрос правильно – они твои. Нет – получишь лишь десять за выпивку. Ну как, согласен?

Хозяин забегаловки жадно закивал. Конечно, понятно.

— Что ты только что видел? — Спросил колдун, пододвигая звенящий мешочек к загребущим копытам оливкового земнопони. Видно, это была уже привычная процедура.

— Ничего. — Ответил тот, принимая приз за правильный ответ.

— Молодец, — Колдун отошёл от прилавка, и запоздало бросил через плечо, — И челяди своей скажи, что подслушивать нехорошо.

Должно было вечереть, но солнце до сих пор властвовало на небосводе, словно не собираясь покидать небесную обитель. Ничего удивительного: бал отнимал у сестёр всё свободное время, полностью руша стандартный график, чьим предписаниям они следовали вот уже много веков. Если через несколько часов принцесса Луна не выкроет время для смены времени суток, результат дипломатической миссии грифонов будет ознаменован белой ночью. Или это продуманный символический ход? В любом случае к этому точно не относятся пустующие широкие столичные улицы, всего день назад пестрившие разноцветной Эквестрийской аристократией.

— Так кто ты такой? — Алистер шёл позади колдуна, кутаясь в поношенный шерстяной плащ. Было тепло, но рыцаря всё равно бил лёгкий озноб.

— Друг Морса, как и ты. Этого тебе знать достаточно, — Колдун остановился и осмотрелся, — Куда теперь?

Алистер запомнил это место: здесь богатые улицы плавно перетекали в узкие коридоры Нижнего Квартала. Редкие заброшенные хибарки неприветливо хлопали полуразвалившимися ставнями, а заселённые были наглухо закрыты и казались не менее заброшенными, чем их пустующие соседи. Жители боятся. Алистер хорошо запомнил слова стражника, насчёт странностей, похищений, теней…

— Алистер. — Колдун вывел рыцаря из раздумий.

«Ты моё имя знаешь, а я твоё нет. Зато я знаю кто ты и без имени».

— Налево, — Алистер кивнул в сторону тёмного неприветливого закоулка, — Скоро будем на месте.

---

— Шайнинг, повтори сейчас же, что ты сказал? — Селестия была возмущена, как новостью, так и невольно засмотревшимся на неё капитаном дворцовой стражи. Пожалуй, туманное платье, подчёркивающее и без того идеальную фигуру аликорна, было несколько экстравагантным. Интересно, сколько ещё сальных взглядов оно обеспечило своей хозяйке?

— Ваше высочество, я прошу прощения, что не известил вас раньше. Вы были заняты, а мне самому доложили около десяти минут назад.

Недавно у Шайнинга появилась дурацкая привычка: оправдываясь, он смешно, натянуто улыбался, как будто говоря, что всё в порядке, что всё можно исправить. Это очень роднило его с сестрой, но сейчас аликорна это только раздражало.

— Прекрати улыбаться, Шайнинг. Ты капитан дворцовой стражи, а не шут. Или хочешь попробовать себя в новом амплуа? — Шипела Селестия, — Пропало несколько пони, а ты соизволил рассказать мне об этом только под конец бала?

— Ваше высочество…

— Молчи несчастный, молчи, если себе дороже. Восемь пони аристократического происхождения могут быть где угодно, но где им предписано быть – здесь – их нет! А ты молчишь, как рыба! Они давно пропали, не так ли?!

Пот струился из-под золотого шлема, его капли оббегали нос, скапливались на подбородке и капали на холодный, как направленный на него взгляд, мраморный пол. Теперь Селестия казалась совсем непривлекательной.

— Кто ещё знает об этом? — Осведомилась она, смягчая тон.

— Из присутствующих здесь – никто, — Резко выпалил единорог, — Я счёл более благоразумным уведомить сначала вас.

Селестия устало вздохнула. Как ей хотелось сейчас себя ущипнуть, и проснутся в своей тёплой уютной постели и всё бы это оказалось дурным сном: невидимые вредители, о внешнем виде которых можно лишь гадать; безапелляционно настроенные пришельцы, именующие себя людьми, ищущие невесть кого и умудрившиеся вместе с Вестфордом взбаламутить весь замок; тревожные вести с севера и ранение лорда Валлара; многомесячные переписки с высшими грифоньими чинами, сожравшими гору бумаги, масляных чернил и нервных клеток. Ферразиус был прав – они, в отличие от канцелярских принадлежностей, не восстанавливаются.

«Странник, где же ты?»

— Вот что Шайнинг, произошедшее должно остаться между нами. О том, что пропали ещё и пони не должен знать никто кроме нас двоих. — Успокоившись, молвил аликорн.

— Боюсь, слишком поздно, — Шайнинг виновато опустил уши, что окончательно разрушило его мужественный вид. — За стенами замка слухи разлетаются быстрее оголодавших параспрайтов. От полной утечки информации нас спасло чудо – ваши подданные по какой-то причине всё реже и реже покидают свои дома, словно прячась от кого-то… или чего-то.

— Шайнинг, я тебя убью! — Новый приступ гнева, охватил Селестию — Он прекрасно знал, что они с сестрой не могут уследить за всем, что творится вне замка и вся эта работа была поручена ему… — Тут аликорн опешила, поняв, что ошиблась.

За порядок в городе отвечал не капитан стражи Шайнинг Армор, а лорд Валлар Форд. Но почему он ничего ей не сказал? Не обязательно лично – Селестия прекрасно бы это поняла, но молчать о пропавших горожанах и нарастающей панике было совсем непрофессионально, а ведь грифон в поддержании порядка был куда лучшей кандидатурой, чем верный, но всё же не такой опытный единорог.

— Ваше высочество, вы ведь сами сложили мои полномочия на… — Запоздало начал оправдываться Армор.

— Я вспомнила, извини.

— Нет, это и моя вина. Я не решился оспорить ваше решение, и вот к чему это привело, — Жеребца несколько выбило из колеи извинение от самой принцессы, но в тоже время и придало уверенности. — Если вы позволите, я со своими подчинёнными немедля организую поиски.

Шайнинг Армор, возможно и уступал своей сестре в интеллектуальных способностях (сильно уступал…), но жеребца, преданного принцессам, больше чем он, не сыскать во всей Эквестрии. Даже после женитьбы, по окончанию медового месяца, он, к всеобщему удивлению вернулся в Кантерлот вместе с женой и попросил вновь принять его на старую должность. Принцесса Кэйденс, его супруга, среагировала на столь выдающееся проявление патриотизма неоднозначно, но и насильно тащить мужа обратно в Кристальную Империю не решалась, оставшись в столице на правах почётной гостьи. Что творилось в самой Империи, Селестии было невдомёк, но счастливые улыбки новоиспечённых супругов не оставляли сомнений, что страна племянницы на неопределённый срок её отсутствия находится в надёжных копытах. В любом случае, Кэйденс повезло с супругом. Если бы он ещё не засматривался на её благочестивую тётушку, он мог бы сойти за идеального жеребца. Но, как ни крути, винить его за это не стоит – обычный знак внимания от представителей противоположного пола не считается изменой.

— Так и сделай, — Кивнула принцесса. — Возьми всех свободных от караульной службы королевских стражников и без лишнего шума начни поиски с верхних дворцовых ярусов. Затем пускай спускаются всё ниже, осматривая каждую комнату и закуток. Это, скорее всего, будет пустой тратой сил и времени, но надо с чего-то начать, а сидеть, сложа копыта, мы не можем.

— Ваше высочество, — Нотки вины вновь зазвучали в голосе Армора, — Свободных стражников нет – все на постах. Чтобы обеспечить наблюдением весь дворец нам даже пришлось отозвать из отпуска четыре десятка заслуженно отдыхающих пегасов и единорогов.

— Тогда сними нужное количество стражи с маловажных постов, ненужных маршрутов патрулирования, праздно шатающихся и изображающих службу. Иными словами: оставь минимум охраны для вида, остальных же распредели, как считаешь должным, — Селестия на миг задумалась. — Если ничего не выйдет – по окончанию бала прочеши город и близлежащие поселения с лесами и подлесками. А если дела пойдут совсем из копыт вон плохо… подключим грифонов. Авторитет к сожалению пошатнётся, но и рисковать жизнями своих подданных я не намерена.

— Понял, ваше высочество, — Шайнинг Армор браво отсалютовал. — Разрешите исполнять?

— Ступай Шайнинг и помни, пока есть возможность – действуй без лишнего шума. — Кивнула Селестия.

Когда жеребец покинул напоминающую кладовку комнату, аликорн переступив копытами, решилась выйти. Приоткрыв позолоченную дверь, она воровато высунулась и огляделась по сторонам. Дожили – прячется в собственном замке от сплетников и соглядатаев, но к сожалению, такое неподобающее королевской особе поведение было обусловлено нежеланием поднимать лишнюю шумиху. Лучше всё сделать по-тихому. Аликорн легко протиснулась в чуть приоткрытую дверь и оказавшись в белокаменном коридоре с высоким сводчатым потолком, поспешно закрыла за собой дверь.

— Тия! — Полный укоризны возглас, застал Селестию врасплох. — Почему ты ушла, ничего мне не сказав?

Младшая сестра, одетая в точно такое же туманное платье, как и у белоснежного аликорна, но выделанное в тёмных тонах, недовольно насупившись, осуждающе смотрела на Селестию.

— Могла бы и предупредить, что оставляешь меня одну. — недовольно пробурчала она.

— Луна, я отлучилась всего на несколько минут, — Селестила уловила некое беспокойство в ауре своей сестры. — Что-то случилось?

Луна, закусив нижнюю губу, виновато посмотрела на свои накопытники, подтверждая догадки старшей сестры.

— Я… Сестра… Мне кажется, что я сделала что-то не так, — Разглядывая то мраморный пол, то выгравированные на серебристой обуви узоры, проговорила Луна. — Я не сразу заметила твоё отсутствие и продолжала беседовать с гостями: разговаривала с богатейшими магнатами Травяного Картеля о вскочивших ценах на силос; вместе с остальными слушала слухи и сплетни; послушала одного грифона, предложившего, по его мнению, грандиозную схему нового товарооборота. Но потом, я заметила, как зал пустеет. Сначала грифоны выходили по одному или по двое, но когда мимо меня, их прошло с десяток и скрылось в одной из галерей. Я… Я подумала… — Селестия не сразу поняла, что её младшая сестра вот-вот заплачет, а когда поняла, первая слезинка уже скатилась по её мордочке и со звонким «кап», хорошо слышанном в тишине, шлёпнулась на узорчатый накопытник. — Они хотят видеть только тебя, Тия. Ты для них Божество, мудрая и бессмертная, могущественная и добрая, а я… Я просто завистливая младшая сестра, едва не повергшая весь мир в бездну вечной ночи, общаться с которой им предписывает лишь правила этикета!

— Луна, они так не думают… — Растерянно сказала Селестия и сама поразилась тому, как неубедительно звучит её лепет.

— Почему они так несправедливы ко мне?! — Закричала младшая принцесса, начисто игнорируя попытки старшей сестры успокоить её. — Я глупа? Или некрасива? Со мной скучно? Или все попросту боятся возвращения Найтмер Мун и сторонятся меня, как возможного врага? Тия, я… Я не хочу снова тебе завидовать, но и твоим искажённым отражением быть не желаю.

— Луна, не кричи, успокойся…

Селестия осмотрелась, нет ли кого поблизости. Весь последующий день она сама была как на иголках, из-за непонятных ощущений никак не покидающих её. Сестра тоже это чувствовала, но безболезненно пережить странную напасть не могла, что выражалось в близком нервном срыве.

Луна же, послушно проглотила слёзы:

— Мне не нужно было этого говорить…

— Я не сержусь, понимая причину. Тебе пришлось многое пережить и… — Отвратная рожа Вестфорда сама собой образно всплыла перед Селестией. — … выслушать. Но всё-таки, нельзя так просто отступать, позволять обстоятельствам брать над тобой верх, даже не пытаясь бороться. Официальная часть торжества закончилась, и может быть гости, просто решили полюбоваться нашими хвалёными галереями или погулять по легендарному Лабиринту Статуй.

— Но не в таком же количестве. — Покачала головой принцесса ночи.

Бедное дитя. Слишком мало времени прошло с её возврата в Эквестрию. Да, Луна быстро росла, а былые навыки с поразительной скоростью возвращались к ней, но с адаптацией всё шло несколько медленнее. Пока, она больше напоминала взрослого жеребёнка: возраст и опыт от прошлого, память и частичное поведение – нового настоящего.

— Пойдём, — Успокаивающе улыбнувшись, Селестия встала рядом с сестрой. — Поглядим, куда все разбегаются.

— А можно, я позже подойду? — Скромно спросила Луна. — Я… Мне нужно умыться.

— Конечно. Но прошу, не задерживайся: одна я там продержусь ещё меньше тебя. — С этими словами, старшая сестра грациозно удалилась, оставив младшую одну, в огромном пустующем коридоре.

«Заметили ли сейчас моё отсутствие или нет? А если заметили, станут ли обсуждать моё платье, партнёра по танцу и вкусы, как обсуждали мою сестру? Или будут шептаться о другом: о тысячелетнем изгнании, злой потусторонней сущности и былых воинах?..»

Мерным цокотом копыт, ознаменовало своё присутствие королевская стража. Порядка полусотни белых жеребцов в золотых доспехах прошагали мимо Луны, не забыв при этом откланяться. Теперь она тут точно одна. Как ей казалось.

Громкое «крак!» лопнуло наступившую тишину, как пиньяту. Прибежав на источник шума, Луна увидела разбившийся цветочный горшок. Красивый цветок с единственным свёрнутым воронкой лепестком, который, ещё держался стоймя на полу, торча из чудом не рассыпавшейся кучки земли.

— Есть здесь кто? — Негромко спросила она.

«Дура, конечно есть. Калла Лили, ещё не научились падать без посторонней помощи».

Раздавив несколько черепков, аликорн заглянула за угол и увидела спешно удаляющегося грифона.

— Эй, стой! — Окликнула она его.

Он остановился, нервно поводив плечами – грифон стоял на задних лапах. Когда принцесса подошла к нему, он неспешно развернулся к ней. Одетый в столь нелюбимую грифонами ливрею с серебристыми нашивками и красные парчовые штаны, он неуверенно переминался.

— Кто вы и зачем подслушивали? — Спросила Луна, глядя на беглеца снизу вверх.

— Я оруженосец лорда Валлара, — Ответил он. — Я не подслушивал, я просто… извините, ваше высочество, меня ждёт друг, он будет сильно волноваться, если я не прибуду вовремя.

Сказав это, он попытался поспешно удалиться. Какое непочтение! Неужели её настолько не уважают, что при первой же удачной возможности поворачиваются спиной? И у лорда Валлара нет оруженосца…

— Я с тобой не договорила! — гневно выкрикнула младшая принцесса, взмахивая рогом.

Часть грифоньего одеяния окутал нежный синий свет, на что тот лишь грубо дёрнулся, пытаясь освободится от магической хватки. Треск рвущейся дорогой материи нагайкой щёлкнул по ушам. Значительный кусок ливреи, так и остался висеть в воздухе, охваченный медленно затухающим синим мерцанием. Грифон, хмуро сняв с себя остатки рванины, бросил их перед аликорном. Теперь на месте праздничного одеяния, на нём плотно сидела, состоящая из множества сплетенных между собой стальных колец рубаха.

— П-почему ты в кольчуге? Ты не из стражи лордов, — На дрожащих ногах, Луна сделала шаг назад. Грифон сделал два шага вперёд. — Ты не оруженосец!

Правую сторону мордочки сильно обожгло и всё вокруг превратилось в один огромный водоворот, чья пучина в мгновение ока поглотила упавшего аликорна.

---

Потные, затёкшие запястья невыносимо зудели. Сердце ныло, а от долгого сидения в непривычной позе ломило спину. Ещё и темно, как у дракона в пасти. Кто-то, словно прочитав его мысли, развеял мрак. Висящий под потолком масляный светильник, сразу начал коптить слабо проявляющиеся очертания комнатушки.

Грифон, что стоял на ветхом табурете, дунул на спичку и спустившись на скрипучий пол, близоруко щурясь, посмотрел на пленника:

— Проснулся, наконец. — Говорил он с акцентом, неправильно делая ударение.

— Где я? — Хмуро спросил прикованный к стулу Морс. Он успел нащупать маленькие, но невероятно крепкие звенья, соединяющие браслеты за спинкой.

— Э не, из нас двоих только мне разрешено задавать вопросы. — Хмыкнул тюремщик.

С бурыми перьями и плоским клювом, одетый в странную чёрную броню, он глядел на Вестфорда с любопытством, словно таких, как он, видел нечасто.

— Подумать только – столько кипиша и всё только из-за тебя одного, — Проговорил он. — Зачем ты это делал?

Понятно. Очередной Эквестрийский лизоблюд, решивший подняться за счёт подмазывания принцесс и служения им. Какой он хочет получить ответ? Ну, наверное такой, который его вполне устроит.

— Тебя не понять. — Ответил Морс, тщетно пытаясь разогнуть одно из звеньев своих оков.

— Что правда, то правда, — Тюремщик с опаской уселся на табурет прямо перед Вестфордом. — Такую мразоту я никогда не пойму. Да и не особо хочется. Зато мне куда интереснее, как ты смог убить тех людей.

Людей?! Откуда ему известно про людей, он ведь не из Дозора, а кроме них про битву с этими пришельцами никто не знает. Есть кучи неподтверждённых слухов, но на полном серьёзе к ним никто не относится и даже распушившиеся лорды остынут через месяц-другой. Догадка ушатом холодной воды, окатила старика.

— Ты. Не. Грифон. — Выделяя каждое слово, поражённо пробормотал Морс.

— Ты. Не. Дурак. — Копируя интонации, ответил тюремщик и рассмеялся. Затем, проследив за взглядом всё ещё поражённого пленника, он посмотрел на свою тень, цыкая, потёр щёку. — Косяк, Селестия, косяк.

Чёрное пятно совсем не походило на тень грифона: бескрылая, с более толстыми и массивными передними лапами, овальной, почти что круглой головой, без всякого намёка на клюв, зато с еле заметно выступающими по бокам ушами. Похоже, влияние людей распространилось далеко за пределы севера и Селестия, судя по всему, это знает. Упаси Матриарх, если нападение на Королевство как-то связано с этим, прикрытым аликорновыми чарами, диверсантом. А ведь всё сходится: жертвы одержимых, необъяснимые вещи в Кантерлоте, да и всё остальное. Они собираются устроить нечто ужасное, обманывая королевских сестёр и устраняя свидетелей. Вот он и попался – они наверняка не прочь отомстить за смерть своих товарищей. Тех, кого он убил около трактира. Быть может, у них была своя миссия, а он её так легко сорвал. Вот теперь они до него добрались.

— И что теперь, человек, убьёшь меня? Так давай – со связанным-то уж наверняка справишься.

Диверсант лишь испытующе посмотрел на грифона. Тот не отвёл взгляда, стараясь смотреть на ненастоящего “собрата” с наибольшим презрением.

— Не беспокойся, мы с тобой разной породы, — Сказав это, он сдался, отвернувшись. — Я, в отличие от тебя ненужным кровопролитием гнушаюсь.

— В моей практике ненужного кровопролития не встречалось ни разу. — Фыркнул Вестфорд.

— А необходимое, следовательно, было?

— Было.

— Много?

— Мне хватило…

— И не жалеешь?

— А смысл.

Человек встав с табурета, отвернулся, заложив руки за спину. Хвост, в отличие от скрытых под одеждой ненастоящих крыльев, безжизненно болтался сзади, смахивая на зажатую задницей верёвку. Спина была широкой, и ребристой, как доска для стирки, а задние ноги, в сравнении с теми же грифоньими, удивительно прямые и длинные. Урод уродом.

— И всё же: зачем ты убил тех людей? — Задумчиво, будто говоря с самим собой, произнёс человек.

Вопрос был глупым и когда он прозвучал в первый, раз Вестфорд его просто проигнорировал, но сейчас всплыл опять, будто такая очевидность интересовала тюремщика больше всего.

— И ты ещё спрашиваешь? А чего вы ожидали, вторгнувшись на нашу землю с оружием в руках, попутно вырезав несколько сотен солдат и мирных жителей, что мы вам в ножки поклонимся, и снежок со ступней стряхнём?! Вот, что я тебе скажу: мне п…й, какое у вас оружие, насрать сколько вас ещё придёт и уж точно плевать с высокой горы, кто вас ждёт в вашей стране или откуда вы там к нам лезете. Я убивал и если чудом переживу этот день, буду убивать каждого ублюдка, возомнившего себя завоевателем.

Тюремщик подошёл к грифону и с непонимающим выражением на лице, присел перед ним на корточки.

— Какие завоеватели? Ты зарезал двенадцать беззащитных человек в их собственных квартирах, каким-то образом переместившись в наш мир с помощью непонятной книженции.

Какая к Дискорду книженция? Какие перемещения в другой мир? Что он вообще несёт?!

«— Пищи сколько хочешь, но знай – твой труп пойдёт на корм крысам, а я останусь безнаказанным и позабочусь об Астрид. Каждое утро и ночь буду, о ней заботится. Хах, и вот тебе напоследок».

Последние слова Валлара, которые он с трудом успел тогда расслышать, прозвучали в памяти с пугающей чёткостью.

— Ты вообще кто? — Морс не рассчитывал, что ему ответят, но, похоже, его неподдельно удивлённый вид, смог смутить даже человека.

— Тандерган, командир подразделения быстрого реагирования. И даже не пытайся запудрить мне мозги. Мы и мои ребята, самолично остановили тебя при попытке очередного убийства, а так же изъяли, возможно, помогавший тебе скрываться с места преступлений артефакт – сейчас его изучает принцесса Селестия.

— Вы ошибаетесь – к преступлениям искомого вами существа я причастен не больше, чем к использованию артефакта.

— Двоякий ответ? Ладненько. Ещё скажи, что его тебе подбросили, и ты его даже в глаза не видел.

— Так и есть.

— Изумительно. Врёшь ты лучше подростков-наркоманов, признаю, но недостаточно хорошо, для той ситуации, в которую ты вляпался. К глубочайшему сожалению принцесса Селастия не одобряет всякого рода насилия и поэтому пока мы здесь – я тебя тронуть, увы, не могу. Но мы здесь ненадолго. Осталось дождаться разрешение на твоё депортирование и ты попадёшь в замечательное место, законы которого, бесспорно оценишь.

Человек осклабился, показывая ряды больших плоских зубов. В клюве они смотрелись неуместно, даже тошнотворно. Снаружи что-то грохнулось. Тандерган смело подбежал к ветхой деревянной двери, прислонился прислушиваясь. Примерно через десять секунд грохот повторился, но на этот раз куда громче первого. Человек отпрыгнул от двери, попутно доставая из набедренного чехла стальной полированный предмет. Поочерёдно направляя его, то на грифона, то на дверь, Тандерган несколько сбавив спесь, отошёл к стене.

— Что это? — Спросил он, хлопая себя по груди.

— Думаю, за мной. — Заулыбался Морс.

На самом деле он и сам не знал, что творится там, вне зоны его видимости, но отказать себе в удовольствии напугать лже-грифона никак не мог. Тандерган не обратив на издёвку внимания, щёлкнув чем-то на груди, погрузил комнатушку в океан мерзкого шипения.

— «Вуаль-95», «Вуаль-95», это «Скала-64», как слышно, приём.

Перья на затылке грифона встали дыбом, когда всепожирающее шипение превратилось в слова:

— «Скала-64», «Скала-64», это «Вуаль-95», слышу, ноль пять, приём.

— Объявляю полную боевую готовность, всем немедленно вооружится и прибыть в пункт «А». Попутно попробуйте связаться с «Беркутом» — они в двух шагах от меня, но их волну не ловит.

— Вас понял, конец связи.

Шипение прекратилось, но ему на смену пришли новые звуки – приглушённое уханье, похожее на гудение парового котла. Человек перехватив своё оружие обеими руками, вновь взял дверь на прицел, но о неправильности своего решения сообразил слишком поздно.

— Ах ты, чёрт… — Даже как-то устало произнёс он, прежде чем сорванная с петель дверь впечатала его в стену.

От поднятой пыли Морс закашлялся. Свет с трудом пробивался через вихри мёртвых спрессованных микробов, но наконец, он очертил смутно знакомый силуэт.

— Вот скажи мне, Морс, с какой стати я каждый раз должен спасать твою неугомонную задницу из всевозможных передряг? — Спросил он.

Приглядевшись получше, Вестфорд только и смог выдохнуть:

— Ты-то что тут делаешь?

— И я рад тебя видеть, плешивая ты заноза, но обменяемся любезностями и благодарностями позже – надо уходить отсюда, пока не набежали остальные.

---

— Сколько их там, внутри? — Колдун высунулся из-за угла и тут же спрятался – стоящий у полуразвалившейся одноэтажной хибары охранник в чёрном, едва его не заметил.

— Я видел троих, но внутри их может быть куда больше. — Алистер стоял, облокотившись спиной о грубый деревянный ящик, невесть зачем оставленный жителями города посреди мрачного, вонючего переулка.

Нижний Квартал, или как его называли местные – Нижний Город, был настоящей отдушиной Кантерлотского бытия. По мнению многих, столица пони являла собой идеальное место, где белокаменный дворец возвышается над фалангами ухоженных садов и мастерски спроектированных домов, где между ними вклинились, потеснив малые постройки, небольшие личные особняки особо зажиточных эквестрианцев, но, как говорится в одной малоизвестной поговорке: «Даже самый величественный замок не обходится без грязной выгребной ямы». Нижний Город был ей без всякого преувеличения: дворца было почти не видать, дома сменялись обшарпанными лачугами, а единственной заменой особняка здесь была огромная, похожая на криво спроектированную житницу, убогая конструкция, служившая во времена своего величия общежитием для беженцев с востока. Алистер старательно вспоминал события давно минувших лет, но в конце оставив попытки, лишь порадовался, что дозорного держат не там.

— А ты не можешь использовать против них свою магию? — Спросил Алистер, разглядывая свои обгрызанные когти.

— Я не маг. — Раздражённо процедил сквозь зубы напарник, в очередной раз, высовываясь из-за угла. Два меча лежали рядом. Колдун снял их, когда понял, что выглядывающие со спины рукояти могли легко его выдать.

— А то, что произошло в таверне – просто дар убеждения, я понял. — Расспрашивать незнакомца смысла не было – помогал он исключительно из личных соображений и вполне мог передумать и начать действовать в одиночку, никому ничего не говоря.

Справиться сам, Алистер не мог, а выпускать Вестфорда из виду – тем более.

— Это не магия, — Упрямо повторил колдун. — Это другое. В двух словах не объяснишь.

— Дискорд с ней, — Рыцарь тоже захотел взглянуть, но колдун замахал лапой. — Начинаем?

— Минуту, — Бледный, что-то неразборчиво прошептав, отпрянул назад. — Действуем по плану. Мечи я не возьму – с моим ранением они мне только мешать будут. Это тоже учитывается, ты помнишь?

Алистер с готовностью кивнул, на что колдун, взмахнув крыльями, оказался на ближайшей, не видимой наблюдателями с земли, крыше. Зафиксировав перевязь, рыцарь переведя дыхание, резко вышел на открытую местность и спокойным медленным шагом направился в сторону охранника. Быть частью отвлекающего манёвра было опасно, но необходимо. Из-за ранения, колдун потерял большую часть своей боеспособности, поэтому Алистеру пришлось согласиться рискнуть и попробовать отвлечь на себя внимание как можно большего числа врагов. Если повезёт, их там окажется не больше трёх, включая охранника у входа, если нет… Что ж, колдуна он всё равно не знает, от чего расставание с ним пройдёт не столь болезненно.

Когда до облачённого в чёрную броню грифона оставалось не более двадцати шагов, тот не спеша скинул с плеча знакомого вида экзотическое оружие, после чего направил его на рыцаря.

— На месте, — Хмуро проворчал он, целясь от бедра. — Кто такой?

Алистер приветливо поднял лапы:

— Сэр Алистер, брат Ночного Дозора, к вашим услугам. — Боковое зрение уловило едва заметное движение на противоположной крыше.

Охранник недоверчиво вытянул шею и даже немного опустил ствол своего оружия.

— Мне твои услуги без надобности, сэр Алистер. Можешь возвращаться в сумрак.

Не поняв специфичной шутки, рыцарь пояснил:

— Господин, я прибыл по просьбе принцессы Селестии. Мои услуги требуются не вам, а вашему пленнику: я здесь, чтобы проследить за должным с ним обращением, как с подданным Королевства.

— Он не заслуживает этого, — Охранник, перекинув ремень через голову, повесил оружие на грудь. — Но ваша принцесса может быть спокойна – мы его и пальцем не тронули… пока.

— Я должен убедиться. — Настаивал Алистер.

— Не пойдёт, — Охранник отошёл чуть в сторону, загораживая проход. Свет недвижного солнца стал падать под углом и у рыцаря зародились тревожные предчувствия, — Зачем тебе столько мечей?

Алистер и думать про них забыл. Да уж, стоя в тяжёлых, чуть прикрытых чёрной материей доспехах, обвешанный смертоносной сталью, он не мог не вызывать подозрения. Но он лишь отвлекающая приманка и такой вид сейчас был очень даже кстати.

— Дело в том, что каждый клинок заточен под определённого врага, — Алистер тянул слова, поторапливая про себя колдуна. — Это очень удобно.

Скучающий охранник явно заинтересовался.

— И под кого же заточены именно твои? — Спросил он, рассматривая вспарывающие небеса рукояти.

— Ну, — Первый клинок, покинул ножны и заиграл лунным серебром. Сам того не ожидая, поражённый красотой колдовского меча, Алистер вымолвил: — Этот – против чудовищ.

— А второй? — Похоже охранник не на шутку заинтересовался холодным оружием собеседника.

Борясь с искушением полюбоваться такой красотой подольше, Алистер убрал первый и достал второй меч колдуна. В отличие от предыдущего он оказался обыкновенной облегчённой версией двуручника с проходящим посередине тонким желобом.

— Этот против грифонов. — Безошибочно отчеканил рыцарь, убирая его за спину.

— А тот, что на поясе? — С возросшим интересом спросил охранник.

Не успел Алистер сфабриковать очередную мысль, как внутри лачуги послышался грохот. Охранник сместился в левую сторону, полностью подставляясь солнечным лучам. Под оглушительный дребезг бьющейся посуды, рыцарь смог разглядеть ложащуюся на брусчатку, прямую, как гитарная струна, тень.

— А третий, — Меч молниеносно покинул набедренные ножны и под углом вошёл в живот не успевшего как следует перехватить оружие охранника. Лёгкая чёрная броня его не защитила — На людей.

Открыв в немом крике рот, охранник, цепляясь руками за гладкий нагрудник, медленно оседал, будто тонул в зыбучих песках. Воздух перед ним плыл, словно нагретый от домной печки и когда его тело полностью распласталось на земле, на месте грифона, в луже медленно растекающейся крови, лежал человек.

Колдун и Морс выбежали, как ни на есть вовремя: левая часть улочки загалдела от идущей по ней в сторону хибары солдат Валлара. Но куда хуже дела обстояли с её противоположным концом: оттуда к ним короткими перебежками приближалась около полудюжина лже-грифонов, вооружённые похожими на оружие зарезанного собрата аналогами.

— Уходим, Алистер! — Не лишившийся своей крепкой стариковской хватки Вестфорд, следуя за колдуном, потащил за собой обескураженного происходящим рыцаря.

Первый хлопок застал их в переулке, когда они пробежали довольно солидное расстояние. Вслед за ним, раскатами грома начали звучать дробные перестуки, нещадно долбящие по пищащим с непривычки перепонкам. Обернувшись напоследок, Алистер увидел появившийся мгновенной вспышкой на облупленной стене, той самой уродливой житницы, светлый прямоугольник непривычно близкого взрыва.

---

Цельная металлическая изгородь высотой в три с половиной метра обозначала границу особняка архивариуса – большого ступенчатого вида здания, с покатой черепичной крышей и простирающуюся почти на весть двор лоджией. Ворота были закрыты, а отлитые на них вместо обычных прутьев фигуры единорогов, соприкасались рогами, каждый красуясь на своей воротине. Здание казалось покинутым, как и весь город.

Смерти, пропажи, мистика – всё это разогнало жителей по домам, от страха не давая и носу высунуть наружу. Но запустению особняка не было толкового объяснения. С тех пор, как Гвардейцев Матриарха с большей частью солдат регулярной армии отозвали назад, а дворцовая стража целиком перекочевала во дворец – охранять знать неизвестно от чего, город остался на попечительстве немногочисленной личной охраны лорда Валлара. Вот только нет нигде этой охраны: не видно бороздящих Кантерлотскую землю и небеса патрульных, не слышно зычных криков сержантов, гоняющих солдат.

Подходя с остальными стражниками к особняку, Олаф вспомнил старые сказки и предания, рассказанные матерью при свете маленького домашнего очага. Вспомнилась и самая страшная из них, о Покинутом Городе. Огонь обнимал рассыпающиеся от его жара здания, валил башни, лизал мостовые, а из непроглядного дыма выходило неописуемое чудовище и глядело на неназванного героя сказки, открывало свою пасть… после этого, несмотря на тщетные успокоения матери, Олаф пять дней не смыкал глаз и ещё столько же боялся подходить к слишком сильному огню.

— Олаф, над чем задумался? — Ларс, ширококлювый грифон с хилыми плечами и обтрёпанными крыльями дружески ткнул северянина в бок. Остальные глядели сквозь решётку, пытаясь заметить хоть одно живое существо.

— Нужно зайти, — Решил Олаф. — Мы пять раз звали хозяев, но никто не подошёл.

— Ты ведь знаешь, что с нами будет за вторжение в частную собственность, да ещё и с оружием? Отписаться может и не получится. — Ларс часто откровенно трусил, но постоянно прикрывал это какими-нибудь надуманными отговорками.

— За изгородью тишина: либо там никого нет, либо они притаились, либо им нужна помощь. И ты знаешь Ларс, я пойду в любом случае, с вами или без вас. — Отчеканил стражник.

— Вечно ты лезешь в самую… — Ларс замер, а потом засмеялся и махнул лапой. — Куда тебе без нас. Только если эти “Валларовцы” попросту перепились в честь грандиозного повода именуемого балом и заснули прямо на девках, сам будешь раскланиваться перед офицерами, если что всплывёт.

На той стороне ничего не изменилось, разве что кусты сирени заблагоухали сильнее. Стражи в полушлемах, с алебардами и пиками наперевес разбрелись по периметру. Двое зашли в пустующую сторожку, и, судя по звукам, стали искать, чем поживится. Пускай. Олаф командир только на словах и запретить напрямую ничего не может. Хотя он признавал, что не каждый грифон пойдёт на столь сомнительное предприятие, не сулящее особой выгоды, поэтому эти ребята заслужили, как минимум того, чтобы им не мешали.

В холле был сквозняк. Через распахнутые настежь окна с воем врывались волны пробирающего до костей ветра. Особняк был построен аккурат посреди улицы, тем самым походя на остров, что несомненно, с точки зрения архитектуры, смотрелось впечатляюще, но создавало вечный “воздушный коридор”, спасенья от которого, увы, не было.

— Ну как, ощущаешь себя паладином в сияющих доспехах вызволяющим красавицу? Дракона, правда не видно, но мы ещё не осмотрели второй ярус. — Ларс, взвёл арбалет и передал его другу.

— Это ты сейчас к чему? — Не понял Олаф, в свою очередь осторожно кладя болт в канавку.

— Изображаешь непонимание ты так же плохо, как и разговариваешь в присутствии сержанта. — Свой арбалет Ларс зарядил не так быстро.

Опущенное забрало скрыло смущение.

— Я дал слово командиру Дайгу, что буду присматривать за Астрид в его отсутствие.

— А теперь он мёртв.

— Смерть – не повод нарушать обещание.

Покоящиеся под шёлковым ковром ступеньки манили наверх. Первым шагнул Олаф. Второй ярус встретил их заточённое в серебристую рамку с каменьями полотно: на нём был изображён крепко сбитый пожилой единорог, цвета морской волны и с точно такой же гривой. Улыбаясь, он стоял в окружении трёх молодых кобылок. Все они были одинакового оттенка, незначительно отличаясь контрастностью и укладкой гривы.

— Трайлер с дочерьми. — Пробормотал Олаф.

Продолжая держать арбалет наготове, Олаф прошёл к балюстраде. Внизу уже бродило трое стражников.

— Вы ещё кто такие? — Развернувшись в сторону грубого возгласа, стражник увидел первого встреченного в особняке грифона Валлара.

Он был одет в стандартный выкрашенный красной эмалью панцирь с эмблемой мятого щита и простые домотканые штаны. На крупной голове красовался смехотворно маленький шишак. Правда, сжимаемый в лапах шестопёр, отбивал всякое желание веселиться. Между тем, Валларовцу не нравилось, что его держат на прицеле двое молчаливых незнакомца.

— Стража? Что вы тут забыли? Это закрытая территория, проваливайте! — Для оказавшегося в меньшинстве он говорил чересчур смело.

— Мы проводим обыск. Опусти свою колотушку. — Олаф метил в коленку, на случай если “домохозяин” решит почудить.

— Несанкционированный, без ордера? Ордера-то поди нет. Нету? Вот и убирайтесь! — Агрессивный «Кровожадный» взмахнул шестопёром. — Вон, я сказал!

— Олаф, пойдём отсюда, — Ларс опустил арбалет. — Мы ведь ещё со вчерашнего дня должны были прибыть в расположение войск и доложить и произошедшем. Без командира, ордера и предписаний, прав у нас не больше чем у сельского ополчения.

— Вот-вот, выматывайтесь! — Ещё нетерпеливее гаркнул агрессор.

«Ау, вы нас слышите? Пожалуйста, спасите!» — Крик прорвался из-за ближайшей двери, которую рьяно загораживал солдат лорда.

Хорошо, что Олаф не спешил опускать арбалет.

— Оружие на пол и к стенке. — Угрожающе проговорил он. Голоса, просившие, о помощи были незнакомы, но от этого решимость перевернуть проклятый особняк вверх дном не уменьшилась, даже наоборот.

Кровожадный даже не дрогнув, когда в него прицелился зашедший со спины Ларс, сказал:

— Надо было сразу прирезать сучек.

— Оружие на пол или клянусь, я проделаю в твоей башке ещё одно отверстие! — Наконечник Олафа поднялся и теперь метил в лоб. Слова “Кровожадного” сыграли в этом не последнюю роль.

— Глупцы, вы хоть понимаете, с чем связываетесь? — Коричневое брылястое лицо скривилось от избытка какой-то фанатичной злобы. — Бегите, бегите не оборачиваясь. — «Кровожадный», не спеша начал брести к Олафу. — Хотя нет. Некуда бежать. Незачем бежать.

— Остановись, дурень! — Олаф, не опуская арбалета, попятился, но почти сразу же упёрся в холодные перила.

Но “дурень”, игнорируя последующие предупреждения от Олафа и Ларса, продолжал идти, бормоча всё тише и тише:

— Вам не уйти. Нам не уйти. Нет спасения от Хаоса, его клеймо на всех нас…

В атаку безумец ринулся так же резко, как и замолк. Пущенный Ларсом болт угодил между лопаток. Снаряд Олафа вошёл в раскрытую, перекошенную пасть. Грузное тело мешком рухнуло на пол.

— Твою мать, — Ларс прислонил тыльную сторону ладони к клюву. — Вот тебе и дракон.

Всё ещё не отойдя от случившегося, Олаф, перепрыгнув труп, подбежал к двери. Она была толстая, железная, а самое главное – заперта.

— Астрид, ты там? — Грифон приложил ухо к холодной обивке.

— Кто вы? Вы пришли нас спасти? — Ответил кто-то с другой стороны.

— А?.. Да-да, как мне вытащить вас?

— Никак. Мы сами закрылись. Сейчас, подождите немного.

Комната оказалось милой, везде преобладали мягкие краски: розовый тюль, лазуритовые кресла, пуфики и обои. Исключением был резной письменный стол, покрытый тонким слоем лака базальтового цвета. Ровно посередине лежали две точные копии изображённых на полотне пони, закрывающие мордочки передними копытами. Они, явно приняв Олафа за одного из бывших постояльцев, тряслись, а одна из них непрестанно всхлипывала и пищала:

— Господин, простите, простите. Пожалуйста, больше не бейте нас. Это… Это была моя идея закрыться, моя сестра не причём. Пожалуйста, не бейте её, она слишком слаба… Она… Она может не пережить ещё одно… Ещё один…

Пищание перешло в непродолжительный визг, и пони разрыдалась вовсю:

— Пожа-а-а-луйста, хоть один раз. Всего один раз проявите милосердие, умоляю.

Грифон в очередной раз был поражён. Распластавшиеся перед ним пони без сомнения дочери архивариуса, но почему они просят его не бить их? Почему хозяйки, ведут себя подобно слугам и где третья сестра вместе с Трайлером? Что тут вообще происходило последние полторы недели? И главный вопрос: какого Дискорда, этот кровожадный полез на рожон?!

— Успокойтесь, я из стражи, — Олаф помог подняться пегаске. Та в отличие от единорога дрожала меньше. — Что тут случилось?

Пони, скорее всего ожидая подвоха, молча, зажмурилась. Ларс зашёл незаметно.

—Олаф, что с телом делать? Вдруг тут ещё орава этих психопатов. — Сказал он, стоя в дверях.

Пегаска неожиданно взбодрилась. На мордочке появилось подобие облегчения.

—Вы… Вы их убили? — Она словно только сейчас разглядела форму Олафа. — Найтин, Найтин смотри, это гвардейцы. Они пришли спасти нас.

Если бы Олафу каждый раз давали дукат, когда его путают с Гвардейцем Матриарха, он бы уже давно купался в золоте. Удивительно, как можно спутать простого, одетого в грубую синюю форму солдата с облачённым в серебристые латы гвардейцем? Пони то ладно – многие из них и грифонов в первый раз видели, где уж там запоминать и различать их. Но когда его назвал гвардейцем один из сенешалей, прибывшим вместе со своим господином на бал, Олаф едва удержался на подкосившихся задних лапах. Сейчас, впрочем, это было не важно.

— Да, мы из гвардии и мы вас не тронем. Расскажи, как всё до этого докатилось. — Сказал грифон, отпуская пони. От его прикосновений её снова начинало трясти.

Пегаска неуклюже уселась на круп, обняла сестру, на что та лишь сильнее зарылась мордочкой в шёрстку цвета морской волны.

— Это произошло дней десять или одиннадцать назад. На самом деле с начала этого кошмара я потеряла счёт времени и если сейчас за окном осень, меня это не удивит, — Она говорила шёпотом, будто боясь, что её услышит не тот, кому следует. — В тот день мы с отцом и сёстрами устроили небольшой банкет, по поводу дня рождения нашей маленькой Лаури… Вы её не видели, она пегаска, как и я, но несколько ниже ростом… — На приметах она особо не зацикливалась, понимая, что пони одного цвета для грифонов выглядят одинаково. Стражник помотал головой. Пони вновь потупив взор, продолжила. — Они пришли в самый разгар праздника. Лаури уже задула все свечки на торте, как распахнулась парадная дверь, и к нам вошёл Валлар и ещё несколько его прислужников. Не здороваясь, он подошёл к отцу, сунул ему под нос какие-то бумаги и сказал, что отныне он со своими грифонами размещён здесь на период всей дипломатической миссии королевства. Отец стерпел такую наглость и даже пригласил их присоединиться к празднику. До самого вечера, мы сидели за столом, будто чужие, а Валлар со своими грифонами вёл себя, как дома. Отец терпел и даже через силу смеялся над их топорными шутками. Когда многие, включая лорда, надрались, я отвела отца в сторонку и незаслуженно отчитала его. Я злилась из-за всего: из-за испорченного праздника, из-за шума, из-за того, что наш дом превратился в дешёвый трактир. На это отец лишь беспомощно пожал плечами и сказал, что у нас грифонов разместила сама принцесса Селестия. Её мнение он оспаривать не мог. Но это было до того, как мы вернулись обратно к столу… Один из пьяных грифонов домогался к Лаури. Светило милосердное, она ведь совсем жеребёнок. Не знаю, как принято у них на севере, но не менее подвыпившие друзья лишь смеялись. Даже Валлар развалившись на почётном месте, скалился, глядя на бедняжку. У отца терпение лопнуло быстрее, чем у меня: извращенец упал на пол с разбитым клювом, а отец начал кричать, чтобы все выметались вон, и что принцесса Селестия узнает обо всём, что сейчас произошло. — Пегаска протяжно шмыгнула. — Валлар встал, подошёл к отцу и сказал: «Я так не думаю».

— У вас что, не было охраны или хотя бы прислуги? — Удивился Олаф.

— Не было, — Пегаска откинула упавшую на мордочку гриву. — Охраны у нас отродясь не водилось из-за ненадобности, а немногочисленной прислуге мы дали короткий отгул. Мы устроили чисто семейный праздник и даже друзей Лаури собирались пригласить попозже.

Дальше всё было понятно без слов: синяки на телах и состояние на грани истерики красноречиво свидетельствовали о случившихся здесь зверствах. Кобылки, наверное, через Тартар прошли, дожив до этого дня. Но всё же, зачем это всё было нужно? Брать в заложники влиятельную семью, без каких либо причин на это, а ведь в случае провала, могло начаться кое-что похуже войны: в ответ на такое, Эквестрия могла попросту расторгнуть ещё не заключившийся союз, перекрыть все торговые пути, пролегающие через их земли, тем самым устроив в королевстве настоящий голодомор. Ни для кого не было секретом, что пони являлись основным поставщиком пищи в северные земли. На одной охоте и трёхпольной системе на бесплодных участках для посевов далеко не уедешь и огромную страну не прокормишь. Что могло быть дальше ясно даже далёкому от политики пони или грифону. Лишённые основного поставщика, северяне вставали перед выбором: налаживать новые торговые связи, что было проблематично в виду специфики расположения королевства, где соседями были южане-пони, агрессивные восточные общины минотавров и не менее агрессивные племена диких сородичей, натиск которых веками сдерживал Бастион. Это могло и может закончиться конфликтом, и Валлар не может этого не понимать. Но зачем он тогда так поступил? Совершить подобное в столице будущих союзников… надо быть в равной степени бесстрашным и глупым, или… Или таким образом демонстрировать силу. Но кто должен стоять за Валларом, если теперь ему не страшна ни Селестия с её праведным гневом, ни возможный голод и опустошение родины? Он даже не позаботился о конспирации, оставив в особняке одного сумашедшего охранника. Дискорд, о чём он только думал.

— Я приношу извинения, от лица всего Королевства и от Матриарха лично, — Звучало примитивно и неубедительно даже для самого Олафа. — Как воин Её, я даю слово, что все виновные, в независимости от их происхождения и положения в обществе, понесут наказание, включая лорда Валлара. Мне жаль, что знакомство с нашим народом испортили недостойные личности.

Пони с крыльями быстро закивала: из благодарности, вежливости и не растворившегося осадка страха.

— Мисс… — Олаф замешкался.

— Свитсонг.

— Мисс Свитсонг, вам должно быть тяжело, вспоминать те ужасные события, но я вынужден задать вам один вопрос.

— У меня теперь привычка не отказывать грифонам, — Невесело скорчила рожицу пегаска. — Задавайте.

— Совсем недавно, может даже пару часов назад, здесь должна была быть грифонша. Средний рост, коричневатая шерсть с примесью умбры. Перья белые, слегка разбавлены серостью. Глаза не подведены тушью. Возможно, была одета в форму сержанта регулярной стражи.

— Дальше по коридору, первая дверь слева, — Неожиданно чётко ответила пегаска. — Мне жаль, я ничего не могла для неё сделать. За своих сестёр я боялась больше… Простите ещё раз.

Олафа замутило. Твёрдый комок подкатил к горлу, и стражник рухнул на четвереньки. Рядом замельтешил Ларес, беспорядочно размахивая передними лапами, но Олаф его не видел. Глаза застелила солёная пелена, и вместе со стоном вырвалось только:

— Астрид.

Заветная дверь оказалась прямо перед ним, словно сплелась из воздуха и горя. Олаф не помнил, как к ней подошёл. На пороге, похожая на сургучную печать, была красная запёкшаяся лужа.

Щёлкнул замок. Заскрипели петли. Первое тело лежало на самом входе, мешая полностью открыть дверь, из-за чего стражнику пришлось протиснуться внутрь боком. Это был «Кровожадный»: красный, под цвет крови дублет, почти полностью скрывал колотую рану в области живота, но торчащую из него крестовидную рукоять спрятать не смог. Второй лежал неподалёку, свернувшийся калачиком в луже собственной крови, походя на побитого пса.

— Сержант! — Лелея остатки надежды, Олаф обошёл широкое двуспальное ложе со скошенным на бок балдахином.

Уткнувшись лицом в колени, она сидела прислонившись к столбику душки, и кажется спала.

— Сержант, — Более тихо повторил он приближаясь. Она даже не шевельнулась. — Сержант! — Упав рядом с грифоншей на колени, стражник потряс её за плечо. — Астрид.

На имя, в отличие от звания, она откликнулась. Подняв точёное личико, грифонша грустно посмотрела в забральную щель. Это почему-то так напугало стражника, что он едва сдержался, чтобы не убежать вприпрыжку как можно дальше. Видимых повреждений не было, и в его глазах она выглядела всё так же прекрасно, но нечто заставляло его ежиться под тяжёлым взглядом наполненном печалью и отрешённостью. Произошло что-то ужасное.

— Олаф? — С хрипотцой в голосе спросила Астрид. Грифон поднял забрало. — Олаф, они папу убили.

Про бывшего рыцаря Скалы, Олаф слышал мало: сержант мало распространялась об отце и, как ему частенько казалось, избегала не только разговоров, но и встречи. Как солдаты Валлара могли убить осуждённого пожизненной службой в находящемся на далёком севере Бастионе бывшего приближённого самой Матриарха, он не понимал, да и не стремился понять. По крайнеё мере сейчас.

— Вы не ранены? — Смысл услышанных слов грифон отринул на второй план — Встать можете?

Грифонша, всё ещё находясь в непонятном состоянии, попробовала подняться, но без помощи Олафа успеха она бы не добилась – в особенности из-за трясущихся задних лап и до дрожи прижатым друг к другу коленкам. Усадив сержанта на мягкую перину, грифон почувствовал, как на него перекинулись её мурашки.

— Вы точно не ранены? — Повторил он, — Если где болит, я могу посмотреть…

— Нет! — Внезапно крикнула она, укутываясь собственными растрёпанными крыльями. — Просто дай мне свой плащ.

Олаф подчинился.

Мысли роились в сознании стражника, словно ватага рассерженных пчёл; вопросы появлялись и исчезали один за другим, лезли друг на друга, сливаясь в нескончаемый поток ушлого бреда. Едва овладев собственными эмоциями, главенствующей из которых была страх, грифон спросил:

— Это вы их… Так?

Астрид на это лишь шмыгнула.

— Не я, — Она вяло мотнула головой вбок. — Он.

Только теперь Олаф заметил третье полусидящее тело. Это был прислонившийся к стене грифон, одетый так же, как и мертвецы на полу. Единственное значимое различие между ними, было то, что он ещё подавал признаки жизни.

— Ты опоздал, гвардеец… — Едва шевеля распухшим языком, тучный грифон безразлично посмотрел на вставшего перед ним стражника.

Поперёк, на сломанных в нескольких частях задних лапах выжившего слуги Валлара, лежал убранный в простые кожаные ножны палаш. Стражник нагнулся и на всякий случай изъял нетронутое оружие. Так, на всякий случай.

— Я не гвардеец, — Проворчал Олаф, порядком устав от незаслуженного при обращении статуса. — Кто ты и что, Дискорд подери, здесь произошло?

«Кровожадный» на это лишь усмехнулся.

— Я-то? И правда, где мои манеры? Наверное, вытекли вместе с дерьмом пару минут тому назад, — Сказав это, грифон, насколько ему позволяла поза и состояние, приосанился. — Меня зовут Гримм Фельдштурм: лейтенант, телохранитель, друг и командующий личной охраной лорда Валлара… бывший естественно.

Его Олаф ожидал увидеть тут меньше всего. Валлара он видел раза три-четыре и всегда его сопровождал этот неприятный на вид толстяк с въедливым взглядом. Теперь же “правое крыло” лорда мучительной смертью умирал вдали от своего господина. Невероятность и полнейшая абсурдность нахлынувших событий лишь размножили жужжащий рой мыслей. Олаф окончательно перестал понимать происходящее.

 — Это ты их убил? — Осознавая глупость вопроса, стражник всё же задал его, заодно указывая на тела. Дождавшись утвердительного кивка, он спросил вновь: — Зачем?

Гримм, подвигав нижней частью клюва, будто пробуя услышанное на вкус, изрёк:

— Потому что они пытались убить меня.

— Из-за чего? Может вы чего-то и не поделили, но ты офицер, а они – простые солдаты. За нападение на вышестоящего по рангу можно лишится свободы, а то и жизни.

Лейтенант хотел было что-то сказать, но кашель не дал ему этого сделать.

— Медленная смерть – не для меня, — Кое-как выговорил он, утираясь рваным рукавом. — Девки то хоть живы?

Олаф сообразил о ком он.

— Ты говоришь о дочерях Трайлера? Мы нашли их на втором этаже, они заперлись в одной из комнат.

Слабая улыбка тронула одутловатое лицо Гримма.

— Значит до них не добрались эти отродья.

— Отродья? — Перед стражником мигом всплыло таявшее в непослушной памяти лицо… Нет, морда обезумевшего на ровном месте «Кровожадного». — Здесь же на нас напал один из ваших солдат – ты его имеешь в виду?

— Их. Не его. Их, — Просипел Гримм. Он слабел прямо на глазах. — Каст, мой помощник, лишь один из многих, кто преобразился.

— Преобразился? Что всё это значит, говори яснее! — Отведённый судьбой срок, полученный лейтенантом, истекал, рискуя унести с собой все ответы.

Веки офицера медленно смежились, дыхание стало более глубоким и неспешным. Он собирал оставшиеся в разбитом теле силы для своего последнего откровения. И у него их хватило.

— Очень скоро я умру, поэтому говорить буду кратко и по делу, не перебивай меня, даже если твоё любопытство будет требовать обратное. Всё что тебе следует знать, я и так расскажу, — То и дело проскальзывающая сипящая отдышка искажала говор почти до неузнаваемости. Каждое слово, каждый звук стоили лейтенанту неимоверных усилий воли и духа. — Не трать время на поиски остальных – они уже мертвы или близки к этому. Хватай свою командиршу и стрелой лети во дворец, предупреди Селестию. Передай ей, что Валлара нужно прикончить на месте. Слышишь меня? Не арестовать, не задержать, а прикончить. Он творит невообразимые вещи: пытает, насилует, убивает, а самое страшное – заставляет делать это остальных, после чего они становятся… Такими. Мне пришлось видеть и преображения и подготовки к ним. Вот тогда я понял: с меня довольно, если ничего не сделаю – сам скоро стану одним из этих слюнявым безвольным зомби. Хотел сразу бежать к принцессе, но вспомнил про копытную мелкотню в особняке. И хрен его знает, то ли жалко их стало, то ли совесть наконец проснулась, но в любом случае я опоздал: из пленников остались лишь две дочки Трайлера, да и твоя командирша. Меня встретил Каст и эти двое, что сейчас лежат неподалёку. Он любезно рассказал мне о новом распоряжении Валлара: жертв оказалось достаточно и от лишних было приказано избавиться, чем эти выродки успешно занимались. — Новый поток кашля растянулся почти на минуту, но Гримм в очередной раз ухватился за истощающуюся нить жизни. — Меня ждали заранее, это я понял по оставленным в живых пленниках. Специально для меня. Каст, прямо и спокойно осведомился: хочется ли мне их изрезать на лоскуты, забить насмерть, отыметь или же всё сразу. Даже пережитый ужас от увиденных мною издевательств над самой природой пони не мог сравниться с отвращением испытанным мною в тот момент ко всем своим недавним однополчанам. Едва держа себя в лапах, я сказал, что предпочитаю своей переходной целью кого-нибудь с характером, а не этих рыдающих тряпок. Ха, благо мозги у них после обращения стали варить ещё медленнее, чем раньше, потому и повели без лишних вопросов прямо вот сюда, и уже не стесняясь, поставив ультиматум: или я её, или они меня. Зря я надеялся на стороннюю помощь – командирша твоя, кажись немного тю-тю, потому пришлось пробовать расправиться с этой мерзостью в грифоньих обличиях в узкой комнате одному, где численной превосходство не играло роли. Почти вышло – у второго кинжал увяз в животе, словно у него там желудок был целиком из жвачки. Тогда-то меня по спине да лапам Каст шестопёром и отходил. Потом сломал мне, сука, крылья, положил мне свой палаш и сказал, что если хочу жить, должен ползти… Сам понимаешь, куда и зачем.

Закончив продолжительный монолог, Гримм с трудом поглядел снизу вверх на слушателя. Тот переваривал полученную информацию с плохо замаскированным под спокойствие трепетом.

— Почему? — После недолгого раздумья, только и смог спросить стражник.

— Что “почему”?

— Почему ты предал своего господина в самый последний момент, хотя все эти дни молчал о происходящем? Тобой двигал не только запоздалый страх. Что это было?

Офицер, приподняв голову, упёрся затылком в шершавый ковёр, въедаясь своим отвратительным, липким взглядом в лицо стражника. Наконец он изрёк едва слышным шёпотом.

— Раскаяние, Дискорд его дери, раскаяние и принципы. На своём веку мне пришлось наломать не мало дров, но даже в годы отчаянной, бурной молодости я не пересекал черту дозволенного. Одно дело сражаться, воевать за лорда, но совсем другое – узнать, что все эти годы ты служил под знаменем двуличного убийцы и интригана, ставшего, быть может, причиной новой войны. Но я воин! Жирный, некрасивый, но всё-таки воин, так его. А воины… Кхе-кхе, воины, как ты наверное помнишь, кхе-кхе, не убивают просящих пощады и малых птенцов. Я и не смог.

Олаф недоумённо огляделся, выискивая “просящих пощады” и “птенцов”, но увидел только сидящую в том же положении, в котором её оставили, Астрид. И если дочерей Трайлера ещё можно было причислить ко второму пункту с поправкой на наименование, то сержант ну никак не тянула на “птенца”. Она, при всей своей привлекательности, была грифоншей, чей возраст неумолимо полз к середине – длительной остановке на пути к безрадостной старости.

— Что за птенец, кого ты имел в виду? — Соображения иссякли, и Олаф потряс за плечо затихшего грифона.

Тот лишь еле заметно вздрогнул, а затем завалился на бок и больше уже не шевелился.

---

Расквашенный нос, разошедшаяся на кроличий манер губа, ушиб левой кисти руки, а также разодранные до крови коленки – именно такими травмами отделался полковник Громов при нападении неизвестных. После такого удара, столь незначительные повреждения организма можно было списать на колоссальную удачу, но как оказалось Фортуна, и не думала снизойти для мимолётного благословения попавших в чужой мир людей.

Три глухих стука о дверной косяк рассеяли идеальную тишину, как мимолётное наваждение.

— Войдите. — Хмуро прогундосил полковник – один из передних зубов угрожающе качался, при любом неосторожном движении языка рискуя болезненно покинуть рот.

В комнатку вошёл один из спецназовцев. Громов не узнал, кто именно это был – боец даже после боя не снял трикотажную балаклаву. В этих чёрных масках, чёрной броне, и с чёрными автоматами, они были похожи друг на друга, как две капли воды, различаясь лишь штатным вооружением да вышитыми на “фальшиках” – звёздами и лычками. Опыт работы с вверенным личным составом у полковника был весомый, приобретённый в горячих точках и спецоперациях, но командование над «Орлами» он принял меньше месяца назад, так и не узнав, как следует, ребят. Пожалуй, в данной наипакостнейшей ситуации это было на пользу.

— Товарищ полковник, докладываю, — боец вяло отдал воинское приветствие без намёка на стойку “смирно”. — Младший сержант Максим Селиванов скончался от внутреннего кровотечения в результате пробитого лёгкого.

Громов вспомнил этого парня. В первую очередь за необычный, для зрелого человека, круг интересов: книги про всяких там орков и эльфов, настольные игры с ними же, а вдобавок ещё и компьютерные игры. До сего момента полковнику эти увлечения казались вполне себе безобидными, к тому же Селиванов никому ничего не навязывал, плюс оказался полезен в общении со здешними обитателями. К сожалению, эта любовь к сказочной романтике с приключениями ослабила его бдительность, позволив уверовать в безгрешность чудесной страны и подпустить противника на расстояние удара.

— Время смерти зафиксировали? — Спросил Громов лишённым эмоций голосом.

— Так точно, товарищ полковник, нужная запись внесена в журнал.

Вот и всё. Так просто. Был человек – и нет человека. Недавно был солдат с завидным послужным списком, а теперь он лишь подчёркнутая строчка в поверочном листе.

— Ещё пострадавшие есть? — Губа разъехалась ещё чуть-чуть, отчего Громов жмурясь и сопя, зажал мозолистыми пальцами кровоточащую плоть.

— За исключением вас и рядового Ерохина с расшибленным затылком – нет. — Ответил спецназовец, освобождая полковнику дорогу.

Кисловато-острый запах жжёного пороха закрался в лачужку, гонимый ветром сквозняка. Огонь на поражение был открыт в непосредственной близости от здания, поэтому знакомая каждому стрелку вонь смерти, рассеивалась неохотно, оседая на листве, камнях, людях… мертвецах. Двое пехотинцев заняли боевые позиции в боковых окнах первого этажа, готовые в любой момент обрушить на новых агрессоров огневую мощь пулемёта и штурмовой винтовки. Крышу, оказавшуюся незамеченной брешью в обороне, теперь стерегло четыре солдата.

Раненый рядовой не вспомнил ничего нового: ударный телекенетический импульс, впечатавший его голову в этажерку – это всё, что произошло перед тем, как нападающий вынес расположенную в глубине коридора дверь, припечатавшую в свою очередь самого Громова.

— Ты как, боец, держишься? — Громов решил задержаться на секунду.

От приложенного к макушке пакета со льдом, по не скрытому маской осунувшемуся небритому лицу спецназовца стекала тонкая струйка воды.

— Спасибо, товарищ полковник, жить буду, — Ерохин попытался встать, но Громов остановил его жестом. — Что с этими гавнюками делать будем?

Хороший вопрос, ещё бы сам Громов знал на него ответ. Нападающих оказалось всего полтора десятка легковооружённых воинов лорда Валлара, которые, видимо рассчитывали застать лже-грифонов врасплох. К счастью кто-то из налётчиков слажал и внезапная атака вскрылась слишком рано, после чего захлебнулась в потоке свинца. Те, кто не погиб сразу, были взяты в плен и без оказания какой-либо медицинской помощи помещены под вооружённый надзор, ожидании решения их участи вышестоящим начальством. Это бремя, как командира и единственного представителя старших офицерских чинов, легло на Громова.

— Ничего, решим. — Ободряюще похлопав рядового по плечу, полковник прошёл по заваленному, после короткой потасовке, мусором коридору к двери, расположившейся параллельно широкой прихожей.

Стоящий сбоку широкоплечий спецназовец держал в руках автомат. Громову он кивнул скорее как старому другу, чем командиру.

— Как он там, Тарас? — Спросил полковник.

Автоматчик только отмахнулся.

— Та що йому буде! Спокійний начебто поки. Якщо ви до нього, то будьте обережні – ця сволота Макса вбила. Я, звичайно не дурень, товариш полковник, поради свої при собі тримати буду, ситуацію розумію, але ... краще нам їх прямо сейчас прікончіть, поки ще кого не підрізали.

Громов не согласился.

— Сначала разберёмся, что к чему. Узнаем всё необходимое, а потом и решим. У них теперь одна дорога: или на тот свет или храня надежду, рассказать нам всё и молится, чтобы у нас появился повод их отпустить.

Тарас, пробубнив что-то на своём, прислонив приклад к бедру, взялся за обшарпанную ручку двери и нетерпеливо поглядел на Громова. Тот поправил кобуру, утёр в какой уже раз проступившие на нижней губе алые пузыри, а затем, под мерный скрип петель, зашёл.

Телохранитель Валлара был одет так же, как и на балу, за исключением нового аксессуара сомкнувшегося вокруг запястья правой передней лапы, накрепко приковавшего того к оконной решётке. Мрака, который был в предыдущем помещении, комната не обладала, зато была просторнее и дверь в ней не была выворочена с корнем. Грифон, увидев лже-собрата, оставил попытки высвободиться от цепкой хватки наручников, после чего, в тщетных попытках отойти от рвотных позывов, потряс скрытой бацинетом головой. Обрушившийся несколько минут назад точечный удар прикладом в висок отправил грифона в нокаут. Шлем погасил часть кинетической энергии и возможно спас владельцу жизнь, но звон в ушах стоял, должно быть, невыносимый.

Человек подошёл ближе. Наложенная Селестией маскировка пока держалась, поэтому Громов все ещё рассчитывал на людское инкогнито в Кантерлоте. Хотя, после устроенной пальбы с последующим взрывом наступательной гранаты, шансы на благополучный “незаметный” исход значительно снизились. Все короткие распоряжения полковник успел раздать в рекордно короткий срок, с учётом пережитого шока и мучительного прихода в себя под грохот автоматического оружия и пробивающихся сквозь них «Вставай, полкан!» Тараса.

Дело осталось за малым.

Грифон же видя, что ему ничего не угрожает (а если бы и угрожало – шлем бы не помог), свободной лапой стащил бацинет. Громов порядком устав от этих, ставших недавно неприятными рож, даже не стал вглядываться в ничем не выдающиеся черты.

— Проснулся, наконец.— Было странно начинать второй на дню допрос с абсолютно идентичной фразы, но на ум ничего другого не шло.

— Я не спал, — Проворчал в ответ пленник. — Если не считать мимолётного аута.

— Скажи спасибо, что легко отделался, — Громом подвинув к себе единственный табурет, сел на него и ледяным взглядом уставился на всё ещё покачивающегося в стороны грифона. — Вы напали на меня и мой отряд, убили одного из моих подчинённых и вдобавок похитили политического заключённого средь бела дня. Если тебе нечего мне рассказать или ты будешь молчать, как партизан, я не стану тебя пытать, у меня нет на это времени, желания и сил. Я просто выведу тебя с твоими оставшимися воинами во внутренний дворик и завершу начатое, с помощью нашего оружия. Как тебе такой расклад?

Угрозы произвели нужный эффект: в янтарных птичьих глазах навыкате, читался один лишь страх. Ещё бы – после такого отпора, да таким оружием, телохранитель будет помнить пережитый кошмар до конца своих дней. Возможно, эта ставшая фактически новым инстинктом память проживёт не более длины их разговора.

— Я расскажу, — Покорно произнёс грифон. — Но прежде, я хочу…

Громов яростно подорвался с табурета, едва его не опрокинув:

— Ты “хочешь”? А ты ничего не попутал, сынуля, а?! Ты мне ещё тут условия ставить будешь, гниль пернатая? Да я тебя!..

Неожиданно для себя самого, полковник успокоился и сел на место. Назойливое раздражение постепенно переливалось в тягучее бешенство. Громов едва удерживал себя от необдуманных поступков, понимая, что на эмоциях ничего хорошего сделать, никогда не получится. Хранить спокойствие было тяжело, и напускная вуаль хладнокровия была готова прорваться под натиском ярости в любой момент, но Громов держался.

— Что ты хотел сказать? — Вытирая обильно выступающую кровь, спросил человек.

— Узнать, сколько выжило. — Произнёс грифон всё тем же тоном. Кажется, резкий порыв злобы не особо сильно напугал пернатого. После пережитого им это и неудивительно.

Громов не предполагал, как телохранитель среагирует на гибель пятерых братьев по оружию, поэтому уклонился от ответа.

— Достаточно, чтобы радеть за их жизни, — Сказал человек. — А теперь говори: зачем вы на нас напали; кто вас послал, и знали ли вы о наличии у нас секретного оружия. — Полковник решил до конца держаться за легенду о спецотряде грифонов.

— А какие гарантии, что ты не добьёшь меня с остальными, после того, как я тебе всё выложу? — Спросил грифон.

— Нет у нас никаких гарантий, — Бессердечно отрезал Громов. — Начинай говорить, или я повешу на стену картину из твоих мозгов с одной извилиной.

Грифон, поёрзав на месте и подёргав тонкую, но прочную цепь, похоже окончательно смирился с положением.

— Я – Йон Фон Кассель, лейтенант дома Скратчей. Ныне состою в том же звании, но на должности телохранителя лорда Валлара Форда.

— Что ж ты телохранитель, не хранишь своего лорда? — Спросил Громов.

Йон начал вглядываться в черты своего пленителя.

— Так это ты Тандерган.

— Я. И, между прочим, я спас твоего лорда, а не ты. Говори: ты тут за этим? Вернуть свою честь или что там я у тебя ненароком задел за живое?

Йон вяло улыбнулся, но хмурый взгляд Громова свёл улыбку в момент.

— Нет, это здесь совсем не причём. Я не отмороженный, как некоторые наши собратья и грифона, делающего за меня мою работу, предпочитаю не трогать. Приказ исходил непосредственно от Валлара. Трудно поверить, но спокойствие и высокомерие лорда были напускные – на самом деле он до усрачки испугался этого старика. Едва мы вывели его из зала, как он точно с цепи сорвался: начал кричать, брызжа слюной, требовать голову Вестфорда, трястись точно в лихорадке. Я думал, его прямо там удар хватит, но пронесло. Успокоившись, он дал мне приказ убить, а затем обезглавить старика.

— А что насчёт нас? — Спросил Громов, закидывая ногу на ногу. — Какие распоряжения он дал на счёт меня и моего отряда?

Йон пожал плечами.

— Насчёт вас уточнений не было.

— Значит тоже в расход. Мне, как военному, это известно, можешь не отпираться.

Звякнули звенья. Йон озлобленно рванув на себя закованную лапу, устало сел обратно.

— Мы не собирались никого убивать.

— Но убили, — Развёл руками лже-грифон. — Если не веришь, можем прогуляться до одной из спален. Там лежит доказательство моих обвинений.

Делать этого Громов бы не стал, но блеф к счастью удался. Грифон, вжавшись в стену, нервозно закутался в мятый красный плащ.

— Не нужно. Мне жаль вашего солдата, но это правда ни я, и не один из моих грифонов. Мы, не прячась, шли по главной дороге, желая сначала говорить, но на подходе к лачуге раздался громкий треск и шедший рядом со мной капрал, без какой-либо видимой причины, упал. Затем треск умножился, и я увидел, как ваши воины засев по углам зданий, атакуют нас из непонятного оружия. Я и команду отдать не успел – меня швырнуло в сторону потоком раскалённого воздуха. Время стало течь в несколько раз медленнее, а шум словно шёл со дна морской ракушки. Проползя несколько метров, меня настиг второй удар, но на этот раз я очнулся здесь перед вами.

Громов, сложив пальцы домиком и потерев переносицу, спросил:

— Кто, по-твоему, повинен в смерти моего бойца?

— Я не знаю, — С сожалением ответил Йон. — Может Валлар засомневался во мне и подослал наёмника. Клянусь, понятия не имею, кто это был. Но за одно, я ручаюсь точно – это были не мы.

Склонившись, Громов вымученно вытянул ноги и потёр зудящие от перекися коленки. Разговор можно было считать законченным. Дальнейшая болтовня ничего не принесёт: грифон уже начинает твердить одно и то же о невиновности, и скорее всего, не отступится от своей правды или лжи. Осталось решить, что делать дальше.

 — Если ты из дома Скратчей, то почему служишь “Кровожадным”? — Надеясь выцепить хоть что-то, Громов обратил внимание на вышитый на плаще помятый щит.

— Так они наши сюзерены, — Несколько обескуражился Йон. Громов понял, что спросил нелепицу. — Дома служат кланам с начала времён. Я и правда был непосредственным подчинённым Брианы, но лорду Валлару требовались хорошие офицеры, поэтому она с радостью уступила меня ему.

Знакомое имя заставило Громова встрепенуться.

— Ты бывший лейтенант Брианы?

— Так точно, — Грифон шуточно стукнул себя в грудь, отдавая воинское приветствие. — А вы её знаете?

— Пересекались, — Уклончиво ответил полковник. — И по доброй ли воле ты ушёл?

— Нет, — Без раздумий ответил Йон. — Это был приказ. Последний приказ Брианы мне, так как последующее начальство надо мной брал Валлар. И это награда за пять лет верной службы… как она сказала.

Лже-грифон сообразил, что нащупал нечто интересное.

— А ты сам как считаешь? — Громов постарался придать голосу дружелюбие.

Грифон, задумчиво оглядев потолочные балки, отбросил плащ с чужим гербом и вздохнул.

— Она просто исполнила прихоть своего лорда. Ему нужен был толковый лейтенант – он его получил. Бриана никогда ему не отказывала, — Голос Йона медленно перетекал в рычание. — С первого дня им восхищалась. Естественно – летящий низом поднялся до лорда, подмяв под себя или раздавив неугодных. По таким целеустремлённым, сильным и независимым эгоистам и сходят с ума девушки. Бриана со своими степенными манерами не стала исключением. Бегала за ним, как собачка, помогала собирать нужные документы для официального причисления Валлара к кругам знати, а ему до неё никаких дел не было. И всё равно, по необъяснимым причинам, она вверилась ему в услужение почти с фанатизмом. Я всегда был рядом и когда он не слышал, советовал ей не сходить с ума, мыслить рационально, не идти на поводу, но всё было тщетно. Когда же в один прекрасный день, Бриана лично рассказала мне об “оказанной чести”, я лишь пожалел свою бывшую, почти потерявшую свободу воли госпожу. Уверен, она сама рассказала Валлару о моих попытках её образумить, а лорд лишь сделал очередной изящный ход – вырос в её глазах и убрал верного союзника. Если моё нахождение здесь, часть его плана, я не удивлюсь.

Окончательно справившись с застёжкой, Йон освободился от объятий плаща, словно тот мешал говорить, затем спросил прямо, без тени страха:

— Если собираетесь убить меня, не нужно устраивать этот маскарад с допросом, но прежде скажите – вы наёмники Валлара?

— Мы военные, — Без тени лжи ответил Громов. — Наш отряд подчиняется организации, находящейся под совершенно другой юрисдикцией. Твой лорд не заказывал тебя, по крайней мере, нам.

— Жаль дела это особо не меняет, а? — Усмехнулся грифон. — Ну, слава Матриарху, что Валлар тут не причём. Может он и не такой плохой, как говорят злые языки? Тогда Бриана может и дальше без опаски сдувать пыль с его сапог.

Громова не сразу понял, почему Йон сказал это с такой лёгкостью и непринуждённостью, но потом догадался – грифон смирился со своей участью.

— Если тебе нужно отмщение, — Продолжал Йон. — Я к твоим услугам. Не смею ставить тебе условия, но если можешь – отпусти остальных.

— Не могу.

— Знаю. — Невесело согласился грифон.

Как и любому нормальному человеку, полковнику всегда с трудом давались размышления подобного типа. Разные боги разных народов учат, что любая, даже самая незначительная жизнь, бесценна. Должно быть, высказываясь на этот счёт, они не думали о войнах, эпидемиях, стихийных бедствиях и прочих бедах напрямую или косвенно вызванных своими любимыми детьми. Может поэтому он или они и пустили всё на самотёк: каждое такое решение, о том, кому жить, кому умереть, ожесточает душу, не оставляя внутри ничего, кроме пустоты. После такого ты никогда не станешь прежним, это вам скажут ветераны старых войн, врачи ушедших поколений и судьи забытых процессов. Громов воевал и тоже был носителем этого маленького секрета, и он знал, на что идёт, оставаясь в строю и не подавая в отставку, подозревал, что это может застать его вновь. Он остался нести этот груз, ведь прошедший через подобное человек легче свыкается со своей истинной натурой.

— Я принял решение. — Встав с табурета, Громов в какой уже раз вытер губу.

— Надеюсь, верное.

— Я тоже.

Пистолет выскользнул из кобуры, мягко ложась в ладонь. Холодная рукоять и вес оружия несколько успокоили лже-грифона. Выщелкнув обойму, Громов дослал один единственный патрон, после чего с лязгом задвинул её обратно.

— Встать, — Холодно произнёс он, целясь от бедра.

Помедлив, грифон исполнил приказ.

— Как я встань. — Раздражённо прикрикнул Громов.

Всё ещё покачиваясь от медленно выветривающегося головокружения, Йон, с горем пополам, справился и с этим.

— Кругом. — Следующий приказ прозвучал ещё более жёстко.

Тонкие звенья необычных по здешним меркам кандалов вгрызлись в цевки, когда Йон развернувшись к стене, случайно накрутил цепь на запястье. Но это маленькое неудобство было ничем, в сравнении с неудобством, вызванным ощущением полной беспомощности и безысходности. Холод металла на затылке мигом отогнал хандру.

— Я не хочу умирать! — Взмолился офицер, трясясь и боясь обернуться.

— А я не хочу убивать. Жаль, я принял всё же верное решение.

---

Когда узкие улочки Нижнего Квартала сменились богатыми районами, а затем и широкой площадью перед дворцом, только тогда, беглецы смогли перевести дух.

— Проклятье, это было близко. — Надевая впопыхах забранное бельё Ночного Дозора, проворчал Морс.

Трое чужеземцев нашли приют под кровлей магазинного навеса, чья истёршаяся вывеска гласила «Сталь и когти». Дело шло к вечеру, но темнота не спешила укутывать в свою непроницаемую шаль белокаменный город. Щедро дарящие тепло солнечные лучи осветили вышедшего из тени колдуна.

— Ничего не хочешь мне рассказать, друг? — Спросил он без тени дружелюбия.

Алистер, стоящий поодаль, следил, как Вестфорд не спеша поправляет застёжку на плаще. Сказать ему, наверное, было нечего.

Колдун угрожающе приосанился.

— Что за хаос ты тут устроил, Морс? Кантерлот кишит наёмниками и отребьем похуже, на меня средь бела дня нападают у всех на виду, город пустует, как чумной загон, а стражи нет и в помине. И не смей мне говорить, что ты тут не при делах – слухи о твоём появлении разлетаются наравне со сплетнями про сексуальные предпочтения принцесс и пропажи аристократов. Давай, прощебечи что-нибудь для начала.

Покончив таки с застёжкой, Морс без тени обиды протянул свою крепкую костистую лапу.

— Для начала, здравствуй.

Колдун мялся недолго и вот уже через мгновение два старых друга заключили друг друга в объятия.

— У меня к тебе куча вопросов и ещё больше хочется рассказать самому, — Морс, выпустил колдуна и криво усмехнулся. — Но ни на что из этого времени у меня нет. Я должен спасти дочь. Тебе, Алистер, я конечно признателен за своё очередное спасенье, но ты обещал мне совсем другое.

И так чувствующий себя лишним в компании двух давних знакомых, рыцарь окончательно растерялся от внезапного предъявления невыполненных обещаний. На помощь, к его удивлению, пришёл колдун.

— Зря ты так на парня, Морс, — Сказал он, хлопая товарища по плечу. — Я ведь тебя только благодаря ему нашёл, да и то случайно. Имени твоей дочери я не знаю, но если её зовут Астрид, то это из-за неё он поставил на уши всю гостиницу и чуть в одиночку не порубил десяток солдат Матриарха.

— Что, правда? — Спросил Вестфорд, недоверчиво прищурясь.

Алистер, смущённый похвалой, едва заметно кивнул.

Всё ещё ощущая на себе тяжёлый взгляд, он глядел на недвижное солнце, пока колдун обрисовывал их приключение.

— Всё это конечно замечательно, но доверить жизнь Астрид десятку солдафонов я не могу, — Проворчал Морс, дослушав колдуна до конца.

Алистер, наконец найдя в себе смелость, развернулся к Вестфорду.

— При всём моём к вам уважении, сэр Морс, я не могу позволить вам загубить себя понапрасну. Сами взгляните: ваш друг ранен и не фактически не может драться, сами вы едва стоите на четвереньках, а у меня только сейчас сердце встало на место. Мы трое и так сделали больше, чем смогли бы любые другие дозорные и… Колдуны, но сейчас мы должны хотя бы перевести дух. Расслабься хоть на минуту, Морс.

— Расслабиться? — Грифон один прыжок оказался рядом с рыцарем, подняв того за грудки, зарычал по-собачьи, — РАССЛАБИТЬСЯ?! Да ты хоть понимаешь, что говоришь?! Моя единственная дочь сейчас где-то там, на другом конце города, в лапах этого больного урода! Ты не был со мной во дворце, Алистер, ты не слышал, что он мне там наговорил…

Обутые в сапоги лапы коснулись ровного деревянного настила и Морс, окончательно отпустив рыцаря, привалился к заколоченной двери.

— Это Валлар повинен в смерти Силены. Он сам мне в этом признался, думая, что мои дни сочтены.

После этих слов Алистер побледнел так, что колдун на его фоне стал казаться пышущим жизнью румяным юнцом.

— Он, — Голос рыцаря прыгал так, словно тот намеренно пытался говорить сразу на все лады. — Что именно он сказал?

— Да какая разница, мне его что, цитировать? — раздражённо отозвался Морс. — Так или иначе, мы все, или я один – без разницы – идём в этот сраный особняк.

Но не успел он пройти и метра, как ему загородили дорогу. И это был не Алистер.

— Отойди, — Спокойно, но твёрдо прошипел Вестфорд. — Отойди, или тебе не помогут даже твои фокусы.

Колдун не сдвинулся с места.

— Я не буду с тобой драться Морс, — Сказал он, показывая перевязанную рану. — Я попросту не могу. А, как ты их называешь, “фокусы” применять на собственного друга не буду. Но реши для себя сам: поступать как разумный грифон или лезть в пекло, чтобы и в самом деле всё испортить. Давай просто подождём.

Превратившиеся в вечность несколько секунд немого противостояния заставили Вестфорда отступить.

— Как, по-твоему, я могу ждать, сложа лапы и ничего не делать? — Неуверенно возразил он.

— Всего несколько минут, — Уверенно произнёс колдун. — Если солдаты не появятся, я пойду с тобой.

Посмотрев на пропитанную кровью повязку, Морс устыдился и уступил.

Прохладная вода из фонтана немного освежила старого грифона. Ещё несколько раз, всполоснув лицо, Морс, облокотившись на резной бортик, посмотрел на своё отражение. Слишком он стар для этого — думал дозорный — глядя на собственные впалые глаза, щербатый клюв и слипшиеся местами перья. Слишком многое свалилось на простого заключённого, бывшего бесхитростного служителя Королевства. Прошли времена старых войн и междоусобных кровопролитий, новые поколения грифонов растут в сравнительном мире, всё больше отдаляясь от своей воинственной натуры, предпочитая ратному делу спокойную жизнь. И в этот переломный момент, когда юные души стоят на пороге неопределённости, Морс, как в старые неспокойные времена видит разгорающееся пламя войны на этот раз способное поглотить не только одну страну, но и весь мир. Но сейчас он знает, где очаг. Всё что ему нужно – найти его, погасить, залить кровью, затоптать в неразвившемся зародыше.

— Сэр Морс, вы в норме? — Голос Алистера звучал глухо – он опять надел свой закрытый шлем. Делать это под лучами солнца, было, по крайней мере, странно.

— Сколько раз повторять: я не “сэр”, — Глухо отозвался дозорный. — Чего тебе?

— Когда вернётся Астрид и остальные, прошу, не говорите ей, кто я. — С заметным волнением произнёс огнепоклонник.

Морс, продолжая глядеть в собственные глаза, сплюнул в кристально чистую воду и её непроницаемая гладь на секунду дрогнула. С одной стороны ему было приятно видеть в рыцаре подобную уверенность и невольно испытывать её самому, но вот его просьба…

Будучи рыцарем Скалы, Морс, как и его родитель, верно служил Королевству. Но у сына с отцом совпали не только пути, но и взгляды. Давен Вестфорд, страж-капитан рыцарей Скалы передал своему потомку не только навыки война и стратега, но так же скверный характер, выкованный в горниле бесконечных изматывающих тренировок и презрения ко всякому рода религии, чьи плевела тысячелетия назад отделили от семян здравых взглядов. Орден Пламени, или как они звали себя, просто “Орден”, появился сравнительно недавно и позиционировал себя как военная структурированная организация без особой расовой предрасположенности, ориентирующаяся в большей степени на распространение и последующее навязывание своих идей и взглядов. Главной особенностью очередного ордена, (а их за прошедшие годы расплодилось как сорняков) была необычная трактовка перемещения солнечного светила по небосводу. Его жрецы рьяно утверждали, что солнце не полностью приводится в движение силой аликорнов, поскольку они лишь отпрыски великих светил, а перемещалось само и мало того, имело собственную волю, поскольку являлось истинным божеством и в кругах ордена называлось не иначе, как Пламя.

За счёт принятия в свои ряды представителей всех рас и сословий, Орден медленно, но верно набирал влияние. Через пять лет после основания у них уже были собственные земли. Через десять – место в Верховном совете.

С возрастом приходила и мудрость, но её апогей застал Морса лишь, когда он лишился всего, что любил. Унаследовав от отца титул барона, все полагающиеся почести, и ещё не получив шпоры, юный Вестфорд всегда и везде выступал против политики Ордена, считаю её архаичной нелепицей, способной разобщить государство, разделив его на сторонников и противников нового божества. К его словам прислушивались многие. Спустя много лет, замерзая в одном промёрзшем насквозь эркере Бастиона, он понял, что тема разговора для тех злополучных аристократов могла быть услужливо подсказана вместе с подлитым крепчайшим вином, место выбрано заранее, а сравнительное помилование после инцидента – не более чем бахвальство сильных мира сего.

И Алистер… Алистер, этот выросший на сказках о героях юнец, мечтавший стать рыцарем, исполнил свою мечту, к разочарованию Вестфорда — вступив в Орден. Тогда, почти два десятилетия назад, он и не думал, какую роль это сыграет в самом ближайшем будущем.

— Тебе стыдно за то, что ты не смог защитить мою семью, хотя и обещал, — Произнёс, наконец, Морс. — Обещал ей свою защиту в обмен на моё унижение и просьбы сменить гнев на милость – быструю смерть от топора, на медленную, от холода пустошей.

Алистер тяжело облокотился на бортик, как если бы ему стало дурно.

— Не только поэтому, Морс. Есть и другая причина.

— Какая?

— Я боюсь.

Морс фыркнув, вспоминая собственную повзрослевшую дочь, стоящую над мёртвым человеком. И вот, после долгой разлуки, они встретились: спятившая от горя сержант и её отец-дурак, загубивший будущее их обоих собственной упёртостью.

— Прячь своё лицо и дальше без опаски, я буду молчать.

— Спасибо.

— Нет, Алистер, это тебе спасибо.

Рыцаря удивлённо выпалил лишь одно слово:

— Что?

— Давай не будем обманываться. Ты многое для меня сделал, не прося ничего взамен. И когда я высмеивал твою святыню, потешался над религией, ты оставался моим другом – тем же, кем и был до вступления в рыцари ордена. Даже после несдержанного обещания, ты старался искупить свою вину передо мной, хотя этого делать ты был не обязан. Не знаю, что тобой двигало все эти годы, а может оказаться, что мне этого знать и не нужно, но в любом случае спасибо, Алистер.

Вестфорд с силой сжал лапу окончательно смутившегося огнепоклонника.

— Теперь тебя ничто не держит, в том числе и я. Можешь идти куда пожелаешь, порвать контракт с Бастионом, и вернутся в Орден. Я снимаю с тебя данное обещание мне лично и те, которые ты успел надавать сам себе, каким либо образом связанные со мной.

Алистер усердно потерев запястье, сказал:

— Ваши слова многое для меня значат, и я последую вашему совету, но не раньше, чем Валлар получит по заслугам.

Благодарно кивнув, Морс ощутил на своём плече чешуйчатую пятерню.

— В чём дело? — Не оборачиваясь, спросил он.

— Думаю, с тобой хотят поговорить. — Ответил насмешливый голос колдуна.

Дозорный, не веря в услышанное, медленно развернулся всем телом. Проклятье! Из-за ностальгирования о прошлом он совсем перестал слышать всё вокруг. Влетевшая в его объятия грифонша, налетела на него с такой силой, что они вдвоём едва не рухнули в круглый бассейн фонтана.

Морс не знал, сколько времени они так просидели, в обнимку прислонившись к журчащей каменной чаше. Астрид ничего не говорила и только плакала, а Вестфорд, в свою очередь, бормотал какие-то ничего не значащие слова утешения, глядя в небо и проклиная предательски стекающие по щекам слёзы не способные впитаться размоченными ранее перьями.

— Я… Я думала… Что… Что он тебя… — Неразборчивое лепетание урывками задевало слух.

— Ну-ну, всё хорошо. — Крепче прижимая к себе дочь, прохрипел Морс.

От стоящей неподалёку группы солдат отделился один грифон, как и Алистер, он носил закрывающий лицо шлем.

— С ней всё хорошо, — Произнёс он присев рядом. — Пара синяков, несколько ушибов, но в целом ничего серьёзного.

— Это хорошо… — Ещё более растерянно произнёс дозорный.

Несколько успокоившись Астрид, выскользнув из объятий, попыталась встать. Получилось у неё только с помощью отца.

— Астрид, ты устала…

Неожиданно, грифонша схватила Морса за плечи, и едва держась на задних лапах, вперилась в него горящими безумием глазами.

— Отец, мы должны бежать, — В зелёных радужках сквозила неуловимая перемена. — Если мы не сможем покинуть Кантерлот, Валлар нас всех перебьёт! Папа, пожалуйста, давай уйдём прямо сейчас, пока не поздно.

— Конечно, уйдём, — Заверил Морс, ощущая бегущий по спине холодок от вида собственного еле живого от страха дитя. — Но перед этим мы всё расскажем Селестии – пусть разбирается с этим бандитом. Я лично прослежу, чтобы его арестовали и…

Резкий полу-крик полу-вопль Астрид – это было самое страшное, что слышал Морс, в своей жизни.

— НЕТ!!! — Она с силой вцепилась в больной предплечье. Брызнула кровь, Морс поморщился. — Мы должны бежать. НЕМЕДЛЕННО!!! Проклятье, сколько времени?! Солнце не движется, как же мы узнаем, сколько сейчас времени?!

— Астрид, никто тебя не тронет, — Теперь грифоншу пытался успокоить отделившийся от группы стражник. — Твой отец этого не допусти. Селестия этого не допустит. Я не допущу…

— ДУРАК!!! — Завизжала она, отступая от грифонов, как от злейших врагов. — Ничего ему ни Селестия, ни уж тем паче – вы, не сделаете. Он всех нас убьёт, как тех пони! Отец! — К Морсу она обратилась с истеричной мольбой. — Пожалуйста, папа, я видела, как ты умирал. Во второй раз я этого не перенесу.

Морс понимал, что он должен сделать и чего от него ждут, поэтому, не поднимая взгляда на трясущуюся Астрид он с трудом выдал одно единственное слово:

— Нет.

Этого единственного слова хватило для дальнейшего развития событий: Вестфорд только и успел, что схватится за живот и со стоном медленно осесть на колени. Такого удара он ожидал от кого-кого, но не от Астрид. От маленькой и доброй дочурки, коей она всегда останется для него.

— Что, больно? — Орала она, стоя над ним и Морс представил её заботливое лицо, которое теперь, должно быть изуродовал звериный гнев. — А нам с мамой каково по-твоему было? Ты, старый одер, сначала свалил на мать своё растреклятое баронство, чтобы служить растреклятым Рыцарем Скалы, растреклятому Матриарху, а потом, наломав дров у Дискорда на куличиках, оставил нас одних, наедине со всеми врагами, которых успел завести! Безмозглый кретин, ты хоть думал, на что нас обрекаешь? Мама погибла меньше, чем через месяц после твоего заключения, а мне едва удалось спастись, и спасаясь от убийц пришлось стать гвардейцем! Папа, я никогда не хотела быть солдатом! И за всё это время, за все ебучие безрадостные пятнадцать лет, ты ни разу не пытался со мной связаться, найти. И теперь, когда произошло просто невероятное совпадение, при котором мы встретились, ты спас меня от собственных подопечных, пережил смертоносные раны, и после всего этого ты снова хочешь оставить меня ради службы?! Игнорируя все опасности и предостережения, отправится в самоубийственную авантюру, и оставить меня сиротой, но теперь уже окончательно?!

Не гори ноющей болью у Вестфорда брюшная полость, не стой грифон на коленях, силясь сделать ровный вдох, он бы возможно и смог произнести два-три односложных предложения. Но он мог только слушать. Слушать правду, в глаза которой боялся взглянуть. Астрид его ненавидит, и ненавидела все эти годы. Все пятнадцать лет, согревающая Морса надежда, надежда, ради чего стоит жить рассыпалась в прах меньше чем за минуту.

— Что ж, иди, — По мокрой макушке пробежало мимолётное дуновение. Морс понял, что Астрид присела прямо напротив него. — Умри за чуждую тебе страну. Никто не скажет тебе спасибо, никто не будет плакать над твоим хладным трупом кроме меня. Прощай папа, я не останусь в этом месте не минутой больше.

— А-аггх… Кха-хах… — Морс и представить себе не мог, насколько сильно ему досталось: дозорному с трудом удалось удержаться на двух задних лапах, передними же ища опору. Ей оказался тот самый стражник в закрытом шлеме. — Что с ней? Извечная зима, она ведь не в себе!

Между тем, грифонша, с шага перейдя на рысь, взяла разбег и одним прыжком взмыла в небеса. Величественный силуэт с расправленными крыльями на мгновение промелькнул на полотне недвижимого солнца.

— Останови её, останови её! — Завопил Морс, и было неизвестно, кому именно он это орёт. — Да догони ты её, Дискорда тебе под хвост!

Не спешивший помогать Алистер, сжался у фонтана, словно пытался стать незаметным в своей чёрной одежде на белой площади. Грифоны, в ожидании привычного приказа, смотрели на старшего стражника, чья растерянная физиономия была скрыта выпуклым забралом.

— Да что б вам всем пусто было! — Выругался колдун, и грубо оттолкнув огнепоклонника, с места перешёл на галоп и секундой позже взвился в небеса.

Только это заставило Олафа “проснутся”.

— Стой! На землю, грязная кровь! — Придерживая дозорного, он нагнулся, намереваясь ссадить того на брусчатку. — Солдаты, остановите этого мутанта, сей же час!

— А НУ ВСЕМ НА МЕСТЕ!!! — Рявкнул Морс командирским голосом, да так, что у Олафа заложило левое ухо. — Никто никого не преследует!

Все ещё бездействующие стражники замерли на месте. Алистер, незаметно для всех, вычертил перед собой в воздухе какой-то охранительный знак. Вестфорд же, освободившись, разгладил смятый плащ. Стоять, не горбясь, и держать равновесие на задних лапах всё ещё доставляло ему некоторые неудобства.

— Вы что, тоже не в себе? — Спросил Олаф, невольно отмечая могучую стать дозорного. — Возможно, вы и не поняли, кто это, но я-то догадался. Этот мутант…

— … мой друг, — Закончил за него Морс, придерживаясь за живот. — И доверяю я этому, как ты там сказал – мутанту, не меньше, чем всем вам. Тем, кто спас мою дочь. Не имею представления, что на неё нашло, но ваше бездействие возможно и к лучшему – в нынешнем состоянии ей лучше избегать вооружённых, пускай и дружественно настроенных грифонов.

— У него есть оружие, — Недовольно пробурчал Олаф. — Даже два.

— Ты ошибаешься.

К ним неспешно подошёл Алистер, и на вытянутой лапе продемонстрировал висящие на грубо дубленом кожаном ремешке два меча в ножнах.

— Видишь, гвардеец, мутант теперь не опасен. — Сказал Морс, закидывая за спину оружие – за место своего, потерянного.

— Я не гвардеец, сэр…

— А я не “сэр”, — Продев ремень под вырезами для крыльев, Вестфорд поводил плечами, проверяя надёжность. — Поэтому мне нужна ваша помощь. После случившегося я не могу явиться в замок Сестёр один, без представителей власти вроде вас. В лучшем случае, принцесса самолично телепортирует меня куда-нибудь на окраину Зебриканской республики, в худшем – сделает мишенью для огненных шаров. Но если пойдём вместе, ей не останется ничего другого, как выслушать мои доводы, а они у меня весомые. Не собираюсь драматизировать, но, похоже, мы столкнулись с настоящим заговором, не последнюю роль в котором играет Валлар.

Олаф в задумчивости взглянул на небо, поднял забрало. Его согласие было понятно опытному взгляду Морса, однако какие-то из его слов, задели стражника. Никто не бросался в погоню, никто не спорил друг с другом и только Олаф продолжал глядеть в небо, в облаках которого недавно скрылась Астрид.

— Мы пойдём с вами, — Наконец ответил он, снова скрывая лицо клювообразным забралом. — Но сначала вы ответите на пару моих вопросов, а затем, в зависимости от ответов, кое-что пообещаете.

Вестфорд невольно напрягся, сжимая челюсть. Одной из его привычек, являлась нелюбовь кому-либо что-либо обещать. Но времена пустой гордости и напускной надменности прошли давно и он безропотно согласился.

— Вы ручаетесь за это существо? Ручаетесь за безопасность моей… нашего сержанта?

— В нём я уверен больше чем в себе, — Не задумываясь, ответил Морс. — С ним она в большей безопасности, чем со всеми нами вместе взятыми. Кроме того, он знает мои ошибки и в случае чего, не даст совершить их уже ей.

— Что собираетесь делать с Валларом? — Прозвучал второй вопрос. По интонации стражника, Морс понял, что этот самый важный.

— Я пытался его остановить, но в одиночку мне этого не удалось.

— Вы несколько неправильно меня поняли. Я имел в виду, что вы будете с ним делать, когда он окажется в нашей власти.

Вестфорд постарался не подать виду, что растерялся.

— Его судьбу будут решать принцессы и сама Матриарх, не мы.

— Это не совсем то, чего бы мне хотелось услышать. — Признался Олаф.

Морс молчал, ожидая следующего вопроса. Его не последовало.

— Мы, или, в крайнем случае, я, пойдём с тобой, если ты пообещаешь мне одну вещь. Говорю сразу – она идёт несколько наперекор твоему последнему ответу.

— Чего ты хочешь?

Забральная щель почти коснулась щербатого клюва, когда стражник встал на задние лапы напротив Морса.

— Не вздумай мне мешать. Как только Валлар окажется в нашей власти, — Ледяным тоном прошептал стражник. — Я – Я лично – убью его.

---

— Скайл!

Вот ведь пернатый недотёпа! Он, значит, на свиданки бегай, а благородный единорог получай из-за него нагоняй! И пусть их дружба с этим пони длится без малого всю пятилетнюю службу в гвардии, Лайт не намерен позволять себя эксплуатировать. Подумать только, сколько раз он находил приключения на свой круп, из-за этого неугомонного пегаса. Его постоянные авантюры и несерьёзное поведение, были одновременно кошмаром и развлечением для степенного единорога-гвардейца. Лайта вообще удивляло, как на официальных приёмах, Скайл нёс свой пост со всей присущей гвардейцам серьёзностью, а не пытался между делом утянуть с подноса проходящего мимо официанта очередное лакомство, или не пощупать зазевавшуюся в опасной близости от него кобылку.

— Скайл!

Его жизнерадостность била через край и даже когда она становилась излишне раздражительной, Лайт не мог сердиться на друга со всеми его розыгрышами, подколками и той злополучно просверленной дыркой в Королевские купальни, обнаруженную во время его дежурства.

— Скайл!

Но его последняя выходка показалась Лайту перегибом палки. Встречаться с грифоном, пускай и противоположного пола для единорога было дикостью. Одна мысль об этих неотёсанных дикарях, с огромными чешуйчатыми лапами, чьи когти по слухам спорили в остроте с некоторым клинковым оружием, а клюв был способен пробить средний по прочности доспех, приводила Лайта в ужас, а линию закрытого рта заставляла ходить волнами. Пегас же его расистских взглядов друга не разделял, первое время, даже пытаясь убедить единорога взглянуть на будущих союзников (конечно же, он имел в виду союзниц) с другой стороны. С более пикантной стороны.

— Скайл!

Нету у них никакой другой стороны! Не пикантной не галантной, никакой. Этим выросшим на севере варварам был чужд этикет, манеры и да, Дискорд побери, сколько-нибудь чистосердечные отношения. Вот он увидит – через пару дней, он ей надоест, и эта пернатая девка бросит его ради очередного грифона и ему опять придётся выслушивать это пегасье нытьё про то да сё. И он, засранец, через пару дней всё забудет, вернувшись к прежнему, раздолбайскому образу жизни, а ему – старшему в их караульной паре – опять слушать выговоры и узнавать о себе у капитана много интересного.

— Скайл!

Ну что за ерунда? Объявили, непонятно зачем, общий сбор всего свободного личного состава; Как всегда наорали из-за напарника, которого Лайт мямля и едва отпираясь, пытался отмазать от Шайнинг Армора. Блеск! Теперь у него есть не более десяти минут, чтобы привести к капитану, мучающегося отравлением живота пегаса. Ага, отговорка не очень, но гвардеец попросту не ожидал подобного, и признаться честно ничего и не придумывал заранее…

— Скайл!

Да твою ж кобылу, где этот герой-любовник?! Он уже опоздал минимум на полчаса и тёмно-серый единорог, оставив попытки найти пегаса вовремя, пытался его просто — найти.

Луч света правильной конусовидной формы освещал пространство перед собой, вырывая в коридоре из винных бочек и пряностей небольшие клочки погреба. Очень необычное место для поиска для неосведомлённых солдат, но Лайт был исключением. Именно тут, пролегала известная им тропа, проделанная Скайлом с помощью дубликата ключа и врождённой хитрокрупости. Пегас просто-напросто попросил Скайла магией сделать копию ключа (не каждому учёному магу такое под силу, между прочим) и теперь они вдвоём, в свободные часы времени, когда случались моменты и гвардейцам запрещали покидать замок (прямо как сейчас), преспокойно выбирались в город через Сад Статуй. Доспехи прятали в замаскированном тайнике, сооружённым всем тем же Скайлом в незаметной нише рядом с выходом.

— Скайл, отзовись, это я! — Гвардеец не боялся разоблачения – подвал был заперт с тех пор, как из него в Зал Торжеств натаскали яств, а ключ, забранный у служки, был у него. И дубликат у Скайла.

Благоухая всеми вообразимыми ароматами, смешавшимися в кисло-сладком парфюме запахов, коридор кончился. Теперь тьма отступала не только перед магическим фонарём, но и перед тонким ярко-жёлтым лучом, чей путь пролегал по касательной до ближайшего ящика с какими-то фруктами. Единорог нервно выругался.

Этот болван так спешил к подружке, что забыл закрыть за собой дверь! Ох, что им будет, если об этом узнает капитан Шайнинг… Это ведь не просто “прогулочки”, это – натуральная самоволка со всеми вытекающими, вплоть до позорного увольнения без какого-либо снисхождения.

Воровато озираясь, единорог погасил поток энергии и вышел на улицу. Золотые накопытники с лязгом задели нечто металлическое. Это оказался вырванный вместе со скобами двусторонний замочный механизм. Гвардеец, косясь на уходящую вдоль замка, живую кустарную изгородь, внимательно осмотрел дверцу. Кроме рваной дыры на месте замка, всё было по старому, но скоро это обнаружат, а значит, из-за Скайла опять кому-то достанется на орехи. Доспехов в тайнике не было – значит, он не в городе. Единорог, как обычно задумываясь, наморщил лоб, пробуя восстановить картину и вот, что у него получилось: Скайл опоздал, понял это, и второпях вернулся к калитке погребка; оделся в доспехи, собрался отпереть дверь, но не обнаружил ключа; боясь попасться, может даже запаниковав, сломал замок, после чего миновав подвал, наткнулся на вторую закрытую дверь. С навесным замком с другой стороны. Вариантов у него оставалось мало, точнее один – вернутся в замок через Центральные ворота, где ему, с предсказуемыми последствиями, встретятся высшие офицеры. Любой нормальный гвардеец так бы и поступил, но только не Скайл! Он скорее прогрызёт каменную кладку толщиной в три копыта, чем добровольно приблизит наказание. Кроме того, Скайл прекрасно знал о приказе Шайнинга и о последствиях его невыполнения, а значит, в боевом обмундировании он разгуливать по улочкам не будет – это временный маршрут грифонов.

Невольная мысль о нелюбимых дикарях была отогнана с трудом. Лайт сосредоточился вновь.

В доспехах пегас может ходить только во дворце, а если их нет, значит, он вернулся… Нет, хочет, вернутся обратно. Он что же, заплутал в погребе? Чепуха. Скайл с закрытыми глазами по памяти может пройти весь дворец от калитки до шпиля. Тогда где этот пустозвон?

Собрав в мерцающую кучку металлический мусор, единорог положил его в углубление тайника – авось придётся починить попозже, пока, и правда, никто не заметил. Забросав всё это лиственным полотном, Лайт вернулся назад, искать друга.

Дверь со скрипом закрылась за ним, вновь погружая окружающий мир во тьму. Привычным мановением рога, гвардеец разогнал мрак перед собой.

— Скайл, я знаю, что ты здесь! Чего не отзываешься?!

Пустота ответила немой насмешкой. Гвардейцу даже показалось, что теперь тьма вокруг него стала другой, более… Более осязаемой что ли. Согнав со спины шурующих муражек, единорог пошёл в обход бочек с вином.

Шорох.

Навострив уши, гвардеец встал в боевую стойку, широко расставив ноги, и на бычий манер опустив голову.

— Скайл? — Менее уверенно и куда более тихо произнёс единорог. — Скайл, это ты?

Разгоняемая светом тьма не удосужила его ответом. И тут Лайт понял, что он тут не один, это ощущение вцепилось в него хуже сенного клеща. Ещё в академии наставники говорили про какие-то окружающие все живые организмы биополя и повышенную чувствительность к этим биополям единорогов и аликорнов, но на этом месте лекций, он обычно засыпал.

— Прекрати свои выходки, Скайл, мне не до шуток! — Раздражённо крикнул единорог. Мало что из-за него приходится отдуваться день через два, так он ещё и попугать вздумал. — Знаешь, что мне по твоей милости пришлось выслушать о себе?

Пегас если и игрался, то на диалог был явно не настроен. Все жуткие ощущения слетели на раз, и единорог с ворчанием двинулся дальше. Иногда характер Скайла очень уж вымораживал.

Белоснежный пегас в золотых латах с низким воротом сидел спиной к вынырнувшему из-за очередной покатой бочки единорогу. Широкий гребень из синего волоса не наблюдался – голова была опущена.

— И что, именем Селестии, всё это значит? — Спросил Лайт, встав напротив друга, не желающего взглянуть на него даже украдкой. Ты тут сопли на копыто наматываешь, я тебя ищу, а Шайнинг, уже точно рвёт и мечет. Как это понимать?

Он молчал.

Осадивший его единорог притих. Если Скайл молчит – это серьёзно. Лайт привык видеть его в подобной ситуации не в первой и всегда пегас обрушивал на него лавину отговорок, плоских шуток и просто нагло, пусть и с обезоруживающей улыбкой, уходил от объяснений. От так же улыбался после заминки с Селестией, когда она впервые повысила голос на собственную гвардию. И опять всё по вине грифонов, точнее, грифона. Молчащий, угрюмый Скайл, это примерно как щедрый дракон-меценат – невероятно и оттого немного жутковато.

— Что, встреча прошла не очень удачно? — Смягчившись, спросил Лайт, уменьшая силу исходящего от рога света. — Не дала?

Он молчал.

Ну, на такую шутку он был обязан среагировать, даже будучи на смертном одре! Неужели всё настолько серьёзно, и единорог зря не воспринимал его отношения с очередной вертихвосткой всерьёз.

— Не молчи. Расскажи хоть в чём дело, я ведь твой лучший друг, — Лайт сделал один неуверенный шаг вперёд. — Она тебя бросила?

Он молчал.

— Если я угадал, то… — Единорог замялся. — Сочувствую. Но вы бы не стали парой в любом случае, поэтому считай, тебе повезло – кто знает, что бы она с тобой сделала, случись всё наоборот.

Пегас не обращая никакого внимание на пламенную речь своего друга, молчал.

— Хватит тебе, приведи себя в порядок, нас всё ещё ждут, — Единорог начал подходить к пегасу. — Можешь дуться на свою подружку, можешь дуться на меня, но если нас тут застанут, смело забывай о беззаботных деньках в гвардии, а значит поднимай свой унылый круп и двигай за мной.

Пегас не шелохнулся.

— Да что ты как маленькая кобылка! — Лайт резко закатил ему подзатыльник, от которого слетел шлем, грохоча и звякая, подкатился к надтреснутой амфоре.

— С… С-Скайл…

Пегас медленно, как живой, завалился на бок, подставляя свету немигающие, полные равнодушия бирюзовые глаза. От спутанной светло-зелёной гривы начала расползаться тёмно-алая, в свете магического заклинания, лужа.

Единорог, споткнувшись на ровном месте, свалился на пол, и глядя на ползущую к его лицу вязкую волну крови, пронзительно закричал.

Его услышали.

---

— Выходи, я знаю, ты прячешься где-то тут, трус!

Латник Валлара, с алебардой наперевес, вошёл в проулок. Помахивая из стороны в сторону хвостом, грифон оглядел узкое пространство перед собой: белые стены домов по бокам, несколько новомодных алюминиевых баков в стороне и мусорный контейнер с поднятой крышкой и тянущим из него зловонием. Сплюнув от омерзения, латник обошёл баки – никого. Оставалось только…

— Нахер.

И всё же за ними кто-то следил и этот кто-то, похожий на бездомного увальня, скрылся здесь. Но не полез же он в этот…

Грифон, задержав дыхание, подошёл к контейнеру и несколько раз с размаху опустил в его нутро острый конец алебарды. Почему искать тут, досталось именно ему?

— Святые предки, как воняет… Фу, вроде никого.

Неожиданно, земля ушла из-под лап и латник, оставив торчать из кучи мусора своё оружие, упал навзничь. Прятавшийся под контейнером преследователь, нанёс удар неожиданно. Он, одетый во всё чёрное, одной лапой схватил упавшего латника за ворот нагрудника, второй, сунул ему в морду какой-то пропитанный сладким алкоголем платок. Тот попытался взмахнуть когтистой пятернёй, и ему даже удалось расцарапать нападающему щёку, но с каждой секундой силы покидали солдата Валлара. Ещё через мгновение он погрузился в сон.

…
Пустынные улочки Кантерлота оживились лишь ненадолго. Мимолётно заалев от десятка красных воинов, они вновь погрузились в дрёму. Спустя время, воины поспешно вернулись, откуда пришли, но на сей раз, их было девять. Десятый, последний среди них, вышел из проулка, держа у щеки тряпицу.

— Падла. — Прошипел он на чуждом городу языке и огляделся.

Владимир присел на одно колено напротив едва заметных тёмно-бардовых крапинок, усеивающих брусчатку. Всё пошло как надо – никто не пострадал, нужная одежда добыта, а её бывший владелец ближайшие несколько часов сладко выспится в мусорной куче. Стягивающие все четыре лапы в один узел верёвки, могут быть причинами неудобств, но это ничего.

Куда больше снайпера волновала эта труповозка. Он не имел не малейшего представления, где может находиться здешний морг, но видя, как конвоиры игнорируют вторую, встреченную на пути больницу, отбросил последние сомнения. Им нужны трупы. Для чего и зачем – непонятно. Мяса грифонам хватало вдоволь, ведь не смотря на эту по здешним меркам дикость, принцесса пошла на уступки, разрешив употреблять подобного рода продукт, с условиями, что это будет происходить в специально отведённых для этого местах и мясо не должно принадлежать представителям разумных видов.

Ага, как же, узнаешь ты, чьё это мясо – кроличье или человечье.

О своих они также не особо заботились. Вырубленного им солдата не то чтобы не искали, даже и не пытались. Или у них это в порядке вещей – бросать своих? Грифонов он знал плохо, а это, извините за тавтологию – плохо. Потенциального противника нужно знать хорошо, а если не знаешь, то изучить.

Встав с колена и отряхнувшись, снайпер пошёл по следам зловещего каравана. Он успел уехать довольно далеко, так как нагнать его Владимир смог лишь у прилегающего к одной из замковых башен кладбища. Ловко перескочив невысокую оградку, человек схоронился за одной из надгробных плит. Повозки, как и конвоиров, давно след простыл, но выдающие их пятна остались. Посидев ещё с минуту, снайпер осмотрелся: каменная аллея из памятников и надгробий вела к древнего вида усыпальнице. По бокам, подобно бессмертной страже, стояли каменные единороги и пегасы. От настоящих гвардейцев их отличали разве что многочисленные трещины. К счастью это были единственные охранники.

Снайпер вышел на тропку спокойно, непринуждённо. Если его и увидят, то, скорее всего, примут за своего, а накинутый красный капюшон вместе с чужой одеждой, помогут в этом заблуждении. Уверенность в сознательности этого решения улетучивалась пропорционально сделанным по направлению к усыпальнице шагам. Винтовки с собой не было, из оружия – нож, кольт «Питон» и собственная сообразительность. Конечно, это была обычная слежка, к тому же за теми, по кому Владимир стал бы стрелять в последнюю очередь. Как, впрочем, и по остальным обитателям этого забавного мирка.

Забавно, услышь он несколько дней назад о том, что он самолично будет скрытно наблюдать за мифическими существами в сказочном королевстве, выглядя как они, и при этом, стараясь никому не навредить, сказавший это человек внял бы совет о восстановлении своего душевного здоровья. Прирождённый язвительный сатирик, выросший из сироты, всегда отличался материалистическими взглядами на мир. Уже в юном возрасте он перестал верить в чудеса, бога и прочие, выдуманные для воодушевления стада символы надежды. Владимир верил только фактам, тем фактам, в которых убедился лично, а ещё лучше – лично увидел. Сам брифинг перед заданием, он воспринимал не более чем очередную “волну” поднятую паникёрами, подхваченную СМИ и распылённую по всей стране популярными каналами. Но принял как должное. Работа есть работа, будь это служба в недавно сформированном подразделении или наёмничество за бугром.

След обрывался у запечатанной вертикальной плиты – входа в усыпальницу. Потёртый барельеф покрылся островками мха, оплёлся ядовитым плющом. Снайпер пригляделся к изображению: выступающее из зелёных наростов каменное лицо пони, словно тонуло во взращенных растениях. Раскрытый единственный виднеющийся в профиле глаз был широко раскрыт и… шевелился.

Владимир отшатнулся, привычным движением выхватывая револьвер. Звук трущихся друг о друга камней и плита начала раздвигаться в разные стороны подобно вратам, к удивлению снайпера очень легко, не поднимая пыли. Их проёма высунулся недовольный грифон-привратник.

— Где тебя носит, идиот? Тебя ждать не будут, — Фыркнул он, безразлично рассматривая блестящую железяку в руках следопыта. — Что это за фен?

— Ты один? — Притворяясь, что кашляет, спросил Владимир.

— Чё?

Владимир прошёл внутрь. Привратник не препятствовал. Каменные холодные стены сужались, уходили вниз. Было темно, но кое-что видно. Когда за ним опустилась плита, он оказался в кромешной темноте. В отличие от грифонов, он, кошачьим зрением не обладал.

— Надеюсь один. — Вслух произнёс следопыт, нащупывая в кармане фонарь.

— Ты пьян, что ли? — Сказал скрытый тьмой привратник.

Свет диодного фонаря резанул черноту и на секунду осветил перекошенное от удивления птичье лицо солдата. Удар рукоятью по макушке не заставил себя долго ждать.

— Фефофня не фой гень, мафенькая птифка, — Зажав в зубах фонарь, следопыт связывал бесчувственного солдата. — Не фой.

К счастью рычаг, ответственный за открытие плиты висел на стене совсем рядом. Пару раз, открыв-закрыв дверь, Владимир немного успокоился. Но новая проблема встала совсем скоро – тело было попросту некуда прятать. Нести наружу было рискованно, поскольку, несмотря на кажущуюся заброшенность, временами в окнах зданий мелькали перепуганные мордашки горожан. А всё внутреннее помещение представляло собой расширенное основание уходящего вниз коридора, без каких либо ответвлений или предметов декора. На условном посту не было даже простенького табурета, на который можно было попробовать усадить горе-солдата, поэтому только и осталось уложить его в углу и накрыть плащом. Если обнаружат, могут принять за спящего, а это даст несколько секунд форы в случае неудачи. Обычно такие секунды становятся ключевыми. Закончив подтыкать полы плаща как одеяло, снайпер выключил фонарь и двинулся вниз. На ощупь.

Коридор был прямой. Единственными выемками были прямоугольные освещённые световыми колодцами гроты, уставленные в чёткой последовательности, и друг напротив друга, саркофагами и бюстами. Изредка встречались свидетельства того, что за усыпальницей ухаживали.

Владимир в очередной раз пожалел, что не думая, полез неизвестно куда, оттирая подошву ботинка о зубастый угол. Чёртов Громов запретил пользоваться рацией, да к тому же отправил его, не дав, как следует отдохнуть. Должность снайпера в группе, приравнивалась к разведчику по умолчанию… Что за наказание.

А след всё тянулся. Вниз, всё ниже, ниже… Фонарь то и дело выхватывал большие и малые пятна крови, а затем снова гас. Наконец, в тишине раздались звуки. Владимир остановился и прислушался. Громкое сопение звучало совсем неподалёку. Поправив кобуру, висевшую на поясе аккурат за ножнами, человек двинулся на звук. Вниз.

Сводчатая крипта была освещена блёклым светом одного факела. Источник звука был здесь: один из солдат Валлара свернувшись клубком, храпел прямо на голом полу. Владимир, собираясь уже проследовать дальше, невольно задержался. Причина на то была весомая: часть помещения оказалась отгорожена деревянными прутьями. Если это городская тюрьма, то он – добродушный, отзывчивый пацифист.

Солдат проснулся в тот момент, когда следопыт почти дошёл до самодельной клетки. С трудом разлепив глаза, он протяжно зевнул, снайпер обернулся. Казалось, заспанная морда грифона состояла из грязно-серого напыления бывшим когда-то перьями, раскрытого в зевоте клюва и двух огромных красных буркал пронизанных такими же красными, раздувшимися капиллярами. Владимир не шевелился, мысленно держа пальцы за наспех состряпанную маскировку. Пронесло. Грифон и не думая поднимать тревоги, покачиваясь, принял сидячее положение.

— Я не спал. — Зевая в очередной раз, оправдался он.

— Ага. — Согласился следопыт.

Ещё немного потаращившись перед собой, грифон уткнулся в сложенные домиком лапы своим клювом.

— Четвёртый день. Четвёртый день не могу заснуть, и не проснутся от собственного крика. Мама, я так с ума сойду.

— Ты в норме? — Снайпер решил задать банальный вопрос.

Солдат поднялся. Его едва заметно трясло, может, лихорадило, но было понятно – он далеко не в норме.

— Уже пора? — Спросил он, проигнорировав проявленную заботу. Его голос дрожал.

«О чём он, чёрт возьми?!»

— Пора. — Кивнул Владимир и едва успел поймать брошенную связку ключей.

Солдат опять усевшись на пол, подобрал под себя хвост, склонил голову.

— Давай только без меня. Я устал, позже приду.

Владимир зашёл грифону за спину.

— Лучше поспи.

Привычным движением, избавившись от свидетеля, следопыт вспомнил, что у него ещё оставался хлороформ. Хотя грифону повезло – недельная мигрень это ничто, в сравнении с перерезанным горлом или свёрнутой шеей. Ещё раз убедившись, что больше поблизости никого нет, снайпер подошёл к клетке.

Есть такие люди, способные попасть в передрягу даже на пустом месте. Есть люди, обращённые в пони, обладающие аналогичными качествами. Быть может, есть и простые пони-невезунчики. А уж где пони, там недалеко и грифоны. Одним из таких грифонов была Найтроудж, как и её тюремщик, спавшая на голом полу, при этом тоже свернувшись пушистым коричневым калачиком. Её Владимир видел один, единственный, раз и даже имя узнал лишь у одного из товарищей. Второй раз встретить её он рассчитывал уж точно не в самопальной клетке, выстроенной под землёй, в древней усыпальнице.

— Эй, — Снайпер постучал по деревяшкам рукоятью револьвера. — Ты жива?

Сон оказался чуткий. Найтроудж моментально проснувшись, отпрыгнула в угол клетки.

— Кто вы и что вам от меня надо?! — Взвизгнула она, глядя на открывающуюся со скрипом решётку и заходящего внутрь грифона. — Зачем вы меня сюда приволокли? Я… Да я с самой принцессой знакома! Если она узнает, то вам не поздоровится!

— Заткнись и не ори, — Владимир прочистил скрытое магией ухо. Визжала эта девчёнка противно. — Я не причиню тебе вреда, если тебе, разумеется, не вздумается напасть на меня первой.

Она замолчала, но продолжала испуганно жаться в углу, походя на нашкодившего котёнка. Владимир вытянул на свет револьвер.

— Узнаёшь?

Грифонша пригляделась, несколько вытянув шею, щуря карие глаза.

— Эта вещь не твоя, — Сказала она. — Ты отобрал её?

— Это моя вещь. Я её не отбирал.

На сей раз, она присмотрелась получше, куда пристальнее.

— Макс? — Неуверенно пропищала она.

— Почти, — Снайпер подал ей руку. — Я его сослуживец. Поэтому боятся меня не следует.

На ощупь передние лапы грифонов были неприятные, костлявые и до невозможности шероховатые. Но Владимир всё-таки невольно улыбнулся.

— Значит, ты не знаешь, зачем тебя сюда притащили? — Спросил снайпер, покидая клетку. Грифонша несмело вышла следом. — Нет даже предположений?

Заметив тело, Найтроудж испуганно хлопнула крыльями. Владимир обернулся.

— Живой, если тебя это волнует.

Найтроудж пробормотала что-то неразборчивое, но уже спокойнее.

— Итак, — Владимир присел перед бывшей воровкой на одно колено. — Если нет жалоб на здоровье, расскажи от начала и до конца, что произошло. И желательно, чтобы ты не юлила.

— Ладно… — Неуверенно произнесла она, разглядывая когти передних лап. — Ко мне в дом проник вор и так случилось… мы раньше… работали вместе. Наше последнее дело не выгорело, его поймали и заточили в Бастион – северную границу, охраняемую заключёнными и приставленными к ним контрактниками. Это было по моей вине, и я думала, что он сбежал, выследил меня и вернулся, чтобы мстить. Скорее всего, не сильно ошиблась: меня он не тронул, зато обворовал. Дом не мой, мне не жалко, посему я даже начала радоваться такому удачному стечению обстоятельств. Удача закончилась сразу, как пришли солдаты Валлара. Не пускаясь в объяснения, они просто скрутили меня. Потом последовал удар. Очнулась я, когда меня тащили с мешком на голове. Его сняли уже внутри клетки, оставив наедине с тем, кого ты вырубил. Я пыталась разговорить этого парня, но ничего из этого не вышло. Тюремщик, не собирался меня даже кормить, не говоря уж об ответах. Если коротко – это всё.

— Краткости тебе не занимать, — Фыркнул Владимир, оглядываясь на тёмный проём, откуда он собственно пришёл. — Ты ничего не упустила? Я имею в виду – важного.

Найтроудж засмущалась, тряхнув свалявшимися перьями, замотала головой.

— Большего я от тебя всё равно не добьюсь, — Вздохнул снайпер, подымаясь с колена. — Пошли, покажу, как выбраться отсюда.

Тьма продолжала царить в идущем вниз коридоре.

— Ты где?

— Позади.

— Так, — Снайпер, пропустив Найтроудж вперёд, развернул её лицом к подъёму. — Видишь нормально?

— Плохо, но на ощупь можно дойти.

— Молодец, теперь слушай меня сюда очень внимательно. Иди наверх прямо, никуда не сворачивай. Дойдёшь до упора – это дверь. Нащупай в левой стороне стены рычаг и потяни за него на себя. Плита должна открыться. Когда откроется, не спеши выходить. Дёрни за рычаг от себя и проскользни между закрывающимися створками. Как окажешься в городе, первым делом иди в расположение моего отряда. Знаешь где оно? Отлично. Говоришь им то же, что и мне, и не забываешь рассказать, где я. Затем, желательно, постарайся оповестить Селестию.

Найтроудж слушала внимательно, по крайней мере, о том свидетельствовало затаённое дыхание. Владимир не мог видеть её лица, но закончив краткий инструктаж, почувствовал себя неприятно одиноким – таким необъяснимым образом, снайпер ощущал на себе чужие взгляды.

— А ты… Ты не пойдёшь? — Спросила она, толи жалобно, толи испуганно.

— Попробую узнать, что они затевают, и вернусь следом, — Ответил снайпер тоном, не терпящим возражений. — Может статься, я встречу своих на полпути.

— Не ходи туда. Это место, оно пугает меня.

— И меня, — Признался Владимир. — Но это не обсуждается. Моя работа здесь – найти интересующее нас лицо и быть может, в данный момент, я ближе всех к успеху.

— Там может быть опасно.

— Я в состоянии постоять за себя. Ты лучше о себе позаботься – твоё нечёткое зрение меня настораживает.

Снова это ощущение. Снайпер скрипнул зубами, злясь, что его рассматривают. Сюсюкаться с тобой ещё не хватало.

— Иди, — Более несдержанно бросил он. — Я указал тебе путь. Иди.

— Мы можем уйти вместе, — На этот раз голос был полон надежды. Страхом от неё несло сильнее чем потом.

Владимир, нащупав переднюю лапу грифонши, всунул в неё фонарь.

— Считай это волшебной палочкой с одним заклинанием, — Объяснил он, включая свет. Синий круг вырвал из темноты каменную кладку. — С ним доберёшься и без меня. Просто направляй луч перед собой… Да не мне в лицо, блин!

— Я не специально…

Проморгавшись, следопыт отвёл лапу с зажатым фонарём в сторону.

— Всё, шуруй.

Нахохлившаяся грифонша стоя на трёх лапах, в четвёртой держала фонарь. Человек так и не понял: боится ли она остаться одна или оставить в одиночестве его.

— Может мы… — Начала бормотать она.

Резко показавшееся в свете лицо, приняло устрашающий вид, а затем громко рявкнуло:

— Брысь!

Скрёб трущихся о каменные ступеньки коготков, утих довольно скоро. Задержавшись, на случай, если грифонша решит вернуться, снайпер облокотился о стену. Время шло. Возвращаться она, видать, не собиралась, поэтому дальнейший путь Владимир продолжил со спокойной совестью и лёгким дискомфортом – без фонаря, пусть и просто спокойно лежащего в кармане, было совсем не “айс”.

Гомон десятков, а скорее даже сотен голосов потянулся снизу, словно утробный рык голодного монстра. Владимир, остановившись, навострил уши и проверил револьвер. Тёплая от прикосновений потной ладони рукоять коснулась еле заметно дрожащих пальцев. На деле, ничем не выдающий своих эмоций снайпер, боялся всего и вся, как обычные люди. Его пугали официальные сводки, касающиеся Убийцы, пугал выезд на задание, пугал новый непонятный мир со всеми его обитателями. Он боялся идти дальше не меньше Найтроудж, боялся спрашивать себя о пропавших телах и обнаруженной одинокой пленнице. Но заставить себя повернуть обратно он не мог: перво-наперво, он сам рассчитывал открыть вход, для прибывшего подкрепления, ведь кроме него, никто это для них не сделает. И ещё: кто знает, что тут происходит на самом деле? Преждевременный боевой контакт спокойно поспособствует их перманентному выдворению с территории Эквестрии, что сразу ставит крест на дальнейшем продолжении операции. В лучшем случае. Привычка думать о людях плохо, выработалась у спецназовца давно, но дело-то он имеет не с людьми. Вдруг это какой-то грифоний праздник или обычная закрытая оргия для богатеньких ублюдков. Место для этого странное, хотя… каждый думает в меру своей испорченности. Всё что нужно – узнать о творящихся тут делах и уйти, не привлекая внимания. Легче лёгкого.

Продвигаться дальше было не так сложно. Голоса, несмотря на ситуацию, немного успокаивали, не позволяя ощущать себя совсем одним в тёмном мрачном коридоре. Жёлтый, непрерывно мигающий круг света рос всё быстрее. Неразборчивые голоса пытались превратиться в слова, но Владимир всё ещё был не настолько близок к их источнику.

— М-мать… — Входя в широкий зал, только и смог сказать снайпер.

Освещённое сотнями чадящих факелов помещение, было почти таким же огромным, как Кантерлотский Зал Торжеств. Боковые галереи, подобно маленьким небоскрёбам тянулись во тьму невидимого потолка. Но самое поражающее было количество собравшихся здесь грифонов: сотни и сотни одетые в кольчуги и панцири, полные латы и бригантины, лёгкие кожаные доспехи и хауберки солдаты толпились на каменной площадке. Некоторые сидели на пустых галерейных парапетах, ничуть не отличимые в своей неподвижности от каменных горгулий. Все были при оружии. На поясах висели мечи, палицы и топоры; леса увенчанных цветными вымпелами копий, пик и гизарм пестрели на фоне неярких бликов.

— Э, ты последний? — Услышав это, снайпер чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности.

Немолодой на вид грифон в потрёпанной кольчужке и ржавом шишаке, смотрел на него одним единственным синим глазом.

— Чего молчишь, язык проглотил? — Прокаркал он недружелюбно.

Усилием воли, уняв дрожь в коленях, снайпер кивнул. Рычаг, за который потянул малоприятный грифон, как брат-близнец, один в один походил на своего предшественника. Остатки надежды на лёгкий путь назад остались за опустившейся с лязгом решёткой. Снайперу это совсем не понравилось. Он прикинул шансы сейжечасного побега, но они были неутешительными: справится с одиноким охранником, он ещё мог, но сделать это незаметно – никак. И это игнорируя неизвестную скорость, с которой поднимется решётка, как быстро многочисленные солдаты сообразят, что к чему и насколько быстро догонят. Естественно догонят. Убегать от способных летать существ, в кромешной темноте, да ещё и вверх по лестнице.

— Ты странный. — Сказал следопыту грифон в шишаке. Он стоял рядом с рычагом, с серьёзным видом сложив на груди лапы.

Промолчав, снайпер двинулся к краю неспокойной толпы, не желая привлечь к себе ещё больше внимания. К его удивлению, грифоны охотно уступали ему дорогу, а те, кто толкались или случайно сталкивались со спецназовцем и не думали возмущаться. Грифонов он знал плохо, но это было на них совсем не похоже. И на съезд анонимных джентельменов мероприятие походило мало.

Красное море солдат Валлара словно бы не имело конца и края – их тут было не меньше двух сотен, что несколько превышало установленный Селестией лимит на личную охрану в пятьдесят воинов. И это не считая разноцветные разводы зелени, синевы, пурпура сторонних воинов, тут и там мелькающие среди алых плащей и знамён.

Вдали замаячило что-то, похожее на стальной каркас. Многочисленные древки со свисающими с них знамёнами мешали обзору. Поколебавшись, Владимир продолжил движение в плотном, пускай и податливом потоке. Сам того не заметив, человек оказался в первом ряду собравшихся солдат и теперь ничто не мешало ему разглядеть то, ради чего всё было устроено.

На высоком помосте стоял сам лорд Валлар. Подогнанные по фигуре золотые латы сидели на нём, как влитые. Левая лапа держала на сгибе локтя выполненный в форме демонической головы рогатый шлем; правая покоилась на рукояти огромного высившегося рядом изысканного двуручного меча бывшим ростом почти с самого лорда. Но самое кошмарное было позади Валлара.

Груды разорванного мяса образовывали собой отвратительную пародию на пьедестал с костяными “шпангоутами”, над которым парила… Звезда. Восьмиконечная звезда. От круглого полого основания в разные стороны отходили восемь остроконечных стрел, на каждую из которых было нанизано нагое тело. Семерых из них Владимир узнал – это были убитые в таверне наёмники. Но восьмым, к его неописуемому ужасу, был его сородич: раздувшийся, как утопленник труп, венчал собой верхнюю стрелу посередине.

Всё это казалось настолько абсурдным и неправильным, что медленно лишающийся здравого рассудка снайпер попытался исчезнуть в толпе, убраться подальше, спрятаться и переждать, не видя мерзкого зрелища. Ничего не получилось – ряды сомкнулись, тишина опустилась на переполненный зал внезапно, резко и без предупреждения. Разрываясь между животной паникой и испаряющейся выдержкой, человек прекратил тщетные попытки к бегству.

Валлар заговорил. Его голос звучал одновременно повсюду и нигде. Скрипучие ржавые нотки хлынули в уши, словно нечистоты.

— Верные, просветлённые, амбициозные… Избранные. Всего лишь за месяц – какие-то несколько ходов маятника часов – мы собрали жертву для Тёмных Богов, которая станет легендарной. И пусть просвещение моё во времена бессонных ночей пребывания в запретных архивах Ордена мне принёс голос попроще и послабее… Всё же это был посланник Тёмных Богов – именно он указал мне истинный путь свободы от нашего жалкого, неосмысленного существования. И что это за путь, спросите вы? Какой смысл и цель того, что мы собираем устроить?

Очарованный неведомой силой человек поймал себя на том, что хочет знать ответ не меньше стоящих радом грифонов, чьи глаза медленно застилались белёсой дымкой, а на лицах стирались всякие проявления эмоций. Ответ прозвучал быстро, чётко, как пощёчина, как выплеснутое под ноги ведро ледяной воды, как истина…

— Нет его. Нет смысла, нет цели. Мы убиваем. Это бессмысленная жестокость, вся эта ВСЕЛЕННАЯ бессмысленна! Через каких-то несколько часов тысячи умрут. Невинные! Виновные! Талантливые и бездарные! Честные и бесчестные! Все! Они будут кричать, они будут страдать абсолютно бесцельно, только чтобы угодить Тёмным Богам, которые будут купаться в их крови. И эта пустая цель, этот страх или этот долг объединит нас… И наконец-то освободит!

Чавканье разрываемой плоти и звук ломающихся костей ознаменовал начало ритуала: состоящая из двух частей нечестивая икона пришла в движение; восемь стрел превратились в шестнадцать; из кровавого хоровода выпадали всё новые и новые куски тел, с тошнотворным звуком падающие на пьедестал плоти. Яркий пурпурно-розовый туман, струящийся из круглой полости прозрачными змеями, жадно оплетал подношения.

Боль пришла мгновенно: спецназовец с воем рухнул на пол, зажимая дрожащими руками кровоточащие уши. Тысячи невидимых ломких игл пронзили каждый член, каждую мышцу. Эфемерные пальцы запустили свои ногти в самосознание, извращая его, рождая настолько безобразные образы и картины, что Владимир кричал во всю глотку от отвращения.

— Кровь Кровавому Богу! Трупы для Повелителя Трупов! Пусть Эквестрия ГОРИТ!!! — Вопль сотен глоток разорвал слух на мириады лоскутков.

Снайпер, выгнувшись в последний раз, перевернулся на живот. Выплёвывая крошево зубов, он с трудом встал на колени. Посмотрел на ладони. Обычные, покрытые грязью и кровью, человеческие ладони. Маскировка испарилась вместе с последним шансом на спасение.

Потянувшийся к нему сектант отлетел назад от выстрела из наспех выхваченного револьвера. Пущенная в упор крупнокалиберная пуля прошла навылет, с лёгкостью пробив нагрудник. Не успел стихнуть первый выстрел, как ему вторил второй, сваливший с ног ещё одного солдата, но на этом всё закончилось. Сразу пятеро грифонов насели на окончательно обезумевшего от страха человека: одного он отпихнул от себя ногой, но остальные повисли на руках; револьвер выпал из вывернутой кисти.

Очередной шок на несколько секунд лишил Владимира сознания, а очнувшись, он уже стоял коленями на помосте прямо перед кошмарным порталом. Пурпурно-розовый туман становился намного гуще, приобретая очертания, пульсируя, словно огромное сердце. Сотрясаясь от рыдания, Владимир попытался отвернуться, но его грубо схватив за волосы, и насильно развернули к разрастающейся полупрозрачной опухоли.

Наконец, энтропия тёмного портала достигла апогея, и прежде чем холодный поцелуй стали коснулся незащищённого человеческого горла, снайпер увидел, как из разрыва самой реальности вырисовываются два силуэта: человеческий и не очень.