Средиземский синдром
Глава II. Война одной пони
Целую неделю после возвращения из Средиземья Флаттершай не отходила от дома, проводя время со своими дорогими зверушками. Энджел так истосковался по хозяйке, что повсюду следовал за ней и был, как шелковый, – сама услужливость и послушание.
Нет-нет, да и посещала пегаску мысль проведать подруг, но воспоминание о Смеаголе ее останавливало: «Как я могу идти и веселиться со всеми пони после того, как бросила его одного? Сумеет ли он подружиться с другими хоббитами?» Конечно, Флаттершай и со зверьми неплохо проводила время, но встречаться с более разумными существами ей не позволяла причудливая совесть. Или же нечто иное, смутный, не вполне осознанный страх – и Флаттершай прикладывала немало усилий, чтобы он так и оставался неосознанным.
Седьмой день выдался особенно душным, как перед грозой, воздух загустел, и бабочки и майские жуки жаловались, что им тяжеловато летать. Флаттершай сочувственно кивала и напоминала им, что после дождя всё придет в норму.
Тут она заметила петляющую между деревьями светло-лиловую фигурку, и через несколько мгновений перед ней предстал Спайк.
– Ох…, – выдохнула пегаска.
– Привет, – не очень уверенно, как бывает после долгой разлуки, улыбнулся дракончик. – Как поживаешь?
– Хорошо. А ты как?
– Да вот…, скучаю помаленьку.
«Ох, Селестия! – ёкнуло в груди пегаски. – Как же я о Спайке и остальных не подумала? Хороша Хранительница Доброты: сидела тут, беспокоилась только о собственном успокоении, а ведь другие-то, может быть, хотели со мной увидеться!»
Флаттершай распласталась перед дракончиком и, борясь с подступающими слезами, умоляла простить за то, что так долго его не навещала. Когда Спайк несколько раз смущенно заверил ее, что не держит зла, пегаска поднялась и спросила:
– А как там… эм, остальные?
– Твайлайт пропадает в Кантерлоте, – грустно ответил Спайк, – про остальных не знаю: я их с того дня, как вы отправились в Средиземье, не видел. Но надеюсь, скоро все соберемся, как раньше: вот, приглашение на воссоединительную вечеринку принес.
Дракончик протянул пегаске картонный прямоугольник со старательно выведенным текстом. Флаттершай пробежала его глазами, отметив дату и время, и пообещала обязательно прийти.
Потом потащила отнекивающегося Спайка в коттедж и напоила сердоликовым чаем, который держала специально для него. Ей хотелось хоть так загладить вину перед ним.
Когда дракончик ушел разносить остальные приглашения, Флаттершай подошла к зеркалу и вздохнула:
– Ох, и запустила же я себя. Нельзя в таком виде появляться на празднике.
Пыль средиземских дорог, грязь бездорожья и копоть Мордора (от воспоминания об этой жуткой стране и ее обитателях по загривку пегаски пробежала дрожь) она смыла с себя еще в Минас-Тирите, но вот состояние гривы и хвоста оставляло желать лучшего: волосы отросли длиннее некуда, и кое-где угнездились не поддающиеся расчесыванию колтуны. «Надо сходить к Лотус и Алоэ постричься, – подумала пони. – А по пути зайду к Рэрити – наверняка, она будет рада составить мне компанию».
– Да-да, мы пострижемся и станем опрятными и красивыми.
Флаттершай вздрогнула и оглядела комнату округлившимися от страха глазами. Вновь повернулась к зеркалу, подозрительно посмотрела на свое отражение и невесело усмехнулась:
– Зря я столько одна тут сидела.
Прихватив зонтик и мешочек с битами, пегаска погарцевала в сторону города. Небо потемнело, зато и воздух стал прохладнее, дул свежий ветер. Шелест сочных листьев смешивался со звоном золотых монет и почти заглушал далекие раскаты грома. Однако чуткая Флаттершай расслышала их и забеспокоилась: «Ой, не попасть бы под ливень после парикмахерской». Но покамест прогулка была в удовольствие, да и попытка разговора с самой собой изрядно напугала Флаттершай, и она не хотела больше откладывать выход в пони.
После недели уединения Понивилль показался пегаске ужасно шумным, она даже прижала уши, когда дошла до центральной улицы. Скрипели колесами телеги, стучали о мостовую копыта, жители сновали по своим делам. Знакомые, завидев Флаттершай, улыбались и кивали ей, и она улыбалась и кивала в ответ. Ветер усилился: грозовые тучи сдвинулись на северо-восток, в сторону Кантерлота, и прозрачные лучи солнца, уже не палящие, вновь полились на землю.
«Всё хорошо, как и должно быть дома, и бояться нечего», – подумала Флаттершай. На сердце у нее стало так легко, что крылья сами подняли ее в воздух и понесли к бутику «Карусель».
На двери дома-мастерской Рэрити висело объявление: «Входить только по делу насчет бесплатных костюмов для козлов». Флаттершай сперва удивилась, а потом вспомнила рассказ единорожки о том, как ей пришлось носить плащ из козлиной кожи, и она дала себе зарок не брать с козлов денег за одежду.
Пегаска подергала за шнурок колокольчика, но никто не открыл. «А может, Рэрити уже там?» – прикинула она.
– Точно-точно, небось, с возвращения из спа не вылезает, да, она такая, наша подруга.
Флаттершай постучала себя по губам дрогнувшим копытом и направилась к салону Лотус и Алоэ.
Внутри во влажном теплом воздухе растворялись запахи шампуней и ароматических масел. За стойкой приемной стояла Лотус Блоссом:
– А, наша постоянная клиентка! Давненько вас видно не было.
– Здравствуйте, – сделала книксен Флаттершай. – Скажите, мисс Рэрити здесь?
– Она тоже куда-то запропастилась. А вы, я вижу, пришли постричься?
– Ох, – схватилась за голову пегаска, – неужели это так заметно?
– Только для профессионала, – успокоила ее Лотус. – Что ж, вы знаете, куда идти. Располагайтесь, я сейчас подойду.
Флаттершай прошла в левую дверь – в парикмахерскую комнату – и устроилась в кресле перед высоким, от пола до потолка, зеркалом.
– Вам как обычно? – спросила возникшая у нее за спиной Лотус.
Пегаска кивнула, и парикмахерша принялась за работу.
КЛАЦ – щелкнули ножницы над самым ухом Флаттершай.
– Ай! – визгнула та.
– Осторожно, – предупредила Лотус, – не дергайтесь, пожалуйста, а то порежетесь. Ну, позвольте заметить, и колтуны вы себе завели… Так, как бы его состричь аккуратненько…
ВЖИК. И без того влажный воздух салона вдруг сделался прелым, как в густом лесу, пегаска почуяла запах гнилых листьев.
– Что это? – повела она носом.
– Алоэ что-то химичит с благовониями, не обращайте внимания.
КЛАЦ!
– Ай-ай-ай!
– Да не дергайтесь, мисс Флаттершай! Ножницы острые.
ЛЯЗГ!
Лезвия ножниц то и дело мелькали перед глазами пегаски, бились друг о друга, как клинки в жестокой схватке…
КЛАЦ-ЛЯЗГ-КЛАЦ-ЛЯЗГ…
… черные, ядовитые орочьи клинки.
Флаттершай зажмурилась, когда Лотус начала стричь челку.
КЛАЦ-ЛЯЗГ-ВЖИК – всё ближе к горлу… ЛЯЗГ-ЛЯЗГ-ЛЯЗГ…
… бледные, смертоносные клинки назгулов…
– Да что с вами сегодня? – взмолилась Лотус. – Перестаньте ёрзать, а то и впрямь вас порежу.
У пегаски помутилось в глазах. Стены комнаты раздвигались, крошились, сквозь них прорастали скрипучие деревья прóклятого Лихолесья, а за ними мелькали сутулые силуэты орков. Они поигрывали оружием, скалились и угрожающие надвигались.
«КЛАЦ-ЛЯЗГ-ВЖИК-порежу, КЛАЦ-ЛЯЗГ-ВЖИК-порежу», – сулили чудовища.
Флаттершай пронзительно завизжала и взмыла под потолок, опрокинув кресло на Лотус Блоссом. Не успела парикмахерша подняться, пегаска устремилась вниз и, со всей силы врезав ей копытом в челюсть, выскочила за дверь.
Небо стало густо-синим, светлые понивилльские домики на его фоне казались ненастоящими, нарисованными. Взбесившийся ветер рвал флаги и рекламные транспаранты, вдалеке над Кантерлотом бушевала буря, молнии били в снежный горный пик, высящийся над столицей.
Флаттершай неслась к коттеджу, не разбирая дороги, поминутно сбивая с ног прохожих пони. «Орки вторгаются! – стучало у нее в голове. – Они уже здесь, они убили Лотус и хотели убить насссссс! Мы им не дадимся, мы спрячемся, хорошо укроемся. А как же остальные? Надо их предупредить! Нет-нет, уже поздно, их уже нет! Рэрити нет – ее убили! Всех, кроме нас! Нам нужно спасаться…»
– Беда! – налетела пегаска на Энджела. – Напасть! Пожар! Враги! Сссскорее в дом, моя прелесть!
Затолкав Энджела в коттедж и Взглядом запретив выходить без разрешения, Флаттершай метнулась в перелесок неподалеку, похватала в охапку всех зверюшек, какие попались ей на глаза, и отнесла их в дом.
– А мистер Медведь? – всполошилась пегаска, пересчитав собранных под крышей зверей и птиц. – Нет, ссстой! Он большой и сильный, он сможет сам о себе позаботиться, да, он защитится от орксов, справится. Не выходи больше, опасссно, запрись, забаррикадируйся!
Дождь над Понивиллем так и не пролился. Флаттершай долго сидела, прижавшись спиной к двери, опасливо вслушиваясь в затихающие раскаты грома. Звери смотрели на хозяйку с непониманием и испугом.
– Кажется орки далеко, они не знают, что мы здесь, – бормотала Флаттершай себе под нос, – есть время укрепиться. Да, да-с, так мы и сделаем, наш дом – наша крепость, мы не позволим им подойти, не подпустим. Энджел!
Кролик, угадав боевое настроение хозяйки, вытянулся по стойке смирно и отдал честь.
– Будешь нашим адъютантом, помоги мобилизовать всех зверей для постройки фортификационных сооружений… Откуда мы знаем такие слова? Оттуда, моя прелесть. С войны. Она преследует нас и здесссь.
Из коттеджа Флаттершай и животные выбрались уже к сумеркам. Пегаска повязала на голову красную ленту, чтобы волосы не лезли в глаза, и принялась раздавать приказания:
– Дятлы, рассредоточиться по периметру и занять наблюдательные посты на деревьях! И сов разбудите. Голуби, вороны, летите в город, следите за передвижениями противника…, только держитесь повыше, чтобы вас не достали из луков. Докладывать обстановку каждые полчаса. Зайцы, кролики, на вас сбор провианта на случай осады. Энджел, выстави часовых у курятника. Кроты, мне нужны глубокие ямы здесь, здесь и… эм, вон там. Глубокие и широкие. Бобры, за мной. И без возражений!
Флаттершай полетела через лес к берлоге мистера Медведя. Тот уже готовился отходить ко сну, и пегаска практически выдернула его из постели:
– Мистер Медведь, не время спать! Нам нужна твоя помощь. Свали несколько деревьев покрепче.
Медведь озадаченно почесал когтем голову, но как было не послушаться саму Флаттершай?
– Бобры, поступаете в распоряжение Медведя. Когда повалите деревья, выточите из них острые колья и тащите к ямам. Да, к тем, которые кроты выроют, что непонятно? Кроты маленькие, а ямы нужны большие, говоришь? Не успеют? Да-да, точно, моя прелесть, надо помочь им, одни они не справятся.
Пегаска поскакала к сараю с садовым инструментом, схватила лопату и заступ и полетела к кротам.
Наступила ночь, стало прохладнее, но копающая, не покладая копыт, Флаттершай вся взмокла. На черное небо выкатилась бледно-желтая луна, похожая на больной глаз с множеством зрачков-кратеров.
– Белая Морда смотрит, – бормотала пегаска, втягивая голову в плечи и зарываясь всё глубже в землю. – Око ночной принцессы… или не ее? Око, Око следит за нами. Тёмный Владыка теперь восседает в Кантерлоте. Ничего, сссправимся, выживем, моя прелесть.
Через назначенные промежутки времени прилетала птица и докладывала, что в Понивилле всё спокойно, вражеские отряды не обнаружены. Но Флаттершай это не успокаивало. «Прячутся, – думала она, – маскируются, готовятся. Но мы тоже готовимся, да-да, мы готовимся».
Она вырыла уже две ямы, а кроты никак не могли закончить одну-единственную: глубиной она была пегаске по колено.
– Отбой, – скомандовала она им, воткнув заступ в мягкую землю.
Утерла лоб и продолжила копать, выбиваясь из сил.
Тем временем бобры притащили несколько кольев, и Флаттершай велела утыкать ими дно готовых ям и накрыть сверху ветками и листьями.
Работа была закончена, когда небо уже посерело. Флаттершай порывалась еще насыпать небольшой вал из нарытой земли, но Энджел настойчиво тянул измотанную хозяйку домой. Сил сопротивляться не было. Едва переступив порог она, повалилась на диван и уснула под гудение передних и задних ног.
Очнулась Флаттершай к обеду. Спина болела, ноги еле двигались. Энджел развалился в кресле напротив и спал, как убитый. Пегаска сползла с дивана и выглянула на улицу.
Рассеянное солнце золотило кучи земли, в загоне бродили куры, недоумевающие, почему их до сих пор не накормили завтраком. На раскидистых ветвях дерева у дороги сидели, будто обугленные груши, вороны и клевали клювами. Из прореженного медведем перелеска доносилось прерывистое похрапывание других животных.
«Вахты, смена караула, очередность нарядов…», – вспомнила Флаттершай еще несколько слов, слышанных от гондорских воинов во время похода к Мордору, и поняла, что накануне распоряжалась личным составом крайне неразумно: они должны были работать не все вместе, а посменно, чтобы всегда имелись бойцы со свежими силами.
Решив дать зверям отдохнуть, Флаттершай стала обходить свои владения одиноким дозором. Казалось, всё спокойно, но она знала, чувствовала, что опасность рядом. За каждым кустом, каждым деревом ей мерещился орк, слышался голодный рык.
«Это не рык, – вдруг поняла она, – это наш бедненький пустенький животик. Мы же последний раз кушали, когда Спайк приходил… Бедняжка, что-то с ним теперь стало? Но не время горевать, нет, моя прелессть, время подкрепиться».
Из густо зелени вылетела пестрая колибри, приветствуя Флаттершай радостным писком.
– Привет, птичка, привет, моя хорошая, – ободряюще улыбнулась пегаска, – быстрая, сильная птичка…
Схватила колибри передними копытами и потянула ко рту. Птичка глядела удивленно, но не сопротивлялась – что плохого может ей сделать Флаттершай?
Пегаска коснулась языком пестрых перышек – и выпустила, точнее, отшвырнула от себя колибри. И с испуганным верещанием помчалась к коттеджу, совсем позабыв, что громкие звуки могут привлечь орков.
«Ох, мамочки, что же это я? Нельзя так делать, нет-нет, моя прелесть, совсем нельзя, и не уговаривай! У нас есть, чем подкрепиться, много запасов, и славной, вкусной домашней еды…»
Она влетела в дома и кинулась к кладовой. Зайцы и кролики славно потрудились накануне: кладовка ломилась от мешков со съедобными кореньями и орехами, корзинок с ожидающими сушки грибами и туесков ягод. Флаттершай облизнулась – и замерла: «Нет, это на случай осады».
Пошла на кухню и открыла холодильник: кочан капусты, толстый пучок салата, огурцы, варенье, несколько яблок, замороженное тесто. «Если нас окружат орки, каждая крошка будет на счету», – подумала она и закрыла искушающий холодильник.
Долго взвешивав все «за» и «против», Флаттершай разрешила себе съесть кусочек третьегодняшнего хлеба и выпить стакан горького чаю.
Удивительно, но этого пегаске хватило: видно, долгие скитания со Смеаголом сделали ее организм привычным к жизни впроголодь.
Зато для проснувшихся помаленьку зверей Флаттершай припасов не пожалела – накормила до отвала. Отчасти из стремления обеспечить их боеспособность, отчасти из чувства вины, что заставила их так вкалывать накануне. Но что поделать? Время-то военное.
После еды Флаттершай построила всех зверей перед коттеджем и разбила их на роты и взводы, приказав одним отдыхать, другим – помогать ей в возведении земляного вала.
Получившийся к вечеру результат был жалок: орку едва по колено, – и Флаттершай снова взялась за лопату.
Так, в неустанных заботах и бесконечной тревоге, и проходили ее дни.
На четвертые сутки Флаттершай отважилась лично сделать вылазку в оккупированный Понивилль. Скрываясь в тенях и прижимаясь к стенам, пегаска осмотрела ближайшую к коттеджу часть города. Врага она не заметила – не иначе, засел в мэрии, – а пони ходили по улицам, как ни в чём ни бывало. «Предатели! – думала она, глядя на веселые лица соотечественников. – Они продались оркам. Но мои друзья не такие, нет-нет, наверняка, Твайлайт и остальные плюнули врагу в лицо и погибли смертью храбрых. Я должна была быть с ними! Но теперь уже поздно, да, моя прелесть, мы теперь должны подготовиться и дать им отпор…»
В отместку за оппортунизм и коллаборационизм Флаттершай стащила с рынка несколько крупных морковин для Энджела и вернулась домой.
Орки всё не вторгались, и на седьмой день Флаттершай начала сомневаться в себе: «Происходит ли то, что я думаю?» Отверженность детских лет наложила неизгладимый отпечаток: даже обретя друзей, Флаттершай постоянно боялась, что останется одна, что друзья или пропадут, или предадут ее. «Мне ведь уже случалось впадать в подобную панику, – размышляла она, оглядывая в бинокль окрестности со второго этажа коттеджа, – а у страха-то глаза велики: не мерещится ли мне всё это?»
Пегаска отложила бинокль, улеглась в кровать и вскоре забылась светлым сном, полным веселых пикников и дружеских вечеринок.
Однако на утро ее паранойя получила новую пищу – и неопровержимое подтверждение: небо затмили зловещие мордорские тучи. Звери, начавшие было роптать на причуды хозяйки, вмиг признали ее правоту и испуганно жались к ней. Сомнений не оставалось: Тёмный Властелин объявился в Эквестрии.
Спайк закончил читать письмо, и пони несколько долгих мгновений молчали. Эпплджек взяла у дракончика свиток и, пробежав текст глазами, медленно проговорила:
– Измена? Неужто принцесса Луна опять… того-этого? Больше-то некому.
– А что это за новые титулы у Твайлайт? – мрачно спросила Пинки Пай. – И, если она предотвратила измену Луны, то где же солнце? Очень мне интересно, кто же изменник.
– Ты на шо эт намекаешь? – вскинулась Эпплджек. – Маловерка! И в тот раз, когда мы те сюрприз ко дню рождения готовили, тоже сразу принялась всех подозревать…
– Не ссорьтесь, пожалуйста! – воскликнул Спайк. – И так худо!
– Твоя правда, – признала Эпплджек. – Извиняй, Пинки.
– Пустое, – махнула копытом Пинки Пай и, залпом допив кофе, спросила: – Так мы в Кантерлот-то поедем?
Оставалось только забрать Флаттершай, и пони с дракончиком направились к ее коттеджу. По дороге они старались успокоить переполошенных темнотой горожан, но и, на всякий случай, советовали отложить будничные дела и посидеть дома, пока ситуация не прояснится.
Царила поистине ночная прохлада, но воздух был далек от свежести: пах гарью и никак не хотел попадать в ноздри. Спайку-то, приспособленному природой к купанию в вулканах, всё было нипочем, а вот его спутницы маялись. Пинки Пай поминутно ослабляла галстук, Эпплджек тяжело дышала и фыркала.
Они перешли мост через широкий мелкий ручей – и остановились у перегородившей дорогу земляной насыпи. Удивленно переглянулись и, не без труда перелезши через нее, двинулись дальше.
– Стойте! – воскликнула вдруг Пинки Пай.
Пони и дракончик замерли и в один голос спросили, что случилось.
– У меня чешется левое ухо, и распрямился двести семнадцатый волос в хвосте: это значит, что высок риск упасть в яму.
Пинки Пай припала к земле, и, шумно обнюхивая тропу, пошла вперед. Спайк и Эпплджек последовали за ней.
– Не бойтесь, – говорила им подруга, – у меня нюх орла и глаз лисицы…
– И дыхание, как рёв медведя! – донесся сверху знакомый голос. – Ни с места, орки, вы у нас на прицеле! Осы только и ждут моей команды.
– Флаттершай, ты шо? – подняла голову Эпплджек. – Эт ж мы!
– Не шевелиться я сказала! – раздался ломающийся вопль из густой кроны. – Думаете, мы не разгадали ваше наваждение? Не смейте принимать облик моих друзей, оборотни! Не оскверняйте их память.
– Шо ты мелишь, сахарная? – всплеснула копытами Эпплджек.
Это было ошибкой: в ответ на резкое движение из кроны вылетела деревянная стрела и проткнула ей шляпу.
– Дело серьезно, – шепнула Пинки Пай. – Хорошо, что Флаттершай не особо меткая.
– Думаешь, она стреляла на поражение? – не разжимая зубов, спросила Эпплджек: она теперь старалась даже не дышать, чтобы ребра не шевелились слишком сильно.
– Так сказало пинки-чувство.
– О чем вы та шепчетесь, орки? – окликнула Флаттершай. – Уходите, или я выпущу ос!
Спайк не знал, что и думать: всего неделю назад он видел пегаску, и она казалась совершенно нормальной. Неужели ее так напугали тучи? Но даже с помощью зверей она не могла всего за несколько часов насыпать вал вокруг коттеджа и, судя по всему, устроить ямы-ловушки, а значит, на осадном положении она давно.
– Это я, Флатетршай, – отважился он подать голос, – честно, я. Помнишь, я приходил к тебе неделю назад, и ты напоила меня вкусным чаем? Он так утолял жажду…
– И ты, Спайк? – послышалось из кроны. – Неужели и ты продался оркам? Как ты… как ты мог? Ведь Твайлайт так тебе доверяла!
– Никому я не продавался, – обиделся дракончик. – А Твайлайт в Кантерлоте, и она зовет нас на помощь.
– Н-на… помощь? – неуверенно переспросила пегаска. – Она жива?
– Да-да, все живы, – заверил ее Спайк. – Рейнбоу уже с ней, только Рэрити куда-то запропастилась, но Твайлайт ее обязательно отыщет.
После длительного молчания Флаттершай сказала:
– Мы… я спущусь к вам, но если вы…, эм, нападете, осы зажалят вас до смерти.
Грязно-желтая пегаска слетела с дерева и приземлилась рядом с застывшими пони и дракончиком. Тщательно обнюхала их и изумленно сказала:
– Это правда вы…, п-правда?
– Мы-мы, – закивала Эпплджек, – пойдем уже.
– Идти надо… сейчас? – попятилась пегаска, выгнув спину и расправив крылья, готовая в любой момент улететь прочь.
Еще, должно быть, около часа пони и Спайк на разные голоса убеждали Флаттершай в том, что никакие орки в Эквестрию не вторглись, но и впрямь творится что-то странное, и это работа для Хранительниц Элементов Гармонии.
Наконец, пегаска бессильно опустилась на пыльную траву и, уронив голову, зарыдала. Друзья заключили ее в крепкие объятия, и рыдания сменились редкими всхлипами:
– Милые мои, как же я рада, что вы…, что вы не…, что вы живые. Мы… я… Ох, Селестия, да что же ссс нами было? Нет-нет, не хочу даже вспоминать, какого страху я натерпелась. И мои дорогие зверюшки! Как я сама их, б-бедняжек, напугала!
– Может, это и неплохо, – утешила ее Эпплджек, – творится шо-то нехорошее, и пусть лучше они будут настороже.
Пони и Спайк двинулись к коттеджу, и непонятно было, ведет ли их хозяйка, или они – ее.
Флаттершай накормила гостей сушеными грибами и лесными орехами, напоила бодрящим чаем. Наказала Энджелу не ослаблять бдительности и следить за порядком среди зверей. Наскоро отёрлась от грязи и сказала друзьям, что готова выдвигаться в Кантерлот.
Понивилль опустел, свет городских окон не рассеивал окружающую хмарь, вяз в ней.
По пути Пинки Пай всё гадала, успеют ли они на вечерний экспресс до столицы: определить время по солнцу было невозможно, а карманных часов ни у кого не оказалось.
Впрочем, выяснилось, что тревога напрасна: на вокзале их ждал стоящий под парами состав, на перроне выстроились в шеренгу гвардейцы в матово-серых латах с эмблемами в виде двух букв «С».
– Ее высочества леди-протектора Твайлайт Спаркл Первый Кантерлотский эскорт-полк к вашим услугам, – отдал честь старший гвардеец, когда Хранительницы и Спайк приблизились.
Пони и дракончик обменялись удивленными взглядами, но лишь сдержанно кивнули в ответ.
Зашли в вагон. Стражники последовали за ними, и через пару минут поезд тронулся.
Флаттершай тут же взлетела на верхнюю полку и отключилась: усталость и напряжение последней недели давали о себе знать.
Пинки Пай закатила глаза и прижала копыто к груди. Только сейчас Спайк заметил прикрываемый галстуком и почти не видный под шерсткой небольшой шрам.
Эпплджек посмотрела в окно, на медленно уплывающий перрон, и тихо проговорила:
– Ну, вот и снова в путь.
И улыбнулась.