Fallout Equestria: Обыденная нежизнь

День пятый - Живая душа

и мёртвая личность

— Дай-ка я посмотрю, — попросил Лемон Фриск, и Мисти левитировала к нему бинокль, который он зафиксировал на голове ремешком.
Была уже ночь, однако рейдерам это, видимо, не мешало. Они продолжали обстреливать фабрику, а пони внутри отчаянно пытались отбиться от агрессоров, стреляя в ответ. Единственным источником света в этой перестрелке был брошенный оборонявшимися костёр.
— Я заметила тело одного из команды Кэпсуорта, — сообщила Мисти, пока Лемон осматривал место стычки. — Он, должно быть, первым их увидел, остальные, скорее всего, успели укрыться на фабрике.
Лемон кивнул:
— И у них, я думаю, есть раненые — видно, что не все отстреливаются.
Гуль стянул с головы бинокль и швырнул его в сторону Мисти, та поймала его в поле левитации.
Вегейра приблизилась к ним двоим:
— Найдётся ль план у вас? — Выгарки были хорошо вооружены, но их лидер не хотел, чтобы они и простые пони мешали друг другу.
— Уже есть! — заулыбался Лемон. — Я буду приманкой. Когда они обратят свою огневую мощь на меня, вы все подкрадётесь ближе и убьёте их. Те гады даже не поймут, кто их уделал.
Вегейра лишь моргнула:
— Сумасброд ты, гуль.
— Благодарю, — не растерялся Лемон. — А если серьёзно, не волнуйтесь. Несколько пуль для меня не проблема.
— Тогда моли Богинь, чтобы у нападающих не оказалось энергомагического оружия, — последовал беспристрастный ответ.
— Хорошая идея, — кивнул гуль. — Значит так: дорогая принцесса Селестия, если ты это слышишь... умагичь всё их энергооружие куда подальше.
Зебра недоумённо нахмурилась:
— Что?
— Хе, — ухмыльнулся Лемон. — Приходилось с ней видеться. Весьма приятная леди и всё такое, хоть, правда, и развеивается вся таинственность. Невероятно прекрасна, удивительно сильна... но щит-таки не удержала. И теперь мертва. А если уж и полагаться на мёртвых, то я лучше начну с себя.
Полузебра приопустила голову, одарив гуля раздражённым взглядом:
— Мы поняли уже тебя, — буркнула она. — Продолжай уж, наконец.
— Я знаю, что у Кэпсуорта есть осветительные патроны. Так что как только заметите красные огни — стреляйте.

— Та-а-ак, — стал готовить себя Лемон. Он представил, как у него учащается пульс, как воображаемый пот проступает на лбу. От того же, что в его теле эти процессы уже давно не происходили, нервам спокойнее не было. Он повторил хорошо известные ему дыхательные упражнения, дабы их успокоить. Приём, опять же, стал уже чисто психологическим, но работал, а это всё, что от него и требовалось.
Гуль посмотрел на рейдеров у фабрики. Те, видимо, были очень заняты выкрикиванием оскорблений и обкладыванием укрывающихся прочим словесным навозом. Остатки входной стеклянной двери Кэпсуорту с командой удалось забаррикадировать столом приёмной.
— Ловите, фуфелы! — крикнул какой-то рейдер, швыряя гранату через баррикаду. Кэпсуорт незамедлительно послушался, схватив взрывной подарок голубым полем левитации и отправив его обратно. Крики налётчика прервались с громким взрывом прямо тому в лицо.
Лемон улыбнулся:
— Что за идиот?
Он подкрадывался к рейдерам, рассуждая, как лучше поступить. Ему совсем не хотелось превращаться в мясной кекс со свинцовым изюмом, чтобы просто привлечь внимание. Даже для гуля огнестрельные раны были болезненны. Весьма болезненны. И это ещё не говоря о пулях в лёгких — зуд от них просто неимоверный, а пока их выкашляешь, могут недели пройти.
Лемон подкрался к ближайшему рейдеру. Сейчас их внимание было сосредоточено на фабрике, но так будет лишь до тех пор, пока Выгарки не откроют огонь. И потому гуль собирался внести максимум путаницы, пока мог.
Только вот драться с живыми пони ему было в новинку. Дикие кантерлотские гули, автоматические турели и даже охранные роботы — все они были весьма предсказуемы. А ещё он обычно избегал стычек с другими гулями. Они были так же живучи, как и он сам, и не нападали, если он не вмешивался в их унылый распорядок дня. Но это не значит, что Лемону не приходилось с ними драться. Простейшим способом избавиться от них для Лемона было следующее: подойти сзади и схватить передними ногами за шею, вцепиться зубами над ней, ногами заломить голову назад и, потянув зубами, оторвать её.
Привычка, выработанная годами — орешек крепкий. И голова рейдера покатилась прямо в гущу перестрелки.
На случай, если голову не заметят, Лемон издал ужасающий гулий крик.

— Чё за херня!? — выпалил один рейдер, когда перед ним выкатилась голова.
— Гуль, — ответила ему рейдер-единорожица, стоявшая рядом. — Тут где-то сраный гуль! С каких это пор эти твари разгуливать стали?
Ещё один жуткий крик — и они решили перестать думать над этим и вместо этого "завалить наконец ублюдка". Они развернулись в сторону жуткого голоса и стали стрелять. Но к их немалому удивлению, пули стали к ним возвращаться. Вот кто-то вскрикнул от боли, и ответный поток свинца прекратился. Двое побежали на голос, но обнаружили лишь своего подельника, раненого в ногу и красочно матерящегося.
— Лягать! Это что — мы сделали? — спросил первый, земнопони серого окраса.
— Этот треклятый ушлёпок пролез между нами, — ответила единорожица и начала оглядываться. — Пока чётко не увидишь, не стреляй!
— Эй, тут чё-то есть! — закричал позади них раненый. Беспорядочное стрекотание потока его выстрелов прервалось с отвратительным хрустом.
— Ух ё…, шестиствол мне в зад! — изливал эмоции серошкурый налётчик, уставившись на спокойно приближавшегося к ним двоим гуля. С каждым шагом раны на его теле затягивались и постепенно исчезали совсем. Земнопони развернулся и ринулся в темноту.
Единорожица раздражённо выпалила:
— Куда побежал? Да не дикий он — на нём вон броня! Мулёныш облягать нас захотел!
На это Лемон не ответил ничего. Он просто выстрелил в кобылу из пистолета, снятого с убитого рейдера.
Да только рейдерша была не тормозного десятка. Она резво отскочила в сторону, врезав по броне гуля пачкой дроби. Лемон выстрелил снова, однако защитная экипировка единорожицы хорошо выполнила свои функции, выстрел не прошёл.
Лемон приобрёл сердитый вид, бросил пистолет и ринулся на рейдершу. Едва её дробовик прогремел снова, гуль сделал кувырок вперёд, приняв заряд дроби на бронированную спину. Рывок, разворот, удар — и прощай, оружие налётчицы. Однако та, не мешкая, тут же воспользовалась положением противника и ударила его в открывшийся живот.
— Он тут! — крикнула рейдерша. — Маслай гуля! Не дикий он!
Но её взгляд внезапно заслонил экран с помехами, и в глазах сразу же стало темно — Лемон приложился к её морде пипногой.
Однако её крик всё же возымел эффект. Даже при столь скудном освещении рейдеры теперь хорошо узнавали свою цель, Лемон уже почувствовал пулю, пробравшуюся через швы его брони. Он побежал к фабрике.
— Кэпсуорт, жги красный патрон! — прокричал он.
— Лемон Фриск? — белый единорог выглянул из-за баррикады, но занырнул за неё снова, едва в неё попали чьи-то пули.
— Да давай уже! — вопил Лемон, пробегая вдоль здания.
Кэпсуорт, не мешкая, левитировал из сумки осветительный патрон, зажёг его, надавив, и швырнул наружу в сторону наступавшего неприятеля. Реакция ни на миг не заставила себя ждать. Выгарки открыли огонь, выстрелы их винтовок заметно разнились в звучании с ружейными и пистолетными рейдеров.
— Кавалерия прибыла, сволочи, — выдал Лемон и скрылся за тёмный угол фабрики.
И там он услышал позади себя тяжёлое усталое дыхание. Рейдерша, которой он ударил по лицу, тоже была там, её бок кровоточил.
— ...л-лять! — на тяжёлом выдохе заметила рейдерша Лемона. Она явно хотела укрыться от перестрелки, но наткнулась здесь на гуля. Она выстрелила ему пару раз в шею из пистолета. И глаза её округлились при виде того, как раны на теле всё ещё облучённого пони затягивались сами по себе.
Лемон врезал кобыле по морде сбоку, отправив её кувырком обратно на освещённый участок перед фабрикой. Приблизившись, гуль придавил её шею копытом.
— Да что с вами всеми такое? — спросил он.
— Иди в дупель! — бросила ему рейдерша. — Всем надо как-то жить.
— Мне — не надо, — холодно ответил Лемон. — Я умер двести лет назад, — гуль придвинулся к единорожице лицом к лицу. — А теперь ответь мне: какая несусветная дурь заставила вас пасть так низко, что для вас стало нормой осквернение идеалов Селестии вплоть до грабежей и убийств других пони?
Рейдерша рассмеялась:
— Так нихрена ж больше и не осталось! Всё давно сдохло вместе с твоей драгоценной селестией! Так что кто ты, к херам, такой ещё — судить меня?
— Меня зовут Лемон Фриск, — гуль не сводил с неё взгляда. — Я работал на Министерство Морали, решая проблемы, угрожавшие целостности страны. Я был свидетелем конца света, а теперь вижу, как вы, твари, мешаете ему возрождаться, даже два проклятых века спустя.
Кобыла нахмурилась, взгляд её подёрнут страхом:
— Ч-чё?
Лемон придвинулся прямо к её уху:
— Это чтоб ты знала, кто я такой, чтобы судить тебя, — гуль поднялся и надавил на её горло ещё сильнее. — Вообще-то, мне не нравится убивать пони. Я даже надеялся кому-нибудь из вас жизнь сохранить.
Он взглянул в сторону костра и увидел тело помощника, нанятого Кэпсуортом:
— Да кого я обманываю — некому её тут сохранять, — гуль надавил копытом ещё сильнее. Горло рейдерши проломилось.
Смотреть на убитую он не стал и, лишь вздохнув, поплёлся к забаррикадированному входу в фабрику, где Кэпсуорт с Выгарками уже давно расправились с остававшимися рейдерами.

— Хочешь поговорить об этом? — спросила Мисти.
Лемон поднял голову. С момента убийства той рейдерши он будто выпал из хода событий. Он просто сидел у стены, уставившись в пол, и Мисти хорошо видела, что его явно что-то беспокоило. Наконец оглядевшись же, он увидел, как Грибоеда обрабатывала раны одного пони, пока другие её соплеменники стаскивали трупы рейдеров в остатки костра и разжигали его вновь. Тела пони из группы Кэпсуорта нигде не было видно. Но сейчас Лемона не интересовало даже, заберут ли погибшего в родное поселение, дабы надлежащим образом похоронить, или его уже кремировали в одном огне с рейдерами. Он онемел и телом, и духом.
— Да, — наконец выдавил он. — Но не сейчас. Тебе нужно поспать.
Мисти улыбнулась и подошла к гулю ближе, пока её пипбак не начал напоминать ей о всё ещё облучённом его состоянии. Серьёзным тоном она сказала:
— Может, тебе стоит включить его обратно?
Лемон поднял пипногу:
— Нет, спасибо. Этот треск меня уже вконец достал.
На обратном пути Лемон уже показывал выключатель на своём радиометре. Кантерлотских гулей они порядком раздражали, особенно когда надо было красться по развалинам. Так что когда через 80 лет к ним присоединились гули из Стойла Три, все очень обрадовались способности их пипбак-техника устанавливать такие выключатели.
— Но не у всех же тут пипбаки есть, — сказала Мисти.
— Идущему в пустоши без радиометра да воздастся должная доза, — парировал Лемон. — Ну, а кроме того, я не хочу никому мешать спать этим треском. А теперь иди уже поспи.
Единорожка грустно взглянула:
— Н-ну ладно.
Лемон улыбнулся:
— Нет, ты, конечно, можешь рядом присесть, но я не уверен, что нам потом антирадина хватит.
Мисти улыбку возвратила:
— Нет уж, лучше не буду. Но всё равно спасибо, что предложил.

Лемон Фриск бесцельно бродил вокруг фабрики. Тёмные тучи наконец пролились дождём, смывавшим с него радиоактивную пыль и грязь, что набрались около Обломка. Гуль чувствовал, как тепло постепенно сменяется влажной прохладой. Он взглянул на останки костра, где недавно пытались сжечь тела рейдеров. Наверное, они захоронят останки утром. Сейчас же ни один пони (и ни один зеброни-альбинос, если уж всех перечислять) не имел ни малейшего желания покидать сухие помещения фабрики. Ни один, кроме Лемона.
Ему уже приходилось убивать... или, по крайней мере, он не видел особой разницы между убийством диких кантерлотских гулей и устранением сумасшедших рейдеров. Но случай с той кобылой-рейдером очень потряс его. Тогда он оказался и судьёй, и присяжным, и палачом в одном лице. Но даже не это волновало его так сильно. Его беспокоило то, что всему остальному миру было всё равно. Не было никакой высшей инстанции, что стала бы разбираться. Пони вроде Кэпсуорта приветствовали это обстоятельство. Пустоши было абсолютно всё равно, кто убит и чьими копытами.
"Как ты с этим справляешься?" — спросила Мисти при их первой встрече. — "С тишиной. Простором. Смертью".
Лемон вздохнул. Не того она спрашивала. Он никогда всерьёз с этим не сталкивался. До этих пор.
Когда он вернулся на фабрику, он был промокшим до костей. Возможно, даже буквально. Он отстегнул и сбросил с себя одежду и сумки, включил радиометр, удостоверился, что тот уже не щёлкает, и после этого присел к Выгаркам у костра, который те развели в холле здания. Впервые он видел их при ярком свете огня не обмотанными, без шлемов и забрал.
— Всё это так неправильно, — пробормотал он.
— Что неправильно? — спросила Грибби.
— Да весь этот мир, — Лемон покачал головой. — Пустоши эти.
— Ага, скажи-ка нам лучше что-нибудь, чего мы не знаем.
— Пинки Пай изобрела чимичерричангу, — пытаясь улыбнуться, ответил Лемон. — Вот этого вы точно не знали. Отличная, кстати, штука. Двести лет не пробовал.
Грибби тихо рассмеялась:
— Ну, от этого тоже проку мало, если только у тебя рецепта нет.
Лемон склонил голову, задумавшись:
— Вполне могу и вспомнить. Правда, желаю удачи в поисках вишни.
— Интересная личность ты, — заметил кто-то из Выгарков.
Лемон заулыбался:
— Да ладно тебе, говори уже как все: гуль-сумасброд.
— Хоть и из хороших, — отвечала Грибби с улыбкой.
Гуль взглянул туда, где спала Мисти, и вздохнул:
— Наверное. Но ведь этого недостаточно. Чтобы исправить эту хренову пустошь, мало быть хорошим.
Улыбка Грибби была непоколебима:
— Верно, но иногда быть хорошим — это первый шаг.
Лемон поднялся, стряхнул остававшуюся на остатках его гривы и шкуры воду, и снова взглянул на Грибоеду:
— А знаешь, это ведь очень хороший совет, на самом-то деле. Постараюсь ему следовать.
Он тихонько подошёл к Мисти, прилёг рядом и осторожно положил переднюю ногу ей на плечи.

Мисти разбудил звук гремящих в ящиках бутылок. Солнце уже давно поднялось за облачную завесу, теперь уже мутно-белую и не источающую влагу. Единорожка ощутила знакомую ногу, обнимавшую её, и улыбнулась.
— Который час? — спросила она.
— Где-то полдень, — ответил Лемон. — Я подумал, что тебе нужно выспаться, и потому решил проследить, чтоб никто тебя не разбудил.
— А мы ведь могли бы им помочь, — цокнув языком, сказала Мисти, неспешно поднимаясь на ноги.
— Строго говоря, наше участие здесь прекращалось с момента прибытия сюда с ними.
— Не совсем. Кэпсуорт говорил, что мы тоже сможем взять себе что-нибудь, — ответила Мисти. — Так, может, узнаем, из чьей это будет половины?
Лемон улыбнулся:
— А-а, ну давай.
— Эй, спящая красавица и чудовище, — шёл к ним Спрей Пейнт. — Проснулись уже?
— И поём! — голос Мисти был бодр и весел. Но тут она вспомнила беседу тогда у костра: — Так что, выходит, пришло время прощаться?
— Похоже на то, — ответил Спрей. — А ты что, на самом деле собираешься вернуться в Стойло?
Мисти метнула взгляд в сторону Лемона и вздохнула:
— Да, мы туда пойдём. Я ведь в долгу перед Биг Эплом. Но это не значит, что я там останусь.
Спрей кивнул:
— Ну хорошо. И это... передай тогда моей маме, что я в порядке, ладно?
— А отцу? — поинтересовалась Мисти.
Бирюзовый жеребец расплылся в улыбке:
— Да пусть идёт в зад. Можете ему так и передать.
— Обязательно, — отразила Мисти его улыбку. — О, и мы бы тоже хотели взять отсюда что-нибудь как подарок. Ну-у-у... Кэпсуорт говорил, что нам можно будет.
Спрей заговорщицки им улыбнулся:
— Я там порылся в кладовых в конце подвала. Нашёл кой-чего особенного. Идём, покажу!
Двое проследовали за Спрей Пейнтом в одно из вспомогательных помещений подвала.
— А здесь ведь было заперто, когда мы в первый раз смотрели, — отметил Лемон.
Спрей кивнул:
— А это Кэпсуорт открыл. Он, видать, с замками на короткой ноге. Сам когда-то добытчиком шарился, пока в Хэйдене не осел. Мне так Болт сказал.
— Вот как, — ответил Лемон. — А кто такой Болт?
Спрей посерьёзнел:
— Болт Штырь [ориг. англ. Wrench Twist, wrench — гаечный ключ, twist — кручение, поворот]. Это его рейдеры положили. Мы с ним говорили, пока сюда шли.
— Оу... — замялся Лемон. — Сожалею.
— Так вот, — продолжил Спрей, привлекая внимание к закрытому деревянному ящику. — Кэпсуорт, он же только дверь открыл, а с содержимым разбираться он меня оставил. И глядите, что я нашёл!
Он открыл ящик и достал из него за горлышко одну бутылку.
— П'авда к'уто? — процедил он мимо бутылки, демонстрируя её.
Стеклянная ёмкость была наполнена радужного цвета жидкостью, а на этикетке гордо красовалась надпись: "Спаркл~Кола Радугокрушение!" Надпись поменьше внизу также утверждала, что напиток был сделан "Из НАСТОЯЩИХ вольт-яблок!"
— О да! И правда круто, — ответил Лемон, восхищённый находкой Спрея. — Я даже не уверен, выпускали ли её вообще на рынок. Помню, Рэйнбоу Дэш название не нравилось, ну или что-то там такое было.
— Тут всего двенадцать бутылок, — заметила Мисти. — Значит, по две?
Спрей поставил бутылку на место:
— Зависит от того, учитывать ли ваших зеброидных друзей.
Лемон кивнул:
— В этом деле лучше не рисковать без необходимости. Я сказал, что они получат половину всех бутылок. А Кэпс, если сильно захочет, всегда сможет, извернувшись, отхватить из этой находки у наших новых знакомых. Я предлагаю взять сейчас по одной, а судьбу оставшихся решить всем вместе, — гуль бросил взгляд на дверь. — А крышки ты нашёл?
— Конечно, — ответил Спрей. — Полный мешок набрали. Да здравствует девальвация валюты пустоши.
Лемон сдавленно рассмеялся:
— А Мисти говорила, что в Стойле есть аппарат, который может их делать.
Спрей покачал головой:
— Фальшивомонетничество на пустошах? Э-э нет. Это очень плохая идея, и приведёт она только к такому же плохому концу, так или иначе.
— Да, я тоже об этом так думал, — сказал Лемон. — Мисти, можешь взять сразу две? А то мои сумки всё ещё в холле.
Мисти кивнула и поместила две ёмкости в свою сумку, затем подняла ящик левитацией и пошагала со всеми в холл. Там их встретили Кэпсуорт с Вегейрой.
— Ну, что вы там нашли? — оживился торговец.
— Кое-что особенное, — ответил Лемон. — Мисти уже взяла нам двоим две бутылочки. А вот из чьей это доли — за это вам, видимо, предстоит сейчас побороться.
Под забралом своего шлема Вегейра вскинула бровь:
— Дело в конфликтах нуждается едва ли. Вы помогли нам — вам награда. А мы уж разделим что останется.
— Раз так, то я две возьму, — сказал Лемон, после чего схватил ртом две бутылки и направился к сумкам. Кэпсуорт странно на него посмотрел, но не сказал ничего.
Положив колу в сумку, Лемон снова надел броню и закрепил седельные сумки, причём с удивительной лёгкостью, свойственной всем земнопони при обращении с предметами окружающего мира. Без особых усилий он забросил их на спину и ртом застегнул все застёжки. Мисти наблюдала за всем этим процессом, неподдельно удивлённая быстротой гуля.
— Ух ты, это почти что быстрее, чем я бы сделала магией.
— Да, не жди, что я разленюсь из-за того, что рядом единорог есть, — улыбаясь, ответил Лемон и обвёл взглядом окружение. — Ну что, всё, что ли?
— Разбежался, — возразила Мисти. — Мне же всё-таки еда нужна, антирадин и прочее. Кэпс говорил, что мы и крышек можем взять, так вот: я собираюсь их получить.

Взяв ещё немного колы, тысячу крышек у Кэпсуорта и со всеми попрощавшись, Мисти и Лемон покинули территорию фабрики. Они направлялись на восток, в сторону Стойла 69.
— Ну так что — сейчас хочешь поговорить о том, что случилось? — спросила единорожка.
Лемон улыбнулся:
— Да уже нет. Пока ты спала, я неплохо побеседовал с нашими друзьями-Выгарками.
Мисти хитро улыбнулась:
— Ты же в курсе, какие есть альтернативы?
— Да ладно тебе, — гуль не смог сдержать улыбки. — Неужели тебе каждый раз нужно прибегать к угрозам домогательства?
— Видимо, да, — Мисти широко улыбалась. — А может, ты сам этого от меня хочешь, а?
— Бороться с сумасшедшим гулем — плохая идея в любом случае!
— Я с тобой справлюсь, — парировала Мисти. — Ты же щекотки боишься.
— Ну давай, скажи громче, пусть каждый рейдер на пустоши узнает мою смертельную уязвимость.
Мисти нахмурилась:
— Серьёзно, там же ведь что-то произошло, что потрясло тебя так сильно.
Лемон вздохнул:
— Я знал, что пустоши плохие. Да дискорд побери, и рейдеры тоже не сахар. Но я никак не ожидал, что та кобыла станет хотя бы пытаться оправдать это. От этого почему-то стало только хуже.
— Так ты с рейдершей говорил? И что она сказала? — спросила Мисти.
— Если вкратце, то то, что на пустошах все идеалы Селестии умерли вместе с Ней самой, — сказал Лемон, уставившись в землю. — Что нет разницы, убивать ли кого-то, или торговать с ним. И что что бы ты вообще ни делал, это ни на что не влияет.
— И ты в это поверил?
— Я-то — нет, но ведь некоторые верят, отчего становится только хуже. Хотя выслушать мнение Грибби на этот счёт оказалось весьма полезным, — гуль улыбнулся Мисти. — Она считает, что даже малая доброта может сделать многое. И я думаю, она права. Мы ведь помогли установить торговое сотрудничество между двумя поселениями. Да при небольшом везении мы и твоё стойло к нему сможем подключить. Должно же это всё хоть как-то зачесться.
— Сделали пустошь хоть чуточку, но лучше, да? — напомнила Мисти слова гуля из Хэйдена.
— Да, точно, — сказал с улыбкой Лемон. — Просто надо побольше таких "чуточек", глядишь, и исправится что-нибудь.
Они взошли на холм, и на горизонте появились останки огромного мегаполиса. Чуть ближе в отвесной скалистой стене чего-то, походившего на выработанный гравийный карьер, была видна знакомая шестерня входной двери стойла.
— Винниаполис, да? — уточнил Лемон, вглядываясь в руины вдали.
[англ. Whinnyapolis, понифиц. Minneapolis, Миннеаполис. Whinny — радостное ржание]
Мисти кивнула:
— Ага. Впечатляет, правда? Целый город в руины превратился. Могу только представлять, каким он был до войны.
Лемон нервно сглотнул. Ему представлять было не нужно — он и так знал его слишком хорошо. Там родилась Блоссом Три. Едва он закроет глаза, перед ними тут же вырастали могучие здания, устремлявшиеся прямо в небо. Сейчас же там едва ли какое здание стояло прямо. Целые небоскрёбы обрушились, упав на улицы и прилегавшие кварталы. Немногие уцелевшие высотные здания стояли, опираясь друг на друга, из-за чего город напоминал кучу из костяшек домино с несколькими упрямыми, отказавшимися падать. Центр города загадочно и пугающе светился зелёным светом.
Лемон никогда не видел городов, ставших мишенью мегазаклинания. Он всегда представлял другие города похожими на Кантерлот — хоть и обветшалыми, но с большинством целых зданий. Конечно же, центр Кантерлота образовывали здания Министерств, защищённые от обветшания магией, а всё остальное подверглось воздействию лишь розового облака. И хоть взрывная декомпрессия от пропадания щита Принцесс и нанесла свой весьма значительный урон, а облако ускорило процесс обветшания и разрушения, это всё равно не шло ни в какое сравнение с тем бетонным хаосом на месте города, поражённого мегазаклинанием.
Лемон невольно содрогнулся:
— Идём уже в твоё стойло.

Проложить маршрут через визуально огромное открытое пространство перед стойлом на самом деле оказалось сложновато. Чётко обозначенная дорога к Стойлу пролегала в направлении от Винниаполиса. Лемону же с Мисти совсем не хотелось делать крюк и хоть на сколько-нибудь приближаться к мёртвому городу, и потому они пошли прямо по гравию, который когда-то разгребли бульдозеры для подхода к твёрдой скальной породе. Маршрут, предложенный пипбаком Мисти, вёл ближе к скалистой стене, от которой продолжался к двери Стойла.
Они пересекли бывшую площадку добычи. Металлические бытовки здесь были группами отодвинуты в стороны и теперь ржавели, полузарытые в гравий. Свернув за очередную будку, пара наконец увидела дверь.
— Стой! Кто идёт? — гаркнул на них охранник, на нём была боевая упряжь с тяжёлой винтовкой.
Лицо Мисти буквально засветилось от радости:
— Винтер Гейл, это ты? — она побежала к белому земнопони. — Это я — Мисти!
[англ. Winter Gale, где winter — зима/зимний, gale — штормовой ветер]
Винтер Гейл был поражён:
— Ты вернулась! Это и правда ты! А мы думали, ты уже... — прервался он, заметив движение позади неё. — Осторожно, сзади!
Мисти и Лемон обернулись, но не увидели ничего. Вдруг они поняли, о чём кричал земнопони, но было уже поздно.
Выстрел. Пуля вошла Лемону в грудь, пробив броню и проходя через оба лёгких. Из-за того, что он в тот момент повернулся, пуля вышла из его правого бока, почти у бедра. Сумку и часть костюма там просто сорвало от мощного удара изнутри. Лемон в шоке обернулся взглянуть на Мисти и завалился на левый бок. От падения сумка перевалилась через его спину, а костюм частично раскрылся, обнажив жуткую рану, едва не угодившую на кьютимарку.
— Лемон! — вскрикнула Мисти. Она повернулась к Винтер Гейлу, сорвала телекинезом с его брони винтовку и с невероятной силой ударила её об дверь, после чего поспешила на помощь к сражённому гулю.
Лемон лёжа наблюдал за разворачивавшейся перед ним уже в замедленном темпе картиной. Набор мыслей витал в его голове, но боль почему-то мешала сосредоточиться на какой-то одной. "Она и правда погнула его винтовку об дверь одним телекинезом?" — это первая. За ней промелькнули: "Ого, да меня же подстрелили" и "Этот парень, видать, до смерти меня испугался". Наконец, их поток остановился на простой "Больно-то как!"
Лемон пытался что-то сказать, но из его горла выходил лишь бесполезный бурлящий звук. "Точно — оба лёгких пробило", — подумал гуль. Он увидел, как Мисти левитирует лечебное зелье из сумки и подносит его ко рту раненого.
— Да глотай же ты! — кричала она Лемону. А тот подумал, что без пульса и дыхания она, возможно, и не знает, жив ли он ещё.
Лемон моргнул. "Глотать?" — думал он. — "Нет, слишком медленно".
Подавляя рефлекс кашля, Лемон пропустил зелье прямо в лёгкие, чтобы устранить повреждения, наиболее мешавшие ему сейчас. Когда в склянке осталась половина содержимого, он отстранился от неё и, подержав жидкость в лёгких с полминуты, наконец позволил организму выкашлять её излишки.
— Лемон? — Мисти явно не знала, как реагировать на выходившее обратно зелье.
— Кгхэх, — голос Лемона был даже более хриплым, чем обычно. — Лёгкие уже в норме. Теперь дай-ка мне остальное.
Мисти кивнула и подвела телекинезом бутылочку снова к его рту, чтобы он смог допить оставшееся зелье.
Наконец гуль опустил голову на прохладный гравий и протяжно выдохнул.
Позади Мисти осторожно подступал Винтер Гейл, видимо, понимая, что сделал что-то не то. Лемон улыбнулся ему:
— Парень... — медленно говорил он. — Ты бы знал, какими хорошими друзьями мы станем.
Мисти опомнилась и, повернувшись, крикнула белошкурому:
— Да беги уже за помощью, чтоб тебя!

— Хотел бы я вам сказать, что он в порядке, — говорил доктор. — Но все мои приборы утверждают, что он — давно охладевший труп.
Лёжа на койке в медотсеке стойла, Лемон широко заулыбался.
— Сломаны, наверное, — сказал он, слезая с койки, — потому как я чувствую себя вполне хорошо.
Когда его внесли внутрь, ему ввели ещё одно лечебное зелье, которого оказалось уже вполне достаточно. Однако местный врач всё же настоял на медосмотре. Стоит ли говорить, что его результаты вышли весьма неопределёнными.
— Похоже, что гулей у вас тут никто никогда не видел, — предположил Лемон. — Ну, разве что тот парень у входа. Я так понимаю, его отправляли исследовать город?
Доктор моргнул:
— Винтер Гейл? Да. На них внезапно напал некто, кого он описал как "мёртвые пони-монстры". Он единственный, кто смог тогда вернуться, а по возвращении, когда его назначили охранять вход, он вооружился самым тяжёлым оружием, какое только нашлось в стойле, — доктор взглянул на Мисти. — Кстати, очень неподходящее время оставаться без психологической поддержки.
Лемон покачал головой:
— От неё всё равно было бы мало толку. Чтобы справиться со всеми напастями мира снаружи нужно целое стойло психологов, — гуль оглянулся. — А куда вы дели мои сумки?
— Они в чистке, — ответила Мисти. — Там на одной пятно было просто ужасное.
Лемон закатил глаза:
— Так изнутри ведь, не видно же. Ладно, доставай тогда своё копытоводство.
Мисти кивнула и извлекла свой экземпляр КВП:
— Вот, док, держите. Это поможет избежать многих травм и смертей. Советую как можно скорее передать его в ОИП.
Доктор посмотрел на странного вида книгу и принялся перелистывать её.
— Поразительно, — он взглянул на Лемона. — Где вы её взяли?
— Купили в одном поселении на пустоши, — отвечал гуль. — Это результат опыта всей жизни кое-кого примерно моего возраста.
Доктор поднял взгляд:
— Так сколько же вам лет?
— Вот вам для ориентировки: я видал Винниаполис ещё в ту пору, когда единственным зелёным и светившимся были травянистые холмы под рассветным солнцем.
Доктор удивлённо моргнул:
— Ничего себе, — он вернулся к книге. — Так значит, она написана таким же гулем, как и вы?
— Куда уж мне до неё. Пока я отсиживался в Мёртвом Кантерлоте, она двести лет странствовала по этой всеобщей помойке, помогая везде, где только могла. Снаружи она уже в некотором роде знаменитость.
— Что ж, скоро она станет знаменитостью и в этом стойле, — улыбнулся доктор. — Пойду я тогда, передам это куда следует. Мисти, ты же знаешь, где тут что, так что можете уже тоже идти.
С этими словами доктор вышел.

— Что ж, вот мы и пришли. Вот оно — Стойло 69, — сказал Лемон, выглядывая в окно медотсека. — Мечта каждого жеребца испарилась, будто и не было. Похоже, что пустошь накололи.
Мисти рассмеялась:
— Это пока ты не познакомился с историей Стойла. Хотя по этому вопросу тебе, наверное, стоит обратиться к моему отцу. Он здесь учителем работает.
— А, верно, — с хитрецой улыбнулся Лемон. — Мы пришли сюда, чтобы навестить пару твоих близких родственников и смотреть на симпатичных кобылок.
Мисти понурилась и вздохнула:
— И поговорить с родителями Биг Эпла.
— Судя по тому, что сказал доктор, жертв пустоши теперь уже больше, — сказал Лемон. — Кроме того, ты же передала им копытоводство. Эпл погиб не зазря.
— А если бы не вернулась, то так бы и оказалось, — всё ещё опустив голову, ответила Мисти. — Мне так жаль.
— Не вешать нос, юная пони. Давай уже расправимся с этим.

Когда единорожка с гулем подошли к жилому отсеку родителей Биг Эпла, Мисти обратилась:
— Лемон?
— Что?
— Я вот думаю... мне лучше пойти к ним одной, — сказала Мисти. — Пони ещё к тебе не привыкли и всё такое, да и новости-то такие, что... В общем, не хочется их ещё и напугать перед этим.
— И что же мне тогда делать?
— Тебе же знаком план стойла? — спросила Мисти. Лемон кивнул, все они строились почти одинаково. — Занятия в школе вот-вот закончатся. Если поторопишься, сможешь ещё застать там моего отца. Красношкурый, белая со светло-синим грива, кьютимарка в виде школьной доски. Не пропустишь.
— Понятно, — ответил Лемон. — А имя хоть скажешь, или мне звать его просто "папа"?
— Э... нет-нет! — единорожка покраснела. — Его зовут Хейлсторм [aнгл. Hailstorm — гроза с градом].
— Хейлсторм? Слушай, что у вас за дела с именами? В целом стойле ни одного пегаса, но у всех почему-то имена погодной тематики.
— Это вроде как... дань памяти, — ответила Мисти. — Истории стойла. Спросишь об этом моего отца. А теперь давай иди, а не то упустишь его!
— Хорошо. Удачно тебе поговорить с родителями Эпла.
— Спасибо.
Рыжешкурая кобылка направилась одна в коридор, оставляя Лемона наедине со своими мыслями.
— Подожди, "в школе"? По-моему, это плохая...
Его слова были прерваны шипением автоматически закрывшейся за Мисти двери.
Лемон вздохнул:
— Ну ладно. Видимо, далее на повестке дня — распугивание детишек своим внешним видом.

— Дяденька, вам нездоровится? Вы как-то плохо выглядите.
Лемон улыбнулся маленькому жеребёнку, который, любопытствуя, подошёл к нему. Гуль сейчас находился в дворике перед самым классом. Через окно в классную комнату он видел красношкурого единорога-учителя, собиравшего книги и прибиравшегося в классе. Он решил, что можно и поговорить с юнцом, пока отец Мисти не освободится.
— На самом деле, я только что от доктора, — ответил гуль. — Он сказал, что волноваться не о чем.
Жеребёнок засомневался:
— Правда?
— Нет, по правде говоря, он сказал, что я "давно охладевший труп". Но я всё равно чувствую себя хорошо.
— Да вы шутите, — улыбнулся малыш.
Лемон взглянул на жеребёнка с полными энтузиазма глазами:
— Нисколечки! Он и правда так сказал! Видишь ли, я — гуль с пустошей. И потому я вроде как мёртв. Хоть и не совсем.
Жеребёнок как-то растерялся:
— Гуль? Это же как зомби, да? Говорят, они папу Эпл Криспа [aнгл. Apple Crisp — яблочный чипс] съели.
Лемон кивнул:
— Да... Я тоже это слышал. Но я совсем не такой!
— Но вы же тоже зомби-пони!
Лемон хитро улыбнулся:
— Давай-ка я тебе расскажу одну интересную штуку про гулей, которые кушают других пони! Я знаю, чем они отличаются! Ты ведь знаешь грифонов?
Малыш кивнул:
— Видел на картинках.
— Так вот грифоны, они питаются мясом. Другими животными. Мышами, например, и всем таким. Пони же этого не едят, нам не нужно есть мясо. Мы кушаем сено, яблоки и, э-э... ну что вы здесь ещё едите?
— У нас есть яблоки! — оживлённо ответил паренёк. — О, и цветная капуста! И брокколи! Я люблю брокколи!
— О, это прекрасно! А вот те зомби, как ты уже сказал, они едят других пони. И знаешь, почему?
— Э-э... у них нет брокколи? — предположил жеребёнок.
Лемон на миг задумался:
— Хмм, да, наверное. Хороший вариант, кстати! Но, видишь ли, гулям, вообще-то, не нужно есть. Потому что они мертвы. Я вот гуль, и я не ем. А вот те гули, у них мозг прогнил до основания! — для большего эффекта он постучал себе по голове. — Они стали глупыми, даже сумасшедшими! И потому они не знают, что им не нужно есть! А ещё потому, что у них нет ни яблок, ни брокколи. Так вот они и пытаются есть мясо, как грифоны.
Жеребёнок закивал:
— И правда, какие же они дурные. А вы можете им сказать, что им не нужно есть пони? Вас же они, наверное, послушают!
Лемон с сожалением покачал головой:
— Не выйдет... Мозги у них слишком прогнили. Они всего лишь мёртвые тела, поднявшиеся после того, как умерли как пони. Они уже не пони — они просто ходячие трупы.
Малыш был шокирован:
— Это же ужасно! Это как если бы моя бабуля взяла вдруг и встала из гроба, вместо того, чтобы отправиться кормить брокколи!
— Вот как?.. Слушай, а что у вас в Стойле делают с умершими пони? — спросил Лемон.
— Нам это мистер Хейлсторм рассказывал, — серьёзным голосом ответил жеребёнок. — Это называется Круг Жизни. Бабулю положили в машину, которая превратила её в еду для брокколи, чтобы мы могли и дальше выращивать и кушать её. Но когда я видел бабушку в гробу, мама сказала мне, что её, на самом-то деле, здесь больше и нет, что она уже ушла к Селестии, а тело просто оставила здесь, чтобы покормить брокколи. Мне было очень грустно, когда бабушка умерла, но я всё равно считаю, что оставлять тело для брокколи — это хорошо. Ну, потому что я люблю брокколи.
Лемон не смог сдержать улыбки:
— Да, всё верно. Те пони снаружи, они умерли и попали к Селестии, только тела их этого не поняли, и потому остались и стали есть других пони.
Жеребёнок кивнул:
— Понятно. Ну так тогда пони из охраны должны снова сделать их мёртвыми! У них же есть пушки! — малыш нахмурился. — Хотя... папа Эпл Криспа ведь и был из охраны.
Лемон вздохнул:
— Да-а. А знаешь что? Я же ведь гуль, как и они. А это значит, что они меня за еду не принимают! И потому, наверное, я смогу их убить!
— О-о! Свой среди чужих! Прямо как шпион! Как Дэринг Ду с Пустынными Крысами! Только ты будешь как, э-э, настоящая Пустынная крыса среди Пустынных крыс! И не злой!
— Именно так! — широко улыбнулся Лемон, с трудом припоминая те комиксы из его юности. — Так что ты погоди, а я удостоверюсь, что те вредные гули больше никогда никого не съедят!
— Йей! — воскликнул малыш. — Какой ты классный! Как тебя зовут? Меня вот — Фог Лайт! [aнгл. Fog Light, fog — туман, light — свет, фонарь, фара]
— А меня — Лемон Фриск! — ответил гуль.
Фог Лайт задумался:
— Слушай, Лемон, а почему ты сам не отправился к Селестии?
Гуль покачал головой:
— Я и правда понятия не имею. Я просто умер, а потом снова очнулся. Наверное, мне не хватило времени, чтобы добраться до Неё, прежде чем моё тело ожило.
— Ого! Так странно! У нас тут такого никогда не случалось. Никто после своей смерти не вставал.
— Это всё потому, что вы живёте в Стойле, парень, — ответил гуль. — Вы здесь под защитой. Такое случается только с теми, кто погиб в магической отраве великой войны. Ты ведь знаешь о великой войне?
Фог Лайт вздохнул:
— Да, знаю. Нам мистер Хейлсторм рассказывал, я тогда бумажные кораблики складывал магией, мне же нужно серьёзно упражняться, чтобы кьютимарку получить, ну он и оставил меня после уроков, потому что я не слушал разную нудятину про всякие там министерства. Вот потому я и тут, когда остальные ушли.
Лемон моргнул:
— А-а, понятно.
— Ой, а мне уже как раз домой пора! Пока, Лемон! — сказал малыш и пробежал мимо гуля, скрывшись в коридорах стойла.
— Ничего себе, — прозвучал голос позади Лемона. — Вам бы вместо меня работать. Никогда его таким заинтересованным не видел.
Лемон обернулся и увидел красного единорога, прислонившегося к дверному проёму класса. Гуль улыбнулся:
— Мистер Хейлсторм, я полагаю? Меня прислала Мисти Клауд.
Глаза Хейлсторма округлились:
— Где она?! Она в порядке?
— Она в Стойле, с ней всё хорошо. Вот только там снаружи погиб Биг Эпл, и она решила первым делом навестить его родителей.
— Понятно. Так значит... Лемон Фриск, вы это серьёзно про расправу над теми гулями?
Лемон кивнул:
— Мы пришли сюда больше для того, чтобы принести книгу с описанием всех опасностей пустошей. Док уже, наверное, отнёс её в этот, э-э, комитет информирования о пустоши, или что-то такое.
— Отдел по исследованию пустоши, — подсказал ему Хейлсторм.
— Да, вот туда, — кивнул гуль. — По радио ведь не рассказывают о радтараканах, мантикорах, блотспрайтах, радигаторах и прочей нечисти. А ведь это базовые знания для обычного жителя пустоши.
— Звучит мерзко, — сказал Хейлсторм. — Думаю, Мисти будет нас ждать у нас дома. Давайте пройдём сейчас туда.

— Она до сих пор жила с вами? — спросил Лемон, когда они пришли к Хейлсторму домой. Это был обычный семейный дом в жилой зоне Стойла. Просто обставленный, но вполне комфортабельный, с несколькими отделёнными пространствами для спален детей и кухни.
— К нашему большому сожалению. Она стала задерживать свою очередь на размножение до тех пор, пока в ней не осталось жеребцов, — и всё из-за Биг Эпла. Не знаю, как на случившееся отреагируют его родители, но его пара наверняка разозлится — это ведь рушит всякие шансы бедной кобылки завести детей. Будем надеяться, её всё же как-нибудь вклинят в очередь.
Лемон вскинул бровь:
— Так это же целый пласт сложностей, о которых Мисти никогда и не упоминала. И это мы ещё не говорили о Спрее.
— Любовь в этом Стойле — дело неприятное, — просто ответил Хейлсторм. — Я имею в виду, что у нас тут всем более-менее всё равно, для забавляющихся парочек есть контрацептивы. Но когда из-за любви пони творят всякие безрассудства... вот тогда это плохо.
Из кухни вошла кобыла тёмно-фиолетового окраса с яро контрастировавшей блондинистой гривой:
— О! Вы, должно быть, тот самый гуль, с которым наша дочь пришла в Стойло?
— Так ты о нём уже знаешь? — удивился Хейлсторм. — Стоп, ты уже знаешь, что и Мисти здесь?
— Слухи, Хейл, слухи, — ответила она. — Ты, днями сидя в той школе, много чего пропускаешь.
—Ясно, ясно, — ответил жеребец. — Лемон Фриск, знакомьтесь — моя пара, Мунсторм [англ. Moonstorm, moon — луна, storm — гроза, шторм, буря].
Лемон удивился:
— Мунсторм и Хейлсторм? [англ. Moonstorm and Hailstorm?]
— Ну, нашим родителям это показалось очень милым, — улыбнулась Мунсторм.
Лемон ответил ей тем же:
— У всех здесь имена околопогодной тематики, но вы первая, кого я встречаю ещё и с соответствующей кьютимаркой.
Мунсторм глянула себе на бок:
— Эта? Нет, это не вихрь, это водоворот. Я обслуживаю системы водоснабжения.
— А-а, теперь понятно.
— Я слышала, вас там "хорошо" поприветствовали, у входа в Стойло, — сказала Мунсторм. — Рада, что вы всё-таки, э-э, выжили.
— О да. Приветствовали горячо, — с невозмутимым видом ответил гуль. — Горячее было бы только зажигательными патронами.
— Они в вас стреляли? — спросил Хейлсторм.
— Там же Винтер Гейл на страже стоял, — ответила Мунсторм. — Это и не удивительно, учитывая, через что бедняга прошёл. Нельзя в охрану ставить таких дёрганных.
— Как же вам невероятно повезло выжить! — поразился Хейлсторм.
Лемон пожал плечами:
— Так меня ведь парой пуль не убьёшь. Я больше рад, что не задето ничего жизненно важного, как, например, кьютимарка. Вот это бы меня действительно очень расстроило.
Двое пони уставились на гуля, и прежде чем они успели бы что-либо ответить, входная дверь отъехала вверх, и вошла Мисти. Вид у неё был, словно она неделю не спала.
— Ой, Мисти! — обрадовался Хейлсторм. — Как мы рады тебя видеть!
Но единорожка лишь слабо им улыбнулась:
— Привет, пап. Привет, мам.
— И его пара там была, да? — догадалась Мунсторм.
Мисти только кивнула и обессилено осела рядом с Лемоном.
— Обними меня, — сказала она и склонилась на него.
Лемон послушался и обнял её за плечи.

— На вид вы так близки друг другу, — произнесла Мунсторм.
Мисти отправилась спать и уже уснула неспокойным сном. Хейлсторм ушёл в общую комнату встретиться со своими друзьями. Принимая во внимание разбитое состояние Мисти, никто тогда и не подумал расспрашивать её о том публичном проявлении любви. Но сейчас Лемон остался наедине с её матерью, и ту взяло любопытство. В её словах, однако, не ощущалось ни цинизма, ни беспокойства, ни даже отвращения. Лишь любопытство.
— Ну-у... тут всё сложно, — со вздохом ответил Лемон.
Мунсторм усмехнулась:
— Ну конечно. Сложней любви ничего нет.
— Не, — сказал Лемон. — Любовь — это просто. Обстоятельства — вот в чём соль.
— Ну так расскажи мне, Лемон, что это за обстоятельства?
— Она любит меня, а я пытаюсь справиться с подавленными психологическими травмами двухсотлетней давности, включающими потерю супруги и сына. Так что, как я и сказал, всё сложно.
В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь беспокойно ворочавшейся во сне Мисти.
— Извини, — наконец сказала Мунсторм. — Я как-то и не задумывалась о том, что и у тебя здесь свои проблемы есть.
— Что, слишком моя "гулячесть" отвлекает, да? — улыбнулся Лемон.
Она лишь кивнула.
Лемон тихонько рассмеялся:
— Стерилен, мягок, вроде бы ещё на месте, не использовался двести лет, потому я не уверен, работает ли, — на лёгкое отвращение на лице Мунсторм гуль ответил широкой улыбкой. — Честно говоря, не волнуйтесь — весь подобный запал у меня отгорел, как только я узнал о её чувствах. Кстати, ваша дочь довольно-таки мила, когда смущается.
Теперь же рассмеялась и Мунсторм:
— У тебя странное чувство юмора.
— Считайте, что вам с этим ещё повезло — большинство гулей просто становятся циниками.
Лемон направил взгляд в сторону спальни, где отдыхала Мисти. Оттуда раздалось тихое хныканье.
— Я не видел, как погиб Биг Эпл, об этом мне рассказала она, — сказал гуль. — Прямо на её глазах его разорвал мутировавший монстр пустошей. И, наверное, разговор с родителями Эпла снова напомнил ей о случившемся.
— А она тебе действительно небезразлична, — сказала Мунсторм. — Ну, как мне видится, по крайней мере.
Лемон взглянул Мунсторм в глаза:
— Когда я покину Стойло, она уйдёт со мной. И на это ни я, ни кто-либо другой повлиять не сможем. Понимаю, наши причины быть вместе могут выглядеть странно. Она идёт со мной, потому что влюблена. Я же хочу расправиться со случившимся двести лет назад и я знаю, что она сможет мне с этим помочь. Она — мой друг, и сейчас ей этого достаточно. Я не знаю, к чему это всё ведёт, но, по крайней мере, мы оба знаем, как дело обстоит.
— Что же, она сама себе хозяйка, — вздохнула Мунсторм. — После открытия Стойла программу размножения всё равно наверняка скоро отменят. Многие пойдут пытать счастья снаружи. Но должна же ведь мать беспокоиться о своём ребёнке?
— А почему, думаете, мы сюда пришли? — сказал Лемон. — Пустошь опасна, и многие, кто выйдет отсюда, наверняка погибнут. Но пока Мисти со мной, я сделаю всё, что в моих силах, для её защиты.
Мунсторм кивнула:
— Думаю, о большем я и просить не могу, — она взглянула на дверь спальни Мисти. — Что ж, иди, — и улыбнулась, — защити её от кошмаров.

Заметка: Следующий уровень. Какой? Да ты и сам уже забыл за двести лет.
Новая способность: Вечный жеребёнок
Секундочку, от твоего вида не писаются дети? Как такое вообще возможно?